Текст книги "Коралловый остров"

Глава IX

Подготовка к путешествию вокруг острова. – Размышления. – Таинственные и потрясающие происшествия.

Едва первый луч солнца коснулся широкой груди Тихого океана, как Джек вскочил на ноги и, крикнув Питеркину в ухо, чтобы тот вставал, побежал к пляжу для обычного утреннего купания. Мы не стали купаться в нашем Водном саду из экономии времени, а просто окунулись на мелководье рядом с лагерем. С завтраком мы также расправились, не теряя времени, и не прошло и часа, как наши приготовления к путешествию были завершены.

В добавление к своей обычной одежде Джек обвязал вокруг пояса полосу кокосовой ткани, за которую заткнул топор. Мне он также посоветовал изготовить себе пояс и привесить на него короткую дубинку, поскольку, как верно заметил Джек, при близком знакомстве с дикими животными от пращи будет мало толку. Питеркин же, несмотря на то что нес на плече длинное и, надо заметить, весьма угрожающе выглядящее копье, отказался оставить дубинку в лагере, сказав, что копье на близком расстоянии и гроша не стоит. Должен сказать, пользуясь его же словами, дубинка не стоила даже ломаного гроша. Она была узловатой, как дубинка Джека Победителя Великанов, которую я видел в книжке с картинками. Кроме того, она оказалась столь тяжела, что Питеркин мог управляться с ней только обеими руками. Однако он взял ее с собой, и, снаряженные таким образом, мы отправились в путь.

Мы не стали брать с собой никакой провизии, поскольку везде на острове росли кокосовые пальмы, которые, как говаривал Питеркин, обеспечивали нас и мясом, и водой, и носовыми платками. Впрочем, я сунул в карман зажигательное стекло на случай, если мы решим развести огонь.

Стояло тихое прелестное утро, когда все звуки кажутся спокойными (я не знаю, как еще выразить эту идею). Эти звуки, будучи не в состоянии нарушить вечный покой земли, неба и моря, подчеркивают, как тих на самом деле мир вокруг нас. Я слышал меланхоличные – но все же казавшиеся мне радостными – вопли морских птиц, плывущих по спокойной воде или парящих под облаками, тихое щебетание пташек в кустах, нежный шелест прибоя и редкие удары волн о коралловый риф. Какой радостью наполнялись наши сердца при мысли, что мы идем по песку все вместе. Радость моя была столь велика, что я удивился ей и впал в размышления о ее причинах. Я пришел к выводу, что состояние абсолютного мира и покоя, как во внешнем мире, так и в душе, есть самая счастливая ситуация для человека. Хотя я многократно испытывал счастье от шумных, суетливых занятий и развлечений, удовлетворение от них никогда не было столь полным и глубоким, как то, что я испытывал сейчас. Я еще больше уверился в своих выводах, когда увидел – и услышал от него самого, – что Питеркин так же счастлив. Однако, вопреки своему обыкновению, он не стал танцевать или кричать от радости, а тихо шел между нами с улыбкой на устах. Читателю не следует думать, что мои размышления были так же стройны и последовательны, как их изложение на бумаге. Напротив, мысли мои были туманны и неопределенны, поскольку я тогда был юн и не склонен к глубоким размышлениям. Я тогда не ведал, что такого умиротворения, о каком я пишу, нельзя найти в мире, – хотя с тех пор я узнал, что религия позволяет в большой степени к нему приблизиться.

Я упомянул, что Питеркин шел по песку между нами. Обыкновенно мы передвигались по острову одним из двух способов. Пробираясь по лесу, мы шли друг за другом, что позволяло нам быстрее продвигаться вперед. В таких случаях Джек всегда шел первым, за ним Питеркин, а я следовал замыкающим. Но если под нашими ногами сверкал белый песок, мы шли плечом к плечу, находя этот способ намного более приятным. Джек, как самый высокий, шел со стороны моря, а Питеркин вставал между нами, что позволяло ему обращаться к каждому из нас, а нам – к нему. Если мы с Джеком хотели заговорить друг с другом, то легко переговаривались через голову Питеркина. Питеркин говорил, что, будь он так же высок, как мы с Джеком, наш порядок при ходьбе остался бы неизменным. Джек часто бранил его за то, что любые слова влетают у него в одно ухо и вылетают из другого, так что его голова, без сомнения, не могла бы помешать нашей беседе.

Примерно через полмили лагерь скрылся из виду за поворотом, и некоторое время мы молча шли вперед, подмечая вокруг – в лесу, на берегу и в море – интересные детали. Миновав гребень нашей долины – Долины кораблекрушения, – мы нашли за ней другую небольшую долину с пышной тропической растительностью. Мы видели ее и раньше, с вершины холма, но не подозревали, какой прелестной она окажется вблизи. Мы собирались было исследовать ее, когда Питеркин остановил нас и указал нам на какой-то предмет дальше по берегу.

– Как по-вашему, что это? – спросил он, наклоняя свое копье, как будто собираясь немедленно атаковать неведомый предмет, хотя до него оставалось не менее полумили.

При этих словах над скалами поднялся белый столб, состоящий как будто из пыли или брызг. Взлетев на высоту нескольких футов, он исчез. Если бы это случилось рядом с морем, мы не были бы удивлены, предположив, что это прибой. В этой части острова коралловый риф подходил так близко к берегу, что они почти сливались. Но белый столб вырос на расстоянии пятидесяти ярдов от берега. Не успели мы как следует удивиться, как еще один столб появился не несколько секунд и исчез. И зрелище это повторялось с долгими нерегулярными интервалами. Мы убедились, что эти столбы состоят из воды или пены, но так и не сумели понять, что стало причиной их появления, так что мы решили подойти поближе.

В несколько минут мы достигли этого места, покрытого крутыми, скользкими от воды камнями. Нам пришлось приложить множество усилий, чтобы пройти, не замочив ног. В земле тут и там виднелись дыры. Замерев в ожидании новой водной струи, мы услышали странный низкий звук, быстро перешедший в бульканье и шипенье. В следующий миг струя воды вырвалась из отверстия в камне и яростно рванулась вверх, едва не задев нас с Джеком. Мы отпрыгнули, но облако брызг все же промочило нас насквозь.

Питеркин стоял поодаль, так что его не замочило, и при виде нашего плачевного положения он разразился смехом.

– Разуйте глаза! – крикнул он. – Еще одна идет! – не успел он произнести эти слова, как еще один столб снова окатил нас с ног до головы.

Питеркин зашелся от смеха, но его веселье было прервано шипением, донесшимся из-под земли у него под ногами.

– Интересно, где оно появится в этот раз? – спросил он как бы между прочим, тревожно оглядываясь. Внезапно раздался громкий всхрап, и гигантский водяной столб вылетел из земли прямо между ног Питеркина, сбив его с камней. Мы испугались даже, что он мог сломать себе ногу, и бросились ему на помощь. Но, к счастью, он упал прямо на кучу водорослей, где и лежал в самой неуклюжей позе.

Настала наша очередь смеяться, но мы не знали точно, не ранен ли он, и понятия не имели, где и когда покажется следующая струя, так что помогли ему встать и ретировались оттуда.

Здесь я должен добавить, что, хотя совершенно ясно видел, что водяная струя была очень сильной и сбила Питеркина с ног, я не знаю точной высоты, на которую она его подняла, поскольку сильно испугался и был частично ослеплен водяной пеной.

– И что теперь делать? – горько спросил Питеркин. – Развести костер, парень, и высушить одежду, – ответил Джек.

– А вот и дрова, – прибавил я, поднимая сухую ветку, поскольку бежали мы к лесу.

Примерно через час после этого происшествия наше платье совершенно высохло. Пока оно висело над огнем, мы отправились на берег и вскоре обнаружили, что водяные струи вылетают из земли вскоре после прихода большой волны, но никогда до нее, и что их вызывает только по-настоящему большая волна. Мы заключили, что в скалах проходит подземный канал, из которого нет другого выхода, кроме маленьких отверстий в земле, и сила волны выбрасывает воду на большую высоту. Мы не смогли найти ни одной вероятной причины для этого явления, за исключением этой, простой и правдоподобной, так что мы на ней и остановились.

– Как думаешь, Ральф, что это там в воде? Не акула? – спросил Джек, когда мы уже собирались уходить оттуда.

Я немедленно вернулся на край скалы, с которого мы смотрели на море, и наклонился вниз. Я увидел очень бледное зеленоватое существо, которое медленно двигалось.

– Мне кажется, что это какая-то рыба.

– Алло, Питеркин! – крикнул Джек. – Тащи сюда свое копье, для него есть работа!

Но когда мы попытались дотянуться до этого существа, копье оказалось слишком коротким.

– А вы все время упрекали меня, что оно слишком длинно, – заметил Питеркин с улыбкой.

Джек с силой метнул копье, но, очевидно, промахнулся. Бледно-зеленое существо осталось на том же месте и медленно шевелило хвостом.

– Очень странно! – сказал Джек.

Это, безусловно, было очень странно, и мы с Джеком по очереди кидали в него копье, но так и не сумели ни поразить его, ни прогнать, так что мы решили продолжать путь, так и не узнав, что это такое. Я был сильно озадачен этим странным явлением и долго еще не мог выбросить его из головы. Впрочем, я утешился мыслью, что смогу вернуться сюда в более удобное время.

Глава X

Мы находим овощи и фрукты. – Сокровища Кораллового острова. – Дерево баньян. – Еще одно дерево, поддерживаемое естественными досками. – Водяная птица. – Важное открытие и странное убийство. – Роскошный ужин.

Мы были удовлетворены нашим исследованием маленькой долины. Мы нашли там не только уже знакомые деревья, но и один или два новых вида. Кроме того, мы обнаружили странный овощ, в котором Джек опознал таро, очень любимое жителями островов. Также мы нашли множество ямса и еще какой-то клубень, напоминавший картофель. Все это было для нас совершенно ново, и мы возблагодарили судьбу за то, что она забросила нас на столь плодородный остров, богатый всем необходимым для жизни. Гораздо позднее мы обнаружили, что наш остров в этом отношении ничем не отличался от тысяч других островов в Южных морях. На самом деле многие из них были даже богаче и обильнее, но это не умаляло нашей благодарности за выпавшую нам удачу. Мы положили в карманы по клубню, собираясь съесть их на ужин. Мы увидели в долине также множество птиц и следы четвероногих животных. Тем временем солнце стало садиться, и мы вернулись на берег, чтобы отправиться в следующую долину – ту самую, что пересекала весь остров, и она оказалась больше и красивее всего, что мы видели до сих пор. Здесь росли деревья всех форм, размеров и оттенков, многие из которых не встречались нам ранее, ручей был много полноводнее, чем в Долине кораблекрушения, а растительность куда богаче. Листья на некоторых деревьях были темными и блестящими, на других – теплого глубокого цвета, а на третьих – светлые. Мы различили широкую темную крону хлебного дерева, серебристую листву свечного и несколько деревьев, очень похожих на сосны. Везде вокруг росли кокосовые пальмы, возвышавшиеся над всеми остальными деревьями. О, какое это было чудесное зрелище! Я возблагодарил Господа за то, что Он создал такие великолепные места для человека.

Пока мы в восхищении смотрели по сторонам, Джек издал радостный возглас и, указав на очередное дерево, сказал:

– Это же баньян!

– А что такое баньян? – поинтересовался Питеркин. – Очень любопытное дерево, как ты сейчас сможешь убедиться. Здесь его называют аоа, если мне не изменяет память, и оно обладает некоторыми чудесными свойствами. Ох, какое же оно огромное!

– Оно? – переспросил Питеркин. – Да их тут дюжины! Почему ты пренебрегаешь грамматикой, Джек? Что случилось с твоей философией?

– Это одно дерево, – сказал Джек, – в чем ты можешь убедиться, если его изучишь.

И действительно, мы обнаружили, что то, что мы приняли было за лес, являлось на самом деле одним-единственным деревом. Кора у него оказалась светлая и блестящая, а листья маленькие, пикообразные и очень красивого желтовато-зеленого цвета. Ветки его отходили от ствола горизонтально, а от них спускались вниз длинные побеги, которые, укоренившись в земле, сами превращались в деревья и покрывались корой. Множество этих побегов росло на разном расстоянии от ствола, образуя колонны, и некоторые из них были так велики и сильны, что мало отличались от главного ствола. Кроме этих колонн были еще маленькие ветки, еле дотянувшиеся до земли и еще не укоренившиеся, и тонкие бурые побеги, свисавшие с веток и колеблющиеся на ветру. Другими словами, нам показалось, что одно дерево могло бы заполонить весь остров.

Вскоре после этого мы наткнулись на еще одно интересное дерево. Поскольку его свойства в дальнейшем оказались очень нам полезны, оно заслуживает отдельного описания. Это было великолепное подобие каштана, настоящего названия которого Джек не знал. На нем росло множество отличных орехов, которых мы не преминули набрать. Главным же сокровищем оказался ствол. Он вздымался футов на двенадцать без единой ветви и был не очень-то толст. Скорее даже, он казался слишком тонким для такой высоты. Но на стволе росло четыре или пять загадочных выступов. Представь себе, читатель, что пять двухдюймовых досок шириной по три фута приставили к стволу дерева, будто бы подперев его, а затем эти доски покрылись корой и приросли к стволу. Это были естественные подпорки, без которых дерево не удержало бы свою тяжелую тенистую крону. Такие каштаны росли здесь в изобилии, чаще всего на берегу ручья.

Пока мы изучали дерево, Джек топором отделил небольшой кусок выступа и обнаружил, что дерево твердое и легко поддается обработке. После этого он набросился на дерево с новыми силами и вскоре срубил эту ветвь очень близко к стволу. Таким образом мы убедились, что можем достать короткие доски, уже как будто бы распиленные, любого размера и толщины. Возможно, это было самое важное из открытий, до сих пор сделанных нами.

С этим мы отправились на побережье, чтобы разбить там лагерь, поскольку в лесу нас донимали москиты. По пути нам попалось множество восхитительных птиц, в том числе очаровательный попугай с зеленым телом, синей головкой и красной грудкой, несколько прелестных горлиц и стайка диких голубей. Многие из этих птиц были раскрашены в самые яркие цвета с преобладанием зеленого, синего и алого. За день мы предприняли несколько попыток сбить одну из них из лука или пращи – не в качестве упражнения, а чтобы узнать, годятся ли они для еды. Но попытки наши не увенчались успехом, хотя раз или два мы были к нему близки. Вечером же я наудачу бросил камень в стаю голубей и мне посчастливилось убить одного. Тут у нас над головой раздался громкий свист, испугавший нас, и мы увидели диких уток. Проследив, куда они направляются, мы последовали за ними и вышли к очаровательному голубому озеру не более двух сотен ярдов длиной, окруженному яркими деревьями. На тихой воде, отражавшей каждый лист, подобно зеркалу, плавало множество уток, кормившихся среди осоки и других водяных растений, а вдоль берега деловито сновали птицы вроде водяных курочек. Стоило нам появиться из лесу, все они снялись в одно мгновение и исчезли. Прогулявшись по берегу, мы увидели в воде рыбу, но не смогли определить какую.

Приблизившись к морю, мы с Джеком решили попробовать добыть одну из этих уток, так что, наказав Питеркину идти на берег и развести костер, мы покинули его, пообещав как можно скорее вернуться. Но мы не нашли ни единой утки, хотя искали целых полчаса. Мы уже хотели возвращаться по своим следам, когда наше внимание захватило одно из самых странных зрелищ, доселе нам встречавшихся.

Прямо перед нами, на расстоянии около десяти ярдов, росло огромное дерево, больше которого на острове мы пока еще не видели. Ствол его был не менее пяти футов в диаметре, его покрывала гладкая серая кора, а раскидистые ветви со светло-зелеными листьями гнулись под тяжестью ярко-желтых плодов. Плоды эти походили на вытянутые сливы, хотя были намного больше. Землю под деревом густо усыпали опавшие плоды, а между ними спало не меньше двух десятков диких свиней, несомненно, отдыхавших от недавнего чревоугодия.

Мы с Джеком с трудом удержались от смеха при виде этих грязных жирных животных, стонущих и храпящих посреди остатков собственного ужина.

– Ральф, – шепотом сказал Джек, – возьми камень побольше и постарайся попасть вон в ту жирную красотку, которая лежит спиной к тебе. А я постараюсь застрелить вон ту маленькую свинку.

– Тебе не кажется, что правильнее было бы их разбудить? Жестоко убивать спящих.

– Ральф, если бы я хотел поохотиться, я бы, конечно, их разбудил. Но я хочу всего лишь свинины, так что пусть спят. Кроме того, я не уверен, что ты сможешь его убить, так что вперед.

Напутствованный таким образом, я бросил большой камень, ударивший в бок свинье с таким звуком, будто это был барабан. Однако привело это только к тому, что свинья вскочила с криком и бросилась наутек. Стрела же, выпущенная Джеком, пригвоздила маленькую свинку к земле за ухо.

– Промахнулся! – крикнул Джек, бросаясь вперед с занесенным топором. Свинка громко завизжала, вырвала стрелу из земли и бросилась бежать вместе с ней, сопровождаемая всем стадом. Вскоре они исчезли в кустах, но мы еще долго слышали визг.

– Очень неприятно, – посетовал Джек, потирая нос. – Очень, – согласился я.

– Ну что ж, тогда стоит поспешить к Питеркину. Уже поздно. – Не сказав более ни слова, мы направились к берегу.

На берегу мы обнаружили уже разведенный костер и прочие приготовления к ночлегу, но не нашли Питеркина. Это нас встревожило, но Джек предположил, что он отправился за водой и стоит криком дать ему понять, что мы вернулись. Не успел я снять куртку, как мы услышали дикий крик, визг свиней и громкое «Ура!».

– Полагаю, – сказал я, – что Питеркин повстречался со свиньями.

– Рыбак рыбака… – буркнул Джек себе под нос.

– Ура! – вопил Питеркин.

Мы направились туда, откуда раздавался звук, и вскоре заметили Питеркина, который шел к нам, воздев на копье свинку.

– Отлично, мой мальчик, – одобрительно окликнул Джек, похлопав его по плечу, – ты оказался самым метким среди нас.

– Смотри-ка, Джек, – сказал Питеркин, сгружая добычу на землю, – тебе не знакома ли эта стрела?

– Ну, вынужден признаться…

– Конечно вынужден! – прервал его Питеркин. – Однако погоди со своими признаниями до ужина, я ужасно голоден. Это вам не шутка – встретиться с целым стадом свиней, предводительствуемых прабабушкой, несущейся впереди, как огромный дикобраз!

Мы занялись приготовлением ужина, разложив перед собой на плоском камне совсем недурную провизию. Во-первых, там была свинина, во-вторых, таро, и ямс, и картофель, и шесть слив, и, наконец, голубь. К этому Питеркин прибавил немного сахарного тростника, заросли которого он нашел неподалеку.

– Кстати, – сказал он, – тростник растет правильным квадратом, так что я полагаю, что он посажен человеком.

– Похоже на то, – согласился Джек. – Судя по всему, когда-то давно здесь жили люди.

Приготовить свинью оказалось не так-то просто. Никому из нас раньше не доводилось ее разделывать, и мы не представляли, как к этому приступить. Кроме того, у нас не было никаких инструментов, кроме топора, поскольку ножа мы с собой не взяли.

– Хватит рассуждать, – наконец сказал Джек. – Питеркин, держи ее. А теперь положи заднюю ножку на бревно, – и отрубил ее одним ударом топора, – а теперь другую.

Сделав в каждой из ножек несколько надрезов, он продел сквозь них заостренные палочки и закрепил их над огнем. Голубя мы выпотрошили, тщательно промыли соленой водой и поступили с ним так же. Пока он жарился, мы выкопали в песке под костром яму, заложили в нее овощи и засыпали их пеплом.

Плод таро имел овальную форму, около десяти дюймов в длину и четырех или пяти в толщину. Был он грязно-серый, в толстой кожуре. Чем-то он походил на ирландский картофель и был весьма вкусен. Ямс, круглый, покрытый грубой бурой кожицей, на вкус был сладким. Столь удививший нас картофель тоже оказался хорош, как и сливы, когда мы до них дошли, не говоря уж о голубе и свинине. Все вместе это составило самый роскошный ужин, выпавший на нашу долю за много дней. Джек сказал, что это намного лучше корабельных харчей, а Питеркин заявил, что если мы слишком долго останемся на острове, он превратится в обжору и эпикурейца[28]28
  Эпикуре́ец – человек, который выше всего ставит собственное удовольствие.


[Закрыть]. На что Джек указал ему, что бояться не стоит, поскольку он уже стал таковым. Наевшись и закусив сливами, мы легли спать на куче ветвей под нависающим краем коралловой скалы.