Электронная библиотека » Леонид Филатов » » онлайн чтение - страница 21


  • Текст добавлен: 14 января 2014, 00:02


Автор книги: Леонид Филатов


Жанр: Современная русская литература, Современная проза


Возрастные ограничения: +16

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 21 (всего у книги 25 страниц)

Шрифт:
- 100% +

Привидение. Мне это как-то не приходило в голову…

Синюхаев……………………………………

……………………………………………….

……………………………………………….

Привидение. И по имени……………..

……………………………………………….

……………………………………………….

Привидение. Оп-ля!

Мейдузо (корректно). Добрый вечер!

Привидение. (вызывающе). Не ожидали?

Мейдузо. Нет, почему же? Напротив. Я бесконечно рад вашему визиту.

Привидение.. Так уже и рады?..

……………………………………………….

……………………………………………….

Послушайте, мы же с вами интеллигентные люди!..

……………………………………………….

……………………………………………….

Привидение. Ап!

Мейдузо. Наконец-то! Я знал… я верил… Я интуитивно предчувствовал, что вы придете!

Привидение.. Откуда вы могли это знать?

Мейдузо. Интуиция! У меня дьявольская интуиция. А кроме того, я слышал, как вы поднимались по лестнице…

Оч-чень рад, очень рад!

Вы знаете, я давно мечтал встретить подлинное привидение.

Привидение.. Вы верите в привидения?

Мейдузо. Принципиально – нет. Эмоционально – да. Сегодня какое-то звериное чутье подсказало мне: «Аркадий! Ты не погрешишь против здравого смысла, если однажды встретишь настоящее привидение!»

Привидение. И вы не находите в этом ничего сверхъестественного?

Мейдузо. Абсолютно! Видите ли, на заре своей беспокойной юности мне пришлось работать театральным администратором. Ха-ха, что делать! Я возил в Алушту ансамбль донских казаков, а в Пензу….

……………………………………………….

……………………………………………….

Привидение (кричит). Я- абсолютно независимый дух! Меня нет! Я сейчас растаю!

Синюхаев (возится с фотоаппаратом). Это мы еще посмотрим!..

Привидение. Я растворюсь в воздухе! Я исчезну! Меня не будет! И вообще никаких привидений нет! Я – ложь! Я – обман! Я – опиум для народа!

Синюхаев (ехидно). Как же это никаких привидений нету, ежели ты существуешь? Руки… ноги… голова… Я же тебя вижу!

Привидение (в запальчивости). Для дураков я, может, и существую, а для умного человека я – ноль без палочки!

Синюхаев. Это кто же тут… того… дурак-то? Я, что ли?..

Привидение. Предлагаю вам самому делать выводы!

Синюхаев. Ах чтоб тебя… черт полосатый!.. Ты говори-говори, да… того… не заговаривайся! А то ведь я тебя и привлечь могу… за оскорбление личности!..

Привидение (нервно хохочет). Сделайте милость, осудите привидение на пятнадцать суток! Ха-ха! За мелкое хулиганство! Я презираю вас, Синюхаев. Я ухожу сквозь стену! Вам не удастся заманить меня в ваше бесчестное предприятие! Запомните, меня никогда не увидит ни один пионер нашего райцентра!

……………………………………………….

……………………………………………….

Привидение. И по имени, уважаемый Василий Степаныч!

Синюхаев. Ишь ты! Смекаешь!..

Привидение. (бойко). Синюхаев Василий Степанович. Сотрудник планового отдела. Женат. Семьянин. Общественник.

Синюхаев (восхищенно). Ах чтоб тебя… черт полосатый, извиняюсь, конечно…

Привидение.. Краткая характеристика человеческих качеств. Балагур. Весельчак. Шутник. Остряк. Душа компании.

Синюхаев (хохочет). Угадал, кикимора!.. Ей-богу, угадал!.. У-ух, чтоб ты лопнул! Сам допетрил?

Привидение. (непонимающе). Что, простите?

Синюхаев. Ну сам, говорю, додумался?

Привидение. A-а, само… само…

Синюхаев. Ишь ты! Выходит, что ваш брат, привидение, все-таки… того… существует.

Привидение. Выходит, так.

Синюхаев. Получается, что ученые вроде как маху дали?..

Привидение. Да вроде как…

Синюхаев (хохочет). Они, значит, думают, что вас нету, а вы, получается, есть… Ах чтоб ты скис!

……………………………………………….

……………………………………………….

Синюхаев. Известно, какая! Познавательная. Я тебя в краеведческий музей передам. Пускай и пионерия на тебя посмотрит. А как же! Изучай родной край!

Привидение (решительно). Ничего у вас не выйдет, любезный!

Синюхаев. То есть как это не выйдет?

Привидение. А так и не выйдет. Я – свободное привидение и помыкать собой в познавательных целях никому не позволю!

Синюхаев. Здрасте! Договорились! Ты, выходит, против науки?

Привидение. Нет, любезный, я не против науки. Это как раз вы намерены совершить антинаучную акцию. Представляете, какое количество религиозных предрассудков породит ваше, с позволения сказать, открытие!..

Синюхаев. А ты не умничай! Ты на данный текущий момент есть моя находка. И веди себя соответственно.

Привидение. А кроме всего прочего, вам никто не поверит! Над вами станут смеяться. Ведь любому ребенку известно, что привидений не бывает!..

Синюхаев. А ты не волнуйся!.. Правда свое возьмет… Я тебя на фотопленке зафиксирую!..

Привидение (нервно). А я не дамся!

Синюхаев (вынимая фотоаппарат). А я у тебя и спрашивать не стану!

……………………………………………….

……………………………………………….

Привидение. Выходит, что так.

Синюхаев. Ловко! Значит, ученые насчет вашего-то брата вроде как маху дали?..

Привидение. Да вроде как.

Синюхаев. Ах чтоб тебя… черт полосатый, извиняюсь, конечно!.. Они, значит, думают, что вас нету, а вы, значит, очень даже есть!.. Неудобство получается! Конфуз!

Привидение. Ну какое же тут «неудобство»?

Синюхаев. А как же! Выходит, что какой-нибудь там академик всю свою жизнь зарплату-то задаром получал! Морочил, выходит, народ!

Привидение. (в замешательстве). Мне это как-то не приходило в голову…

Синюхаев. И зря! Ты тут живешь себе и ни о чем таком-эдаком не помышляешь, а какой-нибудь ловкач за твой счет вторую дачу себе справляет!..

Нет, в этом вопросе требуется навести порядок!..

Привидение.. Каким же образом?

Синюхаев. Обыкновенным. Бац – и письмишко. В Академию наук. Авиапочтой. Так, мол, и так. Стыдно, мол, дорогие товарищи ученые, в кабинетах сидеть и всяких мелких мошек под микроскопом разглядывать, в то время как простой финансовый служащий целое привидение обнаружил! И фотокарточку приложим!..

Привидение.. Какую фотокарточку?

……………………………………………….

……………………………………………….

Синюхаев. Твою, ясное дело. В полный рост. А то и вдвоем сняться можем. У меня и «ФЭД» при себе. Как раз четыре кадра осталось…

Привидение. А зачем же нам с вами фотографироваться?..

Синюхаев. Ах чтоб тебя… черт полосатый, извиняюсь, конечно!.. Неужели не смекаешь?.. Фотокарточка – это же вещественное доказательство! Кто же мне на слово поверит, что я настоящее привидение видел?.. В таком деле серьезный документ нужен!..

Привидение.. Понимаю, понимаю… Но, видите ли, уважаемый Василий Ферапонтович, мы, привидения, не преследуем антинаучных целей… К тому же зачем смущать умы загадкой моего существования, если в вашем материальном мире и без того хватает загадок?..

Синюхаев. Так я для чего стараюсь, по-твоему? Я же для науки!.. Ежели я совершил открытие, то никак не должен его утаить! Ты на данный текущий момент есть кто? Ты есть народное достояние. И я за тебя несу ответственность!..

Сам подумай, ну какая мне в этом корысть? Ну по радио про меня расскажут… Ну в прессе пропечатают… Ну бесплатную путевку в Минводы дадут… И только-то!

А для народа, между прочим, будет большая польза!..

Привидение (слабо защищаясь). Ну какая же может быть народу польза от привидений?

……………………………………………….

……………………………………………….

Синюхаев. Как это какая?.. Для справедливости. А нам с тобой опять же почет, уважение и слава.

Привидение (в замешательстве). Но ведь это же не что иное, как искусственное торможение научного прогресса. А мы, привидения, не преследуем антинаучных целей.

Как хоронили Караваева

Директриса. Друзья мои!.. Наш коллектив понес невосполнимую утрату!.. Сегодня мы провожаем в последний путь нашего горячо любимого сотрудника – товарища Карабанова…

Мужчина с насморком. Караваева!..

Директриса. Товарища Караваева! Что можно добавить к этим горьким словам? А вот что. Мы все знали товарища Карамазова…

Мужчина с насморком. Караваева!..

Директриса. Мы все знали товарища Караваева, как скромного незаметного труженика, который неслышно делал свое тихое дело!.. Что можно добавить к этим горьким словам?.. А вот что. В лице товарища Карнаухова…

Мужчина с насморком. Караваева.

Директриса. В лице товарища Караваева мы потеряли гиганта финансовой мысли! Сотрудники нашего учреждения никогда не забудут твоего доблестного и скромного имени, товарищ Кареглазов!

Мужчина с насморком. Караваев!

Директриса. Товарищ Караваев! Что можно добавить к этим горьким словам? А вот что. Твое дело – наше общее дело. Твоя радость – наша общая радость. Твоя беда – наша общая беда. Так что даже в эту трудную минуту мы с тобой, дорогой товарищ Ковырялов!

Мужчина с насморком. Караваев!

Директриса. А ты чего лыбишься? Тут тебе не банкет.

Мужчина с насморком. Уж больно вы, Анна Николаевна, душевно говорили!..

Директриса. Музыканты на месте?

Мужчина с насморком. На месте. Ждут указаний.

Директриса. Небось, опять лабухов набрал?

Мужчина с насморком. Анна Николаевна, обижаете! Эстрадный оркестр. Квинтет. Лауреаты фестиваля в Хельсинки.

Директриса. А как у них насчет похоронной музыки?..

Мужчина с насморком. Заслушаетесь, Анна Николаевна, и помирать не захочете!.. Одно слово – Эшпай.

Директриса. Ну гляди! Головой отвечаешь! Тут тебе не вечер отдыха. Все-таки Карачарова хороним – не кого-нибудь!..

Мужчина с насморком. Караваева.

Директриса. О том и речь!

Человек с папкой. Анна Николаевна, венки привезли. Я заказывал. Куда сгружать?

Директриса. Сколько заказал?

Человек с папкой. Пять штук, как просили. На все двести рублей.

Директриса. Молоток!

Человек с папкой. Рад стараться!

Директриса. Ленты заказал?

Человек с папкой. А как же! Чистый креп!

Директриса. Надписи проверил?

Человек с папкой. Обрыдаетесь! «Дорогому товарищу Ковригину от благодарных сослуживцев».

Мужчина с насморком. Караваеву.

Человек с папкой. Не понял.

Мужчина с насморком. Караваев он, покойник-то, а не Ковригин!

Человек с папкой. Маху дал! Анна Николаевна, маху дал!

Директриса. Вот он, показатель вашего отношения к покойным сотрудникам!

Человек с папкой. Дык ведь он покойник, Анна Николаевна! Ему теперь хоть трава не расти! Авось не обидится!

Директриса. Ах Зубков, Зубков! А вот представь себе, ты помер. И напишут на твоей могиле не «Зубков», а «Пупков».

Человек с папкой. То есть как это?

Директриса. Ну напишут: «Дорогому, мол, Пупкову…» А ты – Зубков! Понимаешь разницу?

Человек с папкой. Разница очень даже большая. И приятного в этом мало. Однако же, если коллектив примет такое решение, возражать не стану, поскольку буду покойник. Жена, однако, будет возражать, поскольку она работает не в нашем учреждении.

Директриса. Видишь, как тебя понесло! А своего товарища хочешь тайно похоронить? Под псевдонимом?

Человек с папкой. Анна Николаевна, что же мне с энтими венками делать, ведь какие деньги ухлопаны!..

Директриса. А ты государственные денюжки не считай, не ты их печатал. Человека похоронить как следует надо, понял? Все ж таки Коновалова хороним – не кого-нибудь!

Мужчина с насморком. Караваева.

Директриса. Вот именно!

Дама из месткома. Анна Николаевна, плиту привезли!

Директриса. Какую плиту?

Дама из месткома. Надгробную.

Директриса. Надпись сделали?

Дама из месткома. Ой Анна Николаевна, ну вы как это все равно, прям я не знаю… Какая же может быть надпись, когда мы эту плиту в художественном салоне купили!..

Директриса. Это уж как хотите, только должна быть надпись!

Дама из месткома. Ой Анна Николаевна, ну вы прям не знаете и говорите!.. Какая же может быть надпись, когда еще скульптуру сколоть надо!..

Директриса. Какую скульптуру?

Дама из месткома. Какую, какую! Ну вы прям, как эта все равно, честное слово! Обыкновенную! На этой плите спортсменка приделанная!

Директриса. Какая спортсменка?

Дама из месткома. Ой, Анна Николаевна, ну что вы как это все равно, прям я не знаю!.. Какая, какая! Гипсовая!

Директриса. Дак, может, нам ее не скалывать? Спорт-сменку-то? Может, его вниз головой врыть можно?..

Дама из месткома. Ой Анна Николаевна, вы прям скажете, так уж скажете!.. Прям хоть стой, хоть падай! Как же это можно произведение искусства вниз головой, да еще в могилу?..

Директриса. Тоже верно. Неэтично это – как по отношению к искусству, так и по отношению к покойнику. А что, если нам эту статую в натуральном виде на могилу поставить?..

Дама из месткома. Ой Анна Николаевна, я щас плюну и уйду, честное слово! Зачем же нам эту статую на могилу ставить, когда она в трусах и в лифчике?.. Вроде как намек получается!

Директриса. А вдруг покойник спортом увлекался? Диски метал или еще чего делал? Вот и получится благородная символика!..

Дама из месткома. Ой Анна Николаевна, вот вы прям не знаете и говорите! В шахматы он играл, покойник-то! Кабы он диски-то метал, так, поди, и не помер!..

Директриса. Резонно! А черт, придется скалывать эту спортсменку, а жалко! Все ж таки скульптура!.. Однако у нас тут не музей изобразительных искусств, а кладбище. Костомарова хороним – не кого-нибудь!

Мужчина с насморком. Караваева.

Директриса. Вот и я говорю!

Дама в Черном. А теперь я прошу оставить меня одну!..

Директриса. Это как же вас, гражданочка, понимать?

Дама в Черном. Ах да понимайте как хотите! Только оставьте нас наедине. Он – мой!

Директриса. Тут, гражданочка, не парк свиданий. Тут, извиняюсь, похороны.

Два рассказа без названия
* * *

Утро. Это обычное утро, так привычное нам своим традиционным началом, повторяющимся изо дня в день, пришло и в эту семью.

Все шло по выработанному годами правилу. Каждый занимался своим делом, без лишней суетливости, и поэтому во всем чувствовалась жизненная слаженность.

Шум работающей бритвы и тепло, наполняющие кухню, могли выдать занятие каждого. Процедура, которой занимаются все мужчины по утрам, скорей по привычке или по необходимости, подходила к концу, когда раздался окрик жены:

– Юра! Звонят. Открой дверь.

– Слышу. Слышу!

Выключив бритву, он пошел открывать дверь. Открыв дверь, он услышал вопрос: «Это квартира Гурского?» Перед ним стояла молодая женщина. «Да», – растерянно ответив, он смотрел на нее. – «Вам телеграмма» – протягивая ее, она дает ему карандаш, показывая, где надо расписаться в получении. Поблагодарив ее, он закрыл дверь, вошел в комнату.

На ходу читая телеграмму, он проходит в кухню.

– Кто там приходил? – спросила жена.

– Да вот телеграмму получил! Читает:

«Срочно приезжай. Необходимо увидеться. Срочное дело. Буду встречать. Разумов».

Жена берет телеграмму, еще раз ее перечитывает.

– Ты Сашку Разумова помнишь?

– Конечно, нашел что спросить – он – единственный кто тебе пишет, – сказала она, наливая чай. – Давай иди завтракать, все уже готово.

Они садятся за стол, начинают есть.

Ну Сашка, как всегда, в своем ключе: молчал год, а тут тебе сразу, приезжай. Можно подумать, что у нас и работы нет. Взял и собрался.

– Ну почему ты так думаешь? А вдруг что случилось, может заболел.

– Да нет, не думаю. Он бы так и написал. Странный он!

Смотрит на часы.

– Ну ладно, мне уже уходить – ты со мной?

Встает.

– Нет я позже сегодня пойду.

Быстро одеваясь, он спрашивает:

– А может быть, все-таки что-то случилось? Ведь уже не молодые… Ты как думаешь?

– Что тебе сказать! – отвечает жена. – Давай об этом вечером поговорим, а сейчас иди на работу. Опоздаешь!

Одетый, он проходит в прихожую, где надевает ботинки.

– Ну я пошел! Если что, то я тебе позвоню.

Поцеловав жену, выходит из квартиры.

На улице солнечно. Утренняя прохлада приятно освежает. Первые опавшие листья приятно шуршат под ногами Гурского. Осень в приморские города приходит не спеша, ее сразу не почувствуешь. И только местные жители определяют ее приближение по известным только им признакам. Вот и теперь, побыв на улице, Гурский подумал о плаще.

На остановке, как всегда, было многолюдно, автобуса долго не было. Люди напряженно смотрят на дорогу в ожидании автобуса. Вот появились два автобуса. Они один за другим подъезжают к остановке.

Гурский смог сесть только во второй, и теперь привычная стесненность окружает его. Среди окружающих его людей всегда находятся недовольные. Их ворчание и рассуждения о воспитанности сопровождают его в пути. Незаметно он подъехал к своей остановке – здесь всегда выходит много народу. Выйдя с этой массой, он облегченно вздохнул.

До работы еще оставалось немного времени. И, встав в очередь в киоске «Союзпечати», он купил газету.

Их проектная организация «Гипрохлор» находилась в нескольких минутах ходьбы от автобусной остановки. Быстро пройдя этот путь, он оказался около работы.

И вот теперь, когда он стоял у подъезда своей работы он вновь подумал о телеграмме: «Прислал спешную телеграмму. А ведь не подумал, что сегодня среда и до пятницы два дня».

С этими мыслями он подошел к лифту. У лифта был народ, и, решив не ждать, он пошел пешком. На лестнице встречались знакомые, которых он сдержанно приветствовал. Поднявшись на третий этаж, он прошел к своей комнате.

В комнате было шумно. Поздоровавшись с сотрудниками, он пошел к своему столу.

Стол Гурского находился у окна, рядом с которым стоял аквариум. Дома он не занимался рыбками, а здесь ему приходилось их кормить.

«Так, сегодня среда, 20 сентября», – подумал Гурский, доставая из стола папки с документами. Сегодня он должен был сдать свою работу, которую он думал до обеда закончить.

Аккуратно разложив документы на столе, он начал их просматривать. Увлекаясь работой, он не замечал той традиционной суеты, с которой начинался каждый день его работы.

Среда сотрудников их группы была женской. Для женщин день начался с тех новостей, которые каждая из них успевала высказывать по приходе сюда. Новости о доме, о детях, о вещах, обсуждались коллективно и громко. Все это было привычным началом рабочего дня. Но по мере того, как темы для обсуждения исчерпывались, женщины приступали к работе. Шум счетных машин, шелест бумаг говорили о том.

Погруженный в свою работу, он несколько раз ловил себя на мысли о том, что думает о телеграмме Разумова.

Телефонный звонок прервал его размышления. Звонил начальник, спрашивал о работе. Так как работа, которую он делал, подходила к концу, он решил сдать ее до обеда.

Кабинет начальника их отдела находился рядом с их комнатой. Войдя в кабинет, он поздоровался с секретаршей. Начальника не было на месте.

– Лида! Иван Васильевич когда будет?

Не отрываясь от печатной машинки, она ответила:

– Сейчас должен подойти.

Гурский сел на стул, в ожидании смотрел, как проворно печатала Лида.

Через некоторое время в кабинет вошел Иван Васильевич. На ходу здороваясь, он прошел за стол.

Гурский подошел к столу, передал работу. Посмотрев ее, начальник, задав несколько вопросов, отпустил его.

Повернувшись и уже дойдя до двери, Гурский неожиданно подошел к столу начальника.

– Иван Васильевич, мне срочно нужно два дня за свой счет. По семейным обстоятельствам. Вы не могли бы мне их дать?

Все это произошло так неожиданно, что традиционный вопрос «Зачем» остался незаданным. Необходимость этих дней не вызвала сомнений и у начальника.

– Конечно! Пожалуйста. Пишите заявление!

Быстро это оформив, Гурский еще до обеда ушел с работы. Находясь под впечатлением от происшедшего, он не заметил, как быстро оказался дома.

Сборы в дорогу не заняли много времени. Взяв свой традиционный командировочный портфель и необходимые вещи, он собирался уходить. Но, вспомнив, что не звонил еще жене, решил позвонить ей.

Разговор получился скорый:

– Нина, я собрался. Поеду к Сашке. На работе все уладил. Дали три дня. Так что в воскресенье жди. Билет куплю на вокзале. Думаю достану. Ну целую тебя.

Дорога на вокзал в дневное время не составляла особого труда. Свободный транспорт и его не ожидание настраивали на удачную дорогу. Правда, в автобусе он вспомнил, что забыл взять плащ.

На вокзале, как всегда, было многолюдно. Диктор постоянно объявлял время отправления и прибытия поездов. Зная хорошо вокзал, он быстро нашел кассу, возле нее стояла очередь. До отправления поезда в нужном ему направлении оставалось несколько часов, а за это время он надеялся купить билет. Очередь за билетами двигалась медленно, и за это время Гурский рассмотрел многих. Публика была разной, в основном люди пожилого возраста, и на их фоне особо выделялась молодая пара, которая весело переговаривалась между собой. Из их разговора он понял, что они едут в тот же город, что и он.

И вот долгожданный момент: подойдя к окошку билетной кассы, он покупает билет. Теперь остается только дождаться часа отправления, а там 5–6 часов пути, и он встретится с Разумовым.

За суетой ожидания прошло время. На вокзале объявили посадку на его поезд. Ожидающие стали пробираться к перрону, среди них был и Гурский.

Без труда найдя свой вагон, он, отдав билет проводнику, прошел в него. Устроившись на своем месте, он расслабленно откинулся на спинку сидения.

За окном вагона последние пассажиры спешили к поезду. Посадка заканчивалась, и вскоре с мягким толчком поезд тронулся.

Минуты ожидания, колесный перестук – все это смешалось с той атмосферой суетливости, с которой начался сегодняшний день. И вот теперь он ловил себя на том, что думает о телеграмме, о Сашке, об их предстоящей встрече.

Их встреча. Как много лет прошло с той первой их встречи. Когда они, тогда еще восемнадцатилетние, впервые увидев войну, стали мужчинами. А потом годы войны, их дружбы. Все пережитое в те годы сделало их старше и суровей, но их дружба всегда оставалась тревожно молодой.

Движение поезда, вагонный гомон прервали его воспоминания. В вагоне было душно, и он открыл окно. Поток свежего воздуха освежил его, он осмотрел сидящих рядом с ним. Напротив него сидела та молодая пара, которую он впервые увидел в очереди за билетами. Дорога их утомила, и они сладко дремали. Рядом с ним сидела какая-то старушка, на коленях которой стояла корзина, внутри которой что-то шевелилось. Многие из окружающих дремали. И эта дрема через некоторое время передалась и ему.

Голос проводника, шум выходящих пассажиров разбудили его. За окном было уже темно, и он вместе с другими пассажирами вышел на перрон.

На улице было прохладно. Вечерняя свежесть выдавала близость моря.

На перроне было многолюдно. Встречающие окрикивали своих знакомых, кругом слышались приветствия и поцелуи.

Осмотревшись по сторонам и не найдя глазами Разумова, он с массой людей пошел к вокзалу. В здании вокзала было не так многолюдно. Многие сидели на скамейках, некоторые стояли около буфета. Быстро просмотрев места, где его могли бы ждать, Гурский вышел на вокзальную площадь. Площадь была небольшой, кое-где на ней стояли машины. Стоянка такси была рядом с вокзалом, свободных машин было много, и он направился к одной из них. Чувство неловкости всегда сопутствует людям, приехавшим в чужой город. Вот и сейчас, не встречая знакомого лица, Гурский растерянно смотрел по сторонам.

Из этой растерянности его вывел окрик: «Юра! Гурский!»

Он растерянно начал оглядываться. Среди выходящих из здания вокзала людей он увидел мужчину, который махал ему рукой. Это был Разумов. Он быстро бежал навстречу. Они обнялись.

– Здорово, Юрка! Молодец, что приехал!

– Здравствуй, – более сдержанно ответил он.

– Я только вечером узнал, что ты приедешь.

– Сегодня вечером к другу собирался, а здесь твоя телеграмма, ну я на вокзал.

– Да вот, опоздал, ты извини.

– Пустяки! Главное – встретились. Ты-то как? Молчал год, а тут тебе телеграмма. Что случилось?! Или опять молодость вспомнил?

Разумов, немного замявшись, торопливо заговорил:

– Давай об этом дома. Время у нас с тобой есть. Ты на сколько приехал?

– Думаю, в воскресенье уехать.

– Ну так это здорово. Я завтра отгулы оформлю, и мы с тобой на море на рыбалку поедем. Отдохнем! Так что давай теперь ко мне!

Стоянка за это время освободилась от людей, и они, сев в первую машину, поехали. Сказав водителю свой адрес, Разумов опять заговорил:

– А ты молодец, выглядишь неплохо. Да и животик у тебя пока не растет. Нина-то как? Я ее давно не видел!

– Да вроде ничего, правда, поправляться начала.

– Ну это, наверное, ей идет.

– Не знаю, не знаю, как кому! – быстро заговорил Гурский.

– А сын как?

– В этом году из армии приходит.

– Да! Идет время. – Разумов посмотрел в окно. – Вот, считай, и приехали. – Говорит, где остановиться водителю.

Такси остановилось у нового дома.

– Вот здесь я и живу!

Они вышли из машины. Разумов расплатился с водителем.

– Вот мой подъезд, там на пятый этаж.

Войдя в подъезд, они на лифте поднялись на этаж.

– Налево, Юра. Вот и моя квартира.

Они остановились у двери, обитой дерматином. Позвонили. Через некоторое время дверь открылась. За ней показалось красивое женское лицо молодой женщины. Она растерянно посмотрела на них.

– А это мы, Катя! – первым сказал Разумов. – Проходи, проходи, – уступая дорогу, продолжал он.

Они вошли в квартиру.

– А это мой фронтовой товарищ, о котором я тебе говорил, – снова суетливо заговорил он.

– «Юрий Гурский», немного растерянно протягивая руку представился Гурский.

– А это Катя, моя жена.

Катя пожала руку и прошла на кухню.

– Ты здесь располагайся, а я сейчас подойду.

Разумов вышел вслед за ней.

Комната была просторна, современно обставленная новой мебелью, она выражала вкус хозяйки. Несколько эстампов хорошо дополняли весь интерьер. Большая фотография Кати висела на свободной стене. Молодая женщина с волнисто распущенными волосами задумчиво и игриво смотрела на Гурского.

«Красива», – подумал Гурский. Осмотрев комнату, он решил пройти на балкон.

Балкон был открыт, и легкий ветер колыхал легкий тюль. Подойдя к двери, от отодвинул в сторону тюль и вышел на балкон.

Неожиданно его взгляд остановился на обнаженной мужской руке, находившейся за стеклом двери. Все это было так неожиданно, что Гурский, не задерживаясь на балконе, вернулся в комнату.

В кухне возбужденно о чем-то говорили. Гурский сел на диван, им овладело чувство неловкости, которое так давно он не испытывал. В комнату вошел Разумов.

– Что скучаешь? Сейчас нам Катя там что-нибудь соберет, и мы отметим нашу встречу.

Сказав это скорей для приличия, чем было на самом деле, Разумов собрался опять идти на кухню.

– Саша, ты знаешь, я, пожалуй, поеду в гостиницу. Чего вам тесниться, а завтра мы с тобой встретимся!

Гурский встал.

– Зачем в гостиницу, у нас переночуй, – вяло вторя, ему ответил Разумов.

– Нет-нет, я поеду. Ты лучше проводи меня!

– Конечно провожу!

– Катя, – позвал жену Разумов. Из кухни вышла жена. – Юра решил идти в гостиницу. Я его провожу?

– А может быть, останетесь? – вопросительно обратившись к нему, Катя глазами думала о другом.

– Спасибо, я лучше в гостиницу, да и вас я стеснять буду.

Сказав «До свидания», он вместе с Разумовым вышел из квартиры.

Они вышли на улицу.

– Саша, гостиница от вас далеко? – спросил Гурский.

– Да нет, минут 15 на автобусе.

Они пошли к автобусной остановке. Чувствовалось, что Разумов испытывает чувство неловкости: Гурский понимал это.

– Ну ты дал. Женился и молчал. Хоть бы на вокзале сказал бы. Давно хоть женился?

Разумов начал, оправдываясь:

– Скоро год. Ты меня извини, конечно, но так получилось. Сам понимаешь, молодая жена. Вот и закрутился.

Они подошли к автобусной остановке. Впереди на дороге показался зеленый огонек такси.

– Саша, давай до гостиницы на такси махнем. Время и так уже позднее.

Остановив такси, они сели. Сказав таксисту, куда им надо, они вновь заговорили.

– Да, она у тебя красивая. Ну а живете как?

Ожидая этого вопроса, он ответил с паузой:

– Да всякое бывает. Она же моложе.

Они замолчали, но молчание было непродолжительным, Гурский вновь прервал его.

– У вас как здесь с гостиницами? Устроиться я смогу?

Разумов ответил не сразу:

– Думаю, что сможешь. У нас здесь недавно новую построили. Так что попроще стало.

Они подъехали к гостинице. Вышли из машины. Гурский расплатился с водителем, поблагодарил его.

Навстречу им из гостиницы выходили последние посетители ресторана. Весело смеясь и напевая песни, они гурьбой спускались к такси.

Миновав их, они вошли в гостиницу. В холле гостиницы было свободно и светло, новая мебель была аккуратно расставлена.

У стола администратора стояло несколько человек.

Они подошли к столу администратора.

К их удивлению, в гостинице были свободные места. Оформив документы и получив ключ, они поднялись в номер.

В номере было прохладно. Новая мебель, аккуратно расставленная, делала его уютным. На столе стоял телефон.

– Вот устроился, – снимая пиджак, сказал Гурский. – Не думал я, что мне так повезет. Номер – это всегда проблема.

Доставая бутылку коньяка из портфеля он сел.

– Ну что, давай за нашу встречу! – поставив бутылку на стол, он достал бутерброды, яблоки.

Разумов достал из бара две рюмки, они сели за стол. Разлив коньяк по рюмкам, они молча выпили. Разумов достал из кармана сигареты. Они закурили.

– Ну так что у тебя случилось? Давай поговорим.

Разумов сидел задумавшись. Гурский налил еще.

– Юра, давай сейчас не будем. Ты с дороги, да и поздно уже. Завтра встретимся и обо всем поговорим.

– Я то не против, завтра так завтра… Давай сейчас за тебя выпьем, за твою женитьбу.

Они выпили.

Разумов встал:

– Завтра я тебе буду звонить часов в 11, так что жди. Теперь отдыхай, да и я поеду, уже поздно.

Гурский встал, они пожали руки, и Разумов вышел.

Закрыв дверь, Гурский пошел к окну и открыл его. На улице было тихо, глубоко вдохнув свежий воздух, он пошел к кровати.

Лежа на кровати, он почувствовал, что устал. Неожиданная телеграмма, встреча с Сашкой и его женой утомили его. И теперь, лежа в кровати, он почему-то вспомнил Катю. «Красивая», – вслух сказал он, – и, тяжело вздохнув, повернулся набок. Через некоторое время он уже спал.

Шум уже проснувшегося города наполнял комнату. Гурский уже не спал. Люди его возраста плохо спят на новом месте, вот и он, встав рано и уже убрав кровать, сидел в кресле, читая газету. До одиннадцати часов оставалось еще время, и он решил сходить позавтракать.

В ресторане в это время было еще не многолюдно. Сев за свободный столик, он заказал себе легкий завтрак. Ждать пришлось недолго, и через некоторое время он с аппетитом уже ел.

Быстро позавтракав, Гурский спустился из ресторана в вестибюль гостиницы. Здесь в одном из нескольких киосков он купил себе газеты и журнал. Немного постояв у киоска с сувенирами он поднялся к себе в номер.

В ожидании звонка он занялся чтением газет. Прочитав одну из газет, он посмотрел на часы, было начало двенадцатого, но звонка пока не было. Томительные минуты ожидания, и без того медленно идущие, в такие моменты, кажется, совсем останавливаются.

На часах было около двенадцати, когда Гурский, отложив газеты, решил пройтись по городу. Спустившись вниз и сдав ключ дежурному, он сказал, что будет через час, на случай того, если ему будут звонить.

Вчерашний вечерний приезд и поездка на такси не позволили ему познакомиться с городом. И теперь, имея свободное время, у него появилась такая возможность.

Город был небольшим: несколько центральных улиц лучами сходились к центру, образуя площадь. Аккуратно посаженные деревья делали улицы зелеными и чистыми. Улицы были не так многолюдны. Ходить по магазинам Гурскому не хотелось и, немного отдохнув в одном из скверов, он направился в гостиницу.


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 | Следующая
  • 4.6 Оценок: 5

Правообладателям!

Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.


Популярные книги за неделю


Рекомендации