Текст книги "Копенгагенский разгром"

Глава 15

Вскоре я получил возможность любоваться морскими пейзажами с борта «Elephant». В душе я потешался над англичашками, радовался тому, как ловко одурачил их и развернул английскую эскадру прочь от российского берега. В то же время изумлялся собственному тщеславию. Меня распирало от гордости! Это при том, что никто никогда и не узнает о моем подвиге, поскольку английский корабль нес меня навстречу моей вероятной гибели.

Английская эскадра продвигалась на запад. С каждой минутой в черной воде становилось все меньше и меньше обломков льда. Но морской пейзаж выглядел мрачным, и мое ликование сменилось настроением пасмурным. Навстречу бежали черные волны, и мне, погруженному в свои думы, порою казалось, что осколки льда складываются в глумливые физиономии.

Лорд Нельсон проводил много времени в совещаниях. В них в качестве мастеров артиллерийского дела участвовали Жан Каню и сэр Бенджамин Томпсон. И тот, и другой явно пребывали не в восторге от выпавшей им чести. Между совещаниями вице-адмирал диктовал писарям, затем его приказы рассылались капитанам кораблей.

С «London»’а приходили невеселые вести: адмирал Паркер пребывал без сознания. Корабельные врачи готовились к худшему. Френсис не отходила от больного, что делало ей честь. Полагаю, ею двигал не столько супружеский долг, сколько некое подобие дочерних чувств.

Сэр Горацио Нельсон, похоже, втайне радовался случившемуся с Паркером. Немощь адмирала позволила вице-адмиралу взять на себя руководство всей эскадрой. А он принадлежал к тому сорту сумасшедших, которые ни минуты не сомневаются, что справятся с командованием лучше, чем кто-либо еще.

Сэра Нельсона не остановила даже его собственная болезнь. Я не знал, что за хворь свалила его с ног, но поведение остальных офицеров поражало меня. Они держались так, словно больной командующий – обычное явление. Вице-адмирал становился с каждым часом слабее и слабее. Дошло до того, что он не мог передвигаться сам. Два матроса таскали вице-адмирала на носилках. Он выглядел измученным, но с завидной страстью готовился к бою. Часто он прерывал совещание, подавал знак, и матросы мчали его очертя голову на нижнюю палубу. Спустя четверть часа его приносили назад, и он возобновлял разговор.

Немало внимания вице-адмирал уделял и пехотинцам. По его замыслу граф Гэллоуэй должен будет осуществлять захват датских кораблей и плавучих батарей, а также совершить наземную часть операции. План использования Отряда Висельника вице-адмирал не открывал, и мне приходилось мучиться неизвестностью.

– Ваша задача – захватить как можно больше пленных на датских кораблях и плавучих батареях, – инструктировал он графа Гэллоуэя. – А если придется высаживаться на берег, добейте тех болванов, кто остался в живых и не догадался убраться подобру-поздорову. Высадитесь на берег после того, как мы подавим артиллерию датчан с моря.

– А мой отряд? – спросил я.

– Ваше место – возле квартердека. Ляжете на палубу, укроетесь парусиной и будете сидеть тихо, пока мы не приблизимся к датчанам на расстояние мушкетного выстрела. А приблизимся – займетесь уничтожением противника, – объяснил мне вице-адмирал.

– Слушаюсь, сэр, – отрапортовал я.

– Если же мы столкнемся бортами с противником, – продолжил он, – вы со своими солдатами подниметесь на квартердек и позаботитесь, чтобы меня с капитаном Фоли не подстрелили и не захватили в плен.

– А на абордаж… – начал я.

– Вы на абордаж не пойдете, вы будете прикрывать квартердек! – повысил голос лорд Нельсон.

Он скривил физиономию, но не мой вопрос, а очередной приступ вызвал эту реакцию. Лорд Нельсон подал знак, и матросы понесли его вниз. Когда же вице-адмирала принесли обратно, я осведомился о его здоровье:

– Как вы себя чувствуете, сэр? И что за недуг вас охватил?

– Lax, – ответил вице-адмирал, отмахнувшись, словно я тревожил его по пустякам.

– Лакс? – переспросил я, не знавший значения этого слова.

– Diarrhea, – уточнил находившийся рядом сэр Бенджамин Томпсон.

– Диарея! – воскликнул я и с сочувствием добавил: – Съели что-нибудь?

– Ерунда! – отмахнулся сэр Горацио Нельсон. – Это от страха.

– От страха?! – изумился я.

– Ну, конечно, от страха. Перед серьезным сражением со мною все время так, – сообщил он и, кивнув на матросов, добавил: – Прихватывает так, что ребята едва успевают донести меня до отхожего места.

– А не проще ли принести сюда поганое ведро? – пробормотал я, в очередной раз пораженный одержимостью этого человека.

– Вы что же, предлагаете мне справлять естественные надобности прямо по ходу совещания? – брезгливым тоном спросил лорд Нельсон.

– Ну, я слышал, Наполеон употребляет женщин, не снимая шпаги, – сказал я, полагая, что этой репликой задену честолюбие вице-адмирала.

– Отлично! – неожиданно согласился он. – Раз уж вам выпала честь прикрывать квартердек, так вы и держите поганое ведро наготове!

– Слушаюсь, сэр, – ответил я, будучи вынужден признать, что вице-адмирал утер мне нос.

Выбрав момент, когда поблизости никого не было, подошел Жан Каню.

– Сударь, барин вы мой-с, наша шутка зашла слишком-с далеко.

– Да куда уж дальше, – согласился я. – Английская эскадра во главе с двумя полутрупами мчится на штурм Копенгагена.

– Двумя полутрупами-с? – переспросил французишка.

– Ну да. Сэр Горацио Нельсон отличается от сэра Хайда Паркера тем, что прежде, как сходить под себя, успевает попросить поганую посудину, – пояснил я.

О том, что мне выпала сомнительная честь подносить ее, я умолчал.

– Хе-хе, – невесело усмехнулся мосье Каню. – Изволите-с шутить, барин. Но дело-то серьезное-с. Придется и нам-с повоевать, а иначе нас обоих вздернут на рее-с! В бою-с у нас есть шанс остаться в живых-с…

– В живых-с, – пробормотал я, удивленный спокойствием французишки.

Кот Нуар терся о его ногу.

– Я, конечно, не желаю надеть петлю на шею. Но если вице-адмирал узнает о нашей проделке, он развернет эскадру против российского флота, – промолвил я.

Мосье Каню равнодушно пожал плечами.

– Тебе, французишке, нет дела до России, – сказал я. – Но я-то не француз.

Он вновь пожал плечами и ответил:

– Я, барин-с, не об этом-с. Я о том-с, что когда-то вице-адмирал-с все равно все узнает-с…

– Когда узнает, тогда и посмотрим, – ответил я. – А пока наслаждайся жизнью.

Жан Каню побрел по палубе. Кот Нуар засеменил следом за французишкой. Я смотрел на своего камердинера – английский мундир сидел на нем великолепно, подчеркивая завидную стать. И вдруг сделалось мне стыдно перед мосье Каню. Он забрал мои вещи из банка и, испугавшись, что не сможет передо мной оправдаться, завербовался в английский флот. Выходило, моего гнева он боялся больше, чем смерти в каком-нибудь нелепом бою.

– Жан, – окликнул я мосье Каню, – не хочешь глотнуть джину? Давай-ка немного промочим горло.

На одно из совещаний прибыл сэр Николас Ванситтарт. В каюте стало тесно и душно, двери оставили открытыми, и я, оказавшись рядом, услышал:

– Форт Трекронер хорошо вооружен. Там тридцать пушек двадцатичетырехфунтового калибра, тридцать восемь тридцатишестифунтовых орудий плюс девяностошестифунтовая каронада.

– Джентльмены, а если зайти с южной стороны Королевского фарватера? – послышался чей-то голос.

– С южной стороны положение не лучше, – возразил сэр Николас Ванситтарт. – Датчане прикрыли Копенгаген старыми кораблями и блокшифами, на них в общей сложности шестьсот двадцать восемь пушек и почти пять тысяч человек. Эта линия, поставленная на шпрингтах, на расстоянии мили впереди береговых батарей. Только сокрушив эти препятствия, мы сможем добраться до берега. В действительности, полагаю, лишь малая часть эскадры сумеет пробиться. Но и эти корабли обречены на погибель.

– Бросьте! – услышал я голос вице-адмирала. – Откуда такие пораженческие настроения?

– Сэр, вы завоевали славу блестящего полководца! И все же заявляю, нападение на Копенгаген – это самоубийство! – твердо заявил дипломат.

– Предлагаете иной выход? – с сарказмом спросил лорд Нельсон.

– Мы могли бы блокировать датчан с моря, – Теперь голос сэра Николаса Ванситтарта звучал не слишком уверенно. – И уничтожили бы их корабли, как только они надумают покинуть гавань.

– Ну конечно! – воскликнул вице-адмирал. – О лучшем подарке датчане и мечтать не смеют. Английская эскадра спокойно дожидается подхода союзного флота России и Швеции! Может, нам проще утопиться там, в Каттегате! Заодно и линию обороны укрепим датчанам!

Офицеры поддержали сэра Горацио Нельсона одобрительными смешками и возгласами. Сэр Николас говорил, но его уже никто не слушал. Решение о нападении на Копенгаген утвердили окончательно.

Вечером 1 апреля эскадра остановилась у северной кромки отмели. Ночью была произведена разведка. Вне зависимости от ее результатов утром сэр Горацио Нельсон намеревался начать войну с Данией.

Глава 16

Утром 2 апреля в половине десятого утра на фок-мачте «Elephant»’а взвился вымпел – сигнал к наступлению. Передовое судно «Arrow» начало движение. За ним последовали «Dart», «Alcmene», «Blanche», «Agamemnon», «Bellona», «Amazon», «Defiance», «Russel», «Monarch» и «Ganges». И только за «Ganges» наш «Elephant». Английские суда шли вдоль линии датских кораблей и плавучих батарей.

– Предстоит артиллерийская дуэль! – крикнул мне в ухо белобрысый офицер.

Он смотрел на меня с задиристой ухмылкой и, очевидно, ждал, что и я внесу свою лепту в поддержание боевого духа и выдам в ответ какую-нибудь ничего не значащую фразу, но непременно бравым голосом.

– Больше похоже на самоубийство, – буркнул я.

Белобрысик презрительно фыркнул.

Я надеялся, что пока мы выйдем на свою позицию, передние корабли подавят артиллерию датчан. Или напротив: датчане дадут понять, что англичанам лучше убраться подобру-поздорову. И вице-адмирал Нельсон успеет развернуть посудину до того, как нас причешут пушечные ядра.

Мои надежды не оправдались. Когда ударили датские пушки, по кораблю прокатился смех.

– У них там не пушки, а маленькие пукалки! – ликовали офицеры.

– Нас обстреливают из Кронберга, – пояснил Белобрысик.

– Так вот где проживал Гамлет, принц датский! – воскликнул я, преодолевая страх.

– Гамлет? – переспросил англичанин. – Такого не знаем. Данией правит кронпринц Фридрих.

Когда стих ответный грохот орудий, пришла весть, что мы потеряли одну пушку и семь человек убитыми.

– Кто бы мог подумать, что мы так просто минуем Кронберг, – высказался лорд Нельсон.

Офицеры воодушевились, возбуждение и настрой на победу передались и мне. Но с этой минуты начались неурядицы.

Лейтенант Лэнгфорд, офицер-сигнальщик, вооруженный подзорной трубой, метался возле фок-мачты. Обо всех наблюдениях он докладывал вице-адмиралу.

– Сэр, «Agamemnon» сел на мель! – прокричал лейтенант Лэнгфорд бравым голосом, словно сообщал о том, что датский форт Трекронер взлетел на воздух из-за пожара на пороховом складе.

Сэр Горацио Нельсон поморщился и небрежно обронил:

– Ничего страшного. Справимся и без «Agamemnon»’а.

Фредерик Лэнгфорд через минуту поспешил с новым докладом:

– Сэр, «Bellona» также села на мель!

На этот раз вице-адмирал не сумел сохранить маску безмятежности.

– Вот олухи! – рассердился он. – Я знал, что этим лоцманам нельзя доверять!

Клочья дыма взметнулись и расползлись по небу над датским берегом. Донесся грохот пушек. Новые облачка один за другим выхлопывались в воздух, и черные ядра летели в наши головы. Ответные залпы сотрясали корабль. Сэр Горацио Нельсон рассматривал сквозь подзорную трубу вражеские батареи и отдавал приказы.

Опять подбежал Лэнгфорд:

– Сэр, я наблюдаю «Russel». Судно движется вслед за «Bellona».

– Черт знает что! Почему они не выполняют мои приказы?! «Russel» должен был держаться за «Defiance»! – вышел из себя вице-адмирал. – В былые времена капитана повесили бы!

Еще через минуту лейтенант Лэнгфорд появился вновь.

– Сэр, «Russel» сел на мель и подает сигнал бедствия.

– Фредерик! – с едва сдерживаемой яростью произнес вице-адмирал. – Я приказывал вам следить за действиями противника, а не за выкрутасами наших олухов.

– Где вы набрали лоцманов? – спросил я мистера Лэнгфорда.

– Там же, где и вас, – ответил вместо него лорд Нельсон.

– Вы уверены, что они не служат датчанам? – промолвил я.

– Мы уверены в победе, – сказал вице-адмирал. – Во всем остальном никакой уверенности быть не может.

– Что ж, обнадежили, – хмыкнул я.

«Elephant» остановился напротив корабля по названию «Dannebrog» словно для того, чтобы послужить мишенью для самых неопытных артиллеристов. Пушечные залпы раздавались один за другим, все смешалось в огне, в дыму, в грохоте орудий, в треске и воплях.

Бойцы моего отряда лежали на палубе, прикрытые парусиной от щепок и осколков. Я надеялся, что какое-нибудь особенно зловредное ядро не прокатится по их головам, пока они ждут приближения к противнику на мушкетный выстрел.

Сам же я находился на квартердеке возле вице-адмирала и исправно приседал при свисте ядер, а то и падал на палубу. Иного занятия я не находил. Я опять пребывал в полной уверенности, что гибель «Elephant» и всего экипажа – вопрос времени, причем весьма непродолжительного.

С некоторой отрадой я заметил, что следовавший непосредственно за нами английский корабль палил из своих пушек не только по противостоящим ему кораблю «Elven» и плавучей батарее «Hajen», он еще и помогал своему флагману, то есть нам, и вел огонь по линейному кораблю «Dannebrog».

– Кто это? – спросил я капитана Фоли, указав на поддерживавший нас английский корабль.

– «Glatton». Bligh, – коротко ответил Фоли.

– Glutton Bligh, – повторил я и, перекрестившись, промолвил: – God bless Bligh! И прости ему смертный грех чревоугодия!

Сэр Горацио Нельсон показался мне опаснее датских ядер, и я – от греха подальше – решил отойти в сторонку. А то кто знает, на какие безумные подвиги он пошлет, попадись я ему на глаза?!

Мои опасения оправдались. Вице-адмирал жестом подозвал ближайшего офицера. Таковым оказался тот самый смельчак, не знавший Шекспира, но давеча ободривший меня словами об артиллерийской дуэли. Лорд Нельсон что-то прокричал в ухо Белобрысику и подбородком указал в мою сторону. Офицер взглянул на меня с сомнением, но кивнул командующему, бросился ко мне и выкрикнул:

– Вице-адмирал думает, что мы…

Очередной залп заставил меня броситься на палубу. Я остался жив, а англичанина разорвало пополам.

– Черт возьми! Вот тебе и дуэль, – буркнул я, отряхивая с себя кровь и содержимое кишечника Белобрысика.

Что думает о нас вице-адмирал, он передать не успел. Heus-Deus! А что он мог думать?! Я был уверен, что в ближайшие минуты мы все отправимся брать на абордаж камбалу с медузами!

Я склонился над верхней частью трупа с вывалившимися внутренностями, взял его левую руку и разжал пальцы, высвобождая подзорную трубу. Офицер и после смерти продолжал улыбаться, уставившись куда-то в небо еще не замутненным взором. Я по очереди подтащил части его тела к краю и перебросил за борт. Лорд Нельсон не заметил или не обратил внимания на гибель своего посланника.

Я привалился к борту и навел подзорную трубу на вражескую сторону. Датские пушки целились не куда-нибудь, а непосредственно в мой лоб. Справа и слева от «Dannebrog» расположились соответственно «Elven» и еще одна плавучая батарея. Первая, так сказал про нее капитан Фоли.

В просветах между датскими кораблями и плавучими батареями на расстоянии приблизительно мили виднелся берег.

Раздался очередной залп, и сердце мое екнуло: одновременно с грохотом пушек я увидел знакомое судно. На борту красовались буквы, выполненные в готическом стиле, – «Brunhild».

В продолжавшейся бойне спасти свою жизнь я не рассчитывал. Но сохранить честь мог при условии, что погибну на борту «Брунхильды».

Высматривая в дымовой кисее «Brunhild», я прикидывал, как добраться до него со своими ребятами. Нас готовили к высадке или к абордажной схватке. Но было очевидно, что датчане не подпустят англичан к берегу, а их корабли не собирались приближаться к английским. Нас потопят, на чем и закончится бесславный поход.

Недосягаемый для датских ядер, флагман «London» стоял в стороне. Я завидовал тем, кто остался там. Я даже сэру Хайду Паркеру завидовал, хотя он, похоже, уже находился в другом мире и только гадить продолжал в этот.

Противник сделал залп. Клочья дыма взметнулись в воздух, я упал на палубу, сверху посыпались щепки, откуда-то послышались истошные вопли. Я поднялся на ноги и услышал голос вице-адмирала:

– А вы не теряете присутствия духа. Мне это нравится. Может, останетесь у нас на службе?

– Черт подери! Что ж не остаться?! До окончания ее срока осталось минуты две! – разозлился я.

– Не ругайтесь, – вице-адмирал улыбнулся.

Мне хотелось схватить его за шкирку и как следует встряхнуть. Рядом гибли люди, в любое мгновение мы могли расстаться с жизнью, а сэр Горацио Нельсон улыбаться изволили.

Вновь громыхнула вражеская артиллерия. Вице-адмирал словно и не заметил, что еще несколько человек превратились в кровавый фарш. Он с насмешкой обождал, пока я поднимусь на ноги, и продолжил:

– Нужно отдать должное сэру Хайду Паркеру. Он ловко одурачил датчан. Убедил их в том, что наша цель – русский флот. И они пропустили нас через Каттегат…

Капитан Фоли, громадного роста мужчина, при каждом взрыве хватался за сердце. Он наклонился и, едва не уткнувшись рылом в ухо вице-адмиралу, воскликнул:

– Хороши союзнички!

– Да, – согласился сэр Горацио Нельсон, – союз датчан и русских немного стоил. Но формально к датчанам не придерешься. Ведь главная цель союза – нейтралитет.

Они рассуждали о политике так, словно еще как-то рассчитывали влиять на нее. А я был уверен, что и этим спесивым англичашкам и мне вместе с ними коптить небо осталось совсем немного.

Я решил рассказать вице-адмиралу о том, что подделал приказ первого лорда адмиралтейства. После такого признания я бы недолго прожил, но в сложившихся обстоятельствах пара лишних часов – уже благо! Я и рот уже открыл, но вдруг раздался крик Фредерика Лэнгфорда:

– Сэр! Сэр! Адмирал Паркер пришел в сознание! Смотрите, нам сигнализируют с «London»’а!

Губы вице-адмирала искривились в презрительной усмешке.

– Вот как, – процедил он сквозь зубы. – Теперь старый хрыч присвоит себе лавры победителя!

Лавры победителя! Ну, конечно! А кому же еще они достанутся, если учесть, что вице-адмирал и мы вместе с ним вскоре превратимся в морепродукты!

– Сэр! Сэр! – вновь закричал лейтенант Лэнгфорд. – Адмирал Паркер приказывает немедленно отступать!

Я вздохнул с облегчением, глянул вверх и поблагодарил Бога! Все-таки Он не оставил меня, хоть я в последние часы только и поминал, что его извечного врага. Но – то ж от страха! Я дал себе клятву, что если останусь жив – пусть даже меня повесят за подделку приказа, – а все равно вычеркну навсегда «черта» из своего лексикона. А в следующую секунду я понял, что болтаться в петле тоже не хочу, особенно теперь, когда появилась надежда на спасение.

Воспользовавшись суматохой, я проник в каюту сэра Горацио Нельсона, разворошил бумаги на столе и нашел фальшивый приказ. Педантичный вице-адмирал приклеил две половинки на бумажную подложку, соединив края. Я снял с крюка фонарь, открыл его, выплеснул масло на стол и поджег. Разорвав поддельный приказ в мелкие клочья, я рассыпал обрывки в огонь. Пламя охватило прочие документы.

– Будем считать, что сюда попало ядро, – буркнул я, покидая каюту.

К своему ужасу я обнаружил, что никаких приготовлений к отступлению не производится.

– Что там адмирал Паркер? – спросил я мистера Лэнгфорда.

– Подает сигнал «тридцать девять», – ответил тот.

– Что это значит? – выкрикнул я.

– Discontinue the engagement, – ответил оказавшийся рядом капитан Фоли.

– Что? Не понял!

– «Отступить», – терпеливо объяснил капитан Фоли.

– Так почему мы не отступаем? – взвыл я.

Лэнгфорд кивнул на сэра Горацио Нельсона.

– Может, стоить ему еще раз напомнить! – рявкнул я.

– Я не рискну, – ответил лейтенант Лэнгфорд.

– По мне, так лучше гнев вице-адмирала, чем датским ядром в лоб. – Я направился к сэру Горацио Нельсону.

Громыхнул залп, послышался ужасающий вой! Я бросился на палубу, и тут же раздался взрыв. Осколок выбил подзорную трубу из руки вице-адмирала. Я пожалел, что его не оглушило. Сэр Горацио Нельсон растерянно огляделся. Наши взгляды столкнулись. Я надеялся, что теперь – чудом оставшись живым, – он отступит.

Я вырвал подзорную трубу из рук лейтенанта Лэнгфорда, протянул ее вице-адмиралу и прокричал:

– Адмирал Паркер приказывает отступать!

– Адмирал приказывает отступать? – переспросил сэр Горацио Нельсон.

«Да-да! Приказывает отступать! Ради всего святого, скорее выполняйте приказ!» Я едва сдержался, чтобы не выкрикнуть эти слова в лицо вице-адмиралу. Подошли и встали рядом со мною капитан Фоли, подполковник Стюарт и лейтенант Лэнгфорд. Я физически ощущал, как напряжены их взгляды, направленные на сэра Горацио Нельсона. У меня задрожали руки. Хотелось схватить вице-адмирала за воротник и трясти, пока не подтвердит команду отступать.

Он направил подзорную трубу на флагманский корабль. Капитан Фоли, подполковник Стюарт, офицер-сигнальщик Лэнгфорд – мы все перевели взгляды на «London». Все испытывали одни и те же чувства – страх и страстное желание выжить. И слова сэра Горацио Нельсона повергли нас в шок.

– Я не вижу никакого сигнала, – отчеканил он.

Как по команде мы посмотрели на вице-адмирала. Он прижимал окуляр подзорной трубы к правому – незрячему! – глазу!