Текст книги "Мои красные туфли"

Глава 20

Лос-Анджелес растянулся больше чем на четыре тысячи квадратных километров, причем основная часть его территории покрыта асфальтом. Единственное, что могло сейчас спасти Карли, – это скорость. Ехать и ехать, влиться в бесконечный поток фар и габаритных огней, озаряющих город подобно бриллиантовым и рубиновым ожерельям. Она выбрала самый дальний маршрут, меньше чем за час проехала по пяти шоссе и только после этого почувствовала, что может повернуть к дому. С радостью мазохиста ковыряя собственные раны, посмотрела, не стоит ли на дорожке машина Эвана. Разумеется, дорожка оказалась пустой.

Карли всерьез считала любовь опасной болезнью. Переболев и оставшись в живых, человек может рассчитывать на пожизненный иммунитет. Войдя в кухню, она поняла, что ей самой суждено любить лишь раз в жизни. Больше она просто не выдержит. Оставались серьезные сомнения насчет окончательного выздоровления после первого приступа болезни.

– Мяу?

– Отныне и впредь, – Карли взяла Одина на руки и вместе с ним вошла в гостиную, – отныне и впредь буду заниматься исключительно котом и любить только своего верного черного друга.

– Мяу, – одобрительно поддержал Один.

Рядом с телефоном мигала лампочка автоответчика. Карли автоматически включила звук.

– Привет, подружка! – прозвучал энергичный голос Даны. Где-то за ее спиной тренькало пианино. – Тебе известно, что ты сопродюсер? Маклиш возвел тебя в этот почетный статус. Что скажешь?

Музыка смолкла, а вместо нее раздался чуть надтреснутый голос:

– Выходи за меня замуж!

Игра возобновилась. Трудно было сказать, кому делает предложение Реймонд – Дане или ей самой.

– Мне нужно идти. Позвони, а не то притащусь к тебе домой.

Словно в тумане Карли побрела в спальню, чтобы переодеться и подумать. До нее еше не совсем дошел смысл всего услышанного. Сопродюсер? Подобно молнии без грома, слово казалось почти нереальным. Не успела она расстаться с роскошным платьем и начать сопоставлять факты, как раздались три громких, настойчивых, требовательных звонка в дверь.

– Черт возьми, Дана! – осудила бесцеремонность подруги Карли и, накинув халат, пошла открывать. Не дав себе труда встать на цыпочки и посмотреть в глазок, закричала: – Если не можешь ждать, открой своим ключом!

– Ты не дала мне ключ. – На пороге стоял Эван Маклиш собственной персоной. Густые темные волосы переливались в свете фонаря и бросали тень на лицо.

– Я… наверное, я подумала, что это кто-то другой, – запинаясь и с трудом находя подходящие слова, пробормотала Карли. Сердце оторвалось и покатилось куда-то в сторону пяток. – То есть… я не ждала тебя…

Эван окинул взглядом халат, под которым ничего не было, и нахмурился.

Карли наконец кое-как пришла в себя и расправила плечи.

– А что ты, собственно, делаешь на моем крыльце?

– Да так, просто проезжал неподалеку, – прозвучал стандартный ответ. Внешность, однако, не дотягивала до стандарта. На премьере режиссер-триумфатор выглядел поистине безупречно; сейчас на нем не было ни пиджака, ни галстука, да и сам он казался изрядно потрепанным. – Можно войти?

Слишком испуганная и взволнованная, чтобы воевать или даже спасаться бегством, Карли на мгновение задумалась, а потом отступила на шаг и вслед за незваным гостем направилась в кухню. Там он остановился и в упор, не мигая, словно желая пригвоздить к месту, уставился на нее.

– Какая же ты красивая, Карли, – произнес он почти благоговейно. Слова нарушили оцепенение. Эван прикрыл глаза, как будто ослепленный блеском видения, и не спешил их открывать. Наконец снова заговорил: – Стоит мне решить, что я наконец-то справился с твоей красотой, ты вдруг как-то поворачиваешь голову, или смеешься, или просто улыбаешься, словно вспомнив что-то забавное, и я снова пропадаю. Снова атомная бомба.

Карли отвела взгляд. Она ожидала каких угодно слов, только не этих. Ей хотелось ответить, что сама она ни. за что не привыкнет к его красоте, даже если будет рядом каждый день, до самой старости. Но разве можно сказать подобное? Поэтому Карли сменила тему:

– Спасибо за мой статус. За оба статуса.

– Благодарить вовсе не за что. – На лице Эвана появилось решительное выражение. – Ты это заслужила. Без тебя бы ничего не получилось.

– Тебе очень тяжело дались эти слова? Эван пожал плечами:

– Но ведь это правда.

– В любом случае спасибо.

Карли ждала каких-нибудь объяснений – например, зачем он появился в ее доме. Но объяснений не последовало.

– Похоже, что ты все-таки нашел надежный источник финансирования.

– Да, – ответил Эван и неуверенно засмеялся. – Ни за что не догадаешься, кто спонсор.

Карли покачала головой.

– Мама. – Он заметил удивление и кивнул: – Да, действительно странно. Деньги у нее остались от продажи бизнеса, которым она когда-то владела. И она сказала отцу то же самое, что ты сказала мне: «Это мои деньги, и я могу делать с ними все, что хочу. А потому собираюсь инвестировать в фильм об Арлин Барлоу».

– Твоя мама тебя очень любит. – Карли не стала подчеркивать, что и сама очень любит этого человека.

– Синяк до сих пор остался. – Эван посмотрел на ногу.

– Это хорошо. – Карли все еще держалась за сердце. – Ты это заслужил.

Он пожал плечами. Соглашался, отрицал, извинялся? Трудно сказать. Эван Маклиш казался Карли Бек таким же крепким орешком, как и заковыристые кроссворды в «Нью-Йорк тайме», но в отличие от них надеяться на правильный ответ в следующем номере, через неделю, было абсолютно бесполезно.

В растерянности она снова задала тот же вопрос:

– Что ты здесь делаешь, Эван?

– Хочу, чтобы мы снова оказались вместе, Карли. Хочу, чтобы все стало так же, как раньше. – Слова прозвучали устало и даже смиренно.

– О? – неопределенно воскликнула Карли. Этот человек, конечно, устал, но тем не менее выдвигает требования. Она медленно сняла с воротника халата черный волосок Одина. – Зачем?

– Как зачем? – Эван огорченно сморщился, словно актриса вдруг начала читать не тот текст. Он решил подсказать еще раз. Второй дубль оказался не столь сглаженным и прозвучал резче: – Я же сказал, что хочу, чтобы все снова стало по-прежнему.

– Слышала, – ответила Карли, отказываясь принимать подсказку. – А потому и спрашиваю: зачем?

Эван прикрыл глаза с выражением отчаянной внутренней борьбы и душевной муки. С трудом справившись с переживаниями, он открыл глаза и медленно заговорил:

– Потому что ты несчастна…

– С какой стати ты решил, что я несчастна? – тут же перебила Карли. Это было правдой, но она вовсе не собиралась признавать эту правду вслух, да еще в присутствии заинтересованного лица.

Эван принялся неторопливо загибать пальцы.

– Друзья, родственники, агент…

Карли оттолкнула руки, пока не закончились пальцы:

– Чем ты занимаешься? Следишь? Преследуешь меня?

– Не больше, чем ты меня, – парировал Эван.

– И когда же это я тебя преследовала? Мы давным-давно не виделись!

– Конечно, но ты уже много месяцев сводишь меня с ума, – с отчаянием произнес Эван, сжав руками голову и шагая по кухне. – Когда бы и где бы я ни работал над фильмом, везде ты. Стоит сесть в машину, как из приемника тут же раздается твой голос. Стоит включить телевизор, как этот чертов червяк Элла начинает воспитывать, учить, что непременно надо быть верным и надежным другом и ни в коем случае не забывать отправлять во вторичную переработку все, что можно переработать! Если все это и не считается противозаконным, то непременно должно стать противозаконным!

– Но я же не виновата…

– Все к черту! – Эван замахал руками, отметая любые аргументы. – Я скучаю. Мне плохо без тебя, Карли! Хочу быть с тобой, хочу, чтобы мы были вместе!

Все эти слова – хорошее начало, но еще далеко не все, что требуется для счастья.

– Вместе? В каком качестве? Как друзья, любовники, партнеры? Как?

– Так, как тебе будет угодно. – Эван обреченно опустился на стул. Растрепанные волосы торчали во все стороны.

Карли села рядом и положила руки на крашеный стол.

– Я уже говорила, Эван. Мне нужно все и сразу.

– Прекрасно, – пробормотал он. – Значит, мы женимся.

– Bay! Звучит романтично, словно судебный приговор! А тебе не приходило в голову, что лучше бы предложить или попросить, а не сухо констатировать?

– Ты просто меня убиваешь, Карли, – устало, из глубины измученной души простонал Эван. – Ведь когда-то я был разумным человеком. Знал, что делаю. Отвечал за собственные поступки. Контролировал свое настроение. А потом явилась ты вместе с всемогущими красными туфлями, и все полетело кувырком. Никак не могу понять, почему мечтаю о тебе каждый день, в то время как каждую ночь вижу тебя во сне? Разве здесь есть справедливость?

Карл и не отрываясь смотрела, как спокойный, невозмутимый человек, каким обычно выглядел Эван, начал медленно стучать головой о стол. Один тут же воспользовался возможностью и начал грызть шнурки парадных черных туфель. Сейчас Маклиш выглядел несчастным и разбитым, жалкой копией самого себя. И все из-за нее. Момент торжества казался совсем близким, но не нес того удовлетворения, которого она ожидала.

– Перестань. Голова заболит.

Эван выпрямился и уставился в потолок. Один основательно обслюнявил одну из туфель и принялся за вторую.

– Голова и так болит, – деревянным голосом произнес страдалец. – Так ты выйдешь за меня замуж?

– Нет.

– Нет? – Он так резко вскочил со стула, что кот вылетел из комнаты, словно пуля. – Но ведь ты любишь меня!

– Да уж, вот на этом ты меня поймал, – расстроенно призналась Карли. Но второе место в этой гонке ее вовсе не интересовало. Она заслуживала большего. – Но ведь это еще далеко не все.

– Не понимаю! – воздев руки и умоляя вселенную о милости, вопил Эван. – Я даю тебе все! Хочу на тебе жениться! Ты можешь участвовать в постановках моих фильмов всю оставшуюся жизнь! Я полностью тебе доверяю! Так чего же еще ты хочешь?

Карли встала на цыпочки, крепко схватила самоуверенного хозяина жизни за воротник и посмотрела в синие глаза.

– Вот чего я хочу. – Она поцеловала его с такой страстью, словно близилось второе пришествие и времени оставалось совсем мало. В поцелуе сконцентрировалась жизнь – прошлая, настоящая и будущая, – все, что уже случилось и еще могло произойти. В страстном соединении губ воплотились невысказанные надежды и желания. – Хочу, чтобы ты меня любил, – пробормотала Карли, с трудом успевая произнести слова и сердито раскачиваясь, от чего голова Эвана запрокинулась. Наконец она отпустила свою жертву. – Ничего больше и ни каплей меньше.

Что-то невнятно бормоча и качая головой, словно обреченный на вечные проклятия человек, Эван побрел к двери. Карли знала, что он больше не вернется: на сей раз любимый уходил от нее навсегда. В горле теснились громкие, отчаянные крики боли и горя.

Завыть она не успела: послышалось приглушенное предостерегающее рычание собаки, а потом окрик и почти одновременно с ним вопль боли. Через мгновение Эван уже совсем иначе, стремительно и энергично, ворвался в дом. Теперь его лицо выражало крайнюю степень решимости. Он осторожно сжимал правую руку, а в левой держал очки ночного видения.

– Дай ключи от твоей машины, – скомандовал он, швыряя шпионский оптический прибор на стол. Заметив сумочку, тут же принялся в ней копаться: – Ладно, сам найду.

– В чем дело? – лепетала Карли, не понимая, что происходит. Зачем-то торопливо провела по лицу рукавом халата, и на нем остались следы косметики.

Эван схватил ее за локоть и потащил к двери. По пути на секунду остановился, чтобы налить воду в миску Одина и доверху наполнить вторую миску, предназначенную для корма.

– В чем дело? Куда мы едем? – пыталась выяснить Карли. Эван вытащил ее на улицу и подвел к «ауди», причем с пассажирской стороны.

– Пожалуйста, Карли, не спорь и не возражай, – попросил он, принимаясь вытирать любимой слезы и целовать щеки, глаза и губы. – Можешь хоть раз в жизни что-то для меня сделать? Прошу тебя!

Карли еще ни разу не доводилось слышать, чтобы этот человек умолял, да еще к тому же полностью одетым. Лишившись дара речи, она опустилась на сиденье.

– Спасибо, – благодарно произнес Эван и закрыл дверь. Потом сел за руль и пулей вылетел на дорогу, нарушая все законы физики и штата Калифорния.

– А я и не спорю, – ответила Карли через некоторое время, когда машина уже мчалась по шоссе, обгоняя другие. Она твердо решила вести себя тихо и покорно. Ведь натуралист в условиях дикой природы ни за что не станет раздражать животных. – А можно спросить, куда мы едем?

– Мы едем в Вегас. – Дрожание челюсти противоречило спокойному голосу.

В Вегас. Решительное выражение лица доказывало, что Эван вовсе не шутит. Наверное, в конце концов ей удалось окончательно свести его с ума.

– Зачем нам в Вегас?

– Едем жениться.

Вцепившись в сиденье, Карли сдерживалась изо всех сил. Она обещала не спорить, но…

– Почему?

– Почему?! – словно в агонии завопил Эван. Койоты навострили уши и ответили на его крик протяжным воем. – Да потому, что ты хочешь всего! Ты не можешь не спорить со мной, а я тебя люблю! Ты актриса, а я тебя люблю! Ты вмешиваешься в мой фильм, а я тебя люблю! Ты веришь в то, что туфли приносят счастье – о Господи, – а я тебя люблю! Потому, что я люблю тебя, и это единственная правда! Теперь ты счастлива?

– Да! – выдохнула Карли. Она изо всех сил обняла любимого и начала осыпать его горячими, восторженными поцелуями. – Люблю тебя, Эван. Ты раздражительный, ворчливый, эгоистичный и вообще самый отвратительный из всех, кого я знаю, и все же я тебя люблю.

Эван заметно расслабился, напряженные плечи оттаяли, а суровый темно-синий цвет глаз посветлел и превратился в нежно-голубой. Складки на лбу разгладились, губы смягчились, а в уголках появилась легкая улыбка. Даже руки сжимали руль не так отчаянно-напряженно, но нога тем не менее упорно жала на педаль газа.

– Ты забыла упомянуть, насколько я низок, – вставил Эван.

Он попытался было снова изобразить на лице суровое выражение, но под щедрым поцелуем Карли оно тут же растаяло. Она сидела, со счастливой улыбкой откинувшись на спинку сиденья и поставив скрещенные ноги на приборный щиток. Полы халата раскрылись и обнажили фигуру почти до пояса. Эван взглянул в ее сторону, и машина резко дернулась.

– Карли? – позвал он, вновь обуздав «ауди».

– Мм?

– А что на тебе надето, кроме халата?

– Только мои красные туфли.

Эван издал еще один клич, на сей раз триумфальный, и затормозил на обочине.

– Откинь-ка сиденье, красавица, нам потребуется пространство.

Карли с удовольствием увидела, как лицо любимого расплылось в хорошо знакомой лукавой улыбке.

– Слушаюсь. – Она посмотрела на собственные ноги и рассмеялась. Может быть, красные туфли действительно приносят удачу?..