Текст книги "Останься только на время"

Глава 8

Рейден

От кого: Маршал Дэйсмал

Кому: Рейден Броуд

Тема: Прикреплено 10 файлов

«Ден, пересылаю то, что нашли мои парни. Информация была засекречена и скрыта. Но удалось вытащить её по своим каналам. Лорейн ждёт, когда ты ей позвонишь и сообщишь о своём приезде».

Кривлюсь от неприятного подтекста и оставляю эту просьбу-приказ без внимания. Устал. Новый будний день завершился очередным ничем. Никакой работы, мало того, мой бывший агент и друг сделал так, чтобы ни одно агентство, владельцев которых он знает, не рассматривало меня. Об этом мне сообщили прямо в лицо сегодня утром, а точнее, что меня нет в их мире. Я пустое место, и такое портфолио, как у меня их не интересует. Неприятно. Но сейчас в моих руках та самая нить, которая приведёт меня к новой дороге. Моей. Заслужил я, и меня не волнует, что весь понедельник пахал на складе товаров одного из супермаркетов.

Подхватывая ноутбук, ложусь в постель и возвращаюсь к письму.

«Миранда Лоусон-Кей (данные изменены 12.04.2010)

Дата рождения: 3.01.1990

Место: Округ Колумбия. Вашингтон.

Родители:

Отец. Вестер Лоусон-Кин (54 года). Член Конгресса. Палата представителей. Баллотировался в сенаторы в 2009 и 2010 годах. Снял свою кандидатуру.

Мать. Моника Лоусон-Кин (47 лет). Домохозяйка. Член помощи матерям-одиночкам. В браке 27 лет.

Сестра. Скайлер Лоусон-Кин (16 лет). Обучается в закрытой школе Вашингтона.

Обучение: Окончила старшую школу «Святого Габриеля».

Брак: —

Дата смерти: 14.07.2012

Из документов окружной полиции округа Колумбия. Вашингтон.

«Четырнадцатого июля две тысячи восьмого года не вернулась домой. Ушла на вечеринку и больше не появлялась. Никто из друзей и знакомых её не видел. До места назначения не добралась. Родители подали заявление на розыск.

Первого декабря две тысячи восьмого года мисс Миранда Лоусон-Кей признана пропавшей без вести.

Четырнадцатого июля две тысячи двенадцатого года дело закрыто. Выдано свидетельство о смерти».

Перечитываю сухие компьютерные слова бесчисленное количество раз. Это же всё ложь. Открываю прикреплённые фотографии и рассматриваю кадры. Вырезка из газеты, где родители предлагают денежное вознаграждение за возвращение дочери. Дерьмо. Но она жива. Мало того, жива, её знает весь Лос-Анджелес. Как такое возможно? Мы не на разных полюсах живём, чтобы никто не смог узнать её и донести родителям, похоронившим своего первенца.

Откладывая ноутбук, встаю с постели и направляюсь в сумерках на кухню. Выходит, она убежала из дома, когда ей было восемнадцать. Где-то пряталась и только два года назад появилась. Зачем ей это? Почему? Наверное, её родители себе места не находят до сих пор, раз никаких данных больше не поступало, и дата смерти до сих пор хранится в регистре.

Знаю, что это не моё дело. Но не могу так оставить информацию, которую получил.

Подхватывая бутылку с водой, возвращаюсь обратно в спальню и ищу мобильный. Здесь указан их домашний телефон в объявлении о розыске. У неё отец конгрессмен, он же может всё. Так что ей не нравилось? Для чего она провернула это всё? Сколько жестокости в ней, раз заставила родителей пройти через ад?

Набираю номер и прикладываю телефон к уху. Раздаются гудки, а моё сердце отчего-то начинает быстрее биться. Словно предаю кого-то. Но нельзя так.

– Доброй ночи. Резиденция Лоусон-Кей, – отвечает явно сонный женский голос.

– Здравствуйте. Простите, что так поздно. Но это очень срочно. Мне нужен мистер Лоусон-Кей или миссис Лоусон-Кей. Я по поводу их дочери. Миранды.

– Минуту.

Видимо, откладывает трубку, чтобы сообщить о моём звонке. А я ещё раз перечитываю данные, рассматриваю фото, потому что боюсь ошибиться. Это же не игрушка сообщать родителям о том, что их без вести пропавшая дочь превратилась в отъявленную суку и купается в роскоши, любовница одного из богатейших людей мира, и жива.

– Это миссис Лоусон-Кей. Наша домработница сказала, что вы упомянули Миранду? – Дрожащий женский голос появляется в трубке.

– Да… да, здравствуйте. Меня зовут Рейден Броуд и ваша дочь жива. Сейчас она Шайди Лоу и живёт в Лос-Анджелесе. Я видел её и это точно она. Уверяю вас, – на одном дыхании произношу.

– Боже… господи…

Раздаются гудки, а я удивлённо опускаю мобильный и снова набираю номер. Он занят. Как и ещё два раза. Ладно. Теперь это уже не моё дело, как они будут разбираться с этой ужасной шуткой, которую подкинула их дочь. Но такая реакция говорит сама за себя. Шайди Лоу не существует. И теперь у меня приличный шанс, чтобы выиграть у Круэллы.

Наверное, это плохо, что я злорадствую. Но это именно так. Улыбаясь, закрываю ноутбук и набираю номер Лорейн. Сейчас готов с ней говорить, даже посмеяться. Но ей этого не нужно, потому что она игнорирует меня. Тогда просто оставляю голосовое сообщение, тушу свет и забираюсь в постель. Если бы Лорейн была рядом, я даже сексом готов заняться. Потому что предвкушаю победу. Предвкушаю, какие проблемы ожидают Круэллу, и даже Роксборро не поможет. Это преступление. Тюремное заключение и долгое разбирательство. Огромное дерьмо, которое я вытащил для холодной стервы.

Засыпаю мгновенно и подрываюсь от требовательного звонка в дверь. Моргая, понимаю, что уже утро, и я провёл в кровати слишком много времени. Могу позволить себе. Деньги на оплату следующего месяца уже внесены, работы нет, агента нет. Звонок в дверь повторяется и я, бросая взгляд на часы, и отмечая, что сейчас только начало восьмого, натягиваю штаны, валяющиеся на полу, и плетусь к двери.

– Кто? – Зевая, щёлкаю замками и распахиваю дверь.

– Доброе утро. Простите, мистер Броуд, что так рано, но ваш звонок… мне пришлось вылететь сразу же.

Женщина в брючном костюме с бледным лицом и тёмными волосами, собранными в тугую причёску, стоит на пороге. Её тёмные глаза блестят от слёз, а я обескуражен. Это мать Круэллы. Сходство трудно угадать из-за пластических операций и подтяжек, но глаза очень похожи.

– Эм… проходите, – медленно произношу и отступаю, пытаясь проснуться полностью. Но пока плохо выходит.

Миссис Лоусон-Кей проходит в квартиру, и я закрываю дверь. Она очень элегантна, какой должна быть жена конгрессмена. Осматривается и прижимает дизайнерскую сумочку ближе к себе.

– Простите, у меня не убрано, – становится стыдно за бардак. Но по её лицу вижу, когда равняюсь с ней, что ей всё равно.

– Проходите. Присаживайтесь. Хотите что-то? Чай или воду? Другого нет, – натянуто улыбаясь, подхватываю футболку и быстро натягиваю на себя.

– Ничего не нужно. Мне необходимо только поговорить с вами, мистер…

– Можно просто Ден, – приглашаю её рукой расположиться на диване, а сам сажусь в кресло. Женщина брезгливо оглядывается, и я отмечаю схожесть с Круэллой. Гены пальцем не заткнёшь. Такая же манерная и высокомерная.

– У меня есть доказательства, что ваша дочь жива и сейчас…

– У неё другое имя. Да, я знаю, – спокойно подтверждает она. Приподнимаю удивлённо брови от такой реакции.

– И вы… простите, я ещё не проснулся и не понимаю причины вашего визита, – облизывая пересохшие губы, произношу, во все глаза рассматривая посетительницу.

– Ничего, я вам всё объясню, – мягко улыбается мне. – Мы в курсе о новой жизни Шайди.

– Миранды, – поправляя, прищуриваюсь.

– Её второе имя Шайди. Она всегда ненавидела первое и не отзывалась на него. Мы его удалили из регистра и удивились, когда вы позвонили нам.

Поэтому были изменения. Они тоже участвовали в этом. Но зачем?

– Тогда я совершенно сбит с толку, почему вы здесь. В Лос-Анджелесе, – делаю взмах рукой.

– Дело в том, что мы не хотим, чтобы информация пошла дальше. Моему мужу пришлось снять кандидатуру с поста сенатора именно по этой причине. Нам не нужны проблемы.

– И вам неинтересно как живёт Шайди? Не хотите встретиться с ней? – Удивляюсь, хотя именно такая и дочь. Расчётливая. Алчная. Стерва. Вся в мать.

– Нет. После того, что она сделала с нами. Нет. Она отказалась от нас. Мы её так любили, понимаете, Ден? Мы дали ей всё. Хорошее образование, манеры, имя, но ей больше нравилось проводить время с людьми, которые занимались преступной деятельностью. Она даже экзамены провалила. Мы заперли её дома, и тогда начался ад. Она изводила нас, пыталась убить сестру, была невменяемой. Психиатрическая клиника, где она пробыла три года, не помогла ей. В тот вечер мы её украли, чтобы хоть как-то образумить, – женщина резко встаёт и отворачивается от меня.

– Это было больно понимать, что теряю дочь. Хотя я старалась уделять ей время, порой доходило до того, что у меня пропадали украшения и деньги, когда мы забирали её к нам. Пришлось снова вернуть в клинику, а потом ей как-то удалось сбежать. Ей помогли её друзья. Мы получали письма с угрозами о том, что она придёт. Однажды неизвестные люди ворвались в наш дом и обокрали нас, угрожали убить всех. И нашу малышку. Скайлер. Держали нож у её горла. Это была она. Сняла маску и улыбалась. Господи, так страшно было, и даже охрана была с ней заодно. Когда всё вынесли, мой муж отдал деньги Шайди, она сказала: «Больше дочери у вас нет. Никогда не смейте вспоминать меня. Я умерла в той клинике и теперь стану вашим кошмаром, если когда-нибудь увижу вас, или вы мне помешаете жить». После этого она пропала. А потом появилась Шайди Лоу. И смотреть на это… на видео с этим стариком, явно годящимся ей в отцы, понимать, что вырастила чудовище, у которого нет ценностей, – больно. До ужаса больно. Это больше не наша дочь, – наблюдаю, как миссис Лоусон-Кей стирает быстро слёзы и поворачивается ко мне.

– Мы готовы заплатить вам, Ден. Сколько угодно. Мы богаты и можем вам помочь. Мы… лишь боимся за нашу младшую дочь. Она одна у нас осталась, и её возраст, он опасен. Если Шайди приблизиться к ней, а она обещала, что отберёт у нас самое ценное, то смысл жизни потеряем. Мы не мешаем ей быть падшей женщиной. Мы согласились на всё, что она требовала, чтобы спасти Скайлер. Поэтому прошу вас, Ден, назовите сумму, за которую вы готовы забыть об этой информации, – она копается в дизайнерской сумочке и достаёт чековую книжку, пока я прихожу в себя от её рассказа.

– Не нужно, – прочищая горло, поднимаюсь с кресла. – Не нужно, правда. Я не из тех, кто продаёт информацию. Тем более, если это повлечёт за собой очередную загубленную жизнь. Нет. Я ничего никому не скажу.

– Всё же… сто тысяч. Двести, я… – её губы дрожат, как и руки. Вздыхаю и качаю головой, осознавая, что эта женщина просто мать, которая хочет уберечь оставшегося ребёнка от ужасной жизни.

– Ни цента. Я обещаю вам, что забуду об этом. Ничего не знаю и даже вас не вспомню, когда вы выйдете за порог. Будьте спокойны, – заверяя её, пытаюсь улыбаться. Но внутри просыпается ярость. Как она могла? Ведь её мать, какими бы недостатками ни обладала, всего лишь мать. И травмировать ребёнка я ей не позволю. Никогда. Наоборот, помогу сделать так, чтобы она никогда не добралась до девочки. Сука. Заручилась поддержкой Роксборро и планирует атаку на эту и так разрушенную семью. Отвратительно.

– Правда? Но если вам будет нужна помощь или деньги, то вот номер моего мужа…

– Нет, – накрываю её руку своей и качаю головой.

– Возвращайтесь домой.

– Хорошо. Спасибо вам, Ден. И прошу, не поддавайтесь Шайди. Она умна, хитра и очень сообразительна. И я до сих пор её люблю, но это бессмысленно. Не погубите себя в этом бизнесе. Сохраните душу.

Она обходит меня, обдавая дорогим парфюмом, и через несколько секунд хлопает дверь.

Я не знаю, что мне делать. Не понимаю, как действовать дальше. Но у меня есть достаточно компромата на Круэллу, и я буду его использовать. Нет, не расскажу кому-то, а лично. Глаза в глаза. Только так смогу чего-то добиться. Надо драться её же оружием, хотя кровь её ледяная, в отличие от моей. И сейчас меня трясёт от гнева, от ярости, от злости, от неприятного послевкусия, оседающего где-то внутри. Хочется отчего-то отмыться, потому что влез в такое дерьмо, которое даже меня пропитало. Обокрасть родителей. Да я своей матери отдам последнее. Избалованная и наглая, вот что они вырастили. И конечно, здесь есть вина родителей. Они должны следить за детьми, а не потакать им. Но бесчеловечность поступка Круэллы оправдывает, почему так её называют. Давить и топить не щенков, а людей, чтобы сотворить из этого дерьмовые бумажки.

Глава 9

Шайди

– Аарон, серьёзней, – поднимая голову от документации, ловлю весёлый взгляд мужчины.

– Шай, знаю я ответы на все эти вопросы, и как себя вести. Не в первый же раз, – закатывая глаза, отшвыривает от себя листы бумаги и встаёт.

– Я их выучил. Как себя подать тоже знаю, мне вдалбливают это по сей день, и это срослось со мной. У меня съёмки через полчаса, и я бы предпочёл отдохнуть или провести время с Тиной, – подходит к моему столу и упирается на него.

– Отдыхать будешь на том свете. Теперь свернул своё недовольство в трубочку и поместил в анальный проход. Поднял вопросы, и я слушаю тебя, – спокойно произношу, смотря в его прищуренные глаза.

– Чёрт, Шай, брось. Я не подведу, правда, обещаю…

– Живо. За работу, – перебивая его, возвращаю своё внимание к документам.

– Ты грубая, злая и сейчас тебя ненавижу, – бубнит он, но всё же, собирает с пола листы, и плюхается на стул напротив моего стола.

– Ты только со мной как с ребёнком обращаешься. Другие занимаются со своими агентами.

– Если бы не я, то ты бы здесь не сидел. Радуйся, что я злая, грубая и не испытываю к тебе ненависти, Аарон. Работай. Ответишь на все вопросы так, как я этого хочу – будешь свободен, – мельком посылаю ему требовательный взгляд. Вздыхает, и его губы растягиваются в отработанную улыбку.

Качаю головой на его ребячество, хотя именно такую роль ему и написали. Вечно молодой и весёлый. Отзывчивый, мягкий, с шармом «своего парня». Отлично выучил свою новую жизнь, и волноваться не о чем. Но по просьбе подруги, и его жены, Аарон Грир, один из самых востребованных актёров, сидит в моём кабинете и раздражает своим присутствием.

Пока он проговаривает вопросы и ответы, сначала кривляясь, а затем уже серьёзнее, откладываю отчёты и щёлкаю мышкой. Сегодня стартовала запись на первый тур моего проекта. И теперь следует просмотреть тех, кого выбирает народ. К концу рабочего дня.

Конечно, люди предпочитают странный типаж. Слишком неинтересный и первое, на что они смотрят – тело и мускулатура. Не понимаю этой политики выбора, потому что из любого человека можно создать бодибилдера, или подарить анорексию. Девушки меня мало интересуют, а вот мужчины… Именно они должны стать главной изюминкой нашего мира. Они должны подняться быстро и безболезненно для всех, особенно для меня.

Прокручивая страницу, бегло просматриваю имена и количество сердечек под ними. Но никто не знает, что чем больше «лайков», тем вероятность остаться на просмотр второго тура снижается. Хочу самого худшего. Самого невостребованного. Хочу серого «мотылька», из которого вырастит невероятная «бабочка», которая принесёт нам миллиарды.

– Даже не сомневалась, – приподнимаю уголок губ, замечая в конце страницы и всего с двумя сердечками надоедливого, скучного и уже неприятного мне субъекта. Щёлкаю на его профиль. Хочется посмеяться, хотя не умею. Забыла, как это делается. Но всё же, сейчас издаю смешок от приторно глянцевых фотографий.

– Да он жив, как я посмотрю, – за спиной раздаётся голос Аарона. Тут же улыбка пропадает, и я оборачиваюсь к мужчине, с интересом разглядывающего «мотылька».

– Я не услышала последних вопросов, Грир, – приподнимаю бровь, на что он цокает.

– Отдых. Две минуты. Что здесь интересного? Ты думаешь, он пройдёт? А неплох, – ближе склоняется к столу.

– Вряд ли пройдёт. Хотя уже видно, что второй тур его. Он лезет туда, куда не следует, – отвечая, возвращаюсь к монитору и прокручиваю страницу к описанию.

– Биография у него хреновая, но написано грамотно. Если он тебе не нравится, то удали его или дисквалифицируй. Причины, ты с лёгкостью найдёшь, – хмыкает Аарон.

– Здесь нет «нравится» или «не нравится». Здесь есть «потенциал» или «его отсутствие». И он указывает на свою популярность в «Инстаграм», но это вряд ли ему поможет. Две минуты прошли. Возвращайся к вопросам, а у меня сегодня посещение вечеринки «Коламбии». Поэтому не задерживай меня и себя, – закрываю страницу и поворачиваюсь к мужчине.

Недовольно отходит от меня и продолжает работу. Пока он монотонно бубнит, видимо, желая вывести меня из себя, проверяю остальные файлы, присланные на согласование. Мистер Роксборро готовится к отлёту, поэтому волноваться за его безопасность нет нужды. Наконец-то, Аарон заканчивает терроризировать меня и покидает мой кабинет.

Мне нужна минута, чтобы побыть в тишине с закрытыми глазами. Иногда виски скручивает от боли, но она обманчиво потухает, позволяя мне расслабиться. Хотя это запрещено. Необходимо всегда и за всем следить. Но в этих четырёх стенах я могу вздохнуть и мысленно проверить своё расписание на сегодня. За последнее время предпочитаю игнорировать приглашения, выбирая только необходимые. Каждая вечеринка для меня подобна аду. Не люблю шум, галдёж и требование улыбаться, общаться, когда этого совершенно не хочется. Но я выбрала именно этот путь. Если надо, значит, надо.

Ухожу из офиса, когда уже он опустел. Самая последняя, как обычно. Именно в вечернее время лучше всего работать, когда никто не дёргает. Можно сконцентрироваться на графиках и продумать следующие ходы. И это здание мне нравится больше ночью. Тихо. Никто не норовит дотронуться или же подойти ближе.

Путь домой и всё отработано по схеме. Арендованные украшения, подаренное модным домом платье, дизайнерские туфли и сумочка. Я не вызываю ни визажистов, ни стилистов. Сама. Так должно быть. Никого не впускать к себе, кроме подруги и её мужа, живущих двумя этажами ниже. Никто не имеет права нарушать мой мир в квартире. Кивая Элеонор, выхожу из пентхауса и направляюсь к парковке. Не употребляю алкоголь, поэтому нет причин заказывать шофёра.

Вечеринка компании «Коламбия Пикчерз» закрытая, только для таких как мы и минимального количества «бабочек», которыми хотят похвастаться агенты. Одни и те же лица, приглашающие влиться в разговор, но я прохожу мимо. Меня это не интересует. Я нахожусь здесь для другого. Должна понять, кто из этих людей может нам пригодиться. Но заведомо знаю, что трачу своё время зря. А это запрещено. Бокал с шампанским покоится в руке, когда останавливаюсь в углу огромного зала. Рассматриваю приглашённых, своих подчинённых, которые, замечая меня, нервно улыбаются и бегут. Не вызывает ничего такое отношение. Не волнует. Поэтому продолжая стоять там, где минимум света, ловлю компанию актёров, громко смеющихся недалеко от меня. Узнаю тех, кого мы когда-то обменяли. Усмехаюсь, понимая, что сделала всё верно. «Мотыльки» так и остались «мотыльками», даже миллионные вложения не помогают. Приятно. Авторы бестселлеров, которых слишком много в наше время, пытаются распиарить свои книги. Скучно. Однообразно. Вечер знакомств.

Оставляю своё укрытие и прохожу к балкону, чтобы вдохнуть свежего воздуха. Хотя влажность, удушливое газовое облако и высотка, на верхнем этаже которого проходит сей великий праздник, приносят скуку. И это тоже предсказуемо. После статей во всех журналах и газетах, про пятидесятилетие нашей корпорации, другие тоже решили последовать примеру и теперь пытаются перебить нашу популярность. Бессмысленно. Глупо.

– Прекрасный вид, не так ли?

Моргаю, проклиная себя за расслабление. Не заметила, как рядом появился кто-то ещё. Слабый ветерок доносит до меня приторно-сладкий аромат парфюма. Кривлю нос.

– Нет, не так, мотылёк. Шум от дорог. Панорама, которую можно лицезреть в любом мегаполисе, да и не только. Ничего особенного.

Сухо. Чётко. Резко.

Поворачиваюсь к мужчине, стоящему слишком близко ко мне, в арендованном костюме. Это я знаю наверняка. Модная щетина и лихорадочный блеск мутных глаз.

– Хотя, что ты можешь знать о других видах, не так ли? – Ехидно добавляя, решаю уйти, чтобы больше не встречаться с ним. «Мотылёк». Раздражающий. Преследующий меня.

– Это грубо, – прищуривается. Не волнует. Никто не смеет так со мной говорить, потому что именно от меня зависит его карьера. Очень наглый.

– Не испачкай пиджак, мотылёк, расплачиваться тебе нечем, – усмехаясь, оставляю его позади, направляясь к дверям.

– Миранда.

Шёпот. Долетает до меня за мгновение. Но на автомате продолжаю идти, а внутри образовывается яркая искра, обещающая сжечь. Не сейчас. Нет. Чёрт!

– Не надоело ли тебе использовать чужое имя?

Не имею понятия как, не сумела проконтролировать, но он уже перекрывает мне путь. Приходится резко остановиться и посмотреть в его глаза. Ненависть. Превосходство в своих знаниях о той жизни. «Он знает». Это слово проносится в голове, и я пытаюсь продолжать держаться. Не выдать себя. Запрещено.

– Мне жаль тебя, мотылёк, – без эмоций, только бы уйти от него поскорее. Подумать. Просчитать.

– Чтобы запомнить своё имя у тебя ушло двадцать девять лет. Но всё же, ты страдаешь амнезией или же употребляешь запрещённые препараты, которые вызывают иллюзорное восприятие мира. Советую пересмотреть значимость твоей персоны, но лучше обратись к специалистам.

Обороняюсь. Именно так. Выдаю острую речь, равномерно распределяя спокойствие по телу. Две секунды. Много.

– Ядовито, Миранда, но у меня для тебя есть предложение, – в его глазах вспыхивает огонёк азарта, а внутри меня, уже тихо. Привычно.

– Не интересует, мотылёк. Ты, занимая слишком много моего времени, не приносишь с собой никакого результата. И вновь путаешь имена. Проверься вместо того, чтобы выставлять свои скучные фотографии, не отличающие тебя от миллионов серой массы. Отойди, – не разрушаю зрительного контакта. Сломаю.

Приподнимает уголки губ, как шут, отскакивая от меня, указывает рукой на раздвижные двери. Приподнимая подбородок, делаю шаг. Накалённые иглы пронзают мой локоть, не защищённый тканью платья. Пальцы. Его рука крепко удерживает меня. Слышу щелчок, оглушающий меня, вновь поворачивающий невидимый ключ, ведущий в пламя. Нет. Нельзя.

– Круэлла. Это имя тебе подходит больше всего. Мне плевать, что ты хочешь скрыть от своего любовника или же от других придурков. Но я знаю многое о тебе. Сенаторская дочка. И я хочу место. В корпорации. Не стой у меня на пути.

Губы слишком близко к моему уху. Слишком горячее дыхание. Оно растапливает оболочку. Покалывает всё тело. Шипы, которые удерживают сейчас сознание, становятся острее… больнее…

– Отпусти, – едва слышно произношу. Крепче обхватывает мой локоть.

– Я не причиняю тебе физической боли, Круэлла. Я лишь хочу своё место. Дай мне возможность идти. Если не получится, то забудешь обо мне, как и я о корпорации. У меня досье на тебя, и тебя посадят за лжесвидетельство о смерти. Тюремное заключение. И никто не поможет. Ты обманула всех, притворившись мёртвой. Политика нашей страны не одобряет такие шутки, бабочка. Она спалит тебя, если сгорю и я.

Втягиваю в себя с шумом воздух. Запрещено думать в критической ситуации. Потом. Сейчас же обезвредить. Убрать его. Подальше. Запереть дверь. Должна.

– Убери. От меня. Свою руку. Сделаю больно, – предупреждаю, потому что понимаю, насколько сейчас мои силы не равны с его. Но не боюсь. Бояться запрещено. Страшнее того, что находится в той комнате, закрытой моим разумом, ничего нет.

Пальцы разжимаются. А затем полностью освобождают меня из агонии ужасающего плена, едва не заточившего меня в свою дремоту и мрак.

– Шай…

Яркий свет после искусственного освещения на балконе сильно бьёт по глазам. Ослепляет, когда выхожу с террасы и, делая вид, как будто всё в порядке, киваю знакомым и направляюсь к выходу. В голове уже выстаиваются тысячи вопросов, ответы на которые предстоит найти этой ночью. Не оборачиваться. Чувствую, что он где-то рядом. Охотится на меня. Думает, поймал? Нет, «мотыльки» глупы, и не знают, насколько деньги, которые я имею, могут всё. Даже стереть людей с этой планеты и поселить на Венеру. И я сделаю это. Где-то просчиталась. Где-то упустила. Где-то ошиблась. Запрещено. Система даёт сбой. Искрит, путает мои мысли, приходится крепче схватиться за руль «Ауди» и контролировать.

Как этот «мотылёк» получил доступ к закрытым файлам? Кто ему помог? Никто не в силах был это сотворить. У него нет таких знакомых. Проверить. Всё проверить. Рейден Броуд. Ты ввязался в опасную игру, и в ней нет правил.

– Шайди…

– Не сейчас, Элеонор, – бросаю ей в руки сумочку и, на ходу снимая туфли, оставляю позади себя.

– Милая, что случилось? – Обеспокоенно спрашивая, идёт за мной.

– Один мотылёк создаёт проблемы. Помоги мне снять платье. Быстро, – командую, прокручивая в голове людей, которые сейчас могут быть полезны.

– Ты меня пугаешь. Такое настроение в последний раз означало довольно сильное падение бывшего помощника мистера Роксборро.

– Просочилась информация, Элеонор. Он знает. Миранду знает, – шепчу и ловлю испуганный взгляд тёмных глаз домработницы.

– Матерь Божья, девочка моя…

– Не причитай, – обрывая, переступаю через платье и подхожу к постели, где ожидает меня белый шёлковый халат.

– Я всё улажу. Сделай мне кофе и оставь, – устраиваюсь за компьютером и ожидаю, когда она ринется выполнять приказ.

Пока просыпается монитор, поднимаюсь и быстро подхожу к картине. Ещё не пришло время, но должна быть уверена – всё спокойно. Достаю из сейфа мобильный и возвращаюсь к столу.

Открываю файл с паролями для прохождения идентификации и открываю федеральный сайт. Это незаконно. За это можно поплатиться. Не мне. Теперь я действительно заинтересовалась «мотыльком» под именем «Рейден Броуд». Настраиваю поиск по его фотографии, далее по имени и по счетам. Это займёт тридцать две минуты. И у меня есть время, чтобы смыть с себя его прикосновения. Ледяная вода, словно мягкий кокон для меня, она успокаивает, расслабляет и даёт возможность трезво мыслить.

Этот человек решительно настроен испортить столько лет моего труда. Забрать у меня смысл, который даёт дышать и жить. И ради него я готова на всё. Буквально на всё, даже оправдать своё звание. Готова. Меня не волнуют ничьи чувства. Меня волнует только одно – забрать своё.

Возвращаюсь к столу, расположенному рядом с балконной дверью. Душно. Влажно. Снимая полотенце, бросаю его на постель. Достаю пульт от кондиционера и настраиваю на минимальную температуру. Пять минут и смогу думать.

Данные уже готовы и расположились в «Документах». Следующее, что делаю – вбиваю своё имя и прогоняю себя по базам. Я должна проверить снова.

Сейчас ловлю себя на мысли – слышу буквально всё. Как мягко ступает Элеонор и через девять секунд будет в моей спальне. Как крутятся винты от кондиционера на улице. Даже ощущаю нервозность домработницы, уже входящей в мою комнату. А вот в тот момент ничего. Почему? Где произошёл сбой, и по какой причине?

Элеонор ставит кофе и чашу со льдом рядом с мобильным. Щёлкаю на документы, где содержится информация, не обращаю внимания, как женщина перекатывает между пальцами кубики льда.

Быстро прохожусь взглядом по данным. Ничего особенного. Рос с матерью в Голливуде, начал работать с девятнадцати на агентство, которое я бы назвала «дном» и никогда не слышала о таком, вообще. Ничего не достиг. На счету – ноль. Хотя снимает довольно хорошую квартиру с высокой рентой. Не женат. В отношениях с некой Лорейн Дэйсмал.

Ледяные подушечки пальцев касаются моих кипящих висков и мягко массируют их. Закрываю глаза на секунду от блаженства. Элеонор одна из немногих, к чьим прикосновениям привыкла, и порой они необходимы мне, чтобы восстановить равновесие в теле, подаренное природой. Она со мной, с того момента, когда увидела меня. Благодаря Роксборро, она оставила место в частной клинике и посвятила своё время уходу за мной. И я хорошо оплачиваю её работу, потому что не представляю, как бы справлялась с днями, когда прошлое подавляет меня, когда пытается взять власть в свои ядовитые пальцы. Отравляет. Элеонор не позволяет. Никогда. И сейчас она точно знает, что мне необходимо.

– Что-нибудь интересное есть? – Интересуется она, и я распахиваю глаза.

– Ничего. Сейчас прогоним его подружку, – отзываюсь и отмечаю время. Ещё двенадцать минут и наступят секунды настоящего.

Массаж благоприятно сказывается на мне, пока программа ищет иные сведения. В это время открываю собственное досье.

– Чёрт. Чёрт возьми, – прищуриваюсь, когда взгляд цепляется за место рождения.

Эти данные были изменены мной. А сейчас же вновь стали теми, как и раньше. Проклятый Вашингтон.

– Я ведь предупреждала их. Спокойно. Мирно. Но не поняли, – открываю почтовый ящик и нахожу человека, который хранит для меня информацию.

– Не переживай, всё будет хорошо, – мягко заверяет Элеонор, продолжая массировать теперь уже голову.

– Будет. Непременно будет. Не у них.

Меняю свой айпи-адрес, открывая почту, создаю новый аккаунт и печатаю всего несколько слов: «Первое дело. В работе». Отправляя письмо, удаляю почтовый ящик.

– Достаточно. Прибери здесь, – дёргаю головой и поднимаюсь с кресла. Подхватываю мобильный и перехожу в другую спальню.

Никто не должен видеть меня в этот момент, даже Элеонор. Никто не должен знать, что умею жить всего пару минут. Никто.

Сообщение приходит ровно без пятнадцати двенадцать.

«Привет, я скучаю. Как прошёл твой день?»

«Привет. Скучный. Однообразный. С тобой всё хорошо?», – отвечаю я.

«Они планируют меня отправить в Европу. Они догадываются о тебе. Они прячут меня. Я не хожу на занятия», – закрываю на секунду глаза, понимая, что этот «мотылёк» создал проблемы не только мне.

«Не волнуйся. Всё хорошо. Я заберу тебя. Найду. Для меня это не составит труда. Потерпи немного»

«Знаю, Шай. Я люблю тебя и очень скучаю. Храню твой поцелуй»

«Молодец. Храни его, чтобы вернуть мне. До завтра»

«До завтра»

Сердце сдавливает. Тиски. Больно. Отвратительно. Горько. Моя бабочка. Мой смысл. Моя жизнь.