Текст книги "И наступила тьма…"

Он говорил что-то еще, но я уже не слышала. В глазах потемнело, и я судорожно хватала ртом воздух. Внутри все сжалось, через силу я выкрикнула:

– Что?!! Ты хочешь сказать, его убила я?

– Ты сама не своя была. Я же говорю, не ожидал ничего такого. Потом ты сердце у него вытащила…

– Дальше я помню, – прервала я Кей не желая переживать всех подробностей этого кошмара еще раз.

Он улыбался и глаза были светло-голубые с желтыми искорками. Он знал заранее, что так случится. Знал и хотел этого. Неужели не было иного выхода? Я вспомнила, что он говорил в тот момент, когда я резала кинжалом его плоть. Он говорил о том, что когда-нибудь я снова открою глаза в его мире, что это не конец, а только начало пути. И впереди меня ждет много прекрасных вещей, по сравнению с которыми наши прогулки по радуге покажутся мне скучнее просмотра прогноза погоды. Именно так он выразился, вырвав очередную глупость из моей памяти. Он говорил, что теперь мы всегда будем вместе и прочие банальности. И я знаю, что он врал мне и, скорее всего, себе тоже.

Шкатулка. Я ведь совсем забыла о шкатулке под подушкой. Во мне затрепыхалась едва живая надежда на то, что все еще можно исправить. Вдруг там что-то важное.

Сбросив с себя свинцовую тоску, я резко вскочила на ноги.

– Что с тобой? – обеспокоено спросил Кей.

– Шкатулка. Под подушкой, – бросила я на бегу и помчалась в комнату.

Маленькая, чуть больше пачки сигарет, вырезанная из черного камня, она затаилась в складках простыней и терпеливо дожидалась меня. Такая же холодная, как руки Аргента.

Некоторое время я держала ее в руках и медлила. Во мне боролись противоречивые чувства. Этот маленький сувенир мог дать мне ключ к тому, как все исправить, или же окончательно развеять все иллюзии.

Проведя пальцем по гладко отполированной поверхности, я откинула крышку. Внутри лежал ограненный зеленый камень размером с грецкий орех и маленький, словно игрушечный золотой ключик на цепочке. На дне обнаружилась записка:

«До последнего мгновения я не знал, кому из нас удастся остаться в живых. Теперь уже ясно, что тебе. И я рад этому. Не печалься, это означает, что все случилось, как надо. Колхана теперь в твоей власти. Абсолютной власти, гораздо большей, чем когда-либо имел я сам.

Камень всегда носи при себе, это опора твоей власти, в нем останется часть меня, он защитит тебя. Ключ этот открывает дверь в одно из самых потаенных мест Колханы, в мои личные покои. Там ты будешь недосягаема ни для кого. Держи его в руке и шагни в пустоту. Ты попадешь туда.

Не доверяй Совету. Не доверяй Колдунам. Помни, Колдуны могут вернуть время в исходную точку, если что-то будет не в угоду им. Совет постарается запутать тебя, чтобы лишить власти. Но пока Камень у тебя, они лишены силы.

Найди в Совете лорда Дохариса, ему можно доверять, по крайней мере, мне так казалось. Он введет тебя в курс дела.

Когда ты попытаешься нарушить ход времени, это может разрушить Вселенную.

Когда-нибудь время замкнется в кольцо, родится новый мир, где я буду ждать тебя, если ты будешь помнить».

Когда я дочитала до конца, бумага истлела и рассыпалась черным пеплом. Я сжала в кулаке Камень, стараясь подавить склизкий комок, застрявший в горле, но из глаз хлынул поток слез, а дыхание стало звучным и прерывистым.

Уткнувшись в подушку, я отдалась безысходности целиком и полностью. Пусть проглотит меня, переварит и низвергнет в небытие. Она невыносимой болью выворачивала суставы, заламывала руки. А потом я перестала осознавать себя и провалилась в коматозный сон без видений, без надежды на пробуждение.

***

Солнечные лучи скользили по закрытым векам, пытаясь заглянуть мне в глаза, я пыталась увернуться от их назойливой щекотки, но безуспешно. Открыв глаза, я увидела рассвет. По сумеречной серениве балдахина из-за моих ног медленно выползало Солнышко. Почему-то мне показалось это хорошим знаком, Солнце встает, часы идут и жизнь продолжается. Как ни странно, гнетущая тоска покинула меня, будто исчезла вместе с письмом Аргента. Не было и мертвящего чувства вины, разъедавшего кислотой внутренности. Я ощутила себя свободной и легкой, если не счастливой.

– С тобой все нормально? – спросил Кей, откинув рассветающий балдахин. В его глазах читалось удивление.

– Вполне, – ответила я потягиваясь.

– Что ты сделала с небом?

– А что с небом? – он указал на балдахин, – Солнце взошло, – пояснила я.

– Это ты сделала?

– Возможно. Какая разница?

– Ты какая-то странная. Это из-за той шкатулки? Что там было?

– Камень и ключик.

– И все?

– И все.

– Ты уверена, что нормально себя чувствуешь?

– Да что ты придрался ко мне? Я себя отлично чувствую. Лучше, чем вчера по крайней мере.

– Я уж подумал, что у тебя опять память отрезало. Улыбаешься…

– А ты думал, я в трауре буду год ходить?

– Если честно, да. Ты вчера так кричала. И эти твои глаза…

– Чего? Что с глазами?

– Они у тебя зеленые.

– Они и были у меня зеленые, кошачьи твои мозги!

– Но не все же.

– Не все, только третий, пятый и десятый, – его дурацкая реплика вызвала у меня приступ истерического смеха.

– Прекрати. Иди сама посмотри в зеркало.

– И у вижу я там еще и крылья нетопыря, и драконий хвост. У нас нет нормального зеркала, ты забыл.

Он вдруг скрылся за полой балдахина, а через минуту вернулся с миниатюрным зеркальцем в золоченой оправе.

– На, полюбуйся, – протянул он мне дамский атрибут.

Кей был прав, с моими глазами что-то произошло. Они действительно были зелеными, полностью зелеными, как намедни обретенный камешек. В глазах не осталось ни зрачков, ни белков, все пространство застилала изумрудная зелень.

Еще недавно я бы в ужасе подпрыгнула, увидев подобный эстетический тюнинг, но сегодня я даже удивляться поленилась. Лишь отметила про себя, что этот цвет не плохо сочетается с волосами, да и вообще, красоту ничем не испортишь.

– Тебе что-то не нравится? – невинно спросила я.

– Ты это нарочно сделала? – Кей укоризненно посмотрел на меня.

– Да, ночью глазки свои выковырнула и изумрудики вставила, а как же.

– Я бы на твоем месте хотя бы запаниковал, – это прозвучало как предложение.

– Уговорил, – ответила я и театрально запричитала, – Ах, мои бедные глазки, что же случилось с вами? Кто же зеленкой вас измазал?

– Прекрати ерничать, – строго сказал Кей, – Как психолог могу тебе сказать, что твое поведение является защитной реакцией на стресс. И к своему организму следует внимательнее быть.

– Кей, у меня нет никакого стресса. Ты прав, со мной что-то происходит, но этого не нужно бояться. Я перерождаюсь, Аргент говорил об этом, только я тогда не понимала, что он имел ввиду. И то, что произошло вчера было лишь частью моего становление. Он называл это нигредо.

– А что будет со мной? – он жалобно посмотрел на меня.

– Я не знаю.

Только теперь я осознала, насколько сильные изменения произошли во мне. Позеленевшая склера глаз на самом деле просто наиболее заметная из перемен. И если в начале пути я и Кей были одной породы, даже несмотря на то, что он был котом, то теперь мы сотканы из разного вещества. И скоро между нами не будет ничего общего. Прежняя я наверняка бы сожалела об этом, но теперь во мне больше не было места для сожалений, кажется, все мои чувства понемногу атрофируются. Я все еще осознаю, что мне должно быть страшно, но мне не страшно.

– Кей, ты должен вернуться домой, в Темерис, – мне казалось это единственно верным решением. Он был инородным телом в слаженном организме Колханы, часть которой теперь стала и я.

– Домой… – он присел на край кровати, взял меня за руку и продолжил, – Знаешь, в чем загвоздка? Мой дом там, где ты.

Шкатулка, первый и последний подарок Аргента, скатилась по простыне и неприкаянно лежала на полу, пытаясь спрятаться под полой балдахина. Не знаю откуда, но я знала, что изумруда внутри не окажется. Теперь он всегда со мной, в моих глазах. Так оно и оказалось, на дне шкатулки лежала лишь цепочка с ключиком. Я вынула подвеску и надела на шею, пусть будет при мне.

Переодевшись после водных процедур, которые на этот раз все-таки проводила Этрисса, а не бритоголовые клоны, я направилась в Зал Совета. Это была та самая круглая дверь, возле которой некогда набросился на меня Аргент. За ней поджидала личный советник, имени которой я не могла ни запомнить, ни выговорить.

– Миледи, – почтительно поклонилась она, – Вам не надлежало приходить сюда сейчас. Уж не сочли ли Вы нужным созвать Совет? – она произнесла это тоном учительницы, отчитывающей школьницу, заявившуюся в кабинет директора посреди совещания.

– Именно, – ответила я пытаясь сохранить остатки достоинства, а не виновато хлопать глазами, – Я желаю видеть в этом зале всех членов Совета, Колдунов, свою свиту и моего личного помощника Кея.

Лиловая особа приоткрыла рот и выпучила желтые глаза. Некоторое время она молча переваривала информацию.

– Миледи, – наконец заговорила она, – Колдуны не могут присутствовать на заседании Совета. А селяне тем более, – теперь я понимаю, почему Аргент не хотел идти против традиций, с таким личным советником особо не забалуешь.

– Цирра… Цирру… – попыталась я обратиться к ней по имени, но запнулась.

– Цирруменика, – напомнила она.

– Это не важно, – отмахнулась я, – Во-первых, мои люди не селяне, во-вторых, они станут членами Совета, а раз я Императрица, то мне решать, кому и где можно присутствовать.

От такой наглости Цирруменика стала фиолетовой, а глаза ее поржавели.

– Миледи, но устои Колханы… – начала она, но я ее перебила.

– К черту устои! – эта леди вывела меня не на шутку, и меня понесло, – Я вам революцию устрою, тоталитаризм и репрессии.

– Миледи, но так нельзя. Совет не одобрит.

– Вы еще не поняли? Никакого Совета больше не будет. Да, и в Ваших советах я тоже более не нуждаюсь. Вы уволены.

– Что это значит? – лиловая барышня уже не выглядела такой грозной, мне даже показалось, что она вот-вот расплачется.

– Это значит, что я снимаю Вас с должности личного советника.

– Но эта должность пожизненная, – попыталась она поспорить.

– Значит, я освобождаю Вас досрочно. Вы свободны.

– Ваша воля, – едва слышно произнесла девушка и в ее руке мелькнул кинжал. Быстрым движением она направила острие себе в грудь. Я немедленно схватила ее за руку и предотвратила трагедию. Она посмотрела на меня бледно-желтыми глазами явно не понимая, что делать. Если бы я стояла на шаг дальше, было бы не избежать непоправимого.

– Ты что делаешь, дура?! – заорала я на первую жертву своих репрессий.

– Должность личного советника пожизненная, – промямлила она, – Если император берет себе нового советника, прежний должен умереть. Да и куда мне идти теперь?

– Какая глупость! Из-за работы тыкать в себя кинжалом! Меня тоже увольняли, так что ж не жить теперь?

– Если Вы станете снимать с должности других членов Совета, они поступят так же.

– Ну и дела. Я даже уволить никого не смогу. Не убивать же их и впрямь. Хотя, лорда Ируана я бы уволила все-таки.

– И я не выношу его, – Цирра вдруг улыбнулась, но тут же скрыла улыбку, – Так мне можно будет остаться? – робко поинтересовалась она.

– Ладно, оставайся, – перед лицом смерти с нее вдруг слетела вся напыщенность и надменность, под которыми скрывалась вполне человеческая сущность, – Только не надо меня поучать, договорились?

– Благодарю, миледи, – она присела в реверансе, – Я постараюсь помогать Вам во всем.

– Вот и отлично. Так, если я соберу здесь Совет, Колдунов и своих людей, они не станут убивать себя из-за нарушения традиций?

– Колдуны, скорее всего, просто не придут. Аргент всегда встречался с ними в императорских покоях.

– Это там, где гроб стоит?

– Именно. А из-за селян, простите, миледи, Вашей свиты, Совет разозлится, но не более.

– А если Колдуны все-таки придут?

– Я не знаю, что будет, – пожала она плечами.

– Ладно, будь что будет. Зови всех.

Цирруменика исполнила очередной поклон и выскользнула в щель меж пространствами. Мне было некомфортно находится в огромном зале под пристальным взглядом припотолочных горгулий. Не могу сказать, что мрачный готический стиль мне не нравился, но здесь чувствовалось присутствие тех, кто правил Колханой до меня. Эти духи прошлого наполняли воздух свинцом, поскольку сами несли некогда непосильную ношу власти.

Мое одиночество продлилось совсем не долго, я даже не успела как следует собраться с мыслями. Цирруменика неожиданно возникла в зале и обратилась ко мне.

– Миледи, я все-таки вынуждена Вам сообщить, что императрица должна появиться в зале после того, как все заседатели явятся. Но я ни в коем случае не настаиваю. Ваша воля, – меня обрадовало, что личный советник изменила свое поведение. Возможно, именно поэтому я согласилась ей уступить. Да и нет ничего дурного в том, чтобы заставить Совет ждать.

Я уже собиралась выйти через прореху в реальности, но Цирра открыла невидимую дверь в стене, и я оказалась в уже знакомом кабинете с красным диваном. Что ж, это помещение мне нравилось гораздо больше.

– Вы будете слышать все, что происходит в зале, – пояснила девушка, – Вы сами решите, в какой момент следует появиться.

Я отчетливо слышала звуки шагов, скрежет ножек стула об пол, даже дыхание вошедших. Затем до меня донесся приглушенный шепот, настолько отчетливый, будто мне шептали на ухо.

– Это все Колдуны, -ворчал кто-то, – Это все они. Ему было не совладать с ней. А что теперь нам делать?

– Нам уже ничего делать не придется, – вторил ему другой, – Ей не нужны ни Колдуны, ни Совет. Такая сила в помощниках не нуждается. Это конец Колханы.

– Кодуны выдумали ее, – настаивал еще один, – Она с ними заодно.

– Это все из-за прихоти Аргента, – ворчал первый, кажется, это был лорд Ируан, – Этого нельзя было допускать. Наплодит настоящих миров, и никто ей не указ, даже если Вселенная рухнет.

Послышались новые шаги, и голоса смолкли.

– Селяне, – прошипел один из присутствующих.

– А я как раз не позавтракал, – громко сказал Драт, – Зови трактирщика.

Послышался сдавленный стон.

– Умолкни, – прорычала Евфера, – Мы сюда не жрать пришли.

– А что тогда? – подал голос Илон, – Где Норка? Что за дела?

– Она теперь тебе не Норка, а Ваше Величество, – просветил его Кей.

– А это еще что за чудики в халатах? – подал голос еще кто-то.

– Колдуны, – пояснил Кей шепотом, – Ты лучше потише будь.

Кажется, все были в сборе. Члены Совета и Колдуны молчали, были слышны лишь голоса моих друзей. Выждав еще немного времени, я направилась к двери.

– Ее Императорское Величество Элеонора-но-Аргент-каи-Колхана, – услышала я громогласное представление от Цирры распахнув дверь. Присутствующие встали со своих мест, но не подняли глаз склонив головы, за исключением моей свиты, им придворные манеры были до лампочки. Лишь Драт поднялся, чтобы помахать рукой. Он сидел дальше всех на противоположном краю длинного стола.

Я опустилась в мягкое кресло на высокой ножке, что делало его похожим на фужер, служившее троном, хотя оно не слишком вписывалось в интерьер и больше подошло бы для футуристического офиса. Некоторое время я молча разглядывала присутствующих. Шесть членов Совета, включая Цирру, четверо Колдунов, тех самых, что заколачивали меня в гроб. Кодуны замерли с одинаковыми каменными лицами и пристально смотрели на меня. Члены Совета напротив, старались не встречаться со мной взглядом. Я почувствовала, что они боятся, особенно лысоголовый старик с зеленоватым морщинистым лицом и крючковатым носом. Про себя я назвала его Носферату.

Цирра была единственной женщиной в Совете. Она сидела ближе всех ко мне по правую руку, впрочем, как и весь Совет. Рядом с ней сидел мужчина, напомнивший мне Аргента. По крайней мере у него был такой же оттенок кожи и длинные черные волосы. Правда, выглядел он несколько старше. За ним расположился Носферату. Он нервно теребил рукав балахона. Следующий участник заседания был самым ярким пятном в Совете. Он был похож на радужную кляксу. Темно-синее лицо отлично контрастировало с красными коротко стриженными волосами и желтой одеждой. Сам он обладал плотным телосложением и постоянно ерзал на стуле. Этакий цветастый колобок, за которым был едва заметен бледный светловолосый юноша, показавшийся мне едва ли не прозрачным. Если среди колханцев есть альбиносы, то передо мной был один из них. Впрочем, он вполне мог оказаться и девушкой, просто короткая стрижка могла ввести в заблуждение. Последним членом совета оказался сизеликий старик с седыми волосами и бородой в белом колпаке. Его я прозвала Смурфиком.

По левую руку восседали неподвижные Колдуны. Даже по сравнению с колханцами, они выглядели странно отчужденно. В этот раз на них были голубоватые балахоны, точно подобранные в тон лиц. Неподвижность придавала им еще больше сходства со статуями.

– Норка, ну где официант? – прервал тишину Драт.

Я не выдержала и рассмеялась. Смурфик привстал с места и удивленно посмотрел на меня, а Колобок еще сильнее заерзал. Мне нужно было начинать заседание, пока Драт не притащил сюда баранью ногу. Такое развитие событий представлялось вполне возможным. Пауза затянулась, а в голову ничего не шло.

– Еды не будет, Драт, – подавив улыбку, мрачно ответила я, а затем обратилась к Совету и Колдунам, – Я бы хотела представить вам новых членов Совета. Они будут присутствовать на каждом заседании, – Носферату остервенело начал перебирать ткань своего одеяния и нервно поглядывать на Цирру, – Чьи имена я назову, поднимитесь, пожалуйста.

Ситуация напомнила мне перекличку первоклассников, но я не придумала иного способа познакомить этих странных существ со своими друзьями. Однако, перечисление имен закончилось и нужно было вести диалог дальше. Носферату продолжал бросать на меня беспокойные взгляды, казалось, он хотел что-то спросить, но никак не решался.

– Я не в курсе ведения дел в Колхане, может быть у кого-то есть пожелания? – спросила я, вопросительно посмотрев на Носферату.

Лысоголовый неловко встал и дребезжащим голосом заговорил:

– Они селяне? – я узнала этот отвратительный брюзгливый тон.

– Как Ваше имя? – уточнила я.

– Лорд Ируан, – ответил Носферату.

– Лорд Ируан, по-Вашему я селянка? – старик с ужасом посмотрел на меня, будто его обвинили в преступлении, за которое полагается сожжение на костре.

– Нет, миледи, ни в коем разе.

– Не все вы одинаковы, пусть вас не смущает отличие цвета крови. Да, и сядьте, наконец, я прекрасно слышу Вас с места.

– Но кровь, – возразил противный старик, умащивая свою задницу на стул, – Их кровь другая.

– Как и моя, – металлическим тоном ответила я.

– У кого-то еще есть вопросы?

– Миледи, я лорд Австер – фальцетом пропищал цветастый колобок, – А что будет с прежними членами Совета? – Носферату и Альбинос невнятно зашипели на Колобка, будучи недовольными его формулировкой. Оно и ясно, все они предполагали подобный исход, но не хотели этого знать наверняка.

– Я знаю правила. Вы останетесь в Совете, у меня нет желания никого убивать.

– Но это против правил! – запротестовал Смурфик.

– Кому не нравится, могут покинуть Совет добровольно. Я никого не держу.

– Это конец Колханы, – тихо вздохнул он.

– Лорд Давор, – обратился к Смурфику «старший брат» Аргента, – Настали новые времена. Теперь все будет против правил, пора привыкать, – он усмехнулся, а я уже прониклась симпатией этому человеку. Мало того, что он напоминал Аргента, так еще сразу продемонстрировал адекватное поведение, в отличии от своих коллег.

– Пришло время привыкать к новым правилам, – ответила я эхом решив поддержать единомышленника, – Вы правы, лорд…

– Дохарис, – ответил мой новый друг, и я вспомнила, что знаю это имя. Он и есть тот, кому можно доверять по словам Аргента.

– Ты ничего не смыслишь, – возмущался Смурфик тыкая пальцем в Дохариса, а Носферату полушепотом поддакивал и интенсивно кивал, будто его паркинсонизм поразил, – Селяне в Совете, селянка на престоле, они запутают время, Кодуны разорвут материю. И не забывайте, что Конгломерат был создан ее рукам, – он фамильярно тыкнул на меня пальцем, что уже показалось мне непозволительным, но на этом Смурфик не унялся, – Селянка своими руками вонзила кинжал в императора Аргента, вы все этому свидетели! Мы должны немедленно избавить Колхану от узурпаторши, – эта откровенная революционная пропаганда закипятила мне кровь. Такого отношения я не потерпела бы и будучи студенткой политеха, и уж тем более не потерплю, будучи императрицей. У меня перед глазами помутнело от такой наглости.

– Лорд Давор, – произнесла я, вставая с кресла, отчего-то я решила, что смертный приговор следует выносить стоя, – Я освобождаю Вас от занимаемой должности. Вы свободны.

Надо признать Смурфик не был трусом. Он не изменился в лице, не стал умолять о пощаде, не попытался бежать. Он оставался таким же решительным, как и в начале своей речи.

– Ваша воля, – произнес он на прощание, и в руке сверкнуло темное лезвие кинжала, мгновенно поразившее его грудь.

Безжизненное тело опустилось на стул. Если бы не кинжал, торчащий из груди, можно было бы подумать, что он просто сел на место.

Я же совсем ничего не почувствовала, ни вины, ни радости, совсем ничего. Будто не лишила мгновение назад жизни человека, пусть и не слишком приятного, а муху прихлопнула. Хотя нет, убийство назойливого насекомого приносит все-таки больше эмоций.

Когда впервые убиваешь живое существо, пусть даже не умышленно или в качестве самообороны, в психике что-то ломается, какой-то фундаментальный закон, после чего ты уже никогда не будешь прежним. С этого момента в любой ситуации становится реальным еще один вариант выхода из положения – физическое устранение субъекта. Не важно, будет причиной личная неприязнь или банальная выгода от исхода, мозг всегда будет рассматривать это, как еще одну возможность решения проблемы.

Именно это со мной и произошло сегодня. Я не испытывала настоящей ненависти к Давору, не испугалась его пламенных речей, а лишь выбрала самое простое решение конфликта. И самое страшное, что подобное теперь является не чем-то экстраординарным, а вполне обыденным. Меня даже совесть не хотела мучить за этот поступок, ей было плевать.

Носферату сжался в комок и даже теребить балахон перестал. И как такой трус вообще оказался в Совете? Цирра буквально светилась от ехидства и стреляла золотистыми глазами по своим коллегам, дескать, кто следующий. Альбинос, казалось, впал в кому, смотрел в одну точку и, по-моему, даже не дышал. Колобок явно страдал от острого предмета в заднице и никак не мог усидеть на стуле. Дохарис же будто вовсе не обратил внимания на произошедшее.

– Трофей забирает победитель, – металлическим голосом произнес один из колдунов.

– Что Вы имеете в виду? – удивленно спросила я, но Колдун проигнорировал этот вопрос.

– Это значит, миледи, что Вам следует вынуть кинжал. Теперь он Ваш, – пояснил Дохарис.

– Это обязательно? – идея, вытащить клинок из мертвого тела, казалась совсем не соблазнительной. Я представила, как меня тут же обрызгает кровью, еще и трупом придавит, вряд ли я смогу в такой ситуации сохранить императорское спокойствие. К тому же, подобный кинжал уже побывал в моих руках, и это не самые приятные воспоминания.

– Миледи, идти против воли Колдунов в их присутствии было бы опрометчиво, – пояснила Цирра, – Мой супруг прав, – меня несколько удивило, что в Совете присутствует семейная пара. Учитывая свой опыт замужества, я и не предполагала, что у колханцев существую обыкновенные, а не какие-нибудь алхимические браки.

Глубоко вздохнув я встала и направилась к мертвому Смурфику. Положив обе ладони на рукоятку, я уже была готова вытащить лезвие, но труп внезапно ожил. Покойник перехватил оба моих запястья огромной когтистой лапой и попытался вонзить в меня кинжал, секунду назад торчавший из его груди. Мне удалось увернуться, и лезвие угодило в плечо Альбиноса. Тот дико завизжал женским голосом, вскочил с места, перекувыркнулся через стол и упал в объятия одного из Колдунов.

– Давор убил меня! – кричал Альбинос неправдоподобно высоким голосом, нервно дергая рукоятку.

Лишившись оружия, восставший из мертвых потянулся свободно рукой к моему горлу, но в этот момент с его головой столкнулся летящий стул. Удар был такой силы, что мы оба повалились на пол, а деревянный стул разлетелся в щепки. Но это вовсе не убавило прыти гнома. Я видела, как сзади его сдерживал Дохарис, но ему не хватало сил оттащить злобного Смурфика. Тогда Драт схватил бывшего мертвеца за голову и потянул на себя. Старик протяжно застонал и ослабил хватку. В следующее мгновение послышался треск ломающихся позвонков и меня обдало фонтаном голубых соплей. Надо мной стоял Драт держа оторванную голову за волосы.

– А это мой трофей, – улыбаясь, произнес он, – Пожрать бы еще.

Драт помог мне высвободиться из-под обезглавленного тела и стер рукавом рубашки голубую кровь с моего лица свободной рукой, не выпуская из другой головы. Кажется, он и впрямь вознамерился забрать ее с собой. Когда я вернулась на свое место, один из Колдунов протянул мне кинжал.

– Трофей забирает победитель, – повторил он.

– В таком случае, отдайте кинжал Драту, – ответила я.

– Я не о кинжале. Я о Колхане. Ты победила. Трофей забирает победитель. Все мы твой трофей.

– Тогда причем тут кинжал?

– Он принадлежал не Давору, потому и не причинил ему вреда. Нельзя убить чужим оружием.

– Вы знали, – дошло до меня наконец, – Вы знали, что он сделает.

– Мы многое знаем.

– Вы не просто знали, Вы пособничали.

– Мы знаем больше, чем многое.

– Сейчас я попрошу Драта, он и вам всем головы поотрывает!

– Он этого не сделает, нам это тоже известно.

– Миледи, – вмешалась Цирра, – Колдун пытается сказать, что знал о том, как все закончится.

– Знал или нет, меня пытались убить. Они сказали про кинжал.

– Простите, Миледи, но это я сказала, – ее золотистые глаза виновато померкли.

– Зачем, Цирра? Ты тоже все знала?

– Нет-нет, – перепугано залепетала она, – Я лишь следовала инструкции.

– Миледи, позвольте объяснить, – вмешался Дохарис, – Наш мир существует благодаря традициям, канонам, правилам, которые мы вынуждены безукоснительно соблюдать. Это не наша прихоть или глупые суеверия. Если мы станем действовать по своему разумению, Колхана падет. Время в нашем мире течет по-разному, если не будет основных ориентиров, мы заблудимся в нем, начнем менять прошлое по своему неразумению, будем слепы, как селяне, живущие одним днем с бесполезной памятью о том, чего никогда не было. Цирруменика лишь подсказала одно из правил. Кинжал должен вынуть император, иначе событие не будет завершенным. Только Вы имеете право отнимать жизнь.

– То есть теперь он снова восстанет из мертвых? – испугалась я.

– Боюсь, это возможно.

– Мир уже не будет прежним, – произнес еще один из Колдунов.

– Неужели это так важно? – не поверила я.

– Там, где Вы жили раньше, есть понятие о причинно-следственных связях. В мире Хаоса также каждому следствию нужна причина, но порядок может быть другим. Если происходит следствие, мы обязаны создать причину. Давор убит, но данная линия времени подразумевает, что сделать это должен был именно император, никто другой попросту не сумеет. Вам предстоит убить его, чтобы дать ход времени.

– Но ведь Драт убил его. Он смог, – решила поспорить я.

– Смог и не смог одновременно, – продолжил Дохарис, – Это все-равно, если бы кто-то вернулся в прошлое и изменил ход событий. В этом случае в будущем у него не было бы причины возвращаться в прошлое, поскольку он не знал бы, что должен вернуться и что-то изменить. В Вашем мире это породило бы разделение Вселенной на две вариации, в Колхане же оба этих события произошли одновременно, мир сойдет с ума.

– Хорошо, – выдохнув сказала я, – Допустим, я верю в это. Но что от меня требуется сейчас?

– Колдуны могли бы решить. Им лучше видно.

Я вопросительно посмотрела на живых статуй в капюшонах. Их каменные лица были совершенно непроницаемы, кажется, они совсем не люди.

– Мир уже не будет прежним, – снова сказал один из них.

– И что это значит?

– Это означает конец Колханы, – пояснил другой.

– Нет-нет, – мне очень не понравился их ответ, я вдруг замахала руками, будто пыталась отбиться от их слов, как от назойливой мухи, – Может, я снова воткну в него кинжал и событие завершится?

– Нет, – отрезал Колдун.

– Просто прекрасно, – воскликнула я, – В первый же день правления я уничтожила мир.

– Лорд Дохарис, как следует завершить действие? – с надеждой я посмотрела на самого адекватного Советника.

– Миледи, помимо правил мы должны соблюдать и пророчества, все, что говорят Колдуны.

– Я не верю Вам. Мир стоит на месте и не трещит по швам. Из-за одного идиота не может быть столько неприятностей.

– Процесс может быть долгим, возможно, позже Колдуны подскажут, что делать.

– Нужно отправить его в дальние миры, он останется жив для Колханы, просто далеко, – протараторил Альбинос, который, кажется, все-таки был девочкой или совсем юным мальчиком.

– Изура, – обратился к нему или к ней Дохарис, – Это все равно не избавит от пророчества. Его придется исполнять.

– Если Колхана все-равно падет, то какой смысл исполнять пророчество? И пробовал ли кто-нибудь их игнорировать? – заявила я.

– Не на моей памяти точно.

– Уважаемые, – обратилась я к Колдунам, мне показалось, что весьма невежливо обсуждать их слова так, будто Кодунов тут нет, – Почему бы Вам четко не разъяснить всем нам, что от нас требуется? – но, кажется, подобная фамильярность также выходила за рамки туземных традиций, все члены Совета смотрели на меня так, будто я голую задницу показала.

– Мы не даем ответов, – произнес один из них, – Мы лишь делаем то, что должны.

– Не можете или не хотите? – не унималась я.

– Миледи… – хотел вмешаться Дохарис, но я жестом остановила его.

– Мы не станем давать ответов потому, что этого не должно происходить.

– А если я вас всех уволю? – мне было ясно, что подобное поведение может быть весьма опасным, но с другой стороны мне нравилась эта прогулка по лезвию. Особое, извращенное удовольствие.

– Ваша воля, – равнодушно ответил он.

– Миледи, не стоит, – все-таки вмешался Дохарис.

Мне нечем было повлиять на Колдунов, это было очевидно. Боюсь, что даже прибегнув к пыткам, я не добьюсь от них ничего. Колдуны будут стоять насмерть за свои традиции, кажущиеся мне весьма сомнительными.

– Миледи, – снова заговорил Дохарис, – Я бы не воспринимал все в буквальном смысле. Колдуны лишь сказали, что мир не будет прежним. Возможно, это конец старой Колханы и начало новой.

– Мне бы хотелось верить тебе, – ответила Цирра, – Но что-то подсказывает, что ты ошибаешься.

– Заседание окончено, – объявила я, – Все свободны.