Текст книги "Последняя из Танов"

Воцарилась тишина. Суреш теперь смотрел на меня так, будто я – задавленная им крыса, которая только что родила крысят прямо на его замшевые ботинки «Тодс», несмотря на то, что ее кишки уже засохли под полуденным солнцем.

– Э-э-э, шучу. – Я покраснела и потупила взгляд. Я стала вслепую нажимать на кнопки клавиатуры, притворяясь, что погрузилась в написание письма. Блин, снова я пытаюсь подружиться с врагом.

Я подумала, что Суреш обиделся на мой комментарий, но нет, он снова заговорил:

– Конечно, звучит забавно, но я никогда не думал о браке с неиндианкой. Нет, я люблю Анушу, она идеальная индийская девушка, из хорошей семьи, и я всегда считал, что… Нет, знал, что этого хотят для меня родители. Уверен, если бы я встречался с кем-то, кто не вписывается в эти каноны, особенно с представительницей другой расы… – Суреш пожал плечами. – Думаю, родители не пришли бы в восторг, и это еще мягко сказано.

– Мои родители психанули бы, если бы я начала встречаться с человеком другой расы, – кивнула я. – Это ведь довольно странно, да? Такая разновидность расизма все еще считается нормой и прикрывается тем, что новый член семьи якобы должен иметь «похожий культурный багаж и систему ценностей». У меня мало общего с китайцем, который провел всю жизнь во Вьетнаме, например. И все же…

– Считается, что мы найдем общий язык только потому, что у нас одинаковые черты лица и цвет кожи, – закончил он. – Я пока не очень хорошо тебя знаю, но полагаю, что у тебя больше общего со мной, чем с этим китайским вьетнамцем.

– Так и есть, – ответила я, думая о своей сестре и Камаруле.

– Ей не нравится мой комикс, – вдруг сказал он. – Ануше. Она считает, что это детский сад.

– Хм-м, – только и ответила я, приберегая этот факт на будущее для использования в коварных целях.

Суреш потерялся в собственных мыслях. Я посмотрела на электронный счетчик на столе – никаких шансов вписать эти пятнадцать минут болтовни в счет клиенту, но я могу записать их в своем отчете как «работу с информацией» – денег за это с клиента не берут, но это нестыдная категория. Порадовавшись своей эффективности, я вернулась к избиению Суреша. Метафорически, конечно.

Глава 10

Среда, 2 марта

7:10. Проснулась и увидела СМС от Орсона:

Надеюсь не обидел тебя тк ниче не услыш про обед/уж завтра, мы встр?

Линда права. Нельзя мне с ним встречаться, он даже писать не умеет.

9:05. Ответила ему в вотсапе – подтвердила завтрашнюю встречу на обед. Орсон согласился мгновенно, а это означает, что у него нет других девушек, – прекрасная новость. Господи, спасибо тебе за мессенджеры, наконец-то никто не страдает у телефона в ожидании звонка. В наше время, если не ответить на электронное письмо за полчаса, коллеги разозлятся, а уж не отвечать на сообщение в мессенджере тому, кто к вам неравнодушен, – это пытка. Особенно если в мессенджере видно, когда вы последний раз были в сети.

Я написала о своих планах на завтра Линде, и в ответ наш чат в вотсапе взорвался фейерверком злых и краснолицых смайликов. Вдогонку я еще получила от нее разъяренных анимированных котиков в «Лайне». Затем, на случай, если я не уловила ее неодобрение, Линда оповестила всю нашу компанию – она отправила в групповой чат картинку с дурианом и подписью: «Будет больно, когда он упадет на твою тупую голову, Андреа!» Уж лучше бы она просто позвонила мне и сказала все прямо, как мы обычно делали в старые добрые времена. Куда подевались честные гладиаторские поединки, лицом к лицу, как это было в нулевые?

В любом случае меня оскорбило, что Линда считает меня недостойной парой креативному малышу-хипстеру. Мы же пережили интернет по модему, телевидение девяностых и времена, когда не зазорно было носить подплечники. Мы готовы к любым испытаниям.

23:40. Работала без перерыва с шести вечера после того, как клиент в панике прислал нам письмо с пометкой «срочно» (не было еще такого, чтобы от клиента пришло хоть одно несрочное письмо). Чувствую, как ко мне медленно подбирается истерика, когда смотрю на вал раздраженных сообщений от лондонской компании, которая представляет другую сторону в этой сделке. Кажется, я не увижу кровать раньше трех часов ночи. И когда мне продумывать наряд на завтра?

Четверг, 3 марта

1:55. БОЖЕ НАКОНЕЦ Я ДОМА ЗАЧЕМ Я ПОШЛА РАБОТАТЬ В СЛИЯНИЯ И ПОГЛОЩЕНИЯ #жизньболь

5:50. Проснулась в смятении и ужасе, подумав, что проспала. Но нет. Нужно успеть в офис к конференц-звонку в восемь часов. Жизнь – боль!

7:50. Клиенты только что отменили конференц-звонок, к которому я готовилась несколько часов.

8:15. Резко проснулась от того, что Суреш, ухмыляясь, похлопал меня по руке. Оказывается, я пускала слюни на свою клавиатуру. Прекрасно. Поспала на виду у врага. Да ты настоящая альфа, Андреа. А на лице у меня теперь следы от клавиатуры. Жизнь – боль!

10:05. Следы от клавиатуры на щеке все еще различимы. Черт, производство коллагена в коже снижа– ется!

10:20. Прочитала в интернете, что самый надежный способ омолодить кожу – это пить как минимум два литра воды в день.

10:25. Купила две большие бутылки газированной воды и стала потягивать ее как вино.

10:45. Допила вторую бутылку. Кажется, я перестаралась, потому что теперь жутко хочу писать, но приходится терпеть, потому что уборная, то есть туалет, – это знак слабости, ну или по крайней мере слабого мочевого пузыря. Как бы то ни было, вода, кажется, проникла в клетки кожи. Теперь я спокойна, что на свидание с Орсоном приду нормальной, а не с лицом Губки Боба.

11:07. Бесполезно. Мне нужно в туалет, ибо у меня нет с собой запасных штанов.

11:15. Струя была как у скаковой лошади, по крайней мере, так я себе ее представляю.

11:35. Сходила в туалет еще раз.

11:50. И опять. Слишком часто демонстрирую слабость своему врагу!

12:10. Обед. В панике выбежала из офиса. Мы с Орсоном договорились встретиться в «Куиннс» – настоящем салатном баре, не то что моя вьетнамская забегаловка. Я специально выбрала это место. Орсону рано или поздно все равно предстоит увидеть меня при дневном свете, а шее и лицу женщины постарше мало что идет меньше, чем яркий полуденный свет. Разве что, пожалуй, флуоресцентное освещение в тюрьмах и туалетах на автозаправках. Не надо надеяться, что крем «Ла Мэр» сделает из шарпея чихуахуа – так любит приговаривать Линда. Правда, не при Валери, потому что та как раз уверена, что может своими притирками остановить время, а то и повернуть его вспять.

14:15. Только что вернулась с веселого ланча. Я, как всегда, опоздала из-за работы. Когда я пришла, запыхавшаяся и растрепанная, то увидела, что Орсона уже усадили за столик. Я глубоко вдохнула, чтобы успокоиться, и подошла к нему с уверенностью женщины со стройными бедрами. Орсон улыбнулся, как только увидел меня, и мы поприветствовали друг друга светскими поцелуями воздуха около щек.

– Извини за опоздание.

– Ничего страшного, – махнул он рукой. – Я и сам только пришел. Что ты хотела бы на обед?

Я вспомнила, что он платил за напитки в «Литтл Грин Элиенс».

– Сегодня я плачу, – твердо заявила я, помахав кошельком.

– Но…

– Позволь мне, – повторила я и по привычке сузила глаза. Боже, я выглядела устрашающе. Он поднял руки, изображая полную капитуляцию, и сказал, что выбрал из меню.

Ну, готово. Сделав заказ, я вернулась и села напротив Орсона с его гладкими черными волосами.

– Итак… – начал он, – э-э, ты отлично выглядишь. Мне нравятся твои часы и рубашка. Шикарно.

– О, спасибо, – ответила я, – а мне нравятся твои… – я лихорадочно оглядела его, пытаясь зацепиться за какой-то предмет одежды, который мне действительно нравился: современная мужская мода мне совсем не по вкусу, а он был модником, – … твои элайнеры, – сказала я в отчаянии.

Я изо всех сил пыталась найти тему для беседы. Теперь, в трезвом состоянии, я никак не могла подобрать что-нибудь нейтральное. Вот каковы безалкогольные свидания в моем возрасте – чистая агония. Навык беззаботного флирта теряется, и вместо этого беспокоишься, достаточно ли умно и не слишком ли высокомерно ты звучишь; тебе хочется показать, что ты в курсе последних новостей, но не слишком нарочито это демонстрировать и подбирать политически корректные выражения. К тому же недалеко от нас я заметила одного из боссов нашей компании – он жевал свой вялый салат с унылым видом и явной надеждой на то, что кто-нибудь сейчас подойдет и отрубит ему голову, ну или, на худой конец, залезет рукой ему в штаны. Боже, зачем я выбрала самый популярный салатный бар в ЦДР[19]19
  Центральный деловой район, если кто не в курсе.


[Закрыть] для первого сви– дания?

А, вспомнила: это местечко недалеко от офиса, а сразу после встречи с Орсоном меня ждет конференц-звонок. Вот что значит приоритеты.

Орсон спас ситуацию.

– Ну и как тебе твой ролл? Не пожалела, что заказала его, а не наси-лемак[20]20
  Популярное блюдо малайзийской кухни. Основу блюда составляет рис, отваренный в кокосовом молоке. – Прим. ред.


[Закрыть]? И к слову, ты же из Малайзии, что думаешь о сингапурской еде?

И тут началась оживленная беседа. Мы сравнивали между собой малайзийскую и сингапурскую кухни и с жаром спорили, где изобрели хайнаньскую курицу с рисом. Мы говорили о любимых ларьках с уличной едой, о дешевых и дорогих ресторанах, о секретных забегаловках – странных маленьких местечках, куда не привели бы никого, кроме членов семьи, близких друзей, а также начальников, которых хотим расположить к себе, не оказывая им сексуальные услуги.

И я получила куда больше удовольствия, чем ожидала. Даже странно, как много общего у нас с Орсоном. Может, это таинственная рука судьбы?

Глава 11

Пятница, 4 марта

12:25. На работе сегодня все стоят на ушах, потому что Мон упал в обморок в кладовке. Сперва мы подумали, что у него сердечный приступ – это не редкость для успешных адвокатов, – но через пару секунд Мон очнулся с удивленным выражением лица. Мон уже было направился обратно в свой кабинет, как вмешались его секретарь и один из старших партнеров и отправили его в больницу. Там Мона обследовали и обнаружили, что он заразился лихорадкой денге, а с таким диагнозом выбора нет – нужно лежать дома целых две недели.

Судя по всему, доктор был в шоке, что Мон вообще смог утром добраться до офиса и работать, так как у него были температура и настолько низкий уровень лейкоцитов в крови, что жизни угрожала опасность. Но это же Мон – он целиком отдается работе. #какнадоработать #рестекп (цитирую великого Али Джи).

Нам с Сурешем поручили взять на себя его документы, работу над которыми Мон никогда не делегировал, предпочитая заниматься ими самостоятельно с помощью своих лакеев/младших юристов Оливии и Ю Хана. Я никогда не выйду из офиса. Никогда.

21:35. Мы с Сурешем вышли из офиса. Ю Хан и Оливия чуть не поубивали друг друга, пытаясь выслужиться перед нами, и не хотели уходить с работы раньше нас. Суреш предложил мне пойти выпить чего-нибудь, а я удивила саму себя тем, что согласилась.

Мы дошли до ближайшего паба – крошечного и весьма популярного у тех, кто выходил из нашего офисного здания после работы. Мы прикончили пивную башню и бутылку саке. Сначала пили молча (мы слишком устали), а потом все же завели разговор. Долго обсуждали свои семьи. Мама Суреша теперь убеждена, что они с Анушей не успеют пожениться до ее менопаузы, так что не смогут завести детей без вмешательства медицины. Суреш показал мне странный диалог в вотсапе: мама присылала ему ссылки на статьи о важности заморозки яйцеклеток для женщин в возрасте тридцати лет, если у них неясные брачные перспективы, а также о падении качества сперматозоидов и яйцеклеток с возрастом, о генетических заболеваниях детей престарелых родителей и так далее.

– Что? – спросила, даже скорее воскликнула, я. Пожалуй, я сильно пьяна. И при этом в бешенстве. – Какое эти болваны имеют право… Право говорить тебе, как это делать? Где они были, – мой голос стал еще пронзительнее, – когда тебе нужно было знать, откуда берутся дети, а они сказали спросить учителя биологии, потому что объяснять это – его работа? Где они были? Нигде, трусы этакие! – Для пущего эффекта я шлепнула рукой по столу, страсти разгорались, слюна брызгала. – Ты же знаешь, как отбить охоту присылать тебе такую ерунду, да? Просто отправляй им СМС с подробным описанием ваших с Анушей сексуальных позиций и спрашивай, какие у них есть советы по созданию правильного настроя. После такого эти любопытные сволочи сразу перестанут выдавать тебе пассивно-агрессивные предложения по поводу сексуальной жизни.

Он посмотрел на меня и сказал:

– Андреа, прекрати говорить, а то мы станем друзьями.

23:05. Наконец вернулась домой. Мы в итоге провели последние два часа, разрабатывая стратегию по отражению раздражающих попыток своих родителей найти нам супругов или ускорить свадьбу и появление детей. Удивительно, что этим страдают все азиатские родители. Также я с облегчением узнала, что была не единственной, кто потерял девственность уже после поступления в университет. Не знаю, как мы дошли до таких личных историй, но с Сурешем так легко болтать. А может, немного помог алкоголь.

К слову о недостатке сексуального опыта, мне интересно, как с этим делом все обстоит у Орсона. В наше время молодежь больше знает о сексе. С помощью одного клика они могли найти и посмотреть все те невероятные вещи, которые нам приходилось выискивать в странных книжных магазинах (не то чтобы я это делала, конечно). Они знают, что такое секс втроем, еще до своего первого поцелуя. Для современной молодежи порно – это не то, что приходится стыдливо смотреть в темном уголке, взяв туда с собой сэндвичи с джемом и арахисовым маслом (и сама я этого тоже, конечно, не делала).

Хм-м. Интересно, каких извращений ожидает от меня Орсон. Может, что-то связанное с едой. М-м-м. Еда.

23:25. Вот что написала мне Вэл в качестве напоминания о совместных планах:

Встречаемся завтра у входа в «Свисхоутел» в 7 вечера перед Секси-книжным клубом, и смотри мне, оденься ПОПРИЛИЧНЕЕ.

Знает, как создать атмосферу предвкушения приятного вечера.

Глава 12

Воскресенье, 6 марта

14:07. Вернулась с тусовки Валери и с облегчением констатирую, что обе мои почки на месте, как и душа.

Ровно в семь вечера Валери прикатила к «Свисхоутел» в Бугисе. У меня аж челюсть отвисла, когда Вэл выскочила из черного «Мерседеса» S-класса в черном платье на одно плечо. В сравнении с ней я выглядела просто замарашкой в серых брюках, кремовой шелковой блузке с коротким рукавом и скромных золотых балетках.

– Дорогуууушааа! – протянула она, покачиваясь на серебряных шпильках, таких высоких, что даже гнома они превратили бы в супермодель. В руках Вэл держала два бокала шампанского. Все уставились на нее. Я забралась на заднее сиденье, мечтая поскорее уехать.

– Ты чего так вырядилась? – спросила я в недоу– мении.

– Моя подруга ДиДи, бывшая актриса, сказала мне одеться поприличнее!

Я захлопнула дверь, а Валери села в машину с другой стороны.

– И ты сразу решила перейти к коктейльному дресс-коду? А вдруг она имела в виду повседневно-деловой?

– Когда ДиДи говорит «поприличнее», она имеет в виду «в пух и прах». Эти люди не работают! Мы же говорим о высших слоях, практически о стратосфере с разреженным воздухом, а не об офисной бедноте!

– Ой, ну извините, – отозвалась я саркастически, – я тогда отползу обратно в свою корпоративную хибару с позолоченными кранами и мылом «Молтон Браун» и буду сидеть на унитазе, глядя на море.

Валери похлопала меня по руке, как будто я просто тролль с углем вместо мозгов.

– Тс-с. Суть в том, что тебе приходится работать. А значит, ты бедная.

Валери не признавала полутонов. Не понимаю, как она умудрялась обеспечивать себе комфортное существование, работая куратором одной из самых шикарных и респектабельных арт-галерей города.

– Ну, если я бедная, ты тогда тоже, – парировала я.

– Я не бедная! – обиженно возразила она. Она некоторое время состояла в браке с наследником одной богатой индийско-китайской семьи, который оказался геем. Парень так и не «вышел из шкафа» – напротив, забился в него так глубоко, что аж до Нарнии добрался. Когда Валери буквально застукала его, он признал, что у него, может быть – лишь может быть, – имеется небольшой интерес к экспериментам. Сердце Валери было разбито, но ей хватило ума вытащить телефон и наделать как можно больше фотографий своего мужа вместе с голым шофером, а потом убежать из дома и подстегивать фотографиями его щедрости при разводе. Но ее решительные действия, к сожалению, не помогли ей отхватить при разводе большое состояние: ее муж на поверку оказался не таким уж и богатым (по меркам миллиардеров) – благодаря пуленепробиваемому брачному договору Вэл получила пентхаус в Ривер-Вэлли и восемнадцать тысяч долларов в месяц на расходы. С учетом того, как мало у нее было секса за девять лет брака, я считаю, что она не очень хорошо устроилась.

– Зависит от точки зрения, – проговорила Валери. – Мне необязательно работать, чтобы иметь средства к существованию. Мне нравится моя работа.

Мы решили прекратить спор и переключиться на шампанское – восхитительное розовое «Поль Роже» урожая 2002 года, из которого уже и так улетучилось слишком много пузырьков. Надо сфокусироваться на действительно важных вещах.

Один за другим мы выпили по два бокала, что было нетипично для Валери.

И я поняла почему.

– Слушай, конечно, насчет поклонения дьяволу я в прошлый раз пошутила. Но у ДиДи репутация свингерши, так что сегодня ночью возможно все, – выпалила она, пока мы пробирались через пробку. – Вдруг мы окажемся в ситуации как в фильме «С широко закрытыми глазами»?

– Это меня и беспокоит, – поделилась я. – Если окажется, что это какая-нибудь тусовка свингеров-извращенцев, я пойду домой. На мне такое старое белье, что у любого пропадет эрекция, так что я сегодня не хотела бы его никому показывать. Я не готова к дикой вечеринке.

– А мое максимальное приближение к оргии – это просмотр фильма про змей по «Нэшнл Джиографик»!

– Куда же мы влипли? Нам надо прямо сейчас развернуться.

– Нельзя, – встрял водитель «ГрабТакси».

– Это еще почему? – требовательно спросила Ва– лери.

– Во-первых, потому что вам придется вбивать новый адрес в приложении. Во-вторых, я никуда не поверну, пока не увижу этот дом с крутой секс-вечеринкой. А в-третьих, мы уже на месте.

И мы действительно уже были на месте.

Пройдя охрану на входе, мы подождали у огромной деревянной двери, потом горничная в униформе провела нас в гостиную и вручила по бокалу шампанского. ДиДи Халим, в прошлом королева красоты, модель, бывшая актриса и, предположительно, участница оргий с принцем, собственной персоной поприветствовала нас в дверях. На ней были расшитое розово-золотое платье-халат, а также ряды браслетов «Лав Картье» и «ФрайВилль» вперемежку с нитками бирюзы. Она была восхитительна. Все еще красивая, с округлыми и чувственными линиями, пышными седеющими волосами, зачесанными в пучок, и большими, ясными золотыми глазами.

– Дорогая, – сказала ДиДи, целуя воздух у уха Валери. – Ты выглядишь великолепно. – Даже голос у нее был бархатистый.

– И ты! – прочирикала Валери, видимо, не возражая, что ее тщательно подчеркнутые, восковые скулы, как у Джанет Джексон, столкнутся с настоящими скулами ДиДи.

ДиДи обратила свой олений взор на меня, и мы поприветствовали друг друга поцелуями, соприкоснувшись щеками.

– А ты, наверное, Андреа, добрая подруга Валери.

– Так и есть, – сказала я неестественно высоким голосом. Я с трудом удержалась, чтобы не добавить в конце «мэм», как школьница.

– Рада познакомиться, – сказала ДиДи. – Идем. – Она поплыла прочь.

Сложно было не глазеть по сторонам, пока она вела нас через анфиладу роскошных комнат в гостиную. Мы были как две Алисы в Стране чудес – очень изысканно обставленной, дизайнерской Стране чудес. Как в тех до боли красивых домах, которые обычно мелькают в архитектурных дайджестах, журналах о дизайне интерьеров или на фотохостингах. Тех самых домах, где все сделано на заказ, и нет ни одного предмета из «Икеи». Вот такой это и был дом: деревянные полы, изящные лампы, бруталистическая люстра, которая омывала все янтарным светом, кремово-жемчужные стены со сдержанными картинами. Столовую украшали фарфоровые вазы, латунные скульптуры и хрустальная люстра длиной почти что с весь обеденный стол.

Гостиная была самой насыщенной по цвету комнатой благодаря интересной коллекции яркого, эклектичного искусства – три Миро, одна картина, кажется, Альфонса Мухи, потрясающе детальные персидские миниатюры в рамках, прекрасные коллажи какого-то неизвестного нам двоим художника, а также огромная, привлекающая все внимание картина Эшли Бикертона, при виде которой Валери ахнула. Букеты бордовых тюльпанов и лилий в хрустальных вазах были расставлены по всей ком– нате.

Я робко осмотрелась и поняла, что Валери имела в виду: я явно была одета неподобающим образом. Около дюжины красивых людей в вечерних нарядах расположились в комнате, весело болтая, пока два официанта в льняных брюках и белых рубашках порхали вокруг них с бокалами шампанского и закусками. В одном углу комнаты находился стол с едой: подносы с устрицами на льду, пирожками, разнообразными маленькими тостами, двумя салатами, мисочками оливок, великолепными блюдами с макарунами и шоколадными трюфелями. А поблизости была барная стойка, за которой шеф-повар с улыбкой нарезал сашими, хотя его никто и не заказывал.

Я приняла беззаботный вид. У стоящей рядом Валери глаза заволокло вожделением и восторгом, и она, кажется, переволновалась.

– О боже, это Уилсон Лэм! – с волнением прошептала она. Я понятия не имела, кто это, но не успела ответить – Вэл бегом устремилась к седовласому мужчине в белом костюме. Пластики на его лице явно было еще больше, чем у Валери. Белый костюм! Я покачала головой. Забавно. Но потом я увидела симпатичного мужчину, лет около сорока, в лазурном парчовом костюме, с оранжевой бабочкой «Гермес» и нагрудным платочком в тон. Мужчина держал на разукрашенном монограммами поводке пуделя, а рядом с ним была женщина в рваных кислотно-зеленых джинсах, черном топе с длинными рукавами, огромными пайетками на воротнике и с неоново-желтой лакированной сумочкой в руках. Я потеряла дар речи. Может, это я странная, а не они.

Несколько минут я стояла одна, потягивая шампанское и не зная, что предпринять. Все гости разбились по маленьким группам и увлеченно беседовали, и по языку тел было ясно, что влезать в разговоры неуместно. Два или три раза я пыталась присоединиться к разным беседам, но меня так вежливо и четко оттирали, что я сдалась и побрела поглощать устрицы. Но как только я заметила, что кроме меня их никто не ест, смутилась и прекратила. Я опустила взгляд на стол, где с белоснежной фарфоровой тарелочки на меня укоризненно смотрело девять пустых ракушек, и я устыдилась своего крестьянского обжорства.

Стеклянные раздвижные двери гостиной были открыты. Я выскользнула на лужайку, которая под небольшим наклоном уходила к продолговатому подсвеченному бассейну. Оттуда открывался великолепный вид на город. Я заметила небольшую веранду на склоне аккуратно подстриженной лужайки и направилась к ней, чтобы насладиться панорамой с мигающими неоновыми огоньками. По дороге я смотрела на огромные дождевые деревья, обрамлявшие лужайку, – старые, величественные, заключающие беззвездную ночь в раму своих иссиня-черных ветвей. Натянутые в кроне деревьев вместо звезд гирлянды с маленькими лампочками были совсем не обязательны, ведь в кустах мигали светлячки, летавшие в пахнущем жасмином воздухе.

Я нерешительно ступила на веранду, нервничая из-за близости обрыва. Но вид того стоил. Вот центральный деловой район и его небоскребы, залитые светом. Стоя там, я слышала шорох птичьих крыльев и трескотню сверчков. Сверчков!

К моим маленьким плебейским глазкам вдруг подступили слезы. Больно понимать, что такая красота возможна в центре этого каменно-бетонного города, и что вся она принадлежит одному человеку, а я вынуждена отдавать половину зарплаты и почти все свое время за площадь раз в сто меньше. Как же я дошла до такой жизни?

– Здесь еще есть местечко? – кто-то произнес в темноте.

Я испугалась и резко обернулась. За моей спиной стоял, облокотившись на перила, один из официантов в белой рубашке с заломами и мятых льняных брюках светло-коричневого цвета – мужчина около пятидесяти лет, с добрым лицом и внимательными глазами.

– Конечно, – отозвалась я. – Да тут хватит места для целого гарема пляшущих гиппопотамов.

Он усмехнулся.

– Отличный кадр, – мужчина обвел рукой панораму. – Разве это не особенный вид? Я хочу сказать, что Сингапур не так грандиозен, как Гонконг или Шанхай, но я предпочитаю именно Сингапур. Он такой, более… Человечный. Если можно так выразиться.

– Хм-м-м, – только и смогла произнести я, не соглашаясь и не споря. Я понимала, о чем он говорит.

Я чувствовала, что он разглядывает мой профиль.

– Ты не очень-то веселишься. Не нравится вече– ринка?

– Здесь все немного… Через край, знаешь ли? Эти люди, – я указала на группу богачей, которая виднелась сквозь стеклянные двери, – и место. Это же мечта. У меня такое ощущение, будто я попала в волшебный стеклянный шар для богачей, где вместо искусственного снега блестки. Все слишком красивое. Но мое мнение не имеет значения, я просто самый обычный бедняк, – усмехнулась я, осознавая, что этот мужчина наверняка счел меня избалованной девчонкой, которая жалуется на жизнь, стоя тут в довольно дорогой одежде, с шампанским и парфюмом за триста пятьдесят долларов. Я склонилась к нему и заговорщицким тоном доба– вила:

– Между нами говоря, я никак не пойму, что тут происходит. То есть я знаю, что это вроде как книжный клуб, но я тебя умоляю, мы же все в курсе, что это просто повод для богатеньких снобов собраться и отсасывать друг другу эго, не правда ли?

Его глаза сверкнули.

– Я слышал такое высказывание: «В двух случаях деньги – зло: когда их слишком много или слишком мало». Полагаю, ты считаешь, что у этих людей их слишком много.

– Да. А еще я узнала цитату – это Чарльз Буковски, – впечатлилась я, он повторил ее слово в слово. – Тебе тоже нравится поэзия?

– Немного. Люблю классиков: Ли Бо, Бо Цзюйи, Ли Шанъинь. Ты читаешь китайскую поэзию?

Вместо ответа я процитировала стихотворение Мэн Хаожаня[21]21
  Если вам так нужны подробности, это было стихотворение «Весеннее утро» времен империи Тан.
春眠不覺曉,處處聞啼鳥。夜來風雨聲，花落知多少。Меня весной не утро пробудило:Я отовсюду слышу крики птиц.Ночь напролет шумели дождь и ветер.Цветов опавших сколько – посмотри!(Перевод Л. Эйдлина)

[Закрыть].

– Красиво. – Он изучающе посмотрел на меня, а я вспыхнула. – Думаю, любовь к поэзии – отличная база для любых отношений. Если тебе скучно, оставайся со мной. Обещаю, что не буду болтать о своих «Ламборгини» или коллекции часов. Можем поговорить о тебе. – Он протянул мне правую руку: – Меня зовут Эрик.

Он говорил хриплым голосом курильщика с необычным акцентом, и я никак не могла понять, откуда он.

– Прошу прощения, совсем забыла о манерах. Я Андреа. – Я протянула ему руку для рукопожатия, а он прижал ее к губам и отпустил. Это был искренний, изящный жест. Тут я и поняла, что он не официант, а один из гостей. Судя по мятой одежде и часам «Эпл», он здесь тоже был чужаком, которому приходилось зарабатывать себе на жизнь. Наверное, попал сюда через богатого друга.

Мы поболтали, а потом услышали звонок к ужину. Я покачала головой и состроила гримасу, которая его насмешила.

– Господа ожидают, – усмехнулась я.

– Пойдем же, сестра-крепостная, – сказал он, взяв меня за руку. – Время отведать элитных моллюсков.

– А ты мне по душе и по желудку, – воскликнула я. – Иначе в чем смысл раскладывать первоклассных морских гадов, если все на диете? А эти десерты!

– Попрошу Хиро упаковать тебе с собой все капкейки и макаруны. Мало кто из гостей ест глютен.

Я кивнула, слушая вполуха, заглядевшись на остров еды, особенно на поблескивающий поднос с устрицами на льду. Я была готова приступить к ним немедленно, но не удалось. ДиДи жестом призывала людей рассаживаться. Я неохотно прошла мимо манящей еды и заняла место на одном из больших кожаных диванов, как и все остальные. Мы с Эриком сели рядом с Валери и высокой худющей блондинкой в серебристом платье. Все переговаривались в ожидании начала, выуживая из сумок копии «Маленькой жизни». Удивительно, но, кажется, одна только я была с «Киндл». Ну и пусть. Я включила «Киндл» и открыла двухстраничный файл-шпаргалку по книге. Валери сказала мне прочитать ее, но я, конечно же, не успела, зато просмотрела краткое содержание и сделала сжатые и четкие заметки по каждому персонажу. Я даже на всякий случай выписала несколько цитат, если обсуждение уйдет в детали. По опыту работы я знала, какими въедливыми козлами бывают эти богачи. Когда не нужно ходить на работу, как раз остается время заучивать цитаты.

ДиДи начала:

– Рада снова приветствовать вас в клубе Бака Буку. Сегодня к нам присоединились два новых гостя, – она улыбнулась в нашу с Валери сторону, – так что попрошу каждого в комнате представиться и рассказать пару слов о себе, а потом перейдем к обсуждению.

Мы по очереди представились. Все было по делу – никто не шутил (полагаю, все в группе уже и так хорошо друг друга знали), так что мне пришлось отказаться от плана представиться алкоголиком, которого привязали к рабочему столу и заставили перекладывать бумажки из одной стопки в другую. Вместо этого я сказала: «Андреа, юрист и любительница устриц», повеселив этим Эрика, который назвал себя «Эрик, предпринима– тель».

– Надеюсь, все вы успели прочитать новый роман Ханьи Янагихары «Маленькая жизнь», который мы будем сегодня обсуждать. Это настоящий шедевр, и Мити говорит, что…

– Что за Мити? – тихо спросила я Эрика.

– Какутани, литературный критик, – прошептал он в ответ. – Ну, в «Нью-Йорк Таймс».

– О, а они друзья? – Я была весьма впечатлена.

Эрик ухмыльнулся.

– Кажется, однажды виделись на вечеринке в Нью-Йорке, а теперь ДиДи читает «Твиттер» мисс Какутани.

Я закатила глаза.

– Рашида – хорошая женщина, но, к сожалению, страдает от низкой самооценки, – сказал он. Я не сразу поняла, что он имеет в виду ДиДи.

А она продолжала щебетать:

– Но, конечно же, нельзя приступить к обсуждению, не поблагодарив хозяина за гостеприимство. Он не только разрешает устраивать эти вечера для книголюбов и прочие занятные праздники, которые радуют мое сердце, но и щедро предложил мне на несколько месяцев остановиться в его роскошной летней резиденции, где мне нужно высидеть определенное время по налоговому законодательству этого острова, – по рядам слушателей пробежали смешки, так как многие из них наверняка делали то же самое, – пока я не вернусь в Нью-Йорк, где, как мы знаем, и происходит действие этой книги.

– Ух ты, неплохо она устроилась! Небось, за это оказывает старикашке все виды сексуальных услуг, – прошептала я.

– Она действительно выглядит как женщина, которая не прочь воспользоваться мужской наивностью, – ухмыльнулся Эрик. – Но почему ты вдруг решила, что он непременно старше, а не моложе мисс ДиДи и что она вообще в его вкусе?