Текст книги "Последняя из Танов"

Глава 21

Понедельник, 11 апреля

8:35. Пришла утром на работу, а за моим столом сидел Мон с таким видом, будто только что выпил три банки «Ред Булла» в один присест – я, кстати, и раньше за ним такое состояние замечала.

– Эрик Дэн здесь, в переговорке «Принцип», – выпалил он. – И хочет говорить с тобой.

Извините, что отхожу от темы, но почему вообще люди дают названия переговорным? Как будто недостаточно проблем от того, что нам приходится в них сидеть на встречах. Еще бы туалетам имена присвоили. И если уж так важно выбрать названия, то давайте хотя бы выберем такие, что отражают действительность – например, «Бесконечная скука», «Бессмысленные презентации в пауэр пойнте» и «Комната, в которой точно не следует заниматься сексом, ни при каких условиях, особенно со своим начальником». Вот это я понимаю – творческий подход.

– Я только возьму новый блокнот, – сказала я, натягивая свою дежурную улыбку, как бы говорящую «Будет сделано!», а в это время ладони начали потеть. Ох, дневничок, почему я не могу с мужчинами быть элегантной женщиной с сухими ладонями, как Линда? Может, это потому, что она училась в Челтенхэме, а я – в малайзийской школе, которой управляли монашки, постоянно предупреждавшие нас об опасности мужчин и того множества болезней, что они носят в штанах? (Кажется, они использовали термины «корзинка с бактериями» и «рассадник вирусов».)

– Так не пялься в стену, иди же! И не забудь включить таймер![27]27
  С первой секунды разговора выстави ему счет. Так-то.


[Закрыть] – сказал Мон. Его голос дрожал от нахлынувших чувств. – Я так горжусь тобой, Андреа. Заполучишь Эрика Дэна в клиенты – и считай, что вырываешься вперед в борьбе за партнерство в этом году, я уверен.

И он выпихнул меня из кабинета.

Я вприпрыжку побежала к переговорной на всех парах и только за несколько метров до нужной двери перешла на четкую походку от бедра. Я увидела Эрика раньше, чем он меня, так как стены были из матового стекла. Сделав глубокий вдох, я вытерла ладони о юбку и открыла дверь чуть более сильным толчком, чем рассчитывала. Дверная ручка врезалась в стену так, что, казалось, стекло сейчас рассыплется. Мы оба поморщились, а затем одновременно выдохнули с облегчением, поняв, что ничего не разбилось.

В отличие от нашей последней встречи сегодня на Эрике была полная униформа босса: элегантный серый костюм с жилеткой и оранжевая бабочка «Гермес», седеющая копна волос причесана, а во все тех же искристых светло-карих глазах с морщинками в уголках в ярком дневном свете обнаружился стальной блеск. Хоть у Эрика и имелся небольшой пивной животик, он был высоким, широкоплечим и осанистым, а кожа была загорелой и здоровой; ему легко можно было дать на десять лет меньше, и не в том смысле, как Валери Гомес, которая избегала дневного света.

Эрик выглядел отлично.

Он подошел, протянул руку и по очереди прикоснулся своими щеками к моим, как делают в Европе, при этом чуть продлив каждое прикосновение.

– Добрый день, Андреа, – произнес он своим хрипловатым голосом.

– Добрый день, – ответила я, сохраняя внешнее спокойствие, ведь я не знала, с деловыми целями он сегодня пришел или с романтическими. Мы сели. Я открыла блокнот и сняла колпачок с перьевой ручки, чтобы выглядеть профессионально.

– Чем я могу вам помочь, мистер Дэн? – сказала я чинно.

– О, я надеялся, что мы уже перешли на «ты», ведь ты успела назвать меня аморальным старикашкой, – сказал он, не меняя выражение лица.

Я ухмыльнулась и решила рискнуть:

– Извини, Эрик, ты явно не старый. Что касается аморальности…

Он засмеялся.

– Я тебя прощаю, – сказал он с улыбкой. – Перейду к делу, так как твой босс наверняка считает, что я пришел говорить о работе, а это не так. «Тан, Виктор и партнеры» ведут мои дела уже почти двенадцать лет, и я считаю, что не стоит смешивать профессиональные интересы с личными. А я здесь по личным.

– О, – произнесла я, испытывая смесь удовольствия и разочарования. Я бы соврала, если сказала бы, что не разочарована. Все же в душе я карьеристка на пути к позиции партнера. – А разве у «Тана, Виктора и партнеров» есть такой отличный отдел слияний и поглощений, как у нас? – сказала я храбро. – Мон лучше всех. – «А я его правая рука», – хотелось добавить мне.

– Точно нет, – ответил он задумчиво. – Но, может, когда-нибудь. У меня есть еще несколько фондов, которые инвестируют в компании Ральфа Кана, а он клиент твоей конторы, не так ли? – Глаза его мерцали. – Я пришел сюда, чтобы официально узнать твой номер телефона и пригласить на свидание.

Ого. Что может быть романтичнее? (Я это говорю без сарказма, потому что и правда всегда мечтала, чтобы меня позвал на свидание клиент, как в фильме «Красотка», только без проституции – хотя, честно говоря, юристы тоже берут почасовую оплату, так что…)

Я улыбнулась Эрику и сказала полушутя:

– Только если ты назначишь меня вести свой следующий корпоративный захват.

Он ухмыльнулся и крепко пожал мне руку:

– Идет.

Мы обсудили наши расписания (ну, точнее, его расписание), и время встречи тридцатого апреля я отметила как обед. Эрик вскоре открывал новую гостиницу в Дубае, так что ближайшие две недели были напряженными.

– О, и позволю себе еще предложить тебе кое-что, раз ты согласилась на свидание, чтобы получилось специальное предложение «два по цене одного» – пожалуйста, присоединяйся к нашему ужину с Ральфом в следующую субботу. Думаю, он будет рад увидеть твою подругу Вэл, но он не умеет общаться с женщинами, особенно такими, на кого смотрит снизу вверх. Так что я подумал, что мы можем устроить двойное свидание.

– Конечно, я прямо сейчас спрошу, сможет ли она присоединиться. – Я не стала сообщать ему, что мы с Вэл и так уже давно договорились пойти вместе, если Ральф позовет.

Когда Эрик ушел, я сразу написала Вэл, и она согласилась. Нам предстоит чрезвычайно интересный вечер.

Среда, 13 апреля

13:50. Очевидно, когда пытаешься сделать доброе дело другу, вселенная тебя жестоко наказывает.

Мы с Линдой встретились на обед, а до этого не виделись несколько недель. Конечно же, я была завалена работой, как и она, но обычно ее легко было вытянуть куда-то, а теперь казалось, что она каждый раз находит новую отговорку.

Линда опоздала на двадцать минут, так что времени на светские беседы не было. Мы заказали бутылку газированной воды и по порции спагетти болоньезе, и я сразу перешла к допросу.

– Говорят, тебя видели в городе с каким-то загадочным мужчиной, и я просто вне себя от того, что слышу об этом последней, так что давай колись!

У Линды аж челюсть отвисла, и ей понадобилась еще секунда, чтобы прийти в себя.

– Ох, мы, кажется, не очень хорошо скрываемся. – Она нервно хихикнула. – Слушай, извини, что не рассказала тебе, поверь, я очень хотела, но просто не могла. Мой партнер – довольно известный в Сингапуре человек, и он сейчас разошелся с женой, так что мы стараемся не афишировать наши отношения.

– Валери вас видела в «Фулертоне».

– Вот черт. Говорила же, что надо было ехать ко мне. Ну, как бы там ни было, рассказывать особо нечего, потому что мы еще не установили статус отношений. Может, когда его развод наконец закончится…

Я скрестила руки и сердито уставилась на нее.

– Ладно, ладно, я тебе покажу фотографию, только пообещай, что если узнаешь его, то никому не расскажешь.

Я была заинтригована.

– Он что, знаменитый актер? – попробовала я угадать. – Это не тот владелец казино в Макао, как там его, Дэррил…

Она потянулась и быстро схватила меня за правую руку, сжав ее, как анаконда. Она прищурилась.

– Пообещай мне, что сохранишь его имя в тайне, – прошипела она.

– Ладно! – завопила я. – Обещаю!

Она ослабила хватку.

– Хорошо. Не хочу причинять тебе боль, но сделаю это, если вынудишь. – Линда вытащила смартфон, пролистала несколько фотографий, а потом передала его мне, сияя искорками, как персонаж из манги.

– О боже, – сказала я, не веря своим глазам.

– Разве он не восхитителен? – проворковала она.

Итак, что у нас на экране. Мужчина в элегантном костюме, с бабочкой, среднего роста и телосложения, самодовольно смотрел на меня со злорадной усмешкой. Честно говоря, он не выглядел привлекательным. Настолько, что он был ниже нуля по шкале привлекательности. У мужчины Линды форма лица была, как у яйца, которое «Твиттер» ставит на аватарку пользователям, не загрузившим свое фото. Лысеющий, с животиком. Тут я поняла, что знаю его, и все части головоломки встали на место. Ее любовника и клиента звали Массимо Пун, и он один из богатейших людей Азии (точнее, он единственный внук одного из богатейших людей в Азии), с репутацией плейбоя и распутника, а больше о нем ничего и не говорили. Несмотря на то, что ему было пятьдесят с чем-то лет, он был по колено в зыбучих песках третьего брака, который, судя по всему, уже разваливался. Как же этот мужчина смог сделать то, что никому раньше не удавалось, – украсть сердце моей подруги?

Есть только одно объяснение – он сделал приворот с помощью темной магии.

Я глубоко вдохнула.

– Ладно, Линда, ты не охотишься за деньгами, уж это я точно знаю. – Семья Линды с отцовской стороны была примерно уровня семьи Маркос, если верить слухам; у них были серьезные доли в нескольких горнодобывающих и лесопромышленных компаниях и участки земли на Борнео, где можно было вырубать лес. – Так что рассказывай, что ты нашла в этом мужике, потому что, честно говоря, высокое разрешение этой крайне неудачной фотки только подчеркивает, что он похож на лысеющую китайскую невесту Чаки. – И я не смогла сдержаться, добавив: – Он не просто наследник огромного состояния, он и сам уже дед!

Линда окинула меня ледяным взглядом.

– Какая же ты поверхностная. Да будет тебе известно, что Массимо просто чудесный. Спорим, ты даже не знала, что он один из крупнейших патронов Красного Креста Сингапура, а его фонд спонсирует обучение десятков детей в Камбодже. Он умный, смелый и жизнерадостный. Мы отлично ладим, и у нас так много общего. – Ее взгляд мечтательно затуманился. – Я никогда еще не встречала человека, с которым могла бы обсуждать политику, конспирологические теории, религию, архитектуру середины прошлого века и суперяхты. Никогда.

– Кажется, он просто совершенство, – сказала я ехидно. – Правда, жене изменяет.

Линда фыркнула.

– Ну, осуждай сколько влезет, но я не собираюсь с ним расставаться. Он разводится с женой, и тогда мы сможем наконец встречаться публично, – ее голос приобрел мечтательные нотки. – А знаешь ли ты, что я его первая женщина за тридцать? – Она хихикнула. – С тех пор, как ему исполнилось пятьдесят.

Я почувствовала нарастающее раздражение.

– Ты так это говоришь, будто это достоинство!

– А ты почему так погрязла в предрассудках? Путс честен со мной, а я – с ним. Может, он и совершал ошибки в прошлом…

– Ага, вроде трех браков и нескольких знаменитых любовниц.

– Это все в прошлом. Он тогда сам не знал, чего хочет.

– Я уверена, что сейчас он точно знает, чего хочет, – молоденького тела.

– Почему ты все сводишь к стереотипам? Ты даже его не знаешь, а уже сбрасываешь со счетов, – голос ее звучал напряженно. – Он первый мужчина из всех, с кем я встречалась, который не переживает, что я не хочу детей.

– Это потому, что он, небось, сам не хочет детей от… Потому что у него наверняка и так куча незаконнорожденных детей! Ты хоть поискала информацию о нем? Ты помнишь, что писали таблоиды о нем и о каждой старлетке с TVB[28]28
  Телевизионная компания из Гонконга, которая вещала на канале TVB Jade, где показывали сериалы, которые до прихода в эфир (да и в интернет) тайваньских, а затем и корейских дорам были очень популярны среди тех жителей Юго-Восточной Азии, Тайваня и т. д., кто говорил на кантонском и мандаринском диалектах. В общем, старлетки с TVB считались очень перспективными. – Прим. пер.


[Закрыть], у которой была хоть какая-то слава в девяностых?

– Он изменился!

– Нет, не изменился!

– Да, изменился!

– Нет, не изменился!

Это высокоинтеллектуальное общение некоторое время продолжалось в том же духе. Мы стали говорить так громко, что за соседними столиками все замолчали, но нам было все равно. Я разозлилась, и меня дополнительно подстегивало желание защитить Линду от мужчины, который хотел ее использовать, как Орсон использовал меня. Как она может быть настолько слепа? Когда Массимо наиграется с ней, она просто останется очередной засечкой на ножке его кровати, не более того.

Я решила сменить тактику.

– В любом случае он тебе в отцы годится.

– И что? – Она скрестила руки. – Ты же всегда говорила, что мне не хватило отцовской любви.

Отец Линды был из тех, кто не показывался дома, за исключением «особых случаев» – она его видела только по праздникам.

– Может, мне как раз нравится, что он мне в отцы годится! Может, он даже внешне напоминает мне отца. – Она засмеялась своим узнаваемым смехом, похожим на лай. – Как тебе такое в качестве диагноза по аватарке?

Воцарилось молчание, тяжелое и неприятное. Никогда еще разговор с Линдой не доводил меня до такой ярости – обычно мы быстро разрешали все разногласия за бокалом-другим. Когда я снова заговорила, я постаралась снизить голос, чтобы донести до нее смысл сказанного.

– Неужели ты правда считаешь, что эти отношения продлятся долго? Он же известный бабник. Линда, открой же глаза. Горбатого могила исправит. Ты же сама все время так считала.

– Может, я ошибалась. Может, он исключение из правила, – в голосе звенела обида. – Но ты ведешь себя как все – сразу осуждаешь, хотя даже не знакома с ним.

– Ты просто не понимаешь, что делаешь, – настаивала я, повышая голос. – Ты бежишь прямо к обрыву.

– По крайней мере, я верна себе и делаю то, что считаю правильным. Я знаю, что тебе это едва ли знакомо, – ее голос источал сарказм. – Я одного не понимаю – почему ты вдруг решила вмешаться в мою личную жизнь, когда раньше ты с удовольствием наблюдала за ней со скамейки запасных, записывая за мной.

Это меня ударило так больно, будто коленом в пах.

– Может, все потому, что ты ни к одному мужчине раньше не относилась серьезно! – я почти кричала.

У нее аж челюсть отвисла.

– Прекрасно, теперь ты меня называешь шлюхой.

– Не называю!

Она прищурилась.

– Знаешь, что я думаю? Ты боишься, что я найду свою любовь, а ты останешься наедине с работой, которая тебе даже не нравится, со средненькими ожиданиями от твоей средненькой жизни.

– Не думаю, что тут есть хоть какой-то риск найти любовь надолго, – сказала я ядовито.

Линда вскочила, оттолкнув стул с громким треском, швырнула на стол две пятидесятидолларовые купюры и выбежала, не оглядываясь.

Я подбирала купюры, трясясь от сдерживаемого гнева и пытаясь держать спокойное лицо перед другими посетителями, чтобы не унижаться дальше. Но это мне давалось с трудом. Она только что обозвала меня пассивной и скучной. Сказала, что я иду по жизни, как зомби, а все лишь потому, что я не слишком склонна к риску, а мои родители достаточно меня любили, чтобы участвовать в моей жизни на ежедневной основе.

1:30. Не могу заснуть.

1:50. Все еще не могу заснуть.

2:15. Все, что она сказала обо мне, неправда, ведь так?

2:35. Я просто выпью бокальчик вина, это поможет мне заснуть.

2:55. И глоточек виски. Или два.

3:40. Кому вобще нжна эта Лиинда. Я найд сбе новх дрзей1!

Глава 22

Четверг, 14 апреля

6:55. Уфф. Моя голова. Неужели уже пора на работу??

8:10. Сурешу хватило одного взгляда на меня, чтобы пойти за кофе и стаканом апельсинового сока.

9:25. Умираю. Пошла в туалет, нашла чистую кабинку и захлопнула крышку унитаза, только чтобы чуть посидеть с закрытыми глазами.

10:10. Проснулась от того, что телефон вибрировал. Чуть не уронила его в унитаз. У меня назначен звонок с клиентом через двадцать минут. Черт. Выбежала из туалета. Вернулась в кабинет и невзначай сказала Сурешу, что застряла на супердлинном конференц-звонке с клиентом. Суреш так старательно поддерживал нейтральное выражение лица, что мне сразу стало ясно – он все понял.

10:25. Клиент написал с просьбой отменить конференц-звонок. Господи, спасибо.

10:27. Глянула на себя в зеркало, когда Суреш вышел из комнаты, и сразу поняла, как он догадался – по длинной полоске засохшей слюны на моем подбородке. Я просто олицетворение успешной, гармоничной женщины.

11:30. Больше никакого алкоголя.

14:07. Больше никакого алкоголя – на этой неделе. Мне стало чуть получше после обеда.

16:00. Два кофе, пять стаканов апельсинового сока и четыре таблетки парацетамола: аллилуйя, я исцелилась!

17:15. А есть ли платформа для людей, которые ищут друзей? Как «Тиндер» или «Спонк», только для платонических отношений и без фотографий гениталий?

Попыталась это узнать у Суреша, не выдавая, что поссорилась с Линдой. Он пожал плечами и предложил мне сделать такое приложение. А затем пригласил провести еще один вечер с его компанией за игрой в «Катан», а я отказалась. Одно дело – когда у тебя скучная жизнь, но совсем другое – когда ты ее проводишь за настольными играми, не имея ни намерения, ни амбиций стать в них профессионалом.

17:33. У меня есть друзья. У меня есть Вэл, Джейсон и Бен.

17:40. Вот же дерьмо, всех их я знаю через Линду. Захотят ли они проводить время со мной, если будет стоять выбор между мной и более гламурной, богатой Линдой?

17:55. Как я до этого докатилась? Я думала, что у меня больше друзей на этом этапе, даже если не считать тех, кто погрузился в семейную жизнь, ведь не могу же я конкурировать с классами Монтессори, родительско-учительскими ассоциациями и «Клаб Медом»?

Это, конечно, шокирует. Может, и правда стоит сделать такое приложение. Когда-нибудь я этим займусь.

18:10. Погуглила «как сделать приложение». Выглядит несложно. Только нужно освоить программирование. Вряд ли же это трудно.

18:30. Пыталась втихаря изучать программирование онлайн, но от раздражения чуть не закололась ножницами. Это слишком слож… Э-э-э, я хотела сказать – не очень мне пришлось по душе. Слава богу, что мама не знала, какой востребованной будет профессия программиста, иначе мне бы пришлось всю жизнь этим зани– маться.

18:33. Впрочем, можно нанять специалистов, чтобы они соорудили приложение.

18:40. Вытряхнула из головы свои грезы, в которых я сделала приложение-единорога, что-то такое высокотехнологичное, и стала сексуальной миллиардершей с прямым доступом к дизайнерам Ролану Мурэ и Джозефу Альтузарре.

18:45. М-м-м. Джозеф Альтузарра.

18:48. Твою мать! Поняла, что отправила клиенту письмо, в котором буквально написала «М-м-м. Джозеф Альтузарра».

18:50. Все норм. Отменила отправку письма.

18:56. Черт, Джозеф Альтузарра гей. Не то чтобы без этого у нас был шанс встретиться. Но можно же хоть помечтать.

18:59. М-м-м. Джозеф Альтузарра.

Пришла домой и обнаружила, что входная дверь открыта. Я живу в довольно безопасном районе, в здании есть охрана, а для входа требуется карточка. Маловероятно, чтобы кто-то смог проскользнуть, если только этот человек сам не живет на моем этаже. Но все же вот она, моя дверь – и она приоткрыта.

– Эй? – произнесла я с дрожью в голосе. Ответа не последовало, я собралась с духом и вошла, сжимая в руке ключи в качестве оружия. В гостиной было темно, за исключением света, который пробивался из второй спальни (где я как раз храню свои дорогие сумки – какой умный вор!). Я подошла на цыпочках, нащупав в темноте свой зонтик. Я намеревалась ткнуть этого мерзкого взломщика в глаз, а когда он упадет на колени, сожалея об ошибке, которая так дорого ему обошлась, я встану над ним и буду смеяться в лицо, и…

– Эй! – раздался голос за моей спиной. Я вскрикнула и подпрыгнула почти на метр.

– Это я, глупышка. – Мама выскользнула из тени в мир живых в джинсах и длинной рубахе, ее черные волосы были острижены в решительный боб.

– Какого, – выдохнула я, опираясь на кухонную стойку, – чертова черта ты здесь сегодня? Не могла, что ли, дать мне знать… Уж если на то пошло, позвонить заранее – банальная вежливость, не слыхала? Позвонить, предупредив дочь о том, что приедешь на пару дней раньше назначенного, чтобы она не напугалась до смерти?

Мама цокнула и помахала пальцем.

– Следи за языком, дорогая. Знаешь эту французскую присказку – на мед поймаешь больше пчел, чем на уксус? – Она резко развернулась и устремилась в кухню, помахав, чтобы я шла за ней. – К слову, если бы я тебя предупредила, то разве увидела бы в естественной среде обитания?

– И разве ты могла упустить возможность покритиковать собственную дочь? – пробормотала я под нос.

– Выпей вот это, а то у тебя изо рта пахнет, – сказала мама, сунув мне в лицо стакан холодного апельсинового сока. – У тебя явный авитаминоз, помимо прочего, судя по тому, что поры у тебя на лице, как у блина. – Мама всегда знает, как приободрить.

Я осушила стакан и скорчила гримасу.

– Он что, просроченный? Вкус такой, будто в нем крыса утопилась.

– Может, ты просто отвыкла от безалкогольных напитков, – мама махнула рукой на кухонную стойку, на которой выстроилось девять винных бутылок. – Кажется, кто-то слишком много праздновал или нервничал в последнее время.

– Это я их собираю, чтобы в переработку отнести, – слабо возразила я (соврала). – Уф, да что я вообще оправдываюсь. Я чертов… то есть фигов взрослый человек, бл… блин! – Я за ее спиной потянулась к дверце холодильника, чтобы схватить недопитую бутылку розового вина, которую запихнула в отделение для сока два дня назад, – но там теперь были только невинные упаковки свежевыжатого сока.

– Я избавилась от всей отравы, – беззаботно прокомментировала мама, пока я ругалась.

– Ладно, мама. – Я открыла морозилку, пошарила за пакетами с горошком и чем-то там еще и нашла свою заначку из мини-бутылочек водки. Я схватила кружку, щедро плеснула туда водки и к вящему отвращению мамы опрокинула ее, не добавляя льда.

– Ух! – произнесла я между обжигающими глотками. – Эх! – Я чувствовала себя самой незрелой тридцатитрехлетней на планете Земля. Кто только что выиграл очко у мамы? Алкоголичка Андреа, вот кто!

Мама сказала, не меняя своего беззаботного тона:

– Кстати, я тебе только что дала средство от глистов. Так что лучше повремени с алкоголем.

Я выплюнула водку.

– Глупышка. Не в водке. В соке!

Земля покачнулась под ногами.

– Что… Что-что ты добавила в сок?

Она пожала плечами с невинным видом.

– О, да просто немножечко «Зентела»[29]29
  Популярный антигельминтный препарат.


[Закрыть].

– О господи, – прошептала я. Она сумасшедшая. Повезло еще, что ей уже за шестьдесят и она терпеть не может лекарства. Я ее легко могу представить в виде хипстера-маньяка с заначкой из клофелина, метамфетамина и мексиканской «Виагры». Она была бы успешным наркодилером.

Мама хитро улыбнулась мне.

– Ты же помнишь, что у меня на прошлой неделе был день рождения?

Я собралась с мыслями.

– Да, мам, я тебе отправляла открытку и поздравления.

– Да-да, ту дешевенькую открыточку из «Холлмарк». Мило. Но мне все равно, что мои дети слишком жадные или бессердечные, чтобы купить нормальный подарок. Вещи мне безразличны. К сожалению, то, чего я хочу всем сердцем, то есть внуков…

– Боже мой! – воскликнула я. – Я провела дома всего лишь ДЕСЯТЬ МИНУТ! ДЕСЯТЬ!

– Дочери всех моих друзей уже замужем за перспективными мужчинами и родили детишек. А я? Когда наступит моя очередь? Ни одна из двух моих дочерей НЕ ИНТЕРЕСУЕТСЯ этим. ВООБЩЕ. – Она осуждающе показала на меня пальцем. – Как возможно, что некрасивая женщина в возрасте типа Хелен нашла себе гвайло[30]30
  Термин, когда-то считавшийся обидным, который на кантонском диалекте означает «белый человек». Буквально переводится как «человек-призрак». Да-да, знаю, китайцы весьма тактичны.


[Закрыть] в мужья, а ты нет?

Я вцепилась в собственные волосы; в левом ухе шумело. Перед глазами все плыло, а лицо пульсировало.

– Хорошо, хорошо. Я вижу, что ты собираешься раздуть из мухи слона. Все, я умолкаю. – Она вздохнула. – Какая уже разница. Дети меня не слушают. Я как будто не существую.

Не срывайся. Не срывайся. Дыши глубоко и думай о хорошем.

Я представила, как душу собственную мать.

– Я пойду к себе в спальню, – сказала я, когда снова ощутила контроль над лицом. – Я переоденусь в шорты, так что если ты собираешься перейти к физическому насилию, то следы будет лучше видно.

– Не драматизируй, – сказала женщина, которая только что обманом заставила меня принять лекарство.

Я открыла дверь в свою комнату, чтобы снять рабочую одежду, и получила второй шок, открыв ящик комода.

Я завопила. И думала, что никогда не перестану вопить. Я была уверена, что, вопя, умру от аневризмы.

Мои страдания привлекли маму в комнату.

– Какого. Черта. Все. Это. Значит? – сказала я ледяным голосом, показывая на опустошенный ящик для нижнего белья. В нем осталось только спортивное белье, то есть растянутые серые трусы из хлопка.

Вряд ли она этим ограничилась; я прошла к кровати и выдернула ящик тумбочки. Все презервативы из него пропали.

– Где. Мои. Презервативы? – произнесла я тем же ледяным голосом.

– В мусорном ведре вместе с твоими черными кружевными трусами, где им и место, – сказала мама сухо. Она посмотрела на меня с неодобрением. – Кстати, тебе стоит немного похудеть. Я заметила, что ты теперь покупаешь все на два размера больше. Кому ты нужна будешь, если растолстеешь?

Мне понадобилась вся сила воли, чтобы остаться на месте.

– Пожалуйста, уходи. Прямо сейчас. Пока я не взорвалась.

– Да ладно тебе. Я не могу сейчас уйти. Я уйду завтра, когда смогу взять такси, не рискуя быть изнасилованной. – Она хлопнула в ладоши. – Кстати, я приготовила нам ужин на двоих. Так что пойдем со мной, поедим вместе. Я сделала твою любимую курицу с грибами и чесночной пак-чой[31]31
  Сорт китайской капусты. – Прим. ред.


[Закрыть].

В животе заурчало; я не ела с обеда и была очень голодна. Но как же мои принципы…

В конце концов живот принял решение за меня. Я разберусь с мамой в следующий раз, например, когда она станет старой и не сможет ходить. Посмотрим, как ей понравится жить в местном доме для престарелых у методистской церкви.

После еды я попыталась выяснить, зачем она приехала.

– Разве я не могу просто так навестить свою любимую дочь? – сказала она.

Я прищурилась.

– Я тебя знаю. Ты никогда не приезжаешь просто так. Давай, мам, выкладывай.

Она поколебалась.

– Ну, если ты настаиваешь. Я получила от твоей сестры сообщение. Она оповестила меня, что Камарул сделал ей предложение. И она согласилась.

Я радостно вскрикнула. Наконец-то! Поверить не могу, что Мелисса и Камарул наконец обручились – они так долго ждали правильного момента (то есть благословения моей мамы), но, судя по всему, их озарило, и они решили не ждать его больше. Я так ими горжусь.

– Ну что ж. Пусть тогда женятся без меня, потому что хоть я и не могу их остановить, но на свадьбу уж точно не собираюсь. Мне нужно, чтобы ты это передала, потому что я с ней не разговариваю, – сказала она.

– И почему же? – потребовала я ответа. – Тебе не надоели эти глупости?

– Ты не понимаешь, почему я так думаю, но поверь, я знаю лучше, – раздраженно ответила она. – Мелисса об этом пожалеет. Она собирается бросить все ради мужчины: свою культуру, потенциальное наследство от тетушки Вэй Вэй – все. Это глупое решение.

Я подложила себе еды на тарелку и встала.

– Я иду спать, а ты ей сама скажи, – выпалила я кратко.

– Я не буду с ней говорить, пока она не бросит его! – крикнула мама мне в спину.

Я захлопнула за собой дверь, чтобы немного сбросить напряжение. Мама была упрямая и узколобая. Хорошо, что я не такая.

Пятница, 15 апреля

7:40. Усадила маму в такси. На ее лице читалось раскаяние, но я не попалась на эту уловку. Она может жаловаться на своих детей тетушке Чжан, другой сестре, живущей в Сингапуре, у которой два ребенка пытались стать актерами, а младший был «инфлюэнсером в соцсетях» с несколькими сотнями подписчиков. Эти двое как раз могли обсудить, который из детей разочаровал их сильнее.

12:30. Отличный видеозвонок с сестрой и Камарулом, которые отмечали свою помолвку в Букит-Ларут в каком-то хипстерском ретрите с домиками на деревьях. Я была немного обижена, что она не сообщила мне сразу (все произошло в прошлую пятницу), но она объяснила это опасением, что я всем разболтаю до того, как она наберется храбрости сказать маме. Будто я стала бы!

Когда Мелисса спросила, придет ли мама на свадьбу, я ответила:

– Кажется, она еще не решила, но давай посмотрим.

Молчание.

– Ясно, – сказала она тихо.

– Расскажи, как он сделал предложение, – я чуть ли не прокричала, чтобы вернуть испортившееся было настроение.

Камарул спросил ее как-то вечером, после домашнего ужина, встав на одно колено, перед этим преподнеся ей собственноручно испеченный торт (который оказался совершенно несъедобным, но ее тронуло, сколько усилий он в это вложил, хоть весь дом и пропах насквозь горелой карамелью, – поэтому они и поехали на курорт). Когда Камарул извинился и оставил нас наедине, чтобы мы могли обсудить все детали помолвки (в том числе кольцо, конечно – огранка Ашер, около одного карата, платиновая оправа), она сказала мне по секрету, что все еще сомневается по поводу принятия ислама, что в случае брака с Камарулом обязательно по малайзийским законам.

– Ты не хочешь?

– Ну, других вариантов нет, – сказала она. – Если жениться в Малайзии. В любом случае мы не можем продолжать жить в подвешенном состоянии. Даже если бы у меня был выбор, семья разочаруется, если я не перейду в ислам. Его родители не прекратят общение с ним, но окружение прекратит. Общественное давление не– малое.

Ох уж эти семьи – где бы ты ни находился, они всегда держат наготове отравленные вилы, чтобы воткнуть тебе в спину.

– Ты задумывалась о том, чтобы уехать?

– Из Малайзии? – Она вздохнула. – Нет. Что бы ни случилось, мой дом все же здесь. А ведь еще мама…

Мы обе замолчали.

– Слушай, в какой части света ты бы ни находилась, все так же можешь переводить мне деньги для мамы, а я буду пересылать их ей со своего банковского счета, как обычно.

Мелисса уже давно стала передавать мне деньги для мамы, а я каждый месяц переводила их, добавляя еще от себя. Это, конечно, скорее символический жест, потому что у мамы был небольшой, но достойный доход от сдачи двух квартир в Куала-Лумпуре, но так китайские дети вроде нас отдают долг родителям за то, что они посвятили свои лучшие годы тяжелой работе, чтобы нас отправить в лучшие школы, ну и так далее. Говорила же вам – это идеальный пенсионный план.

– Я не об этом, – сказала она глухо.

– Она передумает, – произнесла я со всей убедительностью, которую только могла изобразить.

Мы закончили разговор на хорошей ноте: мне не придется надевать платье подружки невесты в греческом стиле. Будет платье с длинными-длинными рукавами. Слава богу.