Текст книги "Внеклассная работа"

– Да, – хихикнула пришедшая в себя Галина. – Он у нас, видите ли, дурачок. Всегда вот так: – не подумает – и сразу принимается что-нибудь ломать. Или палить без разбору.

– Это когда я палил? – возмутился Сёмка.

– Молодость… – прокряхтел Ляо, опускаясь на циновку. – Время быстрых решений и медленных мыслей. Ли Фань, брось нож, русский мальчик не хочет ничего дурного.

Бритый китаец разжал пальцы. Оружие воткнулось остриём в циновки. Китаец поклонился и бесшумно выскользнул прочь.

«А ведь специально по-русски сказал – нарочно, чтобы нас успокоить…»

– А ты чего ждёшь? – прикрикнула она на Сёмку. – Убирай эту пукалку! А лучше мне отдай, пока бед не натворил.

– Вы чего? – Мальчик обиженно переводил взгляд с Галки на Светлану, потом на Ляо и снова на Светлану. – Я же хотел… я думал…

– Что-то незаметно, чтобы ты думал. Иначе додумался бы сначала постучать и спросить разрешения войти!

– Не ругайте его, – вставил старик. – У вашего друга, какяпонимаю, были благородные намерения – онпришёл спасать вас от жестоких хунхузов. Верно?

– Не от хунхузов, а от этих, которые «зелёные лодочники»! Вы ведь у них главный, так?

Старик улыбнулся и слегка поклонился. Сёмка довольно кивнул.

– Вот видите! Мне сказали… Погодите, это что, мой айфон?

Светка стала подбирать возвращённое китайцем имущество.

– С неба свалился, – съязвила Галка. – Не будешь своё барахло расшвыривать по всему городу!

– Да я… а меня кто спросил? – мальчик аж поперхнулся от обиды. – Вы же куртку с меня стащили, а потом потеряли! И я ещё, выходит, виноват?

– Ладно, довольно! – пресекла назревающую склоку Светка. Она чувствовала себя героиней – счастливо обретённый ключ, почтение, выказанное её особе старым китайцем, и, главное, идиотское положение, в котором оказался Сёмка, придали ей уверенности.

– Уважаемый Ляо, ещё раз прошу меня простить. Надеюсь, вы не против, если я заберу наши вещи?

– Ну что вы, разумеется, берите! – улыбнулся китаец. – Вы же всё сделали так, как мы договорились…

– Это о чём вы тут договорились? – не выдержал Сёмка. – Свет, хорош мне голову морочить! А ну выкладывай, что вы тут…

Светлана только набрала побольше воздуха, чтобы поставить зарвавшегося нахала на место, как снаружи раздались крики – высокие, визгливые, на чужом языке, – и перекрывающие их родные российские матюги. Ударило громом – не револьверный хлопок, а сухой, звонкий, будто щелчок кнута, винтовочный выстрел. Загрохотали по терракотовым плиткам солдатские сапоги.

– Терещенко, Сомов, к воротам, и чтоб ни одна сволочь!.. Фельдфебель с ротмистром, в дом!

– Папка! – радостно завизжала Галина и кинулась наружу.

Но не успела: с улицы навстречу шагнул Познанский. Его опухшие красные глаза, все в сетке полопавшихся капилляров, горели яростью. Увидев незваного гостя, Ляо выпрямился, взгляд его заострился.

«Не нравится хозяину гость, ох не нравится…»

– Вот это точно ОМОН… – пробурчал Сёмка, безуспешно пытаясь сделаться незаметным. – Здрасьте, не ждали…

– Что? – так же полушёпотом отозвалась Светлана. – Снова фигню какую-то несёшь? Это что за офицер, ты его знаешь?

– Ещё бы не знать! И ты познакомишься – когда арестует. Это Познанский, жандарм.

– Ну что, юноша, поигрались? – ротмистр узнал мальчика. – Револьверчик верните – вам эти забавы ещё выйдут боком, будьте благонадёжны!

Ствол слегка дёрнулся вверх.

– А вы попробуйте! – предложил Сёмка. – Вот прямо сейчас и попробуйте!

Дуло смотрело жандарму точно между глаз. В наступившей тишине звонко щёлкнул ударник.

– Ты что, спятил? – прошипела Светлана. – Он же наш, русский! Ну да, жандарм – а нам-то он что плохого сделал?

– Не сделал, так сделает. Эй вы, стойте, где стоите!

Познанский неприятно усмехнулся.

– Не терпится примерить кандалы? Фельдфебель, взять его!

Из-за спины ротмистра полез стрелок с винтовкой. Ещё двое переминались у входа. Сёмка затравленно обернулся – за окошком, затянутым просвечивающей рисовой бумагой, – тонкий штык колышется над папахой. Обложили?..

– Просю проситить моя сапсем есть неусьтивый… – тихо произнёс Ляо. Он снова говорил на ломаном русском – Светка с трудом понимала. – Русики малисик мой присёл в госити и нисего не взял… Засем малтсик хватайло?

– А ты захлопни пасть, китайская твоя морда, – посоветовал ротмистр. – Фельдфебель, ежели косоглазый снова болботать начнёт – сунь прикладом в зубы.

– Слуш, вашсокобродь! – рявкнул фельдфебель, состроив зверскую физиономию.

В глазах Ляо мелькнуло злое удивление; он поклонился и, не разгибая спины, сделал два шага назад.

– С китаёзами хотел сговориться, чтобы они тебя вывезли морем? – прокаркал Познанский. – Не выйдет, голубчик, без моего ведома из Артура никому хода нет. Так что револьвер на пол, и тихонечко выходим во двор.

– Что здесь происходит, господин ротмистр? За что вы хотите арестовать этого мальчика?

В дверях стоял штабс-капитан Топольский. Увидав его, Галка дёрнулась было, но отец предостерегающе поднял ладонь.

– Опять вы за своё, капитан[33]33
  В традициях русской армии офицеры опускают в беседе друг с другом приставку «штабс…» и «под…» Подполковник, таким образом, превращается в полковника, а штабс-капитан – в капитана.


[Закрыть]! – поморщился Познанский. – Кажется, я всё уже объяснил по дороге! Этот, как вы изволили выразиться, «мальчик», напал на двух офицеров, чуть не ослепил и вдобавок похитил оружие у жандармского чина! И, заметьте, угрожает им даже сейчас! По законам военного времени, которые, смею вам напомнить, в настоящее время действуют на территории Артура, это петля!

– Даже несовершеннолетнему? – осведомился Топольский, отодвигая в сторону фельдфебеля. – Что-то не верится, уж простите, ротмистр. А ну-ка посторонись, Евсюков… В любом случае – это решать не вам. Уверен, сейчас мальчик отдаст револьвер и пойдёт с нами.

– Не позволяй уводить их, папа! Им надо скорее в буду… ой! – и Галка испуганно зажала рот ладошками.

Сёмка покосился на Светлану – та, не слушая перебранки, уставилась в стену, за спиной дядюшки Ляо. Там, в полумраке, чётко вырисовывался прямоугольник двери.

Откуда? Не было её – он непременно заметил бы, когда ворвался в домик с револьвером наперевес. Этажерка была, подставка с вычурно расписанной вазой…

«…Неужели?..»

– Свет! – жарко зашептал он на ухо спутнице. – Видишь? Ключ ведь у тебя? Надо как-нибудь отвлечь этого гада, и тогда я…

– Папочка! – Галина, сильно оттолкнув Познанского, метнулась к отцу. – Разреши Степану и Светлане уйти, они ведь никому тут зла не причинят, они никакие не шпионы!

– Это ещё надо проверить, барышня! – ротмистр будто не заметил столь вопиющего неуважения к своей персоне. – Кто, кроме шпионов, станет нападать на офицеров и сговариваться с бандитами о побеге? Эти двое – крайне подозрительные личности, и вам, капитан Топольский, не пристало им помогать! Вы ведь, кажется, близко знакомы?

– Точно так, господин ротмистр. И могу вас заверить честным словом офицера, что эти двое детей не имеют никакого отношения к шпионажу.

– Разберёмся, капитан. Во всём разберёмся, дайте время… А тычто стоишь? – прикрикнул он на фельдфебеля. – Кому сказано, хватай малого!

– Стоять, Евсюков! – В голосе Топольского лязгнул металл.

Унтер-офицер замер, озадаченно переводя взгляд с одного начальства на другое.

– Я вас арестую! – фальцетом выкрикнул жандарм. – За неподчинение старшему по чину и помощь разоблачённым шпионам!

– Не говорите ерунды, ротмистр, – устало сказал Топольский. – Евсюков, ступайте прочь, мы за вами.

Фельдфебель с облегчением выдохнул: «Слуш, вашбродь!» – и затопал на улицу. Стрелок поспешил следом, опасливо озираясь.

– Дом окружить, чтоб мышь не проскочила! – каркнул ротмистр. – В арестантских ротах сгною, вошь худая!

Светка ухмыльнулась – про себя. Да хоть в три ряда окружайте!

– Обещаю вам очень крупные неприятности, – неожиданно спокойно произнёс Познанский. – О карьере можете забыть.

– Боюсь, японцы позаботятся об этом раньше вас, ротмистр, – парировал штабс-капитан. – Вам бы не детей пугать, а заниматься настоящими, японскими шпионами. Вы ведь, насколько мне известно, боевой офицер. Стыдитесь… нашли себе врагов – детишек!

Познанский молчал, нервно теребя папиросу.

«И когда успел вытащить? А Топольский молодец – вон как осадил жандарма… Теперь он этого ему нипочём не простит. Бедная Галка…»

– Чего ждёшь? – Сёмка настойчиво теребил Светлану за рукав. – Давай ключ, пока он не опомнился!

Светка, не глядя, сунула ему синхронизатор. Галка, углядев блеск бронзы, радостно встрепенулась.

«… Прости, что приходится бросать вас…»

– Ладно, капитан, ваша взяла, – сухо произнёс Познанский, закуривая. – Уймите этих… детишек, и жду вас на улице. И вот что – пусть вернёт револьвер.

Сёмка клацнул «Смит-Вессоном», вытряхивая на ладонь масляно-жёлтые цилиндрики, и, размахнувшись, отправил патроны вместе со стреляными гильзами в открытую дверь. Жандарм побагровел от обиды и схватил револьвер. Руки у него тряслись.

«Совсем с катушек съехал, – поняла Светка. – Не натворил бы чего… вон сабля на боку…»

Без Познанского и солдат в домике сразу стало свободнее. Топольский широко улыбнулся; Галина, оставив отца, кинулась к подруге.

– Как я понимаю, вы можете выйти из моего жилища незаметно?

В суматохе о старом китайце забыли. Манера коверкать слова исчезла; Ляо снова говорил правильным русским языком, в котором едва угадывался акцент.

Лязгнул металл. Сёмка с победным видом стоял возле двери. Ключ торчал в замочной скважине – осталось посильнее надавить и провернуть на пол-оборота…

Светка осторожно высвободилась из объятий Галины.

– Нам пора, наверное. Он там долго ждать не будет, снова сюда припрётся…

Галка быстро закивала. Щёки ее были мокрые, в грязных разводах.

«…Как-то они теперь?»

– А вы отчаянный молодой человек, – сказал Топольский, подходя к Семёну. – Поверьте, не всякий осмелился бы так, как вы, обойтись с жандармом. Когда Познанский встретил меня на площади перед «Звёздочкой», – я вёл своих стрелков в казармы – то сразу рассказал про скандал, который вы учинили в нашей лучшей ресторации. И потребовал помощи, поскольку другой команды под рукой не оказалось.

– Потребовал? У вас? – удивился мальчик. – Странно – он ведь, знает, что Галка с нами знакома?

– Да, и уже давно за вами наблюдает. Он тут же заявил, что вы заманили мою дочь в дом какого-то хунхуза. Я, конечно, перепугался и повёл стрелков за ним.

– А откуда он узнал, куда идти? Я никому ни слова не сказал о Светкиной записке!

– Понятия не имею. Но ему, похоже, этот адрес хорошо известен. Оно и понятно – хозяин дома, видите ли, принадлежит к какой-то лодочной банде, а Познанский как раз заведует отправкой корреспонденции из Артура – морем, на китайских джонках.

Сёмка кивнул – конечно, главный (болван Микеладзе не в счёт) жандарм крепости не может не знать главного китайского мафиози.

– …И привёл нас прямо сюда. Так что вам, юноша, повезло: встреть он не нас, а казачков или, скажем, полицейских – они бы с вами церемониться не стали.

Сёмка поджал плечами – не стали бы, чего уж там…

– А где вы научились фокусу с перцем? – продолжал Топольский. – Исключительно коварный трюк! Бедняга Познанский минут десять глаза тёр, а Унковский и вовсе сейчас в госпитале…

– Лейтенанту я вредить не хотел, это случайно вышло! – принялся оправдываться мальчик. – Глаза тереть не надо, когда перец, – только хуже выходит! Промыть водой и перетерпеть, пока жечь не перестанет…

– Я непременно передам лейтенанту Унковскому ваши советы, – подчёркнуто вежливо ответил Топольский. – Сразу, как только он выйдет из госпиталя.

Сёмка поперхнулся и замолк.

– Мальчик умудрён не по годам! – прокряхтел Ляо. – Молотый перец в глаза – это старый воровской трюк. У любого шанхайского проходимца в кармане обязательно есть коробочка с этим зельем. Да и японские лазутчики тоже не пренебрегают.

– Японские, говорите? – Топольский притворно нахмурился. – Выходит, Познанский прав – вы и правда шпионы?

– Надо ещё перец с тёртым табаком смешать! – весело отозвался Сёмка. Штабс-капитана он не боялся совершенно, да тот и не прятал пляшущих в глазах весёлых чёртиков. – Называется «кайенская смесь», так абверовские[34]34
  Наш герой припомнил повесть Богомолова «В августе 44-го»: там описан такой приём немецких агентов-парашютистов.


[Закрыть]… то есть индейцы делали – я у Майн Рида читал!

– У Майн Рида, говорите? – с нарочитым интересом переспросил офицер. – Это в каком романе?

«Вот черт…», – осёкся Сёмка, который из творений писателя помнил только «Всадника без головы» Да и то по фильму.

– А как вы объясните наше исчезновение? – Светка стояла у двери, держа Галку за руку. Та уже перестала всхлипывать и во все глаза смотрела на подругу. – Ротмистр увидит, что никто из домика не выходил, и обвинит вас с дядюшкой Ляо!

– Пусть говорит, что хочет, – махнул рукой штабс капитан. – Я самолично помогу ему вскрыть полы и, если надо, перекопать на аршин вглубь. Посмотрим, что он напишет в рапорте. «Подозреваемые растворились в воздусех»?

Галка хихикнула; Ляо нахмурился, представив, как буде после этого выглядеть его домик.

– Ну, поторопитесь, друзья! – капитан мягко привлёк дочку к себе. – У Познанского вот-вот лопнет терпение. А это, юноша, вам – на память.

И протянул мальчику плоский, почти квадратный браунинг.

Сёмка осторожно взял оружие. Светлана с надеждой смотрела на товарища.

– Сём, а можно мне? Я ещё никогда… а способности, есть, Георгий Петрович говорил!

«Ах да, ещё и пропавший историк… Но это потом, а пока – надо выбираться».

– Ну давай… – неуверенно ответил мальчик. – Только скорее, а то припрётся этот…

Девочка прикоснулась к старой бронзе. Руку до локтя пронзило острым импульсом, но Света даже не поморщилась.

«Я смогу! Смогу! Теперь – точно смогу!»

– Постойте! – голос Ляо рассыпался по циновкам с сухим шуршанием, словно пригоршня риса. – Значит, вы уверяете, что не всё в грядущей жизни предопределено?

Светка истово закивала.

– Что ж, – прошелестел старик, – это стоит того, чтобы хорошенько обдумать. Не так ли?

XII

– Ну что, разбор полётов? Отчёты потом, а пока – хотя бы первые впечатления.

Ребята молчали. Сёмка чувствовал себя выжатым как лимон. Слов не было; хотелось просто сидеть на жёстком школьном стуле и бездумно смотреть перед собой.

С того момента, когда вишнёвая «Приора» подобрала их в самом центре Москвы, прошло чуть больше трёх часов. Сёмка запомнил свои ощущения до мельчайших деталей: прохожие оглядываются на подростков в старомодных нарядах, шум мегаполиса навалился, как толстое ватное одеяло, накрывая с головой, не пропуская ни глотка свежего воздуха. Машины, машины, люди вокруг… «дымц-дымц-дымц» акустической системы из окон внедорожника, немыслимо коротенькие юбки школьниц, весело стрельнувших глазками на симпатичного парня в потрёпанной «колхозной» одёжке и завистливо-непонимающе – на его спутницу в длинном, с осиной талией и намёком на шлейф старомодном платье.

И браунинг в кармане – прощальный подарок штабс-капитана Топольского. Пистолет делал двадцать первый век вокруг не совсем реальным, будил тревогу – хотелось забиться в ближайшую подворотню, переждать…

Что – переждать? Мы же дома, верно?

А почему этот дом кажется куда более чужим, чем истерзанный снарядами город?

Глухо взвизгнули тормоза.

– Георгий Петрович? Так вы живы?

Историк высунулся из передней дверцы:

– Садитесь, ребятки. Мы вас уже заждались… Семён, прояви галантность, помоги барышне!

…Длинное платье, приобретённое в лучшем артурском магазине «Кунц Альбрехт», мало подходит для того, чтобы забираться в нём в низкий седан…

– Сколько времени? – невпопад спросил Сёмка. Просто так, чтобы не молчать, – какая разница? День – и день, остальное неважно.

– Пятнадцать тридцать – историк внимательно посмотрел на ученика. – Слушай, ты хорошо себя чувствуешь? Не мутит? А то, может, зайдём посидим где-нибудь, пока немного освоишься? Контузия – штука серьёзная.

Сёмка вспомнил про красный припухший кружочек с тёмной точкой в центре. – Так это ваша работа? Пневмоинъекция, да?

«Всё они знали…»

– А чья же ещё? Так-то тебе сейчас полагалось бы лежать пластом. И полежишь – неделю постельного режима врачи гарантируют, с головой, знаешь ли, шутки плохи…

– А со снарядом тоже вы? – спросил Сёмка, забираясь в «Приору». – Зачем только было Казимира убивать?

Светка уже сидела на заднем сиденье – демонстративно смотрела в окошко на проезжающие мимо машины.

Георгий Петрович покосился на девочку, хмыкнул, пожал плечами:

– Нет, Семён, тот взрыв – это чистой воды случайность. А мы решили этим воспользоваться, вот и всё. Так что не стоит подозревать меня в изощрённом коварстве.

– Значит, мы тогда могли погибнуть?

– Конечно, могли, – легко согласился историк. – И тогда, и в любой другой момент – от случайного осколка или снаряда. Знаешь, сколько их упало на город за эти двое суток?

Машина тронулась, влилась в поток. В открытое окошко хлынула волна густого бензинового смрада. Светлана поморщилась и зашарила по дверке, разыскивая клавишу стеклоподъёмника.

– А как ты догадался, что я на самом деле не погиб? – поинтересовался Георгий Петрович, когда стекло бесшумно встало на своё место, отсекая салон от звуков и ароматов проспекта.

– А по шляпе. Если бы вас убило тем снарядом – остались бы хоть какие клочья… э-э-э… одежды. Или следы крови. А так – одна шляпа; будто её нарочно оставили, как знак.

– Верно, – кивнул историк. – Это и был знак. Я хотел проверить, как быстро ты сообразишь, в чём дело.

– А я и не сообразил, – признался Сёмка. – Я только под конец, у Ляо, понял, что вы живы и не надо беспокоиться. Даже и не понял – почувствовал. А объяснить почему – не мог.

– Это называется «интуиция», – заметил наставник. – Что ж, в нашем деле – штука нелишняя.

– Как вы могли так с нами поступить? – спросила вдруг Светка. Это были первые слова, сказанные ею с момента возвращения. «Голос сухой, надтреснутый, – подумал Сёмка, – а ведь раньше звенел, как колокольчик…»

Историк смущённо потеребил переносицу.

– Видишь ли, нам важно было увидеть, как вы поведёте себя в ситуации, по настоящему угрожающей. Согласись, до сих пор все ваши вылазки больше напоминали экскурсии – по сути, вы ни разу не подвергались серьёзной опасности.

«Ага, как же, ни разу, – подумал Сёмка, вспомнив, как уходила из-под ног палуба броненосца. – Хотя он прав, в тот раз мы сами так и не успели ничего сделать. Нас просто вытащили оттуда, как котят – за шиворот…»

– Значит, решили поставить над нами опыт? – Светка отвернулась от окна и взглянула на учителя в упор. Глаза её горели гневом. – Вернулись, выжили, прошли испытания – хорошо, нет – спишете в расходный материал? Мы вам что, лабораторные мыши?

– А что, очень даже может быть, – буркнул Сёмка. – Беленькие такие, с красными глазками-бусинками…

Они правы, конечно, но уж больно скверно на душе от такой правоты.

– Не кипятись, Свет. Иначе, наверное, нельзя – а то так и пришлось бы нам ходить на верёвочке, под присмотром.

– Видишь, Сёмка догадался, – кивнул историк. – Да, девочка, этот урок, жестокий, не спорю, был нужен, прежде всего, вам самим. И особенно – тебе. Мы давно поняли, что ты можешь стать полноценным Проводником, но, чтобы по-настоящему закрепить новые способности, недоставало как раз такого опыта. Ты должна была сыграть эту роль сама – без подсказки, без суфлёра в будке, так сказать.

Светлана упрямо сжала губы и отвернулась.

– Ладно, потом поговорим подробнее. А пока вам надо отдохнуть. В лицее переоденетесь, примете душ, пообедаете – а там продолжим. По горячим следам – пока впечатления ещё свежи. Нам с вами надо многое обсудить, ребятки мои…

– Итак, если не возражаете, первый вопрос, – историк пристроил на колене пластиковый планшет с закреплённым на нём подозрительно разграфлённым листком бумаги.

«Только анкет нам сейчас не хватало! Как там в «Диверсанте» – «возвращение домой бывает порой опаснее самого сложного задания…»

Но мы ведь не на войне? Во всяком случае – не на той войне?

А кто его теперь знает…

– Как вы решились воспользоваться выходом, открывшимся из домика Ляо? Я так понимаю, ничего подобного вы изначально не планировали? В первом вашем путешествии привязкой стала картинка с порт-артурской гаванью, во второй раз, когда червоточина вывела нас на «Петропавловск», – ржавеющий в Нагатинском затоне теплоход. Позже мы каждый раз подбирали что-нибудь подходящее – переулок или стену склада, например. А вот куда могла вести дверь, открытая в стене китайского чайного домика? Давай, излагай, – и по порядку, если можно.

– Гхм… – Сёмка откашлялся. – Значит, по порядку. То есть с момента проникновения нашей группы в прошлое?

Историк кивнул.

– Значит, так. «Входную» дверь я сформировал «на открытом воздухе». Привязкой, как и в первый раз, послужил фотоплакат с видами Порт-Артура. Его мы повесили заранее, прямо в холле лицея. А вот «выходная дверь» – это не моя работа. Я дажене первыйеё заметил – это всё Светка.

Девочка встрепенулась, но промолчала.

– Это ещё как посмотреть, – покачал головой Георгий Петрович. – Возможно, дело в неосознанном желании: в домике Ляо выбыли каквловушке, и появление «выхода» оказалось наилучшим из вариантов.

– Может, и так, – легко согласился Семён. – Вы просили по порядку – вот я и рассказываю…

– А как ты решился воспользоваться этим выходом? Китайский домик, жилище предводителя местного филиала «Зелёной банды», – кто знает, какие ассоциативные связи могли бы сработать?

– Сколько раз мы возвращались через «случайные» двери – и каждый раз оказывались в нашей Москве, – заметила Светка. – Ау нас здесь даже китайских рынков – и то нет с некоторых пор. А вот китайских ресторанов как раз полно.

– Только не говори, что ты вот так с ходу всё просчитала, – буркнул Сёмка. – Признайся честно – пошла, как и я, на авось…

– А могли бы, кажется, и догадаться, – добродушно заметил историк. – «Пекинская утка» – сеть известная, в Москве их ресторанов не один десяток.

– А вот никакого «Маленького Шанхая», слава богу, нет, – поддакнул Сёмка. – Вроде тех, что в голливудских боевиках. Не хватало ещё выбираться из китайского квартала. Тем более что там нет никакого дядюшки Ляо.

– Есть, – уверенно заявил Георгий Петрович. – В любом китайском квартале непременно найдётся свой дядюшка Ляо. Так уж мир устроен – китайский мир, разумеется.

– Да… – вздохнула Светка. – Ачто, есть ещё какой-то?

– Смешно, – учитель серьёзно посмотрел на девочку. – Только учти, вашими стараниями в том мире, который вы только что покинули, может как раз и не быть такого же Китая, как наш.

– Это ещё почему? Вы что, правда думаете, что Ляо сможет изменить будущее? Так он ничего о нём не знает – ну подумаешь, прочёл пару строк, там всё больше про договоры насчёт советско-китайской границы. Какая страничка была в читалке открыта, ту он увидел. Но ведь не понял ничего, верно? Ну что этому старому бандиту скажут слова «СССР» и «Ельцин»?

– Погоди… при чём тут Ельцин и СССР? – удивился Сёмка. – У меня закачана книга по истории российско-китайских отношений, но я дочитал только до боксёрского восстания. Я вообще всё то, что после пятого года, даже открывать пока не собирался!

– Значит, дядюшка Ляо сам добрался до этого места? – подняла брови Светлана. – Ну старый пройдоха… Погодите, но там ведь всё – и про войну, и про революцию в Китае…

– …ипро Мао! – хохотнул историк. – А вы, между прочим, выложили ему, где тот сейчас обитает – в их времени, разумеется. Что теперь помешает этому вашему «дядюшке» найти и придушить будущего Великого Кормчего?

– Зачем? – не понял Сёмка. – Ему-то что за резон? Мао у китайцев вроде нашего Ленина или Сталина – революцию устроил и всё такое. Они же до сих пор на него чуть ли не молятся!

– То-то и оно, что устроил! – Георгий Петрович наставительно поднял палец. – К твоему сведению, «Зелёная банда» поддерживала Чан Кай Ши, против которого и была революция. Боевики этой преступной организации истребляли китайских коммунистов, сторонников Мао. Когда в стране установилась новая власть, тогдашнему главе «Зелёной банды» отомстили очень по-китайски: его сделали дворником при шанхайском отеле, который раньше ему же и принадлежал. И весь город об этом знал – такое вот изощрённое унижение. Так что резон у дядюшки Ляо имеется, да ещё какой. Или, может, не убивать юного Мао Цзедуна, а наоборот, приставить к нему подходящего учителя, из своих. Глядишь, в будущем «Зелёная банда» станет главным борцом за независимость и, соответственно, займёт руководящие посты в новом Китае. Хотя с личностями такого масштаба подобные игры – это похлеще русской рулетки, неизвестно ещё, чем оно обернётся. В нашей истории похожие деятели нередко избавлялись от своих наставников – хотя у китайцев, может быть, иной менталитет. Тут я судить не возьмусь.

– Так что, значит, мы всё-таки изменили историю? – спросила Светка.

– Не мы, а ты! Кто тебя тянул за язык насчёт Мао?

– А ты думаешь, он без меня не прочёл о нём в твоей книжке?

– Точно, прочёл… – Сёмка почесал кончик носа. Вид у мальчика был смущённый. – Там даже его краткая биография есть, видел в оглавлении. Только не понимаю: зачем тогда он тебя расспрашивал, если и сам всё знал?

– Я так думаю – проверял, – ответил Георгий Петрович. – Хотел убедиться, что Светлана с ним искренна.

– А если бы она ему соврала?

– Ну тогда, возможно, он не стал бы возвращать вам ключ. Или что-нибудь похуже придумал. Китайцы – они, знаешь ли, народ с фантазией, да и опыт имеют немаленький. Так что пытаться перехитрить такого вот дядюшку Ляо – дело заведомо безнадёжное.

– Как и напугать, – добавила Светлана. – А Сёмка туда же – револьвер, «работает ОМОН…» И как это тебе в голову пришла такая ерунда?

– А вот так! Орал что в голову взбредёт, лишь бы погромче. Думал, он всё равно по-русски плохо понимает…

– Это кто, дядюшка Ляо? Да он, если хочешь знать, лучше тебя по-русски говорит!

– Ну ладно, хватит, – Георгий Петрович выставил ладони в примирительном жесте. – Вообще-то, мысль здравая – если не напугать, так хоть ошеломить. Всё же некоторое преимущество. Но признай, это всё было слишком… радикально. Мог бы и подумать, прежде чем палить!

– «Всегда и во всём действовать наикратчайшим путём, прямо и грубо, – торжественно процитировал Сёмка. – Ни в коем случае не учитывать возможных последствий: чем эти последствия тяжелее – тем лучше для дела. Потому что только безвыходная ситуация оправдывает подобную логику борьбы и противостояния».

– Сериалов, насмотрелся? – ухмыльнулся историк. – Ну этот ещё ничего, не то что иные прочие. Не уверен, правда, что ситуация на самом деле была безвыходной. Но сейчас речь не об этом. Если хочешь знать моё мнение, Светлана, то Ляо, я думаю, вовсе ничего не предпримет. Не тот менталитет – скорее уж, он предпочтёт с истинно конфуцианским спокойствием наблюдать за развитием событий.

– А штабс-капитан Топольский? – не выдержал Сёмка. – Галка наверняка расскажет отцу всё, что узнала от нас. Да и жандарм тоже будет расспрашивать – и не факт, что она станет молчать. Какой смысл ей запираться?

– Смысла, может, и нет. Сам подумай – ну знают Топольский и Познанский, что Порт-Артур падёт в начале января, – и что с того? Это и так все понимают. Конечно, точные сроки могут сыграть определённую роль, но весьма незначительную. К тому же как об этом объявить? Тут же запрут в отдельной палате, за неимением в Артуре сумасшедшего дома. Ну а Галина… Ей столько всего предстоит в самое ближайшее время – не удивлюсь, если эти приключения покажутся ей сказкой, игрой воображения. Ну, может, черкнёт пару строк в дневнике, да и то вряд ли. А издатель уж точно вымарает такую фантастическую историю, как не соответствующую канонам документального жанра. Разве что кто-то из будущих историков наткнётся в архиве на рукопись и выведет из них экзотическую крипто-теорию. Ну так таких и без того хватает. Нет, это всё несерьёзно!

– Но Ляо-то знает куда больше! – не сдавался Сёмка. – Что мешает ротмистру выбить из него всё – насчёт будущего, войн, революций, того же Мао Цзедуна?

– Чтобы получить правильный ответ, надо задать правильный вопрос, – ответил учитель. – Откуда ротмистру знать про то, что Ляо ухитрился прочесть твою книгу на смартфоне? Откуда ему вообще знать, что это такое? Ну допросит он китайца, ну расскажет тот о ключе и признается, что отдал его вам. И что с того? К тому же не стоит забывать – Ляо всё-таки старейшина местных лодочников, главный авторитет в китайском Артуре. Жандарму, в силу своей службы, куда важнее сохранить с ним хорошие отношения. Сами знаете, китайские джонки – чуть ли не единственная связь Артура с внешним миром, а Познанский как раз и заведует этим по своей жандармской линии. Да и без помощи китайцев любая борьба с японской агентурой – и так не слишком-то успешная – обречена на провал. Нет, ссориться с дядюшкой Ляо он не станет. Надавит, возможно, немного – но не более того.

– Так, значит… значит, можно снова туда вернуться? – спросила Светка. Глаза её вспыхнули надеждой. – Раз ничего страшного мы не сделали?

– Извини, Света, – историк невесело улыбнулся. – Мне очень жаль, но больше вы не увидите Порт-Артура. Во всяком случае – того. И дело не в последствиях ваших визитов, нет, – придётся вообще закрыть эту червоточину. И сделать это предстоит тебе, Светлана.

Повисло неловкое молчание. «Не шутит, – понял Сёмка. – Какие уж тут шутки! Решение, похоже, окончательное и обжалованию не подлежит. Вон как сказал… словно отчеканил! Но почему именно Светка? И как, интересно, она будет закрывать червоточину? Про это нам ничего не рассказывали…»

– Я… не могу. Я не буду! Я не знаю как! – заявила девочка. – Глаза её быстро набухали слезами – видимо, тоже поняла, что историк непреклонен. – Почему именно я?

– Видишь ли, Светлана, во время последней вылазки мы окончательно выяснили, что ты в полной мере обладаешь задатками Проводника, – начал Георгий Петрович. На этот раз он говорил ровно, будто лекцию читал. – Скажу даже больше – мы склонны думать, что твои задатки много больше, и мы пока не в состоянии оценить их в полной мере. До сих пор считалось, что Проводник управляет червоточинами некоторым усилием разума, преобразованным с помощью… м-м-м… ну, об этом пока рано. Причём усилие это всегда считалось достаточно поверхностным – простое проецирование мысли. Ты же, судя по всему, включаешь некие эмоциональные механизмы – оттого и результат оказывается заметно лучше. Вы, конечно, не могли этого заметить, но наши умники утверждают, что ещё никогда не видели такой устойчивой червоточины.

– Так зачем тогда её разрушать? Раз она такая устойчивая – пусть себе остаётся!

– Дело не в ней, а в тебе. Видишь ли, из-за этой эмоциональной связи – уж не знаю, как правильно её назвать, – учёные ещё не описали механизм этого явления: пространственная структура червоточины оказалась накрепко связана с тобой. Иначе говоря, пока она существует, ты не сможешь ни открывать новых тоннелей, ни даже проходить через уже открытые.