Текст книги "Путешествие на север"

Эргр Урмаш слегка наклонился вперед, наблюдая за нюхающим ножку стола лисом.

– Скажите, господин инспектор, вы подозреваете в чем-либо эргра Датара?

– Видите ли, эргр Урмаш, та таинственность, которой ваша община окружает малейшие свои дела, не идет на пользу ни моему расследованию, ни роли эргра Датара в нем. Знай я несколько больше, я, возможно, перестал бы считать его замешанным в ту темную историю, которая произошла и происходит по сей день вокруг его храма...

– Простите, а у него сейчас что-либо не в порядке? – слегка озаботился эргр Урмаш.

– Не знаю. Может быть, для священника то, что там происходит, дело обычное. Но если бы на его месте оказался простой горожанин вроде меня, я бы так не посчитал.

– Сожалею, но я не могу посвятить вас в подробности биографии эргра Датара. Наши правила запрещают это.

– Хорошо, не говорите мне подробностей. Скажите мне только одно: вы ему доверяете?

– Да, – ответил эргр Урмаш.

По той небольшой заминке, которая предшествовала ответу, Нонор понял, что нет. Не доверяет. И никак не найдет надежный способ контролировать и накрепко прижать каблуком, поэтому не доверяет втройне.

Нонор встал.

– Кстати, забыл спросить. Эргр Датар просил перевести его с Чаячьего острова. Куда?

– Куда хочет вся молодежь его возраста? Конечно, в Белый Энлен. К истокам Единобожия, к самым древним и великим его святыням. Вы сами понимаете, что невозможно удовлетворить подобную просьбу. Тем более нельзя отпускать такого способного служителя, как эргр Датар. Со временем он станет не просто умен, а мудр. Среди развращенной нынешней молодежи такие люди – большая редкость. Уже скоро эргр Датар поймет, что не место делает человека святым, а человек – место.

– Спасибо, эргр Урмаш, за содержательную беседу. – Инспектор Нонор сложил руки под благословение.

Он взял под мышку лиса и вышел в монастырский ад. Ему не показалось: в дальнем домике за кустами меж прорези ставень моргнул огонек, и тут же окно задернули мешковиной. А из нерационально большой трубы начал помаленьку выползать и стелиться по черепичной крыше едкий дым.

Мем просидел в ожидании Датара до полуночи. Больше всего ему хотелось лечь возле печи и уснуть, но он терпел. Мем знал, что кухарка ночует в другом месте, но оказать ему любезность и позволить пошарить по укромным углам она в этот вечер совсем не торопилась. Чтобы уйти, ей непременно требовалось благословение эргра Датара. Наконец что-то там произошло, на улице загомонили, несколько раз прозвякал жестяным голосом колокол сбоку от храмового входа, и тут же, словно усиленное колодцем эхо, отозвался тяжелым плотным звоном Рабеж – начиналась первая ночная стража.

Прежде чем явиться в дом, Датар долго еще прощался с кем-то, стоя в храмовых дверях, а потом напутствовал на отход ко сну свою преданную кухарку. Когда он вошел в комнату, где ждал его Мем, тыльная сторона руки у него была в ярко-красной губной помаде, и эргр брезгливо уничтожал эти следы.

– Ну что ты будешь с ними делать, – с ходу пожаловался он Мему, проследив его взгляд. – Все время говорю им: не украшайте себя, когда идете к Единому, ни вам, ни Ему это незачем, а все равно... Постой. – Монах вдруг осекся. – А в честь чего ты опять здесь сидишь?

– Тебя охраняю, – объяснил Мем.

– Зачем?

– В прошлый раз тебя после них ограбили. Может, сегодня снова придут.

Датар в последний раз провел по тыльной стороне кисти ладонью и досадливо вытер все остатки о свой балахон.

– Ну... ладно, – произнес он не очень довольным голосом. – Может быть, заодно объяснишь мне, где Ошка? Я ждал его к обеду, но не вижу до сих пор.

– Нонор исполнил свое обещание – посадил его в подвал, – порадовал Датара Мем.

– За что?! – вскинул руки Датар.

– Пока – ни за что. Но он усердно ищет, чем оправдать свое решение. И он не отступится. Он же тарг. Может, лучше будет сразу все объяснить ему?

– А что еще ему объяснять? Я уже объяснял ему три раза. В том, что убили шпика из Тайной Стражи, Ошка виноват не больше, чем луна, которая в ту ночь даже не светила, а была закрыта облаками. Если бы приплели в качестве косвенной причины меня, и то было бы больше правды!

– Так-так, – заинтересовался Мем. – Значит, причина, хоть и косвенная, вполне доступна для исследования?

Монах всплеснул широкими рукавами.

– Что ты хочешь от меня? Ну, что ты хочешь? В чем мне признаться? В том, что... в том... – Датар умолк, опустил руки и отвел взгляд.

Мем ждал.

– Это не моя тайна, – сказал наконец монах. – Я не могу об этом говорить. Я не имею права.

– Много ты должен Хозяину Веселого Берега? – спросил Мем.

Датар вздрогнул, словно от удара палкой.

– Прежнему Хозяину я не был должен ничего.

– А нынешним?

– Это дело мое и монастыря, Мем.

– Почему же монастырь тебя подставляет? Разве он не может договориться с нынешними хозяевами, чтобы тебя не беспокоили? Ведь они соседи. У них должны быть особые отношения.

Вместо ответа Датар схватил со стола чашку своего прежнего гостя, выплеснул остатки чая на пол к порогу, быстро сунулся за печь и вернулся оттуда с горячей водой и кувшином. Вино он хлебнул прямо из горлышка кувшина, а воду вовсе пить не стал, поставил на стол и сам сел рядом, сцепив над чашкой тонкие длинные пальцы.

– Послушай, – Мем передвинулся к Датару ближе, – ты хотя бы понимаешь, что с такими людьми, как Хозяин Берега, не шутят? Не боишься?

Датар сморщил нос. Вина он Мему в этот раз не предлагал.

– Не боюсь, – сказал он. – И не таких видал.

– Ты не хочешь поговорить о новых хозяевах?

Датар отрицательно покачал головой.

– А вот я хочу. – Мем подвинулся еще ближе, уселся против Датара и тоже поставил локти на стол.

Датар долил в чашку с водой вино и стал пристально смотреть на образовавшуюся жидкость.

– Вышло так, – начал Мем. – Старый Хозяин Берега дал тебе денег на выкуп и взнос в монастырь. Нельзя сказать, которая из этих сумм была больше, поскольку ты стоил дорого. Но обе немаленькие. Полгода назад старый Хозяин умер, и наследство поделили два его сына. Одному достались Речные Пристани, а второму Веселый Берег. Ребята они молодые, вроде нас с тобой, но ума у них, к несчастью, оказалось немного. То, что папа накопил для них за двадцать лет владычества, в одночасье пустить по ветру было сложно, но постепенно они с этой задачей справляются. И, что хуже всего, они теряют не только накопленный капитал, но и доверие людей. Вот в монастыре им верить уже перестали. А ведь доверие в их положении – это доход. Одним только доверием к себе их отец создал империю услуг и развлечений и приобрел огромную власть. Они же теперь вынуждены собирать крошки от того, что получал их батюшка, да и те им платят не добровольно, но с помощью шантажа и разбоя. Я не знаю, один ли из них владеет твоей распиской, поделили они твой долг или каждый требует отдать все полностью ему, но они последили за твоими прихожанами и решили, что ты вполне способен расплатиться. Почему бы, например, дамам из Царского Города не заплатить твои долги?

– Потому что это мои долги, а не долги дам из Царского Города, – бесцветным голосом проговорил Датар. – Я не тот мальчишка, которому хочется играть во взрослые игры. Я знаю, что я делаю, зачем и почему. Ясно?..

– Новые хозяева обращались и в твой монастырь, – игнорировал его выпад Мем. – Но там им, похоже, снова указали на дам из Царского Города. Казалось бы, кто-кто, а монастырское начальство должно было тебя взять под защиту. Однако вместо этого они сами стали шантажировать тебя и требовать выполнения условий, на которые ты не можешь пойти по ряду нравственных причин.

– Мем, сколько тебе лет? – не отрывая взгляда от чашки, спросил Датар.

– Ты уже спрашивал однажды. Девятнадцать.

– Ты далеко пойдешь, Мем. С твоими-то способностями. Если тебя вовремя не остановят.

Мем хотел ответить колкостью, но не успел: в дверь постучали. Он жестом велел Датару сидеть.

– Кто там? – громко спросил Мем.

– Это мы, – послышалось из-за двери. – Нам господин советник велел остаться здесь для охраны. По вашей просьбе.

– Ну, зайдите.

– А с песиком-то можно?

Мем поглядел на хозяина дома.

– Да хоть с пещерным львом, – пробубнил в чашку Датар. – Со мной тут мало кто считается...

Просьба Мема «хотя бы двух своих людей на эту ночь» и выражение «с песиком», воплотившись, получили единое значение. На пороге стоял застенчивый юнец с гордым гвардейским значком на воротнике, привлекающим внимание к его тонкой шее. А вот «песик» более походил на теленочка. Огромный дахский волкодав размером примерно с самого Мема, если поставить того на четвереньки. Бурый в черную полоску пес скромно прикусил огромными, как сабли, нижними клыками верхнюю губу и поглядел на Мема печальными глазами-блюдцами так, что того мурашки продрали вдоль спины. Мем и видел-то таких чудовищ всего раз в жизни на одной богатой вилле недалеко от Эгироссы. В префектуре ходили разговоры о пользе псов из Мертвой пустыни, но их не заводили из-за потенциальной прожорливости – так разговорами все и ограничивалось.

– Проходите, – не очень уверенно скомандовал Мем. Он посторонился, пропуская охрану в дом, и внутри сразу стало не повернуться, потому что собака, тяжко вздохнув, легла посередине и вытянула хвост, на который даже сказочному богатырю Юргу Костолому боязно бы было наступить.

– Еще кого-нибудь мы сегодня ждем? – плохо скрывая раздражение, поинтересовался Датар.

– Не знаю, – честно признался Мем. – Люди на пристани видели, что ты сюда идешь? – спросил он у гвардейца.

Юный гвардеец скромно покачал головой и сел на краешек лавки в уголке.

– На пристани я вообще не видел людей, – сказал он.

– Я устал и хочу спать, – объявил Датар. – У меня здесь две лавки и два одеяла. Раз Ошка сегодня не вернется, его постель свободна.

– Он спит там? – спросил Мем, указывая за печь.

– Там.

– Замечательно. Ваша охрана как раз там спрячется. С песиком. Спокойной ночи, эргр Датар.

Но прежде чем погасили свет и улеглись, Мем, несмотря на недовольство Датара, шнурком привязал дверную ручку к большому гвоздю в стене. Все-таки какая-никакая, а задержка для желающих проникнуть в дом без предупреждения.

* * *

Терпения у ожидающих снаружи оказалось не так уж много. Мем был настороже, но думал, что ждать придется хотя бы до середины первой ночной. Однако едва погасла лампа и все разошлись по своим местам, как во входную дверь сначала поскреблись, потом толкнулись. Дверь была привязана и потому робким попыткам не поддавалась. Собака громко засопела и начала шумно подниматься, но гвардеец шепнул ей «тихо», и псина замерла. Не готов к визиту оказался лишь сам Датар. Возможно, он успел заснуть. Или у него просто было очень скверное расположение духа, и он намеренно собирался все делать Мему наперекор, чтоб доказать свою самостоятельность в принятии решений.

– Кто там еще?.. – Датар слез со своего ложа и пошлепал босыми ногами к двери.

Мем, лежавший на лавке поверх одеяла в одежде и обуви, тихо соскочил и за спиной Датара спрятался за печь, чуть не упав при этом, правда, на собаку. К счастью, псина проявила вежливость и слегка посторонилась.

– Только не шевелитесь, – прошептал Мем не столько гвардейцу, сколько его псу.

– Откройте, эргр, мой дедушка при смерти, – пропищал из-за двери тоненький голосок.

– Навязали тут... – бормотал эргр, в темноте распутывая дверную ручку.

– Мы молчим, – сообщил тем временем Мем свой план гвардейцу. – И собачка молчит, если получится. Для начала пусть эргр поговорит сам. А то он слишком смелый...

Собака вздохнула и привалила к ноге Мема плечо и огромную слюнявую морду с торчащими наружу зубами.

Скрипнули дверные петли, в дверной проем упал свет от наружного фонаря.

– Дедушка помирает... – пропищал все тот же голосок.

– Сейчас, я обуюсь... – едва успел выговорить Датар, как его сгребли за рубаху на груди и поволокли во двор.

– Где бумага? – вопросил грозный голос.

– Как... какая бумага? – пролепетал эргр Датар.

– Где вексель, который тебе передали?

– Ка... какой вексель?..

– Где деньги?

– У меня нет денег...

– Нет денег?!

Послышался звук удара, а также стук локтей, коленей и прочих частей тела по деревянному крыльцу.

– У меня нет денег, я не знаю ничего про ваш вексель, – заскулил пришибленный Датар.

– У тебя есть вексель на получение денег в банке. Вексель, который тебе передал советник государя. Вексель, который подписан твоим отцом. Где наши деньги?

– Вы с ума сошли! Мой отец чернил-то никогда не видел...

Снова удар.

– Пора вмешаться, – сказал Мем, поддергивая для драки рукава.

Но прежде, чем он продолжил свою мысль или успел что-то сделать, гвардеец положил руку на загривок собаки и совершенно спокойно произнес:

– Дара, кто там? Наведи порядок.

Дара издала громовое рычание, от которого едва не лопнула рыбья перепонка на окне в большой комнате, а с печи почти попадала посуда, и одним прыжком оказалась снаружи. Через пару мгновений с крыльца послышались вопли, каких Мем в жизни не слышал. Страшно было даже выйти посмотреть, что делает там «песик» со злоумышленниками. По крикам и утробному рыку похоже было, что поедает живьем.

На крыльце Мем столкнулся с заползающим в дом монахом. Датар с ужасом смотрел, как собака стаскивает в кучу и валяет в грязи сразу трех или четырех человек. По лицу у эргра текла кровь.

– Т-ты... ты... ты... бо... больше т-так н-не делай, – проговорил эргр, обращаясь то ли к Мему, то ли к гвардейцу.

Мем в это время соображал, как теперь отнять у псины свою законную добычу и, главное, будет ли добыча потом пригодна для допроса. По всему получалось, что принадлежат вымогатели векселя Тайной Страже и интересны будут Домовому в первую очередь, а уж с расследованием Нонора – как получится.

Переступив через Датара, Мем выбрался на крыльцо. Новый взрыв чудовищного рыка заставил его посмотреть наискось через двор, в сторону древнего кладбища. Там приостановились две фигуры; одна из них явно показывала что-то, совершенно не видное ночью и издалека, но в предмете этом можно было заподозрить квадратный полицейский жетон.

– Что здесь происходит? – крикнули оттуда, и Мем по голосу узнал одного из близнецов, которые везли его в лодке. – Остановитесь или будете арестованы!

Подойти, однако, братья побоялись.

– У вас наручники-то есть? – крикнул Мем с крыльца.

– Для тебя найдутся!

– Тогда сюда идите! Быстро!

Те сделали несколько шагов, но собака им сказала «ГРРРР», и они остановились. Мем вытащил из-за пазухи свой жетон и сам пошел к ним по дуге в обход собаки.

– Тайная Стража, – сказал Мем, предъявляя синюю печать.

Они перекарабкались через пару могил и сунули ему в нос точно такие же печати. В свете луны, фонарей и слабо светящихся облаков можно было разглядеть, что подписал их все тот же господин Рарон.

– Три медяка верните, – предложил им Мем, когда они ознакомились с документами друг друга.

– А там что? – один показал на свалку перед причтовым домом.

– Там улов лично для господина Домового. Вы где этих людей ждали? На пристани?

– Да.

– А почему? В прошлый раз они пришли со стороны лодочных сараев. Вы бы так их и ждали на своей пристани, если бы не песик!

Близнецы переглянулись и промолчали.

– Забирайте их теперь, я не буду руки пачкать, – гордо заявил Мем и развернул в мирное положение приготовленные для драки рукава.

– А... э... песик.

Песик был покладистым. Гвардеец только слегка ему свистнул, и тот покинул поле боя.

– Дяденька, дяденька, – плакал, выползая из трепаной кучи, какой-то мальчишка, – я не виноват... Они мне медячок дали, велели про дедушку сказать... Вот, хотите – заберите медячок...

Близнецы в это время вязали локти взрослым участникам бесславно проигранной битвы с «песиком».

– Иди ты отсюда со своим медячком, – замахнулся на мальчишку Мем, и тот мигом сиганул за низкую ограду.

* * *

Эргр Датар полоскал разбитую физиономию в тазу с водой.

– Вы сумасшедшие, – проговорил он, едва Мем переступил порог. – Вы все сумасшедшие, включая вашу собаку. Откуда она знает, кого можно кусать, а кого нельзя? А если бы она меня сожрала вместе с остальными, что тогда?

– Не сожрала бы, – примирительно сказал Мем.

– Она вообще не кусается, – укоризненно добавил гвардеец.

– А что ж они орали так?

Мем пожал плечами:

– Откуда мне знать? Ты тоже орал. Испугались, наверное.

Датар приложил к разбитому носу мокрое полотенце, хотел отвернуться, но удержаться не смог, все равно сказал:

– Вас охранять меня прислали, да? Почему вы позволили этому негодяю меня ударить? Вы плохо исполняете свои обязанности!

Мем ухмыльнулся и сел на лавку.

– Я исполняю их так, как считаю нужным. Этот негодяй просто обязан был вас ударить. Без этого сегодня было нельзя.

– Что это за разговор такой? – возмутился монах.

– Вот именно. Что за разговор, когда вы, пока вас не приложат хорошенько лицом о крыльцо, правды не скажете?

Датар швырнул полотенце в стену.

– Слушай, – сказал он зло. – Чего ты ко мне привязался? Чего вы все ко мне привязались? Я не желаю ни с кем из вас иметь никаких дел.

– Не буду говорить за других, но я здесь для твоего же блага.

– Хорошенькое благо!..

– Представь, если бы не было меня. Что дальше ты ответил бы про вексель и про твоего отца своему последнему гостю? Чем ты недоволен?

Датар поджал губы.

– Я недоволен тем, что моя частная жизнь входит в круг чьих-то служебных интересов, – заявил он.

– Давай начистоту, – предложил Мем. – Не будем играть в дружбу и расположение. Я прямо спрошу то, что надеялся выведать, втеревшись в доверие. Ты знаешь своего отца?

Датар молчал, держась за нос и приложив ладонь к поцарапанной скуле. Мем ждал.

– Я никогда его не видел, – сказал наконец монах. – И надеюсь, что не увижу. Никогда.

– Какой вексель он подписал и передал тебе?

– Опять двадцать пять, за рыбу деньги! Никакого! Он не умеет ни читать, ни писать! Он разбойник из Внутренней Области!

– Уже лучше, – подбодрил Датара Мем. – А что тогда делал тут господин советник?

– Не знаю и не хочу знать! И вообще я скоро уеду из этой страны. Здесь невозможно ничего, даже молиться. Я давно мечтал, теперь сделаю! Я хочу служить Единому, а не торговать верой в Него!

– Чтобы уехать, нужны средства, – покачал головой Мем. К мечтам о путешествиях у него было трепетное отношение, тут он монаха понимал и даже мог одобрить. Не с памятью о Веселом Береге под этим берегом жить.

– На это дело я средства достану!

– В одиночку его не осуществить.

– Компанию тоже найду!

– Ты обиделся на меня? Зря. Я ни в коем случае не думаю помешать тебе осуществить мечту. Просто если вы с... сам знаешь с кем... собрались делать это – делайте скорее. Иначе неприятности выберутся за пределы Чаячьего и расползутся по всей Столице. А то и по Таргену вообще.

– Мы примем к сведению, – кивнул Датар.

– Ложись спать.

– Ты дверь запереть не хочешь?

Мем махнул рукой:

– Теперь уж незачем. Все, кого я ждал сегодня, приходили.

– Тогда я сам запру. На всякий случай...

Мем не возражал. Он сидел, ухмыляясь, на лавке и был собой очень доволен. То, что он хотел видеть, он уже сегодня видел – в тот краткий промежуток, когда кухарка отправилась за благословением, а Датар провожал последних прихожан. Особенно искать для этого было не нужно. В закуте, где ночевал Ошка, старательно расправленная под матрасом, чтоб не мялась, лежала монашеская одежда, сшитая на человека ростом и статью поскромнее Датара – примерно на такого, как хозяин ложа, Ошка. Мем окончательно уверился в своей догадке. Ошка был молчальником. Причем не низшего ранга, что при его способностях к притворству неудивительно...

* * *

Утром, накормленный досыта Датаровой поварихой, Мем плыл в попутной лодочке на Рабеж. Пока у него было время, он использовал его рекомендованным в учебнике по сыску способом – размышлял о доверенном ему расследовании.

С версиями дело по-прежнему не клеилось. Мем не умел ни выдвигать их, ни отрабатывать, как это рекомендовалось учебником. Но то, что некоторые узнанные им детали плохо стыкуются друг с другом, он понимал. Рарон сказал, что северяне ищут истинного наследника для таргского престола. Но ночные посетители требовали у Датара просто деньги либо деньги, вписанные в обязательство по оплате. Либо, прикрываясь деньгами, документ с подписью, подтверждающей обязательство. Наследник как таковой оказался им не нужен. Да и странно им было бы искать наследника, когда они всегда хотели республику и еще год назад рьяно высказывались против передачи таргского Жезла Власти в одни руки. Им по-прежнему думалось, что Государственное Собрание может править страной лучше императора.

Так что вряд ли это были северяне. Скорее уж сборщики долгов с Веселого Берега. Те самые, которые «вернули» Датару материнскую заколку-бабочку с опасным стальным жалом.

Тем не менее, раз вексель по сию пору ими не найден, значит, ни в тыкве, ни в кружках его обнаружить не удалось.

;Однако людям, ведущим поиски, известно, что вексель передан в прошлую встречу. Откуда? Недовольных новыми порядками в государстве легко найти среди всех слоев общества, и Царский Город не исключение. Информация о векселе скорее всего просочилась оттуда и была верна. В розыске некоторых поясняющих ситуацию деталей Мем продвинулся достаточно далеко. Но картины в целом пока не видел. Оставалось понять, какую роль в этой истории играют хозяева Веселого Берега и обитель Скорбящих. Об этом должен знать Нонор. Наверняка у него уже созрела версия – о том, например, что в деле с убийством Мероя замешана политика – и политика серьезная. Вряд ли инспектор Нонор настолько глуп, что оставил без изменений свое первое предположение – будто в основе всех неприятностей на Чаячьем лежит любовная интрига. Если Датар знал, что Мерой следит за обителью, то и Нонору это должно стать известно. А узнав такой факт, не учесть его в расстановке взаимодействий нельзя.

Итак, вроде бы: Мерой следил за обителью и за северянами, гуляющими по Веселому Бережку, при этом северяне следили за Датаром и за передачей векселя, обитель держала Датара под контролем и требовала от него невыполнимого, Датар хотел все сделать по-своему и никому не подчиниться, хозяева Веселого Берега желали получить с Датара долг, а кто-то уверил их, что Датар платежеспособен... Или что-то тут не так?..

Добравшись до префектуры, Мем приостановился. То ли ему прямиком отправиться к Нонору. То ли навестить в подвале Ошку – там ли он еще? На разговор без разрешения Нонора арестованного не выведут, максимум, на что можно рассчитывать, – там же внизу обменяться парой слов. С одной стороны, Нонор как бы нужен. С другой – пары слов Мему вполне бы хватило, если Ошка, конечно, пожелает вдруг заговорить. Мем топтался между лестницей наверх и решеткой в подвал, когда его из писарской окликнул дежурный дознаватель.

– Тебя искали, – сообщил он Мему. – Вчера, на ночь глядя. Я сам не видел, но вот – Илан оставил тебе записку.

;В дежурке возьми. Там сказано, чтоб ты разыскал какого-то Домового так скоро, как только сможешь.

– Ага, – сказал Мем, зашел в дежурку и вместе с запиской выудил из конторки журнал с графиком и росписями инспекторов.

Нонор ушел вчера очень поздно, а сегодня ранним утром явился и через четверть стражи опять исчез из префектуры. Написано было, что вернется к обеду. Стало быть, Ошку он пока не тронет, и в кабинет к нему подниматься бесполезно. Ну что ж, Домовой, так Домовой.

Третий дом в Веретенном переулке выглядел как любой другой самый обычный дом Рабежа. В нем было два этажа – каменный и деревянный, покатая четырехскатная крыша, палисадник с калиткой, постиранное белье на веревке у забора и пегая брехливая дворняга возле поленницы, привязанная, впрочем, так, чтоб охраняла бельевую веревку, но не могла дотянуться зубами до проходящих в дом гостей.

Мем не уверен был, сюда ли следовало идти. Быть может, Домовой ожидал его в Управлении Тайной Стражи на Пожарной площади. Но едва он вошел в холодный коридор и вытер о половичок ноги, как к нему подскочил маленький человечек и не то чтобы проводил, а со словами: «Быстрее, быстрее, вас ждут», – прямо затолкал Мема в комнату со скрипучим полом, где за пустым обеденным столом сидел господин Рарон собственной персоной.

Мем поклонился. Рарон слегка качнул головой в ответ:

– Ты успел. Молодец. Люблю людей, которые в нужное время всегда находятся в нужном месте.

– Вы получили вчера подарок с Чаячьего? – спросил Мем.

– Целых три, но очень грязные, – отвечал Рарон, показывая Мему на стул возле кафельной печи, расписанной блеклыми красками на молоке. – Сядь, застегни пуговицу и держись прямо. Мы ждем очень важного гостя. Может быть, не одного.

Мем сделал, что ему велели. Домовой копался в каких-то картонных карточках с пометками.

– За себя сам будешь рассказывать, или лучше мне? – спросил он. – Перед государем не оробеешь?

– Вроде нет, – пожал плечами Мем.

– Ну, смотри. Выслушай сначала меня и подумай. Может быть, мой доклад тебе что-нибудь добавит. Но с выводами не торопись. Если государь прибудет со своим отцом – придется тебе вообще помолчать. В таком случае доложишься лично мне, и я решу, что дальше.

– Понял, – кивнул Мем.

– Скажи-ка, что, кроме вчерашних подарков, ты еще нашел на Чаячьем?

– Я лучше рассказал бы, чего я там не нашел... – начал Мем, но тут в комнату с диким выражением на лице заглянул тот человечек, исполняющий роль привратника, и Рарон остановил рассказ Мема жестом.

Они оба встали. Домовой вышел из-за стола.

Государь выглядел так же просто, как и при первой их встрече. Плащ из грубого сукна, серый кафтан без вышивки и с продолговатыми деревянными пуговицами, серая шапочка с черным донцем, связанные черным шейным платком волосы.

– Доброе утро, – сказал государь, сразу прошел к столу на место Рарона, снял перчатки и поманил всех рукой к себе. – Садитесь ближе. Нечего торчать столбами по сторонам, словно на Государственном Совете.

Мем предупредительно поставил стул Домовому и придвинул свой.

– Вот тот молодой человек, который... – хотел представить Мема Рарон, но государь его оборвал.

– Мы знакомы.

Рарон не подал виду, что удивился.

– Тогда о нашем деле, – сказал он.

Далее последовал пространный рассказ о заговоре в северных провинциях, почерпнуть пользу из которого Мем, по совету Рарона, пытался так и эдак, но не сумел. Тыква ни с чем из рассказанного не соприкасалась. Рарон говорил о хозяине далекой Северной Агиллеи кире Ариксаре Волке, и заметно было, что государю слышать это имя неприятно. Потом речь зашла о возможных сторонниках Волка и о несогласных с ним. Государю вроде бы они были безразличны, он в это время думал о чем-то другом. Мем старательно следил за всеми поворотами повествования, но в один прекрасный момент, когда был упомянут Чаячий остров и поиски другого сына известного лица, Мем тихонько сказал слово «Нет». Не потому, что хотел как-то перебить внимание государя на себя или заставить его усомниться в компетентности Домового. Просто господин Рарон произнес некоторые несправедливые вещи. В конце концов, Мем сказал это слово так незаметно, что его вполне могли бы пропустить мимо ушей, посчитав за обращенное к самому себе. Он вовсе не имел в виду поважничать, разыгрывая из себя государственного деятеля, обличенного монаршим доверием.

Однако губы Рарона сжались в ниточку, он замолчал и посмотрел на Мема так, что тот непроизвольно поежился.

– На Чаячьем ищут деньги, а не наследника, – попытался оправдать свое вмешательство Мем. – И совсем не северяне...

– Тебя я тоже выслушаю, – ровным голосом произнес государь. – Не надо забегать вперед старших по званию.

Господин Рарон справился с недовольством, вызванным вмешательством Мема, и продолжил свой рассказ о том, что северяне отыскали ту фигуру, которая может им в их деле пригодиться.

Тут дверь снова открылась, и на пороге появился другой человек, при виде которого Рарон опять вскочил, Мем за ним, а государь слегка наклонил голову в вежливом полупоклоне.

– Продолжайте, господа, – небрежно махнув перчаткой, сказал новоприбывший, сам взял от стенки последний из имевшихся в комнате стул, поставил его спинкой ближе к печи и обосновался там с усталым видом человека, сверх всякой меры загруженного важными делами.

И Мем понял, что, если бы таинственный посетитель не прятался в прошлый раз за ширмой, никакого расследования не пришлось бы проводить. Ну, разве что по мелочам. С этого момента Мем уже не подозревал. Теперь он точно знал, кто второй наследник таргского престола. Насколько государь Аджаннар был не похож на кира Хагиннора Джела абсолютно ничем, кроме, как говорили, характера, настолько же тот, второй, внешне являлся полной копией своего отца. А еще Мем понял, что государь догадывается, кто второй наследник, потому что своими глазами его видел. Значит, занимается он этим делом не для того, чтобы всего лишь узнать, кто есть кто. Здесь другое.

Рарон говорил, говорил и говорил. Не важное. Несущественное. С точки зрения Мема, даже неверное. В тоске от невозможности встрять и его исправить Мем глядел в выходящее на Гостинную набережную окно. И в какой-то момент догляделся до того, что даже привстал.

Все снова на него посмотрели.

– Мне... надо идти. – Мем понял, что опять не вовремя стал центром общего внимания, и показал пальцем в окно. – Это в интересах дела.

Рарон, кажется, сильно пожалел, что пригласил такого невежу на беседу с самим императором. Он тоже посмотрел в окно, но было несколько поздно.

– Иди, – кивнул государь. Кажется, только он Мема и понял.

– Извините, – буркнул Мем, быстро поклонился и выскочил в прихожую.

Он сам прекрасно понимал, что в присутствии государя так себя не ведут, но побоялся не успеть. Та тыквенная каша, которая варилась у него в голове, диктовала свою линию поведения, точно следующую за событиями вокруг краденой тыквы, и Мем, коль скоро он занялся этим расследованием, вынужден был подчиняться.

И в конце концов то, что он увидел в окне, поразило его ничуть не меньше, чем поразила инспектора Нонора чинная беседа самого Мема с эргром Датаром, которую тот наблюдал с Верхней набережной Веселого Бережка. Только теперь все происходило наоборот – Мем углядел Нонора. Да в такой компании, что вместо двери чуть не выбежал за ним в окно.

* * *

Этим утром инспектор Нонор занялся делом несколько для себя несвойственным или, вернее сказать, забытым за последние лет десять-двенадцать. Во-первых, сегодня он выглядел не так, как обычно. На нем был северо-таргского покроя кафтан, не совсем новый, но из тисненого энленского сукна с блестящей нитью; плащ вычищен и застегнут серебряной пряжкой в виде речного дракончика, приколотой немного сбоку по северной моде; широкий ремень с травяной вышивкой явно приспособлен для ношения тяжелой сабли; волосы аккуратно расчесаны и уложены на прямой пробор, а не как сами лягут; чернила с рук напрочь отмыты; на указательном пальце перстень с настоящим фамильным гербом рода Иаракан; и хвостик заткнутой за пояс косы украшен ниткой янтарных глазок и типичным для северных провинций оберегом из куньего хвоста. Обуви, подходящей под такой костюм, у Нонора, правда, дома не нашлось, но он спустился в подвал к задержанному вчера слуге и совершил обмен коротких городских сапог на высокие военные. К костюму следовало добавить только соответствующее выражение лица, и вот, поглядев сейчас на кира Нонора, никто и не подумал бы, что видит потомственного обитателя Столицы, да еще к тому же старшего инспектора Первой префектуры. Наоборот, с первого взгляда можно было точно определить, что этот тарг – средней руки владетель из каких-то окраинных земель, где о настоящих городах и среди знати-то ходят легенды, а простой люд вовсе живет в лесу и молится колесу.