Текст книги "История России. Смутное время"

Крах лжецаря

Свадебные пиры продолжались много дней. Но, по воспоминаниям современников, никакого веселья никто по-настоящему не чувствовал. Во всем чувствовалось предвестие беды. Все началось с того, что Лжедмитрий потерял обручальный перстень с алмазом ценой в тридцать тысяч талеров. Затем во время одного из официальных обедов Юрию Мнишеку стало плохо, и его были вынуждены отвезти домой. Наконец, один из поляков был случайно ранен стрельцами, охранявшими Кремль.

Несчастным оказался и день выбора свадьбы. В пятницу 8 мая был большой храмовый праздник в честь Николая Угодника, и венчаться в этот день было категорически нельзя. Но самозванец не захотел считаться с запретом и устроил свое торжество в этот день. При этом он запретил пускать в Кремль рядовых москвичей, боясь столпотворения, поляки же были приглашены в полном составе. Все это не могло не вызывать недовольства даже у тех людей, которые симпатизировали самозванцу Многих раздражала и громкая музыка, которая постоянно раздавалась в царском дворце и гремела на всю округу И. Масса описал такое знамение на небесах, которое увидел во время свадебных торжеств: «Около четырех часов пополудни на прекрасном голубом и совсем безоблачном небе со стороны Польши поднялись облака, подобные горам и пещерам. И так как перед тем их не было видно на горизонте, то казалось, что они упали с небесного свода. Посреди них мы явственно видели льва, который поднялся и исчез, затем верблюда, который также исчез, и, наконец, великана, который тотчас исчез, словно заполз в пещеру, и когда все это исчезло, мы явственно увидели висящий город со стенами и башнями, из которых выходил дым». (Масса И. Краткое известие о Московии. С. 114.)

В одну из ночей был такой сильный мороз, что уже зазеленевшие деревья были как бы опалены огнем. Москвичи сочли и это дурным предзнаменованием.

Поляки заметили, что горожане относятся к ним не только очень настороженно, но и даже с раздражением и злобой. По ночам они собирались на улицах, как бы готовясь к нападению. Об этом известили Лжедмитрия, но он только посмеялся и приказал наказывать всех, кто сообщал ему о своих подозрениях.

Наконец в городе начались настоящие беспорядки после того, как один из поляков был обвинен в изнасиловании боярской дочери. Однако проведенное расследование показало, что преступления не было. Однако волнение продолжилось. Тогда в Кремле была усилена стража, а полякам велели бодрствовать всю ночь. Желая испугать горожан, они всю ночь стреляли. Утром же, попытавшись купить новые запасы пороха и свинца, они узнали, что торговцы отказываются их им продавать.

И. Масса отметил, что перед 17 мая в столице установилась странная тишина. «И тишина эта не была обукновенною; она должна была служить предостережением тем, кто по воле Божией не слушал, имея уши, не видел, имея очи, что погрязли в чувственных утехах, разврате и пьянстве и никого не уважали, почитая московитов хуже собак, и жили по своему глупому разумению». (Масса И. Краткое известие о Московии. С. 115.)

Самозванец откровенно отказывался слушать предупреждения об опасности. Он упивался радостью по случаю женитьбы, наслаждался обществом особо любимых им поляков. Русским же дворянам он заявил, что сразу после свадебных торжеств они отправятся в поход на Азов. Полк под руководством боярина Ф.И. Шереметева был послан к Ельцу первым. Ему следовало приготовить все необходимое для подхода большого войска: запасти продовольствие, продумать вопрос о ночлеге и т. д.

Однако Шереметев, вошедший в состав заговорщиков, далеко от столицы не отошел. Он расположился с 18 тысячами воинов в ближнем Подмосковье, ожидая вестей от руководителей заговора.

Желая разнообразить свадебные торжества, Лжедмитрий решил в один из дней устроить потешные бои между польскими и русскими дворянами. Однако некоторые представители русской знати заподозрили, что поляки могут драться по-настоящему, чтобы очистить для себя место у царского трона. Уже после гибели самозванца был обнаружен список, в котором были обозначены имена поляков и русских, которые должны были вступить в схватку друг с другом. На основе него можно было предположить, что конкретным лицам было поручено убить конкретных русских бояр и князей.

Автор сочинения «История в память сущим» по поводу планов самозванца написал так: «Враг же той рострига умысли с еретики посещи всякого чина от вельмож и до простых начальствующих сицевым образом: хотящи окаянный игру зделати за враты Сретенскими к Напрудному на поли, и тешитися из наряду пушачного; и егда же изыдут вси людие на позорище, и тогда врата граду затворити присрочи и побитии всех». (Сказание Авраамия Палицына. С. 264.)

Исаак Масса, находившийся в Москве в мае 1606 г., писал, что вечером 16-го числа в городе в неурочное время зазвонили колокола. Выбежав на крышу посмотреть, нет ли пожара, он увидел на небе кровавую луну. Это так его устрашило, что он велел домочадцам тщательно спрятать все ценные вещи. После этого были заперты все ворота и к ним выставили сторожей. Таким же образом поступили многие богатые москвичи. Они ничего не знали о заговоре и заговорщиках, но чувствовали надвигающуюся беду.

Руководителем нового заговора против самозванца вновь стал князь и боярин В.И. Шуйский. Хоть он и был обласкан Лжедмитрием, но прекрасно знал истину и не желал служить авантюристу и обманщику. На свою сторону он привлек братьев Голицыных, И.С. Куракина с родственниками, М.И. Татищева и ряд дворян. После приезда в Москву поляков число его сторонников существенно возросло, поскольку всем было ясно, что лжецарь является польским ставленником и собирается приблизить их к своему трону. К тому же он посягал и на устои православной веры, женившись на католичке.

На тайных сборищах В.И. Шуйский произносил пламенные речи такого содержания: «Если мы заранее о себе не позаботимся, то будет еще хуже. Я для спасения православной веры готов опять на все, лишь бы вы помогли мне усердно. Каждый сотник должен объявить своей сотне, что царь – самозванец и умышляет зло с поляками. Пусть ратные люди советуются с гражданскими, как промышлять делом о такой беде. Если будем все заодно, то бояться нам нечего: за нас будет несколько сотен тысяч, за него – пять тысяч поляков, которые живут не в сборе, а в разных местах».

Однако заговорщики опасались, что среди простых горожан у самозванца могут быть сторонники. Многим он нравился простотой общения, борьбой со взяточничеством чиновников, быстрым разрешением запутанных дел и даже тем, что насмехался над чванством высшей знати. Молодежи импонировали его удаль и отвага, купцы были довольны тем, что могли свободно выезжать за границу по торговым делам. Поэтому было решено не привлекать москвичей к заговору и даже их дезинформировать, сообщив о якобы грозящей опасности «царю Дмитрию» от поляков.

Вскоре оказалось, что полностью сохранить заговор в тайне невозможно. Некоторые осведомленные люди в пьяном виде публично начинали поносить Лжедмитрия, обзывая еретиком и обманщиком, женившимся на «поганой католичке Маринке», чтобы извести православную веру. Об их поведении стало известно во дворце. Но бояре убедили самозванца не обращать внимания на пьяные бредни глупых людей и не омрачать свадебные торжества репрессиями в их адрес. Под предлогом организации потешных сражений они пригласили вооруженные отряды из Новгорода и Пскова, во главе которых стояли их родственники. Этим войскам было приказано занять все ворота Кремля в ночь на 17 мая. В итоге во дворце осталось не более 50 членов личной охраны лжецаря, которых следовало нейтрализовать во время внезапного нападения.

Занимаясь подготовкой маскарада, Лжедмитрий и Марина ни о чем не подозревали. Они пировали, танцевали и всячески веселились, примеряя потешные маски, изготовленные польскими дамами. Поэтому спать все легли только под утро.

Заговорщики тем временем ждали, когда во дворце все утихнет и сон сморит даже бдительную стражу. Наконец, около семи часов утра по их приказу в Кремле ударили в набат, затем и во всем городе. Испуганные москвичи выскочили на улицу и услышали от сторонников заговорщиков, разъезжавших по улицам, что поляки хотят умертвить царя и посадить на престол свою царицу, поэтому их нельзя пускать в Кремль. Их слова воодушевили горожан, возмущенных поведением поляков, на то, чтобы с оружием в руках броситься громить дворы, где те проживали. Кроме того, на многих улицах из рогаток и бревен создали заграждения, не позволяющие всадникам проехать.

Исаак Масса писал, что утром 17 мая «повсюду происходило великое избиение поляков, которых находили… тех, что защищались, поубивали, те же, что позволили себя ограбить донага, по большей части остались живы, но их ограбили так, что они лишились даже рубашек, смятение было во всем городе». (Масса И. Краткое известие о Московии. С. 116.)

В это время главные заговорщики с заряженными пищалями вбежали по всем лестницам в царский дворец. Прежде всего они схватили стоявших в сенях на карауле алебардщиков, обезоружили их и заперли в одном из покоев. Затем они бросились к спальным покоям царя и царицы, убивая всех, кто оказывал сопротивление. Одним из первых был застрелен П.Ф. Басманов.

Лжедмитрий проснулся от шума и спросил у слуг, что произошло. Но никто не мог дать ответа из-за охватившего всех страха. Тогда самозванец приказал подать ему меч, но его не нашли. Услышав, что заговорщики ломают двери спального покоя, он схватил алебарду и через потайные двери бросился бежать. Ему удалось достичь окна, выходящего на задний двор. Там стояли стрельцы, которые могли его спасти. Услышав за спиной погоню, Лжедмитрий был вынужден выпрыгнуть вниз, но подвернул ногу. Поэтому заговорщики во главе с дворянином Г. Валуевым, крича: «Бей его! Руби его!», настигли его и тут же убили. Стрельцам же они сказали: «То был расстрига, еретик и польский свистун, а не Дмитрий, в чем он сам повинился». После этого они обнажили труп, связали ему ноги веревкой и поволокли на Красную площадь.

По дороге они остановились у Вознесенского монастыря и велели позвать Марфу Нагую. По их требованию она должна была ответить, был ли ее сыном убитый царь. Испуганная Марфа тут же отреклась от самозванца и заявила, что ее настоящий сын давно покоится в Угличе. Лгать же ей приходилось из-за угрозы смерти.

На Красной площади труп Лжедмитрия бросили на скамейку, рядом с ним разложили маскарадные маски со словами: «Это были боги, которым он молился». Под лавку сунули обнаженный труп Басманова, сказав: «Ты любил его живого, не расставайся с ним и мертвым». После этого всем желающим было позволено разглядеть убитых и даже плюнуть на них. Кем же был главный соратник самозванца, погибший вместе с ним?

Петр Федорович Басманов

П.Ф. Басманов принадлежал к старомосковскому боярскому роду Плещеевых. Особенно выдвинуться представителям этого рода удалось во время опричнины Ивана Грозного. Отец П.Ф. Басманова – Ф.А. Басманов был кравчим и фаворитом Ивана IV. В 1570 г. он оказался в опале и погиб при неизвестных обстоятельствах. Петр Федорович начал службу при дворе царя Федора Ивановича в должности стольника. Во время Нарвского похода царя в 1590 г. вместе с братом должен был исполнять обязанности рынд. Но из-за местничества с князем A.A. Телятевским был отстранен от службы. Летом 1591 г. участвовал в обороне Москвы от войск крымского хана Казы-Гирея и вместе с другими стольниками получил наградной золотой. Карьерный рост Басманова начался только при Б.Ф. Годунове. В Серпуховском походе царя в 1598 г. он получил должность чашника. Затем неоднократно назначался воеводой Передового полка, охранявшего южные границы государства. В феврале 1600 г. Петр Федорович получил чин окольничего. В августе 1601 г. принимал участие в торжественной встрече датского принца Иоганна, жениха царевны Ксении. В октябре 1604 г. был отправлен в Новгород-Северский для организации обороны от войск Лжедмитрия I. За успешное отражение вражеских атак и смелые вылазки был награжден боярством и отозван в Москву. После смерти царя Бориса был назначен вторым воеводой Большого полка в стоявшее под Кромами царское войско. Однако это назначение показалось Басманову умалением родовой чести, поскольку его давний соперник князь A.A. Телятевский оказался выше его. Петр Федорович вошел в сговор со своими родственниками по женской линии князьями Голицыными и перешел на сторону самозванца. Вместе с боярином М.Г. Салтыковым в середине мая он отправился в Путивль и признал в Лжедмитрии истинного царского сына. После этого он вошел в число наиболее доверенных лиц лжецаря. В правительстве он поучил должность главы Стрелецкого приказа и лично занимался безопасностью Лжедмитрия. Именно он узнал о первом заговоре В.И. Шуйского и разоблачил его. Ему было поручено организовать публичную казнь князя-заговорщика. Но в последнюю минуту тот был помилован. Во время второго заговора 17 мая 1606 г. пытался защитить самозванца, но был убит заговорщиками. Сначала тело П.Ф. Басманова было выставлено на Красной площади, потом родственникам позволили захоронить его у церкви Николы Мокрого.

Хотя заговорщики планировали убить и Марину Мнишек, но им не удалось ее найти. Польские очевидцы ее спасения описали это так: «В это время царица (она еще была не убрана, и все в свите ее оставались простоволосыми, только что вскочили после сна и едва успели надеть юбки), услышав гвалт в крепости, выбежали, желая узнать, что происходит. Услышав дурные вести, что царя убили, стала она думать, что делать. Сошла она вниз и спряталась в подвале под сводами, но когда ей там не посоветовали остаться, снова возвратилась наверх. Когда она поднималась, ее столкнули с лестницы, не зная, кто это… Однако она добралась до избы и там оставалась среди женщин. Изменники тем временем послали в эти палаты… Ворвались в избу, где была царица с женщинами. Уже более не убивали женщин, только ударились в разбои, ринувшись в покои, в которых они спали. В это время подоспели старшие бояре, разогнали чернь и приставили стражу, чтобы на женщин уже не смели покушаться. Вещи все – и царицы, и женщин – спрятали в кладовые за печатями». (Дневник Марины Мнишек. С. 56.)

Таким образом, Марину спасло лишь то, что заговорщики не узнали ее без пышных нарядов и красивой прически. Ведь без всего этого она была маленькой худенькой девушкой с блеклым маловыразительным лицом.

После полудня главным заговорщикам во главе с В.И. Шуйским пришлось утихомиривать разбушевавшихся москвичей. Им было запрещено грабить царский дворец и самых знатных поляков. Дома Юрия Мнишека и его ближайших родственников, сыновей и зятя Константина Вишневецкого, взяли под охрану. Кроме того, было велено вернуть все награбленное. Но, как заметил И. Масса, были возвращены лишь лошади и кареты, которые трудно было спрятать. Драгоценности, золото, красивая одежда и домашняя утварь пропали окончательно.

К вечеру в городе повсюду была расставлена стража и установилась тишина. Вскоре бояре узнали, что в ходе уличных сражений было убито 1500 поляков и 800 москвичей. Кроме того, лишились своего имущества многие иностранные купцы, которые не имели никакого отношения к Лжедмитрию и находились в Москве по торговым делам. Но возмещать им утраты бояре не обещали, поскольку царская казна была пуста. Меньше чем за год Лжедмитрий растратил сокровища, накопленные его предшественниками за десятилетия.

Несомненно, что у самозванца были определенные достоинства, но по своей сути он был авантюристом, не способным разумно управлять Русским государством. В этом отношении интересна характеристика, которую дал ему И. Масса.

«Он (Дмитрий) был мужчина крепкий и коренастый, без бороды, широкоплечий, с толстым носом, возле которого была синяя бородавка, желт лицом, смугловат, обладал большой силой в руках, лицо имел широкое и большой рот; был отважен и неустрашим, любил кровопролития, хотя не давал это приметить. В Москве не было ни одного боярина или дьяка, не испытавшего на себе его строгости, и у него были диковинные замыслы, ибо он собрался зимою осаждать Нарву и предпринял бы это, когда б его не отговорили бояре по причине неудобного времени. Также отправил он… много амуниции и припасов в город Елец, с тем, чтобы прежде всего напасть на Татарию, но втайне звмышлял напасть на Польшу, чтобы завоевать ее и изгнать короля или захватить с помощью измены, и полагал так совсем подчинить Польшу Московии.

Прежде всего это советовали ему многие поляки, как то: Сандомирский, Вишневецкий и другие. Одним словом, у него были великие и диковинные замыслы, и он вознамерился истребить всех московских бояр и знатные роды, и назначил для этого день… Нет сомнения, когда бы случилось по его умыслу и по совету иезуитов, то он сотворил бы много зла и причинил всему свету великую беду с помощью римской курии». (Масса И. Краткое известие о Московии. С. 120–121.)

Грандиозные замыслы Лжедмитрия по завоеванию соседних стран истощили бы Россию и принесли русским людям неисчислимые бедствия. Правда, и гибель его не принесла государству успокоения и тишины. Многие современники отметили, что буквально на следующий день после смерти самозванца по всей стране стали распространяться слухи о его новом чудесном спасении. Тайные сторонники утверждали, что выставленный на Красной площади труп не принадлежит «Дмитрию», поскольку у того были черная борода и длинные волосы, которых царь не имел. Кроме того, в царской конюшне недосчитали лучших лошадей, пропала и большая государственная печать. По дороге же, ведущей в Польшу, видели нескольких неизвестных всадников, мчащихся во весь опор на запад. В итоге очень скоро верхушка русского общества раскололась надвое: одни поддержали заговорщиков и согласились признать царем их главаря В.И. Шуйского, другие – твердо уверовались в том, что сын Ивана Грозного жив и следует вновь бороться за возвращение ему московского престола.

В низах же идея самозванчества оказалась живучей и притягательной. Она позволяла простым людям выдвигать из своей среды претендентов на царский трон и с их помощью расправляться с ненавистной знатью. Так в казачьей среде появилось можество никогда не существовавших царских детей: царевич Петруша – якобы сын царя Федора Ивановича, Август – сын Ивана Грозного не то от А. Колтовской, не то от А. Васильчиковой, Осиновик и Лаврентий – сыновья царевича Ивана Ивановича от разных жен и другие. Вокруг каждого из них собиралась ватага молодцов, которые занимались грабежом богатых людей и разоряли небольшие городки. В итоге большая часть страны превратилась в арену бесконечных междоусобных баталий. Этим тут же воспользовались иностранные интервенты в лице польского и шведского королей и начали не только захватывать приграничные территории, но и пытаться подчинить себе все государство.

Так авантюра ловкого проходимца, желавшего сесть на царский трон и получить руку и сердце польской панночки, поставила Россию на грань гибели. Затеянная им Смута была преодолена усилиями всего русского народа только к 1613 г., но ее последствия давали о себе знать почти до конца XVII в.

Источники и литература

Сказания современников о Дмитрии Самозванце. Ч. 1–2. СПб., 1859; Смутное время Московского государства. 1604–1613 гг. М., 1911–1913; Платонов С.Ф. Очерки по истории Смуты в Московском государстве XVI–XVII вв. М., 1937; Скрынников Р.Г. Россия в начале XVII в. Смута. М., 1988; Морозова Л.E. Смута: ее герои, участники, жертвы. М., 2004.

Глава 7
ИЗБРАНИЕ НОВОГО ЦАРЯ ВАСИЛИЯ ИВАНОВИЧА ШУЙСКОГО

Князь-заговорщик – главный кандидат на московский престол

После убийства Лжедмитрия ситуация в стране резко обострилась. Во многих городах, особенно западных, жители были возмущены действиями заговорщиков. Они были освобождены самозванцем от налогов и полагали, что без суда и следствия никто не имел права свергать его с престола и убивать. Поэтому многие из них сразу же отказались подчиняться московскому правительству и с надеждой стали ждать вестей из Польши, где по слухам в доме у тещи укрылся «царь Дмитрий». На самом деле там поселился сторонник Лжедмитрия М. Молчанов, который бежал из Москвы во время боев москвичей с поляками, предварительно захватив с собой государственную печать. Он намеревался любым путем отомстить заговорщикам за убийство «своего любимого царя» и активно распространял слухи о его очередном спасении.

Не спокойно было и в Москве, поскольку уже 18 мая ударил сильный мороз, побивший все посевы на полях и в огородах. Некоторые сочли это дурным предзнаменованием – Бог наказывал людей за самоуправство и смерть, возможно, истинного сына Ивана Грозного.

В этой ситуации боярам стало ясно, что необходимо срочно избрать нового государя.

Ждать созыва избирательного Земского собора было некогда – ситуация в любой момент могла выйти из-под контроля не только из-за действий внутренних бунтовщиков, но из-за возмущения польского короля, который мог вступиться за своих подданных. Ведь некоторые из них были убиты, другие ограблены, третьи – взяты под стражу. В этой ситуации вооруженный конфликт был неизбежен, но воглавлять русские полки было некому.

Можно предположить, что многоопытный политик Василий Иванович Шуйский, главный заговорщик, все просчитал заранее. В любой другой ситуации у него не было бы шансов занять вакантный престол. Он был достаточно стар по меркам того времени – 54 года. Не имел детей и был вдовцом. Это означало, что он не мог основать новую династию, и в недалеком будущем перед русскими людьми вновь должна была встать проблема престолонаследия. Ее не могли решить даже два его младших брата, Дмитрий и Иван, у которых также не было детей.

Только в критической ситуации, которая сложилась после смерти Лжедмитрия, у В.И. Шуйского был шанс стать царем. Только он мог взять на себя ответственность за убийство «царя Дмитрия», доказать правомерность своих действий и попытаться возглавить страну. Оружием многоопытного интригана и политика стала сила слова. В этом отошении он пошел по стопам Б.Ф. Годунова, который доказал свои права на престол с помощью патриарха Иова тем, что в «Повести о честном житии царя Федора» представил себя его соправителем.

В.И. Шуйский решил представить себя пламенным борцом за православную веру с самозванцем и еретиком Гришкой Отрепьевым, пытавшимся ее искоренить. Наиболее обстоятельно эта версия была изложена в «Слове о Гришке Отрепьеве», составленном в спешном порядке сразу после свержения самозванца думным дворянином М.И. Татищевым. Назвать это произведение полностью авторским нельзя, поскольку при его написании было использовано множество всевозможных источников. Их для Татищева, видимо, подбирали опытные книжники. Главными являлись грамоты царя Бориса, разоблачавшие лжецаревича, разрядные записки, относящиеся к боям с самозванцем, «прелестные грамоты» Лжедмитрия и другие документальные источники. Первоначальный вариант, видимо, был достаточно краткий, но потом он был дополнен и расширен. Кем же был автор этого произведения?