Текст книги "О началах, истоках, достоинствах, делах рыцарских и внутренних славного народа литовского, жмудского и русского, доселе никогда никем не исследованная и не описанная, по вдохновению божьему и опыту собственному. Часть 2"

О призыве на войну прусскую, с трудом проведенном, и о напрасном посольстве к папе, дабы крестоносцы из Пруссии на Тенедос, остров греческий, против турок были перенесены

В этом же году король Казимир созвал сейм в Петркове, на который послы краковской земли приехать не хотели до тех пор, пока бы им король охранную грамоту свободного отъезда и приезда сперва не даст, ибо узнали, что король придворному своему рыцаству сказал начеку быть на сейме, будучи напомненным, что шляхта краковская бунтовала против него.

Было это делом новым и неслыханным. Дабы большая смута не началась, дал им король охранную грамоту и передовыми этого посольствa исполнителями были: Ян Рытвянский, староста сендомирский, Ян Тарновский, Ян Мельштынский, с которым язык и сердце большое всегда было. Этот сразу же в сенате длинную речь от всех говорил, обвиняя его явно во вреде для общей родины, который при его правлении Корона и они сами понесли. Наставлял тоже, дабы король полякам все то, что Литва по его позволению отняла, [329] вернул, особенно Луцк и большую часть плодородной русской земли, а также Гонендз и Венгров, города с волостями, которые литовцы также у приятелей коронных, князей мазовецких отобрали. Дабы тоже монеты маловажной и никчемной не ковал, фальшивую монету принесенную из чужих сторон дабы отозвал, вдовам и сиротам справедливость чинил, своеволия сановников и беспредельную власть приструнил, королевство все согласно повинности своей от злодейства и неправды вычистил, на доходы польские и регалии более нежели на литовские внимания обращал. И если бы король это совершил, то готовы были ему ко всем трудам, расходам и охотно на войну походы совершать обещали. А если бы их желание не исполнил, то высказались, что порядка дел король от них напрасно должен ждать. На это им король скромно и мирно ответил, всю вину с себя сбрасывая, но однако, дела не закончив, разъехались с сейма, когда Велико– поляне по шесть грошей с саней побор на солдат уступили, что послы Малой Польши запретили, отвечая, что им шляхтa никаких полномочий не дала обязанностей никаких на свои свободы принимать. Потому второй сейм на этом же месте созвано, на шестой [329v] день декабря, где, когда по воле королевской и сената коронного, двадцать господ передовых, которые бы о Речи Посполитой советовались и решали, были избраны. Еще король позже из-за выступлений шляхты, в глаза правду бросающей, поправить [положение дел] обещал, и по двенадцать грошей поборов с саней те уступили и пошлины со всех на год установлены были с купцов, кто прибылью занимался. А от духовных и рыцарских сословий восьмая часть доходов на солдат прусских обещана была королю.

С этого же сейма Якуб Сененский, приходской ксендз гнезненский, к папе Пию Второму, Энеасу Сильвиусу, до этого упомянутому, был послан, дабы ему всего хорошего пожелал, и о послушании короля говорил. Там же упросил отпущение от клятвы пруссaков, которые были в подданство притянуты. Просил тоже от имени королевского, дабы крестоносцы прусские были перенесены на остров Тенедос к Греции против турок, так как здесь уже после них мало было [пользы] между Литвой и Польшей и другими христианами, которые вопреки присяге своей и обязанностей Ордена своего регулярно войны из-за надменности своей вели. А Магомет, цезарь турецкий, взяв Константинополь, всю Грецию суровой войной в то время тревожил и Коринф, город славнейший, добыл, [330], а также островами Лемнум и Митылены, овладел. Еще на Пелопонес и другой, Эйбейский, остров наезжали. Но в этом папа более немцам, чем полякам, желал и посол королевский ничего не упросил и крестоносцам тоже оттуда не хотелось – трудно волками пахать.

В это тоже время крестоносцы вопреки соглашению о мире тогдашнему пассенгаймских горожан наговаривали, дабы от короля к ним передались. Когда об этом горожане объявили Михалу Сромотному, старосте и ротмастеру своему, назначенному королем, то зашли хитро на крестоносцев. Говорили, чтобы те на оборону против поляков солдат своих немецких послали, обещая им город предоставить. Послал им тогда мастер прусский 500 конных со множеством кнехтов пеших. И наши, зная об этом и приготовившись с горожанами вооружено, другим говорили перед городом встать и, триста их конных в город впустив, ворота оным заперли. Там всех сразу же до одного убили, а другие, увидев хитрость, удрали.

В этом же 1460, дня 27дека бря королева Елизавета Янa Альбрихтa, третьего сынa, Казимиру родила.

О сейме петрковском в Бресте в году Христовом 1460

Король Казимир, на Русь из Польши выехав, отправил послы к Эсигерею, перекопскому царю, и к Стефану [330v] волошскому воеводе, прося о помощи против крестоносцев. Ему эту помощь оба охотно обещали и король, объехав русские земли, созвал сейм в Бресте Литовском, на котором с господами литовскими нужды и дела Великого княжества составлял и замыслы их упрашивал, и отвел от развязывания войны против поляков, когда Подолье мощью хотели у них отбирать, особенно когда те прусской войной и чешской, как думали, заняты были. Потом в Сендомир отъехал, где сеймовал с поляками о войне прусской, и сразу же на другой сейм с этим делом в Ленчицу ехали. Еще Мальборский город в это время полякам, под которым четыре месяца лежали, к замку примкнул.

Еще Квизынь и Вармия, эти города Мариенврдер и Фраумберг немцы зовут, польские солдаты в ночь взяли, где так обогатились, что из добычи на каждого двести злотых пришлось.

О сейме виленском и о повторном требовании князя Семена Олельковича на Великое княжество Литовское в году 1461

Король Казимир с сейма в Бресте Куявском через Радом в Литву на пасху приехал, где господам литовским сейм в Вильне созвал, которые от него усиленно хотели, дабы с ними либо сам сейчас жил в Литве, [331] либо чтобы им на Великое княжество Литовское, жмудское и русское князя Семена Олельковича киевского поставил, как собственного наследника, от великих кязей литовских идущего. Но король это их желание упросил и на другое время отложил, прося, дабы имели терпение, пока бы войну прусскую окончил или успокоил. Выехал потом король из Вильна в Сендомир на сейм и оттуда дорвался до Кракова, потом сразу же двигался в Иновроцлав, где всей шляхте на прусскую войну говорил ехать.

Наши солдаты, собравшись с горожанами эльбинскими и со шленским чехом, вождем, или гетманом своим, переправились через Габум221221
  Габ – залив Вислы.


[Закрыть], озеро, в самбийскую землю, которую вширь и вдоль огнем и мечом завоевали и добычу большую взяли, особенно из-за того, что вторглись вероломно в эти страны, которые из-за отдаленности от неприятелей поляков не ожидали войны.

В это тоже время королева Елизавета Казимиру четвертого сына родила222222
  Четвертого сына родила – Александр родился 5 августа 1461.


[Закрыть] Александра, в году 1461, августа пятого дня. До этого же времени в несколько дней месяца июля, Андрей, граф из Тенчина223223
  Андрей… из Тенчина – Андрей из Рабштына Тенчинский, староста рабштынский и хелминский.


[Закрыть], древнего дома в Польше, и великого и благородного призвания, ударил оружейника Климунта224224
  Климунта – Климунт, мещанинкраковский Клеменс.


[Закрыть] в Кракове, за то, что ему оружие не быстро изготовил. Тот от нападения закричал и много людей разбудил. Консулы [331v] к королеве Елизавете шли жаловаться на замок в отсутствие короля, которая до послезавтра приказала обеим сторонам соблюдать спокойствие. Прежде чем консулы вышли из замка, народ, закрыв ворота, в набат звонил, и много вооруженного люда пришло. Тенчинский мог бы убежать на замок, по приказу королевы Елизаветы, прежде чем бунт начался, но ему показалось делом позорным уступать перед большим числом заведенного холопства вспыльчивого. Что и мне попалось раз, когда так на меня без причины на границе прусской мощью весь город закричал, и я, не желая срамно удирать, вынужден был от трехсот душ люда простого защищаться, так долго, пока оружие в руках оставалось и пока мне ее с рукоятью напоследок не отняли. Но я тоже в эту минуту, как и Тенчинский, едва не заплатил. Бог меня тогда сохранил, всегда: ПЛП «Вред приносит излишняя смелость». Тенчинский тогда перед этими делами заперся в доме кислинковом225225
  В доме Кислинковым – Вальтер Кеслиг, консул краковский.


[Закрыть] на Братской улице, но так как тому месту не доверял, то ушел в костел св. Франтишка, с сыном Яном и с Сецигневским, и со Спытком Мельштынским, и там все на башню влезли. Затем сам Тенчинский удрал к ризнице, товарищей на башне оставив. Горожане, без малейшего различия на место и лицо, [332] бросились тоже и добыли мощью ризницу. Там же, его позорно исхлестав, убили, а дальше на ратуш волокли мертвого и били. Два дня у ратуши лежало [тело]. Сын его в печке у одной вдовы затаился и ночью удрал из города. На третий день его тело было принесено в костел св. Войцеха и на четвертый приятелям был возвращен, которые похоронили его в Ксенже.

На другойг од позваны были советники краковские к королю в сочельник трех королей, которые просили в том же году, дабы были судимы законом немецким майдебургским перед войтом, согласно их грамотам. Король с советами своими сказал им, что и покойник Тенчинский тоже ссылался с вами на этот закон, и не хотели вы его судить, а без закона убили его позорно. Там приговорены были на смерть четыре человека из совета, то есть Конрад Ланга, Станислав Ламиттер226226
  Ламиттер – Лаймиттер, тогдашний бургомистр Кракова.


[Закрыть], Ярослав Шарлей, Мартин Белз, и из простонародья Ян Тезнар227227
  Яна Тезнара – Тешнер, позднейший консул краковский.


[Закрыть], Ян Вольфрам228228
  Яна Вольфрама – не Яна, а Николая.


[Закрыть], меховщик, Яна Маляж, Яна Шерланг229229
  Яна Шерланга – в других источниках: Яна Шиллинга, Шеланга.


[Закрыть], слесарь и цехмастер ратушный, а Платнер удрал. На замок в башню посажены были, которую называли Тенчинской башней, и, на шестой день приняв господние святости, на замке, под этой же башней, пятнадцатого дня января казнены были шесть человек [332v], а троих из оставшихся взял на Рабштын Ян Рабштынский, то есть: Яна Тезнара, Яна Вольфрама, Мартина Белзу, которых держали под стражей долго, пока двоих не выпустили, а третий умер. Еще сенат краковский шесть тысяч злотых заплатил Яну, каштеляну краковскому, брату, и Яну, сыну убитого Андрея Тенчинского.

В это же время король Фридланд, замок и городок, взял у крестоносцев на восьмой день осады. Прийдя с войском под Хойницы, пятнадцать дней в миле от города напрасно лежал, и часть войска с шестьюстами татарами литовскими, которых господа литовские прислали, Эрика, штетинского230230
  Эрика Штетинского – Эрик II (1425–1474) господин Ленборка и Бытова, с 1456 князь в Слупске, с 1459в Щецине.


[Закрыть] князя, земля которого к крестоносцам принадлежала, разорили и унизили. Когда уже с пленом и с добычей выходили, ударили немцы на них с больой силой. Их поляки и Литва с разгромом победили и с больой славой пленных к королю привели. В это же время, когда король под Хойницами лежал, пришла грустная весть о смерти матери королевы Софии231231
  Королевы Софии – смерть королевы Софии наступила 21 сентября 1461 г.


[Закрыть], которая, когда Ягеллу была в брак обещана, сорок одингод имела; девушка прекрасной была думами [333], набожная, но гневливая. Погребена была в костеле св. Станислава, в замке краковском, в часовне св. Троицы. Ее сама построила и великим изобилием сокровищ и восемь миссионеров предоставила. Была внучка Витолта от сестры, дочерью Андрея Ивановича, до этого издавна от князей киевских идущего, в то время князя друцкого (не, гольшанского, как летописец бредит). Из этого тоже дома этот святой и славный гетман Константин, князь Острожский и Заславский, из киевских и друцких, собственной генеалогией идет.

Затем король Казимир в Глоговс господами коронными отправился, где к нему на милю Ежи, король чешский, из Глогова выехал с вроцлавским и оломунским епископами и с четырьмя князьями шленскими и быстро с коней слезли и поприветствовали. Был на замок глоговский отведен, и король чешский Иржи в ратуше городской встал. Там же девять дней потом между собой переговаривали и перемирие с обеих сторон, вплоть до смерти не нарушенное, подтвердили. [333v]

О поражении войска крестоносцев от поляков и татар литовских под Нишавой и Пуцком

 
Король, из Глогова в Польшу великую приехав,
И три недели в Познани на съезде пожив,
В Иновроцлав двинулся, там своих
Дворян на крестоносцев поднял к оружию
В кульменскую их волость послал, дабы зерно портили
Почти в жатву и немцам око за око отдали
Послал тоже и литовских при них король татар
Что поразоряли все волости и Цецеры дары
Ехал же в Торунь король, и оттуда королева
С литовскими татарами послал на Нишаву,
Где ее часто навещал, и Сумберг с крестоносцами
Помыслял, как бы наших привести мог на свои крючки.
Отправил в лодках множество немцев под Нишаву,
Вислой ночью, имея переправы готовые
Зажгли предместье; потревожились наши
Так как королева лежала в Нишаве в то время. [334]
С литовскими татарами [наши] из города выскочили
И немцев оные войска сразу же побили
Татары их с Литвой с крючков прошивали
Поляки же вручную, других сеча, покладывали.
Другие по берегам Вислы к лодкам рассыпаются
И наши, их сеча, отовсюду давят.
Все лодки взяли и множество их убили
Только их шестеро в двух лодках с этой битвы уплыли.
Тогда же под Вармией, когда прусский мастер лежал
Петр Дунин с солдатами спасать своих бежал.
Мастер, об этом слыша, сразу же удрал, оставив лагеря,
И наши великую добычу взяли с его возов.
Еще Дунин в старградские и лембурские волости
Вторгся, разоряя и паля во внезапной быстроте.
Бытовские, пуцкие также пограбил земли,
Аж до моря унижая крестоносские границы.
Видя это, крестоносцы, что в тесные места наши
Вошли между озерами, морем, рекой, лесами
Решили там их в тех теснинах удивить
И легко поляков побить, посечь и подавить. [334v]
Еще их гетманы, Фрыч Равнецкий с немцами
И Каспер Ноствичс чехами, из Рейха иностранцами,
Готовились вооруженно с другими крестоносцами
И на разоряющих поляков прямо двигались.
Засели все дороги, леса зарубили.
И так наши, как в клетке, ограждены были.
Король, желая спасаться со двором своим, Гурского
Послал, при нем татары княжества литовского
И немцы напротив них через Вислу встали,
Дабы на спасение своим не переправились
Но Гурский на другом месте сразу же переправился
И татар литовских на чело выставил
Немцы же вокруг все зарубили леса
Дабы себе спасение не могли дать наши.
Гурский хотел к Дунину, Дунин к Гурскому,
Но трудно из-за войска было немецкого.
Так что Дунин видя, что иначе не избежать
Только мужественно встретиться, либо славно лежать
Помыслил к своим дорогу отворить, железом
И начал рыцарство свое строить сразу же.
Прося, командуя, дабы об этом помнили
Что за родные земли встречаться должны были, [335]
За славу и за свободу, и за [z]дровье милое
Потому, дабы показал каждый мужественную силу
Дабы не боялись немецкого множества;
Немцы тоже чинили по врожденной смелости.
Присягнули, что ни один не должен был из них бежать
И поляков до грунта всех в куски сечь.
И кнехты поступью ставят шаги гулко.
Под бока взявшись: «Dаstусht und Pоlsz» кричат
Под рейтерами жеребцы вооруженные, скача, ржут.
Дунин Петр своих конных на чело выставил
И стрелков и арбалеты за ними поставил.
Вскочил на немцев, немцы тоже на наших смело
Там кнехтов отряд на первом наши стерли челе.
Павел Ясенский, вооруженный дворянин королевский
Видя с дерева отряд конный на наших немецкий,
С фланга между двумя отрядами их вскочил, и оные
Рейхские повернул на своих насажденные.
Так из-за его умения немцы строй смешали
И наши древка свои о них поломали.
Каждый рейтера своего высадил копьем
И другие их из арбалетов, из луков без перерыва шьют.
Смелостью наши, немцы большим числом переходят
И один на другого азартно бросаются.
Крик, гул разных языков, оружие об оружие гремит везде
Кони, ржут, бубны, трубы гудят в каждом ряду.
И когда три часа ровным Марсом бились
Немцы, поляки по-разному с полей отступили.
Будто по уговору охотно отдыхали,
Потом же вновь все охотно в бой посрывались.
И бились час, что даже Фрыч был ранен
После чего удирать отряд немецкий был склонен,
Когда наши лучники из арбалетов в них все время били,
Всадники польские смело сердца распахнули,
Рассыпались немцы, пока их Фрыч не остановил
И вновь бы с нашими битву возобновил, [335v]
Но самого стрела убила, после чего немцы порознь
Рассыпались, видя что уже сопротивляться напрасно.
С Ностывичем, гетманом, другие удирали
И леса и озера за оборону брали.
Другие к близким замкам здоровье свое склонили
И наши, распустив коней, их гнали
Но на их лагерь быстрым ударили инстинктом
Которыйпалисадами вокруг был обтыкан рядом.
Разорвали сразу же палисады, пушек пятнадцать больших
Взяли и двести возов, и оружия и снаряжений всяческих.
Когда у лагеря забавлялись наши,
Немцев много удрало конных через леса.
Один их отряд в лес, который сами зарубили
Пришел, и там их наши до одного убили.
Всего две тысячи убили на поле крестоносцев
Шестьсот взяли в плен живых кнехтов, бедняг
Наших простых солдат только сто осталось
Убитых, шляхтич один, но раненых немало.
Дунин сам в пах и в руку ранен был при этом деле
Ибо с горстью своих поляков сделал все.
Эрик, стопенский князь, на помощь крестоносцам
В то время с шестьюстами коней шел против поляков
Но слыша об их поражение, что их Дунин сократил
Назад, в Поморье, удирая, вернулся.
Наши после этой победы заним гнались
И жадных войск его немало разгромили
Других взяли в плен, и так умелым мужеством
Прославились, в то время двоякой победой.
 

Состоялась эта славная битва в Пуцке вгоду 1462, в пятницу семнадцатого дня сентября, о чем Длугош и Меховиус, 319 fоl., lib. 4, Кромер 369, lib. 25 Гербортус 204, lib. 16 и Ваповский и Бельский из него, fоl. 279, пишет, что наши в те времена шесть миль немцев гнали и били. И от этого времени пруссов уже никогда не было силы на поляков. [336]

В это же время почти на трех других местах наши более удачную битву с крестоносцами имели и Голуб, городок, Червенка, чех, со стороны королевской взял, крестоносских солдат часть побив, а часть взяв в плен, и из-за этих более удачных поступков много наклонилось из крестоносской державы Пруссии к королю.

В это же время Раву и Гостынин король Казимир взял наследством от князей мазовецких.

В это же время на сейме Петрковском большой спор и вредное замешательство за епископство краковское между Якубом Сененским и Яном Грущинским. Этот спор был утихомирен, ибо король Грущинскому усилено способствовал говоря, что скорее королевство потеряет, чем Сененский епископом будет. А легат же папский Иероним, архиепископ кретенский, говорил, что лучше, чтобы три королевства польские погибли, чем бы престолу апостольскому (от которого уже имел Сененский подтверждение) вопреки было.

Однако король на своем настоял, и Сененский уступил епископство Грущинскому, и тот четыре тысячи злотых червоных отсчитал за утраты. С тех пор имели место отступления в свободных выборах капитулов на епископство путем нарушения своих прав, как об этом шире пишут Длугош, Меховиус, lib.4, саp. 61, fоl.317; Кромер, lib.25; Ге рбортус, 305 fоl. lib. 15, саp. 13; Ваповский Бельский и т.д. На этом же сейме князья мазовецкие просили через послов, дабы король о возвращение плоцкой [336v] земли, ласково решил. Еще литовские господа и рыцарство все через послов о войне говорило, дабы Подолье, к тому же бельский, олещенский и ратненский уезды [возвращены были]. Им ничего другого господа коронные ответили, лишь то, что должны были на их сейм послов своих отправить. Как же только сразу же король Казимир из Радома с королевой в Литву выехал, послали за ним по этому делу Станислава Остророга, воеводу калишского, и господина Рытвянского, маршала коронного, которые доказательно рассказали, что напрасно Подолья и упомянутых уездов Литва хотела от поляков. Но когда господа литовские это с законными доводами (как летописцы русские не которые шире свидетельствуют, чем Кромер пренебрег) напирали, то король все эти дела до сейма общего петрковского отложил.

В это же время с солдатами королевскими Ян Скальскийкрестоносские три войска под Орнетой победил, и Урлик тоже Червонка, чех, под Скампом, городком, триста рейтеров мастера прусского на голову побил, так что из них мало кто убежал. Восемьдесят живых взято было в плен.

О разгроме на голову русаков, солдат, тянущихся через Литву на Кафу

В этом же году 1463, пятьсот наших русских солдат, которые по позволению королевскому кафскими горожанами наняты были, двигались против турок [337] для освобождения города Кафы от осады. У Браслава Литвой и волынцами были побеждены по той причине, что, когда придвигались солдаты в Браслав волынский литовской державы, то, как Кромер пишет, поссорившись с мещанами, неосмотрительно одного из них случайно убили. И как только увидели, что в ответ на их нападение народ возмущенный чем дальше, тем более бунтовал, зажгли поселение, дабы побыстрее убежать могли, если бы гашением мещане занялись. А наместником браславским был в то время Михал, князь Чарторыский. Этот, зажегшись разномыслием и гневом, вместе с собранным, как для нападения, войском, гнал русаков, солдат. Четырежды на них натирались, четырежды с немалым ущербом своих были отбиты.

Лишь когда почти вся волость, опытная в рыцарских делах из-за наездов татарских, собралась, то, отовсюду обступленные, на Буг, их реку, прижав, побив и поддающихся не пропуская. Только их пять из пятисот убежало. Добычу всю, которую Михал Чарторыский взял, в тридцать тысяч злотых оценено.

В это же время турки остров Лесбос и вскоре потом королевство боснийское, слованское, на сокровища очень богатое, и на замки мощное, взяли, а короля их Стефана, взяв в плен на главном замке. Еще Магомет, от обещаний и веры отступив, приказал у столба привязать, и обстрелять из луков, обвиняя его в глаза в его гнусности и никчемности, что с золотом и серебром, которого была великая мощь [337v] в сокровищах его найдена, предпочитал погибнуть, чем с их помощью сам себя, и подданных своих защищать. А от этого времени янычары, рыцарство пешее, Магомет основал (которые по словенски, как Кромер пишет, говорят. Но, как я сам послушал, уже сегодня редко), перебрав тридцать тысяч боснийских молодцев. До этого было раньше истинных янычаров тысяч четырнадцать. Но сейчас при нас Амурат сегодняшний прибавил к их числу две тысячи.