Текст книги "Тропой дружбы"

Глава 27

Короче говоря, лампа скоро погасла. Тогда Блонди заявил, что мы можем лечь спать, потому что, когда проснемся, нас ждет уйма работы. Мы легли, и я слышал, как в темноте возился Блонди, стараясь вытянуться во всю свою длину. Конечно, для компании он был забавным человеком, особенно когда приходилось туго!

Не знаю, сколько времени я спал. Помню только, что провалился в сон, как камень в стоячую воду. Я спал так крепко, как будто утонул.

Наверное, прошло несколько часов, когда я услышал, как Блонди окликает нас:

– Смотрите, какая красота, ребята! Не успели мы и глазом моргнуть, как старая леди Дневной Свет пришла показать нам дорогу домой!

Действительно, прямо перед нами в щели между камнями посверкивало, и я увидел сияние дня. Это зрелище было самым приятным во всей моей жизни!

Мы снова впряглись в работу. Я смотрел, как на спинах ребят вздувались и напрягались от тяжестей огромные мускулы. Они работали молча, не разговаривая, будто были незнакомы друг с другом. Правда, Блонди иногда что-то говорил, но Слоуп ничего ему не отвечал, а только упорно трудился за десятерых. Он вообще едва ли произнес пару слов со времени взрыва, но я понимал, что именно его молчаливое упрямство спасет всех нас. Блонди и я, да и другие люди, похожие на нас, скорее всего отложили бы работу до тех пор, пока нас не заставили бы взяться за нее голод и страх смерти, но тогда было бы уже слишком поздно. А Слоуп показал нам, как спастись собственными руками, а не пустой болтовней!

Приблизительно через час мы убрали камень, который впустил к нам свет, и быстро расширили эту дыру. Мы смогли увидеть несколько деревьев и на голубом небе – тучу, быстро уходящую в сторону. Раньше я как-то слышал, как люди рассуждали о красоте корабля, плывущего под полными парусами в голубом море, но, честно говоря, никогда раньше не видел ничего более чудесного, чем эта лохматая туча. Это была весточка из дома, так сказать, если, конечно, у вас есть дом, откуда можно получить весточку!

Но на воле оказались не только голубое небо и сияющее солнышко. Очень скоро появилось и еще кое-что, а именно голос Сокса, который прозвучал со склона скалы над нами:

– Отлично, ребята! Как только вы будете готовы поднять руки и вылезти оттуда, можете идти. Милости просим! – Он засмеялся и захрюкал, как свинья, когда она находит еще одно яблоко в куче гнилых отбросов.

Никто из нас ему не ответил. Мы сели, Блонди и я, в то время как Слоуп продолжал выталкивать камни до тех пор, пока не расчистил вход в нашу пещеру.

С левой стороны холма мы могли посмотреть вниз, но справа и выше над нами скала поднималась вверх, где были Сокс и его люди с ружьями. Мы могли только слышать, как они переговаривались.

– Что же нам делать? – спросил я Блонди.

– Я сдаюсь, – ответил он. – Пусть лучше решает учитель.

Мне стало немного не по себе, но, на мой взгляд, Блонди сказал правильно. Я даже не мог не подивиться, что он способен шутить в такой момент.

А Слоуп не переставал работать, даже когда вход в пещеру был уже открыт. Вместо того чтобы остановиться, он начал громоздить камни один на другой, выкладывая стену, которая выдавалась от выхода направо. Он брал только здоровые валуны, которые могли выдержать удар, и складывал их очень тщательно, как какой-нибудь строитель, подбирающий камни для стены дома.

Я было подумал, что наш великан рехнулся, и заметил, что Блонди тоже с опаской на него таращится. Но затем услышал злобный голос Лефти:

– Не дайте им сложить эту стену!

– А что им толку в этой стене? – отозвался Сокс. – Они и так, считай, испеклись и готовы!

– Идиот, ничего они не готовы, если успеют сложить эту стену и станут в нас стрелять через щели! – заорал Лефти. – Это они нас испекут здесь, на голом склоне!

Вот тогда я понял, что задумал Слоуп.

Слева они не могли нас захватить. Блонди револьвером прикрывал нас с этой стороны скалы. Ладно! А справа наша стена выросла уже фута на три и постепенно росла все выше и выше. Слоуп очень старательно укладывал камни, не показывая при этом бандитам ни головы, ни даже рук!

Да, тогда мы с Блонди все поняли! Может, эта идея была очень простой, да только я и за тысячу лет до нее не додумался бы. Даже не знаю, придумал ли ее сам Слоуп, или он просто считал, что в случае беды лучше заниматься каким-нибудь делом, чем бездельничать, и все само собой так удачно вышло. Мне кажется, было именно так, потому что я много раз подмечал – стоит с чего-нибудь начать, хоть с самого малого, как потом всегда найдешь за что зацепиться.

Значит, получалось, что, если эта стена будет достаточно длинной и высокой, она сделает наше убежище безопасным для нападения со скалы, и тогда можно будет открыть огонь из револьвера сквозь щели между валунами. Отлично!

Блонди раскорячился наподобие паука на руках и коленях и сказал Слоупу:

– У тебя идея, зато у меня – оружие. Теперь иди назад и скатывай камни ко мне, а я залезу на стену и посмотрю, не пора ли стрелять.

Мы так и поступили.

Потом выяснилось, что лучше скатывать сразу целую груду камней, и стали так делать. Наклон на дне рва здорово облегчал эту работу. Мы отправляли вниз целые тонны камней, какие могли ухватить руками, а потом принялись возводить стену полукругом. Этот полукруг стал для нас вроде щита.

Разумеется, бандиты ни на минуту не оставляли нас в покое. С того момента, как мы сбросили вниз по склону огромное количество камней, они начали стрелять. Пули сотрясали каменную стену, но ни одна не смогла столкнуть камни. Время от времени они открывали общий огонь, и тогда казалось, будто на нас обрушивалась громадная волна. Бандиты просто рассчитывали на удачу, что какие-то камни вывалятся и упадут на нас, но этого не случилось.

Все это время Лефти ругался как черт, но Сокса вовсе не было слышно. Думаю, он просто задыхался от ненависти и злости.

А вскоре Блонди ухватил свой шанс за хвост: он просунул кольт в щель, спокойно прицелился и выстрелил. От сильной отдачи револьвер выскочил из щели назад, но нам не пришлось спрашивать, попал ли он в цель, потому что мы тут же услышали громкий вскрик – так обычно взвизгивает собака, когда ее больно ударят. Затем до нас донеслись целый залп новых проклятий и шаги убегающих.

– Ну, ребята, некоторое время нам не будут надоедать, – широко усмехнулся Блонди. – По-моему, пора выкатываться в Потсвилл. – И он встал во весь рост, оказавшись гораздо выше стены, демонстрируя, что это теперь безопасно.

И все-таки я поднялся очень осторожно, но, когда мои глаза оказались выше стены, увидел, что склон скалы наверху действительно пуст.

Вот ведь кажется, не было ничего проще, как додуматься построить защитную стену перед пещерой, между тем это только теперь так легко говорить, хотя я знаю, что именно такие, на первый взгляд простые, вещи и заставляют мир вращаться!

Словом, благодаря этой стене мы выбрались из Кристабеля, где провели целую долгую ночь. Никогда еще смерть не подкрадывалась ко мне так близко, как она подошла к нам в ту ночь, поверьте!

По дороге в Потсвилл мы настороженно оглядывались. Возможно, один из головорезов побежал в городок сообщить новости, а остальные вполне могли залечь вокруг и попытаться нас захватить, но, как ни странно, на всем пути не заметили никаких тревожных признаков.

Мне сразу стало легче, когда я увидел дома и людей, которые шли себе и разговаривали, веселые, беззаботные. Всю дорогу до города я ежился, будто в любую секунду в спину могли впиться пули. Теперь же почувствовал себя в безопасности.

Мы завернули за угол, вышли на главную улицу и нос к носу столкнулись с Бонанзой Крисом! Он остановился, мы – тоже.

Я было напрягся, ожидая, что Слоуп или Блонди убьют его, и, наверное, он тоже об этом подумал, потому что вся краска вдруг сбежала с отвислых складок его лица. Но он очень быстро пришел в себя и обрел голос. Наверное, должно было произойти не меньше чем землетрясение, чтобы его язык начал заплетаться!

– Ну, ребята, – заговорил он, – рад видеть вас снова. В самом деле очень рад, потому что три мертвых тела – слишком высокая цена даже за Кристабель. Теперь, когда вы побывали там и кое-что увидели, надеюсь, вам понятно, почему мне так хотелось, чтобы этот орешек целиком был моим?

Это была поразительная речь. Так я подумал тогда, да и сейчас думаю так же, потому что, вот так признаваясь в открытую, Бонанза превращал всю эту историю в большую игру, в которой нам удалось выиграть только один ход.

– Не знаю, почему я не расплющил дубинкой твою наглую физиономию, Бонанза, – произнес Блонди.

– Настоящие ребята никогда не воспользуются своим преимуществом над безоружным человеком, – парировал мошенник, но сам немного попятился.

Как только он заговорил, краска вернулась на его лицо, а улыбка – на губы. Ох и скользкий же это был тип!

– Вот так, Бонанза, ты хотел сделать неплохую игру, но оказался побит на первом же ходу, – сказал Блонди.

– Да, я побит, – согласился тот. – Но вы должны признать, что у меня и не было настоящего шанса. Эта игра была нечестной. Мистер Дюган имеет акции, а у меня без них связаны руки. Согласитесь, я очень старался забрать их у него. Если это была игра, я поставил двенадцать против вас, ребята, но я не мог побить ту карту, которую вы держали.

Блонди расхохотался.

– Значит, никаких обид? – спросил Бонанза и протянул ему руку.

И тут произошла забавная вещь. Неожиданно вмешался Слоуп, сказав негромко, но внушительно:

– Не дотрагивайся до него, Блонди, – и даже оттолкнул его и меня в сторону. А потом тихо и спокойно, глядя в глаза Бонанзы, добавил: – Надеюсь, мы не часто будем встречаться с вами вот так, лицом к лицу. Это небезопасно для каждого из нас, мистер Кристиан.

Глава 28

Толстяк, будто его вдруг ударили в солнечное сплетение, как-то скрючился и быстро пошел от нас по улице.

Слоуп стоял и смотрел ему вслед, холодный и спокойный, но с каким-то ужасным блеском в глазах, какого раньше я у него не замечал. Увидев это, я почувствовал себя младенцем, а Блонди – маленьким мальчиком!

Наконец великан двинулся дальше, но ни слова больше не сказал о Бонанзе, хотя Блонди попробовал спровоцировать его на разговор о нем.

– Что бы он там ни говорил, а эта старая змея затаила на нас злобу и перережет нам глотки, как только представится случай, – начал он.

Это было неплохое приглашение Слоупу, но тот не поддался.

Тогда Блонди продолжил:

– Единственно хороший и надежный способ – это раздобыть как можно скорее кучу денег, послать на участок с десяток рабочих разрабатывать жилу и еще с десяток людей для охраны. Тогда мы сможем спокойно работать дальше, и все будет превосходно.

– А где добыть денег? – спросил Слоуп.

– Я покажу тебе, – отозвался Блонди. – Мне это доставит удовольствие.

И он тут же свернул к тому банку, где мы с моим другом клали на депозит конверт с чистой бумагой – нашу приманку для простаков. Там подошел к клерку в окошке кассы и заявил:

– Я хотел бы видеть управляющего.

Клерк усмехнулся:

– Воображаю, как он сильно вам необходим.

Блонди только улыбнулся:

– Скажите управляющему, что его ждет горяченькое дельце, хорошо? Я и эти два джентльмена, мы хотим поговорить с ним.

Не знаю почему, но, видимо, что-то в его словах заставило клерка нахмуриться, затем медленно кивнуть, словно он одновременно прислушивался к звонку, который звенел где-то вдали.

– Хорошо, – согласился клерк. – Вы можете его увидеть, потому что именно сейчас он случайно свободен. – И даже проводил нас в кабинет управляющего.

Тот сидел за столом, положив на него руки, и глядел прямо перед собой.

Прошла целая минута, прежде чем этот взгляд переменился и он смог нас увидеть. Я знал, какого цвета были его мечты, – они сверкали желтым сиянием. Его сердце сжимала та же жажда, которая накануне вечером в траншее Кристабеля стискивала и мое сердечко. Золото – вот о чем он мечтал и что видел перед собой.

Наконец заметив нас, управляющий отрывисто произнес:

– Ну, джентльмены?

Ответил Блонди:

– Разрешите представить вам мистера Эдварда Дюгана, который хочет получить у вас ссуду.

– Вот как? – отозвался банкир, не пошевелив мускулом, чтобы встать и поздороваться. – И для какой же цели мистер Эдвард Дюган желает получить ссуду?

– Чтобы разработать золотоносную жилу, – пояснил Блонди.

– Ах вот в чем дело, он хочет разработать жилу! – хмыкнул управляющий. – Видите ли, в Потсвилле несколько тысяч человек мечтают напасть на жилу и разработать ее.

– У мистера Дюгана уже есть настоящая жила, – сообщил Блонди. – Ему нужны только наличные, чтобы раскрутить дело.

– Понятно, – кивнул банкир. – И сколько же он хочет занять?

– Ему нужно не так уж много, – сказал Блонди. – Мой друг мог бы потратить несколько дней и нарыть себе первоначальный капитал, но он торопится, а поэтому был бы не против сделать заем у вашего банка тысяч в пятьдесят, чтобы ускорить дело.

– Значит, не возражал бы?

– Да, не стал бы возражать, – подтвердил Блонди.

– А я думаю, мне придется отложить этот вопрос на день и проверить вашу собственность.

– Не стоит, потому что мы принесли нашу собственность с собой, чтобы проверить ее прямо здесь, – выпалил Блонди. С этими словами он достал из кармана пригоршню грязной рассыпающейся породы и шмякнул ее прямо на блестящий полированный стол управляющего.

Банкир так и подскочил, возмущенный такой наглостью. Глаза его сверкнули, судя по всему, он готов был вышвырнуть нас вон, но потом внимательно посмотрел на золото и снова плюхнулся на стул так, что вся комната задрожала. Затем взял щепотку грязи, потер ее между пальцами, и в глазах у него появился совсем другой блеск, можете поверить мне на слово!

Управляющий посидел так некоторое время, и я понимал, что он ощупывает пальцами не грязную землю, а свои надежды на будущее.

Слоуп стоял, переминаясь с ноги на ногу, и совершенно не понимал, почему старина Блонди запросил так много и почему банкир так долго медлит с отказом, разве только подыскивает более деликатный способ выгнать нас из своего кабинета. Но наконец не выдержал и вмешался:

– Прошу прощения, сэр, но я уверен, что мой друг просто пошутил, когда назвал пятьдесят тысяч долларов, потому что на самом деле нам столько не нужно.

– Пятьдесят тысяч, вы говорите? – коротко и резко переспросил президент банка. – Пятьдесят тысяч? О, черт бы побрал эти пятьдесят тысяч! Вы можете получить сто тысяч, если захотите. Мне только нужно взглянуть на жилу, чтобы убедиться, что золото действительно оттуда, вот и все. – Тут он окончательно вынырнул из своих мечтаний о себе и поинтересовался: – Как называется ваша шахта?

– Кристабель, – сообщил Слоуп.

– Кристабель? Кристабель… Где-то я уже слышал это название. Кстати, присаживайтесь. И расскажите мне о нем. Здесь обязательно должна скрываться какая-нибудь романтическая история. За миллионами долларов всегда прячется целая история.

Когда управляющий сказал «миллионами долларов», я чуть не рухнул на пол, даже ухватился обеими руками за стул, на котором сидел, чтобы удержаться.

– Кристабель принадлежал Генри Кристиану, – объяснил Слоуп, – но большую часть акций он продал моему отцу.

– Бонанза Крис? – воскликнул банкир. – Вы хотите сказать, что Бонанза Крис продал этот участок?! – И, откинувшись на спинку стула, начал хохотать. Он смеялся до слез, утирал их и снова хохотал, пока не сложился пополам на стуле. Наконец затих, почти лежа на столе, беспомощный, слабый, стонущий, и проговорил: – Эту новость я не променял бы и на Кристабель, если бы он принадлежал мне. Мы-то всегда считали, что Бонанза по крайней мере умный человек. Но эта маленькая история разнесет в дым остатки его репутации. – Банкир помолчал секунду. – Однако возможно, вы – друзья Генри Кристиана, как вы его называете?

– Сожалею, но я не могу его обсуждать, сэр, – отчеканил великан, медленно поднимая гривастую мощную, как у льва, голову, и при этом в его глазах снова сверкнуло желтое пламя.

Это заставило меня прямо задрожать за жизнь толстого мошенника и мгновенно отрезвило банкира.

– Думаю, я понимаю, – проговорил он. – В лагере золотоискателей достаточно подводных рифов, но чтобы человеку, подобному Бонанзе Крису, воспрепятствовали продолжать его подлую практику, – ну, это действительно невероятно! Однако надеюсь, когда-нибудь отношение общества к таким ловкачам изменится и Бонанза почтет за лучшее убраться подальше отсюда, что ему приходилось делать и раньше.

Такое было приятно слышать. Насчет общественного мнения банкир был прав. Вот почему Запад стал самой грандиозной частью света, несмотря на сотни мошенников и головорезов, замешавшихся поначалу среди его населения, вот почему прииски постепенно превратились в деревни, а деревни – в города. Но в тот момент слова управляющего заставили меня каким-то образом почувствовать, что, в конце концов, самое главное в жизни – быть прямым и честным. Мне даже стало как-то не по себе, когда, глядя в его лицо, я вспомнил о том, что делал и кем был в прошлом.

А банкир продолжал говорить:

– Что касается денег, конечно, вы их получите. Я могу сделать даже больше. Могу порекомендовать вам настоящего горного инженера, который должным образом оформит вашу собственность и проследит, чтобы с самого начала ничего не было упущено. Могу также подсказать, где находится неиспользуемое, немного поношенное оборудование, которое можно купить за бесценок. Раз уж вы добились своего, несмотря на козни Бонанзы Криса, я сделаю для вас все, что смогу. Мир любит победителей, мистер Дюган. Я поздравляю вас!

Но Слоуп гордо отклонил комплименты.

– Лучше поздравьте меня с тем, что у меня есть два друга, – заявил он и представил нас управляющему под теми именами, которые знал.

Глава 29

Для нас наступило замечательное время, о котором мне нравится рассказывать. Я имею в виду период перед тем, как снова начинались неприятности, причем чертовски подлые неприятности, гораздо хуже того, что было раньше. Но вот в тот промежуток между проблемами я люблю возвращаться, то есть говорить о нем, обдумывать его и вообще вертеть его так и сяк.

После встречи с управляющим банком все стало происходить так быстро, что у меня кружилась голова.

Сначала была проведена инспекция жилы, когда я чувствовал себя каким-то натянутым и взволнованным, но она достаточно быстро закончилась, и мне довелось увидеть, как банкир – его звали Уэнделл – в одну и ту же минуту стал красным, как сырое мясо, и белым, как рыбное брюхо, когда ему показали темное тело жилы, усыпанное желтыми, как солнечные лучи, денежками.

В тот же самый день приехал инженер. Его звали Том Пэрри, и лучшего человека я не встречал. Это был маленький деловитый мужчина, постоянно насвистывающий себе под нос, ходивший легко и быстро, а его блестящие глазки так и шныряли вокруг. Когда вы с ним разговаривали, его взгляд впивался прямо в вас и казалось, он видит вас насквозь. За каких-нибудь пять минут вы понимали, что инженер – честный человек. А через неделю нам стало ясно, что к тому же он отлично знал свое дело.

Том Пэрри сразу же притащил оборудование из Потсвилла и с ближайших приисков, из тех, что уже были истощены. Он все время повторял, что ручной век – это безвозвратное прошлое, а наш – век машин.

Вскоре на участке запыхтели, засипели паровые машины, заскрежетали цепи, застонали вороты для подъема тяжестей, и вагонетки одна за другой поползли вверх, вынося породу. Каждый день вокруг собиралась целая толпа мужчин, но рабочих среди них была только половина. Кстати сказать, нанимал их сам Том Пэрри. Остальные в этой куче были самые настоящие зеваки – в любую минуту на участке можно было найти не меньше десятка лентяев, которые стояли на одном месте, ощупывали машины или задавали разные вопросы.

В то же самое время как-то незаметно росли дом – строение из бревен для главного инженера и его помощников – и длинный низкий барак для рабочих. Все это постоянно и тщательно охранялось. Одновременно с этой стройкой ниже по течению ручья поднимался другой дом, для которого не меньше десятка лесорубов валили деревья, очищая их от сучьев и коры. В нем было четыре комнаты, самые удобные, какие только можно представить: кухня, две спальни и общая гостиная на все про все. Здесь должен был жить Слоуп, потому что Том Пэрри высказал мнение, что ему было бы удобно иметь его под рукой на случай, если понадобится о чем-нибудь посоветоваться.

Наш друг одобрил это, а потом заявил:

– Но знаете, Пэрри, по-моему, со мной совершенно бесполезно советоваться. Я не знаю, что могу сказать, кроме как во всем с вами согласиться.

Думаю, Пэрри чуть не поддался искушению, потому что вдруг сильно тряхнул головой, однако ограничился лишь какой-то странной улыбкой.

Приблизительно в это время Уэнделл послал за мной и Блонди. Когда мы пришли в его контору, он тепло и дружески пожал нам руки, будто встретил нас дома после возвращения издалека.

– У меня есть возможность показать вам, джентльмены, – сообщил он, захватывая и меня уголком глаза, – что мистер Дюган не забыл своих друзей и помощников. На самом деле он о них помнит самым благородным образом. Мистер Дюган говорил со мной об этом некоторое время назад, а сейчас официально с помощью нотариуса должным образом оформил, заверил и подписал акты о передаче вам части имущества. Вот они. Каждый из этих маленьких конвертов заключает в себе одну треть стоимости акций Кристабеля. Фактически это дает вам двоим право контролировать прииск через голову мистера Дюгана!

Я был поражен. Даже не мог говорить. Конечно, я надеялся на что-то, чего скрывать! Однако ожидал неплохую подачку, но никак не богатство!

Каждый фут жилы был уже вскрыт, и, по мере того как ее разрабатывали, она становилась все больше и больше, толще и толще, богаче и богаче. И тут я увидел, что Блонди вовсе не растерян тем, что на него свалилось.

– А существуют копии этих документов? – вдруг полюбопытствовал он и быстро схватил оба конверта.

Он меня просто потряс! Мистер Уэнделл посмотрел на Блонди ледяным взглядом и ответил:

– Нет, копий нет. – И добавил: – Этот документ не подлежит изменению, за исключением вашего на то согласия.

Блонди некоторое время молча смотрел на конверты. Они выглядели очень солидно, и снаружи на них было что-то написано черными буквами. А внутри, я мог бы за это поручиться, было что-нибудь, начинающееся со слова «Поскольку». Ладно!

Затем Блонди зажег спичку, хотя у него во рту не было никакой цигарки, поднес ее к краю конверта и, черт побери, его поджег!

Я вскрикнул и уставился на Уэнделла, надеясь на его вмешательство и помощь, но он просто сидел себе, положив руки на край стола, подняв брови, и смотрел на происходящее как на представление, в котором все не имеет настоящего значения, поскольку это шутка.

Бумаги сразу же загорелись, и облачко копоти поднялось к самому потолку. Я видел, как обуглившаяся зола стала черной, потом – серой и осыпалась дождем на пол. Блонди поставил свой огромный башмак на тлеющие остатки и растер их в пыль.

– Таким образом, – проговорил холодно и мрачно Уэнделл, – вы взяли на себя ответственность лишить нашего друга Рэда его права на долю в размере одной трети Кристабеля. Сколько у вас на счету в банке, чтобы удовлетворить это его право?

– О, не ошибайтесь насчет Рэда. Он порядочный человек, – ответил Блонди и глубоко вздохнул. Потом объяснил: – Я всегда вроде как боялся, что Слоуп выкинет что-нибудь в таком роде, но не хотел говорить с ним об этом, потому что только подтолкнул бы его. – Он промокнул пот на лбу и добавил: – Я ужасно рад, что мы здесь во всем разобрались. Деньги не могут стоять между мною и Слоупом. То же самое относится к Рэду. Мы втроем, я хочу сказать… вроде как бы… мы, значит…

– Отлично вас понимаю, – промолвил ошарашенный Уэнделл и, сощурив глаза, посмотрел на меня: – Вы сходитесь с ним во мнении?

– Чего? – только и нашелся я, как отреагировать.

– Вы согласны со своим другом? – повторил он.

– Еще бы! – начал овладевать я собой. – Во всем с ним согласен, кроме рыбной ловли. Если вы стоите вверху по течению ручья, тогда вам…

– Он согласен с вами, – довольно грубо оборвал меня Уэнделл. – Я начинаю думать, что золотой век – это, в конце концов, не мечта, а… – Затем, пожав плечами, тряхнул головой. – Друзья мои, разумеется, следует подумать и о другом, потому что иначе вы можете оказаться в ложном положении.

– Что еще? – удивился Блонди, и его маленький лоб покрылся морщинами.

– Я говорю о точке зрения мистера Дюгана. Он может немного расстроиться, когда узнает, что вы отвергли его предложение.

Блонди поскреб подбородок.

– Черт побери! Об этом я как-то не подумал. Да, он, конечно, может обидеться. Слоуп забавный человек, очень чувствительный, никогда не знаешь заранее, какой будет его реакция.

– Он благородный парень, – уточнил Уэнделл странно мягким голосом. – Я полагаю, вам надо о нем подумать.

– Не знаю, что и думать, – отозвался Блонди.

– А вы? – опять посмотрел на меня Уэнделл.

Мне ничего не оставалось, как честно признаться:

– Я вообще ни о чем не могу сейчас думать. Я просто поражен.

Мистер Уэнделл улыбнулся мне как-то дружески:

– Допустим, я сделаю вам предложение. Вместо того чтобы взять по одной трети, предложу, чтобы вы взяли меньше. Вы ведь это заслужили. Мистер Дюган рассказал мне всю историю. Очень длинную, но интересную. Она началась с кулачной драки, перешла в салун, затем к вашему другу миллионеру… – И он вновь внимательно поглядел на меня.

Я лишь стоял и хлопал глазами.

– Затем, – продолжил он, – была афера с конвертом, куда вы сунули просто пачку пустой бумаги, и, наконец, небезопасная ночевка в шахте прииска… Можно с уверенностью сказать, что, если бы мистер Дюган не встретил в вашем лице друзей, сейчас он сидел бы всего с пятью тысячами долларов в кармане вместо огромного богатства. Глядя в основном с его точки зрения, в качестве его друга и финансового советчика я предлагаю вам принять одну треть на двоих, то есть по одной шестой части от всего дохода.

– Деньги вызывают в дружбе дьявола, – философски заметил Блонди, качая головой. – Но может, вы и правы. Если старина Слоуп впадет в ярость, это будет не так уж хорошо.

– Разумеется, – кивнул банкир. – Только сейчас я не могу точно сказать, в какой сумме будет выражаться ваша доля. Мистер Том Пэрри находит, что только дурак может продать этот участок за полтора миллиона. Он думает, что жила идет насквозь через весь континент. Я ему верю, поскольку он человек, знающий свое дело. Итак, предположим, вы примете эти условия, и допустим, получите полмиллиона на двоих, или по двести пятьдесят тысяч на каждого. Такие деньги, вложенные с умом в эту землю, богатую перспективами, смогут приносить вам постоянно десять процентов дохода, я знаю, что говорю. Другими словами, рассказываю вам о вполне обеспеченной жизни в дальнейшем, исходя из самой низкой оценки участка. Но возможно, в действительности вы получите в два, три или пять раз больше упомянутой суммы. Я, конечно, буду регулировать расчеты, основываясь на оценках мистера Пэрри!

Закрыв глаза, я сделал глубокий, длинный вздох и почему-то подумал о банках из-под томатов с наполовину оторванными этикетками, трепещущими на ветру в кучах отбросов. Не знаю, почему я подумал об этих банках, может, потому, что они такие печальные. Потом подумал о самой дешевой еде в салунах, к которой привык, об отбивных из курятины с тушеной картошкой и все такое. Забавная, конечно, реакция на сказку об огромных деньгах!

– Мистер Уэнделл, – пробормотал я, как только смог открыть глаза и отцепился от прошлого, которое держало меня под прицелом, – не могли бы вы немного растолковать мне все это? Скажите так, чтобы я мог понять. Вот, например, мешочек табака стоит пять центов. А вы говорили о целых долларах и тысячах, или мне это послышалось?

– Сколько, по-твоему, получает ковбой за год? – спросил он.

– Наверное, тридцать или сорок долларов.

– Ну вот, а ты будешь получать каждый день столько, сколько два ковбоя за целый год работы. Так понятнее?

Я обдумал это. Представил ковбоя, когда он приходит погулять в город, а у него в кармане звенят, может, всего пять или шесть монет. А я должен был получать в два раза больше каждый день моей жизни?

– Скажите, мистер Уэнделл, – пролепетал я, – но как же человек может взять и истратить все эти деньги?

Он только улыбнулся. Затем постепенно его улыбка померкла и исчезла, как пламя на сухом фитиле.

– Этот вопрос денег может оказаться очень серьезным для тебя, Рэд, – проговорил он. – Ты по-своему хорошо жил, когда у тебя были пустые карманы, но думаю, пришло время, когда тебе гораздо больше понадобится отец, чем какому-нибудь другому мальчишке!