Текст книги "Черная луна"
Автор книги: Макс Мах
Жанр: Героическая фантастика, Фантастика
Возрастные ограничения: +16
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 8 (всего у книги 16 страниц)
– Не помнишь, – холодная улыбка тронула идеально очерченные губы. – Забыла. Вечно с вами, с молодыми, что-то не так. То короткая память, то робость, то еще какая-нибудь ерунда!
Богиня шевельнула пальцами правой руки, словно перебирала струны невидимой лютни. И Герда вдруг вспомнила тот темный восторг, то невероятное упоение, которое испытала, когда на нее снизошла сила. Ее мощь в тот момент была такова, что она могла, кажется, как в сказке, разрушать царства и возводить огромные дворцы.
– Да! Да! Я… – Ощущение СИЛЫ, ВЛАСТИ, СВОБОДЫ. Полной, ничем не ограниченной свободы делать то, чего желает сердце. Счастье вседозволенности.
– Не спеши, дорогая, – остановила ее Темная богиня. – Лучше вспомни подробности.
И Герда вспомнила, как корчились на каменных плитах пола четыре самых многообещающих студента Коллегиума. Невидимое пламя сжигало их изнутри и снаружи, и, умирая в нем, они стремительно сходили с ума. А вот пятый – Эуген – все еще был в сознании. Голый, распятый на невидимом косом кресте, он вопил от боли и ужаса, пока Герда не заткнула ему рот кляпом. Теперь он только мычал, а она с мстительным торжеством калечила воздушными ножами его мужское естество.
– Как видишь, не все так просто, как кажется, – снова заговорила богиня. – Дашь слабину, считай, тебя уже нет. Впустишь в себя эту силу сейчас, когда ты не готова с ней совладать, получишь невиданную власть, но утратишь себя такую, какая ты есть. Властвовать будет уже кто-то другой. Не ты. Отдавшись этой мощи, станешь чудовищем. Но если не примешь силу, откажешься от могущества, возможно, потеряешь этот Дар навсегда. ВЫБОР за тобой, девочка. Но не сейчас. Сейчас спи!
2
Идти Герде было некуда, да и куда бы она добралась, не имея ни денег, ни вещей! Поэтому она была благодарна Ольге, разрешившей ей остаться на ее постоялом дворе. Хозяйка не перегружала ее работой, но Герда не хотела жить в доме из жалости и бралась буквально за все. Она мыла полы в корчме, когда та закрывалась на ночь. Мыла посуду. Ухаживала за лошадьми, подметала двор, в общем, делала все те дела, которые всегда найдутся в любом большом хозяйстве. Многого она делать не умела, но не стеснялась учиться у других. И что любопытно, за что бы она ни взялась, все у нее в конце концов начинало получаться как минимум не хуже, чем у других. А порой и лучше. Да и училась она быстро. Ездить верхом, например, выучилась за три недели, а через месяц могла уже смотаться по-быстрому в город, чтобы передать бондарю или кузнецу срочный заказ, даже не оседлав лошадь. То же происходило и с ее даром. Слушая простые наставления Ольги, она достаточно быстро научилась зажигать «ночной фонарик» или подогревать воду в котелке. Она могла теперь без огнива разжечь камин или засветить свечу, «обжечь» взглядом, только коротко, на близкой дистанции и без настоящего ожога. Могла очистить мутную воду в котле или «закрыть» небольшую рану. Не так уж много, но гораздо больше, чем ничего.
– Наверное, твоя стихия огонь, – рассуждала Ольга. – Во всяком случае, это бы объясняло характер твоих «трюков».
Герда соглашалась. За неимением других гипотез, эта была не самой худшей. А с Ольгой они разговаривали обо всем на свете. Что-то могла рассказать Герда, что-то Ольга, и в те немногие часы досуга, которые остаются даже у самых работящих людей, они не без удовольствия распивали за разговором кувшин крепкого пива. Так прошли зима, весна и лето, а в начале осени Ольга завела с Гердой по-настоящему серьезный разговор.
– Ты хорошая девочка, Маргерит, – сказала она, разливая пиво по кружкам. – Недоговариваешь, конечно, кое-чего, но думаю, у тебя на то есть свои причины. Однако я о другом. Ты способная, умная, образованная, и дар у тебя, хоть и небольшой, но не вовсе бесполезный. Нечего тебе делать в этой дыре. Самое большое, на что можешь здесь рассчитывать, это выйти замуж за вдовца. Не по тебе такая жизнь.
– Но ты же живешь, – возразила Герда.
– Это правда, но не вся. Я, когда вышла за порог Коллегиума, была в таком состоянии, что мне вообще все равно было, что будет потом. Но лет через пять стало понятно, что поторопилась, да только я была уже замужем, у меня появились обязательства, куда мне было деваться? А после, когда умер муж, стало и вовсе поздно. Здесь у меня налаженная жизнь, доход, уважение в городе, а уеду куда, что стану делать? Сбережений на жизнь до старости явно не хватит. Так что я крепко привязана к этому месту, а вот ты – нет.
– Есть идеи? – скептически поинтересовалась Герда, сделав очередной глоток пива.
Скепсис ее объяснялся просто. Ольга не жадничала и на Герде не экономила. Но тех денег, что смогла заработать за эти месяцы Герда, едва хватило, чтобы купить самые необходимые вещи – гребень, нож, иголки и нитки, – да привести в порядок свой жалкий гардероб. С таким запасом не отправляются на поиски счастья. Но, возможно, у ее спасительницы имелся некий план?
– Есть такое место, Конгар, – кивнула ей Ольга. – Слышала, небось, про конгарских наемников?
– Слышала и даже видела. – Герда действительно встречала конгарских наемников и в Лассаре, и в Горанде. Серьезные люди, и слава у них мрачная.
– Это хорошо, что видела. Знаешь тогда, что готовят их в Конгаре и сдают в наем. Правила наёма просты. В первые три года наемник получает треть от суммы заработка, расплачиваясь за потраченные на его подготовку средства и усилия. Следующие два года он получает половину, и еще один год – две трети. После этого он считается свободным от каких-либо обязательств перед своей школой.
– Какое это имеет отношение ко мне? – закономерный вопрос, поскольку сделать из Герды громилу наемника – а конгарцы все, как один, крупные мужики – вряд ли получится.
– Есть кое-что еще, о чем мало кто знает, – усмехнулась в ответ Ольга. – В Конгаре готовят и женщин-телохранительниц. Это штучный товар. Такие наемницы по карману только очень богатым женщинам. Телохранительница, которая не только выглядит, но и ведет себя, как камеристка, компаньонка или конфидентка знатной дамы, не бросается в глаза, может ночевать в одной комнате с госпожой и сопровождать ее везде, хоть к любовнику, хоть в мыльню. Но и отбор в эту школу жесткий. Лишь бы кого не возьмут. Нужна подходящая внешность, ум и характер. Немаловажен жизненный опыт и знание языков. Ну, и последнее – нужна рекомендация.
– Ты сможешь дать мне такую рекомендацию? – удивилась Герда.
– Посмотри, где я живу, – улыбнулась Ольга. – По тракту идут караваны и обозы, путешествуют разные люди, и кое-кого я направляю в Конгар. Не буду врать, за каждого рекрута мне платят хорошие деньги, так что и я не внакладе. Очередной караван в Конгар пройдет здесь в начале октября. Моей рекомендации будет достаточно, а за твою безопасность в дороге будет отвечать караванщик. Он же по старой договоренности заплатит мне за нового рекрута, то есть за тебя. Стоишь ты тридцать золотых гульденов, и я предлагаю разделить их пополам: пятнадцать мне, пятнадцать тебе. Что скажешь?
* * *
Караван Якоба Хемта пришел в Роглу в пятый день октября и оставался на месте всего одни сутки. За это время была заключена сделка со школой «Neofelis»[25]25
Neofelis – латинское название дымчатого леопарда.
[Закрыть], Герда стала Маргерит де Грот и получила место в караване – тихую каурую лошадку под мужским седлом. Ольга заранее собрала ее в дорогу, объяснив, что сейчас главное, чтобы у Герды была теплая и удобная для путешествия одежда, потому что в горах холодно, а в Конгаре – что бы она сейчас на себя ни надела – ее все равно переоденут. Поэтому на Герде было короткое – до колен – сверское платье с разрезами по бокам до середины бедер, кожаные штаны, сшитые опять же на сверский лад, короткие сапоги с толстой подошвой, овчинная безрукавка и плащ из плотной шерсти. Одежда немаркая, теплая и надежная. В общем, при сравнении с типично городским одеянием Виолы Амед – второй девушки-новобранца школы «Неофелис» – Герда в шерстяной вязаной шапочке и с длинным шарфом, обмотанным вокруг шеи, выглядела обыкновенной деревенской дурочкой. Каково же было удивление роанийки, когда Герда заговорила с ней на роанском диалекте эрна.
– Но ты ведь не роанийка, – вскинула темные брови Виола. – А говоришь точно, как у нас. Откуда язык?
– Один знакомый научил.
Вообще-то, Эуген ее специально не учил, но его произношение, его особые словечки и обороты навсегда запечатлелись в памяти Герды.
– А сама ты местная? – продолжала расспрашивать новая знакомая.
– Нет, – покачала головой Герда. – Я из Борга, но росла в Горанде, так что меня можно считать горандийкой.
– А сюда как попала?
– По случаю, – усмехнулась Герда, удивляясь неосведомленности своей спутницы.
А с другой стороны, удивляться, в общем-то, нечему. Кто бы мог рассказать роанийке о Коллегиуме и о том, что это богом проклятое место находится именно в Рогле? Никто. Потому что, скорее всего, знает об этом один лишь мастер Хемт, и вряд ли за прошедшие дни он перебросился с Виолой больше чем парой слов. Во всяком случае, с Гердой он практически не говорил. Но ей и не надо было. Она ехала на своей лошадке, рассматривала горные пейзажи – сосновые леса, каменные осыпи и снежные вершины, – прислушивалась к конгарскому языку, на котором говорили караванщики, и думала о своем, перебирая в памяти все превратности своей судьбы, которые, в конце концов, увели ее от родного дома так далеко, что и поверить страшно. Но вот она, живая и здоровая, едет в мужском седле по горным дорогам, которые больше похожи на звериные тропы, проводя ночи у костра в компании своей сверстницы из Роана, красивой стильной девушки, собирающейся, как и она, стать наемницей в Конгаре.
По сравнению с тем, что уже успело с ней случиться, и в особенности с тем, что, слава богу, не случилось, жизнь наемной телохранительницы представлялась Герде очевидным успехом. А то, что ей уже случалось убивать, было в этом смысле явным достоинством. Страха она не испытывала, робости, как ни странно, тоже. Напротив, будущее представлялось ей новым приключением, которое, как ей хотелось надеяться, не закончится очередным провалом.
Впрочем, пока все было нормально. Караван медленно двигался через горы, пересекая их с запада на восток. Иногда приходилось идти, ведя лошадей в поводу, иногда пережидать непогоду в пещерах или больших гротах, но в целом путешествие утомляло Герду не более, чем жизнь в Коллегиуме. А кормили здесь не в пример лучше. Несколько однообразно, но зато сытно: кулеш из проса с салом или из горохового толокна с копченой козлятиной, фасоль с теми же ингредиентами, крутая ячменная каша с оливковым маслом и кукурузная мамалыга. И так по два раза в день – утром и вечером – двадцать дней пути. Днем на ходу жевали вяленое мясо, запивая его водой. Утром и вечером пили горячий травяной отвар, не слишком вкусный, но зато предохранявший от цинги. А потом они миновали очередной перевал, и Герда увидела, что горы кончились. Далеко впереди темной гладью лежало море, а к югу от направления спуска можно было различить пятно города, охватывающего своими щупальцами большую бухту.
«Конгар…»
Спуск с горы занял гораздо больше времени, чем можно было предположить, глядя с перевала. Но в конце концов они вышли к городу и, обойдя его по дуге, добрались до школы «Неофелис». Выглядела она, как богатая усадьба: красивый двухэтажный особняк, какие-то постройки среди деревьев парка и длинная подъездная аллея, начинавшаяся от ворот.
– Стой! – крикнул караванщик Хемт и поднял руку, дублируя приказ. – Женщины со мной, остальные ждут здесь.
Отмашка. Вытянувшийся в колонну по двое караван встал прямо на дороге, – кому надо обойдут или объедут, – а Хемт подозвал к себе Герду и Виолу и взмахом руки приказал следовать за ним.
Между тем стражники – а здесь, оказывается, имелась настоящая стража – открыли ворота и пропустили трех всадников на подъездную аллею. Еще несколько минут пути, и они подъехали к особняку.
– Спешиться, – приказал Хемт. – Забрать вещи!
Герда спрыгнула со своей лошадки, отвязала от седла вещевой мешок со своими жалкими пожитками и отошла в сторону, отдав повод подбежавшему к ним слуге. Через несколько секунд рядом с ней встала Виола, а Хемт подошел к лестнице, по которой к нему спускался представительный мужчина в камзоле зеленого сукна.
– Мне здесь нравится, – шепнула Виола.
– Посмотрим, что будет дальше, – пожала плечами Герда.
Она смотрела на то, как встретились у подножия лестницы караванщик и «важный господин». Как обменялись рукопожатиями и как Хемт передал незнакомцу несколько бумаг. Представительный господин – по-видимому, это был хозяин имения – просмотрел бумаги, бросил быстрый, но внимательный взгляд на двух девушек, кивнул одобрительно и, отстегнув от пояса, передал Хемту кошель с деньгами.
– Как думаешь, – вполголоса спросила Герда, – не может так случиться, что нас продали в бордель?
– Было бы обидно, – уныло отозвалась Виола, – но не смертельно. В борделе я уже один раз была, жить там можно… Но возвращаться не хочется.
– Может быть, и не придется…
В дверях дома появилась женщина, одетая в платье песочного цвета, прошла вперед, остановилась в начале спуска, посмотрела на господина в камзоле зеленого сукна – он все еще разговаривал с Хемтом, – перевела взгляд на девушек.
– Если это бордель, то дорогой, – высказала свое мнение Виола. – Чистая публика, и все такое…
– Барышни! – окликнула их женщина. – Что же вы стоите внизу? Поднимайтесь!
– Пошли? – искоса глянула на Герду Виола.
– А куда мы денемся?
Они подошли к лестнице, поднялись наверх и остановились перед дамой.
– Я Мишлин Рэ, – представилась женщина, – хозяйка школы. Господина, который разговаривает с караванщиком, зовут Людвиг фон Моос. Он мой помощник. Теперь представьтесь вы!
– Виола Армед, госпожа! – Присела роанийка в элегантном реверансе.
– Маргерит де Грот, мадам, – Герда тоже умела делать книксен.
– Добро пожаловать в школу «Неофелис», барышни! – улыбнулась дама. – Идемте, поговорим. Вещи можете оставить здесь. Их принесут прямо к вам в комнаты.
Герде начало знакомства понравилось, но она в любом случае не собиралась обострять. «Наобострялась» уже однажды, едва жива осталась.
Они прошли вслед за госпожой Рэ в парадный вестибюль, поднялись по лестнице, огибавшей зал по дуге, и вошли в небольшую изящно обставленную гостиную.
– Прошу вас, барышни, – госпожа Рэ указала на чайный столик, вокруг которого стояли четыре стула с высокими резными спинками. – Чай? Кофе? Может быть, немного вина?
Оценив тон дамы Мишлин, Герда решила, что крестьянку Маргерит можно отослать прочь.
«Добро пожаловать, эдле де Грот!» – мысленно поприветствовала она себя другую.
– Зависит от того, – улыбнулась она, присаживаясь к столу, – как в ваших краях, мадам, варят кофе.
– У нас его варят на горячем песке… в жаровнях, – ответила Мишлин, испытующе глядя на Герду.
– Тогда, мадам, я бы с радостью выпила чашечку кофе.
– Приказать принести вам сахар и сливки?
– Благодарю вас, мадам, но я пью кофе из-за его аромата и горечи, – эту фразу Герда произнесла на безупречном эрне. Так говорили ее мачеха и ее дочери.
– А вы, милочка? Что будете пить вы? – обернулась Мишлин к притихшей Виоле.
Компаньонка увидела сейчас совсем другую Герду, не похожую на ту девушку, с которой путешествовала через горы, и растерялась.
– Чай, если можно.
– Ну, разумеется, можно. Ты все слышала, Марта?
Оказывается, чуть в стороне, у колонны стояла молоденькая служанка, готовая выполнить любое приказание своей госпожи.
– Маргерит, почему вы заговорили со мной на эрне? – спросила Мишлин, снова возвращаясь к разговору с Гердой.
– Услышала ваш акцент, мадам, – объяснила Герда.
– Люди говорят, что мой акцент едва слышен.
– У меня абсолютный слух.
– Играете на каком-нибудь инструменте?
– На клавесине, мадам, – улыбнулась Герда. – И немного на скрипке, но, видит бог, совсем немного.
– У меня в доме есть виргинал[26]26
Вирджинал, (устар.) виргинал – клавишный струнный музыкальный инструмент, старинная английская разновидность спинета.
[Закрыть], сумете нам что-нибудь сыграть.
– Вирджинал? – переспросила Герда, использовав по случаю лассарский диалект. – Кажется, он похож на спинет?
– Вы совершенно правы, – продолжила Мишлин заинтересовавший ее разговор. – Что вы нам сыграете?
– Право слово, – «смутилась» Герда, – я давно не играла. Но думаю, смогу сыграть что-нибудь из Баха или Виралдини.
– Классика… Знаете латынь?
– Знаю, но говорю ужасно.
– Какие еще знаете языки? – продолжила расспрашивать Мишлин.
– Горанд, роанийский, совсем немного конгарский, лассарский и боргонский диалекты эрна. Это всё.
– Неплохо, – кивнула Мишлин и тут же переключилась на Виолу.
Она расспрашивала девушку минут десять, словно бы позабыв о присутствии Герды, но та не сомневалась, хозяйка школы все помнит и ничего не забывает.
3
День в школе «Неофелис» – школе бойцовых кошечек, как выражалась Мишлин – начинался по-разному и в разное время. Тебя могли разбудить криками и звоном бьющегося стекла посередине ночи, приказать надеть бальное платье и послать в туфлях на высоких каблуках через лес в какой-то «замок с двумя башнями», расположенный где-то в пяти или шести милях «примерно на север-северо-запад». А могли послать юношу, который разбудит тебя нежным поцелуем в губы, или вежливую служанку, которая доверительно шепнет: «Пора вставать, барышня, потому что завтрак подадут ровно в десять». Спасибо хоть, что не заставляли спать ни с тем, ни с другой, хотя и предложили – разумеется, крайне вежливо и в самых изысканных выражениях, – «отработать с ними хотя бы основные движения». Пришлось пойти навстречу: «поласкаться» с голой девушкой – что оказалось отнюдь не противно, – а потом кропотливо «исследовать» нагого юношу и даже проделать с ним как бы почти весь «процесс». Впрочем, раздвигать ноги Герда категорически отказалась, но все-таки дала парню всю себя «общупать и облизать». Это ей понравилось гораздо меньше, но, возможно, проблема была не в самом процессе, а в том, что она попросту не могла расслабиться и отдаться на волю страсти, как корабельщики отдаются на волю волн. Ведь, по правде говоря, юноша был и в самом деле красив – высокий, стройный, широкоплечий, – нежен и опытен, беда заключалась в другом. Каждый раз, когда он ее обнимал или просто к ней прикасался, Герда вспоминала Эугена и всех прочих подонков, едва не изуродовавших ей жизнь.
Впрочем, это был не единственный момент, с которым у Герды возникли сложности. Она могла мириться с усталостью и болью, успела привыкнуть и к тому, и к другому за год, проведенный в Коллегиуме. Могла перетерпеть необходимые формы унижения – вплоть до пощечин и стояния на коленях, – поскольку без них не обходится ни одна служанка знатной госпожи. Синяки, царапины и шишки были ничтожной платой за учебу, а без унижений не было бы никаких перспектив получить подходящую работу. Чего она действительно не переносила, так это черной злобы и лютой ненависти, которые испытывали по отношению к ней другие девушки. В имении одновременно обучались шесть претенденток на то, чтобы стать телохранительницами богатых и титулованных особ. И Герда, которой все они сперва скорее понравились, чем наоборот, никак не могла взять в толк, откуда берутся эта злобная зависть и неукротимое соперничество, переходящее в открытую вражду. Но, в конце концов, Мишлин ей все это объяснила самым доходчивым образом.
В тот день Герда в очередной раз надела туфли с битым стеклом, порезала ступни и плакала, глядя на перевязанные бинтами ноги.
– Будь внимательнее, – посоветовала ей госпожа Рэ.
– Но за что?! – взмолилась Герда.
– За то, что ты заняла место, на которое претендует кто-то другой.
– Но я… – хотела было возразить Герда, но Мишлин не дала ей договорить, прервав Герду на полуслове.
– Это борьба, милочка, – усмехнулась она. – Это бой за первородство. За право завоевать мою симпатию и получить самое лучшее, самое выгодное назначение.
«Боже!» – вот и все, что могла сказать на это Герда. До сих пор ей казалось, что она знает все про борьбу за выживание, но оказалось, что ей все еще есть чему учиться.
За следующие недели ей еще несколько раз засыпали в обувь битое стекло, подкладывали в постель ядовитых змей и добавляли яд в мясную подливу. Пару раз даже метнули в спину нож.
И Герде пришлось научиться все время быть начеку, ничему не верить, все проверять и всегда быть готовой дать отпор. Хорошая школа, кто бы спорил, но она так и не смогла смириться с тем, что ее не пытались превзойти, ее пытались тем или иным способом вывести из игры. Бесчестно? Несправедливо?
«Но кто тебе сказал, милая, что жизнь справедлива?»
Впрочем, знать одно, а принять такую правду – совсем другое. В очередной раз ее попытались убить или искалечить, подрезав подпругу дамского седла, но Герда вовремя заметила, как Виола Амед «незаметно» подкрадывается к ее коню.
«Вот же тварь!» – Герде оказалось достаточно погладить пальцами кожаный ремень, чтобы понять, что за подлость задумала милая Виола.
Первым ее желанием было догнать мерзавку и избить до полусмерти. Второй неразумной мыслью было: ударить эту дрянь ножом чуть повыше поясницы. Однако через мгновение или два, немного подышав носом, Герда придумала кое-что получше.
– Знаешь, Ола, – сказала она с самой открытой улыбкой, на какую только была способна, – я должна перед тобой извиниться.
Они и сопровождающие их кавалеры как раз готовились выехать на прогулку.
– За что? – удивилась Виола.
– За свою жадность, – тяжело вздохнула Герда. – Ты же хотела моего коня, а я зажмотилась.
К слову сказать, все так и случилось. Герда получила буланого коня невероятных статей, и Виола ей остро завидовала.
– Садись, – пригласила она, кивнув на Гневливого. – Сегодня на нем будешь ездить ты.
Были бы они вдвоем, Виола бы просто отказалась, и все. Но вокруг стояли их «знатные кавалеры», которые были свидетелями их давешней ссоры из-за коня, и максимум, что могла сделать Виола, это отнекиваться. Однако Герда была настойчива и убедительна. Теперь Виола должна была или признаться в преступлении, или сесть в седло. Зная ее характер, Герда рассчитывала на первое, но соперница отчего-то предпочла смерть. На самом деле, упав во время прогулки вместе с седлом, она, к счастью, не убилась. Сломала себе плечо и вывихнула ногу, но, в конце концов, прощение у Герды просила она, а не наоборот. Плакала и умоляла ее простить, когда Герда вечером зашла ее навестить. Видно, что-то такое она о Герде поняла, что предпочла унижение продолжению вражды…
Это был первый раз, когда Герда ответила злом на зло, но не последний. Она никому теперь ничего не спускала, не забывала и не прощала, хотя и понимала природу той ненависти, которую вызывала у других учениц. Все дело было в превосходстве. Она все еще не стала шлюхой, – что, возможно, предусматривала ее новая профессия, – но во всем остальном Герда превосходила все ожидания как Мишлин, так и Людвига. Она быстро научилась метать ножи и с каждым днем делала это все лучше и лучше. Быстрее, точнее, смертоноснее. Бой на ножах или кинжалах давался ей тоже на редкость легко. Разобраться в ядах для бывшей послушницы Коллегиума, прошедшей полный курс «Научного травоведения» и «Прикладной алхимии», было и вовсе парой пустяков. С манерами у Герды все обстояло просто прекрасно, потребовалось всего лишь кое-что вспомнить и отточить некоторые частности. Языки она знала, носить красивые платья умела, играла на клавесине и умела останавливать кровь. Тем не менее оставалось еще много такого, чего Герда не умела и о чем даже никогда не слышала. Она плохо разбиралась в денежных системах разных государств, не умела играть в карты, не могла отличить фальшивые драгоценности от подлинных или правильно опознать и «прочитать» дворянский герб. Ей необходимо было расширить свои познания в современной литературе – классику-то она знала неплохо, – научиться драться без оружия и использовать вместо оружия буквально все, что попадется под руку, стрелять из арбалета, фехтовать облегченным мечом и многому другому. Но она готова была учиться. Хотела этого и быстро наверстывала упущенное.
Так что дни Герды были заполнены до предела, но зато в этой новой жизни она спала в замечательной постели – на великолепной, просто-таки королевской кровати, застеленной дорогим льняным бельем, – ела деликатесы, изучая при этом не только сами яства и способы их «поглощения», но и способы определения присутствия в них различных ядов и технику отравления с помощью этих яств своих противников. Она хорошо одевалась, ее волосами занимался настоящий куафер, а накладывать грим Герду учила опытная актриса. Она могла принимать ванну хоть по два раза на дню и столько же раз менять великолепное батистовое белье. И, если всего этого мало, то было в школе «бойцовых кошек» и кое-что еще, о чем никто, кроме Герды, не знал и даже не догадывался.
Мишлин и Людвиг, разумеется, знали, что их Маргерит проучилась целый год в знаменитом Рогланском Коллегиуме, но они исходили из предположения, что выгнали ее не только за «скверный характер», но и за полное отсутствие магических способностей. Герда же совершенно справедливо рассудила, что не все карты надо сразу выкладывать на стол. Так что никто в школе «Неофелис» не знал, что дар ее хоть и невелик, но все-таки проснулся, и Герда умеет этим даром пользоваться. В Коллегиуме об этом узнали в самый последний момент и вследствие накала страстей разбираться с этим не стали. Ольга сообщать об этом «покупателям живого товара» не стала, а Герда предпочитала держать до времени туз в рукаве.
Однако, если по тем или иным причинам она оставалась одна, – а такие ситуации случались довольно часто, – Герда не теряла времени даром и, вспоминая все, чему ее учили в Коллегиуме еще в ту пору, когда никак не получалось пробудить этот чертов дар, тренировалась сама. Она помнила кое-какие техники, которым их обучали на «Теории магии», и некоторые формулы, бесполезные для нее в то время, но активно разучиваемые другими послушниками. И сейчас все это ей очень пригодилось. А потом с Гердой случилось настоящее чудо, открывшее ей новые горизонты.
В особняке имелась обширная библиотека, и Герда, всегда на самом деле любившая читать – не говоря уже о необходимости расширять свой кругозор, – часто прогуливалась вдоль полок, пытаясь найти для себя что-нибудь особенное. И находила, разумеется, поскольку в библиотеке были собраны несколько сотен – а возможно, и тысяч – томов. Школа «Неофелис» помещалась во владении «Дубовая роща» всего каких-нибудь двадцать лет, а пресекшийся лет тридцать назад баронский род владел этим имением без малого триста лет. И библиотеку эту начали собирать именно бароны. Так что теперь невозможно было узнать, кто из них и для чего приобрел редкое издание «Книги заклинаний». Книги подобного содержания, как рассказывали в Коллегиуме, обычно не продавались в книжных лавках, так что простые смертные купить их или получить в подарок могли только по случаю. Впрочем, для людей, не обладающих магическим даром и не прошедших специального обучения, такие книги были попросту бесполезны. Другое дело Герда. Дар ее проснулся, и она им худо-бедно владела, тогда как теории ее обучили в Коллегиуме. И, по-видимому, обучили хорошо, поскольку Герда быстро разобралась как с принципами изложения формул колдовства, так и с тем, как ими следует пользоваться. Разумеется, не все заклинания были ей доступны в силу скудости дара и склонности к стихии огня, но зато освоить другие оказалось куда проще, чем можно было предположить. Этим Герда и занималась в свое свободное время. Утащив книгу в свою комнату, где та открыто лежала среди других книг, календарей и атласов, Герда тщательно заучивала новые для нее формулы заклинаний, а позже – и уже не в помещении, – пыталась «исполнить колдовство». Иногда это у нее получалось, иногда – нет, но в целом дело продвигалось, и прогресс этот был весьма и весьма многообещающим…
* * *
Этот день начался с урока танцев, продолжился занятиями с мастером оружейником и госпожой куртуазных манер, а после великолепного обеда Герда тренировалась в верховой езде, поочередно то в дамском, то в мужском седле, а то и вовсе без седла. За три часа занятий Герда сменила милую лошадку рыжей масти на злобного черного, как вороново крыло, иноходца, а заканчивала тренировку на сером в яблоках спокойном, но сильном боевом коне, на котором неплохо справилась и с выездкой, и с преодолением препятствий. Метнув, не переодеваясь, с дюжину разных по форме и балансу ножей в мишень – на дальность и точность, – Герда вернулась в особняк и попросила служанку приготовить ей ванну. Вот в этой медной ванне ее и нашла Мишлин.
– Здравствуй, кошечка! – сказала она, входя в комнату Герды. – Как прошел твой день?
– Великолепно, мадам Рэ, – улыбнулась Герда хозяйке школы.
Она вообще старалась поддерживать о себе мнение как о милой, добросердечной девушке.
– Отлично, – кивнула женщина. – Думаю, завершится он еще лучше. Когда закончишь принимать ванну, не одевайся. Накинь халат и приходи в мой будуар.
Многообещающее приглашение. Будуар госпожи Мишлин служил хозяйке школы кабинетом, в котором решались самые серьезные вопросы. Смущало только пожелание – которое, на самом деле, являлось приказом, – чтобы Герда явилась на беседу практически голой, «в одном халате». При этом явно предпочитавшая в постели молодых мужчин Мишлин вряд ли собиралась ни с того, ни с сего отыметь Герду прямо в будуаре. В конце концов, гораздо удобнее – во всяком случае, для женщин – заниматься любовью в кровати или на ковре. В будуаре же мадам Рэ, на взгляд Герды, было несколько тесновато из-за многочисленных предметов мебели и произведений искусства.
Размышляя на эту и подобные ей фривольные темы, Герда закончила принимать ванну, вытерлась, накинула, как было велено, один лишь халат и вскоре уже входила в будуар госпожи Мишлин.
– Присядь пока, – кивнула ей хозяйка будуара на удобное кресло в углу.
Герда без возражений заняла место в кресле и приготовилась ждать. Впрочем, долго ждать не пришлось. Мишлин позвонила в колокольчик, и буквально через несколько минут в будуар вошла Эрма – одна из остальных шести девушек, проходивших обучение в школе «Неофелис». Она тоже была в одном халате.
– Здравствуй, Эрма! – поздоровалась с девушкой Мишлин. – Будь любезна, сними халат.
Эрма даже бровью не повела. Она обучалась в «Дубовой роще» уже третий год и давно уже потеряла чувствительность к наготе, даже если раньше действительно была стеснительной. Халат был сброшен элегантно и так быстро, как позволяли законы приличия.
– Что скажешь, Маргерит?
Ну, что сказать? Эрма была красивой девушкой, и ей не приходилось стесняться своей наготы. Отличная фигура, высокий рост, – хотя Эрма была на полторы пяди ниже Герды, – длинные ноги с рельефно очерченными мышцами, изящные ступни и запястья, длинные пальцы… Из недостатков, пожалуй, только маленькая грудь, да еще плечи широковаты и руки слишком мускулистые. Но тут уж ничего не поделаешь – постоянные тренировки ни для кого не проходят даром.
Правообладателям!
Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.