Текст книги "Плетущий"

– Не бойтесь, – успокаиваю ее, – пчелы вас не тронут.

– Да?

– Да. В этом доме и в его окрестностях вы можете чувствовать себя спокойно. Ничто и никто не сможет навредить вам или как-то обидеть.

– Спасибо, – она грустно вздыхает. – Полагаю, за это нужно благодарить тебя?

– Вас что-то тревожит?

Она снова вздыхает:

– Только одно. Очень грустно, что это всего лишь сон, который скоро закончится. Я совсем забыла об этом, когда согласилась подарить тебе картину, ведь я не успею научиться рисовать за такое короткое время.

– Вы ошибаетесь, – отвечаю я. – Этот сон никуда от вас не денется. Этот дом, этот сад и вся долина будут ждать вас каждую ночь, чтобы подарить вам свое тепло и защиту. А чтобы заснув, попасть именно сюда, вы перед сном должны просто мысленно представить себе это место.

– Так просто?

– Это действительно кажется довольно просто, – и поправляюсь, видя новые вопросы в ее глазах, – и на самом деле – очень просто. Теперь выходите на террасу.

Она замирает на пороге, оглядываясь с восхищением. Мне передаются ее чувства, и я с удовлетворением отмечаю, что не зря старался, создавая для нее этот крохотный мир, спокойный и безопасный. Моя подопечная действительно счастлива находиться здесь.

– Как красиво, – едва слышно шепчет она и оборачивается ко мне. – Здесь живет еще кто-нибудь?

– Нет. Никого, кроме вас, здесь нет.

Легкая грусть невесомой дымкой касается меня.

– Однако, – добавляю я, – это не значит, что никто не сможет составить вам компанию.

– Интересно, – смотрит на меня с вопросом.

Где-то над нами раздается пронзительный и ясный крик, когда орел отвечает на мой мысленный призыв.

– Что это? – женщина глядит вверх, прикрывая глаза ладонью.

– Сейчас увидите.

В том месте, где мы стоим, нам хорошо видно, как крохотная точка в небе стремительно увеличивается – птица камнем падает вниз. Моя подопечная испуганно восклицает и всплескивает руками, но с места так и не двигается, продолжая наблюдать за орлом.

– Это птица, – роняет она негромко.

– Это орел, – киваю ей.

Тем временем Страж, опустившись достаточно низко, красиво расправляет свои мощные крылья, гася сумасшедшую скорость. Еще какое-то время мы наблюдаем за тем, как орел совершает круг над домом. Наконец он опускается еще ниже и, несколько раз громко хлопнув крыльями, опускается на перила террасы совсем близко от нас.

– Ой! – сдавленно восклицает женщина. – Какой он большой!

– Не бойтесь. Он друг вам.

– Друг? – не понимает она, – Что это значит?

– Это значит, – отвечаю ей, – что он будет заботиться о вашей безопасности.

– Этот орел? – удивленный взгляд и вскинутые брови.

– Именно так. Вас что-то смущает?

– Ну… Нет, вообще-то, – недоумевает она, – Просто я никогда раньше не имела дело с такими большими птицами и не знаю, чем кормить и как за ним ухаживать. А он не кусается? То есть, я хотела сказать, он меня не клюнет?

– Нет, он вас не тронет, – мне удается сдержать улыбку. – А кормить его вы сможете любыми продуктами из вашего холодильника на кухне.

Я умалчиваю тот факт, что птица-Страж, помимо обеспечения безопасности, будет еще и поддерживать запас тех продуктов, что есть на кухне, как впрочем, и запас красок, бумаги и всего остального, что будет расходоваться. Это одна из возможностей, что я наделил и обязал выполнять Стража при его создании.

– Хотя его вовсе не нужно кормить – он сам вполне способен обеспечить себя пищей, – добавляю я, – но думаю, он не будет против, если вы его угостите, особенно от мясом.

– Я обязательно так и сделаю, – женщина не отрывает от птицы заинтересованного и даже восхищенного взгляда. – Какой же он красивый.

А орел в ответ глядит на нее, временами бросая взгляды и на меня. Он знакомится с той, которую создан защищать.

– Можно? – она оборачивается ко мне с немым вопросом.

– Думаю, он не будет против, – отвечаю женщине.

Она делает шаг, вплотную приблизившись к крылатому хищнику, неотрывно за ней следящим.

– Привет, – слышу ее тихий голос. – Не возражаешь, если я тебя поглажу?

Естественно, орел ничего ей не отвечает. Он только поворачивает голову в сторону, являя взору гордый профиль. Моя подопечная несмело тянет руку и слегка касается кончиками пальцев перьев. Она шепчет ему что-то доброе и ласковое, а Страж даже не шелохнется, получая от нее ласку. Орел ведет себя пристойно и не пытается повторить свою шутку, когда там, на пристани, так неожиданно крикнул мне в лицо, что я едва не упал. Похоже, что эти двое нашли общий язык и смогут поддерживать зародившиеся между ними теплые отношения и дальше.

Ну вот, кажется и все. Мне пора. Думаю, сейчас самое подходящее время уйти.

– Скажи, Максим, – поворачивается ко мне женщина, продолжая, впрочем, уже смело гладить и ерошить перья орла, – как я смогу найти тебя?

– Пожалуй, никак, – честно отвечаю ей. – Я сам навещу вас в самое ближайшее время.

– Ну что же, – похоже, она лучше, чем я рассчитывал, понимает и принимает все то, что с ней случилось, по крайней мере, из того, что может помнить, – с нетерпением буду ждать твоего следующего визита.

– Нетерпение будет взаимным, – возвращаю ей улыбку.

– Ты говоришь, здесь есть озеро?

– Садовая дорожка укажет вам путь.

– До свидания?

– До встречи, – киваю в ответ и наблюдаю, как она спускается с террасы по ступеням и, в последний раз оглянувшись, идет по дорожке из синеватого с желтыми прожилками камня. Бросив на меня короткий взгляд, орел отталкивается от перил и в несколько взмахов долетает до виднеющейся из-за зеленых деревьев куполообразной крыши беседки.

Все, что нужно сказать, сказано, и все, что нужно было сделать, сделано. Все остальное может оказаться лишним и неуместным.

Я спускаюсь по ступеням террасы, огибаю дом и начинаю подъем вверх по склону холма. Обручальное кольцо, что так нестерпимо и болезненно обжигает мою ладонь, в которой его сжимаю, должно занять свое место в подземном бункере спрятанных воспоминаний. Придется еще совсем немного потерпеть то тоскливое отчаяние, что исходит от кусочка металла. Но это сущий пустяк, по сравнению с проделанной работой, которую я обязательно буду анализировать и «разбирать по полочкам». Но только не сейчас и не здесь.

Добравшись до дороги, что я здесь проложил, несколько минут стою у отбойника в ожидании, пока не проедет несколько автомобилей. Первый из них белого цвета. На его капоте я успеваю разглядеть название одного из известных в Киеве агентств недвижимости. Второй автомобиль – небольшой микроавтобус, на борту которого серебристыми буквами написано название аэропорта, что находится под Киевом. Ну а третье авто радует меня, пожалуй, больше всего – оно желтого цвета, и по его бокам бегут черно-белые «шашечки», а город, к которому оно принадлежит, называется Ванкувер – так на нем написано.

Уже спрятав кольцо в бункере, окидываю взглядом виднеющиеся внизу деревья, крышу дома темно-красного цвета и далекие горы. Водная гладь озера сверкает и блестит, отражая солнечные лучи. Сможет ли моя подопечная вспомнить во сне все то, что связано с ее мужем? Сможет ли она найти бункер и открыть его дверь? Сможет ли она справиться с тем, что будет ждать ее внутри? На все эти вопросы есть только один ответ, и звучит он, как «да». Все упирается только во время. Да и вообще, если моя подопечная сможет пересечь дорогу новых возможностей, значит, она окажется уже достаточно подготовленной. А сейчас не стоит думать об этом слишком настойчиво.

Перед тем, как покинуть этот сон, я мысленно тянусь к птице-Стражу и спустя несколько мгновений оглядываюсь вокруг уже его глазами. С того места, где он сейчас находится, я прекрасно вижу женщину – она, мечтательно что-то напевая, неспешно шагает босиком по деревянной пристани и глядит вдаль, туда, где к водной глади опускаются зеленые склоны высоких гор. Она останавливается и прекращает пение. Стоит так неподвижно несколько секунд, а потом тихое «спасибо» срывается с ее губ. Счастливая улыбка, тронувшая ее уста, служит для меня лучшей наградой.

Перед тем, как покинуть этот сон, я мысленно тянусь к птице-Стражу и спустя несколько мгновений оглядываюсь вокруг уже его глазами. С того места, где он сейчас находится, я прекрасно вижу женщину – она, мечтательно что-то напевая, неспешно шагает босиком по деревянной пристани и глядит вдаль, туда, где к водной глади опускаются зеленые склоны высоких гор. Она останавливается и прекращает пение. Стоит так неподвижно несколько секунд, а потом тихое «спасибо» срывается с ее губ. Счастливая улыбка, тронувшая ее уста, служит для меня лучшей наградой.

Глава 6

Я просыпаюсь легко и спокойно и какое-то время просто гляжу вверх, туда, где в ночной темени прячется потолок. Я уже почти привык к незнакомым запахам этой квартиры, и они более не вызывают у меня ощущения чуждости. Жилище, ставшее мне на время домом, радует тишиной и покоем. Ночное безмолвие нарушает только появившийся звук работающего двигателя. На потолок заползают белые росчерки света. Они исчезают, а вслед за этим наступает тишина, когда приехавший глушит мотор. Хлопок двери и короткий «бип» включаемой сигнализации – вот и все звуки.

Я включаю торшер. Его свет выхватывает из ночного мрака мебель, телевизор, стены и окно, наполовину занавешенное шторами. Проверяю, есть ли пропущенные звонки или сообщения. Ничего. Часы показывают без четверти полночь. Легкая усталость все же присутствует, хотя физически я чувствую себя отдохнувшим.

Одевшись, выхожу на балкон покурить. Честно говоря, непривычно внимать тому безмолвию, что царит вокруг: никто не горланит песни под балконом, не слышно громких и щедро разбавленных матом разговоров, не лают бездомные собаки, не надрывается автомобильная сигнализация. Отсутствие всех этих привычных для Киева звуков кажется странным, но однозначно приятным. Во дворе горит всего один фонарь, в свете которого я вижу, как из подъезда выходит мужчина. Один из автомобилей встречает его двойной беззвучной вспышкой фар. Водитель садится в авто, заводит двигатель, и машина, шурша покрышками, уезжает.

Начинается снег. Робкие белые снежинки, словно опасаясь, летят к земле, и ни одно, даже самое слабое дуновение ветра, не тревожит их полет. Снегопад быстро усиливается, и спустя всего несколько минут редкие огни в окнах дома напротив исчезают, потонув в белесой мгле. С неба падают уже настоящие снежные лапти, на глазах одевая во все белое припаркованные во дворе автомобили, голые ветви деревьев. От пока еще тающего снега темный асфальт становится еще темнее. Он уже влажно блестит в свете единственного фонаря, который, словно маяк, указывает путь случайным прохожим. Поднимается ветер. Он закручивает снежинки в причудливом танце, бросается ими, подхватывает и снова кружит. Еще какое-то время я заворожено наблюдаю за этой красотой, а потом я захожу в квартиру, покинув балкон.

Звонок сотового на журнальном столике застает меня врасплох. «Миша» – высвечивается на дисплее.

– Наконец-то, – негромко говорю себе под нос, испытывая огромное облегчение, но оно тут же испаряется, едва слышу в трубке незнакомый голос.

– Алло, – произносит он. – Доброе утро.

– Алло, – отвечаю я, и от нехорошего предчувствия у меня холодеют ладони. – Кто это?

– Меня зовут Паша, – представляется незнакомец, – я брат Миши.

– Паша? – переспрашиваю я, сразу не узнав его. – Привет, Паша. Это я, Максим. А где Миша?

– Так ты тот самый Максим? – он игнорирует мой вопрос. – Наш сосед из Южного?

– Да, Паша, это я, – брат Миши младше его на три года, и когда в последний раз я его видел, он учился в седьмом классе, и в моей памяти остался веселым и смешливым мальчишкой. – Где Миша?

Мой собеседник молчит, и от этого его безмолвия я окончательно укрепляюсь в мысли, что случилось что-то недоброе.

– Он… – Паша прокашливается, – он в больнице.

– Что с ним? – спрашиваю я.

– Не знаю, – следует ответ.

– Ты видел его?

– Конечно, я и вызвал скорую.

– Что с ним? – снова повторяю вопрос.

– Говорю же, не знаю.

– Что говорят врачи? – задавливаю в себе растущее раздражение.

– Они ничего не говорят, потому что не знают, что с братом, – он повышает голос. – Никто ничего не знает!

– Ладно, ладно, – делаю глубокий вдох, – Хорошо, давай сначала.

– Да, – уже гораздо спокойнее отвечает мой собеседник.

– Врачи поставили Мише какой-нибудь диагноз?

– Они просто сказали нам с родителями, что он пребывает в коме.

– В коме?

– Да.

– Расскажи, пожалуйста, все по порядку: когда это случилось, кто его нашел…

– Он просто не проснулся утром, – перебивает меня Паша. – У себя дома Миша затеял ремонт, поэтому сейчас живет у меня. Утром, когда я уходил на работу, увидел, что его вещи и обувь на месте. Зашел в комнату, где он спал, и увидел, что Миша спит. Я попытался его разбудить, но он никак не реагировал. К тому же…

– Что? – спрашиваю я, когда пауза слишком затягивается.

– Я вообще подумал, что он умер – такого цвета стала его кожа. А пульс… Я не сразу смог его нащупать… Потом я вызвал Скорую Помощь. Они приехали и забрали его в больницу. Я позвонил родителям. Сейчас Миша лежит под капельницей, а врачи говорят только, что он в коме, и как вывести из нее, не знают. Говорят, вызвали какого-то специалиста, не знаю откуда. И теперь мы все ждем, когда он прилетит. Я вообще только что домой вернулся – все это время был в больнице вместе с родителями. Случайно наткнулся на его сотовый, а здесь куча неотвеченных звонков: от тебя и от какого-то Семена.

– Плохо, – вырывается у меня.

– Очень плохо, – устало повторяет Паша. – В больнице сказали, что тот специалист, о котором я говорил, прибудет только через два дня. А пока брат лежит под капельницей… А ты почему звонил ему?

– Уже неважно, – отвечаю я мрачно, невольно радуясь только тому, что оставил в телефоне Киевскую сим-карту, иначе о случившейся с Мишей беде не узнал бы.

Мы с Пашей молчим какое-то время, потом он нарушает молчание.

– Такие новости.

– Ясно. Паша, держи меня в курсе насчет состояния Миши.

– Хорошо, – соглашается он. – Его телефон будет у меня.

– Я еще позвоню. До связи.

– Пока, – прощается со мной Паша.

Я жму кнопку отбоя чересчур сильно. Вскакиваю с кровати и принимаюсь мерить комнату шагами. Проклятье! Что это все значит?! Что случилось с Мишей?!

Без сомнений, его нынешнее состояние связано с событиями прошлой ночи. Образ женщины с горящей на ее лбу «единицей», испуганное лицо Старика, яростное пламя, охватившее, поднятый Мишей частокол, снова образ женщины, но уже погибшей от ужасных ран, смятение Миши, когда у него не получалось плести, непонятное выражение на лице Семена, оказавшегося вовсе не Семеном, вспышки молний в тучах над джунглями, опасные и страшные твари, – все это с огромной скоростью мелькает перед мысленным взором. Что же я пропустил? Как вышло так, что с Мишей случилась беда? Он же все время был на виду! Или нет? Я помню, как заставил его покинуть сон, и он, естественно, отошел назад, за мою спину… Или же это как-то связано с погибшей женщиной, что снилась ему шесть ночей подряд? Значит ли это, что и меня ждет подобная участь? Не о том сейчас нужно думать… О нет, я не боюсь! В данный можно описать совсем другим словом – бешенство! Сказать, что я зол, все равно, что ничего не сказать. Меня обуревает самая настоящая ярость, в первую очередь, потому что враг, который остается невидимым и неузнанным, все еще не найден, а я даже представления не имею, в каком направлении нужно его искать. Вариант номер один – это Старик. Каким бы слабым и немощным он не казался, я сделаю все, чтобы найти его, потому что вторая подходящая кандидатура, псевдо-Семен, погибла на моих глазах. Значит, буду искать Старика, и на этот раз он не отделается ложью и двусмысленными фразами. Я смогу заставить его говорить. Ни на миг я в этом не сомневаюсь. Но сначала попытаюсь найти друга в мире снов. Если он в коме, может случиться так, что я смогу обнаружить его сознание. Никогда раньше не сталкивался с подобным, но это не имеет значения.

Без всякой надежды пытаюсь дозвониться в который раз Марине Яковлевне. Длинные гудки звучат сухо и надменно, и я в большом раздражении едва сдерживаюсь, чтобы не швырнуть телефон на пол.

Ладно.

Я ложусь в постель, уже зная, что буду делать. Табич Миши должен привести меня к нему, где бы он не находился в мире снов. Если только его сознание, его разум все еще живы. Но об этом лучше не думать. Я обязательно найду своего друга, я верю в это.

Уже находясь на самой грани сна и бодрствования, когда разум перестает ощущать собственное тело и когда сон становится реальностью, я внезапно чувствую, как что-то или кто-то подхватывает мое сознание, не давая ему собраться и сосредоточиться. Все происходит очень быстро. Я не успеваю среагировать на чужое вмешательство. Собственные мысли путаются и разбегаются. Все же я успеваю сделать попытку покинуть сон, проснуться, но она ни к чему не приводит. Тьма обрушивается на мое сознание, и глухое беспамятство пожирает его без остатка.

Эпилог

Где я?

Мое сознание, более не влекомое чужой волей, уже не летит сквозь мириады чужих снов, рассыпаясь на сотни и тысячи осколков недоумения, страха и растерянности. Да, я чувствую, что мое перемещение прекратилось, но глаза остаются закрытыми, потому что я просто боюсь разомкнуть веки. Мысли носятся в голове, как сумасшедшие, разбегаясь и отказываясь успокоиться.

Сухой и теплый воздух проникает в легкие, а пыль, что ветер бросает мне в лицо, попадает в нос, отчего помимо воли я захожусь в кашле, но глаза не открываю. Страх настойчиво продолжает удерживать их закрытыми, и для меня нет секрета в его источнике. Я боюсь того, что снова окажусь в кошмаре. Я боюсь, что снова окажусь беспомощным перед его ужасом и жутью. Как в том сне про Рэма. Попытаться уйти? Уйти прямо сейчас? … Уйти и убежать от своего страха?

– Макс, ты в порядке? – чужая рука сжимает плечо.

– Что? – собственный голос кажется чужим.

– Ты в порядке, спрашиваю?

Картинка перед глазами странно плывет и двоится, словно взгляд не может сфокусироваться. Тупая боль сжимает виски, да так сильно, что невольно перехватывает дыхание.

– Что с ним? – этот голос отличается от предыдущего, но, как и первый, принадлежит мужчине.

Неестественная муть постепенно рассеивается, и так же неспешно отступает головная боль. Первое, что я вижу – это чьи-то ноги прямо передо мной. Они обуты в высокие армейские ботинки, в которые заправлены штаны в камуфляжном раскрасе. Мой взгляд скользит выше, фиксируя кобуру с пистолетом, разгрузочный жилет, автомат на ремне, широкие плечи и веснушчатое лицо, под ежиком рыжих волос. Зеленые глаза с тревогой следят за мной, и их обладатель снова обращается ко мне с вопросом:

– Макс, да что с тобой?

Пустота в мыслях и сознании наполняется вдруг радостью узнавания, и я, давясь сухим комом в горле, роняю:

– Семен…

Шорох ссыпающегося щебня за спиной.

– Ого! Что это с нашим Оружейником? – весело спрашивает Клаус, спускаясь с насыпи позади меня.

КОНЕЦ ПЕРВОЙ КНИГИ