Текст книги "Когда закончится зима"

– Ясно. Да, а почему две экспертизы?

– А вторую тётка, жена покойного, заказывала, ну я и приобщил, не пропадать же, если сделали.

– А эти эфэсбэшники?

– Не появлялись больше.

Владимир будто случайно остановился на той странице, где были данные о трёх сотрудниках Мамонтова, уволившихся незадолго до его смерти.

– Так, это что у нас?.. А почему на двоих дали информацию, а на третьего нет?

– А, было такое дело, – согласился Петюня, посопев несколько секунд над папкой. – Это их работник из отдела кадров что-то напутал, не подготовил информацию, а потом смысла не было повторно запрашивать. А что?

– Да просто, – Владимир закрыл папку, показывая, что разговор закончен. – Слушай, бедная женщина осталась без мужа, без денег. Она, наверное, напугана была, когда отказ писала?

– Не угадал, осунулась, конечно, но бодрячком держалась. Они тогда целым табором пришли, все три тётки: ну, жёны жмуриков и адвокат. Она вообще баба с яйцами.

– Проверял, что ли?

– Я бы не против, друг Вовчик, но к ней на хромой кобыле не подъедешь. Она потом быстро свой бизнес замутила, у неё магазины, ювелиркой торгует. «Улица Надежды» – видел такие?

– Конечно.

– Это всё её.

Владимир посмотрел на часы:

– Заболтались мы, пойду к Папе.

– Правильно, – засуетился Петюня, – а то хватится, а тебя нет. Спасибо, Вовчик, я твой должник, Папе поклоны головой до пола.

– Угу, штаны не забудь надеть.

Владимир остался доволен визитом. Первым делом он проверил фирмы по списку, полученному от Петюни, их оказалось всего четыре.

Первая – признана банкротом четыре года назад.

Вторая – признана банкротом четыре года назад.

Третья – признана банкротом четыре года назад.

Четвертая… Владимир стал набирать название фирмы и остановился.

Он почувствовал, что у него от волнения вспотели ладони.

Четвёртая была одной из фирм Француза.

Настоящий сюрприз! Вот картина и вырисовывается окончательно. Значит, мистер Х работал на Мамонтова, пустил его по миру, переметнувшись к конкурентам. Затем, по всей видимости, разорил и их фирмы. Теперь переключился на Француза, решил кинуть его с помощью жены. Или, что скорее всего, кинуть и Француза, и жену одновременно, а может, отправить их на тот свет.

Подумав немного, Владимир снова открыл дело Мамонтова.

Он внимательно перечитал обе экспертизы. Выводы в них были одинаковые – словно написаны под копирку. Но ни одна, ни другая не могли убедить Владимира в том, что взрыв произошёл в результате несчастного случая.

Будь их не две, а целый десяток, это ничего не меняло.

Владимир был уверен – Мамонтова и его компаньонов убили и стоял за этим убийством именно мистер Х.

Он потратил около получаса в попытках найти информацию о собственниках трёх фирм, признанных банкротами. Владимир полагал, что их постигла такая же участь, что и Мамонтова.

Его старания не принесли успеха, можно было продолжить, но сейчас судьба этих неизвестных не так сильно занимала Владимира, как желание встретиться с одним человеком.

Владимир выключил компьютер, закрыл дело Мамонтова в сейф и вышел из кабинета.

 
                                      * * *
 

– Здравствуйте, Надежда Сергеевна у себя?

Секретарша, молоденькая девушка, заглянула в свой ежедневник и растерянно посмотрела на Владимира:

– У вас назначено? На какое время?

– Нет, я сам решил зайти поговорить.

Владимир показал удостоверение.

– Подождите, я уточню, сможет ли она вас принять.

Девушка торопливо встала и подошла к двери в кабинет начальницы. Там она задержалась на пару секунд, поправила блузку, приосанилась, нервно выдохнула, постучала в дверь и, наконец, решилась войти.

Вскоре она вернулась:

– Подождите немного, скоро она освободится и примет вас, но сможет уделить не больше пяти минут. Присаживайтесь пока.

– Спасибо. Недавно устроились на работу?

– Да, – девушка открыто улыбнулась. – Только после института, первое место.

– У вас всё получится, не переживайте.

– А что, так заметно?

– Совсем чуть-чуть. Наверное, тяжело сразу привыкнуть к такому графику работы, приходится задерживаться?

– Бывает… начальница часто работает допоздна. Вообще, я восхищаюсь ею, железная женщина, всегда всё держит под контролем и везде успевает. Хочу стать, как она.

Это полудетское признание затронуло Владимира.

– Вам не нужно, как она, – посоветовал Владимир. – Не желаю вам такого, и вы себе не желайте.

Девушка смутилась и вернулась к своим делам.

Через несколько минут его пригласили в кабинет. За полукруглым стеклянным столом сидела женщина на вид лет сорока – сорока пяти, довольно привлекательная. Весь вид её источал деловую любезность:

– Прошу садиться, чем могу помочь?

Владимир несколько секунд медлил. Он вдруг понял, что совершенно ни к чему вести обычные расспросы, она вряд ли расскажет правду. Ему нужно было увидеть её настоящую, без этой маски бизнес-леди.

Он молча достал из папки снимок, что уже показывал куратору, и протянул его Надежде через стол, но изображением вниз:

– Взгляните.

Она приняла листок.

– Вы знаете этого человека? – спросил он, как только Надежда перевернула снимок.

«Да, она его знает, и она его боится», – решил Владимир. Всё было ясно написано на её лице.

– Нет, не припомню, – улыбнулась Надежда. – У вас ещё что-то?

Владимир долго смотрел ей в глаза:

– Пожалуй, больше ничего.

Он встал:

– Да, вот моя визитка, если вдруг захотите рассказать что-то, звоните.

Она, не глядя на визитку, убрала её в стол и попрощалась.

Владимир вышел на улицу.

Нужно было собраться с мыслями, всё взвесить и решить, как поступить дальше. Но голова отказывалась работать, он чувствовал себя совершенно вымотанным после этого двухдневного марафона. Он решил заехать домой и немного поспать.

 
                                      * * *
 

По дороге домой Владимиру стало немного стыдно, что он пропал на долгое время и даже не предупредил Анжелу, ни разу не позвонил. Впрочем, у них было всё необходимое, холодильник забит едой, а в случае необходимости она могла сама позвонить.

После того как Анжела переехала к нему, она вела себя странно. Первые дни полностью погрузилась в домашние хлопоты: мыла, натирала, чистила, квартира засияла. Когда же с уборкой было покончено, совершенно скисла, стала задумчивой и молчаливой. Она днями сидела на кухне, глядя в пустоту.

Владимир решил не донимать её расспросами или наставлениями. Он подумал, что девушке надо просто прийти в себя, перевести дух. Они практически не разговаривали. Только однажды вечером Анжела сама начала разговор, обращаясь скорее не к Владимиру, а к самой себе, словно её мысль случайно вырвалась, облачившись в слова:

– Зачем всё это?

– Что это?

– Всё.

Видимо, она только в ту секунду поняла, что говорит вслух, натянуто улыбнулась и вернулась к прежней задумчивости:

– Знаешь, в детстве мир был наполнен таким смыслом. Всё, что я делала, было интересным. Я могла просто ходить по саду с прутиком в руках, стучать им по деревьям, дорожке, топать ногой по луже и смотреть, как летят брызги. Вода в луже была такой тёплой. Достаточно было найти сухой лист и пару спичек, смастерить парусник и наблюдать, как он плавает. В этом было столько радости, столько смысла. Когда всё стало таким бессмысленным?

– У тебя есть дочь.

Анжела растерянно кивнула.

– Знаешь, я недавно купила машину и сразу продала её. Зачем мне машина? Я в детстве больше радовалась своему паруснику, чем теперь этой железной коробке. Я так мечтала о том, что всё закончится: эти пьяные морды, бесконечные ночи, грязь. А теперь о чём мне мечтать? Словно всё было не со мною, единственная сила, что держала во мне желание жить, – мечта вырваться на свободу.

– У тебя это получилось.

– Да, а что теперь? Так пусто. Всё так пусто.

– Знакомые ощущения.

Анжела благодарно посмотрела ему в глаза, придвинулась ближе, но потом словно осеклась и опустила взгляд. Будто вспомнила о чем-то и застыдилась.

– Всё наладится, вот увидишь, – ободрил Владимир. – Вернутся и радость, и смысл. Дай себе время.

– А к тебе вернулись? – спросила Анжела.

– Надеюсь, что вернутся.

– И что тогда? Кому я нужна с ребёнком?..

Владимир вспомнил этот разговор, поднимаясь по ступеням подъезда, ему отчего-то стало не по себе. Открыв дверь в квартиру, он понял, что это чувство пришло не напрасно. Прежнего музейного порядка не было. Не хватало каких-то вещей. На полу валялись какие-то бумаги.

Заглянул в комнату Анжелы, свою – никого не было. Прошёл на кухню, там тоже было пусто. Он не сразу заметил записку, что лежала на столе.

В ней было одно слово – «прости».

Это был почерк Анжелы. Не успел Владимир понять смысл этого короткого послания, как его негромко позвал детский голос, это была Полина. Она вышла из спальни, волоча за собою в обнимку большого плюшевого медведя.

– Ты будешь моим новым папой?

– Что? – переспросил он автоматически.

– Мама сказала, что ты мой новый папа, ты хороший. Я и сама знаю, что ты хороший. Ты будешь со мною играть?

– А где твоя мама?

– Она уехала. Ещё вчера.

– Как же… как же ты одна?

– Мама часто уходила на работу ночью, я одна привыкла. У меня теперь будет новая мама?

– Ты не голодная?

– Нет.

Владимир присел на стул.

– У Светки теперь новая мама. Папа сказал ей, что девочки не должны быть без мамы, и привёл тётю Надю.

Владимир молчал.

– Я люблю Светку, она хорошая, мы с ней дружили, пока не приехали сюда с мамой, мы играли. Мама всегда спала днём, и я одна сидела или у Светки.

– Тебе не было страшно одной? – спросил Владимир, глядя в короткую записку.

– Со мной Миша, посмотри, какой он сильный, видишь? – Полина подняла плюшевого медведя над головой. От усердия она даже приподнялась на пальчиках ног.

Владимир одобрительно кивнул.

– Он меня защищает. А ты не будешь работать ночью, как мама? Ночью я не люблю одна. Если надо, могу и одна посидеть, только не хочу новую маму. Может, заберём к себе Светку, она хорошая…

Девочка продолжала говорить что-то.

Владимир задумался. Он не размышлял о том, как ему поступить, решение было принято мгновенно, как только он понял ситуацию. Владимир думал об Анжеле. Он понимал – девушка поступила так, полагая, что это единственный выход, единственная дорога к счастью, пускай и призрачному. Но Владимир чувствовал, что она совершила непоправимую ошибку, исправить которую уже никогда не сможет. Не получила новый шанс, а потеряла главное.

Он пришёл в себя оттого, что Полинка тянула его за рукав:

– А ты будешь читать мне сказки перед сном?

– Обязательно, – улыбнулся он.

– Ух ты! Как настоящий папа!

– Я и есть твой настоящий папа, – вкрадчиво сказал он, глядя ей в глаза.

– Правда?! – вспыхнула Полина, она вцепилась в его руку и не отпускала несколько секунд, потом всё же отстранилась и спросила: – И ты меня никогда не бросишь? – в этом вопросе не было страха или опасения. Девочка смотрела на него так, будто знала ответ наверняка.

Владимир поднял её и посадил себе на колено:

– Никогда не брошу.

– Честно-честно?

– Честно-честно… А ты умеешь делать кораблики из листьев деревьев?

– Нет.

– Хочешь, я научу тебя?

– Очень!

Уже вечерело, Владимир с Полиной поужинали, а она всё рассказывала о своей подружке, игрушках, книгах.

После обещанной сказки она быстро уснула, а он лежал рядом на кровати, глядя в потолок. Он был вымотан, но уснуть не мог.

Владимир хорошо осознавал, что сделал сегодня. Сказать девочке, что он её папа, – значило стать им. Здесь нельзя будет изменить решение или передумать через месяц, два, год.

Это навсегда.

Странно, но ему вовсе не было тревожно, хотя он понимал, что принял на себя большую ответственность.

Будущее, которое так часто заботило его прежде, сейчас стало осмысленным и наполненным. Маленькая девочка, что была рядом, выплеснула на него столько любви, что он растворился в ней. Он опасался уже не за свою, а за её судьбу, которая теперь всецело зависела от него. Что будет с Полиной, если она останется совсем одна?

Ему совершенно не хотелось думать сейчас о Французе, его жене, кураторе, пресловутом мистере Х, но и совсем забыть о них он не мог. Владимир понимал, что только приоткрыл завесу тайны, нужно было двигаться вперёд, а там полная неизвестность.

Отступить, прекратить поиски правды Владимир не мог. Он уже был втянут в игру, один только диск с компроматом на Француза чего стоил…

Проснулся от звонка телефона, номер не определился. Чтобы не разбудить Полину, Владимир прошёл на кухню и закрыл за собой дверь.

– Извините за поздний звонок, я вас не разбудила?

– Кто это?

– Мы сегодня беседовали с вами по поводу снимка, помните?

– Да.

– Вас всё ещё интересует человек, о котором вы спрашивали?

– Конечно, вы можете что-то рассказать?

– Он готов сегодня встретиться с вами.

– Как? – неожиданно для самого себя воскликнул Владимир.

– Он просил передать, что будет ждать вас через полчаса на квартире вашего общего друга.

Надежда Мамонтова, а это была, несомненно, она, положила трубку.

Владимир посмотрел на часы, немного помедлил, взял лист бумаги и фломастером написал на нём большими буквами: «Скоро буду».

Прокравшись в комнату, где спала Полина, он вложил записку в лапы её медведя, что сидел прямо на кровати. Несколько секунд он слушал ровное детское дыхание, потом вышел в зал, открыл сейф, проверил свой служебный пистолет и взял его с собой.

Владимир не знал, что ждёт его на этой встрече. Он даже не знал, кто тот человек, с которым предстоит встретиться. Но интерес, смешанный с чувством обиды, разочарования, досады, злости на самого себя, деда Егора, этого мистера Х, заставлял его быстрее ехать по ночному городу. Он был готов ко всему.

Дверь в знакомую квартиру оказалась, как всегда, приоткрыта. Владимир беззвучно шагнул внутрь. Было темно, только уличное освещение едва выдавало очертания окружающих предметов. Но и в этом полумраке Владимир увидел, что квартира опустела. Исчез и знакомый, резкий и вместе с тем приятный запах трав, остался только его тонкий, едва уловимый след. Было тихо. Владимир услышал, как в одной из комнат кто-то чиркнул спичкой, он насторожился и медленно пошёл на звук.

В комнате спиной к нему стоял Павел, этот неразгаданный пока мистер Х.

Павел зажёг свечу и поставил её на подсвечник.

– Не стал включать электричество, – спокойно сказал он, будто продолжая прерванный на минуту разговор. – Дед Егор не любит его, а я не хочу излишне хозяйничать в его отсутствие. Надо же, он уехал всего несколько дней назад, а квартира без него будто осиротела.

Владимир молчал, он в напряжении застыл на пороге.

Павел снял костюмный пиджак, присел в кресло, знаком пригласив Владимира во второе напротив:

– Можете быть спокойны, оружия при мне нет. А свой пистолет вы можете держать наготове, если вам так будет спокойней. Достаньте его, положите рядом или держите в руке, и покончим с этим.

Владимир колебался несколько секунд, но потом без разговоров и стеснений достал пистолет и сел в кресло, не сводя взгляд с собеседника. Вспомнив недавнюю встречу у куратора, Владимир последовал его примеру и положил пистолет на подлокотник.

Теперь он почувствовал себя уверенней.

Молчали, свеча в углу разгорелась, глаза привыкли к слабому освещению, и Владимир стал всматриваться в лицо Павла. Оно было совершенно спокойным и ничего не выражало или же выражало полную безмятежность. Он сидел ровно, положив ногу на ногу, и смотрел куда-то вниз.

– У вас, Владимир, наверное, скопилось много вопросов?

– Есть несколько, – ухмыльнулся в ответ Владимир.

– В этом наша проблема. Дело в том, что мои ответы на ваши вопросы не вызовут у вас доверия. А другие вопросы вы ещё не успели сформулировать даже для себя, слишком много событий и информации. Может быть, я вкратце попытаюсь рассказать, о чём вы думаете, а вы меня поправите, если что-то не так? И вместе постараемся разобраться?

– Последние дни слишком много людей знают лучше меня, о чём я думаю и чего хочу. Я уже сомневаюсь, к чему мне вообще думать. Но давайте попробуем.

Владимир был начеку, он помнил на примере куратора, что эта плавная манера общения может быть всего лишь манёвром для усыпления бдительности, так же, как и разрешение достать пистолет.

– Вы думаете обо мне, – начал Павел. – По-вашему, я нечто среднее между внештатным сотрудником ФСБ и финансовым мошенником, к тому же ещё предатель и убийца. Я предал своего наставника и его друзей, организовал ту злосчастную аварию, а после обобрал их семьи. Теперь же я пытаюсь обобрать Француза и его жену, а потом и они, вероятно, станут жертвой автомобильной катастрофы. Вас же как человека, знающего слишком много, ждёт похожая участь. Так?

– В общих чертах.

– Вот что значит останавливать идущего на полпути. Но попробуем выбраться из этой ситуации… – Павел помолчал. – Вы давно проверяли электронную почту?

– Пару дней назад, а что?

– Взгляните сейчас, – Павел протянул Владимиру планшет.

– Зачем, чтобы вы знали мой пароль?

Павел улыбнулся:

– Извините, он мне уже известен. Я от вашего имени написал письмо как раз пару дней назад и заблокировал почту, чтобы вы не прочли ответ раньше времени.

– Что это? – спросил Владимир, нахмурившись.

– Это письмо от начальника охраны Француза, он отвечает на вашу просьбу отправить мои анкетные данные. Для этой просьбы мне и понадобился ваш пароль.

– Зачем вы сделали это?

– Минуту терпения.

Владимир открыл письмо и бегло прочитал отсканированную копию документа.

– Но ведь это другая анкета.

– Вот именно, а теперь посмотрите на время её получения.

Владимир совсем растерялся. Письмо пришло ему на почтовый ящик ещё до того, как он сфотографировал другую анкету в приёмной у Француза.

– Что это? – не удержался Владимир.

– Это то, что хранится в отделе кадров у Француза, то, что было заполнено при приёме на работу, то, что и вы можете проверить по своим базам и убедиться, что всё чисто. Это бумага, приятная во всех отношениях, в которой тем не менее нет ни слова правды. Вы можете завтра посмотреть оригинал в офисе Француза.

– Вы хотите сказать, будто знали, что я раздобуду анкету в приёмной у Француза, и отправили мне ещё одну? Зачем?

– Чтобы вы не сомневались в том, что анкету в приёмной Француза вы сфотографировали с моего ведома.

– Почему же вы были уверены, что я получу анкету?

– Ничего сложного: вы отправились в офис Француза тогда, когда его агенты снимали камеры наблюдения. Не заметить последствия их работы вы не могли, и любопытство должно было привести вас к самому Французу. Оставалось организовать получение анкеты.

– Секретарша? Она тоже работает на вас?

– Нет, она предана своему шефу беззаветно. Достаточно было позвонить ей и сказать, что, по моим данным, вы пытаетесь добраться до Француза через меня и собираете информацию. Так как эти сведения пока не проверены, а беспокоить шефа слухами не стоит, надо устроить проверку. Подложить вам ложную анкету «с небольшой ловушкой», по тому, как вы отреагируете, и будет видно, как обстоят дела на самом деле.

– А если бы я не обратил внимания на анкету?

– А вы могли не заметить единственный документ, лежащий на пустом столе, когда на вас никто не смотрит?

У Владимира складывалось впечатление, что Павел сам был в приёмной, он даже подумал, не Павел ли был в роли охранника, получавшего взбучку от шефа.

– А если бы Француз не вызвал секретаршу? – не сдавался Владимир.

– Она бы сама вышла.

– Охранник не отвернулся?

– Секретарша задержала бы вас до подходящего момента.

С минуту Владимир молчал.

– А может быть, всё было иначе? Вы узнали, что ко мне попала настоящая анкета, взломали мой ящик, каким-то образом отправили письмо от сотрудника Француза, изменив время получения, а всю историю с секретаршей придумали?

– Я знал, что вы будете сомневаться, и оставил для вас небольшую отметку в анкете. Взгляните на неё.

Владимир достал свой телефон.

– Увеличьте печать.

– И что с ней не так?

– Вы забыли собственный адрес и день рождения?

Владимир всматривался в печать, пока не заметил, что номер ИНН компании на ней состоял из цифр, совпадавших с номером его дома и квартиры, дальше действительно шла дата его рождения.

На этот раз он долго молчал.

– Выходит, вы специально подложили мне эту анкету. Но зачем?

Павел поднял глаза, их взгляды встретились. Владимир удивился, насколько спокойно и умиротворённо он смотрел на него. Словно они два закадычных друга и встретились для милой вечерней беседы после долгой разлуки. Владимир отметил, что за всё время их разговора Павел ни разу не повысил голос, не вышел из себя, хотя Владимир своей манерой общения провоцировал его. Владимиру, как и при первой встрече, показалось, что Павел находился в каком-то облаке безмятежности, и тут же вспомнил он о другом человеке.

– А дед Егор, дед Егор? – спросил он отрывисто и тревожно. Он сбился, не находя слов. – Он тоже в этой игре, он…

– Он ваш искренний друг. Он никогда не рассказывал о ваших беседах, равно как и я не посвящал его в свои планы и тем более не обращался с просьбами помочь в них. Он мне сказал лишь одно: что вы стоящий человек, на вас можно положиться, но сейчас вы нуждаетесь в поддержке, вот и всё. Но давайте по порядку.

– Да, – согласился Владимир. – Хорошо. Зачем нужна была история с анкетой?

– По нескольким причинам. Во-первых, чтобы вы знали, что я вам доверяю.

– Не понимаю.

– У вас сейчас достаточно информации, чтобы сдать меня Французу или ФСБ, вы получили достаточно сведений, чтобы попытаться испортить мне жизнь, но я уверен, что вы так не поступите. Кроме того, расскажи я вам о себе, дальнейших планах, вы не поверили бы, стали перепроверять и всё равно пошли по этому кругу информации и событий, пока не убедились лично.

– Выходит, я из тех, кого принято называть Фома неверующий. Это плохо?

– Вовсе нет… – Павел помолчал. – Это выражение… вы знаете, откуда оно?

– Какое?

– Фома неверующий.

– Нет.

– Один из учеников Христа, он не поверил другим, пока не увидел воскресшего Учителя лично, его звали Фома. Вот и появился Фома неверующий. Я как-то задумался, почему Христос выбрал именно его в число двенадцати избранных, а не кого-то другого из последователей, у кого вера была крепче.

– И как?

– Мне кажется, ему было тяжело уверовать, но, поверив, он стал преданным Учителю больше других.

– Вы сравниваете себя с Богом, а меня – с Его учеником?

– Вовсе нет, – отмахнулся Павел, – вовсе нет.

Владимир опять отметил, что он пытается вывести Павла из состояния равновесия, но это ему никак не удаётся.

Нет, Владимир не доверял ему. И он не хотел это скрывать. Слова куратора о том, что его бывший подопечный может быть любым, не давали покоя.

– Вы сами сказали, что я пришёл к выводу, что вы мошенник и, возможно, убийца, по этому кругу информации вы хотели меня провести?

– При нашей прежней встрече я предложил вам вернуться к разговору через неделю. Прошло три дня. Ситуация изменилась. К сожалению, вам придётся прервать этот путь на середине, конечно, вы можете продолжить его, но сейчас это будет очень некстати. Я прошу остановиться, по крайней мере, на пару недель для вашей и моей безопасности, но решать вам. Вот что я предлагаю: вы сейчас встретитесь с Надеждой Мамонтовой, думаю, она даст ответы на многие ваши вопросы.

– Она боится вас, я видел страх в её глазах, когда она взглянула на ваше фото.

– Это мой промах, я никак не думал, что вы будете работать двое суток без отдыха и сна и так быстро доберётесь до неё. Только я собирался предупредить её о вашем визите, как оказалось, что вы уже там. А испугалась она вовсе не меня, а за меня. Впрочем, больше мне всё равно нечего вам предложить. Вы встретитесь с ней и решите. Если согласитесь пока остановиться, у меня будет просьба о помощи.

– О какой помощи идёт речь?

– Надежда сообщит вам после разговора.

– Скажите, что вы затеяли сделать с Французом и его женой?

– Это один из тех вопросов, ответ на который не даст вам сейчас ничего, кроме новой порции сомнений. Что бы я ни сказал, вы мне не поверите.

– А вы попробуйте.

Павел взглянул на часы:

– Мне пора. И Надежда уже приехала. Я уйду, а она придёт через пару минут. Подождите здесь.

 
                                      * * *
 

Владимир чутко прислушивался к удаляющимся шагам Павла, когда они стихли, он тут же поднялся с кресла. Ему пришла мысль, что Павел так же, как и куратор, пытался его каким-то образом загипнотизировать, сбить с толку.

Владимир помнил, как при первой встрече Павел, что называется, читал его мысли. Возможно, он проник в них и теперь просто говорил то, что могло успокоить Владимира, убрать с пути, чтобы не мешал. Это не получилось, и теперь его могут убрать в ином значении этого слова.

Владимир осмотрелся, не считая двух кресел, мебели не было, в комнате никто не мог спрятаться. В углу на полке всё так же мерно покачивалось пламя свечи. Владимир хотел было включить свет, но решил не делать этого. Его глаза привыкли к полумраку, а входящий не сразу сориентируется после освещённого подъезда.

Хотя он уже сейчас может быть не один в квартире.

Владимир снял пистолет с предохранителя и присел во второе кресло, оно стояло прямо напротив входа. Прикрыв оружие курткой, он стал ждать.

Через пару минут входная дверь тихонько скрипнула и в коридоре послышался стук женских каблучков.

В комнату вошла Надежда.

Владимир облегчённо выдохнул и снова поставил пистолет на предохранитель.

– Добрый вечер, – кивнула она, присаживаясь.

– Сомневаюсь, что он такой, но я рад вас видеть.

Владимир несколько секунд всматривался в лицо женщины. Оно выражало спокойствие и доброжелательность.

– Вы вряд ли признаетесь, – заговорил Владимир. – Но я должен спросить. Он заставил вас прийти, он угрожал? Я смогу защитить вас, если…

– Нет, – остановила его Надежда. – Нет, я пришла по доброй воле, и мне никто не угрожает сейчас, тем более Павел.

– Почему тем более?

– Он мой друг.

– Друг, который убил вашего мужа?

Взгляд Надежды стал холодным и колким, видно было, что ею овладело негодование. Она попыталась справиться с эмоцией и спокойно, как и прежде, спросила:

– Вы считаете, что можете легко поднимать тему смерти моего супруга, оскорбляя при этом меня и моего друга?

– Извините, – Владимир понял, что перегнул палку. Ему не удалось спровоцировать, вывести из себя Павла, и теперь он автоматически продолжал общаться в том же духе с Надеждой, которая явно не обладала такой же выдержкой.

– Извините, – повторил он, видя, что женщина всё ещё не может успокоиться, – и в мыслях не было обидеть вас. Я только хочу знать правду… Кто убил вашего мужа?

Наконец, совладав с собой, она заговорила:

– Могу сказать вам одно: и я, и мой покойный супруг были многим обязаны Павлу, если не сказать – почти всем. Этот человек настолько близок мне и сейчас, что я готова выполнить практически любую его просьбу, не задумываясь.

– Вы не хотите рассказывать о смерти мужа?

Надежда задумалась, но потом твёрдо ответила:

– Нет. По крайней мере, не сейчас, позже. Я не хочу теперь тревожить старые раны только для того, чтобы потешить ваше самолюбие.

– Зачем же вы пришли?

– Вы уверили себя в том, что Павел запугал меня, думаю, теперь ясно, что это не так? Вы заблуждались в ваших выводах, вы ничего не знаете об этом человеке.

– Так расскажите мне, – поторопился предложить Владимир.

Пристально глядя на него, она покачала головой:

– Он прав, вы всё равно не поверите ни мне, ни ему.

– И тем не менее у него есть какая-то просьба, которую вы озвучите?

– Просьба? Скорее он хотел предложить вам свою помощь.

– Интересно – в чём?

– Павел сказал, что вы остались один с маленьким ребёнком. У меня трое детей, и я знаю, что это такое. Тем более тяжело вам, мужчине. Вы ещё не задумывались, как поступить дальше?

Владимир на долю секунды потерял дар речи:

– Откуда? Как вы узнали?

– Это не имеет значения.

– Я… я не собираюсь обсуждать это с вами.

Надежда рассмеялась:

– Вот как? И это говорит человек, который ещё минуту назад обвинял меня в смерти супруга и предлагал пооткровенничать об этом.

Владимир смутился:

– Уже всё решено. Она останется со мной, – сказал он чуть слышно.

Надежда довольно кивнула, выражение её лица изменилось, она смотрела с уважением, даже голос стал мягче:

– Восхищаюсь вашим решением, но ведь вы хорошо понимаете, что есть и официальная сторона вопроса. Кто разрешит одинокому мужчине удочерить маленькую девочку? Органы опеки и попечительства будут против. Если её бросила мать, отец неизвестен, а родственников нет, её должны будут забрать в детский дом.

Владимир отрицательно замотал головой.

Он всё это знал, но старался пока не задумываться над тем, что будет делать. Одно он осознавал – девочку никому не отдаст.

– Теперь я вижу, – улыбнулась Надежда, – Павел в вас не ошибся.

– Чем же он может помочь?

– Понятия не имею, но, если предлагает помощь, найдёт решение.

– И что я должен буду взамен? Ведь он всё-таки говорил о просьбе.

– Эта просьба и есть часть помощи.

– Объясните.

– Я бы и рада, но сама не знаю всего.

– Что ж, расскажите, что знаете.

– В работе с Французом что-то пошло не так. Вы ведь знакомы с Мариной, его женой?

– Можно сказать, знаком.

– Она должна была завтра уехать из города, но ей придётся остаться, возможно, на пару недель. Это большой срок и для неё небезопасный.

– Насколько я разглядел, у неё профессиональная охрана.

– Вы правы. Но это посторонние люди, приглашённые из другого города, в этом их плюс и минус одновременно. Опасно работать с ними дальше, они слишком заметны. Ищут не Марину, а их, а если найдут их, то найдут и её. Павел подготовил для Марины квартиру, но она боится оставаться одна, ей необходимо, чтобы кто-то был рядом. Самой ей тяжело будет… так же, как и вам теперь. Было бы хорошо для вас обоих, если бы Марина пока пожила у вас.

– Но как это поможет решить вопрос с удочерением?

– Понятия не имею.

– А вам не кажется, что присутствие Марины не безопасно ни для меня, ни для девочки? А что, если Француз знает о её недавнем визите ко мне. Найдёт её.

– Не знает, это я вам гарантирую. Ему и в голову не придёт искать Марину у вас. А по поводу безопасности: безопасней вашей квартиры сейчас в городе мало мест.

– Это почему?

– После того как мама девочки поселилась у вас, ваш начальник имел несколько разговоров с криминальными авторитетами. Они обещали, что не станут мстить за то, что ушла их работница. Теперь вы личность для них неприкасаемая, они следят, чтобы вас никто не тронул. Иначе они рискуют испортить отношения с вашим начальником.

– Откуда вы всё это знаете?

– Мне рассказал Павел, а вот откуда знает он, можете не спрашивать, мне это неизвестно.

Владимир, забыв о безопасности, поднялся с кресла и подошёл к окну.

– Почему же он сам не обсудил это со мной?