Текст книги "Когда закончится зима"

– Я хотел…

– Можешь идти, свободен, – директор махнул рукой и вернулся в кабинет.

Возобновилось обычное течение рабочих дней.

Спустя недели три его вызвали в приёмную и объявили, что по распоряжению руководства все сотрудники проходят собеседование с психологом. Подошла очередь, и его ждут в кабинете директора.

Он вошёл.

Слева от входа стоял небольшой столик, видимо, принесённый специально для психолога. Это был мужчина средних лет, тихий и безразличный, он предложил сесть и стал задавать вопросы об учёбе, жизни, родственниках, без спешки раскладывал бумаги, помечал у себя что-то.

Директор тем временем сидел за своим столом, рядом с ним сидели ещё двое. Один высокий и чрезмерно для мужчины ухоженный, даже слащавый. Он раскованно откинулся на спинку кресла, закинув ногу на ногу, и бесцеремонно и безотрывно смотрел на тестируемого. Второй – седой, но крепкий ещё мужчина, делал вид, что разбирает бумаги, он иногда лишь поднимал взгляд. Несмотря на внешнюю солидность и спокойствие, в кабинете чувствовались какое-то напряжение и даже растерянность.

Он всё сразу понял: это собрание посвящалось ему одному и никому более. «Психолог» и эти двое пришли не для того, чтобы проводить собеседование с сотрудниками.

«Психолога» он видел впервые, а про этих слышал, что они то ли начальники, то ли совладельцы компании.

«Вероятно, – решил он про себя, – сделка сорвалась и теперь выходило так, что он был единственным человеком в компании, который заранее говорил о её провальности, следовательно, мог знать что-то или что-то скрывать».

Он ответил на несколько вопросов, обдумывая, как вести себя дальше, и наконец решил не скрывать свои мысли. Повернулся к директору и спросил:

– Всё так и вышло? Они украли деньги?

Психолог моментально замолчал, директор вздрогнул, высокий модник удивлённо поднял брови. Лишь седой мужчина никак не отреагировал, а сделал вид, что всерьёз увлёкся чтением какой-то бумаги.

– Кто тебе сказал? – быстро спросил модник.

– Никто.

– Так откуда же ты знаешь? – с ехидным видом улыбался психолог.

– На этой неделе пошли наши оплаты по договору… – Он помолчал немного и продолжил: – Сегодня утром, когда я пришёл на работу, на столе у моего начальника стояла немытая кружка. Он всегда оставляет её так, а Зина, что наводит порядок в кабинете, моет её и убирает…

– Он бредит? – перебил было модник, но, бросив взгляд на седого, замолчал.

– Зина убирает в нашем кабинете обычно с восьми до девяти вечера, а рабочий день до шести. Значит, начальник так задержался, что пил чай уже после девяти, когда Зина закончила и ушла. Три часа после рабочего дня, раньше он так не задерживался, выходит, случилось что-то из ряда вон выходящее. Кроме того, по этому договору оплаты должны были идти в течение недели каждый день крупные суммы. А сегодня в банк с платёжками поехала Вика, я видел, как она садилась в машину. Вика ездит, когда платежи незначительные, а если что-то серьёзное, то Тамара Степановна. Получается, сегодняшний платёж по договору отменили, нарушили условия. Такие вещи просто так не делаются.

Его слушали настороженно. Только модник посмеивался.

– То, что вы не психолог, сразу видно, – повернулся Павел к недавнему собеседнику. – У вас такой взгляд. Вы, наверное, в органах долго работали? Да и вопросы ваши на психологический тест не похожи. Видимо, вы собирали информацию обо мне, но не всё узнали, вот и решили и на меня посмотреть, и узнать заодно. Опять-таки я обычный сотрудник, не начальник, а это собеседование с психологом проходит в присутствии директора и его приближённых, много чести, ведь так?

Помолчали. Наконец модник знаком подозвал «психолога», что-то прошептал ему на ухо, дал какую-то папку, и тот удалился.

– Ну а что ты обо мне скажешь? – поинтересовался модник. – Только давай так: напрямую, без стеснений.

Он видел перед собой человека заносчивого, гордого, с раздутым и даже болезненным самомнением, чрезвычайно уверенного в себе и своих силах. Но говорить об этом вот так в лоб не стал.

– Вы, наверное, из очень богатой семьи, выросли в достатке, у вас образ мысли другой, не такой, как обычно.

– Видал? Образ мысли! – прервал его модник, видимо, не желая слушать дальше. – А вот он? Про него что скажешь? – модник махнул в сторону седого.

Здесь он решил сказать правду без прикрас:

– Я… опасаюсь вас. Извините, мне кажется, что вас надо опасаться.

Седой наконец поднял взгляд…

 
                                      * * *
 

Сергею было, как обычно, скучно на работе. И хотя в этот день он не был в полном одиночестве, легче от этого не становилось. С самого утра, когда Сергей боролся с сонливостью, когда допивал вторую кружку чая, в его кабинет вошли двое. Они были словно из фильма, из какой-то секретной службы. По крайней мере, именно так Сергей представлял себе спецагентов. Высокие, стройные, подтянутые, одеты в строгие костюмы, сидевшие на них так ладно, будто они в них и родились, а потом год за годом росли неразрывно со своею одеждой. На них были элегантные галстуки, вовсе не мешавшие своим хозяевам.

По внешнему виду этих джентльменов, а именно так Сергей про себя их назвал, можно было предположить, что они достанут небольшую папку с аккуратно сложенными бумагами и начнут задавать какие-то вопросы, вести интеллигентную беседу.

Тем не менее джентльмены повели себя иначе, осмотрев не спеша комнату, глянув на Сергея так, будто он был только предметом интерьера, шкафом или тумбочкой, они, не говоря ни слова, стали копошиться в столе у Светланы. Был извлечён каждый ящик из стола, осмотрен и даже сфотографирован. Они не побрезговали заглянуть в мусорное ведро, которое было пустым, видимо, чтобы исправить это, один из джентльменов смачно плюнул в него.

Удивлённый Сергей попытался поинтересоваться, что происходит, но не удостоился ответа. Джентльмены продолжили тщательный осмотр, они не только перерыли все вещи, но и водили по стенам и даже потолку каким-то небольшим приборчиком, тихо попискивающим то чаще, то реже. Вскоре заглянул третий спецагент, поставил стремянку и вышел. Все действия проходили в полной тишине. Сергей попытался ещё раз завести разговор, но его по-прежнему игнорировали, тогда он встал и вышел в коридор.

У двери он наткнулся на ещё одного спецагента. Этот оказался разговорчивее своих коллег.

– Кто такой? – спросил он металлическим голосом.

– Сергей, юрист, – растерянно промямлил Сергей.

– Что делаешь здесь?

– Работаю.

– Иди работай в другом месте.

– А где? – вопрос прозвучал заискивающе и как-то совершенно по-дурацки, так что спецагент на пару секунд замолчал и уставился на Сергея.

– Где хочешь, погуляй на улице, я разрешаю. – Он взглянул на часы. – И чтобы раньше одиннадцати я тебя здесь не видел.

Сергей утвердительно кивнул и направился к выходу. Уже на улице он вспомнил, что даже не поинтересовался у собеседника, что происходит, но возвращаться и уточнять не было никакого желания. Кроме того, Сергей не прихватил верхнюю одежду и вынужден был отсиживаться в ближайшем кафе, делая вид, что ожидает кого-то.

Ровно в одиннадцать он вернулся в свой кабинет или даже, лучше сказать, на свой этаж. Эта мысль тешила его самолюбие. Почему бы и нет? Раз он был единственным сотрудником на этаже, то мог смело считать его своим.

Нарушителей его территории и след простыл. Войдя в кабинет, Сергей заметил следы их недавнего пребывания. На полу валялось несколько бумаг, стул и стол Сергея были затоптаны, вещи его перерыты, это вызвало у хозяина этажа немалое раздражение, но более всего он возмутился, когда увидел, что кто-то выковырял у его черепашки глаза-изумрудинки, они валялись тут же, на столе. Сергей попытался приладить их на место, но безуспешно. Не зная, как отомстить обидчикам, Сергей прошёлся по комнате, подобрал с пола бумаги, протёр ими крышку стола и решил, что в качестве протеста к такому отношению он сегодня работать не станет. Хотя он и так ничего делать не собирался, но эта мысль помогла почувствовать себя отомщённым, и юрист погрузился в скуку чаепития.

За этим занятием его и застал Владимир.

Он вошёл в кабинет, осмотрел царивший здесь беспорядок и, показывая на висящий с потолка провод, поинтересовался:

– Электрику меняете?

Сергей даже не заметил, что эти спецагенты умудрились распотрошить потолок. В нескольких местах свисали спирали провода. Вообще, кабинет выглядел так, будто вчера здесь была бурная вечеринка. И эти провода, походившие на обрывки праздничной мишуры, довершали картину.

Сергей обрадовался знакомому лицу и принялся жаловаться на непрошеных гостей. После их бесцеремонного поведения он нисколько не удивился, когда Владимир, присмотревшись к одному из проводов, нахмурился, взглянул на затоптанный стол Светланы и, шагнув на него, принялся изучать эту мишуру.

– Странно, – еле слышно сказал Владимир.

Сергей не расслышал этого, он как раз перешёл к той части рассказа, когда его выставили на улицу. Эмоции разыгрались, возмущение в его голосе нарастало, поэтому он не услышал и второго замечания, произнесённого так же тихо: «Кучно камеры ставили».

– Ну выкладывай, чем ты тут занимаешься? – спросил Владимир, спускаясь вниз.

Сергей до того обрадовался возможности поговорить, что тут же начал «выкладывать», чем был занят последние дни, все события, более-менее значимые встречи, происшествия.

Он тараторил без умолку, будто боялся, что, возьми он паузу, пусть небольшую, его слушатель найдёт предлог и ускользнёт от него.

Владимир тем временем никуда не торопился, но слушал рассеянно.

Выходило, что за всё время работы здесь этот новый юрист нигде не бывал, никаких заданий не выполнял, если не считать истории с пропавшей машиной, и был совершенно не в курсе дел компании. Кроме доставки заявления к Владимиру ему доверили только перенести несколько ящиков с документами из бухгалтерии в архив.

И зачем его держали здесь?

Болтовня Сергея мешала ему сосредоточиться. Владимир понимал, появление этих спецагентов могло быть связано с ночным визитом Марины и оставленным ею диском. Вероятно, запись на диске была сделана здесь, в здании. Француз узнал об этом и теперь ликвидировал систему наблюдения, установленную для слежки за ним.

Значит, вчера при их последней встрече дед Егор не зря посоветовал сходить в гости на работу к Сергею. Он предвидел, что здесь будут разворачиваться важные события.

Прервав Сергея на полуслове, Владимир попросил показать сообщения о Французе, что приходили на компьютер.

Читая странную сказку, Владимир сначала думал, что вряд ли её автором была Марина или кто-то из людей, работавших на неё. Зачем им было писать всё это, да ещё и ничего не значащему новичку-юристу? Хотя человек, составивший такое иносказательное описание жизни Француза, явно был хорошо осведомлён.

Но вот последняя строка заставила Владимира изменить своё мнение.

«Это его и погубило…» – дочитал он.

Значит, тот, кто отправил письмо, знал о заговоре против Француза и, скорее всего, был замешан в нём.

Оставалось неясным, зачем автор «вскрывал карты», по сути дела, предупреждал об угрозе, нависшей над Французом, намекал на установленную за ним слежку.

Хотя сообщения были получены после того, как Марина объявила ультиматум мужу, причин их писать Владимир не видел. Глупый риск, ниточка, за которую мог потянуть Француз и выйти на автора.

Последнего спасло лишь то, что Сергей не сообщил обо всём шефу.

Владимир решил, что ему нужно осмотреться в здании, возможно, побеседовать с самим Французом, благо был повод – угнанный автомобиль. Он попрощался и вышел из кабинета, оставив Сергея в прежнем одиночестве.

В коридоре Владимир первым делом взглянул на потолок. Здесь тоже висела «мишура».

«Да, кучно ставили», – снова оценил он про себя.

Пройдя коридор из конца в конец несколько раз и не сводя взгляд с потолка, он остановился и подтвердил уже вслух:

– Да, кучно.

У Владимира всё больше и больше просыпался интерес сыщика. Он вспомнил, что Сергей, с его слов, был на этаже один. Решив это проверить, Владимир без лишних церемоний подходил к дверям кабинетов, трогал ручки, двери были заперты. Наконец он протянул руку к двери с табличкой «Начальник СБ», толкнул её, и она послушно отворилась. Перед Владимиром предстал большой и светлый кабинет, в котором был такой же лёгкий бардак, как у Сергея. Сделав полшага вперёд, он остановился на пороге. Если бы в кабинете или в коридоре оставалось видеонаблюдение, то было бы видно, что внутрь он не входил. Немного наклонившись, так, чтобы хорошо видеть потолок, Владимир удовлетворённо отметил:

– Как минимум три камеры.

Словно охотник, он проскользнул на второй этаж. Заглянул туда мельком и тут же двинулся выше, как только увидел в коридоре провода, висевшие с потолка. Через минуту он вошёл в приёмную Француза.

Секретарша встретила его недовольным взглядом.

В эту же секунду дверь, ведущая в кабинет Француза, открылась и из неё вышел мужчина. По его внешнему виду Владимир сразу догадался, что это был один из тех «спецагентов», о которых рассказывал Сергей. Лицо спецагента покрывали красные пятна, он постарался быстрее закрыть за собой дверь, чтобы приглушить источник звука, но это не вышло. Отборный мат, сопровождавший его выход, долетел до слуха Леночки и Владимира. Последний вопросительно посмотрел на секретаршу.

– Он сегодня никого не принимает, – поспешила сообщить она.

– Никого? – Владимир показал удостоверение.

Леночка быстро записала в блокнот его фамилию, звание и пошла докладывать шефу.

Спецагент тем временем, как провинившийся школьник, отправился в угол комнаты и принялся там отпускать щелбаны ни в чём не виноватому листу пальмы. Тот качался и издавал звуки, похожие на приглушённый барабан.

Владимир бросил беглый взгляд на стол Леночки. Это вышло автоматически, по привычке. Документов на столе не было, не считая небольшой папки с прозрачной обложкой, в ней лежала какая-то анкета с фотографией, приклеенной в уголке. Лицо на фото показалось Владимиру знакомым. Убедившись, что «барабанщик» не смотрит на него, Владимир приблизился к столу.

Трудно описать ту волну чувств и эмоций, что накрыла его. Это было и удивление, и растерянность, и негодование. Владимир на мгновение даже потерял ориентацию в пространстве, словно попал в водоворот. Он провёл по лицу рукой, но тут же собрался, снова бросил взгляд на спецагента, достал свой телефон и сфотографировал анкету. Дальнейшее происходило как в тумане.

Леночка вышла из кабинета шефа. Её выход также сопровождала ругань. Не глядя на Владимира, она села за свой стол и, сдвинув брови, принялась что-то печатать. В это время у спецагента запищала рация и стала извергать ругательства голосом шефа:

– Почему посторонние в здании?! – верещал он так, что всем в комнате было слышно. – Ты там вообще работаешь или что делаешь?!

Спецагент шёпотом пытался оправдаться.

– Плевал я на его удостоверение! – не унимался шеф. – Вывести немедленно.

 
                                      * * *
 

Владимир сидел в своей машине и старался успокоиться, надо было всё разложить по полочкам, избавиться от мешанины, что была у него в голове. Он глубоко вздохнул и закрыл глаза. Владимир узнал человека на фотографии в приёмной.

…Значит, это был сотрудник Француза. Сомнений быть не могло. Даже если бы Владимир взглянул на фотографию мельком, он узнал бы этот спокойный и уверенный взгляд.

Значит, именно он шпионил за Французом или, по крайней мере, организовал слежку с этими бесконечными проводами-серпантином, камерами, телохранителями для жены Француза и прочим. В том, что этот человек был во главе, Владимир не сомневался.

Владимир снова глубоко выдохнул, пытаясь успокоиться. Он достал ключи, автоматически вставил их в замок зажигания и повернул, хотя ехать никуда не собирался.

…Стоп!..

Он заглушил машину.

Дед Егор! Ведь их познакомил дед Егор. Неужели они были заодно? Неужели? Так вот почему дед Егор так подробно расспрашивал его об этом последнем задании, вот почему проявлял такой интерес к Сергею. И сегодня, когда Владимир пришёл в офис Француза, он всего-навсего заменял камеры, которые обнаружили и отключили люди Француза. Он должен был, прикрываясь удостоверением, пройти внутрь, выпытать о происходящем у Сергея.

Да, он просто стал игрушкой, жалкой и глупой. Им крутили как хотели, его использовали. А что он сам? Как последний дурак он рассказывал деду Егору обо всём, что с ним происходило. Ладно это. Он делился своими мыслями, он открыл душу. И перед кем? Кем был этот человек, этот старец, которому он доверился целиком и без оглядки, перед которым преклонялся и которому верил больше, чем самому себе? Что он вообще знал о нём?

Ровным счётом ничего!

Но откуда дед Егор знал столько о нём?

Словно видел его жизнь и мысли?

Они как-то раздобыли эту информацию. И удивляться тут нечему. Если у них получилось водить за нос самого Француза…

Владимир чувствовал себя преданным, досада и обида подступали к горлу. Он не мог смириться с мыслью, что всё происходящее с ним в последние месяцы было чьей-то игрой: замысловатой, изящной. Ещё больше расстраивало, что он поддался, жил как зачарованный. И почему-то самым обидным было то, что не он был целью этой игры, он был каким-то маленьким винтиком, который умелые руки встроили в один большой механизм, понять который он не был в состоянии даже теперь.

Злоба нарастала. В нём проснулся тот – прежний человек, от которого он так хотел избавиться, проснулся следователь: недоверчивый, подозрительный, холодный и до глубины души несчастный. Владимир ненавидел его и уже думал, что с этим человеком покончено.

Но теперь получалось, что это ненавистное второе Я и было тем единственным настоящим, что существовало на самом деле, а не в этом выдуманном мире созданной для него иллюзии. Владимир с горечью чувствовал, что этот ненавистный «следователь» снова на арене, он снова был у руля. Владимир ударил двумя руками по рулю автомобиля, потом ещё и ещё, вышел из машины.

Хорошо ещё, Француз не знает о его роли в этом деле. Как опасно он прошёлся по самому краю. Случай остановил его, он не оступился. Но теперь он не даст втянуть себя в эту тёмную историю, не даст собой манипулировать…

– Нет! – произнёс Владимир вслух и сжал кулаки.

…Нет! Его уже втянули. Жена Француза… он взял у неё запись, этот злосчастный диск. Но кто сможет это доказать, разве есть свидетели?

А они нужны?

Если Француз узнает о том, что он встречался с его женой, этого будет достаточно и доказательства никакие не потребуются. Так вот почему она обратилась именно к нему! О нём все было известно, он был полностью подконтролен, а значит, предсказуем. Идеальный хранитель компромата на повёрнутого психа и убийцу.

Владимир почувствовал, будто его связали по рукам и ногам, он был в ловушке…

Увлечённый своими переживаниями Владимир не сразу посмотрел документ, сфотографированный в приёмной Француза. Он принялся за него только после того, как приехал на работу, закрылся в своём кабинете и распечатал снимок. Отдельно он увеличил и распечатал фотографию.

На первый взгляд обычная анкета для отдела кадров: несколько мест работы, всё какие-то фирмы, но и здесь Владимира ожидал сюрприз. Компании, в которых якобы работал этот человек, не значились в базе данных, их просто никогда не существовало. Владимир тщательно проверил одну за другой, возможно, в анкете были опечатки, но это не помогло, да и не могли быть опечатки в каждом названии. Одна строка в послужном списке особенно заинтересовала его, но он намеренно откладывал её анализ напоследок. Только после того, как он убедился в фиктивности всего послужного списка, он обратился к ней.

«Повышение квалификации. Куратор Звягинцев Руслан Тихомирович».

Повышение квалификации в чём?

В кулинарном искусстве, в ловком манипулировании людьми, в умении ставить жучки или задерживать дыхание под водой?

Как такая бессмыслица вообще могла быть в документе, не говоря о том, что не было указано учебное заведение, в котором проходило это повышение квалификации, равно как и новая полученная квалификация, документ, подтверждающий её прохождение.

Владимир мог бы приравнять эту строку к остальным, не несущим никакой информации пустышкам, но ему не давал покоя этот куратор Звягинцев. Зачем было указывать данные куратора? Впрочем, и они могли оказаться вымышленными и такого человека вовсе не существовало.

Тем не менее Владимир медлил, он боялся лишиться этой последней возможной зацепки. Ему казалось, что именно здесь скрыта необходимая ему информация. Наконец, он ввёл данные в строке поиска.

Такой человек нашёлся. Владимир торопливо пробежался по небольшому тексту, выхватывая основное:

«Звягинцев Руслан Тихомирович… 67 лет… Место жительства… Холост… Образование высшее». Как говорится, «не привлекался, не состоял», данных ни об одном месте работы почему-то не было.

Конечно, это могло быть простым совпадением, с таким же успехом в анкете могло быть написано: «Иванов Иван Иванович», и такой человек нашёлся бы – и даже не один. Но именно то, что Звягинцев Руслан Тихомирович был один, а его данные вполне подходили для таинственного куратора, давало надежду.

Владимир ещё раз повертел в руках анкету, будто надеялся, что к её скромному содержанию что-то прибавится.

«Нет… – думал он. – Предположить, что эта липа прошла мимо глаз Француза, невозможно. И человек, составлявший её, понимал, что шеф раскусит третьесортную подделку с вероятностью в сто процентов. Остаётся один вариант: это документ был составлен с ведома или даже по указанию Француза».

Но зачем?

Чтобы соблюсти формальности.

Ведь на каждого сотрудника заводят анкету, если на одного не завести, это привлечёт внимание. Начнутся разговоры, пойдут сплетни. Проще написать какой-то бред, зная, что его всё равно никто не станет перепроверять, если на то не будет специального указании Француза, а его, соответственно, не будет. Ведь он хотел сохранить в тайне сведения об этом работнике. Вопрос: почему? Видимо, этот человек выполнял какие-то личные задания, имел особый статус. Какой – пока неясно…

В его логическую цепочку, как ни крути, не вписывался этот Звягинцев. Какой смысл был в липовый документ включать данные о нём, реальном человеке, если предположить, что он действительно какой-то куратор? Проще было написать вымышленный номер якобы полученного сертификата или диплома. Сотрудник отдела кадров или службы безопасности, просматривающий анкету, не придал бы этим данным никакого значения. А тут просто: «Повышение квалификации. Куратор Звягинцев Руслан Тихомирович». Эта строка сама притягивает взгляд, она будто просит: «Обрати на меня внимание».

А если Француз сказал вписать его фамилию как напоминание для себя о чем-то или это был какой-то связной или ещё неизвестно кто?

Продолжая размышлять, Владимир распечатал скудную информацию о Звягинцеве, по привычке подчеркнул красным маркером адрес и, прихватив с собой бумаги, вышел из кабинета.

Уже вечерело, воздух наполнился ночной прохладой. Владимир торопился, он направился по адресу Звягинцева, ему хотелось увидеть этого человека сегодня же. Он решил действовать по обстановке и, когда позвонил в нужную ему квартиру, понятия не имел, как будет себя вести и что говорить.

Дверь перед ним широко распахнул мужчина лет пятидесяти на вид, хорошо сложённый, но уже совершенно седой. Практически на самом кончике носа у него держались небольшие очки. Мужчина поднял говору вверх и уставился через очки на нежданного визитёра. В его движениях, некоторой медлительности сквозило высокомерие, даже самолюбование.

– Чем могу быть полезен? – поинтересовался он, вглядываясь в лицо гостя.

– Руслан Тихомирович?

– Чем могу быть полезен? – снова повторил тот, важно кивнув.

«А он хорошо сохранился», – отметил про себя Владимир, вспомнив, что куратору было далеко за шестьдесят.

Он протянул фотографию:

– Вам знаком этот человек?

Руслан Тихомирович принял снимок и несколько секунд рассматривал, потом театрально расстроился:

– Ах, это опять вы, я так и подумал, – всплеснул он руками, – ну что ж, проходите.

Владимир не понял, кто это «вы», но воспользовался приглашением и проник в квартиру.

– Чай или кофе? – спросил Руслан Тихомирович на ходу.

– Чай, пожалуйста.

Руслан Тихомирович кивнул и, не оборачиваясь, ушёл, видимо, на кухню.

– Проходите в зал, это налево, – послышался его голос.

Комнаты были чисто убраны, можно сказать, идеально. Обстановка дорогая и помпезная, многие вещи определённо антиквариат и наверняка стоили дорого: вазы, статуэтки, картины.

Владимир присел на диван и осмотрелся.

Ему было неуютно здесь.

Что ж, он не ошибся, они знакомы, и Руслан Тихомирович настроен на беседу. Пока всё складывалось удачно. Теперь главное – не сказать ничего лишнего и вытянуть максимум возможной информации.

Вошёл Руслан Тихомирович и присел в кресло напротив.

– У вас очень уютная квартира.

Руслан Тихомирович одобрительно кивнул.

Он обвёл комнату широким жестом:

– Эти вещи со всех концов земного шара, я привозил их в разное время. Питаю слабость к искусству, ничего не могу с собой поделать.

– Наверное, дорогая коллекция?

Руслан Тихомирович отмахнулся:

– Не то слово, но что деньги, если нельзя себя немного побаловать.

В комнату вошла девушка лет двадцати, стройная и симпатичная, она поставила перед мужчинами поднос.

– Спасибо, Мариночка, – пропел Руслан Тихомирович.

– Я закончила с ужином, можно идти? – поинтересовалась она.

Хозяин квартиры кивнул:

– На сегодня, пожалуй, всё, можешь быть свободна.

Она попрощалась и вышла.

Владимир обратил внимание, как Руслан Тихомирович смотрел на неё: словно хозяин на вещь, она наверняка не только отвечала за готовку в доме, но и спала с ним. Руслан Тихомирович поймал его взгляд и надменно улыбнулся. Весь его вид словно говорил: «Да, могу себе это позволить, что деньги, если нельзя себя немного побаловать».

Владимир отвёл взгляд.

– Итак, что вас конкретно интересует? – продолжал улыбаться Руслан Тихомирович.

– Всё. Всё с первого дня знакомства, начиная от первого впечатления, в общем, вся история.

– Я уже рассказывал вашим коллегам. Но воля ваша, повторюсь. Видимо, он снова устроил нечто, если вы проявляете к нему интерес.

– Возможно, – ответил Владимир тоном, не предполагающим дальнейшее развитие этой темы. Он достал из папки первые попавшиеся документы, будто хотел сверять информацию.

– Ладно, приступим. Сразу скажу, его привёл ко мне Мамонтов Андрей Степанович.

Владимир тут же записал себе данные ещё одного мистера Х. Руслан Тихомирович заметил это и поднял руку, будто останавливая собеседника от следующего вопроса:

– Но, молодой человек, давайте сразу договоримся: я не знаю, как и почему его зачислили на мой курс, мне это было безразлично тогда и тем более безразлично теперь. Я учёный, а по части административных и технических вопросов общайтесь со своим руководством. Это не моя прерогатива.

Владимир немного помедлил и кивнул в ответ.

– Мамонтов сам привёл его ко мне в кабинет познакомиться и отрекомендовал как очень перспективного и талантливого ученика. Мамонтов взял его под свою опеку после того, как тот спас их фирму от какого-то мошенника. Часть денег они всё же потеряли, но тот проходимец вернул им основную сумму…

Я знал Андрея Степановича много лет, это был замечательный человек и находка для конторы. Он умел разбираться в людях и подбирать кадры, я очень уважал и ценил его мнение. Но тогда он ошибался, справедливости ради скажу, что позже он сам признал эту ошибку. На тот момент они были знакомы полгода, не меньше, и Мамонтов не смог распознать его. Нет, это был не перспективный и талантливый ученик. Он уже всё знал. Это дар, если хотите. То, что другим достаётся путём долгих и кропотливых занятий, было у него от природы. Всего-то требовалось – слегка подтолкнуть его в нужном направлении.

– Как это понимать? – поинтересовался Владимир.

Руслан Тихомирович встал и важно прошёлся по комнате.

– Видите эту картину? – спросил он, останавливаясь у пейзажа. На нём были изображены горы и лес, утопающие в утренней дымке.

– Семьдесят тысяч долларов, кстати сказать, – сообщил он, горделиво глянув на Владимира. – Скажите, за сколько времени вы сможете написать такую же картину?

– Я не художник.

– Вы уверены?

– Абсолютно, – усмехнулся Владимир. – Мои родители водили меня в художественную школу, и мою уверенность подтвердили ещё тогда, в детстве, опытные педагоги. Так что такую же картину я не напишу даже за сто лет.

– Вот именно! – оживился Руслан Тихомирович. – За сто лет! И это нормально, большинство людей не напишет. А есть такие, кто много лет учился живописи, они смогут путём кропотливых трудов, бессонных ночей, упорства, наконец, повторить замысел художника. Но найдутся люди, которые, как и вы, считают, что они не художники. В отличие от вас, их не водили в художественную школу. Но достаточно дать им в руки кисти, показать, как наносить краску, и они способны творить шедевры. Вы ничему не учите их, они, возможно, знают больше своих учителей, их просто надо подтолкнуть в правильном направлении. Поэтому я говорю, что Мамонтов ошибался, он привёл ко мне не ученика – мастера, который тогда ещё не знал, что он таков. Мне даже кажется, что позже Мамонтов стал побаиваться его. И это неудивительно. Когда последователь превзошёл учителя, всегда есть место для опасений. Тем более в вашей профессии.

– А вы считаете, что он превзошёл? – спросил Владимир.

Туманная речь Руслана Тихомировича пока не внесла и малейшей ясности. Оставалось одно – задавать такие же расплывчатые и туманные вопросы в надежде получить больше информации.

– Он превзошёл всех учителей. Вы спросите, считаю ли я это своей заслугой. Ничуть. Равно как это не является заслугой моих коллег… Вы слышали про игру «Матрёшка»?

Владимир решил, что сейчас он посыплется, но куратор, увидев его замешательство, жестом остановил его и продолжил рассказ:

– Это моя разработка, если хотите. В начале курса я предлагаю будущим участникам группы пройти несколько своеобразных тестов. Это один из них. Приглашаются добровольцы, которые должны рассказать немного о своей профессии. Чем занимаются, давно ли, нравится или нет, что хотели бы изменить и подобное. Суть в том, что одни рассказывают правду, а другие врут, они изображают людей не своей профессии. Соответственно, нужно ответить на два основных вопроса:

Первое – говорит ли человек правду.

Второе – если он врёт, заглянуть внутрь «матрёшки», ответить на вопрос, кто испытуемый на самом деле. Я всегда пользуюсь тем, что на этой стадии занятий мои подопечные ещё не знают друг друга. И все они становятся частью эксперимента, то есть получают задание самим изобразить человека другой профессии.