Текст книги "Когда закончится зима"

Павел занимался видимым благополучием этих «партнёров». На их счета загоняли средства, потом перекидывали на другие, гоняли деньги по кругу. Составлялись договора, по которым пустышки получали оплату за товар или услуги, потом эти договора расторгались и деньги возвращались обратно. Но это создавало обороты по счетам и видимость нормальной деятельности.

Павлу Француз сказал, что всё это необходимо с одной целью – показать в качестве партнёров состоятельные фирмы, чтобы увеличить сумму получаемого кредита.

Ему не надо было знать, что это лишь первое звено цепи, своеобразная прослойка, что после того, как деньги попадут на счета пустышек, те перечислят их на другие фирмы, а те ещё дальше.

Француз ждал Павла, он сомневался.

Что, если этот тоже связан с его женой? Ведь кабинет Павла находился на первом этаже в окружении этих предателей-крыс. Теоретически и он мог пользоваться камерами наблюдения.

Если бы это было так, Павел не должен был приехать.

Может быть, стоило вызвать его раньше? Хотя люди Француза перепроверили Павла, всё было в порядке.

Чтобы убить время, Француз достал из стола каталог и принялся листать его.

Это был каталог яхт.

Он не выбирал себе покупку. Выбор давно был сделан. Красавица, пятьдесят семь метров, дом, что там дом – плавающий дворец, почти миллион долларов за каждый метр длины. Мечта, которая вот-вот должна осуществиться. Он на яхте, окружённый роскошью и многочисленной прислугой, обманув всех, доказав всем, что он победитель, что он лучший, будет упиваться своим превосходством, уйдёт на покой.

Павел прибыл в назначенное время. Всё было в порядке. Он отчитался о проделанной работе чётко, без лишних подробностей. Словно компьютерная программа, выдававшая ответы на задаваемые вопросы.

Француз не сводил с него глаз. Ни тени недомолвки или хитринки. Нет, Павел не мог иметь отношения к делам его жены. Но на всякий случай Француз решил спровадить Павла из офиса на оставшиеся до развязки два дня: сегодня и завтра.

Он отправлял его в очередную срочную командировку провести переговоры с потенциальными партнёрами, посмотреть их бизнес на месте. Французу почему-то не хотелось, чтобы Павел был здесь, когда всё случится.

Павел выслушал задание, взял необходимые документы и, как всегда, не задавая лишних вопросов, ушёл.

 
                                      * * *
 

Владимир вышел из кабинета посреди рабочего дня. Прошёл гулкими коридорами и оказался на улице. Хотя и был мороз, солнце пригревало, громко бранились воробьи, на люке теплотрассы, свернувшись клубочком, грелся бездомный пёс, чему-то улыбаясь во сне. Владимир постоял немного, наслаждаясь дыханьем приближающейся весны. Ветер, ставший в последнее время его спутником и другом, кинулся ему в ноги, подняв облако снежинок. Владимир, махнув рукой, попытался поймать их, словно отвечая приветствием на приветствие. Ветер в ответ рванул вверх, к голым ветвям деревьев, задорно свистнул в них и полетел по улице. Владимир зашагал вслед за ним. Сегодня он знал, куда идёт, и не собирался бродить за ветром. Похоже, и ветер знал, куда направляется его приятель, и просто сопровождал его в пути.

Владимир шёл к деду Егору.

По пути он вспоминал, как они познакомились.

Ему до сих пор не верилось, что всё произошло именно так, как произошло. Что это был не его вымысел, а действительность.

Он пожаловался одному знакомому на бессонницу, а тот посоветовал «травника», как он назвал его, записал на листке: «Дед Егор» и номер телефона.

Владимир всегда скептически относился к такого рода специалистам и, придя домой, забыл о совете знакомого.

Уснул он в тот вечер на удивление быстро.

Ему приснился странный сон.

Кузница.

Посреди неё стояла огромная наковальня, на которой лежал брусок расплавленного металла. Владимир откуда-то знал, что этот металл и есть он сам, но наблюдал его со стороны. К наковальне подошёл крепкий старик с пышной седой бородой, на нём была грубая толстая рубаха, как у кузнеца, поверх которой был надет тяжёлый фартук. Старик долго и строго смотрел на наковальню, изучая металл. Владимир запомнил свои ощущения во сне, ему почему-то было неловко и стыдно в тот момент.

Потом в руках у старика появились два молота, огромные и тяжёлые, Владимир смотрел на них и понимал, что, захоти он, даже не сможет сдвинуть их с места. У каждого молота была длинная рукоятка, которая доходила старику до локтя, а там крепилась к руке несколькими ремешками. Старик был неимоверно силён, он, хотя и не без усилия, поднял молоты вверх и стал ковать железо, опуская на него поочерёдно то один, то другой молот. Летели сверкающие искры, кузница гремела, в красноватом отблеске горячего металла Владимир видел, как сосредоточенное лицо старца покрылось капельками пота. Владимир чувствовал, что куют его, но боли от удара молотов не испытывал. Во сне ему стало легко и мучительно одновременно, все чувства смешались. Получив какую-то неизвестную ранее свободу, он то ли зарыдал, то ли закричал. Словно раненый зверь, угодивший в капкан, что почувствовал одновременно радость и боль своего освобождения.

Да, он рыдал во сне.

На секунду пробудился, тронул мокрую от слёз подушку и спокойно уснул до утра.

Когда он проснулся, то знал, что старик из его сна был не кем иным, как тем самым дедом Егором, к которому ему советовали обратиться. Откуда пришло это знание, понять он не мог, да это было и неважно.

Владимир хорошо запомнил тот день: у него на работе не получалось разобраться с одним путаным делом.

И он постоянно думал о нём, злился, что у него не выходит, снова и снова пересматривал документы, просчитывал варианты.

Несмотря на это, вечером, после работы, он позвонил деду Егору и попросил о встрече.

Он быстро нашёл адрес, который ему продиктовали: обычная многоэтажка в спальном секторе. Поднялся на лифте на седьмой этаж, остановился у квартиры, дверь оказалось приоткрытой.

Он несколько раз нажал кнопку звонка, но тот, очевидно, не работал.

Постучал.

Никто не отозвался.

Он открыл дверь и позвал хозяев.

Голос откуда-то из квартиры пригласил зайти.

Он шагнул вперёд и остановился в тёмном, неосвещённом коридоре.

Нос сразу защекотал насыщенный запах трав.

По дороге к деду Егору и стоя здесь, в коридоре, он продолжал думать о том не поддающемся ему деле, пытался выстроить логическую цепочку.

В квартире было темно и тихо, свет нигде не горел, за окнами сгущался вечерний сумрак.

Неожиданно в этом сумраке что-то сверкнуло справа от Владимира. Он почувствовал боль и понял, что его треснули чем-то по голове, причём достаточно болезненно, он отшатнулся и автоматически тронул место удара.

Удивлённо уставившись в полумрак, он рассмотрел, что мимо него, огрев его тростью по голове, как ни в чём не бывало прошёл кто-то. Шлёпая босыми ногами по полу, его «обидчик» направился на кухню и там зажёг свечу.

Удивление Владимира сменилось негодованием, потом растерянностью.

Мысли о работе мигом вылетели из головы, словно их в прямом смысле выбили оттуда.

– Заходи сюда, Володя, у меня и чаёк заварился! – позвал его из кухни мягкий голос.

Позвал так, словно не было никакого удара.

Владимир нерешительно шагнул вперёд.

В свете свечи спиной к нему стоял невысокий седой мужчина, одной рукой он опирался на трость, а другой что-то делал на столе, судя по звуку, разливал чай.

– Располагайся вот здесь, на кресле будет удобно, – пригласил его хозяин.

Владимир опустился в кресло, он хотел спросить, как понимать то, что произошло в коридоре.

Но когда дед Егор повернулся к нему, он онемел.

Перед ним был тот самый старец из необычного сна, один в один, не хватало только молота и рубахи кузнеца! Владимир коснулся шишки на своей голове и решил, что очень даже неплохо, что у него в руках не оказалось молота.

Так они стали общаться.

Владимир бывал у деда Егора каждую неделю.

Здесь ему всегда было комфортно и уютно, так, будто он приходил к себе домой.

Не в квартиру, где он жил, а домой. То место, откуда не хотелось уходить и где ничего не тревожило, где он чувствовал себя беззащитным и защищённым одновременно.

Это чувство у него в последний раз было давно, ещё в детстве, когда бабушка укладывала его спать. Она подкладывала по бокам пуховые подушки, укрывая уютным тяжёлым одеялом, и пела колыбельную.

Он на всю жизнь запомнил это ощущение.

Было так светло и беззаботно.

Так же он чувствовал себя и у старца.

Иногда Владимир рассказывал о своих тревогах и переживаниях, иногда просто сидел, молча наблюдая за тем, как дед Егор возится со своими многочисленными травами и кореньями. Вся квартира была похожа на один большой склад. Запасы травы были повсюду: стояли в мешках по углам, в банках на шкафах, просто висели и сушились под потолком на натянутых верёвках. Дед Егор неизменно бережно обращался с ними как с большой ценностью. Он часто рассказывал, где и какую траву собирал. Оказалось, с рюкзаком за спиной он колесил по всей стране, и не только по ней. Останавливался у своих многочисленных друзей и знакомых. Такой образ жизни он вёл с ранней весны до глубокой осени, а зимовал здесь.

Дверь в квартире, как всегда, оказалась приоткрытой.

Владимир вошёл.

– Володя, проходи сюда! – позвал знакомый голос.

В комнате на низкой табуретке, почти на самом полу, сидел дед Егор, перед ним стояла широкая кастрюля, в которую он тонкими щепками строгал корень.

– Мир вашему дому! – традиционно поприветствовал Владимир.

– Заходи с миром, сынок! – улыбнулся дед Егор, отвлекаясь от своего занятия. – Садись рядышком, я на тебя посмотрю.

Владимир придвинул такую же низкую, как у деда Егора, табуретку и присел напротив него.

Дед Егор несколько секунд внимательно смотрел в глаза Владимиру, потом вернулся к корню.

Молчали.

Владимир расслабился, окунувшись в насыщенный запах, и словно заворожённый смотрел, как ловко работает ножом дед Егор.

– Значит, решился? – неожиданно спросил через какое-то время дед Егор.

– Да! – признался Владимир, ничуть не удивляясь тому, что старец уже всё знает.

– И рапорт на увольнение написал?

– Да, написал.

– А чего не отнёс?

– Хотел сначала с вами посоветоваться…

– А ну-ка, сынок, дай мне пару кореньев из того мешка… нет, того, что ближе к двери. Этот самый, покрупней возьми. Чувствуешь, как пахнет?

Владимир поднёс к носу скрученный корень и вдохнул его резкий запах.

– Да, – кивнул он.

– А потри его в ладошках, вот так, сильнее, не бойся! Теперь понюхай.

Владимир снова вдохнул необычный аромат. Запах усилился, но стал более мягким, даже аппетитным.

– Приятно пахнет, – поделился он наблюдениями.

– Всё внимания требует и участия, деревяшка – и та его просит, – улыбнулся в бороду дед Егор, принимая коренья. – А что дальше делать станешь?

– Не знаю пока, думаю, судьба подскажет.

– Подскажет, – кивнул дед Егор. – А твоя женщина?

Владимир растерялся, не поняв, о ком спрашивает дед Егор.

– Какая женщина?

– Что с тобой живёт.

Владимир догадался, что дед Егор говорит об Анжеле, хотя он и не рассказывал, что она временно переехала к нему.

– Это не моя женщина.

– Раз у тебя в доме живёт, значит, твоя, под твоей защитой. С ней что?

Владимир, который привык не удивляться необыкновенной прозорливости старца, несколько опешил. Мало того что он знал об Анжеле, так он ещё и каким-то невероятным образом сумел почувствовать, что мысли о ней не дают Владимиру покоя.

– А ей её судьба подскажет.

Дед Егор замотал головой:

– Недобре так, Володя, недобре. Держит она тебя.

– Что же мне, выгнать её, что ли? – недоумевал Владимир.

– Сам позвал и сам выгонишь? Пускай судьба её ведёт? Нет, сынок, это ты за неё в ответе.

– Откуда вы всё знаете? – не удержался от вопроса Владимир, хотя и знал, что дед Егор по обыкновению ничего не скажет на это.

– А с работой не бойся, Володя, не спеши. Чего боишься, чего торопишься?

– Не знаю, – вздохнул Владимир.

– Знаешь! – неожиданно строго прервал его старец.

Владимир помолчал.

– Боюсь, что передумаю, – наконец сказал он.

– Угу, дай-ка мне вон ту травку.

Владимир протянул деду Егору связанный нитками пучок.

– Что же ты, Володя, на судьбу положиться решил, а судьбе не веришь? Решил, что уйдёшь? Уйдёшь, так и знай. Себе не веришь, моему слову поверь. А женщину не обижай, пожалей её. Не спеши, уладится всё в скорости. Ты что на работе делаешь?

– Ничего… не могу и не хочу я там ничего делать.

Старец кивнул:

– Ты рассказывай, рассказывай.

Владимир стал вспоминать последние дни: чем занимался, о чём думал. Хотел было подробней рассказать о его спонтанном желании помочь Анжеле, но дед Егор остановил его так, словно он ему уже всё рассказывал. Вспомнил про Сергея.

– Неплохой парень, лодырь только, – усмехнулся Владимир, описывая своего недавнего визитёра, – пацан совсем…

– Володя, – прервал его дед Егор. – Другой женщине тоже помоги.

Владимир не стал упоминать о ночном визите Марины, жены Француза, но теперь понимал, что речь идёт именно о ней.

В ответ он просто кивнул.

– Вот это добре. Помоги ей… Ты говоришь, судьба тебя направит, как жить дальше. А своя голова на что? Ты чем хочешь заниматься?

Они уже говорили на эту тему. Владимир никак не мог сформулировать ответ на этот вопрос. Он чувствовал, что ответ простой и он знал его. Знал всегда, но сформулировать никак не мог.

– Не знаю. Я пытался понять это и раньше… – неуверенно отозвался Владимир.

– Что раньше? Вчера, ещё вчера закончилось. Ты сегодня живи. А судьба судьбой, знай своё, а она своё.

Дед Егор взял большой пакет, ссыпал в него из кастрюли получившийся сбор травы и кореньев, протянул Владимиру:

– Это с собой возьми.

– Зачем так много?

– Надо, значит. Пойди чайник поставь пока, хочу чайку с тобой выпить.

Чай у деда Егора был особенный, в общем-то, от чая в нём было только название.

На самом деле это были всё те же травы, собранные, просушенные, нарезанные и смешанные прозорливым старцем. Каждый раз он брал разные компоненты. Из чего он исходил, подбирая их, Владимир понять не мог. Но не было здесь какой-то системы или закономерности, а видимо, только его внутренние ощущения. Чай всегда не был похож на предыдущий. Но был у него один и тот же эффект, как от того удара тростью по голове – мысли вылетали прочь. А может, это был эффект от общения с дедом Егором, а чай лишь служил фоном? Владимир не мог понять.

– Ты вот что, Володя: травку, что я тебе дал, каждый вечер заваривай, не забывай, тебе надолго хватит, и меня, старика, вспоминай.

– А вы что, уезжаете? – насторожился Владимир.

– Пора мне, сынок, весна на носу, в горах на лугах уже земля проснулась.

– Можно мне с вами?

Владимир вовсе не хотел лазить где-то по горам в поисках растений, но мысль о том, что он снова останется один, без деда Егора, по-настоящему напугала его.

– Ни к чему это тебе, совсем ни к чему.

– А когда же вы вернётесь?

– Может, и не вернусь сюда.

– Но мы ещё увидимся?

– Обязательно. Да ты не бойся, один не останешься. Вот тебе! Только на судьбу полагался, а тут переживать начал. Хочу тебя с одним человеком познакомить.

– А кто он? Ваш ученик?

– Человек. Хороший человек. Он тебя укрепит, будешь сомневаться – поможет. И в делах тоже.

Владимир больше не стал задавать вопросы. Сидели молча. Минут пятнадцать спустя хлопнула входная дверь и в вечно тёмном коридорчике послышалась шаги.

Владимир ожидал увидеть старика, почему-то похожего на деда Егора: бородатого, неспешного, словно из прошлого века, и несколько удивился, когда в кухню вошёл мужчина лет тридцати на вид. Он был среднего роста, непримечательной внешности. Если бы Владимир увидел его на улице, то незнакомец ничем бы его не заинтересовал, не заставил бы даже остановить на себе взгляд.

Гость тем временем подошёл к деду Егору и как-то особенно дружески, даже бережно обнял его, пожал руку Владимиру.

– Ну, ребятки, вы тут поговорите, а мне ещё собираться надо, – сказал дед Егор, выходя из комнаты.

У Владимира не было желания беседовать. Во-первых, внешний вид и возраст визитёра определённо разочаровали его. А во-вторых, Владимир не мог избавиться от досады, ощущения, что дед Егор всё же бросает его одного.

Гость, видимо, почувствовал это настроение и тоже молчал.

Он достал себе кружку из кухонного шкафа, налил в неё чай, приготовленный дедом Егором, и присел напротив Владимира. Казалось, он и не думал начинать разговор. Обхватив кружку двумя ладонями, он глубоко, всей грудью, вдыхал аромат напитка. От кружки поднялся завиток пара, мужчина внимательно проследил его взглядом, пока тот совсем не исчез, будто хотел разглядеть в нём что-то.

Со стороны можно было подумать, что гость не обращает на Владимира никакого внимания, но тому почему-то казалось, что он находится под пристальным наблюдением. Не было в этом никакой угрозы или опасности, только чувство неловкости. Наверное, если бы гость начал бесцеремонно вглядываться в лицо Владимира, он бы и то чувствовал себя не так сконфуженно.

Наконец гость сделал пару глотков чая, посидел немного с закрытыми глазами и заговорил:

– Дед Егор, как всегда, приготовил волшебный сбор. Я не знаю, как ему это удаётся, но он словно чувствует настроение каждого дня, каждой встречи. Если говорить языком программирования, то его сбор – своеобразный ключ к миру гармонии, код замка постоянно меняется, но его ключ неизменно подходит.

Именно это Владимир чувствовал каждый раз, когда пил чай деда Егора, но сформулировать свои мысли никак не мог.

Он улыбнулся и согласно кивнул в ответ.

– Вы программист? – спросил он.

– Можно и так сказать.

– У вас несколько профессий?

Мужчина не сразу ответил, откинувшись в кресле, он задумался на пару секунд.

– Вам никогда не казалось, что профессия – это своеобразный штамп, который люди привыкли ставить друг на друга. Легко сказать: «это продавец», «это учитель», «это бизнесмен». И начинает казаться, что вы уже что-то знаете о человеке, вы немного проникли в его мысли, сущность. Когда спрашивают: «Кто он?», первое, что приходит на ум, назвать профессию, словно в этом и есть сам человек. И знаете, к чему это приводит? Когда человек сам себе задаёт вопрос: «Кто я?», то и ответ даёт такой же. К примеру: «Я сыщик» – и верит, что это его истинная, полная характеристика, а не ущербный штамп, навязанный извне.

Услышав слово «сыщик», Владимир непроизвольно вздрогнул, он понял, что речь идёт о нём самом, и почему-то встревожился. Снова гость смог изложить его собственные мысли так, как Владимиру это не удавалось сделать.

– Чем же вы всё-таки занимаетесь? – спросил Владимир.

Вопрос снова заставил гостя задуматься.

– Поступаю так, как считаю правильным.

– Это замечательное занятие, – усмехнулся Владимир, – хотел бы и я жить так.

– Что ж, присоединяйтесь, – сказал гость, – я не откажусь от соратника.

Владимир рассмеялся, расценив это как шутку, но, взглянув в глаза гостю, он понял, что тот совершенно серьёзен.

– Что же я буду делать? – всё ещё улыбался Владимир.

– То, что всегда хотели: помогать людям.

Владимир в очередной раз почувствовал, будто гость проник в его голову, разобрался в бесконечном хламе мыслей и сумел за него сформулировать его желания и чувства. «Помогать людям» – всего два слова. Как просто и в то же время как долго он шёл к ним.

– Чем помогать? – спросил Владимир уже без тени улыбки.

Гость развёл руками, давая понять, что это вопрос не к нему:

– Решать вам. Возможно, вы захотите присоединиться к уже начатым проектам, когда осмотритесь, возможно, поймёте, что у вас свой путь, не связанный со мной, как знать.

– Осмотрюсь где? И о каких проектах вы говорите?

Гость нахмурился и задумался о чём-то.

– Давайте поступим так. Вы закончите со своими прежними делами, и мы встретимся снова. Прежде чем начинать что-то новое, нужно проститься со старым, иначе оно вечно будет тянуться за вами, как чёрный шлейф. Вам хочется знать ответы, но вы ещё не сформулировали вопросы. Вам хочется доверять, но это доверие поверхностно, потому что нет знания…

Гость остановился на полуслове, видимо, он хотел сказать ещё что-то, но промолчал.

На этот раз то, что услышал Владимир, было ему не совсем понятно, возможно, именно поэтому его собеседник и не стал договаривать.

Гость тряхнул головой, будто избавляясь от ненужных мыслей, и поднялся:

– Вы можете рассчитывать на меня, мы встретимся через недельку, когда вы будете готовы.

 
                                      * * *
 

Француз сидел у себя в кабинете и мысленно прокручивал прошедший день. Его немного тревожила встреча с Кротом. Снова и снова он вспоминал их разговор, как рассказал о деньгах, которые позаимствовал у криминальных дружков, как сообщил Кроту о том, что приготовил для него премиальные за годы безупречной службы.

Француз вспоминал, как Крот реагировал на его слова, как смотрел, двигался, он пытался истолковать и прочитать каждый его жест во время беседы.

Он сомневался.

Ему казалось, что в расчёты где-то закралась ошибка.

Перед тем как начать действовать, он всё хорошенько обдумал.

Но можно ли быть уверенным, что всё пойдёт так, как ему нужно?

Он вспоминал, как Крот отвёл взгляд, услышав о премии, как натянуто улыбнулся при прощании. Когда они обменивались рукопожатиями, ладонь его была влажной и совсем холодной, словно он только зашёл с морозной улицы…

Его размышления прервал телефонный звонок, это по внутренней связи звонила Леночка:

– С вами просит соединить Муха. Он так представился, – извиняющимся голосом добавила она.

– Скажи, у меня люди, пускай наберёт ещё раз через пять минут.

Француз не ожидал этого звонка и поэтому решил немного отсрочить разговор.

Он не любил Муху, да они и общались редко.

Что могло понадобиться этому типу?

Муха – криминальный делец средней руки. Один из старых знакомых. Он получил свою кличку за чрезмерную назойливость, хотя всем рассказывал, что его так прозвали за скорость и проворность. Маленький, худощавый, уже почти совсем лысый, он и впрямь носился по всему городу, не зная покоя, таким был его грязный бизнес.

Муха был серым риелтором. Он выискивал одиноких людей: пьяниц, наркоманов со своим жильём. С ними как бы случайно знакомились подосланные люди, такие же опустившиеся и зависимые. Дальше для жертвы начинались недолгие беззаботные дни. Они вместе пили, употребляли наркотики. За всё, разумеется, платили новые друзья. Потом жертве, доведённой до полубессознательного состояния, подсовывали подписать долговые расписки, хитростью или угрозами заставляли продать жильё и переехать за город, обещая там райскую жизнь. В итоге человек приходил в себя в какой-нибудь глухой деревне, в полуразвалившемся домике, с мизерной суммой на руках.

У Мухи не было проблем с работниками, желающих всегда в избытке, в основном бывшие заключённые. Большинство работало без какой-либо оплаты. Муха считал, что сполна рассчитывается с ними тем, что они живут с жертвами за его счёт. Иногда случались проколы и его работников ловили. Но Муха всегда оставался в стороне. Попавшиеся получали срок, а Муха по-прежнему прибыль.

Конечно, у него были свои расходы, причём немалые. Основная проблема – найти подходящую жертву, а это не так просто. На него работала целая агентурная сеть. В неё входила самая разношёрстная публика, начиная от участковых. Они имели доступ к базам данных, без подозрения могли собирать необходимую информацию в своём районе, присматриваться, опрашивать, входить в квартиры. Заканчивая отбросами общества, которые сдавали Мухе себе подобных иногда за блок сигарет.

Собственно, эта агентурная сеть и была причиной того, что Француз иногда общался с Мухой. Пару раз этот проныра помогал раздобыть интересующую Француза информацию…

– Снова звонит этот, – с неприязнью сообщила Леночка.

– Соединяй, – вздохнул Француз.

– Французик, дорогой, здравствуй! Как поживаешь? Как здоровьице? – замурлыкал в трубке слащавый голос.

Муха всегда почтительно и с показной лаской общался с ним, всем своим поведением демонстрируя, что признаёт за Французом безусловную силу и старшинство.

– Живём потихоньку, – буркнул Француз. – Ты какими судьбами?

– Да вот хотел спросить, может, пригожусь чем старому другу. Мне один человечек шепнул, что ищешь кого-то из своих. Не знаю, что за косяк за ним, но для тебя всегда готов впрячься.

Подобное предложение, разумеется, делалось не из дружеских побуждений. Француз всегда щедро платил за оказанные Мухой услуги.

В ответ Француз раскатисто рассмеялся в трубку:

– Ну и быстрый ты, Муха. Но опоздал, дружище, уже нашли кого надо, сейчас поеду строгий выговор, так сказать, объявлять.

– Ясненько, – с явной досадой протянул Муха. – Тогда ладно, Французик, не взыщи, что побеспокоил. Если что, звони, всегда готов по-дружески помочь.

Француз положил трубку.

Он был вне себя от гнева.

Конечно, давая команду приложить все усилия, чтобы найти сбежавших крыс, он предполагал, что поиски получат некоторую огласку. Но и подумать не мог, что так скоро. Если ему сам позвонил Муха, то наверняка знают и другие людишки его фасона. Пойдут разговоры, пересуды, невесть где всплывёт эта информация. Француз надеялся, что крыс найдут быстро, с ходу, но поиски явно затянулись. Продолжать их так же активно в его положении было опасно.

На одной чаше весов оказались деньги и его планы, а на другой желание поймать предателей. Он отлично понимал, какой выбор сделает, но всё же долгих пятнадцать минут бродил по кабинету, скрипя зубами, пока не позвонил и не дал указание прекратить поиски. Заодно он сказал пустить слух, что провинившихся жестоко наказали.

Поступая так, Француз переступал через себя, и оправданием могли служить только скорый отъезд и невозможность риска. Ему казалось, он чувствует дух предателя, он был рядом.

И хотя Француз убедил Крота и даже самого себя, что опасаться нечего и невидимый враг уже неопасен, сам факт его существования не давал покоя.

Он был где-то рядом.

Именно он. Француз не допускал, что организатором и руководителем была Марина, не верил и в то, что крысы работали, объединившись как равные партнёры.

За всем этим чувствовалась крепкая мужская рука, решения лидера, прозорливость и уверенность. И теперь этот неизвестный ускользал от него, и Французу оставалось гадать, кто был ОН…

 
                                      * * *
 

Он долго не мог устроиться на работу.

Тогда, много лет назад, это казалось ему проблемой.

Это было так удивительно, ведь во время учёбы в институте его называли перспективным, сулили большое и светлое будущее. Он так свыкся с мыслью об обязательности своего успеха, что столкновение с действительностью стало как ушат ледяной воды. Мало кого интересовали его знание теории и живой ум. Всегда нужны люди с опытом и связями, а не вчерашние студенты.

Помогла случайность. Он шёл с очередного неудачного собеседования, когда поравнялся с мужчиной средних лет. Тот неспешно брёл посередине тротуара и на ходу смотрел какие-то бумаги. Рядом с ним семенила девушка, она с заискивающей улыбкой следила за каждым движением своего спутника, забирала одни и подавала другие документы:

– Сколько можно? – недовольно ворчал мужчина. – Чтобы сегодня же нашли человека, или вы ждёте, пока я сам это сделаю?..

Позже он вспоминал этот случай, представлял, как бы сложилась его судьба, поступи он иначе, задумайся, помедли секунду. Но тогда он не стал размышлять, а бесцеремонно вмешался в разговор:

– Возьмите меня, – проговорил он, не зная даже, о чём идёт речь, кто эти люди, что это за работа. И вообще, нужна ли ему такая работа.

Все трое остановились.

Девушка хмыкнула, состроила недовольную гримасу и двумя руками обняла папку, которую до этого держала перед собой. Она непременно пошла бы дальше и сделала вид, что ничего не услышала, если бы мужчина не остановился. Тот смотрел немного удивлённо.

– Шустрый паренёк! – заключил наконец незнакомец.

Уже на следующий день он вышел на работу. Конечно, это было не то, о чём ему мечталось, но особо выбирать не приходилось, тем более что ему тут же выдали аванс и он смог немного успокоить им хозяина съёмной квартиры, которому прилично задолжал.

Он провёл больше года, вникая в документы и дела фирмы, ему приходилось обрабатывать и проверять множество бумаг, готовить всевозможные подборки информации. Работа по большей части механическая, но он ценил каждый листок, что попадал на его стол, перечитывал его снова и снова, пока не понимал всё до последней точки. Он мог провести за этим занятием и не один год, но всё снова изменил случай.

Компания, в которую он попал, занималась оптовыми поставками. Они готовились к заключению крупного договора, настолько крупного, что приобрели дополнительные склады для обслуживания нового поставщика. Все нюансы и тонкости были неоднократно оговорены, оставалось лишь поставить подписи. На радостях директор отпустил в отпуск основных участников переговоров со своей стороны.

Когда же будущий партнёр явился подписывать договор, оказалось, что он прихватил с собою помощника, так сказать, для солидности. Директор, не желая отставать от него, решил позвать в кабинет первого встречного сотрудника. Так положение сторон уравновесится. Этим первым встречным и оказался он.

Ему с первого взгляда не понравился будущий партнёр компании. Было в нём что-то неискреннее, фальшивое. И дело даже не в том, что визитёр поминутно поправлял ворот рубашки и касался своего носа – вёл себя нервозно: смеялся над шутками директора слишком громко и неестественно долго.

Он просто видел, что перед ним лжец.

Но как он это чувствовал, откуда знал, объяснить не мог даже самому себе.

– Ладно, потехе время, а документам подпись! – предложил директор, доставая подготовленные договора.

На это замечание гость рассмеялся, словно заучивая, повторил высказывание директора и с готовностью придвинулся ближе к столу.

Тогда он решился:

– Мы забыли отредактировать один пункт.

Директор поморщился:

– Какой ещё пункт, ты о чём?

– Разрешите, я покажу, у меня два варианта набрано на компьютере.

– Что ты… – начал злиться директор, понимая, что подчинённый говорит совершенную чушь.

– Пойдёмте. Я вам покажу.

Будущий партнёр в это время сверлил наглеца гневным взглядом.

Поняв, что с ним хотят поговорить наедине, директор всплеснул руками, потребовал у секретарши ещё чай для гостей и, извинившись, вышел.

– Не подписывайте договор! – без предисловий и объяснений прошептал он, когда они оказались за дверью. – Вас обманывают.

– Ты что-то знаешь?

– Нет, просто чувствую, что обманывают, поверьте…

Он не договорил, директор прервал его:

– Ты что, перебрал вчера? Думаешь, что я в последнюю минуту откажусь от подписания договора только оттого, что ты что-то чувствуешь? Ты в своём уме?