Текст книги "Продавец проклятых книг"

Глава 40

Доминус покинул Тулузу ночью.

За несколько часов до этого он ушел из монастыря Святого Романа, узнав все, что ему было нужно, об Игнасио из Толедо. Разговор оказался не таким легким, как он предполагал. Его осведомитель – хитрый и уклончивый – знал больше тайн, чем позволял предположить собеседнику. Когда этот человек что-то заподозрил, Доминусу пришлось срочно закончить разговор. Но результат стоил труда.

Выйдя из церкви, он дождался ночи и лишь тогда пошел через город. За монастырем Пресвятой Девы Дорада он вошел во двор какого-то выпотрошенного снарядами особняка. На внутренних стенах крепилась железная лестница. Убедившись, что за ним никто не идет, Доминус спустился по ней в колодец.

В колодце не было воды. На его дне начинался подземный ход, который вел за стены Тулузы. Доминус проскользнул в этот туннель и стал двигаться по нему, согнув спину и подогнув колени.

Выйдя наружу, он оказался в роще каменных дубов.

Он вдохнул ночной воздух и осмотрелся вокруг. За путаницей ветвей кустарника он разглядел выход на восточной стороне города очень близко от внешних укреплений. Как было условлено заранее, его ждал привязанный к дереву конь. Доминус сел в седло и шагом поехал вокруг стены.

От соседних рвов тянуло острым запахом смерти. Во время боя тела многих убитых солдат упали во рвы, и теперь зловоние трупов смешивалось с ночной сыростью. Другие трупы валялись вокруг на траве, обезображенные глубокими ранами, ожогами и обломками копий.

На дальнем плане этой мрачной картины среди крови и доспехов бродили несколько могильщиков. Доминус двигался по полю словно тень, словно не замечая их присутствия, но один из них осторожной походкой подошел к нему и сказал:

– Остановитесь, сударь! Кто вы?

Говоривший был солдатом-гасконцем из пехоты крестоносцев, плохо одетым и снаряженным – куртка, сплетенная из кожаных ремней, ржавый круглый шлем с заостренным верхом и овальный щит, украшенный красными и желтыми узорами.

– Зачем тебе надо это знать, солдат? – ответил Доминус, притворяясь, что возмущен. – Ты что, не видишь крест у меня на груди? Я служу церкви, как и ты. Пропусти меня!

Гасконец отступил назад, поклонился и сказал:

– Простите меня за неумелость.

Затем пехотинец отошел в сторону, пропуская всадника. Доминус, ничего не сказав в ответ, проехал мимо него, делая вид, что направляется в лагерь крестоносцев. Отъехав на достаточное расстояние, он пришпорил коня и повернул на запад.

Глава 41

Игнасио и его спутники добирались до Пуэнте-ла-Рейны уже больше недели. С тех пор как они оставили Тулузу, они все время ехали по усеянной камнями дороге, которая вела в Испанию. Ориентироваться было легко, потому что нужный путь отмечен столбиками и табличками, на которых нарисована раковина.

Игнасио объяснил Уберто, что эти знаки указывают путникам дорогу на всем Пути Святого Иакова, до самого города Компостелы. Целые толпы паломников шли в Компостелу из французских городов Тура, Везле, Ле-Пюи и Арля.

– Почему рисуют именно раковину? – спросил мальчик.

– Все началось с легенды, – объяснил торговец. – Существует предание о том, что один рыцарь привез в Компостелу останки апостола Иакова. Он пересек море верхом на своем коне, который при этом чудесным образом покрылся ракушками. С тех пор раковина стала символом святого Иакова. Те, кто приходит в Компостелу, подбирают ракушки на морском берегу в память о своем паломничестве. Трудно не унести хотя бы одну. Я и сам не устоял.

Игнасио продолжал рассказывать. Он объяснил, что почти все здешние дороги сходятся возле ущелья Ронсеваль возле Страны басков, но те, кто идет от Тулузы, могут перебраться через Пиренеи южней, по перевалу Сомпорт, и спуститься в долину возле арагонского города Хака. А от Хаки удобная дорога до Пуэнте-ла-Рейны.

Переход через Пиренеи прошел довольно легко. Уберто заметил, что на французской стороне склоны гор менее ровные, чем на испанской. Очень скоро широкие просторы, покрытые хвойными лесами, уступили место более пышной растительности. В долине облик местности изменился снова. Теперь вокруг простиралась равнина, а на ней поля и разрезавшие их на части пыльные дороги. Взгляд свободно блуждал по зеленеющим участкам земли, которую учили послушанию бык и вол и обжигало солнце.

Три друга продолжали идти вперед, останавливаясь, когда их вынуждали обстоятельства. Они миновали Памплону, не заходя в этот город, и после долгого пути оказались на берегу реки Арга, ее узкое русло среди складок земли казалось маленьким голубым завитком, похожим на запятую. На противоположном берегу, в знойном тумане, словно за легкой завесой, виднелся город. Войти в него можно было по длинному каменному мосту, который поддерживали шесть арок.

И на дороге, и на мосту толпились паломники, направлявшиеся в город. Большинство из них шли пешком, немногие счастливцы ехали на мулах или конях. Были и такие, кто вез на тяжело нагруженных телегах всевозможные товары. Эта плотная толпа двигалась медленно.

Уберто заметил, что многие из этих людей были одеты одинаково: на головах большие шапки с поднятыми надо лбом полями, на одежде символы паломничества – раковина и икона Спаса Нерукотворного.

Город за мостом – Пуэнте-ла-Рейна, цель трех друзей. Скопление людей на дороге обусловливалось тем, что здесь сходились пути в Компостелу.

Игнасио и его спутники встали в конец толпы и, запасшись терпением, стали двигаться вперед.

Дома в городе стояли вдоль Калье-Майор – главной улицы, над которой возвышалась церковь Иакова Старшего. На Уберто большое впечатление произвела толпа, переполнявшая улицы и особенно предместье, где был рынок. Но когда он наблюдал за ее движением, Игнасио вдруг взял его за руку. Возможно, торговец боялся потерять его среди этой суматохи.

– Пойдем искать Готуса Рубера, – сказал Игнасио.

Глава 42

В первом часу дня летняя жара достигла наивысшей точки. Уберто, уставший от долгого пути, намного охотнее отдохнул бы в удобной постели вместо того, чтобы подчиняться нетерпению Игнасио. Мальчик не понимал, зачем надо так торопиться. Если этот чертов Готус Рубер, или как там его зовут, ждал до сих пор, то вполне может подождать еще один день. Но похоже, торговец волнуется, в его взгляде сквозила тревога, хотя он и старался ее скрыть.

– Игнасио, тебя что-то беспокоит? – спросил Уберто, проталкиваясь сквозь толпу вслед за ним.

Торговец повернулся к мальчику, взглянул на него, как на дурака, и опять стал смотреть вперед с легкой улыбкой. Тогда Уберто бросил вопросительный взгляд на Гийома, но француз только пожал плечами.

Они бродили среди ларьков по рынку перед церковью Иакова Старшего. Уберто не мог понять, в какую сторону они идут, и ему казалось, что они ходят по кругу.

В какой-то момент Игнасио оглянулся назад, подозвал француза и шепнул ему что-то на ухо. Гийом кивнул в ответ, спрятал лицо под капюшоном и быстро ушел.

Уберто проводил его взглядом и спросил:

– Куда он пошел?

– Иди и не смотри на него, – велел торговец. – Я послал его проследить за одним делом. Позже он присоединится к нам.

Игнасио и Уберто еще несколько минут ходили под навесами рыночных ларьков.

– Настоящее имя Готуса Рубера – Бартоломео, – сказал мальчику торговец. – Прозвище Готус он носит потому, что его семья происходит от вестготов, которые жили на Иберийском полуострове еще до арабов. Почему его называют еще Рубер? Ну, это ты поймешь сам, когда увидишь его. – Игнасио улыбнулся. – Тебе надо знать, что когда-то Бартоломео был одним из самых талантливых алхимиков в Толедо.

Уберто стало почти весело. Он начал привыкать к странностям Игнасио.

– Как ты с ним познакомился? – спросил он.

– Это случилось, когда я был молодым, учился в Толедской школе переводчиков и переводил книги, доставленные с Востока, – ответил торговец. – Уже тогда Бартоломео занимался алхимией. Меня очаровали его мысли о металлах. Я усердно ходил к нему в гости, и мы стали друзьями. Когда я уехал из Толедо, мы потеряли друг друга из виду и встретились снова лишь через много лет почти случайно. Я знал, что он обеднел и был должен денег нескольким ростовщикам из Сарагосы. Впрочем, это можно было предвидеть, ему для экспериментов нужны были золото, серебро и редкие книги. Поскольку он не мог содержать себя сам, я решил взять его с собой, чтобы он смог заработать немного денег, и стал учить его искусству торговать реликвиями.

В центре рынка небольшая группа паломников собралась вокруг скамьи, над этим кружком раздавался веселый голос Готуса Рубера. Алхимик стоял за деревянной тележкой, которую использовал вместо прилавка. Его голову защищал от солнца навес из квадратного куска оранжевой ткани. Все вместе это походило на маленькую тунисскую лавочку, до краев набитую всевозможными вещами.

Прохожие совали свои носы в пеструю кучу, с интересом копались в амулетах, реликвиях и обожженных солнцем пергаментах. Готус Рубер возбуждал их интерес, громко расхваливая качество своих товаров.

– Поглядите сюда, синьоры! Это лоскут туники святого Иакова, нашего Сантьяго! А как вам вот это? Зуб святого Христофора, острый, как у волка! А вот здесь лежит пепел святых Гервасия и Протасия, который я лично собрал в Милане, руководствуясь видением святого Амвросия! А что вы скажете об этом маленьком сосуде? В нем я запечатал манну, которая истекает из мощей святого Николая Мирликийского! Понюхайте! Чувствуете аромат ладана? Что скажете вы, синьор с печальным лицом в заднем ряду? Ваше поле бесплодно? Купите эту книгу. В ней записаны все молитвы и заклинания, необходимые, чтобы ваша земля стала плодоносить! Эти слова сделают плодовитой и вашу жену, если она бесплодна или слишком стара, чтобы иметь детей. Что? Вы не умеете читать? Это не важно! Вам достаточно держать книгу под подушкой! А вы сейчас же положите то, что держите! Это не игрушка, это копье Лонгина! Итак, кто следующий? Чья очередь? Кто хочет что-нибудь купить?

– Я бы хотел приобрести «Ключ Соломона»! – крикнул кто-то в толпе.

«Что за нелепая просьба? – подумал Готус Рубер, морща свой толстый нос. – «Ключ Соломона» – руководство по колдовству, и это правда».

– А почему бы не «Некрономикон» Абдул Альхарзреда в переводе на греческий Теодора Филеты из Константинополя?! – спросил он в ответ.

Но еще до того, как закончить эту фразу, он встретился взглядом с человеком, говорившим о «Ключе». Алхимик немного помедлил, вспоминая, кто это. Потом на его лице отразилось удивление.

– Игнасио из Толедо? Ты ли это? Какого черта ты здесь делаешь, старый разбойник? Это же действительно не кто иной, как ты!

Игнасио улыбнулся ему с другой стороны прилавка и сказал:

– Рад видеть тебя в добром здравии, дорогой друг. А здесь я нахожусь по своим делам.

Уберто стоял рядом с Игнасио и разглядывал Готуса Рубера. В самом деле, странный человек – коренастый мужчина лет пятидесяти, в зеленом халате без подкладки. Лицо лилового цвета, глаза – длинные и узкие, волосы на голове – целая шапка рыжих завитков. За эти волосы его и прозвали Рубер. На латыни это слово означает «красный», а в итальянском языке «красный» можно истолковать и как «рыжий». Если хорошо присмотреться, лицо алхимика похоже на лицо фавна.

– Ты вечно крутишься ради денег, словно шлюха! – сказал Рыжий. Его переполняли удовольствие и радость. – Я рад видеть тебя, старый черт. Прошло столько времени, а я все еще у тебя в долгу.

Игнасио ухмыльнулся, скрывая грусть за злой насмешкой, и ответил:

– Ты ничего мне не должен, кроме дружбы, грубиян. И что ты мог бы мне предложить? Четыре заплесневевшие кости в мешочке из грязной кожи?

– Эй, легче с оскорблениями! У меня весь товар подлинный! – заявил Готус Рубер, не желавший, чтобы его порочили перед толпой потенциальных покупателей. – Я не такой, как эти вшивые старьевщики-евреи из провинциальных городков, – проворчал он. – Держи, мальчик, это большой палец ноги святого Киприана. Настоящий! Дарю его тебе!

Готус Рубер вложил в ладони Уберто маленькую желтоватую кость, потом снова повернулся к торговцу и спросил:

– Кстати, кто этот молодой человек?

– Уберто. Мой помощник, – ответил Игнасио.

– Уберто. Верно? – спросил Рыжий и перегнулся через прилавок, чтобы лучше рассмотреть мальчика. – Тебе повезло. Тебе достался лучший учитель на свете. Видел бы ты его пятнадцать лет назад во время взятия Константинополя! Он тогда провел отряд солдат по императорской столице среди пожаров по извилистому пути между монастырем Иоанна Крестителя и арабским кварталом. Какое было время! Я был тогда с ним.

– Ну да. – Игнасио поднял взгляд к небу.

Ему было неприятны слова Готуса Рубера, неуклюже влезшие в прошлое, словно большие и неловкие руки.

– Скажи мне, Игнасио, вот что, – снова заговорил Рыжий, подмигивая Уберто. – Ты помнишь того долговязого негра, которого мы встретили в Константинополе? У него на лбу был огнем выжжен крест. Поверить невозможно!

– Что? – вырвалось у мальчика, который в это время вертел в пальцах большой палец ноги святого Киприана.

– Я это помню, – подтвердил Игнасио. – Он говорил на неизвестном нам языке и поэтому водил с собой переводчика, который переводил его слова на латынь. Он сказал, что из христианского народа, но про этот народ никто из нас не знал. И еще он сказал, что у них принято тому, кого крестят, во время обряда выжигать раскаленным железом крест на лбу.

На Уберто этот рассказ произвел сильное впечатление.

– Мне кажется, Бартоломео, что это был Лалибела, царь Эфиопии. Если я не ошибаюсь, он говорил, что паломник и хочет побывать во всех святых христианских городах.

– Кто знает, сумел ли он это сделать… А теперь выкладывай главное, старый лис. – Рыжий почесал свои рыжие брови. – Что ты здесь делаешь?

– Я не стану уклоняться от ответа, друг, – ответил Игнасио, взгляд которого стал острым, как булавка. – Я иду по следам Вивьена де Нарбона и книги «Утер Венторум», которую ты, несомненно, видел.

Глава 43

Готус Рубер широко раскрыл глаза, словно от удара, и изумленно уставился на Игнасио, позабыв о толпе, которая рылась в его товарах. Он выглядел как оглушенный, словно кто-то громко трубил в рог прямо ему в уши. Однако через минуту он пришел в себя и взглянул на людей, толпившихся перед его прилавком. Их вид явно вызвал у него раздражение, потому что он вдруг совершенно неожиданно поднял руки к небу и заорал, словно разгоняя стадо коз:

– Все уходите! Пошли прочь! Лавка закрыта! Приходите завтра!

Сказав это, Рыжий накрыл куском холста свои драгоценные побрякушки, а любопытные кандидаты в покупатели, ворча, уходили искать другие лотки.

Готус Рубер дождался, пока толпа разошлась, озабоченно взглянул на Игнасио, который молча ждал ответа. Уберто стоял рядом.

– Я знал, что рано или поздно ты дашь о себе знать. Мне сказал об этом Вивьен де Нарбон. Он предвидел все, предусмотрел каждую мелочь, – тихо признался алхимик.

Уберто стал прислушиваться внимательно. Может быть, сейчас ему удастся узнать ту часть правды, которую Игнасио от него скрывает? Но он не смог скрыть своего торжества и воскликнул:

– Значит, надпись расшифрована правильно!

Торговец сжал его плечо, приказывая молчать. Перед тем как раскрывать алхимику подробности, он хотел узнать, какие сведения есть у самого Готуса Рубера. Рыжий был знаком с Вивьеном де Нарбоном. Именно Игнасио познакомил их еще до того, как с ним случилась та беда в Германии. Но Игнасио не знал, какие отношения установились между ними за те долгие годы, что он провел в молчании, поэтому решил соблюдать осторожность.

– Когда ты говорил с Вивьеном в последний раз?

– Около двух лет назад, – ответил Рыжий.

– Он доверил тебе часть книги?

Алхимик подтвердил это легким кивком, огляделся вокруг и тихо пробормотал:

– Не будем говорить об этом здесь, это очень деликатное дело.

Игнасио украдкой наблюдал за ним.

– Что с тобой? – настойчиво продолжал он. – Обычно ты такой болтливый. Хотя бы скажи мне, о чем идет речь.

– Ради бога, говори тише! – Красное лицо Готуса Рубера сморщилось. – О таких вещах нельзя кричать на весь мир. – Он еще немного поколебался, потом сказал: – В этой книге идет речь о Лестнице.

– О Лестнице? – повторил за ним Уберто.

– Да, мальчик, о ней, – ответил Рыжий и вздохнул так, словно освободился от тяжелого груза. Он посмотрел на подростка, широко улыбнулся и добавил: – О Лестнице, по которой можно подняться на небеса… Я имею в виду, подняться в духовном смысле.

– О чем ты говоришь? Это обряды посвящения или утраченные книги? – спросил Игнасио, снова переключая внимание собеседника на себя. – Существует множество легенд о лестницах, связывающих землю с небесами. И тебе хорошо известно, что я знаю их все, поэтому не пытайся меня обмануть, – предупредил он алхимика.

– У Лестницы, о которой я говорю, семь ступеней, – уточнил Готус Рубер. – Семь, как в культе Митры и в вавилонских башнях-зиккуратах.

– Я тебя прекрасно понял, ты имеешь в виду семь планет. Каждая из них соответствует одной из ступеней посвящения в знание, – ответил торговец.

Рыжий многозначительно кивнул и сказал:

– Как известно, «бессмертных святых» – божеств, которым поклонялись маги и которые похожи на архангелов, – тоже семь.

Игнасио нахмурился, бросил взгляд на Уберто, который внимательно слушал их разговор.

– Итак, согласно книге «Утер Венторум», каждой планете соответствует ангел, который хранит определенную часть знания.

– В книге должна идти речь именно об этом.

– Вивьен доверил ее тебе?

Готус Рубер скрестил руки на груди и ответил:

– Только часть.

Торговец не стал говорить, что предвидел ответ алхимика. Вместо этого он сказал:

– Я бы хотел проверить это, если ты не против.

– Я согласен, – ответил Рыжий. – Изучая ее вместе, мы смогли бы чего-то добиться. – Тут он поднял указательный палец и тоном, не допускающим возражений, закончил: – Но только при одном условии.

– Говори, – потребовал Игнасио. Уберто подумал, что сейчас испанец готов отдать все, что угодно, лишь бы удовлетворить свое любопытство.

Готус Рубер не сдавался:

– Я знаю, что другие части книги существуют, но не знаю ни сколько их, ни где они находятся. Вивьен не захотел мне это сказать. Но я думаю, ты, старый лис, уже выяснил точное местонахождение каждой части. Твой помощник, – алхимик указал на Уберто, – только что сказал о зашифрованной надписи. Я хотел бы знать, что это за надпись. И отдам вам свою часть книги, если ты возьмешь меня с собой искать ее.

– Хочешь снова стать моим компаньоном? – Игнасио погладил бороду и бросил взгляд на Уберто.

Мальчик кивнул, и тогда Игнасио ответил:

– Хорошо, друг. Я согласен.

– Вот и отлично! – Готус Рубер был в восторге. – После ужина приходи в мой дом, и мы попытаемся вместе разгадать эту загадку. Помнишь, где я живу?

– Конечно, помню, – заверил его Игнасио. – Маленький дом под соломенной крышей.

– Именно так. Приходи в полночь, не раньше, мне надо заключить сделку с клиентом, который приехал издалека. Но к двенадцати ночи я уже разберусь с этим делом.

Сказав это, Готус Рубер сложил навес своего лотка, словно зонтик, и начал укладывать товар на тележку, думая, что, вероятно, делает это в последний раз.

Глава 44

Тени на улицах становились длиннее и медленно вытягивались вперед между колеями, словно лизали землю. Они были похожи на языки из наждака. Толпа богомольцев постепенно редела, люди устали за долгий летний день. Попрощавшись с Готусом Рубером, Игнасио и Уберто ушли с рынка искать место, где они могли бы поужинать.

Шагая рядом с торговцем, мальчик разглядывал телеги с дровами и кучки людей на перекрестках. Никаких следов Гийома. Игнасио догадался, что тревожит мальчика, и попытался его успокоить. Но Уберто теперь умел читать чувства торговца по лицу и заметил, что Игнасио тоже волнуется. Боясь, что от его слов эта изматывающая тревога станет только сильнее, Уберто ничего не сказал в ответ и стал думать об их разговоре с Рыжим. Уберто не пропустил мимо ушей ни слова из этой беседы. За этот день он много узнал об Игнасио, Вивьене и книге «Утер Венторум». Теперь ему казалось, что, разыскивая книгу, торговец будто идет на встречу со своим прошлым и чем дальше продвигаются поиски, тем ближе встреча. Такой ход событий его настораживал.

Игнасио и Уберто нашли трактир, сели за свободный стол среди завсегдатаев и заказали скромный ужин. Скоро перед ними стоял поднос с разломанными на куски лепешками и графин разбавленного водой вина.

Ели молча. Уберто не решался ни о чем спросить: теперь он лучше узнал Игнасио и понимал, что ответ будет уклончивый и неясный. Лучше подождать.

Закончив ужин, торговец спросил у мальчика, что тот думает о Готусе Рубере.

– Он мне скорей нравится, чем нет. И знает очень много, как ты.

– Это верно. И еще он мой хороший друг, дорог мне, но ты ему не доверяй. Не открывай ему больше, чем необходимо, мой тебе совет.

– Если ты ему не доверяешь, почему согласился на его требование?

– Разумеется, чтобы узнать, о чем говорится в той части книги, которая доверена ему. Но есть еще одна причина.

– Какая?

– Рыжий – упрямый человек. Если бы я не пообещал, что возьму его с нами, он пошел бы следом и мог бы создать нам трудности. Уж лучше водить его с собой, чем опасаться его.

Уберто немного испугался: слишком много хитрых завитков и поворотов было в этом способе рассуждать.

– Я понимаю, – ответил он.

– А теперь отдохнем, – сказал Игнасио. – Скоро нам надо будет идти к нему в дом.

* * *

Ночь накрыла Пуэнте-ла-Рейну, словно черные крылья огромной хищной птицы. Два человека с капюшонами на головах постучали в дверь старого дома с соломенной крышей.

Из двери вышел рыжий мужчина с лицом сатира. Он узнал своих посетителей, дружески поздоровался с ними и впустил в дом. Тот из двоих, кто выше ростом, переступив порог, закрыл дверь, подошел к хозяину дома и сказал равнодушным тоном:

– Наконец мы встретились, Готус Рубер.

– Я ждал вас с нетерпением, – ответил Рыжий и потер руки, уже предвкушая следующую встречу. – Я не хочу отнимать у вас много времени, господа, не перейти ли нам сразу к делу?

– Мы не торопимся, – ответил незнакомец на слишком правильной латыни, которая служила прикрытием для славянского акцента. – Вам не любопытно узнать, какой из принадлежащих вам товаров интересует нас так сильно?

– Более чем любопытно, – весело ответил Готус Рубер, хотя поведение этого иностранца начинало его тревожить. – Мне не часто предлагают столько денег всего за одну книгу, какая бы она ни была.

– Тогда садись, алхимик! – сказал незнакомец и с угрожающим видом подошел к нему. – Поговорим об этой книге.