Текст книги "Продавец проклятых книг"

Глава 88

С первыми лучами рассвета их лодка причалила к берегу возле монастыря Святой Марии у Моря.

Как только она коснулась суши, Уберто спрыгнул на землю, побежал к монастырскому двору и окружавшим двор постройкам, надеясь найти кого-нибудь и обратиться за помощью. Мальчик не был здесь всего несколько месяцев, а ему казалось, что с тех пор прошла целая вечность.

Через минуту возле Уберто собрались монахи, которых обрадовало его неожиданное возвращение. Все они бросились обнимать мальчика и засыпали его вопросами, но Уберто жестом велел им замолчать и повел за собой к лодке.

На берегу канала монахи увидели светловолосого молодого мужчину. Он держал на руках бесчувственное тело своего умирающего товарища, которого монахи сразу узнали.

– Помогите ему, пожалуйста! – попросил Уберто. – Он ранен, и у него очень сильный жар.

Услышав слова мальчика, два сильных послушника вышли вперед и помогли Гийому нести торговца, а потом быстро повели к монастырю.

Благодаря заботам монахов Игнасио через неделю был уже здоров. Все это время Уберто не отходил от торговца и заботливо ухаживал за ним. Когда лечение закончилось, мальчик однажды утром подошел к постели Игнасио с видом человека, который хочет сказать что-то важное. Торговец лишь недавно проснулся и теперь сидел на своей кровати. Он с любопытством посмотрел на Уберто.

Подросток подал своему другу две вещи – тетрадь из пергамента и маленький свиток.

– Это части книги «Утер Венторум». Я нашел их в башне, где тебя держали взаперти, и забрал с собой.

Игнасио окинул рукописи проверяющим взглядом.

– Да, это моя тетрадь, – подтвердил он. – А это свиток с семью заклинаниями, который был у Вивьена, – тайна Армароса. Хорошо! Мы наконец собрали всю книгу.

Уберто кивнул, но напомнил торговцу:

– Ты еще слаб. Надо, чтобы раны полностью зажили.

Он хотел ослабить восторг Игнасио, потому что знал: поправившись, торговец сразу же покинет это затерянное в глуши место.

– Без тебя я бы ни за что с этим не справился, – признал Игнасио. Потом он немного помолчал и произнес: – У меня есть для тебя предложение.

– Говори.

– Через несколько дней я уйду отсюда. Возможно, я больше никогда не вернусь в монастырь Святой Марии у Моря. – Игнасио старался говорить спокойно, словно о чем-то постороннем. – Тебе придется сделать выбор – остаться здесь или уйти со мной. Ты волен поступить так, как желаешь. Никто тебя ни к чему не обязывает.

Он поднялся.

– Что ты делаешь? Ты еще слишком слаб, чтобы вставать с постели, – запротестовал Уберто, удивленный его предложением.

– Мне надо поговорить с одним человеком, – сказал Игнасио, прислонившись к косяку двери. В его взгляде была какая-то настороженность. – А ты пока реши, что будешь делать. Это не займет много времени.

Мало кто в монастыре говорил о болезни настоятеля, но аббат Райнерио из Фиденцы уже много недель был тяжело болен. Прошедшим летом он заразился малярией, и теперь ему с каждым днем становилось хуже. Из-за сильного жара он не вставал с кровати и уже не мог служить даже неутомительные службы. Он, по сути дела, стал калекой. Больной и злой, он дрожал от лихорадки и обливался потом в своей постели. Сколько ни окуривали и ни мыли его кровать, от нее все равно исходил затхлый запах смерти.

Дремавший аббат проснулся, услышал шаги за порогом своей комнаты, открыл глаза и взглянул в сторону двери. Полностью открыв глаза, он обнаружил, что какой-то человек вошел в дверь и направляется к его постели. Райнерио поднял взгляд, чтобы увидеть, кто пришел. Поняв, кто это, больной захрипел и спрятался под одеяло.

– Не бойтесь, преподобный Райнерио. Я пришел не для того, чтобы убить вас, – успокоил его Игнасио из Толедо. – К тому же вы и так одной ногой в могиле.

– Чего вы от меня хотите? – пробормотал аббат. Его дыхание при этом было отвратительно зловонным и заразным.

– Я пришел сообщить вам о смерти вашего благодетеля Сципиона Лазаруса. Он ждет вас в аду.

– Будь ты проклят! Откуда ты… – тяжело дыша, произнес Райнерио.

– Откуда я узнал, что вы были с ним в сговоре? Очень просто, он сам признался мне в этом. Вы же знаете, он не общался с людьми, как бы это сказать, безупречными по части порядочности. А вас он даже не очень ценил. Вы были для него игрушкой, как и многие другие люди.

Больной начал осыпать Игнасио ругательствами:

– Дьяволопоклонник… Убийца… Колдун!

Игнасио сел на край его постели и удостоил сочувственного взгляда.

– Почему вы так ненавидите меня? Что в моей злосчастной жизни вызывает у вас столь сильную ненависть?

Аббат ответил на это злым ворчанием, а потом сказал, словно плюнул:

– Ваша тайна!

– Моя тайна? Да разве вы не поняли, что это такое? Она всегда была у вас перед глазами. Я оставил свое сокровище в этом монастыре пятнадцать лет назад на попечении Майнульфо из Сильвакандиды. И забрал его с собой несколько месяцев назад, когда уезжал в Венецию.

Райнерио вздрогнул. Изумление исказило его мертвенно-бледное, почти зеленоватое лицо. Он наконец понял.

Игнасио вежливо поклонился ему на прощание и пошел к двери.

Уберто ходил вперед и назад посреди двора, опустив взгляд и сложив руки на груди. Он обдумал предложение Игнасио, и теперь ему не терпелось сообщить торговцу свой ответ. Вдруг он увидел, что Игнасио вышел из комнат аббата и идет прямо к нему.

Подойдя, торговец положил руку на плечо Уберто, серьезно посмотрел на него и спросил:

– Ты принял решение?

– Да, – ответил подросток. – Я хочу уйти с тобой.

– Хорошо. – Игнасио улыбнулся. – Тогда найди Гийома и скажи ему, что мы уходим через два дня. Мне осталось выполнить еще одно, последнее, дело.

Эпилог

Знать. Мочь. Слышать. Молчать.

Зороастр

После многих дней пути, обойдя по дороге стены Турина, Игнасио добрался до горы Музине. Он велел Убер-то и Гийому ждать его у подножия и стал один подниматься по ее склону среди магматических скал. Торговец нес с собой мало вещей. В его сумке лежали пергаментная тетрадь, свиток с семью заклинаниями, мешочек с травами, горшок и ступка.

Снег, падавший в предыдущие дни, окрасил горы в белый цвет и скрыл их наготу. Кутаясь в шубу из волчьего меха, он огибал скалы, оставляя следы своих ног на белой пелене снега. Он направлялся к вершине. Гора Музине была таинственным местом. Говорили, что по ней ездит дух Ирода на огненной колеснице. Кроме того, среди этих скал собирались колдуньи, чтобы совершать свои обряды.

Когда наступила ночь и завыл ветер, Игнасио стал освещать себе дорогу факелом. Наконец он нашел поляну, подходившую для его целей, присел на выступ скалы и зажег костер.

Затем вынул из сумки ступку, бросил в нее составные части хаомы, найденные в Сантьяго, и растер их пестиком. Эту смесь он дополнил экстрактами других растений и продолжал перемешивать, пока не получилась однородная масса. Наконец, он высыпал приготовленный состав в горшок, добавил воды и поставил горшок на огонь.

Ожидая, пока напиток будет готов, Игнасио встал и начертил на снегу ряд геометрических фигур. Делать это при слабом свете было непросто. Когда получился правильный чертеж, Игнасио взял с края костра горсть золы и насыпал ее в проведенные на снегу борозды, чтобы линии были лучше видны. Покончив с этим, он снова сел на скалу и сидел неподвижно, глядя на чертеж.

Он составил этот талисман из двух чертежей, входивших в книгу «Утер Венторум», – татуировки Готуса Рубера и магического квадрата, Темеля и Кобабеля. Он долго напрягал свой ум, чтобы понять способ их применения, и в конце концов убедился: разгадка в том, чтобы их объединить. Но как это сделать? Сначала он не был уверен в том, как надо действовать, но позже догадался, что круг зодиака обязательно должен находиться на краю чертежа и иметь внутри себя квадрат, символ Земли, внутри квадрата – небесные сферы, символами которых являются девять цифр. С этой минуты ему все стало ясно. А наложить один рисунок на другой оказалось проще, чем он предполагал.

Оставалось только понять, какую из небесных сфер означает каждое число. Игнасио предположил, что именно это не удалось Вивьену и он не смог разгадать до конца формулу вызова.

Под пыткой Игнасио молчал, но уже тогда догадывался о решении. Разгадку должна подсказать космологическая система халдеев. Этот народ соединял поклонение планетам с поклонением небесным существам, похожим на ангелов. Если этот вывод верен и если перечислять небесные сферы по порядку, от самой малой к самой большой, то соотношение между ними и числами будет такое:

1 = Земля

2 = Луна

3 = Меркурий

4 = Венера

5 = Солнце

6 = Марс

7 = Юпитер

8 = Сатурн

9 = неподвижные звезды

Игнасио не мог не обратить внимание, что цифра 5 находится в центре магического квадрата. Получается, остальные небесные тела окружают Солнце и Солнцу подчиняются. Это явно не случайное совпадение. Геометрический и математический порядок направляли его в одну и ту же сторону!

Ключом к разгадке должно стать Солнце. Но каким путем он может получить доступ к последней тайне книги «Утер Венторум»? Игнасио предположил, что разгадка содержится в части книги из Тулузы.

Он достал из сумки свиток с семью заклинаниями и взглянул при свете костра на то, что там написано. Семь обрядовых формул, и каждая посвящена одному небесному существу.

Имена этих существ – Силиаэл, Харакиэл, Битаэл, Шамс, Рубийаэл, Руфийаэл, Ишбул.

Имена божеств, которым поклонялись сабеи. Тех самых божеств, которые во всем похожи на библейских ангелов и на Бессмертных Святых персидских магов. Игнасио еще раз убедился, что «Утер Венторум» – не просто руководство по вызыванию духов, а последнее свидетельство эзотерической традиции, по которой ангелы иудейской и христианской религий уподоблялись небесным существам из верований древних народов Востока. Ему вдруг стало страшно, но он боялся не за то небесное существо, которое готовился вызвать. Он испугался того, что может случиться с ним самим, если эта книга попадет в руки церковных властей.

Но любопытство искушало. Оборвать цепочку логических выводов уже невозможно.

Какое из семи имен, названных в свитке, он должен произнести? Каждое из них принадлежит ангельской сущности, которая обитает в одной из планетарных сфер и управляет движением и магическим действием соответствующей планеты. Значит, если перечислять имена и планеты в порядке, который он прекрасно помнит, получится:

Луна = Силиаэл

Меркурий = Харакиэл

Венера = Битаэл

Солнце = Шамбас

Марс = Рубийаэл

Юпитер = Руфийаэл

Сатурн = Ишбал

И снова магический квадрат указал ему путь. Игнасио разыскал в списке имя, связанное с числом 5, то есть с Солнцем, и увидел, что оно похоже на имя Шамс, богини-ангелицы, которая перемещала по небу Солнце, самое яркое из светил. Шамс – это также имя божества, которому сабеи строили квадратные храмы. Вот кого ему надо призывать! Игнасио нашел в свитке заклинание с именем Шамс, написанное на арабском языке очень мелкими буквами, но прочесть их было можно.

Игнасио подошел к костру и проверил оставленный на огне горшок. Над горшком поднимался приятный запах. За то время, что травы варились в воде, они передали ей свои магические свойства. Хаома готова!

Игнасио снял горшок с огня и, пока напиток остывал, начертил вокруг себя защитный круг.

Затем выпил первый глоток напитка и сбросил с себя шубу, защищавшую его от холода.

После этого повернулся лицом к востоку и надел на указательный палец золотое кольцо: так положено делать тому, кто желает вызвать Шамс.

Не выходя из круга, он встал перед талисманом, раскинул руки в стороны и начал произносить заклинание:

Привет тебе, Шамс, блаженная царица сияющего хаякиля!

Ты сосредоточиваешь в себе всю красоту,

Ты властвуешь над шестью планетами,

А они следуют за тобой как за вождем

И подчиняются твоим приказаниям…

Слова смешивались одно с другим в ночном воздухе, кружили возле костра, словно ночные бабочки. Хаома начинала действовать, напев заклинания отдавался эхом в ушах и пробуждал спящие чувства. Фразы разрывались на слоги и внезапно изменяли значение.

Игнасио выпил второй глоток напитка, и его чувства обострились. Он увидел за горами свет зари, которая еще не была видна оттуда, где он стоял. Луна стала углублением в небосводе, окрашенным в цвет слоновой кости, тьма утекала внутрь его.

Игнасио растерялся. Он не мог понять, галлюцинации это или он сошел с ума. Его ум словно качнулся, и вместо каменных скал он увидел перед собой зеленые холмы и текущую среди них серебристую реку. Игнасио решил, что видит Хварну – прекрасное царство Духа и Божественного, которым любовались и восхищались персидские жрецы, мир воображения. Он начал рассматривать эти ласковые холмы, чувствовал, что именно здесь, под небом янтарного цвета, должны находиться земной рай и пещера сокровищ, в которой похоронены Адам и Ева, а позже хоронили магов.

После третьего глотка хаомы тело Игнасио вдруг свела судорога, и он упал на колени. Прикосновение к снегу не вызвало отвращения, но руки и ноги начали дрожать, словно ветки в бурю.

Асклепий из Малабаты был прав! Вот почему Зороастр запретил применять хаому. Она ядовита.

Игнасио смотрел на первые лучи солнца, которые начали окрашивать в красный цвет вершины холмов. Он покорился смерти. Силы покидали его. Он смог увидеть красоту мистической Хварны, но не сумел вызвать ни одно сверхъестественное существо и чувствовал горечь поражения.

В этот момент Игнасио почувствовал сильную дрожь в теле. Он попытался сопротивляться судороге, ощутил такую боль, что скрипнул зубами, а потом провалился в беспамятство.

В темноте раздался звук, похожий на хлопанье крыльев.

* * *

Игнасио открыл глаза. Он лежал на снегу и не чувствовал своих рук и ног. Перед ним стоял Уберто.

– Мы ждали тебя много часов, а потом решили идти тебя искать, – сказал мальчик. По лицу Уберто было видно, что у него теперь легче на душе.

– Решили, на мое счастье… – прошептал Игнасио. Сбоку от него появился Гийом, помог ему встать и усадил у костра. Тепло огня успокоило Игнасио.

– Что с тобой случилось? – спросил Уберто. – Ты сумел вызвать ангела?

– Не знаю, – ответил торговец, протягивая ладони к огню. – Я не знаю, что произошло. Может быть, я не так чист, как маги. А может быть, я просто не этого желал по-настоящему. Или, во всяком случае, желал меньше, чем хотел жить со своей семьей – с моей женой и моим сыном.

– С твоим сыном? – Уберто отступил от него на шаг. – У тебя есть сын?

– Да. Я думал, что потерял его, но нашел снова.

Гийом отошел в сторону, а Уберто не мог решить, что ему делать, и лишь внимательно смотрел на Игнасио.

Торговец закутался в свою шубу и стал рассказывать дальше:

– Ты должен узнать вот что. Пятнадцать лет назад, когда я отправился в Кельн вместе с Вивьеном, Сибилла тоже была со мной. Дорога была очень долгой, но ехать было необходимо. Я собирался после того, как выполню поручение архиепископа Адольфа, отойти от дел. Мы с ней хотели начать новую, более спокойную жизнь.

– А что случилось вместо этого? – спросил подросток.

– Из-за Вивьена и книги «Утер Венторум» нас стала преследовать Святая Фема. Вивьен уже тогда владел этой книгой, а я не знал о ней.

Торговец вспомнил ту ужасную ночь в Кельне, когда Вивьен в паническом страхе вбежал в гостиничную комнату, где он отдыхал вместе с Сибиллой, и закричал, выкатив глаза от ужаса:

– Бегите отсюда, скорей! Они идут сюда! Берите малыша и уходите!

Игнасио опустил взгляд и продолжил свой рассказ:

– В то время я не понимал, почему Доминус и Зоркие гонятся за нами. Но опасность была так близко, что у меня не было времени на размышления. Я думал прежде всего о том, как укрыть в безопасном месте мою семью. Поэтому мы покинули Германию и бежали в Италию. Но по пути начались трудности.

– Какие? – спросил Уберто.

– Зоркие не давали нам передышки. Поэтому, когда мы добрались до Альп, я понял, что нам лучше расстаться. Вивьен отправился во Францию, а мне пришлось принять решение, которое стоило мне больших страданий, – разлучиться с Сибиллой.

В уме Игнасио возникло печальное женское лицо.

– Мы недолго были женаты. Я уговорил ее вернуться в Испанию. Живя далеко от меня, она легко могла уцелеть. Отослать ее прочь – все равно что вырвать у нее сердце из груди, но другого выхода не было… И это не последнее ужасное решение. Вскоре после этого мне пришлось покинуть и моего сына…

Уберто ошеломленно смотрел на торговца. Ответить мальчик ничего не мог, его горло сжалось так сильно, что он не мог даже вздохнуть. Казалось, что слова Игнасио опутали его, как побеги плюща, сдавили, и он начинает задыхаться.

– Наш сын был очень маленьким. – Выражение лица Игнасио смягчилось. – Он только начинал ходить. Во время нашего бегства из Германии он заболел бронхитом. Ему не становилось лучше. Я не мог доверить его Сибилле, потому что не знал, переживет ли он долгий путь. Поэтому взял его с собой в надежде, что скоро найду безопасное место, где за ним будет хороший уход. Ища убежище на лагунах к югу от Венеции, я случайно оказался в монастыре Святой Марии у Моря…

– Нет! Этого не может быть! – крикнул Уберто и мгновенно покраснел. – Я больше не хочу тебя слушать!

Как этот человек может так себя вести? Столько лет молчал, а теперь явился ниоткуда и требует себе право смотреть на Уберто своим печальным взглядом?

– И все-таки ты должен меня выслушать, – возразил Игнасио, с трудом поднялся и обнял Уберто. Маска бесстрастия разбилась, и сейчас на лице торговца были видны любовь и сочувствие. – Тогда я и познакомился с аббатом Майнульфо из Сильвакандиды… Я был в отчаянии, понимаешь? Скрываюсь, как разбойник, враги идут по моему следу, а на руках – больной малыш! Майнульфо приютил меня и пожалел. Предложил свою помощь… Я доверился ему и оставил у него моего мальчика. Мне показалось, что так поступить было разумнее всего… Я попросил Майнульфо не рассказывать, как мальчик оказался в монастыре. И еще просил ни в коем случае не называть мальчику имени его отца, так как знал, что оно принесет ему одни беды. Но я пообещал, что, как только будет возможно, вернусь и заберу его к себе. Майнульфо исполнил мои просьбы. Он солгал своим собратьям монахам, чтобы не говорить, кто твои родители, и опекал тебя – хранил мою бесценную тайну.

– Я… этот мальчик! Как ты мог покинуть меня! – Уберто вырвался из объятий Игнасио. – Ты не представляешь, как я ненавидел своих родителей. Ты не знаешь, что такое думать, что тебя выбросили, как негодную вещь. И что такое целую ночь напролет представлять себе, какое лицо может быть у твоего отца. Ты должен был увезти меня с собой!

Игнасио опустил глаза.

– Прости меня, Уберто. Я хотел защитить тебя, а не сделать больно. Мне было нелегко жить все эти годы, не видя тебя, и все время бояться, что Зоркие могут тебя похитить, чтобы потребовать с меня что-то.

– Где ты жил все это время, когда был далеко от меня? – дрожащим голосом спросил Уберто. Он не хотел признаться себе, что уже простил Игнасио, и потому упрямо цеплялся за свой гнев.

– Я бежал на Восток, но и там недолго жил в покое. Используя Крестовые походы как предлог, Святая Фема начала распространять свое влияние и на Святую землю.

Торговец придвинулся ближе к Уберто и теперь стоял с подростком рядом, но так, что не прикасался к нему.

– Разве я мог так сильно рисковать тобой? Поэтому я только переписывался с Майнульфо и узнавал от него новости о тебе. Время от времени посылал ему деньги, чтобы ты ни в чем не нуждался. Большего я не мог сделать… Ты не представляешь, сколько счастья ты дал мне за эти месяцы, несмотря на опасности, которые мы пережили вместе. Я устал подавлять свои чувства и заставлять молчать даже Сибиллу. Но смерть Доминуса и Вивьена избавила меня от всякой опасности. Теперь все это закончилось! Если хочешь, мы можем вернуться к Сибилле. Ты не знаешь, как сильно она хочет обнять тебя. Больше ничто не нарушит наш покой, это я тебе обещаю.

– Сибилла – моя мать, – прошептал Уберто.

В его уме возникло лицо Сибиллы, и этот образ вытеснил из сознания последние остатки гнева. Уберто понял ее молчаливую муку. Ему очень захотелось обнять Сибиллу и увидеть, как она улыбнется. Его лицо прояснилось, и он сказал:

– Мы должны сейчас же пойти к ней.

– Так мы и сделаем, – успокоил его Игнасио. – Она уже ждет нас.

Уберто немного помедлил, потом кивнул в знак согласия и признался:

– Мне будет нелегко называть тебя «отец».

По его щекам потекли слезы.

– Если я должен заплатить эту цену, я согласен, – ответил Игнасио. – Для меня важно только одно – чтобы ты был счастлив.

Уберто вытер слезы и сказал:

– Может быть, со временем я научусь так тебя называть.

Три друга шли на запад, скользя взглядом вдоль альпийских обрывов, скал и горных расщелин, спускавшихся к долинам. Они шли к далекому месту, которое называлось домом.