Текст книги "Сиротка. Книга 2"

Элизабет повернулась к мужу, на губах ее играла слабая улыбка.

– Будь терпеливым, Жо!

– Я буду терпеливым, – пообещал он.

Ханс заиграл вступление к «Родился Сын Божий». Этот радостный гимн вызвал на лицах прихожан улыбки. Эрмин исполнила его блестяще. Она удивилась и обрадовалась, когда две девочки подхватили припев, и их примеру скоро последовала большая часть собравшихся. Шарлотта тоже пела, раскачиваясь в такт музыке. Мирей и Селестен тоже внесли свою лепту в хор. Лоре хотелось и плакать, и смеяться, но она тоже подпевала наравне с остальными. В душу ее снизошло ребяческое счастье, благословенный покой. Она восхищалась своей дочкой, своей дорогой девочкой. Эрмин была такой милой, такой искренней… Ее голос очаровывал: субтильный и нежный в низких регистрах и сильный, кристально прозрачный – в высоких.

«Господи всемогущий, – взывала к небу молодая женщина, – прошу тебя, не разлучай меня больше с моим ребенком! Благодарю тебя за то, что ты вернул ее мне! Благодарю за то, что ты подарил ей уникальный талант – очаровывать и утешать!»

Девушка спела «Тихую ночь» и «Ангелы в нашем краю». По просьбе аббата Деганьона свое выступление она закончила песней «О Канада!».

– Спасибо от всего сердца, Эрмин, – сказал священник. Со всех сторон доносились негромкие аплодисменты. – Я никогда не забуду годы, проведенные в Валь-Жальбере, и сохраню прекрасные воспоминания о снежном соловье, для которого этот благословенный поселок имел счастье стать гнездышком. Эрмин сегодня снова нас порадовала, к несчастью, в последний раз в этой церкви.

При этих словах юная певица заплакала. Ханс встал из-за инструмента и поклонился. Оживленный гул голосов стал сигналом к окончанию мессы. Прихожанам предстояло покинуть теплое убежище, какое являл собой Божий храм, и снова встретиться со снегом, ледяным ветром и темнотой.

– Какой же я все-таки глупец! – сказал Жозеф, обращаясь к жене. – Я хотел, чтобы Мимин выучила песни Ла Болдюк. Но это совсем не в ее стиле! Ее голос намного красивее. Церковные гимны, опера – вот что ей больше подходит!

Элизабет поглядела на него с жалостью.

– Бедный мой Жо, похоже, здравый смысл наконец возвращается к тебе!

Супруги Маруа уже подошли к двери, когда их догнала Лора.

– Жозеф, Бетти, я не осмелилась обратиться к вам с просьбой перед мессой, но я хочу пригласить вас на ужин, – сказала она. – Я хотела, чтобы для Эрмин это стало сюрпризом. Она будет счастлива, если вы отпразднуете Рождество вместе с нами. Мирей готовила весь день, желая вас порадовать. Думаю, нам пора познакомиться получше. К тому же сегодня Рождество!

– Скажи «да», мамочка! – закричал Эдмон, дергая мать за руку. – Я так хочу пойти!

Элизабет смотрела на Лору так, словно не верила своим глазам. Перед ней стояла красивая дама в меховой шапочке и элегантной накидке из чернобурки, и в голубых глазах этой удивительно похожей на ее дорогую Мимин дамы, в ее голосе была мольба. Она повернулась к Жозефу, который тоже пребывал в растерянности.

– Но ведь нас очень много, мадам, – пробормотала Элизабет.

– Вас пятеро, – уточнила Лора с улыбкой. – Аббат Деганьон тоже согласился прийти. Еще мы пригласили месье Ханса Цале. Мне будет очень приятно видеть вас у себя. Мне кажется, что это мое первое настоящее Рождество за много-много лет. Прошу вас…

– Что скажешь, Жо? – спросила у мужа Элизабет. – Меня редко приглашают на праздничный ужин. Сказать честно, никогда не приглашали. Мадам Лора права: мы теперь соседи, поэтому должны познакомиться поближе.

Рабочий задумался. Симон высказал свое мнение:

– Мне эта мысль по душе. Но еще надо решиться выйти из церкви! Хотя, если мы пойдем все вместе, волки испугаются и убегут! – пошутил он.

Подошли Мирей и Селестен. Церковь быстро пустела. Эрмин не догадывалась, о чем Лора разговаривает с семьей Маруа. Она шепталась с Шарлоттой.

– Завтра, моя милая Шарлотта, я приду за тобой с Шинуком. Ты сядешь ему на спину, и мы пойдем в гости к моей маме. Там в гостиной стоит прекрасная елка, украшенная разноцветными шарами и гирляндами. Может быть, святой Николай, историю о котором ты так любишь, принесет тебе подарок!

Обрадованная девочка обняла ее за талию и крепко сжала ручонки. Аглая поблагодарила Эрмин.

– Вы ангел, сошедший с неба, мадемуазель, – сказала она. – Я никогда не слышала ничего прекраснее, чем ваша «Ave Maria».

Онезим закивал, соглашаясь. Эрмин пожелала им счастливого Рождества. Она знала, что положение семьи Лапуант улучшилось – Жюль Лапуант наконец нашел достойную работу.

Аббат Деганьон погасил лампы. Девушка в сопровождении Ханса вышла из церкви и увидела всех Маруа и Лору. Все были в хорошем настроении и улыбались. С неба хлопьями падал снег, но время сильных морозов еще не пришло.

– Мимин! – как воробушек, зачирикал Эдмон. – Мы тебя ждем! Дама приглашает нас на ужин! Богатая дама!

– Эдмон, будь вежливым! – прикрикнула на сына Элизабет. – Эта дама – мать Мимин.

– Не сердитесь на него, – сказала Лора. – Он такой милый!

– Правда? – воскликнула удивленная Эрмин. – Как я рада! Мы будем праздновать все вместе!

– Похоже, в Рождественскую ночь и вправду случаются чудеса, – вставил свое слово Жозеф.

Он тоже улыбался. «Я должна его простить, – подумала девушка. – Он согласился прийти, значит, сожалеет обо всем плохом, что сделал».

Арман повис у нее на руке. Он танцевал на месте от нетерпения. Наконец все отправились в путь. Селестен замыкал шествие, боязливо оглядываясь. Жозеф, размахивая фонарем, шел впереди.

Они шли, смеясь шуткам Мирей и весело переговариваясь. Экономка не зря беспокоилась – число гостей утроилось.

– Послушайте, я все равно немного волнуюсь за теленка. Симон, будь так добр, сходи домой и посмотри, все ли в порядке в хлеву. Это меня успокоит. Только не задерживайся, хорошо?

– Кроме Симона, нам придется подождать аббата Деганьона, – сказала Лора. – Он вместе с младшим месье Лапуантом пошел проводить вдову Дунэ.

– Ты уверена, что мне нужно сходить домой, мам? – спросил Симон. – Если ты боишься волков, то они, скорее всего, уже далеко. Воя давно не слышно.

– Эрмин их заколдовала, – сказал Ханс. – Представьте только: жестокие звери сидят перед входом в церковь и слушают нашего соловья!

– Волки любят музыку, да? – тоненьким от испуга голоском спросил Эдмон.

– Волки вовсе не жестокие, – сказала Эрмин. – Их можно пожалеть. У них нет дома, нет погреба с запасами на зиму. А в это время года дичи в лесу мало. Им приходится все время бегать в поисках дичи. Да, мне их жалко. Никто их не любит, потому что они дикие. Дикие и свободные. Как индейцы в былые времена!

С тех пор как она пообещала Тошану связать с ним свою судьбу, Эрмин много читала об истории Канады. Она узнала, что французские и английские колонизаторы приехали вовсе не на девственные земли. Эти края населяли племена, жившие по законам природы, добывавшие себе пропитание охотой и рыбной ловлей. Туземцы научили переселенцев не только добыче сладкого кленового сока, но и многим полезным вещам, например выживанию в суровом климате, который во всех своих проявлениях склонялся к крайностям, отвергая меру. В прошлом остались кровавые стычки между коренными жителями и переселенцами. Обретенные знания заставили Эрмин по-новому взглянуть на прошлое и настоящее индейцев Канады и еще сильнее полюбить своего красавца-метиса с непривычным уху именем Тошан.

– Мимин, какие странные вещи ты говоришь, – вздохнула Элизабет.

Селестен что-то пробормотал себе под нос, обрадованный, что нашел в лице мадам Маруа сторонника. Пламенную речь Эрмин он принял на свой счет.

Симон повернул в сторону дома.

– Будь осторожен, сын, – напутствовал его Жозеф. – И захвати мое ружье, нам еще возвращаться. Ночи темные, с ружьем мне будет спокойнее.

Мирей испуганно охнула. Она старалась держаться поближе к рабочему, который казался ей достаточно надежным защитником.

Лора и Элизабет тихо разговаривали о чем-то своем. Эрмин навострила ушки, но слов было не разобрать. Однако установившееся между ними взаимопонимание радовало девушку.

«Я была бы так счастлива, если бы они подружились! – думала она. – Бетти не чувствовала бы себя такой одинокой, могла бы заходить к маме на чай…»

Несмотря на то, что все в компании казались довольными друг другом, Эрмин боялась предстоящего ужина. Она мечтала, чтобы Тошан явился из заснеженного леса, неожиданно, как волки, и присоединился к ним.

«Только я не знаю, были бы мама и Маруа рады его видеть. Думаю, скорее всего, совсем не рады».

И она постаралась представить себе следующее Рождество.

«Мы с Тошаном женаты. Он не пойдет на лесоразработки, конечно, нет! Первый год он будет рядом со мной. Но может статься, он будет чувствовать себя чужим в красивом доме моей матери…»

Эрмин предвидела также и проблемы, которые ожидали ее со стороны Жозефа Маруа. Она не забыла, как он обошелся с Тошаном возле сахароварни. Ей стало грустно, и она решила помолиться.

«Господи, прошу тебя, сделай так, чтобы Тошан не испытывал ни холода, ни голода, потому что сегодня Рождество! Сделай так, чтобы его мать не чувствовала себя такой одинокой, ведь у нее нет никого в этом мире, кроме сына…»

Внезапно она осознала, как трудна жизнь вдовы золотоискателя. Ее душа перелетела через огромные, покрытые лесом пространства, пронеслась вдоль реки Перибонки, давшей свое имя скромной деревеньке.

«Как эта бедная женщина живет в хижине целую зиму? Она чахнет, ей скучно и одиноко… Когда мы с Тошаном поженимся, она будет жить с нами».

Испуганный крик вернул Эрмин к реальности. Кричала Мирей. Жозеф еще сильнее замахал фонарем. Лора, притянув дочь к себе, указала пальцем в темноту. Между Жозефом и погруженным во тьму домом управляющего стояли двое волков – крупных, с серым, усыпанным звездочками снежинок мехом. Они неотрывно следили за движением фонаря.

Эдмон разрыдался. Ханс поспешил посадить мальчика себе на плечи. Арман спрятался за спину Эрмин, а Элизабет вцепилась в руку Лоры.

– Не бойтесь, – попыталась та ее успокоить. – Они сейчас уйдут.

Эрмин зачарованно смотрела на волков. Невдалеке она разглядела еще двоих, поменьше, которые, казалось, танцевали на месте.

– Прочь! Прочь, сказано вам! – закричал Жозеф, размахивая посохом. – Убирайтесь отсюда!

Рабочий сделал шаг вперед, не переставая кричать. Этого оказалось достаточно, чтобы волки обратились в бегство. Самый крупный сердито рыкнул, но исчез вслед за своими спутниками.

– Отец, мать и их отпрыски, – тоном знатока сообщил Жозеф. – Если бы только у меня было ружье! Четыре волчьих шкуры! У тебя была бы отличная шуба, Бетти. Ни один бы от меня не ушел!

– Но они могли бы тебя покусать! – испуганно пробормотала Элизабет, которая дрожала всем телом.

– Волки не нападают на людей, – сказала Лора. – И мы имеем тому доказательство.

Селестен счел нужным вступить в разговор:

– Их было слишком мало, мадам! Была бы стая побольше, они бы перерегрызли нам горло, а потом сожрали бы детей! Нельзя было выходить без ружья. Если бы вы не запретили взять его с собой к мессе, я бы покончил с этими исчадиями ада!

Жозеф посмотрел на садовника с презрением.

– Хорошо теперь говорить! – насмешливо заметил он. – Но вы почему-то спрятались за спины женщин и детей!

– Могли ведь появиться и другие! Я был готов их встретить! – крикнул Селестен.

– Месье Маруа показал себя настоящим героем, – объявила Лора. – После всех волнений еда покажется нам еще вкуснее. Поторопимся, на случай, если вслед за волками придут медведи. Хотя вряд ли они окажутся опаснее…

Мирей, которая все еще дрожала от страха, шутку хозяйки не оценила. Глядя на Жозефа с искренним восхищением, она взяла его под руку. Так они вместе и дошли до двери.

– Вам больше нечего бояться, мадам, – объявил рабочий, – так что можете меня отпустить. О медведях забудьте, они всю зиму спят в берлогах. Открывайте!

Все еще сама не своя от волнения, экономка вставила в замочную скважину не тот ключ. Лора взяла связку у нее из рук. Через мгновение вся компания очутилась в доме. Вестибюль в доме управляющего был просторный, чего нельзя было сказать о других домах поселка, поэтому все смогли, не толкаясь, снять теплую одежду и стряхнуть снег с обуви.

– Нужно было попросить Симона, чтобы принес нам всем тапочки, – заметила Элизабет, смущаясь все больше и больше.

Эрмин помогала раздеться Эдмону. Лора убежала в гостиную, чтобы зажечь свет и лампочки на елке.

– Не беспокойся, Бетти! Мама так рада, что вы у нее в гостях, что не станет думать о чистоте паркета!

Мирей выглянула в коридор из дальней комнаты. В белоснежном фартучке она снова обрела вид безупречной экономки.

– Эрмин, проводи всех в гостиную, ужин скоро будет готов.

Лора попросила Селестена и Мирей накрыть к ужину в столовой – комнате, которой пользовались редко. Гости бывали в этом доме нечасто, поэтому Мирей была решительно настроена поразить всех изяществом оформления стола.

Эдмон испустил восторженный возглас, увидев рождественскую елку высотой в три своих роста. Мальчик замер на пороге, пораженный не только сиянием электрических гирлянд, но и роскошью мягких ковров, великолепных занавесей и резной мебели. Арман, который не раз заглядывал в окна мадам Лоры, описывал ему комнату. Она показалась мальчику еще красивее, чем он себе представлял.

Оробевшие Жозеф и Элизабет поспешили присесть на банкетку в стиле Людовика XV, на которой уже расположился Ханс Цале. Эрмин с матерью суетились вокруг круглого столика со сверкающими хрустальными бокалами.

– Селестен охладил бутылку хвойного пива[15]15
  Традиционный канадский безалкогольный напиток, который готовится на основе патоки с добавлением дрожжей, экстракта хвои и шишек можжевельника. (Прим. пер.)


[Закрыть], – сказала Лора. – Он как раз пошел за ним. Я купила в центральном магазине две бутылки, но, честно говоря, с бóльшим удовольствием выпила бы французского шампанского. Будем надеяться, что на Селестена не нападут волки!

Арман и Жозеф прыснули.

– Не следует насмехаться над этим славным человеком, – строго сказала Элизабет, глядя на мужа и сына. – Я понимаю, почему он боится. Я сама до лета не осмелюсь ночью выйти во двор!

– А вы, мадам? Вы не боитесь волков? – спросил Жозеф.

– Если бы я была одна, я бы испугалась, но рядом были трое смелых мужчин и два мальчика, поэтому я знала, что мне ничего не угрожает.

Хозяйка дома засмеялась. Она была очень красива в своем сером бархатном платье, с собранными в строгий пучок светлыми волосами. Эрмин сочла уместным добавить:

– Мама ведь жила с траппером, моим отцом Жослином. Она знает лес и повадки животных.

– Было бы интересно об этом послушать, – предложил Жозеф тоном, который показался девушке слишком любезным.

– Только не сегодня вечером, – оборвала его девушка. – Эти воспоминания касаются только меня, правда, мама? Воспоминания моих дорогих родителей, потому что я надеюсь, что однажды мы найдем отца.

После ее слов повисла пауза. Слава богу, в комнату вошла Мирей с бутылкой пива в руках.

– Мы откроем ее, когда придет Симон, – сказала Лора. – Надеюсь, аббата Деганьона это не смутит. Ведь сегодня праздник, Рождество. Эрмин, включи, пожалуйста, музыку. Моя дорогая Бетти, я тоже купила электрофон. Идея пришла мне в голову, когда я увидела такой же в комнате у Эрмин.

Девушка с минуту выбирала, какой диск поставить. Наконец она отдала предпочтение собранию детских песен, исполненных квебекским хором.

«Это понравится Эдмону», – сказала она себе.

Мальчик сидел на ковре возле елки и не мог отвести глаз от странной формы холмика, накрытого цветным покрывалом. Арман подошел к Эрмин и прошептал ей на ухо:

– Что там такое, под елкой?

– Мне тоже интересно, но я не знаю, – шепотом ответила девушка. – Думаю, мама решила поиграть в святого Николая.

Она осторожно опустила иглу на диск. Под аккомпанемент фортепиано детский голос запел песню «Добрый король Дагобер».

Когда с красным от быстрой ходьбы лицом в гостиную вошел Симон, его младший братишка качался в такт «Больше в лес мы не пойдем!».

– С коровой и теленком все хорошо, мама, – успокоил он Элизабет. – Телочка сосет молоко, Эжени в полном порядке. А для вас, мадам Лора, у меня плохие новости: месье кюре не сможет прийти. Он просил передать свои извинения, поскольку решил, что одинокая мадам Мелани больше нуждается в его компании, поэтому он остался ужинать у нее.

– Господи, какая же я разиня! – вскричала молодая женщина. – Нужно было пригласить и ее тоже!

Узнав, что с теленком все в порядке, Элизабет успокоилась.

– Не терзайтесь так, Лора, – с мягкой улыбкой сказала она. – Мадам Дунэ вот уже много лет устраивает так, чтобы аббат Деганьон остался на ужин у нее. Думаю, он знал, что его ждет, когда пошел ее провожать.

– Жена права, – поддержал ее Жозеф.

– Что ж, в таком случае теперь все в сборе.

Мирей разлила хвойное пиво по бокалам.

– Обязательно нужно чокнуться! – заявил Ханс. – За Эрмин, которая еще раз порадовала нас своим удивительным талантом!

– Да, за Эрмин! – подхватил Симон. – Когда мы были маленькими и у меня получалось ущипнуть ее посильнее, она кричала так, что в ушах звенело. Но я знал, что должен помогать ей развивать голос. Так что в том, что она стала «снежным соловьем», есть моя заслуга, и немалая!

– Мне не хватит жизни, чтобы выразить тебе мою благодарность, – смеясь, ответила девушка.

Жозеф подумал, что из них на самом деле могла получиться прекрасная пара. Элизабет словно прочла его мысли. Взяв его за руку, она прошептала:

– Кто может предвидеть будущее? Не теряй надежды, Жо!

Ханс ощутил укол ревности: Эрмин и Симон прекрасно ладили между собой, это было очевидно. Лора рассказала ему о том, что месье Маруа планировал их поженить. Поэтому музыканту стало не по себе, когда он увидел, насколько близки Эрмин и Симон.

Однако за столом Ханса усадили рядом с девушкой. Она сидела слева от него, Эдмон – справа. Ужин прошел весело. Жозеф старался не слишком налегать на прекрасное французское вино. Элизабет рассказывала о своем детстве в Шамборе, Ханс – о своих дедушке и бабушке, которые приехали из далекой Дании осваивать канадскую землю.

– Но моему отцу была не по душе жизнь фермера, – сказал он. – Он решил пойти учиться. Потом преподавал в Монреале, женился на талантливой музыкантше. Вышло так, что я родился в семье, увлеченной музыкой и литературой.

Эрмин с интересом слушала Ханса, что не укрылось от внимания ее матери. Лора решила, что Эрмин со временем согласится стать мадам Цале.

Мирей и Селестена пригласили разделить с гостями десерт. «Плавающие острова» вызвали настоящий фурор. Арман и Эдмон на все лады расхваливали покрытый белоснежной помадкой шоколадный торт. Эрмин попросила экономку оставить кусочек для Шарлотты.

– Я никогда не ела ничего вкуснее и впервые в жизни пробую коньяк, – призналась Элизабет, когда на столе появилась бутылка выдержанного коньяка, прибывшая в Валь-Жальбер из погреба Фрэнка Шарлебуа.

– Коньяк вкуснее нашего карибу, – признал Жозеф. – Спасибо, мадам Мирей. Утки в апельсиновом соусе – просто пальчики оближешь.

– А мне больше всего понравились пироги с луком-пореем, – сказал Симон. – Мадам, когда я найду подходящую девушку, я возьму у вас рецепт.

У экономки от похвал голова шла кругом. Разрумянившаяся и смеющаяся, она ответила:

– Не называйте меня «мадам»! Просто Мирей. Я готовлю на французский манер, юноша, и с удовольствием одолжу на время свою книгу рецептов вашей невесте, когда вы, по вашим словам, ее «найдете».

– Может, она не так далеко, как кажется, – сказал Жозеф, которого начало разбирать выпитое.

– Алис Паже краснеет, когда встречает нашего красавца Симона, – громко сказала Эрмин, чтобы отвлечь внимание собравшихся от слов своего опекуна, намек которого она прекрасно поняла.

– Но она собирается принять постриг, – вздохнула Элизабет. – Жаль, я бы гордилась тем, что моя невестка – учительница.

– Я не женюсь раньше двадцати пяти лет, – воскликнул Симон. – Я не спешу залезать головой в ярмо.

Селестен усмехнулся, Арман захихикал. Эрмин ощутила огромное облегчение. Вечер проходил в атмосфере дружелюбия, без единой фальшивой ноты.

«Мне не о чем беспокоиться, – сказала она себе. – Бетти и Жо чувствуют себя комфортно, мама сумела их к себе расположить. И нам всем хорошо и весело!»

Лора решила, что настало время вернуться в гостиную, о чем и сообщила гостям таинственным тоном.

– Дорогая, раздай всем подарки! На каждом есть карточка с именем.

Удивленная девушка, со щеками, порозовевшими от волнения и радости, с готовностью приступила к делу. Она поняла, что ее мать приготовила подарки тайком от нее, желая укрепить добрые отношения с семьей Маруа.

У Армана и Эдмона от удивления широко открылись глаза, а у Жозефа и Элизабет на лице было написано почти такое же ребяческое изумление.

– Открывайте подарки! – решила их подбодрить Эрмин.

Несколько секунд каждый смотрел на свой сверток, не решаясь разорвать упаковку из цветной бумаги с блестящими ленточками.

– Это слишком! Вам не следовало… – бормотала Элизабет. – Лора, а если бы мы не пришли?

– В таком случае я пригласила бы вас на обед или ужин завтра, – ответила хозяйка дома.

Увидев, какие подарки получил каждый, Эрмин поняла, что мать не зря на протяжении многих недель так внимательно слушала ее рассказы. Вспомнилась ей также и поездка матери в Роберваль, еще до первого снега. Мэр собственной персоной поработал для Лоры шофером.

Жозеф получил трубку из верескового корня и медную табакерку. У Элизабет перехватило дыхание, когда в ее руках оказался комплект из нефрита: бусы и пара сережек, подобранные под цвет ее глаз. У нее никогда не было таких восхитительных украшений.

– Но я не могу это принять! – прошептала она.

– Бетти, вы заботились о моей дочери, – благожелательно напомнила ей Лора. – Вы относились к ней с материнской нежностью, и я многим вам обязана.

Женщины обнялись, и у обеих на глазах блестели слезы. Крик маленького Эдмона помешал им окончательно расплакаться.

– Мама! Мимин! Папа! У меня есть поезд! Посмотрите на коробку! На ней нарисован поезд!

– Он электрический, – уточнила Лора. – Это французская игрушка фирмы «JP»[16]16
  Фирма «Le Jouet de Paris» была основана в 1902 г. в городе Монтрей-су-Буа. Она выпускала игрушечные поезда, работавшие от элементов питания с низким напряжением.


[Закрыть]. Напряжение слабое, всего двадцать вольт. Братья помогут тебе его включить.

Арман вынул из картонной коробки завернутую в шелковистую бумагу великолепную черную машинку. Это была точная модель автомобиля с блестящими хромовыми деталями.

– Дверцы открываются, а сиденья – из красной кожи! – радостно воскликнул мальчик. – Я видел ее в витрине универсального магазина. Я о ней мечтал!

Симону достались красивые часы на браслете и обтянутый кожей портсигар.

– Ну, теперь я выгляжу совсем как взрослый! Спасибо, Лора! – сказал он.

– Меня благодарить не за что. Подарки принес святой Николай, то есть Санта Клаус.

– Дед Мороз, – поправил ее Ханс. – Так называют французы этого доброго белобородого старика в красных одеждах.

– Он летает по небу на санях, запряженных оленями, – уточнил Эдмон. – Эрмин читала об этом в книге.

Довольный Жозеф почесывал подбородок. Он наконец расслабился, потому что обстановка была по-настоящему семейной, и уже не понимал, почему на первых порах так ненавидел Лору Шарден.

«Она женщина богатая, но щедрая. Если она на самом деле потеряла память, кто может упрекнуть ее в том, что она снова вышла замуж? И, похоже, она с радостью делает добрые дела…»

Ханс рассматривал свой подарок, не решаясь его развернуть. Это был квадратный сверток, твердый и достаточно тяжелый.

– Открывайте скорее! – взмолилась заинтригованная Эрмин.

– Ну же, не теряйте времени! – поддержала дочь Лора.

Пианист выдержал паузу. Наконец он развернул бумагу и показал присутствующим стопку пластинок. И стал читать вслух названия:

– «Богема», «Тóска», «Паяц», «Манон Леско» и «Мадам Баттерфляй»! Оперы Пуччини, мои любимые. О, мадам, как мне благодарить вас?!

– Разучив самые красивые арии с моей дочерью, конечно! – ответила Лора не без кокетства. – Давайте послушаем что-нибудь прямо сейчас. Какую бы вы посоветовали?

– «Мадам Баттерфляй», – ответил Ханс. – Это трогательная история о юной японке, которая влюбилась в американского солдата.

Симон взялся поставить диск. Эрмин протянула матери сверток, который накануне спрятала за елкой.

– Я как раз хотела сказать, что Лора – единственная, кто не получил подарка, – сказала Элизабет. – И я чувствую себя виноватой. Завтра я испеку для вас пирог с цукатами, мое фирменное блюдо.

– Вы совсем меня избалуете, – улыбнулась хозяйка дома. – Для такой сладкоежки, как я, это лучший подарок. Что это, Эрмин?

Лора повертела небольшой сверток в руках, потом осторожно разорвала обертку.

– Мама, я подумала, что тебе понравится, – сказала девушка.

– Боже милостивый! Это ты, правда? На этих двух фотографиях…

И молодая женщина разрыдалась. Она долго не могла отвести взгляд от фотографий, оправленных в позолоченные гипсовые рамки. Она вытерла глаза, чтобы лучше рассмотреть детали.

– Здесь мне четыре года. Еще до эпидемии испанского гриппа к нам в монастырскую школу приехал фотограф, чтобы сделать портреты монахинь. Сестра Мария Магдалина попросила, чтобы он сфотографировал и меня. Я этого не помню, мне рассказала Бетти. Посмотри на мою прическу! Эта белая лента сбоку похожа на огромный цветок!

– А на другой фотографии Эрмин готовится к первому причастию, – сказала Элизабет.

– Это прекрасный подарок, – пробормотала Лора. – Я всегда сожалела, что мне не суждено было увидеть мою дорогую девочку маленькой. Какой ты была прелестной крошкой! Это лучшее Рождество в моей жизни!

– Это Бетти придумала, – сказала Эрмин. – Она сохранила фотографии. Хозяин центрального магазина вставил их в рамки, когда в октябре ездил в Роберваль.

Лора плакала не переставая и бесконечно целовала фотографии. Если у кого-то оставались сомнения относительно того, любит ли она свою дочь, то искренняя радость, которую она и не думала сдерживать, сказала обо всем лучше всяких слов.

– Мама, ты можешь и меня поцеловать! – пошутила Эрмин. – Перед тобой – живой портрет твоей шестнадцатилетней дочери!

Симон и Ханс засмеялись. У Жозефа же в голове крутились последние слова Лоры: «Это лучшее Рождество в моей жизни!» «Однако для счастья ей должно не хватать Жослина Шардена, – подумал он. – Любит ли она до сих пор своего первого мужа? Человека, который исчез бесследно пятнадцать лет назад… Если любит, она не могла бы быть такой счастливой. Все-таки это странная женщина…»

Мирей предложила месье Маруа чаю, но он отказался.

– Думаю, пора домой, уже поздно. Огонь в печи может погаснуть, – объявил он, вставая.

Элизабет окинула грустным взглядом ярко освещенную гостиную и елку. В проигрывателе все еще крутился диск «Мадам Баттерфляй»: женщина пела на итальянском языке с раздирающими душу интонациями.

– Приходите ко мне почаще, Бетти, – шепнула ей на ушко Лора, ласково целуя в щеку.

Прямолинейность и эмоциональность Лоры приводила представителей семейства Маруа в замешательство, но от этого она казалась им еще более милой. Симон на прощание искренне улыбнулся хозяйке дома. Эдмон и Арман подставили щеки для поцелуя.

– До свидания, мальчики! Играйте с новыми игрушками! И приходите ко мне, когда захотите.

– Конечно!

– У меня всегда найдутся для вас печенье и конфеты! – добавила Мирей.

Эрмин проводила гостей до порога. Снег шел не переставая.

– Наши следы совсем занесло! – воскликнул Арман.

– А волки правда ушли? – спросил Эдмон.

– Не бойся, Эд, – сказал Симон. – Я понесу тебя на спине.

Девушка стояла и смотрела, как они пробираются меж деревьев. Элизабет вскрикивала каждый раз, когда ее нога утопала в сугробе. Жозеф поддерживал жену под руку.

– Рождественское примирение! – прошептала она. На душе у нее было спокойно.

Девушка вернулась в гостиную с сердцем легким, как пушинка. Полулежа на банкетке, Лора слушала «Мадам Баттерфляй». Ханс с задумчивым видом сидел рядом.

– Эрмин, ваша матушка подарила мне диск с венскими вальсами, – сказал пианист. – Давайте потанцуем немного!

– Я не умею танцевать…

– Тебе нужно научиться вальсировать, дорогая, – сказала Лора.

Несколько минут спустя Эрмин кружилась по комнате, и рука Ханса обнимала ее за талию. Она так любила музыку, что легко подстроилась под ритм вальса Штрауса.

– Вы все схватываете на лету, – похвалил ее партнер.

– Моя дочь талантлива во всем, – отозвалась Лора.

Ханс остановился и поклонился Эрмин.

– Спасибо за танец, мой дорогой соловей, – сказал он со вздохом. – Но я должен вас покинуть, уже очень поздно.

– Думаю, Мирей уже приготовила для вас комнату, – сказала девушка. – Вам не придется сражаться со снегом и волками!

Эрмин понравилось танцевать, да и влюбленные взгляды Ханса не оставили ее равнодушной.

– Конечно же! Вы остаетесь у нас! – подхватила Лора. – Позавтракаем вместе!

Пианист охотно согласился. Эрмин, перед тем как отправиться в свою спальню, поцеловала мать.

– Спасибо, мамочка, за этот прекрасный вечер, – сказала она, растроганная до слез.

Девушке хотелось как можно скорее оказаться в одиночестве в своей комнате. Она впервые ночевала в доме Лоры, и это стало для нее настоящим событием. Она торопливо разделась и быстро привела себя в порядок в нише, специально предусмотренной для этих целей.

«Я сплю в доме моей мамы! У меня есть дом, есть семья…» – повторяла она про себя.

Эрмин никогда не забудет Рождество тысяча девятьсот тридцатого года. Этим вечером она поняла, что при желании люди, какими бы разными они ни были, могут прийти к согласию. Устроившись под мягким одеялом, она испытала сладостное чувство полноты жизни и безопасности, которое вознаградило ее за многие горести прежних лет.

«Завтра я возьму Шинука и пойду за Шарлоттой. Она получит в подарок красивую куклу и попробует шоколадный торт. Даже если будет снегопад, я все равно пойду. Я обещала. Может, скоро я буду жить здесь, с мамой. Уверена, что Бетти меня поймет. Я не перестану ей помогать, но вечером буду возвращаться в этот дом, дом моей матери, дом моей мамочки…»

Девушка уснула, убаюканная этими словами, эхом отдававшимися в ее сердце.