Текст книги "Сиротка. Книга 2"

Опина осмотрела ее еще раз, хотя девушке было очень стыдно. Аранк, полноватая и менее красивая копия своей младшей сестры Талы, дала ей выпить четвертую чашку настойки. Будущая мать не знала, что напиток изготовлен из трав, обладающих успокаивающими и болеутоляющими свойствами.

– Дитя выходит, я ощущаю его круглую голову, – сказала старая индианка. – Тужься, доченька, толкай сильнее! А вы обе держите ее! За плечи, за спину!

Эрмин показалось, будто ее четвертуют живьем. Низ тела словно бы распался, в то время как что-то липкое, теплое и шевелящееся выходило из ее лона. Опина приняла ребенка в свои большие коричневые ладони. Дитя испустило громкий крик, за которым последовали звуки, напоминавшие сердитое мяуканье.

– У Тошана сын! – крикнула Тала. – Красивый мальчик!

– Ты создана, чтобы давать жизнь, – заметила Опина. – Роды прошли быстро и почти без боли.

Молодая женщина не была согласна с последним замечанием. Изможденная, она смотрела на отчаянно махавший ручками красный комочек сначала на руках у Аранк, потом у Талы.

– Как его будут звать? – спросила у Эрмин свекровь.

– Жослин, – с нежностью сказала та.

Тошан постучал в дверь. Он услышал крик ребенка и дрожащим от нетерпения голосом спросил, можно ли войти.

– Пускай еще немного подождет, – взмолилась Эрмин. – Меня нужно прикрыть, обмыть и помыть ребенка!

– У тебя сын, племянник, – звонко крикнула смеющаяся Аранк.

Тошан издал горделивый клич. Через несколько минут Тала показала ему малыша. На его хорошо сформированной головке был золотистый пушок. Малыш открыл темные глазки и посмотрел на отца.

– Думаю, кожа у него будет темнее, чем у твоей жены, – сказала Тала. – Он чудесный!

– Мой маленький Мукки[23]23
  В переводе с алгонского языка – «ребенок». Используется как имя.


[Закрыть]! – прошептал Тошан, целуя сына в лоб. – Спасибо, Мин, дорогая, за то, что родила мне такого красивого сына!

После родов Эрмин неделю провела в постели. Она спала вместе с ребенком, который просил грудь много раз в течение дня и ночи. Магический круг изолировал ее от всего мира, когда она любовалась новорожденным. Тошан спал на полу, довольствуясь соломенным тюфяком и одеялом. Он наслаждался каждым мгновением, выполняя обязанности мужчины и отца. Когда молодая мама пела малышу колыбельную, он закрывал глаза и благодарил Господа и души своих предков-монтанье.

Опина и Аранк, похоже, не собирались в ближайшее время возвращаться в свою деревню, расположенную в самом сердце леса, до которой от дома Талы было две недели пешего хода. Обе были шумные и веселые, и Тала наслаждалась общением с ними. Как и Тошан, трое индианок звали ребенка Мукки, невзирая на протесты Эрмин.

Оставшись одна, она покрывала лицо сына легкими поцелуями, повторяя:

– Мой маленький Жослин, не Мукки! Жослин, послушай, я спою тебе «Больше в лес мы не пойдем».

Мальчику исполнилось два месяца. Дикие гуси улетали на юг.

 
Больше в лес мы не пойдем —
Все листики оборваны,
Милая, увы…
 

Эрмин замолчала. Из глаз полились слезы. Она теперь часто плакала, пока ребенок сосал грудь. Чтобы никто не замечал ее печали, она пряталась в своей спальне и там рыдала часами.

Опина и Аранк, в общем-то, милые женщины, теперь почти не уделяли ей внимания. Обе они, как и Тала, постоянно нянчились с малышом. Тошан с утра и до вечера пропадал в лесу, стараясь заготовить достаточно дичи на зиму, ведь нужно было прокормить пятерых. Индианки на улице устроили коптильню для мяса, и на растопку шли влажные травы. Сильный запах проникал и в дом. Именно этим въедливым запахом Эрмин объясняла свои красные глаза и нежелание никуда выходить.

«Я так хочу встретить Рождество дома, в моем поселке, в Валь-Жальбере! – говорила она себе день за днем. – Хочу показать Жослина маме и Бетти! Хочу вернуться туда, где вихрем кружит вода! Хочу услышать песню водопада…»

Снегопады начались в начале декабря. Однажды Тала увлекла сына за собой в сарай. Раздав собакам остатки мяса, она сказала:

– Тошан, ты должен отвезти Эрмин к родным. Она похудела, почти ничего не ест, ее ничто не радует. Если так пойдет и дальше, у нее может пропасть молоко. Я вижу, что глаза ее постоянно красны от слез, которые она от нас прячет.

– Я пообещал, что мы отправимся в Валь-Жальбер следующим летом! – ответил Тошан.

– Да, и она подчинилась твоей воле. Но вспомни, что Лора Шарден заболела от тоски и потеряла память. Что, если Эрмин унаследовала эту слабость от матери? Если ты ее любишь, отвези к родным. Мой внук – крепкий мальчик, он выдержит путешествие. Только ледяной ветер может причинить ему вред. Пока еще не слишком холодно, снег только укрыл землю. На санях ты как раз поспеешь к Рождеству. Я смотрела маршрут по карте.

– Но что я буду делать в красивом доме Лоры? – спросил Тошан сердито.

– Простофиля! Да то же, что и здесь: будешь помогать своей теще, будешь ходить в лес за дровами и спать рядом со своей женой.

На следующий день, ничего не сказав Эрмин, Тошан изготовил некое подобие навеса, обтянутого промасленной шкурой карибу, и укрепил его над спинкой саней. Этот навес должен был защитить Эрмин и ребенка от ветра, снега и солнца. Покончив с этим, он проверил собачью упряжь и состояние полозьев.

Близилась ночь. Придя в спальню, Тошан увидел, что Эрмин уже в кровати. Она кормила Жослина.

– Мин, когда сын насытится, вставай и собирай вещи. Завтра на рассвете мы выезжаем.

– Но куда? – с тревогой спросила молодая женщина. Она даже не улыбнулась.

– Туда, где вихрем кружит вода, в Уиатшуан!

Эрмин какое-то время не могла поверить своему счастью. Она приподняла ребенка и села. Тошан видел, как расцвело ее милое личико, как засияли прекрасные голубые глаза. Она улыбалась так, словно его слова возвратили ее к жизни.

– Спасибо, любовь моя, спасибо! Как я счастлива!

* * *

Валь-Жальбер, 22 декабря 1932 года

Лора без всякого энтузиазма заканчивала наряжать рождественскую елку. Она делала это для Бетти, ставшей для нее прекрасной подругой, для маленького Эда и особенно для Шарлотты, к которой частично вернулось зрение после операции, выполненной знаменитым хирургом из Монреаля. Девочка получит самый прекрасный подарок – наконец-то увидит, как сверкают на елке серебристые гирлянды и миниатюрные разноцветные лампочки.

«Эрмин не будет здесь, с нами, – с горечью подумала Лора. – А ведь она так обрадовалась бы, узнав, что ее обожаемая малышка Шарлотта почти выздоровела! И что пятнадцатого августа, в праздник Успения Богородицы, Элизабет родила дочку, прелестную крошку Мари…»

В гостиную вошла Мирей. Мягкий мужской голос поблагодарил ее за чай и кексы. Лора обернулась, услышав запах кленового сиропа.

– Ханс, ты привез из Роберваля выпечку! Мирей, я ведь говорила, чтобы ты ничего не пекла!

– Нет ничего лучше доброй горки домашних кексов, мадам!

– И кто их станет есть? Бетти с детьми придут только завтра. Арману пришлось вместе с отцом уехать в Шамбор. Мальчик обожает твою выпечку, но, к сожалению, его не будет.

– Лора, дорогая, не сердись, – вмешался Ханс. – Я могу сходить и пригласить Бетти прийти сегодня. Эдмону понравятся эклеры с кофейным кремом, которые я привез.

Пианист встал, взял ладонь молодой женщины в свои руки и стал целовать ее пальчики, коснувшись губами и кольца, аквамарина в серебряной оправе.

– Моя нежная суженая, отсутствие нашего соловья омрачит этот праздник, – сказал он. – Даже я хотел бы снова увидеть ее и объяснить, как изменились мои чувства. Я шел ложным путем. Я любовался ею, я ее обожал, но ты и только ты была мне необходима!

Лора расплакалась и бросилась к нему в объятия.

– Мы не можем пожениться, пока моя дочь живет в лесу, в настоящей глуши! Ее длинное письмо меня успокоило, но я не могу перестать сердиться. Она уже родила ребенка, но я не увижу его до следующего лета. Я даже не знаю, мальчик это или девочка. Это недопустимо! Увидь я этого Тошана, я бы оттаскала его за черный чуб!

Ханс рассмеялся.

– Вам, мадам, под горячую руку лучше не попадаться! – воскликнул он шутливо. – Смотри, идет снег, но еще не очень холодно. А елка в этом году еще красивее, чем в прошлом. В каждой семье есть любимые люди, которые живут далеко, и расставание с ними мы переносим болезненно. Эрмин вернется, нужно только терпеливо ждать. Ты совершила прекрасный поступок, оплатив операцию для Шарлотты, и радость твоей дочери станет тебе наградой.

– Да, ты прав, – со вздохом откликнулась Лора. – Мне не следует жаловаться. Сходи и приведи с собой Бетти. Вместе с детьми мы слепим снеговика.

Надев пальто и шарф, Ханс ушел, размахивая руками, как большой ребенок. Лора закуталась в шаль и стала ждать его возвращения. Она с упреком смотрела на монастырскую школу, где прошли первые годы ее любимой девочки. Где-то вдалеке лаяли собаки.

– Наверняка это псы фермера Буланже, – тихо сказала она себе.

Лай разрывал в клочья тишину, повисшую над почти пустым поселком. Лора спустилась с крыльца и стала вглядываться в белоснежную северную даль.

* * *

Эрмин застегнула шерстяную кофту. Жослин досыта напился молока. Движение саней ничуть ему не мешало. Создавалось впечатление, что мальчику понравился долгий путь от реки Перибонки до водопада Уиатшуан, чье неистовое ворчание доносил до них ветер.

– Тошан! – позвала Эрмин. – Мы приехали! Еще немного, и я увижу колокольню монастырской школы! Но почему не видно церковной колокольни[24]24
  Церковь и дом священника Валь-Жальбера были демонтированы в 1932 г. Материал пошел на реконструкцию зданий в соседних приходах.


[Закрыть]? Впрочем, аббат Деганьон говорил, что ее собираются снести. Какая жалость! И у кого только поднялась на это рука?

Тошан, который не ждал ничего хорошего от встречи с семьей Маруа и Лорой Шарден, ответил с беспокойством:

– Надеюсь, твоя мать все еще живет в поселке. Редко из какой трубы идет дым. Твой Валь-Жальбер все больше и больше становится похож на поселок-призрак!

– Не говори так, Тошан! Это мой поселок!

Она потеплее укутала Жослина, чьи большие черные глаза, окруженные золотистыми ресницами, смотрели на небо и медленно падающие снежинки. Его волосики все еще были золотистыми, но кожа – намного темнее, чем у матери.

– Тише, Дюк, тише! – приказал Тошан вожаку упряжки.

Эрмин наклонилась вперед, всматриваясь в силуэты вязов на улице Сен-Жорж и светлую массу фабричных построек.

– Водопад! – смеясь, воскликнула она. – Вода шумит, я ее слышу! Тошан, я слышу мой водопад, где вихрем кружит вода! Жослин, мальчик мой, ты познакомишься со своей бабушкой Лорой!

Пьяная от счастья, она прижала ребенка к себе. Путешествие по просторам, готовящимся к долгому зимнему сну, стало для нее новым медовым месяцем.

– Мукки вел себя очень хорошо, – неожиданно сказал Тошан, как если бы смог прочесть ее мысли.

– О да, наш Мукки – маленький ангелочек!

Молодой человек остановил сани и указал Эрмин на фигуру, которая бежала им навстречу. Он взял ребенка у нее из рук.

– Мама! – вскричала молодая женщина. – Мамочка!

Лора потеряла по дороге свою шаль, позабыла о том, что на ногах кожаные тапочки. Влажный снег намочил ее чулки, но она со всей возможной для нее быстротой бежала к своей дорогой девочке, плача и смеясь.

– Эрмин! Спасибо, Господи, спасибо! Это Рождество!

Они встретились на полпути и обнялись. Потеряв голову от нежности, они вдыхали запах друг друга. Лора оторвалась первой и склонилась над ребенком, которого Тошан держал на руках.

– Это твой внук, мама. Я назвала его Жослин. А его индейское имя – Мукки.

– Господи, какой же он красивый! – в восхищении воскликнула Лора. – Я так хотела поскорее его увидеть! Спасибо, Тошан, что не испугались снега и поехали в такую даль! Благодаря вам у меня будет чудесное Рождество, ведь Эрмин и ваш прекрасный малыш со мной! Подставляйте щеку, я хочу вас поцеловать!

Встав на цыпочки, она звонко чмокнула зятя в щеку. Тошан выглядел смущенным, но в душе радовался, что его так хорошо приняли.

Издалека донеслись крики. К саням шел, широко улыбаясь, Ханс. Следом за ним – Бетти с младенцем на руках, маленький Эд и десятилетняя девочка, темноволосая и быстрая в движениях.

Это была Шарлотта. Скоро она всех обогнала.

– Мимин, какая ты красивая! – закричала она. – Румяная, золотоволосая, и глаза голубые, как небо!

Лора тихонько подтолкнула Эрмин вперед. Та бросилась к девочке, плача от радости.

– Моя Лолотта! Ты меня видишь? Господи, это чудо!

– Да. Я тебя вижу! И ты такая хорошенькая!

Эрмин подняла Шарлотту и закружила над землей. Девочка крепко обняла ее.

– Как ты выросла! Но как случилось, что ты выздоровела? Я хотела отвезти тебя в чудотворный грот при пустыни Святого Антуана. Но теперь это и не нужно…

– Мы все тебе расскажем. А пока познакомься с Мари, моей доченькой, которую я родила этим летом, – с гордостью сказала Элизабет.

Эрмин полюбовалась малышкой. Потом наклонилась к державшемуся в сторонке Эдмону. Было видно, что мальчик робеет.

– Мой маленький Эд, ты не поздороваешься со мной? Ты тоже очень вырос!

– Ты стала дамой, – сказал мальчик.

Смеясь, Эрмин его поцеловала. Эд бросился ей на шею.

– Ну где ты видел такую растрепанную даму? Да еще с покрасневшим носом?

Настала очередь подойти и Хансу. Эрмин была удивлена, увидев его радостную улыбку, когда он пожал ей руку. Но у нее не было времени об этом задумываться, потому что Лора пригласила всех в дом отведать кексов Мирей.

Найдя дом пустым, экономка тоже вышла на крыльцо. Она увидела целую толпу, которая смеялась и громко переговаривалась, потому что у каждого было что рассказать. Следом ехали сани, запряженные тремя большими серыми собаками. Мирей увидела Эрмин, которая шла, прижимая к груди ребенка.

– Милостивый Боже! – воскликнула экономка, и слезы радости побежали у нее по щекам. – Уж не сон ли это? Иди скорее, я тебя поцелую, моя крошка! И твоего ребеночка тоже! Какое счастье! Как раз поспели к Рождеству!

Все устроилось как нельзя лучше, хотя и экспромтом. Тошан запер собак во флигеле. Он больше не испытывал неясного страха, который мучил его на подходах к Валь-Жальберу. Дом Лоры, окруженный кустарником, кленами и березами, был похож на большую хижину. За солидным строением монастырской школы поселка было почти не видно.

Все уже собрались в гостиной, он вошел последним. Эрмин поспешила ему навстречу. Сына она все так же держала на руках.

– Ничего не бойся, – шепнула она мужу. – Все очень рады, что мы приехали.

Тошан же смотрел на елку, украшенную блестящими шариками, гирляндами и разноцветными лампочками. Потом его взгляд пробежал по чугунной печке, фортепиано и тяжелым шторам.

– Это мой дом, – сказала Эрмин. – Если бы ты знал, как я рада быть здесь, с тобой и нашим сыночком!

Оживление, царившее в просторной комнате, позволяло судить о том, как пройдут последующие праздничные дни. Тошан улыбнулся светло, как ребенок.

– Твоя семья такая же шумная, как и моя, – сказал он. – И мне это нравится.

Шарлотта в восхищении пританцовывала возле сверкающей елки. Эдмон требовал теплого молока. Бетти, укачивая на руках малышку Мари, слушала рецепт кексов Мирей, который несколько отличался от ее собственного. Лора накрывала на стол, не сводя глаз со своей долгожданной дочери.

В доме звенел смех, шумели голоса. Ханс внес финальный штрих в картину всеобщего веселья, сев за фортепиано. Полилась прекрасная музыка, похожая на эхо царившего здесь счастья.

Молодая пара отошла к окну. Эрмин, в глазах у которой стояли слезы, сказала тихо:

– Тошан, любимый, спасибо за то, что ты здесь, со мной. Ты не мог мне сделать лучшего подарка! Не знаю, надолго ли мы останемся, но самое важное, что я всех их увидела. Особенно мою дорогую мамочку! Я так счастлива!

Она еще немного понизила голос.

– Ханс предложил маме руку и сердце, и они обручились. Она на пять лет старше, но со стороны это даже незаметно. Бетти заверила меня, что Жозеф смирился и не станет нам докучать. Она так рада, что у нее наконец родилась девочка! Прошлым летом мама и Ханс отвезли Шарлотту в Монреаль. Они нашли доктора, который согласился ее прооперировать, и мама оплатила все расходы. Это была моя мечта – чтобы Шарлотта снова смогла видеть. Мир так прекрасен, Тошан, твой мир и мой! Ты помог мне начертать новый круг.

– Какой же? – спросил он, растроганный нежным взглядом ее голубых глаз.

– Я вернулась туда, где вихрем кружит вода, на санях моего отца и с нашим дорогим малышом на руках. Я так рада, что ничто не может принудить меня оставить моего ребенка в снежный зимний вечер, как когда-то пришлось поступить моей матери! И я с чувством облегчения смотрела на крыльцо монастырской школы, когда мы проходили мимо.

– Я тебя понимаю, – с нежностью и уважением ответил Тошан.

Он обнял жену за плечи. Она прижалась к нему. Маленький Жослин спокойно спал.

Позже Эрмин расскажет Лоре о трагическом конце Жослина Шардена. Позже она признается, что после рождения ребенка чуть не умерла от печали. Спешить было некуда. Ничто не должно омрачить светлый праздник Рождества.

– Посмотри, какой начался снегопад, – сказал наконец Тошан. – И как здесь тихо! Может, твой поселок-призрак понравится мне больше, чем остальные?

– Для меня он живой, потому что я очень сильно его люблю. Это место защитило меня, здесь я играла ребенком. Я храню воспоминания обо всех, кто здесь жил, кто здесь женился, умер, у кого здесь родились дети… Дома могут разрушиться, но река все так же будет низвергаться вниз с холма, струиться меж камнями. Может, водопад Уиатшуан и научил меня петь…

Эрмин замолчала, чувствуя, что еще немного, и она разрыдается от радости.

– Может, ты споешь нам, мой маленький снежный соловей? – воскликнул Тошан с сияющей улыбкой на устах, которая глубоко взволновала Эрмин.

– Вечером, любимый, я буду петь вечером. Наш Мукки спит, и я не хочу его будить.

Они одновременно, словно очарованные, склонились над ребенком. За окном ранние сумерки окрасили пейзаж в синие тона. В Валь-Жальбере шел снег. Тысячи легких хлопьев падали, стирая рисунок дорог и улиц, укрывая заброшенные сады, крыши домов и фабричных построек. Туда, где вихрем кружит вода, пришел ласковый зимний вечер.

Слова признательности

Хочу от всего сердца поблагодарить моих дорогих квебекских друзей Люсьен Бержерон и Клемана Мартеля, не прекращавших заботиться обо мне.

Я никогда не забуду прекрасный сентябрьский день, когда они показали мне Валь-Жальбер. Они разделяли мое восхищение, с любовью и терпением открывая для меня это поистине исключительное место.

Я никогда не забуду, что именно они были рядом, когда я прогуливалась по заброшенному поселку, который, к счастью, сумел выжить и привлечь тысячи посетителей, очарованных его поэтичностью и непередаваемым шармом. Еще раз говорю спасибо Клеману за его исторические изыскания и ценные советы. Они очень помогли мне в написании этой книги. Отдельная благодарность за его умение выслушать.

Я хочу поблагодарить Дани Коте, который ответил на все мои вопросы и предоставил документы, понадобившиеся мне в ходе работы над романом. Готовность помочь и любезность Дани поистине неоценимы.

Спасибо всем тем, кто помогает Валь-Жальберу выжить, кто реставрирует самые живописные дома поселка и организует там праздники, на которые съезжаются люди, интересующиеся прошлым и любящие природу.