Текст книги "Заклятая невеста"

– Твоя смелость восхищает, – заметил он, вовлекая меня в танец.

– Неужели?

– О да. К сожалению, смелость зачастую граничит с глупостью. Так было с Льером.

Я перестала улыбаться, зато улыбнулся Золтер.

– Как я уже говорил, Лавиния, я знаю твою слабость. Не советую со мной играть. – Он прижал меня к себе так тесно, что теперь я буквально летела по залу: мои ноги едва касались пола, Золтер удерживал меня как пушинку. – Что касается случившегося той ночью, похоже, мой урок ты не усвоила. Поэтому сегодня мы его повторим.

Мне стоило немалых усилий остаться спокойной, спасло разве что осознание того, что до ночи еще далеко и что после сегодняшнего бала все изменится.

– Этот мир давно принадлежит мне, – произнес он, глядя мне в глаза. – Все, что в нем, – тоже принадлежит мне. Не говоря уже о маленькой смертной букашке, которая возомнила себя королевой. Впрочем, мне нравится твой нрав. Объезжать таких, как ты, одно удовольствие. За эти тысячелетия я уже порядком подустал от девок, которые с готовностью предлагают себя. Гораздо интереснее брать то, что недоступно.

– Меня от вас тошнит! – выдохнула я ему в лицо, и музыка оборвалась.

Туфельки коснулись пола, но Золтер меня не отпустил.

– Вот мы и вернулись к тому, с чего начали. Верно?

Он подал мне руку издевательски-галантным жестом, и мне пришлось подчиниться.

Мы снова вернулись к трону, но на этот раз зал мельтешил у меня перед глазами. Чтобы успокоиться, я отыскала взглядом Лизею (она танцевала с большеухим элленари, кажется, из зверинца). Он едва доставал макушкой ей до груди, но двигался столь ловко, что танец в их исполнении завораживал. Ирэя порхала по залу с каким-то высоким элленари с кожистыми крыльями, с какими в нашем мире изображали демонов. Он облизывал ее декольте (буквально), и от этого зрелища меня замутило. Амалия изваянием застыла чуть поодаль от трона, не глядя ни на меня, ни в зал.

Время тянулось невыносимо медленно, от танца к танцу, заставляя меня все сильнее сжимать пальцы на подлокотниках. Я расслабляла их, вспоминая, что на меня смотрят все, но потом ловила себя на том, что металл опять до боли врезается в кожу.

Золтер на меня не смотрел. Казалось, он утратил ко мне всякий интерес, оставив за собой последнее слово. К нам подходили и благодарили за солнечный свет, за новую жизнь, снова и снова, снова и снова, снова и снова.

Он принимал эти слова как само собой разумеющееся, как если бы имел хотя бы малейшее отношение к тому, за что его благодарили. Напитки, которые нам подносили слуги, я не брала. Мне не хотелось случайно оказаться под властью непонятной дурманящей дряни стараниями Ирэи или кого-то еще. Сейчас помимо прочего это было бы очень некстати, но чем больше времени проходило, тем сильнее пересыхало во рту.

– С вашей подозрительностью, моя дорогая Лавиния, – наконец язвительно заметил Золтер, когда я отказалась от напитка иссиня-черного цвета, – вы умрете от жажды. Неужели вы думаете, что кто-то посмеет отравить мою королеву? – Последние два слова он выделил особо.

– Вы не поверите, но ваша кузина уже пыталась. Что, Найтриш вам об этом не рассказала?

У Золтера шевельнулись ноздри.

– Случись это при мне, ее бы разодрали в клочья.

– О, не сомневаюсь. При вас либо в клочья, либо в тлен, – улыбнулась я.

– Клочья и тлен – это именно то, чего заслуживают предатели.

– А может быть, предатели появляются там, где слишком много клочьев и тлена?

Ярость, полыхнувшая в его глазах, ударила в сердце ледяным холодом.

Он поднялся и спустя несколько минут затерялся среди танцующих, а я убрала руки с подлокотников. Не знаю, как это выглядело в Аурихэйме, в нашем мире подобный жест был бы воспринят как пренебрежение к своей супруге. Сейчас я была искренне счастлива, что «супруг» меня оставил, потому что наконец-то смогла поискать взглядом Лизею.

Ее нигде не было.

Это заставило сердце забиться чаще: неужели Льера нашли? Как бы я хотела знать, что с ним все в порядке, что он свободен! Лизея обещала, что так и будет, она говорила, что Наргстрен и Ронгхэйрд очень сильны и что вместе они сумеют разрушить любые отводящие чары.

Обернулась к Амалии, но она исчезла.

Час от часу не легче! Куда ее понесло в самый ответственный момент?!

Я уже готова была идти ее искать, но в эту минуту девушка вынырнула из толпы. Приблизившись ко мне, присела в реверансе и шепнула одними губами:

– Лизея просила передать, что все хорошо.

Я удивленно взглянула на нее, и в эту минуту заметила Наргстрена.

Проходя мимо меня, он едва заметно наклонил голову – со стороны могло показаться, что в знак приветствия, тем не менее это был знак совершенно иного рода. И я поняла, почему Лизея попросила Амалию о помощи: после нашей сегодняшней ссоры это был самый лучший вариант.

Во рту пересохло теперь уже отнюдь не от жажды, я расправила платье, чтобы не сцепить руки прямо на коленях. Несмотря на то что все внутри дрожало от напряжения, теперь я знала, что Льер жив и что с ним все в порядке. От осознания этого сначала мне захотелось плакать, а потом парить. Я даже почти ничего не почувствовала, когда увидела Золтера, широким шагом идущего к трону. Все расступались, музыка смолкла.

Опустившись на трон, он вскинул руку:

– С донесениями от границ Пустоты мои главнокомандующие прибудут через минуту, а пока…

– А пока, – я поднялась, резко перебив его и понимая, что другой такой возможности просто не будет, – я должна признаться в том, что все это ложь. Я и его аэльвэрство никогда не были супругами.

Иллюзия браслета, подчиняясь моей магии, спала мгновенно, открывая мой узор. Толпа ахнула.

– Более того, мы никогда не были мьерхаартан. – Я провела пальцами по узору, повторяя его контуры. – Это плетение просто прикрывает мою истинную суть. Суть элленари.

Тишина, воцарившаяся после моих слов, была звенящей. Ярость Золтера, вломившаяся в нее, искрила как не столь давно открытое в нашем мире электричество, грозя уничтожить меня на месте. Я собиралась продолжить, когда увидела в конце зала Лизею с расширенными от ужаса глазами.

Поймала ехидную улыбку Амалии, споткнулась взглядом о прильнувшую к Наргстрену Ирэю, которая послала мне воздушный поцелуй.

А в следующий миг рядом со мной поднялся Золтер.

Сковавший меня по рукам и ногам страх был настолько силен, что я едва сумела вдохнуть. Потому что, глядя в глаза Лизее, я поняла: Льер все еще пленник. Его где-то держат, скорее всего, в закаленных антимагией цепях, о которых он мне рассказывал.

– Вероятно, эта женщина повредилась рассудком. – Голос Золтера разбил оцепенение, в котором я пребывала. – И в этом отчасти моя вина. Сила и магия Аурихэйма, быть может, стали для нее непосильной ношей. – Он повернулся ко мне. – И это, вне всяких сомнений, большое горе для нас всех. Но что самое страшное – ее решили использовать. Ее слабость и хрупкость решили использовать, чтобы разрушить все, к чему мы шли столько тысячелетий. Этот узор – иллюзия.

Моя кожа очистилась в считаные секунды, на запястье вспыхнул браслет.

– Сожалею, но я вынужден вас оставить. Мне нужно решить, что делать с супругой. Но главное, – Золтер сделал выразительную паузу и посмотрел мне в глаза, – решить, что делать с теми, кто возомнил, что может использовать ее светлую силу против меня. Пойдем.

Он протянул мне руку, его приказ был насквозь пропитан чарами. Они вломились в мое сознание, и я вложила руку в ладонь Золтера.

Я шла по залу, сопровождаемая взглядами элленари – растерянными, изумленными, ошарашенными, даже огорченными. На лицах одних сквозила ярость, на лицах других – досада и грусть.

К нам подошла Ирэя.

– Кузен, мне так жаль, – прошептала она. – Могу я чем-то помочь?

– Пошла вон, – процедил Золтер, не останавливаясь.

Ирэя наклонилась к самому моему уху, скользнув ядовитым шепотом по щеке:

– Секрет уже не будет таковым, если о нем знают трое, не так ли?

Ее слова змеей заползли в сердце, чтобы ужалить болью. Я видела, что Наргстрен общался с ней, знала это – и все равно позволила себе ему довериться. Я подвела Лизею, подвела Ронгхэйрда, и я своими руками убила Льера. Потому что первое, что сделает Золтер, когда закончит со мной и с ними, – пойдет к нему. У него будет еще множество способов заставить меня подчиниться: одного за другим в Аурихэйм доставят моих родных.

И тогда…

Улыбка Ирэи полоснула как лезвие отравленного кинжала.

Сердце сжалось, а следом в груди полыхнуло нечто неведомое мне, горящее яростью, но не той, что затмевает рассудок, а чистой, пламенной, светлой. Я не сразу поняла, почему в зале стало светло как днем. Полумрак растворился в ослепительно-ярком свете вместе с последними крохами иссиня-черных осветительных искр. Золтер отдернул ладонь, словно не веря своим глазам, особенно когда я резко остановилась.

По залу снова пронесся вздох, на этот раз больше напоминающий стон, а я чувствовала, как внутри меня рвутся невидимые оковы. Оковы чар, сковывающие мой разум, иллюзия обручального браслета, даже наложенный им узор – все растворилось в сиянии, хлынувшем сквозь меня вместе с яростной силой.

– Я говорила о том, что он лжет, и он действительно лжет. – Этот голос принадлежал мне и не мне одновременно, как если бы моими устами говорил весь утраченный род жизни. – Тот, кого вы признали повелителем, создал Пустоту, отнимающую жизнь у вашего мира, у вас и у ваших детей. Он силой удерживал меня, чтобы укрыться за моей спиной от справедливого возмездия, которое не заставило бы себя ждать. Рано или поздно…

В сознании вспыхнуло видение: Альхиина стояла у окна, глядя на залитый солнцем лес. Она была без преувеличения красива, и она пыталась разрушить созданный ими источник силы, когда Золтер ее убил. Убил, чтобы вобрать всю его мощь, запретную, завязанную на магии сотен миров, и впустить в Аурихэйм наказание – выжигающую все Пустоту.

– Мне стало об этом известно, и ему пришлось постараться, чтобы удержать власть. Угрожая смертью моим близким. Тем, кого я люблю. – Я посмотрела Золтеру в глаза, в которых клубилась бессильная черная ярость.

Когда я смотрела в них раньше, мне казалось, что я вижу саму смерть, но я ошибалась.

– Пустота – это цена за могущество, которую он заплатил. Цена ваших жизней. Цена жизни целого мира.

Когда я замолчала, в зале снова воцарилась тишина.

– Она говорит правду! – крикнул кто-то, наконец нарушив невыносимо долгое молчание. – Она действительно элленари! Она не смогла бы солгать…

Взметнувшийся из-под пола черный вихрь всепожирающей тьмы оставил от говорившего лишь россыпь тлена. Крик, подхваченный десятками голосов, превратился в вой, элленари кинулись к дверям, но выходы запечатали полотна Пустоты. Такой же Пустотой сейчас горели глаза стоявшего напротив меня мужчины. Искрящиеся вспышки порталов лопались, как мыльные пузыри: никто не мог покинуть зал.

– Хотели правды? – усмехнулся Золтер, чьи волосы стали белее снега. Посеревшее лицо напоминало восковую маску, сквозь которую проступили черные жилы, глаза вспыхнули янтарем. – Вот ваша правда. Она права. Но она забыла сказать, что правда иногда убивает.

Раскинув руки, с которых лилась выжигающая мир тьма, он свел их перед собой, и в зал устремились потоки пожирающей все на своем пути Пустоты. Элленари метались, пытаясь укрыться от неминуемой смерти, вой перешел в плач. Время словно остановилось, перед глазами полыхнула совсем другая картина: крики и стоны женщин, высыхающий под ее плетьми Двор Жизни и Альхиина, из последних сил пытающаяся удержать этот натиск, защитить своих подданных истинной силой жизни. Пустота с неукротимой мощью ударялась о свет и с шипением отступала снова и снова.

Альхиина осела на пол, истощив всю свою магию, и последняя искра, сорвавшаяся с рук Золтера, оборвала ее жизнь.

Зато теперь я знала, что нужно делать.

– Не выходите за границы моей магии! – крикнула я. – Пока вы под ее защитой, Пустота не причинит вам вреда.

Плеснувший сквозь меня свет стал еще ярче: наверное, никогда раньше я не чувствовала магию жизни так остро, как в этом царстве боли и тьмы. Идущий трещинами пол замка содрогнулся, осколки плитки взмыли к потолку, впуская корни и листья, идущую изнутри мира силу, сливающуюся с моей. Вьюны выстреливали ввысь, чтобы уцепиться за мощные рога корней. Биение сердца превратилось в набат, и ему вторили сотни сердец тех, кто находился в зале. Пустота шипела, пытаясь добраться до элленари, но невидимая прозрачная стена искр отсекала ее со всех сторон снова и снова.

– Что ж, это мне даже нравится, – прошипел Золтер. – История повторяется, правда? Ты ведь знаешь, как умрешь? Вместе со всеми, кого убьет твоя правда!

Пустота обрушилась на границы жизни, и я содрогнулась вместе с текущей сквозь меня магией.

– Да, она тоже думала, что сумеет их всех защитить, – усмехнулся он, глядя мне в лицо. – Но она была королевой, а ты – всего лишь девчонка, которая не познала даже истинной сути магии жизни.

Удар, обрушившийся сквозь мой свет, отозвался сотнями криков. Разлетелись от натиска такой мощи вьюны и чернеющие цветы, отдавшие последние силы мне.

– В отличие от них у тебя есть выбор, Лавиния. Позволишь им умереть – будешь жить.

Я чувствовала боль рассыпающихся тленом корней. В напряженные, горевшие от магии пальцы вместе с живительным светом уже втекала дрожь.

– Нет, – сдавленно прошептала я, чувствуя, как рвутся невидимые нити и как свет начинает стягиваться, подчиняясь давящим на него ладоням Пустоты. – Нет.

– Очень глупо, – процедил Золтер.

Удар, который заставил меня содрогнуться, кажется, со всем миром, обрушился на меня с такой силой, что потемнело в глазах. Кто-то взвизгнул: краешек платья одной элленари сожрала Пустота, а Золтер снова вскинул руки.

– Прощай, Лавиния. Мне будет очень тебя не хватать.

Срывающиеся с его губ слова были глухими и страшными.

В этот миг я подумала о том, что не успела сказать Льеру, что люблю его.

И Винсенту.

И Терезе.

Собравшаяся в руках Золтера мощь, казалось, могла уничтожить весь мир. Или все миры. Поэтому в мгновение, когда его лицо исказилось от злобы, я мысленно собрала весь свет, который еще бился во мне, готовясь обрушить его в эту тьму и ожидая последнего удара.

Удара не последовало.

Я увидела, как его черты исказились снова, словно внутри шла страшная борьба, а потом сквозь ненавистное лицо проступило другое. До боли родное, любимое, которое я уже не надеялась увидеть.

– Ему нужно было тело, Лавиния, – сдавленно выдохнул Льер. – Своего он лишился, поэтому занял мое. Прости, что не сумел устоять. Я люблю тебя.

Пустота, которая должна была обрушиться на меня, подчиняясь его воле, хлынула вниз. Стекая по стенам, уходила в пол, а собравшаяся на вскинутых руках Льера черная мощь плеснула в него самого. Всей силой прокатилась сквозь тело, сдирая остатки красок с его лица.

И полностью иссякла в ту же минуту, как Льер поломанной куклой рухнул на пол.

10

Я бросилась к нему.

Упала на колени, чувствуя под пальцами лед рук. Некогда черные как ночь волосы отливали серебром, кожа напоминала пергамент. Поэтому когда мне в ладонь ударило сердце, я себе не поверила.

Удар.

Еще один.

Следующий!

– Помогите. – Мой короткий хриплый выдох больше напоминал приказ.

К нам бросилась женщина-элленари. Я узнала ее скорее по голосу – больше мальчишескому, нежели женскому. Целительница, которая осматривала меня после смерти Хьерга и всего случившегося той ночью.

– Позвольте. – Она склонилась над Льером, с ее ладоней скользнула дымка магии. – С ним все в порядке.

Я не верила своим ушам и глазам тоже не верила – бледность отступала с его лица, черные жилы, выступающие под кожей, поблекли.

– Как… как такое возможно?! – воскликнула я, не зная, плакать или смеяться.

Мне хотелось и того и другого, хотелось прильнуть к Льеру, впитывая биение его сердца всем телом, каждой клеточкой существа. И я поддалась порыву, рванувшись к нему, опуская ладони на его плечи, чувствуя щекой слабое, но все же дыхание.

– Не представляю, – покачала головой элленари. – Нам бы доставить его в целительское крыло.

– В целительское крыло?! – Яростный крик Ирэи перебил ее голос. – Они изменники! Вы видели, что это была подмена? Это все дешевый трюк, чтобы заставить вас бояться, а после захватить власть. Что стало с моим кузеном – кто-нибудь знает?! Арестуйте их!

В зале повисла тишина. Элленари застыли, переводя растерянные взгляды с принцессы на нас и обратно. Ирэя вскинула руку:

– Немедленно!

Первым к нам шагнул Наргстрен, и тогда вскинула руку я.

Одна моя ладонь по-прежнему лежала на слабо вздымающейся груди Льера, с другой лилась магия жизни, четко обозначив границу света и тьмы.

– Как мы уже выяснили, – тихо произнесла я, – я – элленари. Я не могу лгать, и сейчас я расскажу оставшуюся часть правды. Этот мужчина, который сейчас спас нам всем жизнь, действительно Ангсимильер Орстрен.

– Который был казнен?! – выкрикнул кто-то.

– Он не был казнен, – спокойно произнесла я. – Ирэя права. Это была подмена.

Толпа ахнула, в глазах принцессы сверкнуло торжество.

– В ту ночь, когда Арка не благословила нас с Золтером, меня хотели убить. Один из заговорщиков, Наргстрен, сейчас стоит рядом с принцессой. Льер тоже был одним из них, но он отказался от своего плана, чтобы спасти меня. В ту ночь Золтер сделал меня своей вопреки моей воле и принял смерть от моих рук. Как я тогда считала.

– Очень трогательно! – язвительно процедила Ирэя. – Она признается в убийстве нашего повелителя, а мы все стоим и чего-то ждем?! Наргстрен!

Наргстрен снова сделал попытку приблизиться, но дорогу ему преградил мужчина с кожистыми крыльями. Тот, который в самом начале бала танцевал с Ирэей.

– Он принял облик Золтера, чтобы меня уберечь, – продолжила я. Хотя пальцы дрожали, удары сердца Льера под моей ладонью придавали мне сил. – В ночь, с которой началось возрождение Аурихэйма, его кузина одурманила меня ароматом ахантарии, и он снова меня спас. Я долгое время считала, что действительно убила Золтера. До той минуты, когда он вернулся. Никто не мог этого предугадать… никто не мог этого объяснить, но теперь я могу. Я ошибочно полагала, что его держал узор мьерхаартан, на самом же деле его держала Пустота. Лишившись собственного тела, Золтер выбрал Льера, как сильнейшего элленари, и угрожал мне лишить его жизни, предлагая поддерживать его версию правды.

Я сжала пальцы Льера и закончила:

– Сегодня я собиралась раскрыть вам всю правду, я и мои союзники. Я хотела рассказать все, что говорю сейчас, и я доверилась Наргстрену, который должен был помочь мне освободить Льера, чтобы Золтер не сумел причинить ему вреда. Тогда я еще не знала, что Льер по-прежнему рядом со мной. Зато Наргстрен знал, что не собирается мне помогать, когда пришел с этим к Ирэе. Нужна ли вам такая королева? Решать вам.

– Она лжет! – прошипела Ирэя. – Неужели вы не видите?! Она лжет!!!

– Если я лгу, опровергни мои слова, – предложила я. – Опровергни их такой же правдой, скажи, что Наргстрен не участвовал в заговоре. Скажи, что не имела дурных намерений, когда посадила меня рядом с раскрывшимся цветком ахантарии. Скажи, что не думала захватить власть, когда отдавала меня в руки Золтера. Скажи это, Ирэя.

Ее лицо исказилось от злости.

– Я по-прежнему ваша принцесса! – Взгляд элленари заметался по залу. – Вы присягали на верность…

– Золтеру, – уточнил кто-то. – Но его больше нет.

Ненавидящий взгляд принцессы вонзился в меня, она отступила назад, понимая, что сама себя загнала в ловушку. Правда действительно сильнейшее оружие в мире тех, кто привык прикрываться ложью, и сейчас на ее лице проступало осознание этого. Проступало смертельной бледностью.

– Ты пожалеешь, – выплюнула она. – И даже бессмертие тебя не спасет.

Стоявшие рядом элленари бросились к ней, но Наргстрен вскинул руку, и напитанный тьмой хлыст отшвырнул их в сторону. Миг – и на его шее сомкнулась удавка смерти, протянувшаяся от когтей крылатого. Мелькнувшее в глазах Наргстрена изумление разлетелось хлопьями тлена, подсвеченными сиянием раскрывшегося портала.

Ирэя успела сбежать.

Мужчина с крыльями подхватил Льера на руки, мне протянул ладонь, которую я приняла и стремительно поднялась. Мы шли по коридорам так быстро, что я едва слышала свое сердце, а впрочем, слышать его мне было и не нужно. Достаточно было уже того, что я слышала сердце Льера. Из ладони в ладонь мощными, сильными рывками вливался пульс.

Знакомые темные стены и запечатанные комнаты.

Когда к Льеру устремились щупальца тьмы, я вздрогнула, но целительница покачала головой.

– Не волнуйтесь, тьма не причинит ему вреда.

Я все еще не могла к этому привыкнуть, но стоявшая рядом элленари даже побелела от напряжения, подхватив одно из щупалец ладонью. Ее пальцы чуть подрагивали, текущая сквозь тело Льера тьма билась вместе с его пульсом.

Тянущиеся к нему путы отпрянули так же неожиданно, как и несколькими минутами раньше его окутали.

– Ничего не понимаю, – произнесла элленари. – Он пропустил через себя Пустоту, и он в полном порядке. Не считая цвета волос.

Серебряные пряди и правда сияли под иссиня-черными магическими светильниками как напоминание о том, что только что произошло. Пустота, способная уничтожить целый мир, всего лишь отметила его сединой.

Спасибо, Всевидящий!

Целительница сложила ладони лодочкой:

– Ваше аэльвэйрство, он приходит в себя.

Она едва успела договорить, как Льер распахнул глаза, и я, позабыв обо всем, бросилась к нему. Упала рядом с ним на постель, целуя его лицо, обхватывая ладонями сильные плечи, совершенно не заботясь о том, что это кто-то видит.

Да пусть хоть весь Двор видит!

Он жив, и это главное. Это главное…

– Лавиния… – На его губах расцвела улыбка. Он осторожно притянул меня к себе, словно не мог в это поверить. – Что я пропустил?

– Ничего, – ответила я, с трудом сдерживая слезы и целуя его. – Ровным счетом ничего.

– Поверить не могу, что ты сказала им всю правду, – произнес Льер, глядя на меня.

Мы лежали в нашей комнате, я обнимала его и больше ни о чем не хотела думать. Ни о том, что Ирэя сбежала и ее не могут найти, ни о том, что Амалия взята под стражу. Я настояла на том, чтобы она осталась в своей спальне, но говорить с ней пока была не готова. Завтра, все завтра. Для меня настоящее сосредоточилось в одном-единственном мужчине, который чудом остался жив и сейчас находился рядом со мной.

Льер пропускал мои пряди сквозь пальцы, и я повторила его жест, коснувшись его волос.

– Красавец, да? – усмехнулся он.

Снежная прядь шелком скользнула по ладони, и я улыбнулась.

– Тебе идет.

Он приподнял бровь.

– Нет, правда.

– Мог бы не переспрашивать.

– Ты и не переспрашивал, – хитро заметила я. – Но со мной можешь быть уверен, что правды тебе не избежать. Даже если она очень неприятная.

– О, это я уже понял, – в тон мне ответил он.

А потом наклонился и коснулся губами моих губ. Сколько за сегодняшний вечер было таких поцелуев – легких, невесомых – не перечесть. Я потеряла им счет, и я была счастлива. Безоговорочно, несказанно счастлива, наверное, впервые за всю свою жизнь чувствуя сама. Теперь я понимала, что морок влюбленности в Майкла не шел ни в какое сравнение с силой настоящей любви.

– Ронгхэйрд сказал, что тебе хотят предложить стать королевой Двора.

– Мне?! У меня же другой источник силы, – искренне изумилась я.

– Мать Золтера была королевой Двора Смерти, – напомнил Льер.

При упоминании о Золтере меня передернуло. Теперь я поняла, о чем говорила Арка: память рода вернулась через меня, как это произошло во время раскрытия моей истинной силы в зале. Я все равно узнала бы правду так или иначе, даже если бы все пошло по другому пути, когда сила жизни набрала бы мощь, я бы все вспомнила. Об этом мне тоже рассказал Льер – оказывается, это глубочайшее признание мира. Если элленари «видит» всю многовековую историю рода, она не просто признана Аурихэймом, она признана как достойная править.

Рассказал он и о том, почему не мог почувствовать меня в нашем мире: уходя из Аурихэйма, элленари не просто слабеют, но и становятся смертными. Рожденные в другом мире ничем не отличаются от людей, с той лишь разницей, что в их крови дремлет сильная магия.

– Она была супругой короля, – отмахнулась я. – К тому же… я не хочу править. Я не вижу себя королевой.

– Но ты королева, Лавиния. Ты защитила их, когда им угрожала смерть. Не просто смерть – небытие.

– Вообще-то я вяло сопротивлялась, – сказала я. – А защитил всех ты, когда пропустил через себя тьму. Когда я думала, что потеряла тебя…

Льер усмехнулся и крепче прижал меня к себе.

– Мы почти подошли к вопросу, который я давно хотел тебе задать. Ты станешь моей женой? Если уж ты так хочешь быть королевой при короле…

– Погоди, ты сейчас намекаешь, что…

– Да, нас хотят видеть парой.

– Потрясающе!

– Лавиния, я не так выразился. – Он рассмеялся. – Мне плевать, что они там хотят. Я хочу, чтобы ты была моей. Безраздельно моей. Завтра ко двору прибудет моя мать…

– Надеюсь, она задаст тебе хорошую трепку, – хмыкнула я.

– Все никак не можешь забыть, что я ей не сказал?

– Никак, – ответила я. – И, уверена, не только я. Ты все продумал, да?

– Когда?! – почти искренне возмутился Льер.

– Не знаю, – пожала плечами я.

– Лавиния… – Он погладил мой подбородок и мягко сомкнул пальцы, разворачивая меня к себе лицом. – Ты ответишь на мой вопрос?

Прежде чем я успела сказать, что подумаю – исключительно из вредности, на его ладони возникло колечко. Аккуратное колечко с ярко-синим сияющим камнем с черными прожилками, который был невероятно похож на…

– Алаэрнит! – воскликнула я.

– Да, – подтвердил Льер.

Камень мага. Так его называли у нас, но месторождения (если они и были когда-то, а сейчас я очень в этом сомневалась) иссякли в глубокой древности. До нас дошло только несколько украшений с алаэрнитом, передающихся из поколения в поколение, и те постепенно теряли свою силу. В нашем мире алаэрнит угасал.

– Я хочу, чтобы ты стала моей женой, Лавиния. Хочу, чтобы ты стала моей. И я знаю, что в твоем мире принято делать так… – Льер взял мою руку и надел кольцо мне на палец. – Ты выйдешь за меня?

Я закусила губу, глядя на переливающийся искрами камень, отзывающийся на мою силу. Здесь его сияние было таким ярким, что хотелось зажмуриться.

– Да, – тихо сказала я. – Да, Льер, я выйду за тебя.

– Ну все. Теперь можно спокойно спать.

– Что?!

Мой крик был таким громким, что задремавший на кушетке в изножье бъйрэнгал подскочил и принялся озираться по сторонам. Льер расхохотался, и я стукнула его по плечу.

– Ты невыносимый! Ты это знаешь?

– Знаю. Моя родительница сказала мне то же самое.

– Ты с ней виделся?!

– Да. Пока ты общалась с Лизеей.

– Я общалась с Лизеей пять минут!

Она рассказала мне, что Наргстрен оглушил Ронгхэйрда заклятием, когда тот создавал поисковую нить. Наргстрен предложил ему присоединиться к ним с Ирэей, а когда тот отказался, связал заклинанием и оставил до того, как все разрешится. Ронгхэйрд сумел разомкнуть плетение, но с предупреждением опоздал, я уже начала говорить.

План Наргстрена и принцессы был до смешного прост: я пытаюсь рассказать правду, Золтер приходит в бешенство, убивает меня, Ирэя делает из этого трагедию, они все-таки поднимают мятеж, и трон достается ей. Наргстрену, разумеется, отводилась роль короля, хотя, если честно, я в этом сомневалась. Ирэя не из тех, кто станет делиться властью.

Как бы то ни было, они не учли несколько важных факторов, в частности, что я – сильная элленари. И что я, видимо, все еще была нужна Золтеру. Возможно, до полного отступления Пустоты из мира, иначе он превратил бы меня в горстку пепла, а не попытался увести за собой.

– Полчаса, если быть точным. – Голос Льера вернул меня в реальность.

– Ты считал?

– Я помню каждую минуту, когда я не с тобой. – Он поднес мои пальцы к губам и поцеловал. – Моя королева.

– Эй, я согласилась стать твоей женой, но я не соглашалась стать королевой, – напомнила я.

– Для меня ты всегда будешь королевой, – серьезно сказал Льер. – Это кольцо принадлежало моей матери, а до нее – моей бабушке. Его дарили мой отец и мой дед, правда, по разным поводам… Наши традиции отличаются от традиций твоего мира. Тем не менее она очень хочет с тобой познакомиться.

– Что такого ты сказал ей за полчаса, если она согласилась отдать мне свое кольцо? – Я ощутимо покраснела.

Если до этого о встрече с матерью Льера я думала достаточно спокойно, то сейчас мне стало не по себе. Меня, конечно, учили производить впечатление, но все равно. Она – элленари, которой… которой очень много лет, и она – его мама!

– Сказал то же, что и тебе, – он коснулся моей щеки, – что я тебя люблю.

Его взгляд (темно-синий, как вечернее небо) затягивал. Не в силах больше сопротивляться охватившему меня чувству, я прильнула к своему любимому мужчине.

– Я тоже тебя люблю, – призналась. – Люблю в тебе все. Не могу на тебя насмотреться.

Я и правда не могла, потому что сейчас, когда Льер стал Льером, таким, каким я увидела его впервые, последняя преграда между нами рухнула. В потемневших глазах я читала чувство, которое горело в моем сердце, дрожало на кончиках скользящих по его коже пальцев, разгораясь с каждой минутой еще сильнее – от каждого прикосновения, от каждого вздоха, от самой его близости.

Когда он хрипло выдохнул мое имя, я первая нашла его губы глубоким, невыносимо откровенным поцелуем.

Чтобы окончательно потеряться в его руках.

И сумасшедших, неистовых ласках.