Текст книги "Заклятая невеста"

Осталось только выяснить, как простой смертной воспользоваться библиотекой.

Из спальни донеслось глухое «бум», и я улыбнулась.

Кажется, я даже знаю, с какой стороны к этому подойти.

7

Узор пульсировал, как раскаленная проволока, обвивающая мою руку. Словно крючьями вгрызался в кожу, обжигал, жалил, заставлял задыхаться, как если бы я стояла в эпицентре пожара.

– Лавини-и-и-ия!

Голос Золтера я узнала, даже несмотря на ломкие, шипящие нотки. Окружающая меня тьма клубилась непроглядным туманом, запечатывала в кокон, но даже ее глубокий, смертельный холод неспособен был справиться с тем огнем, который рождал пылающий на моем предплечье узор.

– Лавини-и-ия…

Из темноты проступали очертания лица – тленного, рыхлого, но даже так черты были узнаваемы.

– Думала, сумеешь от меня избавиться? – Хриплое карканье, вот что сейчас напоминал этот голос. – Когда я вернусь, ты пожалеешь о том, что родилась на свет. Все, кого ты любишь, умрут. Все… очень медленно…

Он протягивал ко мне руку с черным, словно обугленным, запястьем, и та сжималась на моей шее, лишая возможность вдохнуть. В отчаянии рванулась назад, ударив всей своей силой, яркой, вспоровшей тьму. Сияние магии рассыпалось вокруг живым серебром, ничем не напоминающим иней смертельной защиты. Не то крик, не то рычание Золтера поглотила тишина, вокруг ослепительным буйством красок взорвалась жизнь.

– Ш-р-р-р.

Я дернулась от ткнувшегося мне в щеку чего-то холодного и мокрого.

– Ш-р-р-р-ррряу!

– Ай!

Я подскочила на постели, котенок подскочил вместе со мной, выгнул спину и зашипел. Узор на руке дергало болью, но уже не так сильно: я подтянула рукав и увидела, что кожа слегка припухла, словно ее действительно обожгло. Такая же припухлость тянулась по всему предплечью, взбиралась на локоть и выше.

Поежившись, притянула к себе малыша и поцеловала в нос.

– Прости, не хотела тебя пугать.

Бъйрэнгал шрявкнул и ткнулся головой мне в подбородок.

– Ай, – выразительно сказала я, потирая царапину от шипа.

К счастью, они хотя бы неядовитые, но этим и еще немногим мои знания о сидящем на кровати существе и ограничивались. В связи с чем мне предстоял поход в библиотеку, точнее, это был отличный предлог. Поскольку на ужин Золтер вчера не явился, я хотела поинтересоваться об этом сегодня. Должен же существовать какой-то артефакт или что-то, открывающее возможность воспользоваться библиотекой не только для элленари.

Ирэя сказала, что такое невозможно, но верить Ирэе я не собиралась.

Котенок вскинул уши и насторожился. Спустя мгновение приоткрылась дверь.

– Доброе утро, аэльвэйн Лавиния. – Заметив, что я сижу на кровати, Лизея вошла. – Не спите уже. Подать вам завтрак?

– Доброе утро, – сказала я, удержав бъйрэнгала, потому что элленари косилась на него с откровенной опаской. – Нам подать. Но пока что я даже не представляю, что ест он. Хотя вчера пил молоко и что-то ел.

– Измельченные кости и сырое мясо, – сообщила Лизея, не торопясь проходить в комнату. – Но это пока не подрос. Потом он начнет охотиться.

– На кого?!

– Кого найдет, на того и начнет.

Я поперхнулась воздухом и посмотрела на умильно облизнувшегося зверя. Да, мне точно нужен справочник по местным котятам.

– Мм… Хорошо. Тогда буду рада, если ты принесешь нам что-нибудь поесть.

Элленари кивнула и с явным облегчением вышла. Я же покосилась на расправившего крылья малыша.

– Ну и что мне с тобой делать, чудовище?

Чудовище снова облизнулось, заурчало и ткнулось носом в мою ладонь.

Ладно, должен же быть способ его воспитать. В смысле приучить не охотиться на того, кого он найдет.

Стянула ночную сорочку, развернулась было к ванной, но замерла – узор в полумраке слегка светился. Осторожно коснулась припухшей кожи и вздрогнула: прикосновение отозвалось болью.

Сон казался слишком реальным, чтобы просто так выкинуть его из головы, но смысла в нем не было никакого. Золтер жив, его смерть невозможна, и все это, скорее всего, просто жуткая смесь случившегося в реальности. Что касается узора, нечего целоваться не пойми с кем на ночь глядя.

Да еще и получать от этого удовольствие, аэльвэйн Лавиния.

Я напомнила об этом себе, пожалуй, чересчур язвительно, после чего погрузилась в воду – ванна наполнилась, стоило лишь к ней приблизиться. Как выяснилось еще в вечер встречи с Амалией, появившиеся в ванной комнате краны были декоративными и присутствовали исключительно как напоминание о мире смертных. Здесь все было замешано на магии, суть которой я пока даже не пыталась постичь.

Амалия.

При мыслях о ней я испытала короткий укол совести, потому что вчера про девушку даже не вспомнила. Впрочем, вчера у меня был и без того насыщенный день, а муками совести я буду терзаться потом, когда найду способ вытащить нас отсюда.

Как бы мне ни хотелось подольше понежиться в воде, сегодня мне предстояло еще много всего. Поэтому к моменту, когда вернулась Лизея, я уже расчесывала волосы.

– Помочь вам одеться, аэльвэйн? – спросила девушка, устраивая поднос с завтраком на столе.

– Нет, спасибо. Я справлюсь сама. – Мельком глянула на дожидающееся меня платье. – Скажи, у меня есть возможность самой выбирать наряды?

– Я спрошу у его аэльвэрства.

– Буду очень благодарна. – Поскольку элленари не решалась, миски с парящего в воздухе второго подноса я поставила на пол сама. Котенок немедленно устремился к ним с довольным урчанием, а я снова обратилась к девушке: – Еще мне нужно кое-что уточнить. Где я могу с ним погулять?

Лизея кивнула и собиралась выйти, но я ее остановила:

– Подожди. Как мне воспользоваться библиотекой?

Элленари удивленно посмотрела на меня.

– Бъйрэнгал, – пояснила я, указав на чавкающего котенка. – Прежде чем он начнет охотиться на всех подряд, мне бы хотелось узнать, можно ли это предотвратить. И не только это, я хочу почитать про их вид, происхождение… словом, узнать как можно больше.

Лизея заправила за ухо серебристую прядь и наклонила голову.

– Боюсь, это невозможно, аэльвэйн Лавиния.

– Да, я знаю, что магия Аурихэйма мне неподвластна, но разве нет какого-нибудь артефакта или заклинания, открывающего другим расам возможность воспользоваться знаниями элленари?

Девушка покачала головой.

– К сожалению, нет. Но я могла бы вам помочь, если его аэльвэрство позволит.

Отказаться было бы очень подозрительно, поэтому я кивнула. Разумеется, с Лизеей никакой речи о том, чтобы искать что-то помимо информации о бъйрэнгалах, не шло, но, если честно, я сомневалась, что Золтер разрешит даже такую малость. Скорее явится ко мне, скажет: «Пальцы в рот не совать, родились из такой-то Бездны столько-то тысяч лет назад», – и на этом его просветительская работа закончится.

– Уложить вам волосы, аэльвэйн Лавиния?

– Спасибо, Лизея, но я сама.

Элленари кивнула и вышла, а я опустилась за столик и рассеянно отломила аналог местной булочки. На булочку это, правда, было похоже относительно, но из всего, что я знала, больше всего похоже именно на свежевыпеченный хлеб. Мягкий, воздушный, он просто таял во рту.

Решено. Буду звать это аурихэймским хлебом. А вот это сладкое и густое – аурихэймский джем. По цвету, кстати, похож на клубничный, а по вкусу – на смесь персика с жасмином.

Пока завтракала, думала о том, что мне делать дальше. Его аэльвэрство мне точно не помощник, ни один элленари мне не помощник. Амалия… она скорее опять ударится в слезы, чем выдаст и себя, и меня, да и подвергать ее лишний раз опасности не хотелось.

– Остаемся только мы с тобой, Льер, – сообщила я довольному жизнью котенку. – И кажется, надо действовать быстро.

Совсем быстро не получилось, потому что волосы я все-таки уложила. Выйти на люди простоволосой в Энгерии считалось верхом неприличия, все равно что в ночной сорочке. Самостоятельно делать себе прически в общем-то тоже, но я тайком от матушки научилась этому искусству с помощью своей камеристки. Меня это успокаивало и помогало сосредоточиться: расчесывая прядь за прядью, поднимая их наверх, я направляла мысли в нужное русло, а волнение по поводу предстоящего постепенно сошло на нет.

По сути, мне ничто особо не угрожает, если наткнусь на кого-нибудь, скажу, что бъйрэнгал захотел погулять. Тем более что после завтрака его действительно надо вывести погулять, пока он не погулял прямо в спальне.

Эльгер сказал, что я меняюсь, а значит, оказавшись в библиотеке, попробую ею воспользоваться. Порталы же у меня как-то получилось создать (понять бы еще как), но пока не попробую – не узнаю.

Платье сегодня было ярко-желтым, как напоминание о моей юности. Надевалось оно, правда, в разы проще: легкая невесомая ткань обтекала кожу, корсет, поддерживающий грудь, шел сверху.

Все у этих элленари не как у людей!

Хотя в Темные времена что-то отдаленно похожее было и у людей. Интересно, моду тоже они в наш мир привносили?

С такими странными мыслями (и бодро прыгающим Льером) я вышла в коридор. Прошлый мой поход в библиотеку не задался, но сегодня виеррахи вели себя сносно: шипели, клубились вдоль стен, недовольно втягивались в мрамор и камень, когда бъйрэнгал на них прыгал. Поначалу я одергивала котенка, боясь, что его зацепит тленом, но довольно скоро поняла, что они не причинят ему вреда. Армия Приграничья вела себя так, как если бы рядом со мной шел Золтер.

Впрочем, странности в Аурихэйме меня уже не удивляли, а вот повороты в коридорах – вполне. Направление я помнила очень четко, но замок уже умудрился перестроиться до неузнаваемости. Несколько раз мы уперлись в тупик, один раз миновали темную мрачную анфиладу и вышли на балкон, с которого открывался вид на тяжелое свинцовое море и лезвия молний.

Льеру было весело – он изучал территорию и охотился за недовольно шипящими виеррахами, – а мне не очень. Чем дальше, тем больше я понимала, что бродить здесь можно целую вечность, если, конечно, не существует способа отыскать путь с помощью магии. Простейшим поисковым заклинаниям Винсент меня учил, но в прошлый раз в этих стенах моя магия не сработала.

Зато сработала на балу, напомнила я себе.

И вчера в зверинце тоже.

Сосредоточилась на плетении, вспоминая схему и ключевые узелки заклятия. Теперь осталось позвать жизнь… в смерть. Потянулась к самой сути природы, далекой и недосягаемой, и неожиданно она откликнулась. Хлынула в меня удивительно быстро, позволяя магии вспыхнуть в груди огоньком, а на ладони – серебряной искоркой. Теперь предстояло представить библиотеку – высокие своды, темный мрамор, столы, связать точку пространства, где я сейчас нахожусь, и нужное мне место.

Вложила импульс силы, и тонкая светящаяся нить прочертила коридор, уводя меня за поворот.

Да, кажется, Эльгер был прав.

Я действительно меняюсь. Потому что в миг, когда на меня напали виеррахи, не получалось даже защищаться, а ведь в случае серьезной угрозы магия просыпается первым делом.

– Льер! – шикнула я на котенка, который опять забавлялся… с бабочкой?

Откуда здесь взяться бабочке?!

Красивые алые крылышки, тронутые ярко-синим узором, затрепетали, когда она вспорхнула повыше и села на стену.

– Пойдем, – кивнула котенку, и он нехотя сложил крылья. – Нельзя есть бабочек.

Судя по выражению морды, бъйрэнгал считал иначе, но меня послушался. Хотя напоследок оглянулся и облизнулся.

Видимая только мне нить заклинания вела по пустынным коридорам, и вот я уже узнала поворот, который мы с Ирэей проходили к змеевидной лестнице. Я направилась к нему, но Льер метнулся к дверям за очередным виеррахом. Вздохнув, шагнула за ним, чтобы взять на руки. Наклонилась, когда из-за дверей – массивных, с тяжелыми ручками в виде оскаленных звериных морд – донеслось:

– Пока смертная девчонка здесь, ничего не кончено, Наргстрен.

8

Оглушенная услышанным, я замерла. Крепко прижала к себе котенка, осторожно выпрямилась. Сейчас оставалось только порадоваться тому, что местные ткани гораздо легче тканей из нашего мира, которые шуршат и шумят при каждом движении.

– Ритуал не состоялся.

– Тем не менее она здесь. Зачем-то он ее оставил.

– Тебе объяснить зачем?

К щекам прилила кровь, и, должно быть, я слишком сдавила малыша, потому что он недовольно шрявкнул. Я не подпрыгнула только потому, что вросла в пол, особенно когда из-за двери донеслось:

– Ты слышал?

– Что я должен был слышать?

– Какой-то звук.

– В этом замке полно звуков. Полог, который я наложил, никто не пробьет, так что уймись, Наргстрен, и подумай сам. Золтер ничего не делает просто так, и он не разорвал связь. Для того, о чем говоришь ты, узор связи не нужен.

– Откуда ты знаешь, что узор все еще на ней?

– Лизея сказала.

Я плотно сжала губы, стараясь дышать тише. Впрочем, сейчас даже собственное дыхание казалось оглушающе-громким, не говоря уже о возне бъйрэнгала. Тот был явно недоволен таким ограничением свободы, но пока терпел. Просто копошился у меня в руках и вздыхал совсем по-человечески. К счастью, тихонечко, насколько хватало маленьких кошачьих легких.

– Да, – раздалось из-за двери после долгой паузы, – это действительно странно.

– Говорю тебе, он что-то задумал, и нам надо добраться до него раньше, чем это что-то разрушит оба мира ради его могущества.

– Легко сказать. Льер должен был его убить, он нашел способ обойти клятву жизни…

– Льер поплатился за свою слабость. Я сразу говорил, что не стоит доверять это дело мальчишке, который едва разменял четвертый десяток. Это даже по человеческим меркам просто смешно.

– В этом мальчишке, как ты говоришь, течет очень сильная кровь. Если кто-то и мог справиться с Золтером, то только он.

– Тем не менее он не справился. И где мы сейчас?

– Там же, где будем завтра, если оставим все как есть.

Сколь бы ни было велико искушение подслушать этот разговор до конца, я понимала, что это опасно. Котенок в руках уже вертелся юлой, в любой момент здесь мог появиться кто угодно, мог обратиться ко мне – и что тогда? Медленно отступила за угол, по-прежнему прижимая к себе малыша, глубоко вздохнула, прошла до конца коридора и только после этого отпустила звереныша на волю.

В голове творилось непонятно что, в сердце – и того хуже.

Элленари бессмертны, они живут бесчисленное множество лет, но Льеру едва исполнилось тридцать. Он участвовал в заговоре против могущества Золтера, рисковал всем, чтобы потом отказаться от своих планов. И не только от своих.

Он действительно собирался вернуть меня в Мортенхэйм?

Думать об этом сейчас было странно, но не думать я не могла. Равно как и о том, должна ли рассказать об услышанном Золтеру. Если верить элленари, он собирается разрушить миры ради своего могущества, но верить словам элленари по меньшей мере глупо. Все, что они говорят, нужно по десять раз обдумать, и далеко не факт, что во всем этом удастся найти хотя бы клочок истины. Как бы там ни было, Льера больше нет, а участвовать в интригах Аурихэйма – увольте. Пусть сами разбираются со своими проблемами и с тем, что натворили. Точнее, пусть Золтер с этим разбирается. Насколько я помню, Хьерг щепетильностью не отличался и с радостью привел меня туда, где меня должны были убить.

Если бы не Льер, сейчас я бы уже была мертва.

Закусив губу, погасила заклинание и создала новое, настроенное на Золтера. Нить протянулась сквозь замок, к счастью уводя меня от той дороги, которой я пришла.

Да, вряд ли этот разговор будет легким, но сейчас я была настроена более чем решительно. Мне и самой отчаянно хотелось понять, почему на моей руке до сих пор горит узор, если Арка нам отказала. Я не задавалась этим вопросом раньше, потому что голова была забита другим, но заговорщики правы: зачем оставлять связь, которая сможет его ослабить, если меня убьют? Впрочем, это был всего лишь один из немногих вопросов, на которые я собиралась получить ответы.

Нить поискового заклинания продолжала петлять, перебрасывая меня из коридора в коридор, прогоняя через анфилады, окна в которых были украшены витражами, изображающими могущество смерти. Сопровождали меня котенок и, как ни странно, бабочка, на нее то и дело поглядывал бъйрэнгал. Поскольку я шла рядом, летать за ней он не решался. Я была так увлечена плетением поиска, что даже не заметила, как вышла в знакомый коридор, только с другой стороны.

Остановилась, сверилась с заклинанием – все правильно.

Меня привели к моим покоям.

Невольно ускорила шаг, следуя за стремительно сокращающейся нитью, и в миг, когда погасла последняя искорка, остановилась прямо у своих дверей.

Нет, не может такого быть!

Или может?

Приоткрыла двери, шагнула в комнату и замерла: Золтер стоял у окна, спиной ко мне.

– Ну что же ты застыла? Входи, Лавиния.

Его голос звучал негромко, но вибрирующий в нем гнев отразился от стен и ударил в меня.

– Послушайте, – я шагнула в комнату, прикрывая за собой двери, – мне очень нужно с вами поговорить, поэтому…

– Поэтому, – жестко произнес он, наконец обернувшись, – ты сейчас объяснишь мне, кто позволил тебе выйти из этой комнаты.

– Я выходила с ним, – произнесла ровно, хотя от обрушившейся на меня ярости внутри все перевернулось и вспыхнуло ответным гневом. – Насколько вам известно, у всех зверей есть естественные потребности.

– Я не спрашивал, с кем ты выходила.

Преодолев разделяющее нас расстояние столь стремительно, что по комнате пронесся порыв ветра, Золтер магией отшвырнул бросившегося на мою защиту котенка. Льер повис в воздухе, дергая лапками, я шагнула к нему, но путь мне, естественно, преградили.

– Отпустите его, – процедила я, – или вам доставляет удовольствие издеваться над более слабыми?!

Мы стояли друг против друга, и мне почему-то отчетливо вспомнились слова брата: «Лави, никогда не пытайтесь обыграть мужчину». Вообще-то это была шутка, и касалась она исключительно их с Луизой отношений, но почему-то сейчас она вспыхнула в сознании ослепительно-ярко. С той же силой, с которой внутри растекалось тепло магии жизни, не позволяющее холоду смерти пробраться внутрь.

Не знаю, о чем думал Золтер, но его взгляд, цепляющий мой, неожиданно метнулся мне за спину. Одно движение пальцев – и бъйрэнгал плюхнулся на брюхо, издав обиженное «ш-р-р-ряу!». Что касается Золтера, он рывком развернул меня к открытой двери.

– Что это?

Бабочка, которая порхала за нами по коридорам, решила, что здесь лучше, и влетела следом. Разумеется, ничего умнее, чем сесть на мою ладонь, она не придумала.

– Бабочка, – ответила я, надеясь, что ее не постигнет та же участь, что бъйрэнгала, а то и похуже. – Неужели не видно?

Но Золтер смотрел на бабочку примерно так, как я на Аурихэйм в первые дни своего пребывания здесь.

– Где ты ее нашла?

– Спросите лучше, где она меня нашла. – Поскольку улетать бабочка не собиралась, я подошла к двери и закрыла ее. – В коридорах вашего кошмарного замка.

– Что ты сделала, Лавиния? – Его взгляд стал цепким и пристальным.

Я пожала плечами:

– Ничего. Просто искала дорогу назад. Мы заблудились.

– Ты создала поисковое заклинание? Сама?

– Нет, мне виеррахи помогли, – огрызнулась я и тряхнула ладонью. Бабочка взлетела и вернулась. Правда, теперь мне на голову. – Если мы закончили с воспитательными моментами, я хочу поговорить о том, что…

Он смотрел на меня как-то странно. Нет, я согласна, что в Аурихэйме все странно, но такой взгляд я видела впервые: меня изучали так пристально, словно не имели ни малейшей возможности сделать этого раньше. Тогда как смертные не представляют для элленари ни малейшего интереса (Золтер и прочие меня в этом отчаянно уверяли), и вообще пыль под ногами.

Но это сейчас дело десятое.

– Против вас готовится заговор.

– Я знаю, – отмахнулся Золтер, по-прежнему сосредоточенно глядя на меня.

– Знаете?! И ничего не хотите по этому поводу предпринять?

Он нахмурился, словно очнулся.

– Что ты слышала?

– Слышала, что… – Я осеклась, потому что речь шла о Льере, а упоминать его имя мне не хотелось, и вовсе не потому, что Золтер это запретил. – Что они собираются добраться до вас раньше, чем вы разрушите оба мира ради своего могущества.

Он усмехнулся.

– Ничего не хотите сказать?

– Тебе?

Это прозвучало так унизительно, что я очень сильно пожалела о своих словах. Странно, раньше отношение Золтера меня не задевало, а сейчас у меня просто сдавило грудь, как если бы это пренебрежительное «тебе» имело ко мне хоть какое-то отношение. Как я уже сказала, все люди для элленари – просто пыль. Надо было молчать, и пусть бы он действительно со всем разбирался сам.

– Если не возражаете, я хочу остаться одна, – сказала я, стараясь удержать совершенно непонятную мне болезненную обиду.

– Мы не закончили разговор о твоей прогулке, Лавиния.

– А по-моему, закончили.

– Не дерзи мне, девочка. – У него чуть шевельнулись ноздри.

– Вы мне постоянно дерзите, отчего бы и мне не дерзить вам.

Я взяла котенка на руки, собираясь отойти, но меня перехватили за локоть.

– Я тебя не отпускал.

Я посмотрела ему в глаза.

– Собираетесь придумать мне очередное наказание? Или уже придумали? Так не тяните. Мне раздеться? Надеть прозрачное платье? Собраться на охоту? Пойти с вами посмотреть на наказание Ирэи? Что?

Мой голос звучал спокойно, но горечь вряд ли можно скрыть, особенно от высшего элленари.

– Или будете в очередной раз мучить Амалию? Не стоит. Поверьте, девочка и так на грани срыва, так что боюсь, что после очередных пыток она может стать для вас бесполезной.

Демоны меня дернули упомянуть об Амалии, но, начав говорить, остановиться я уже не могла.

– В нашем мире женщин считают слабыми, но достойные мужчины компенсируют это упущение силой. Вы обладаете могуществом, сравниться с которым мало кто может, и на что вы его используете? Брать все, что пожелаете? Делать то, что считаете нужным? Простите, но магия для этого не нужна. Вы могли бы сделать все иначе, могли бы сразу мне все рассказать. Но зачем? Для вас я всего лишь кукла, которой можно надеть ошейник, которую можно пометить узором и, не спрашивая ее желания, притащить к Арке. Может быть, в нашем мире тоже достаточно зла и тьмы, но света в нем несоизмеримо больше. Мы умеем любить так же ярко, как ненавидеть, и, может быть, не всегда можем отличить первое от второго, но мы чувствуем. Мы живем. Этими чувствами, всеми гранями наших эмоций, а вы – несмотря на всю свою силу, при своем хваленом бессмертии, вы все здесь… просто мертвы.

Я выпалила это на одном дыхании, смутно представляя себе, что будет дальше.

Дальше пальцы на моем локте разжались, но облегчения я не испытала. Может быть, в этом мире вообще ничто не способно принести облегчения.

Сделала несколько шагов и остановилась, потому что в отличие от котенка, поглядывающего на решившую полетать бабочку, я не знала, что мне делать. Теперь Золтер посадит меня под замок, запрет в клетке Каори (так в нашем мире называлась магическая клетка, не позволяющая выйти из дома или из комнаты, а в особо жестоких случаях запирающая человека на крохотном участке помещения) или в ее элленарийском аналоге, но, как бы то ни было, в библиотеку мне уже не попасть.

Прежде чем эта мысль успела окончательно оформиться и придавить меня своей тяжестью, из-за спины донеслось:

– Аурихэйм умирает.

Умирает. Если вспомнить, что я видела и чувствовала в лесу – в лесу, которому обещала помочь, – нет ничего удивительного, что все это просто вылетело у меня из головы, но если бы я на минуту остановилась и задумалась, сложила два и два…

Обернулась, чтобы встретить взгляд Золтера, в котором сейчас не было тьмы. Скажем так, в нем не было ничего из того, что я помнила по нашему предыдущему общению.

– Ты права, Лавиния. Мы мертвы – или очень скоро будем мертвы. Подобно тому, как ваши маги сейчас заряжают своей силой артефакты, элленари впитывают магию Аурихэйма. Пять тысяч лет назад был нарушен баланс, из-за чего смерти стало больше, чем жизни, и это породило Пустоту. Она пожирает наш мир, как ржавчина пожирает металл.

Я отпустила котенка и обхватила себя руками, потому что очень хорошо помнила эту Пустоту. Абсолютное ничто. Холод, боль, забвение – но это мои чувства, когда я ее увидела, а что чувствует тот, кто попал под ее действие?

– Зачем вам нужен был мой ребенок?

– Он мог все изменить.

– Я не понимаю.

– Он мог стать артефактом, соединяющим два мира. Позаимствовав силу жизни из мира смертных, мы могли воскресить Аурихэйм.

Вот теперь меня пробрало основательно.

– Что значит – стать артефактом?

– То и значит, Лавиния. По достижении шести лет, когда твой сын набрал бы полную силу элленари, соединившего жизнь и смерть, он бы раскрыл разделяющие наши миры границы. Арка и точное соблюдение условий ритуала требовались для того, чтобы ребенок родился сильным и смог удержать потоки магии, текущие сквозь его тело.

– Но я – смертная, – напомнила я.

– Магия в мире смертных сильнее всего цеплялась именно за женщин. – Золтер усмехнулся. – Ты и твоя сестра – прямое тому доказательство. Ты замечала, что у ваших мужчин чаще всего нет определенного вида магии? Твой брат использует знания армалов, но в нем нет истинной силы. Его кровь – его сила. Кровь, в которой течет магия, разбавь ее – и ничего не останется, ваша сила – твоя и Терезы – истинная. Армалы и мааджари – элленари, пришедшие в ваш мир, чтобы жить среди смертных, но увы. Магия рождена в Аурихэйме, и по ту сторону границы она слабела с каждым тысячелетием. Поэтому мы оставили людей с их историей и ушли.

У меня сейчас голова лопнет. Нет, правда. Если бы на моем месте была Тереза, которая разбиралась в магии, как я в растениях… но нет, Терезы на моем месте быть не могло. Несомненно, к счастью.

– Я не совсем поняла про ребенка и артефакт.

– Тебе и не надо ничего понимать, Лавиния. Ребенка не будет, – коротко отозвался он.

Коротко и как-то резко, как если бы пожалел, что затеял этот разговор.

Не сказать, что я сильно обрадовалась такой новости. То есть да, в общем-то обрадовалась, потому что определенного рода надежду это внушало, но радость перед фактом того, что гибнет целый мир, меркла мгновенно.

– Я могла бы помочь иначе. У меня магия жизни, и там, в лесу…

– Ты, – он посмотрел на меня сверху вниз, – могла бы помочь иначе? Ты, Лавиния, – там, где не справились поколения элленари?

Сколько себя помню, меня никто не принимал всерьез. Даже Тереза и Винсент, хотя они и учили меня магии, но их магия – это было глубоко, а моя – так, поверхностное баловство. Для них я просто обожаемая младшая сестренка, Лави, тепличный цветочек, который надо оберегать и с которого надо сдувать пылинки. А ведь магия жизни способна творить чудеса.

Буквально.

– У любой задачи есть по меньшей мере два решения, – сказала я.

– У этой нет.

– Моя гувернантка тоже так считала, – хмыкнула я и сложила руки на груди. – Когда я решила заданную мне задачу другим способом, она полчаса пыталась найти ошибку, а потом наказала меня за лишнее для леди своеволие. Но это моя гувернантка, а вы – правитель, который ищет возможность спасти свой мир. Вам не кажется, что стоит позволить мне…

– Нет.

За спиной раздался грохот: котенок все-таки попытался добраться до бабочки, но что-то не рассчитал и свалился.

– Золтер, послушайте, – выдохнула я, поморщившись от резанувшего слух имени. – Вы ведь действительно правитель. Вашему миру нужна помощь. Это… – Я указала на бабочку. – Это что-то да значит, верно? И то, что я смогла создать портал…

– Довольно. – Голос он не повысил, но от прозвучавших в нем интонаций – подавляюще-властных – желание говорить дальше пропало. – Мои решения под сомнение не ставят, Лавиния. Надеюсь, ты это запомнишь, когда в следующий раз соберешься выйти из комнаты. И да, на наказании Ирэи тебе придется присутствовать. Сегодня вечером.

Он вышел, а я с трудом подавила желание запустить в закрывшуюся дверь чем-нибудь потяжелее.

У-урод! Какой же он все-таки урод!

Прошлась по комнате, сжимая и разжимая пальцы. Итак, что у нас получается? Заговорщики уверены, что Золтер что-то задумал, но Золтер говорит, что я теперь бесполезна и что ребенка не будет. Больше того, не хочет даже подпускать меня к тому, что творится в Аурихэйме. Заговор, кажется, его тоже совершенно не волнует, он не спросил у меня никаких деталей или имен. Хотя одно имя во время несостоявшегося похода в библиотеку я все-таки услышала: Наргстрен. Собеседник этого Наргстрена считает, что я здесь не просто так, но…

Вот ведь ирония – магия в нашем мире сильнее всего цеплялась, как выразился Золтер, именно за женщин, и именно в женщинах ее сильнее всего подавляли. Отказывались развивать, заставляли сходить на нет, сбивали малейшую искру и тут же ее тушили. Не потому ли мы сейчас имеем то, что имеем? Угасающую магию, которую не удается удержать.

Да, артефакты заряжаются, но что будет, когда магия в нашем мире иссякнет вместе с последним магом?

Я потерла виски.

Тереза, Винсент, как же мне не хватает ваших знаний. Вы бы в два счета решили эту задачку, не говоря уже про Эльгера… Хотя он уверен, что дело совсем в другом.

Я снова прошлась по комнате, отогнала котенка от бабочки, которая полетела в ванную, и резко остановилась. Так резко, что чуть не упала: чтобы удержать равновесие, пришлось ухватиться за столбик кровати.

Просто я только что осознала, что слышала разговор элленари через полог безмолвия.