Текст книги "Заклятая невеста"

7

Я проснулась со странным чувством легкости и тревоги. Как эта парочка могла уживаться во мне? Должно быть, так же, как рядом оказались мы с Льером, совершенно не похожие друг на друга и друг другу не подходящие. Впрочем, когда речь заходит о чувствах, все «подходящие» и «неподходящие» стираются, эти определения гораздо больше относятся к тем, кто действует по расчету, но… Мои действия вообще не поддавались никакому описанию. Вчера я занималась любовью в лесу, и даже сейчас при мысли об этом мне хотелось зажмуриться, а щеки начинали пламенеть так же густо, как узор на руке.

Арку мы не дозвались.

То ли Эртея была оскорблена тем, что мы устроили (я склонялась к этому варианту), то ли волшебному дереву все равно, кто его зовет, когда ему не хочется отзываться (вариант Льера). Как бы то ни было, в замок мы вернулись без каких-либо пояснений по поводу узора, который продолжал гореть все так же ярко, как и вчера, судя по тому, что я чувствовала. Именно чувствовала, потому что под иллюзией его не было видно.

Все эти мысли пронеслись в моей голове столь стремительно, что я даже не успела ни за одну ухватиться, а вот тяжесть ладони Льера на моей талии была вполне осязаемой. Меня бросило в жар, когда я поняла, насколько тесно он прижимается ко мне и что именно я чувствую.

– Не хочешь ко мне повернуться, Лавиния? – Хриплый от сна голос ударил в сознание еще сильнее.

Да, я, наверное, действительно сошла с ума, потому что не испытывала даже крохотной капельки стыда от того, что мы спим обнаженные. И действительно думала о том, чтобы остаться с ним в Аурихэйме.

С ним.

В Аурихэйме!

Навсегда.

– Доброе утро, – несколько растерянно сказала я, оглушенная осознанием очередной свалившейся на меня истины.

– Оно, несомненно, доброе. – Льер поцеловал меня в шею, и я вздрогнула. – А станет еще добрее, если я увижу твои глаза.

Я повернулась в его руках, наткнувшись на раскаленную прядь, упавшую на плечо. Глаза я тоже увидела, но не Льера, а Золтера, и это подействовало как ушат ледяной воды.

Вчера я, наспех позавтракав и заодно пообедав, принялась готовиться к очередному балу. Донесения о Пустоте радовали, а вот с Амалией поговорить не получилось, потому что рядом постоянно крутилась Ирэя, и отсылать ее было бы подозрительно.

Засыпали мы с Льером в объятиях друг друга, и, когда засыпали, он снова был собой, а сейчас…

– Прости, – сказала я, пытаясь вывернуться из его рук, но он меня не отпустил, плотнее привлек к себе.

– Лавиния, это же я. И ты прекрасно об этом знаешь.

– Знаю, но для меня это слишком. – Я снова подалась назад, и на этот раз он не стал меня удерживать.

Его лицо знакомо потемнело, и я, хотя прекрасно знала, с чем это связано, не могла заставить себя прильнуть телом к телу и коснуться этих губ. Осознанно – не могла.

– Ты знаешь, что так нужно.

– Да. Но в постели для меня это чересчур.

Я потянулась за халатом, а Льер, резко откинув одеяло, поднялся.

– Я думал, вчера мы с тобой это преодолели.

– Что – это? – уточнила я. – Мы поговорили откровенно и договорились не лгать друг другу ни в чем. Договорились действовать заодно. Я согласилась остаться твоей женой.

– Мне казалось, ты хочешь остаться моей женой. – Он выделил интонацией слово «хочешь».

– Твоей – да.

Он сдвинул брови:

– Чего ты от меня требуешь, Лавиния?

– Ничего. – Я покачала головой. – Мне просто нужно время, чтобы привыкнуть.

Виски сдавило болью, и Льер нахмурился.

– Как твой узор?

Он наклонился ко мне, скользнул над предплечьем ладонью, снимая иллюзию, нахмурился еще сильнее.

– Я решительно не понимаю, в чем дело.

– Может быть, когда ты в очередной раз меня разозлишь и я провалюсь к Арке, она расскажет мне, что не так с этим узором.

– Возможно, рассказать об этом сможет не только Арка.

– А кто?

– Моя мать.

Я моргнула, не в силах поверить услышанному. Вчера он категорически отказывался с ней говорить, что изменилось сегодня?

– Я долго думал о твоих словах, – нехотя признался он, опускаясь рядом со мной на постель.

Я все-таки отвела глаза, и Льер накинул простыню себе на бедра.

– И понял, что она знает все о мьерхаартан. Они с отцом были больше чем просто супругами.

– Ты только поэтому хочешь ее повидать? – Я широко распахнула глаза.

– Разумеется, нет. Я хочу, чтобы ты перестала вздрагивать всякий раз, когда речь заходит о моей матери, хочу, чтобы ты была счастлива.

Я улыбнулась.

– И чтобы она знала, что я жив, – добавил Льер. – Хочу тебя с ней познакомить.

Мне вдруг стало не по себе. Не потому, что я представила знакомство с его матерью в красках… нет, именно потому, что я представила знакомство с его матерью в красках!

– Сегодня после прогулки по Аурихэйму мы с тобой отправимся к ней.

Вчера мы договорились, что до завтрака Льер быстро разберется с текущими делами Двора, а сразу после этого покажет мне мир, правда, я смутно представляла себе, как это будет выглядеть. Но о знакомстве с матерью мы точно не договаривались!

Точно-точно!

Совершенно точно!

– Может быть, ты все ей расскажешь без меня? – осторожно спросила я.

Льер приподнял брови:

– Ты что, трусишь?

– Что?! Нет! – возмутилась я. – Просто я считаю, что вам нужно серьезно поговорить с глазу на глаз!

– А я считаю, что твое присутствие будет к месту. Особенно учитывая то, что я действительно на тебе женюсь. Да и узор лучше рассматривать вживую, согласись?

Он на мне – что?!

– Погоди, что ты сказал?

– Ты все слышала. – Этот… элленари поднялся раньше, чем я успела схватить его запястье.

Он направился к ванной с таким независимым видом, что я даже дар речи утратила на несколько мгновений.

– Эй! Я, между прочим, ничего не решила.

– Я это знаю. – Он обернулся. – И не собираюсь тебя торопить. Но для себя я уже все решил.

Прежде чем я успела сообщить, что он для себя может решать что угодно, двери ванной уже закрылись. Ладно хоть с собой не позвал, спинку ему потереть! Или что-то еще…

Я прижала руки к щекам и замотала головой, пытаясь избавиться от навязчивой картины приподнявшейся на его бедрах простыни. Похоже, вчера леди Лавиния перегрелась или надышалась свежим аурихэймским воздухом, из-за чего у нее окончательно и бесповоротно атрофировались остатки приличия.

Я встала, завернулась в халат и обнаружила, что Льера нигде нет. Не того, который ушел в ванную, а того, который бъйрэнгал.

– Льер! – обеспокоенно позвала я. – Льер!

Не мог же он сбежать?! Или мог?

Я попыталась вспомнить, где он был вчера, когда мы вернулись, но не смогла. Когда меня наряжали, крутился рядом, пугая служанок, а потом…

– Льер! – позвала уже громче, почти готовая прямо в халате бежать в коридор.

Под кроватью раздалось шуршание, и сонный котенок выполз на свет.

– Чудовище! – воскликнула я. – Ну ты меня и напугал! Никогда больше так не делай, слышишь?

Чудовище зевнуло во всю зубастую пасть и лизнуло меня горячим шершавым языком. Поглаживая его, я направилась к окну. Потянула за кисточку, раздвигая портьеры, зажмурилась от яркого утреннего солнца. Белое море играло волнами, бросая их на берег, вода искрилась бликами, а зелень на горах полыхала изумрудным пламенем, как магия искажений.

Котенок моргнул, облизнулся, а потом уткнулся мордочкой мне в подмышку.

– Слишком яркий для него свет.

Льер подошел к нам, к счастью, с полотенцем на бедрах.

– А для тебя – самое то. Ты вся сияешь, Лавиния.

Не дожидаясь моего ответа, наклонился, легко поцеловал меня в губы, пропуская пряди волос между пальцами. От его близости снова бросило в дрожь, подавив порыв отодвинуться, я чуть подалась к нему, отвечая. Оказавшийся между нами бъйрэнгал протестующе зашипел и попытался тяпнуть Льера за палец, но элленари оказался проворнее. Перехватив котенка за шкирку сразу над шипами, спустил его на пол и вернул иллюзию обручального браслета, прикрывающую горящий узор.

– Буду ждать встречи, моя королева.

Я тоже. Но вслух я этого не сказала, просто смотрела, как он одевается, и, только когда мы с котенком остались одни, тоже направилась в ванную. Перед завтраком я хотела успеть поговорить с Амалией, поэтому не стала приглашать Лизею. Оставленное вчера вечером по моей просьбе легкое платье надела сама, волосы пригладила щеткой, слегка подхватила по местной моде шпильками, украшенными камешками, и вышла из комнаты.

Мы с Льером обсудили, что отправим ее домой в ближайшее время, поэтому мне нужно было заранее объяснить, о чем я хочу попросить Винсента, а о чем лучше ему не говорить, чтобы мой брат случайно половину мира не разрушил, пытаясь прорваться в Аурихэйм.

Остановившись у двери, хотела постучать, но услышала смех.

Амалия смеется?!

От неожиданности просто толкнула створку и вошла, чтобы увидеть хохочущую девушку. А рядом с ней – Ирэю.

– Ваше аэльвэйрство, – улыбка рыжей сочилась ядом, – мы не ожидали вас так рано.

Разумеется, не ожидали.

– Оставь нас, – приказала я.

Именно приказала, и улыбка Ирэи погасла, сменившись холодным бешенством. Такая перемена меня совершенно не беспокоила: по крайней мере, сейчас она была искренней – и когда прошла мимо, окатив меня ледяным шлейфом своей силы, и когда хлопнула дверью.

– Амалия, что это значит?

– Что? – Девушка посмотрела на меня удивленно. – Вы сейчас о чем, ваше аэльвэйрство?

Глубоко вздохнув, накинула полог безмолвия и шагнула к ней.

– О чем вы говорили?!

Амалия пожала плечами.

– Ни о чем. – Она поднялась, оказавшись лицом к лицу со мной. – Просто шутили.

– Она ничего не делает просто так. – Мне стоило немалых усилий сдержаться и не повысить голос, но тон стал просто ледяным. – Что именно она тебе сказала?!

Амалия вздрогнула и обхватила себя руками.

– Ничего! – выдохнула девушка, в ее глазах блеснули слезы. – Не вы ли говорили мне общаться с элленари, забыть обо всем, что было?! Ну так вот я это и делаю – общаюсь! Чем вы сейчас недовольны?!

Дрожь в ее голосе меня остудила или, точнее сказать, отрезвила.

Я вдруг отчетливо увидела эту ситуацию глазами Амалии: я прошу ее относиться к элленари лучше, а сама набрасываюсь с обвинениями, прямо с порога, ничего толком не объяснив.

– Ирэя опасна, – сказала я уже мягче. – Я приблизила ее к себе, чтобы держать на виду, потому что она неоднократно пыталась меня подставить. Из всех элленари, с которыми мне доводилось общаться, она одна из самых жестоких. Так же как и ее кузен…

Я осеклась, поняв, что только что сказала.

– Ее кузен! – воскликнула Амалия. – Как хорошо, что вы о нем вспомнили, ваше аэльвэйрство. Ее кузен – тот, кто заставил меня корчиться от боли, тот, с кем вы вчера явились невесть откуда под ручку, с припухшими губами и шальным взглядом! Поправьте меня, если я ошибаюсь.

– Амалия, все не так просто…

– Не так?! По-моему, все проще простого! – выдохнула она, из ее глаз все-таки брызнули слезы. – Вы делаете все, что вам угодно, наслаждаетесь жизнью рядом с жестоким мерзавцем, а мне отказываете даже в такой малости, как простая улыбка, – исключительно потому, что Ирэя якобы хотела вас подставить!

Она сжала кулаки, словно пытаясь унять дрожь, и я покачала головой.

– Тебе нужно успокоиться.

– Успокоиться, – усмехнулась Амалия, хотя ее всю трясло. – Только это мне и нужно, определенно. Всякий раз вы говорите мне именно это, а потом беседуете со своей Лизеей и уединяетесь со своим кошмарным мужем. До меня вам нет никакого дела! И никогда не было!

Я потянулась к ней магией, чтобы немного утешить, но Амалия, почувствовав это, резко отшатнулась.

– Не смейте! Думаете, я не знаю, что вы делаете?! Да, не всегда чувствую, но мне не нужна ваша магия, и вы тоже! Меня от вас тошнит! Я не хочу превратиться в такую же безвольную куклу и мило улыбаться, когда хочется кричать!

– Все сказала? – спросила я, хотя меня теперь тоже трясло.

Амалия не ответила, сунув сжатые кулаки под мышки, она так сверкнула глазами, словно вобрала в них все угасшие молнии Аурихэйма.

– Хорошо. В таком случае жду тебя к завтраку в саду. Если еще раз застану тебя с Ирэей наедине, сделаю соответствующие выводы.

Я сбросила полог и вышла раньше, чем Амалия успела ответить. Дверью не хлопнула, правда, хотя очень хотелось, и в точности так же хотелось высказать ей все. Что Золтер взял меня силой, что я убила его и до сих пор содрогаюсь, вспоминая об этом, что он снится мне в кошмарах и по сей день. Что эта тьма, которая меня коснулась, чуть было не изменила меня до неузнаваемости, и только благодаря одному-единственному мужчине я до сих пор жива. Что я перешагнула через это все, оставила это в прошлом только благодаря Льеру, который согласился отправить ее домой.

Увы, всего этого я сказать не могла, но, оказавшись у себя в комнате, от души запустила ленточку магии жизни. Котенок воспринял это как игру и вспорхнул следом, а когда на ее месте возникла бабочка, пришел в неописуемый восторг.

Что касается меня, я коснулась артефакта, приглашая Лизею. Если она и удивилась тому, что я уже полностью одета и причесана, то виду не подала. Она вообще выглядела невероятно счастливой, просто сияла.

– Судя по всему, у вас с Ронгхэйрдом все отлично, – заметила я.

– О да. – Лизея даже не смутилась, бросив на меня хитрый взгляд. – У вас с его аэльвэрством тоже.

– Из чего ты сделала такой вывод? – поинтересовалась я, стараясь не улыбаться.

– Не знаю. Может быть, из того, что вчера на балу вы друг от друга не отходили?

Мы и правда друг от друга не отходили, если можно так выразиться. В Энгерии пять танцев подряд даже с мужем считается непристойностью, а мы танцевали, наверное, все десять. Пока я не сказала, что у меня кружится голова и что я не уверена в том, что исключительно от танцев.

Льер быстро увел меня в спальню, где мы продолжили то, что началось в лесу.

– Или из того, что вы вчера внезапно исчезли, хотя просили приготовить завтрак. – Лизея подмигнула мне.

– Хватит. – Я все-таки рассмеялась, искренне надеясь, что не краснею.

– Я рада, – неожиданно серьезно призналась элленари. – Вы сияете, когда счастливы.

– Когда счастливы, все сияют, – заметила я. – И ты тоже.

Лизея не успела ответить, потому что к нам подскочил уставший гоняться за бабочкой бъйрэнгал и бесцеремонно поставил передние лапы нам на платья: одну на ее подол, вторую – на мой.

– Кажется, его пора вывести погулять.

– И покормить, – сказала я. – Попроси, чтобы нам накрыли завтрак в саду. Сегодня я искренне хочу его увидеть.

– Тогда я просто не стану вас отпускать. А то еще потеряетесь где-нибудь по дороге… например, в кабинете его аэльвэрства.

– Лизея!

Она широко улыбнулась и вышла. Я снова подошла к окну, сквозь которое в спальню лился яркий свет. Представила свою комнату в Мортенхэйме: Энгерия не щедра на солнечные дни, но те, что она дарила, были невыносимо прекрасны. Моя спальня, так же как и спальня матушки, выходила на восток, и летом я просыпалась с первыми лучами солнца, счастливая и полная сил. До лета, конечно, еще далеко, но минует два месяца, и земля наполнится запахами трав и ароматом цветов. Улыбки родных, которые я помнила, отозвались в сердце светлой радостью и щемящей тоской.

Смогу ли я отказаться от них, от всего, что мне дорого, чтобы быть с Льером?

Смогу ли забыть тот мир, который стал моей колыбелью?

Ответ прост – не смогу.

Но что с этим делать, я даже не представляла. Равно как и не представляла, что делать с Амалией, после того как я застала ее с Ирэей, посвящать ее в наши с Льером планы было бы опрометчиво, если не сказать глупо.

В конце концов я решила поговорить с ним об этом сегодня на прогулке, и, когда Лизея вернулась, мы вместе с котенком направились в сад. По дороге она рассказывала, что Ронгхэйрд предложил ей отправиться к водопадам, и я поинтересовалась, что это за место.

– О, оно считается одним из самых волшебных в Аурихэйме, – сказала девушка. – Наравне с Аркой.

При упоминании об Арке я все-таки чуть покраснела, но Лизея этого не заметила, потому что продолжила:

– Там есть озеро с кристально чистой водой, окруженное водопадами. Их очень много, но они не закрывают неба, потому что разрастаются вширь. Из-за такого количества воды, а еще из-за средоточия магии там постоянно возникают радуги. Это место стало одним из первых, которое Пустота отрезала от нашего мира, но сейчас доходят сведения, что оно снова открыто и что туда можно попасть.

– Пустота в тех краях полностью отступила?

– Почти, – уклончиво ответила Лизея. – Но она больше не наступает, и этого более чем достаточно.

– Это же не опасно?

Девушка удивленно посмотрела на меня.

– Вы что, за меня волнуетесь?

– А что в этом странного?

– Не знаю. – Она на миг закусила губу. – За меня даже мать с отцом никогда не волновались.

Я не стала это комментировать, потому что в голосе девушки, обычно спокойно рассказывавшей об отлучении от рода, сейчас сквозила грусть. И еще потому, что мне вообще достаточно сложно было что-то сказать о родителях, которым нет дела до своего ребенка и до того, что своим отторжением они могут ее убить.

Пока я подбирала слова, мы уже вышли в холл, тот самый, где в свое время меня поразила живая картина с рождением магии. Путь до сада не занял много времени, вскоре мы с Лизеей уже были у небольших дверей, распахнув которые оказались на островке жизни в королевстве смерти.

Стены замка с этой стороны окутывал дикий виноград, густой и сочный, на нем уже наливались силой спелые ягоды. Деревья, раскинувшие густые кроны, высились вдоль дорожки, уводящей вглубь сада. Источающие аромат цветы – белые, синие, желтые – стелились ковром по земле, горели в зелени кустов, под порывами ветра кружились лепестки, срывающиеся с ветвей.

– Невероятно! – воскликнула я.

– Я же говорила, что вам понравится, – довольно улыбнулась Лизея. – Беседка вон там!

И правда, вдалеке виднелась ажурная беседка, возле которой суетились служанки. Я снова вспомнила об Амалии.

– Лизея, надо будет отправить кого-то за Амалией. Не хочу, чтобы она одна ходила по замку.

– Разумеется, ее проводят! – воскликнула элленари. – Хотя вчера мы уже приходили сюда все вместе.

Я услышала плеск воды и повернулась: скрытый за парковой жизнью фонтан искрился в лучах солнца. Он был выполнен из камня, центральная фигура – девушка в летнем платье и с вплетенными в волосы цветами смеялась, протягивая руку. Скульптору удалось создать впечатление, что брызги, летящие с ее пальцев, сияют серебром, как магия жизни.

Я поделилась своими наблюдениями с Лизеей, и она улыбнулась.

– Это ее аэльвэйрство… бывшая, мать его аэльвэрства, – кивнула элленари. – Ронгхэйрд мне рассказал, что он разбил этот парк для нее, потому что она…

– Была из королевского рода жизни, – раздался из-за спины голос Ирэи, отравляя охватившее меня очарование. – Да, матушка моего кузена на удивление быстро окрутила его отца, от этого брака были в шоке оба Двора. Впрочем, ваш брак по скандальности уже превзошел их.

– Неужели? – приподняла брови я, заметив, как напряглась Лизея.

– О да. Брак со смертной в Аурихэйме… – Рыжая покачала головой. – Брак-благословение…

– Который спас ваш мир, – напомнила я.

– Спас ли? – Ирэя растянула алые губы в улыбке. – Этого мы пока не знаем. Зато знаем, что ради тебя мой кузен пренебрег даже своей фавориткой, одной из лучших и сильнейших элленари Двора Смерти. Хотя… Золтер всегда любил красивые игрушки.

Намек был более чем прозрачный, хотя непосредственно меня он не задевал. В том, что в игре словами Ирэе нет равных, я уже неоднократно убедилась, и сейчас осознала это в который раз. Признай я, что она говорит обо мне, это было бы мое поражение.

– Считаешь, что так хорошо знаешь своего кузена? – Я холодно улыбнулась. – Возможно, он еще не раз тебя удивит.

Ирэя перестала улыбаться, а мгновением позже перестала и я, заметив возле беседки Найтриш.

Только ее мне не хватало.

Я подумала об этом отстраненно, равно как и о том, что узнать, где меня легче всего найти и в какое время, Найтриш могла только от Ирэи. Торжество последней несколько поугасло от моих слов, но, судя по выражению ее лица, сейчас снова набирало силу.

Да, что ни говори, а приблизить ее к себе было не самой лучшей идеей.

У матушки тоже были фрейлины, но недолго. После того как одна из них оказалась в постели с отцом, фрейлин не стало. Ни одной. Что касается Терезы, она категорически отказалась от «общества девиц», как она выразилась, потому что не хочет «постоянно посылать за нюхательными солями и лекарями» (учитывая ее магию, такое было бы неудивительно). В результате у меня их тоже не было, в детстве я обходилась обществом няни, после – камеристки, а о семействе Биго пошла слава как о заносчивых аристократах, которым неугодно общество даже равных себе. Естественно, все это говорили исключительно за глаза, а до нас доносили в форме сплетен. Причем не уверена, что не те же люди, кто эти самые сплетни распускали.

– Попросить ее уйти? – неожиданно жестко поинтересовалась Лизея.

Я удивленно взглянула на девушку, а Ирэя не замедлила отозваться:

– По-моему, тебе самое место рядом с бъйрэнгалом, дорогуша. Повадки у вас одинаковые.

Я остановилась так резко, что в меня врезался котенок. Мы взяли его с собой, и, видимо, он разогнался и не успел затормозить, потому что я почувствовала легкий удар в ноги и недовольное «шряу!».

– Я начинаю думать, что тебе тоже стоит посмотреть мир, Ирэя.

Принцесса прищурилась:

– Ты не посмеешь меня отослать.

– Еще как посмею, – холодно сказала я. – И начну с того, что сегодня я не желаю тебя видеть. Возвращайся к себе. Если выйдешь из комнаты до завтрашнего утра, я действительно отошлю тебя из дворца.

Ирэя сильно побледнела. На контрасте с пламенем волос и затянутыми тьмой глазами это выглядело страшно, особенно сейчас, когда я чувствовала клокочущую под яростью смерть.

– Ты пожалеешь, – предупредила она. – Сейчас мой кузен увлечен тобой, но когда все изменится…

– Когда все изменится, тогда и поговорим, – парировала я и отвернулась.

Меня окатило ледяным холодом темной магии, и пусть я почти привыкла к ее проявлениям, сейчас было впечатление, словно чья-то холодная рука схватила меня за горло.

– Спасибо, – негромко произнесла Лизея, когда принцесса ушла, – но не стоило…

– Стоило, – подвела черту я и взглянула на Найтриш. – С ней я тоже поговорю сама. Распорядись насчет Амалии, пожалуйста.

Девушка кивнула.

– Льер! Пойдем со мной!

Котенок, обычно послушный, угрожающе вздыбил короткую шерсть и зашипел.

– Кажется, она ему не нравится, – заметила Лизея.

Мне она тоже не нравится.

– Льер, – строго сказала я, – иди с Лизеей.

Звереныш угрюмо посмотрел на меня, шевельнув шеей, отчего шипы пришли в движение, как ожерелье.

Я вздохнула. Не хватало еще, чтобы Льер вцепился в ляжку любовнице Золтера. Пересудов потом будет на все предстоящие балы.

– С Лизеей, – повторила я, добавив к голосу магии.

Котенок нехотя подчинился, а я направилась к темноволосой. Сегодня она хотя бы была одета, но даже мысль о том, что ей нужен не мой муж, а Золтер, вызывала желание повторить с ней тот же трюк, что и с магистром красоты. Благо подвешивать здесь было куда – вокруг деревья с гибкими ветвями, высоченные и сильные. Пришлось напомнить себе, что магия жизни создана не для этого и что воспитывать желающих испортить мне день можно своими силами. То есть без магии.

– Доброе утро, ваше аэльвэйрство, – поздоровалась Найтриш, даже не скрывая сочащейся в голосе ненависти.

Надо отдать ей должное: она была красива, и в общем-то можно было понять, почему Золтер ею увлекся. Жизни в элленари было не больше, чем в окружающем сад ледяном камне.

– Доброе утро, аэльвэйн, – отозвалась я и замолчала.

Служанки, порхающие вокруг стола, навострили уши, крылья у них затрепетали, меняя цвета. Судя по всему, они ожидали незабываемого представления, и я даже могла их понять, но упрощать задачу Найтриш не собиралась. Если она пришла поговорить, пусть говорит.

– Мы могли бы остаться наедине? – поинтересовалась она, когда поняла, что первого хода от меня не дождется.

Наше общение напоминало игру в шахматы. С одной стороны, я могла ей отказать, с другой – это могли расценить как страх. Когда речь заходит об элленари, все было очень и очень неоднозначно, поэтому сейчас я кивнула.

Найтриш довольно улыбнулась и указала на дорожку, уводящую влево. Эта аллея напомнила мне о парке в Мортенхэйме: подстриженные кусты черных и синих роз, источающих сладковатый аромат, и тонкая изгородь стройных деревьев, чьи кроны напоминали рвущееся ввысь пламя свечи.

– Раньше здесь было гораздо больше фонтанов и статуй, – заметила Найтриш, проследив за моим взглядом.

Я поняла, что неосознанно смотрю на искрящиеся на солнце брызги воды и думаю о том, что услышала от Ирэи. Мать Золтера была наделена магией жизни, и он убил весь ее род. Не это ли родство изначально привело его к Альхиине? И что связывало повелительницу Аурихэйма и его, тогда еще просто амбициозного принца?

– Но они все были разрушены. Эта единственная, которая уцелела.

– Вы пригласили меня сюда, чтобы поговорить об особенностях местной архитектуры?

– Разумеется, нет, – улыбнулась Найтриш. – Чтобы отдать вам это.

Она раскрыла ладонь, и я обомлела: в руке элленари лежал перстень Винсента. Я вдруг осознала, что в последний раз видела его, когда мы с Льером поссорились и я упрекнула его в том, что он отдал меня Золтеру. В тот вечер я засыпала, сжимая перстень в ладони. Откуда он у этой…

– Откуда это у вас, аэльвэйн? – ледяным тоном поинтересовалась я.

– Должно быть, вы вчера обронили. Когда бежали из кабинета… своего мужа.

Иссиня-черное платье переливалось, как речная гладь ночью, а улыбка на губах была хищной.

– Мы обе прекрасно знаем, что вчера на мне его не было, – холодно отозвалась я и протянула руку. – Отдайте.

Найтриш вложила перстень мне в ладонь.

– О том, как он попал к вам, вы сейчас мне расскажете, – жестко сказала я. – Без всяких «должно быть» и обтекаемых формулировок, аэльвэйн.

Элленари улыбнулась.

– Или мне, или моему мужу. – Я не отпустила ее взгляд, но и она не прятала глаз.

Напротив, смотрела насмешливо и с превосходством.

Поскольку Найтриш продолжала молчать, я развернулась, чтобы вернуться к беседке, а в следующий миг передо мной раскрылся портал. Удар в спину был такой силы, что я влетела в него, подхваченная потоками силовой магии, как щепка ураганным ветром. Меня швырнуло на пол, портал сомкнулся, перстень Винсента выпал из рук и отлетел в сторону.

Я не сразу поняла, в чем увязли ладони, а когда поняла, вскрикнула: это был тлен. Налет тлена на полу, труха из засохших веточек и листьев, утратившие цвет безжизненные лепестки. Нескольких секунд мне хватило, чтобы понять, где я нахожусь – моя самая первая комната в Аурихэйме, место, где погиб Золтер, – и вскочить на ноги.

– Вот мы и встретились снова, Лавиния.

Призраки не могут говорить. Они определенно не могут говорить, а в том, что передо мной призрак, не было ни малейших сомнений. Полупрозрачные очертания, даже обычно яркое пламя волос повелителя Аурихэйма было тусклым.

Это был Золтер.

Или его тень – то, что я видела. Как вчера видела Эртею, и он определенно был…

– Я не ушел за Грань только благодаря тебе…

Я поняла, что голос звучит в моем сознании.

– …Мы с тобой связаны, моя мьерхаартан. Связаны до самой смерти.

Последнее прозвучало как насмешка или как издевательство, настолько жуткое и полное ярости, что мне стало нечем дышать.

Узор на руке взорвался обжигающей болью, я метнулась к двери, на ходу раскрывая магию. Почти успела почувствовать ее тепло, почти… когда в грудь ударило ледяным холодом. Призрачная ладонь сомкнулась на моей шее, и силы хлынули из меня в Золтера. Последнее, что я успела увидеть, – как с новой силой вспыхнуло пламя его волос.