Текст книги "Заклятая невеста"

8

Кошмарный сон!

Это была моя первая мысль.

А вторая – надо рассказать о нем Льеру, наверное, он должен знать, как избавиться от постоянного явления Золтера в мои сны. Как же быстро я привыкла к тому, что мы спим вместе…

Я повернулась и поняла, что лежу одна.

В платье.

В том самом, в котором отправилась на завтрак.

– Проснулась, Лавиния?

Я подскочила на постели.

Голос Золтера звучал рядом со мной постоянно, его использовал Льер, прикрывая иллюзию, но никогда он не звучал так холодно, жестко, пусто, как олицетворение самой Пустоты.

Золтер сидел в кресле, рассматривая меня, кончики пальцев постукивали по подлокотникам. Я не сразу поняла, почему чувствую себя как под водой, а когда поняла, судорожно вздохнула: полог безмолвия был такой силы, что я едва слышала собственное сердце.

– Что молчишь? Не рада меня видеть?

– Где Льер?! – выдохнула я.

– Который предатель или то зверье, что ты за собой таскала?

Всевидящий, он знает. Откуда он столько знает обо мне?

– От Найтриш, – ответил Золтер, он словно читал мои мысли. – Когда я понял, что с тобой говорить бессмысленно, обратился к ней. В отличие от тебя она сразу согласилась мне помочь. Сразу же – не прошло и полдня. Я даже не представлял, что так сложно будет заманить тебя в комнату, где все произошло.

В памяти отрывками возникали скупые факты: привязка элленари к месту смерти, узор мьерхаартан, связывающий двоих, сны… Если вся магия в нашем мире пошла от элленари, глупо было думать, что они не владеют искусством гааркирт в совершенстве. Как ко мне приходил Эльгер, пытаясь прорваться из нашего мира, так же приходил и Золтер. Но я не придала этому значения. Не поверила. Потому что считала, что такого не может быть, потому что Лизея сказала, что элленари не могут вернуться из-за Грани.

Как ему это удалось?!

– Где Льер? – уже гораздо жестче повторила я, поднимаясь.

Внутри у меня все сжималось от страха, но, если я сейчас покажу это ему, все будет кончено.

Золтер точно так же поднялся, привычно возвышаясь надо мной. Сейчас, после всего, что я узнала и через что прошла, я его не боялась. Его – нет, за Льера – да. И я прекрасно понимала, что он наверняка это знает.

– Ничуть не удивлен, что ты интересуешься этим мальчишкой, – хмыкнул он. – С самого начала было понятно, что он для тебя самая выгодная партия. Короли не для тебя, не так ли?

– Вы не ответили на мой вопрос.

– Я отвечу на него, когда пожелаю, – резко произнес Золтер. – А тебе лучше бы сразу понять, девочка, что играть с тобой я больше не намерен. Все, что ты узнала, все, что произошло, в том числе моя так называемая смерть, останется между нами. И пока это так остается, Льер будет жить.

Он усмехнулся.

– Подловить вас было до удивления просто – вы цепляетесь друг за друга, не понимая, что это – величайшая в мире слабость. Когда Найтриш отправила тебя сюда, он, разумеется, почти сразу поспешил следом. Мне нужно было, чтобы он пришел, и он пришел. Первым делом кинулся к тебе – лежащей без сознания, вместо того чтобы обернуться.

Я похолодела, но внешне осталась совершенно бесстрастной.

– Вам не привыкать бить в спину, не правда ли?

– О, насчет бить в спину – это у нас с ним общее. Разве мог я подумать, что этот… юнец, – последнее слово он почти выплюнул, – осмелится бросить мне вызов?! Мог ли я подумать, что он вернет тебе перстень брата, чтобы следить за тобой? Чтобы… – Золтер усмехнулся, раскрывая ладонь и показывая перстень Винсента. – Защитить от меня?

Я вдруг отчетливо вспомнила свои первые дни в Аурихэйме. Перстень, который Льер вернул мне, и его внезапное появление на башне, где Золтер, возможно, закончил бы то, что сделал после поражения у Арки.

– Вас даже Арка не принимает! – выдохнула я. – Как думаете, долго еще вы сможете держать в секрете то, что сотворили много тысяч лет назад?! То, что именно вы разрушили этот мир?

В потемневших глазах сверкнули молнии, а в следующий миг Золтер произнес:

– Найтриш.

Темноволосая явилась мгновенно, сияя улыбкой, за время, что мы не виделись, она успела переодеться. Декольте стало гораздо более глубоким, а платье облегающим.

– Я так соскучилась, Тер! – выдохнула она, но тут же капризно надула губы. – Я не совсем понимаю, что здесь все еще делает…

Договорить Найтриш не успела, потому что с руки Золтера сорвалась черная петля. Обрушившись на шею элленари, сдавила ее с невиданной мощью. Лицо женщины исказилось от ужаса и боли, она попыталась вцепиться в нее руками, истошно закричала. Я не успела даже вздохнуть, когда поток смерти хлынул в нее, и спустя миг от Найтриш осталась лишь горстка пепла.

– Для всех – это наказание за покушение на мою королеву, – насмешливо произнес он, глядя мне в глаза. – Для тебя – урок. Так будет с каждым, кто узнает хотя бы частицу нашей маленькой тайны, Лавиния. Не считая того, что произойдет с Льером. Я покажу тебе его смерть, которую ты не забудешь до конца своей жизни.

Сердце глухо билось о ребра.

Один удар.

Тишина.

Второй.

Тишина.

Третий.

– Ты говорила про Арку, – усмехнулся Золтер. – Но эту устаревшую дрянь я разрушу в самом скором времени. Сровняю с землей. Испепелю. Эту мерзость, которой поклонялись веками просто за то, что в нее ушла Изначальная… но даже она не сумела познать меня до конца.

– У вас есть хоть что-то святое? – спросила я, стараясь не показывать охватившего меня ледяного ужаса.

То, что только что было красавицей-элленари, до сих пор кружилось перед глазами, оседая на пол.

– Вы уничтожили целый Двор… почти весь род элленари, из которого была ваша мать.

– Не совсем так, – произнес он. – Я уничтожил их всех. Свою мать я тоже убил – чтобы сила отца как можно скорее иссякла и он уступил место мне.

Золтер взмахнул рукой, и порыв силы взметнул пепел почти осевшего тлена мне в лицо.

– Так я поступаю с теми, кто мной восхищается. Подумай о том, как я поступлю со своими врагами. Или с их близкими.

Золтер швырнул в меня перстень, и я почувствовала удар даже через ткань платья. Перехватила кольцо Винсента, до боли сжимая его в ладони и не смея отвести руку от груди. Это было единственное, что сейчас держало меня. Единственное, что не позволяло упасть в обморок или начать биться в истерике.

– Поэтому самый лучший для тебя вариант, Лавиния, стать моей союзницей. Для всех мы с тобой счастливая пара, возродившая Аурихэйм. – Он кивнул на мой браслет. – Пожалуй, тебе самое время отправиться на завтрак со своими фрейлинами, а мне – вернуться к делам.

Я не пошевелилась, когда он шел мимо. Перстень Винсента впивался в ладонь, шаги Золтера эхом звучали в ушах. Только когда полог безмолвия потек по стенам, освобождая их от своей удушающей хватки, а дверь громыхнула, повторяя отчаянный рывок сердца, я вздрогнула.

– …правда, Лавиния?

Я подняла глаза: Лизея смотрела на меня и улыбалась. Амалия не улыбалась, она по-прежнему выглядела так, словно на завтрак ее загнали силой, а после того, как Лизея обратилась ко мне по имени, помрачнела еще сильнее.

Девушка ждала ответа, а я не знала, что ответить. Я не слышала ее последних слов, да и, если честно, почти ничего из того, о чем она говорила. После ухода Золтера несколько раз пыталась запустить поисковое заклинание, чтобы найти Льера, но искра гасла. Это значило, что его нет в замке (разумеется, Золтер вряд ли стал бы держать его здесь – учитывая, что он хочет сохранить все в тайне), но при мысли о том, где он и что с ним, мне становилось нечем дышать.

Золтер подставил Найтриш, чтобы она вышвырнула меня в портал, а потом убил ее потому, что она знала его тайну. Да что там, он убил собственную мать и целый род. Наверное, именно сейчас я осознала, что такие, как он, не остановятся ни перед чем, и впервые задумалась о заговоре с совершенно другой точки зрения.

Заговор.

Заговорщики.

Только они могут мне помочь.

Эта мысль крутилась у меня в голове не переставая, но перед глазами все еще стояла рассыпающаяся прахом Найтриш. Как мне выйти на того же Наргстрена или Ронгхэйрда? Только через Лизею. Имею ли я право ею рисковать? Рисковать, зная, на что способен Золтер.

– Лавиния? – Лизея уже не улыбалась.

Большинство кушаний, которые стояли на столе, остались нетронутыми. Амалия ела нехотя, а я попыталась поесть, чтобы не привлекать внимания, но на втором кусочке к горлу подкатил ком. Я поняла, что, если продолжу в том же духе, еда просто вернется обратно, и лучше точно не станет.

Никому.

Котенок спал на месте Ирэи, и я неожиданно подумала о ней. Если бы она не ненавидела меня так сильно, могла бы помочь. Могла бы, потому что она пришла в ярость после смерти Льера и набросилась на меня с обвинениями именно после этого.

– Я неважно себя чувствую, – призналась я.

– После того, что случилось, – неудивительно, – отозвалась Лизея. – Ума не приложу, как Найтриш посмела…

Она бы и не посмела, если бы Золтер не наобещал ей чего-то в снах. Наобещал наверняка в своем стиле, он даже про нас говорил: «Для всех мы счастливая пара». Для всех, но не на самом деле. Привычка элленари выражаться обтекаемыми формулировками стала для меня обыденной. Даже про смерть Найтриш он говорил так же, как и про все остальное: «Для всех – это наказание за покушение на мою королеву».

Новости по Двору разнеслись быстро, и, когда я вышла к завтраку, все уже знали, что Золтер казнил бывшую фаворитку за покушение на свою жену.

– Лавиния… тебе ее жаль?! – В голосе Лизеи не было праздного любопытства, только живой, глубокий интерес, и я мысленно содрогнулась.

Нет, я не имею права ею рисковать.

– Разумеется, ей жаль. Леди Лавиния у нас очень сострадательная, – заметила Амалия. – Даже по отношению к тем, кто над ней издевается.

– Пошла вон!

Я не сразу поняла, что этот голос, почти крик, принадлежит мне. Он ударил как пощечина: Амалия вскочила и, заливаясь слезами, бросилась к замку. Я поставила локти на стол и закрыла лицо руками. Впервые в жизни я настолько вышла из себя, впервые в жизни не видела выхода, за который не придется заплатить слишком дорогую цену.

Мьерхаартан Золтера.

Как я могу ею быть, если люблю Льера?!

Склонившись, Лизея обняла меня и прошептала:

– Его аэльвэрство поступил правильно, иначе любой мог попытаться причинить тебе вред. Однажды он уже простил Ирэю…

Я хотела закричать, что Ирэю простил не он и что ей, Лизее, жизнь спас совсем другой мужчина, когда принял ее ко Двору, но… Но я не могла этого сделать. Поэтому просто глубоко вдохнула, потом выдохнула и отняла руки от лица.

– Да, – сказала я. – Да. Наверное… ты права.

– Не наверное, – Лизея разомкнула объятия и выпрямилась, – а точно. Найтриш была, как Ирэя… или даже хуже. Девушки при Дворе ее боялись: я общалась с другими служанками, когда только оказалась здесь. Забавы ради она травила животных в зверинце и травила служанок опасными тварями. Одной из фавориток Золтера она подбросила пыльцу иартины в пудру, и девушке сожгло лицо…

Иартины.

Яд для любого элленари. Во сне Золтер меня проверял, именно так он понял, что я люблю Льера, хотя я сама еще не подозревала об этом. Он угрожал мне, шантажируя семьей, требуя отравить Льера, поставил на чашу весов самое ценное… моих близких.

– От пыльцы иартины существует противоядие? – спросила я.

Лизея покачала головой.

– К сожалению, нет. Девушка умерла в жутких мучениях. Родные отнесли ее к Арке, и там…

Арка.

Если бы можно было обратиться за помощью к ней… Но я не уверена даже, что у меня получится создать портал. Золтер обещал ее разрушить, он говорил, что уничтожит ее и что даже она не сумела познать его до конца.

Что он имел в виду?

Изначальная знала о том, что он сотворил с Альхииной, и о том, что он убил собственную мать. Она знала его… или…

Почему она не сказала мне, что он может вернуться?!

Узор под иллюзией дернуло, и я перевела взгляд на руку.

– Лизея, как становятся мьерхаартан? – спросила я.

– Вы уж точно должны знать об этом лучше меня, – улыбнулась девушка. – Это когда двоих элленари объединяет нечто большее, чем просто желание стать парой. Это совпадение самых потаенных струн существа, это…

– Элленари, – сказала я. – Но я смертная.

– Что? – удивленно переспросила Лизея.

– Я смертная, – повторила я и резко поднялась. Льер подскочил следом за мной и шрявкнул. – Займись им, – попросила девушку. – Пожалуйста, никуда от себя не отпускай. Я скоро вернусь.

– Хорошо, – растерянно произнесла она. – Я за ним присмотрю.

– Спасибо.

Я направилась в библиотеку.

Поисковое заклинание вело быстро. Спустя столько времени пребывания при Дворе я и сама нашла бы это место, но сейчас не хотела рисковать и терять время. Замок действительно изменялся, оставляя часть переходов закрытыми, а у меня не было ни малейшего желания плутать по его новым коридорам в попытках отыскать то, что мне нужно. Нить же тянулась ровно, избегая тупиков и лишних поворотов, поэтому спустя десять минут я уже стояла перед высокими дверями, к которым однажды меня привела Ирэя.

Не мешкая, толкнула их и вошла. Кузина Золтера сказала, что я не могу воспользоваться знаниями Аурихэйма, но слова в этом мире – сильнейшая магия.

– Магия Аурихэйма подвластна мне, – четко произнесла я. – Она отзывается на мое слово так же, как на слово любого из элленари.

Мой голос подхватило эхо, несколько мгновений метавшееся из угла в угол. Я сцепила пальцы, как если бы это могло мне помочь.

– Смертная мьерхаартан! – громко сказала я.

Ничего. Либо я ошиблась в силе слов, либо… это просто иначе звучит.

Ладно, попробуем по-другому.

– Смертная – вторая суть элленари.

Ничего.

С каждой утекающей в тишину секундой я чувствовала, как набирает силу отчаяние: в любое время Золтер мог поинтересоваться, чем я занята, и явиться сюда.

– Магия жизни и магия смерти.

Тишина.

Библиотека не хотела со мной разговаривать, или я задавала не те вопросы.

Оглядев огромный зал, запрокинула голову: надо мной приглушенно поблескивал искрами светильник. Когда я была маленькой, Винсент создавал их для меня, и мне нравилось тыкать пальцем в прозрачную оболочку. Они не обжигали, только смешно пружинили, ударяя легким теплом, отзываясь на мою магию, а я заливалась смехом.

Однажды нас за этим занятием застала матушка (точнее, няня ей наябедничала), и больше Винсент мне светильников не делал.

– Иди сюда. – Я протянула руку, позволяя магии чуть согреть сердце.

И шар покорно поплыл ко мне, вспыхивая от прикосновения.

Сколько себя помню, я никогда не была особенной. Моя магия жизни – пожалуй, единственное, что меня выделяло, но если брата с сестрой действительно можно было назвать выдающимися магами, то я, долгие годы вынужденная ее прятать, не раскрылась даже наполовину.

Зато как-то странно раскрылась в Аурихэйме, то и дело проваливаясь в спонтанно возникающие порталы.

– Почему я не могу заниматься магией, матушка?! Ведь Винсент и Тереза…

– Винсент и Тереза значительно сильнее вас, леди Лавиния. – У матушки раздуваются ноздри. Глаза – зеленые, как трава, сверкают, волосы убраны наверх легкими волнами (казалось бы, небрежными, но ни единый волосок не выбивается из прически).

– Но я ведь тоже могу стать сильной! – выдыхаю я. – Я тоже…

– Довольно! – Матушка едва повышает голос, но в нем сейчас звенит сталь. Поразительно, как в этой миниатюрной и хрупкой женщине может сочетаться такая сила и видимость мягкости. О да, для всех она леди Илэйн Биго, кроткая жена своего мужа, только домашние знают, что даже отец не всегда способен совладать с ее силой.

Нет, она никогда не станет кричать, никогда не перейдет грань, она – воплощение женственности, леди до кончиков пальцев. Тем не менее спорить с ней бессмысленно, особенно когда ее взгляд темнеет до цвета ночной листвы.

– Ты никогда не будешь заниматься магией, Лавиния. Твоему мужу это не понравится.

– Почему?

– На сегодня хватит вопросов.

Да, в Энгерии мужчины смотрели на сильных женщин-магов с опаской, особенно учитывая, что от года к году магия в нашем мире слабела. Кому же охота обзавестись женой, которая в случае чего подбросит в воздух. Так, ненароком.

Тем не менее сейчас мне казалось, что я очень близка к разгадке, просто хожу вокруг да около. Что самое удивительное, отец, ярый поклонник магии, обучавший Терезу и Винсента, ко мне даже не приближался. Да что там, он вообще ко мне редко приближался, за исключением обязанностей по исполнению отцовского долга на людях.

«Ищите любое упоминание о вашей семье».

Слова Эльгера вдруг всплыли в памяти так отчетливо, как если бы он сейчас стоял рядом со мной в этой библиотеке.

– Уильям Биго де Мортен, – назвала имя отца.

Ничего.

– Илэйн Варриль Дюхайм.

Девичья фамилия моей матери, фамилия нашего далекого предка, сильнейшего некромага, вошедшего в историю Энгерии, тоже была встречена тишиной.

– Роберт Дюхайм! – выдохнула.

Библиотека молчала.

Принимать свое поражение всегда тяжело, и эта тяжесть сейчас камнем легла на сердце. Я медленно повернулась к двери, когда от стены отделилась легкая дымка и скользнула ко мне.

– Роберт Дюхайм, – раздался мужской голос, низкий и темный, от которого у меня мурашки побежали по телу. – Элленари, ушедший из Аурихэйма по своей воле, сильнейший некромаг мира смертных за все времена, с помощью армии нечисти подаривший свободу крохотному государству мира людей, Энгерии. Убит собственным королем Витэйром, пожелавшим присвоить себе славу освободителя. Прародитель женщины, подарившей мне знание о любви и дочь, чья магия однажды послужит Аурихэйму.

Дымка растаяла так же, как заметавшееся по просторному залу эхо, а я все еще стояла, не в силах пошевелиться.

Потому что это был голос моего отца.

9

Я не знала, что делать с полученной информацией. Не представляла, как ею распорядиться. Отец не сумел бы оставить здесь знания о Дюхайме, обо мне и о маме, не будь он элленари. А мама… теперь я могла понять, почему она была категорически против моего обучения. Она знала. И она тоже была элленари, если верить тому, что я услышала про Дюхайма. С другой стороны, я уже не знала, чему верить, зато становилось понятно, почему Золтер так за меня держится.

Я из рода Альхиины и его матери.

Пока я здесь, Аурихэйм будет жить.

И вся моя жизнь – одна большая ложь.

Если бы у меня было время погрустить по этому поводу, я бы точно впала в меланхолию, но времени не было. Поэтому я стояла, смотрела на залитый солнцем оживающий мир и думала, думала, думала.

Моя сила начала раскрываться здесь с первого дня, как только я оказалась в Аурихэйме. Я проваливалась в порталы и спокойно использовала магию жизни, которая тянулась к источнику мира. Меня даже окружили живыми цветами в замке, полном смерти, чтобы помочь раскрыться, но никто даже не задумался о том, что я – элленари. Никто, включая меня, но мне это было простительно, а им?

Льеру?

Почему никто из них не подумал о такой возможности?! Хьерг, один из заговорщиков, сильный целитель. Ведь он обследовал меня и должен был что-то почувствовать, но он ничего не заметил.

Почему?!

Я посмотрела на иллюзорный браслет и вздрогнула. Что, если иллюзией можно прикрыть не только узор мьерхаартан, но и магическую суть? Что, если… что, если узор – и есть основа той самой иллюзии?

Проверить это можно только одним способом.

Я потянулась к магическому плетению браслета, горящего на руке. Искорки узлов, сомкнутых на моей коже, не имели ничего общего с настоящей вязью обручального узора. Я позвала магию и подцепила один, вплетая в него магию жизни. Иллюзия дернулась и «поплыла», второй узелок я вскрыла точно так же, а третий стал последним: браслет распался на моих глазах, открывая взору мою руку – такую, какой она должна была быть.

Узор оплетал предплечье и стал уже более блеклым (видимо, выполнил свою задачу по выставлению меня прелюбодейкой). Тем не менее теперь я была почти уверена в том, что этот узор, так же как и браслет, – ключ ко всему. На плетении браслета держалась иллюзия моего «обручения», а на узоре наверняка держится все остальное. Но если я права, как Золтеру удалось убедить всех элленари, что я его мьерхаартан?

Ответ пришел быстрее, чем я успела вздохнуть: моя кровь.

Магия на крови в нашем мире считалась самой сильной, а после Темных времен, ближе к нашим дням стала еще и запретной. Именно потому, что на ней создавались сильнейшие заклинания, не всегда законные. Именно так обручили Анри и Терезу, скрепив каплями их крови магический договор, когда они были еще совсем детьми. С помощью крови Винсента, похищенной из семейного хранилища, Аддингтон создал смертельное заклятие для Луизы.

Именно тогда состоялась моя первая встреча с Аддингтоном.

Семейные хранилища у нас использовались для того, чтобы в случае смерти аристократа некроманты могли поднять умершего сразу после смерти и допросить о том, что с ним случилось, а для этого нужна была кровь. Образцы крови, запечатанные магией, хранились там с рождения каждого ребенка. Когда Аддингтон с помощью магии убеждения (знаний мааджари) воздействовал на меня, я вынесла ему кровь Винсента, кровь Терезы и… наверняка свою.

Подозреваю, что именно так она попала к Золтеру.

Он сочинил всю эту историю, про ребенка и смертную, про артефакт, только чтобы никто, не дай Всевидящий, не заподозрил во мне моей истинной сути. Он набросил на меня этот узор перед выходом на экзекуции Льера в толпу элленари, а Эйзер не могла меня почувствовать, потому что сама была полукровкой.

Но ведь Льер забирал меня из Мортенхэйма, когда на мне еще не было узора, почему не почувствовал тогда?

Почему одно-единственное упоминание об ушедших за последние несколько столетий в наш мир элленари – про Роберта Дюхайма? Как ни пыталась я расспросить библиотеку о других оставивших Аурихэйм и переселившихся к людям в нашем веке или хотя бы в Темные времена, больше она ничего мне не сказала.

– Лавиния, Льер нагулялся и хочет…

Я обернулась: стремительно, слишком стремительно для того, чтобы вспомнить о снятой иллюзии. И о том, что я понятия не имею, как ее вернуть.

– Спать, – еле слышно закончила Лизея, глядя на узор.

В ее расширившихся глазах горел немой вопрос: к счастью, немой. Я мгновенно накинула полог безмолвия, а потом взмахом руки заставила дверь захлопнуться. Магия в этом мире действительно подчинялась мне безоговорочно, пусть и странными рывками, всплесками силы. Мне становилось плохо, когда я изображала королеву (элленари не могут лгать), но я была слишком слепа, чтобы задуматься об этом раньше, а теперь… теперь уже поздно.

– Значит, никакого благословения не было? – произнесла она, глядя мне в глаза. – Но что тогда произошло той ночью?

Я молчала. Мне казалось, полога безмолвия и закрытой двери недостаточно.

– Я никому не скажу, Лавиния, – произнесла Лизея. – Клянусь. Если хочешь, я поклянусь на крови.

– Не могу, – покачала головой я. – Не могу сказать.

Девушка кивнула, в ее глазах лишь на миг отразилось что-то похожее на горечь разочарования, но тут же скрылось за привычной вежливой маской.

– Хорошо.

Льер покрутился у моих ног, запрыгнул на кровать и устроился там, что касается Лизеи, она спросила уже совершенно другим тоном:

– Вам что-нибудь еще нужно?

Тишина была долгой. За это время я успела снова вспомнить Найтриш и то, что с ней произошло. Успела подумать о том, что в мире элленари я по-прежнему слепой котенок и что я даже представить не могу, где Золтер может держать Льера.

Я почти выдохнула: «Нет», – когда снова вспомнила отца и матушку. Последняя отчаянно пыталась меня уберечь от того, кто я есть, – и к чему это привело? Ложь определяла мою жизнь с самого рождения, но в мире элленари самое сильное оружие – это правда.

– Да, – еле слышно сказала я. – Да, Лизея. Мне нужна твоя помощь.

– Чудесно выглядите, ваше аэльвэйрство, – заметила Лизея с лукавой улыбкой.

Служанки согласно закивали, их крылья захлопали в такт движениям головок.

– Благодарю.

К счастью, Золтер не потребовал от меня совместного обеда: не уверена, что мне хватило бы сил его выдержать, а силы мне были очень нужны. Я казалась себе струной, готовой порваться от любого неосторожного прикосновения. Дрожь, которая то и дело рождалась в кончиках пальцев, растекалась по телу, и тогда я начинала глубоко дышать. Сейчас же, когда я буду на балу вместе с ним, мне потребуется вся моя выдержка.

– Оставьте нас, – приказала служанкам, и они поспешно вышли.

Я повернулась к Лизее.

На этот раз полог безмолвия создала она, а потом ободряюще мне улыбнулась.

– Хэйрд его найдет, – произнесла негромко. – Обязательно.

Я подавила желание ее обнять, потому что понимала, что, если сделаю это, позволю себе слабость. Даже маленькая слабость в такой ситуации может обернуться большими проблемами, поэтому сейчас я только кивнула.

– Я рада, что ты доверилась мне, – добавила девушка, глядя на иллюзорный браслет, который снова помогла мне создать. – Для меня это очень много значит.

– Для меня тоже.

Она выслушала меня не перебивая – все с самого начала, когда я рассказывала ей о том, что произошло у Арки и что случилось после. О Льере, о неожиданном благословении и о том, что моя сила, сила элленари жизни, каким-то образом заставила Пустоту отступить. Я говорила и о Золтере, обо всем, что узнала об Изначальной, и о том, что ей грозит, если Золтер узнает о ее осведомленности.

Собственно, с этого я начала разговор, но Лизея отмахнулась от моих слов про опасность.

– Я не оставлю тебя один на один с тем, что происходит, – упрямо сказала она. – Что бы это ни было.

Теперь на балу мне предстояло во всеуслышание заявить о том, что произошло. Рассказать и о ночи смерти Золтера, и о том, что я узнала в библиотеке, и настоящую историю Двора Жизни и Альхиины, а после перед всеми потребовать, чтобы он снял с меня узор мьерхаартан. Вроде бы все было продумано до мелочей, но мне было страшно, что что-то пойдет не так.

Например, что Ронгхэйрд и Наргстрен не сумеют найти Льера (затевать это до того, как они найдут его и освободят, было более чем рискованно). Поисковое заклинание, которое они собирались создать у Арки сразу, как только начнется бал, было очень мощным и должно было привести их к нему, но действовать надо было очень быстро. Все должно произойти одновременно: как только Лизея узнает, что он свободен, она сообщит об этом мне.

Дальше я делаю публичное заявление и требую от Золтера снять мьерхаартан на глазах у всех элленари. Солгать напрямую он не сможет, а если откажется – как бы то ни было, это вызовет еще больше сомнений. Тем не менее сомнения были и у меня: что, если Двор Смерти откажется принимать сторону заговорщиков?

Льер говорил, что правление Золтера себя изжило, но что, если страх перед ним окажется сильнее, чем желание все изменить?

Больше всего я боялась за Льера, но понимала, что, если все останется как есть, мы оба обречены. Если я сейчас ничего не сделаю, если не скажу правду, нас убьет ложь, паутину которой Золтер сплетал долгие годы.

– Готова? – спросила Лизея.

Я хотела сказать, что нет, я не готова, но вместо этого кивнула.

Сейчас не время предаваться сомнениям и страхам, когда все будет кончено, я забьюсь в угол и буду там рыдать сколько пожелаю, но не сейчас. Сейчас мне нужно действовать, и действовать решительно.

– Я с тобой, – сказала она. – Помни об этом.

И сняла полог безмолвия – очень вовремя, потому что в комнату вошла Ирэя.

– Секретничаете? – хмыкнула принцесса, окинув меня насмешливым взглядом. – О чем, хотелось бы знать?

– Секрет уже не будет таковым, если о нем знают трое, – в тон ей заметила Лизея и подхватила меня под локоть. – Пойдемте, ваше аэльвэйрство.

Глаза рыжей сверкнули, и мы все вместе вышли из комнаты.

Амалия дожидалась в коридоре: стояла вздернув нос и делая вид, что никого из нас не существует. Только сейчас я вспомнила, как резко с ней обошлась, и сердце кольнуло от сожаления. Она была совершенно не виновата в том, что на меня свалилось, и совершенно точно не виновата в том, что свалилось на нее.

Когда закончится бал, когда все закончится, обязательно попрошу у нее прощения. И найду способ отправить ее домой.

Путь до бального зала, в котором мы с Льером рука об руку встречали новости об отступлении Пустоты, был до боли знакомым. Сейчас мне казалось, что каждый шаг раскаленной иглой ввинчивается в сердце и что оно бьется рваными рывками, через раз.

До той минуты, когда двери зала распахнулись перед нами и взгляд Золтера его остановил.

Мне казалось, он видит меня насквозь. Меня, Лизею и все, о чем я думала, собираясь на этот бал. Лишь усилием воли заставила себя вспомнить, что Золтер невсесилен. Что даже про бъйрэнгала он узнал от Найтриш и что от моего самообладания сейчас зависит очень многое.

Многое, если не все.

Мы вчетвером подошли к трону, и, когда Золтер поднялся, чтобы меня поприветствовать, фрейлины отступили. Я лишь на миг перехватила взгляд Лизеи, бегло, словно это ничего не значило, и вложила руку в его ладонь.

– Удивительное ты себе выбрала сопровождение, моя дорогая Лавиния, – усмехнулся Золтер, опускаясь на трон и увлекая меня за собой.

Один его жест – и музыка плеснула в зал, отражаясь от сводов, перекатываясь между окон и стен, замельтешили разноцветные полупрозрачные платья и такие же крылья: элленари праздновали возрождение Аурихэйма, а я думала о том, захотят ли они мне верить.

Когда счастлив, лишние сложности ни к чему.

– Вы сейчас о ком?

– Отверженная родом, смертная и моя кузина. Потрясающе. – В темных глазах мелькнула злая насмешка. – Знаешь, я начинаю думать, что из тебя могла бы получиться королева.

– Можно подумать, для вас это стало неожиданностью.

– Для меня ничто никогда не станет неожиданностью. Советую тебе это учесть.

Я вздрогнула и посмотрела на него, но Золтер смотрел на танцующих.

– Что ж, в таком случае мне не о чем волноваться. Я нужна вам, вы нужны мне. Все чудесно.

На этот раз отвернулась я, и теперь уже его взгляд скользнул по моему профилю.

– А ты изменилась. Уже не та запуганная девчонка, которую я притащил к Арке.

– Запуганной я никогда не была, ваше аэльвэрство, – заметила я, взглянув на него. – А в том, что у вас хватило сил справиться со мной после… я бы не стала считать это подвигом.

Его глаза потемнели до черноты.

– Дерзости тебе не занимать, – жестко произнес он. – Особенно после того, что ты сделала.

– Тсс, – прошептала я с легкой улыбкой. – Это наш маленький секрет, не так ли?

Золтер поднялся и так резко сдернул меня с трона, что у меня перехватило дыхание. Сегодня, готовясь к тому, что должна буду сделать на балу, я волновалась и почти не чувствовала давящей головной боли, которую обычно вызывала у меня ложь, но скоро все это кончится. Сейчас Наргстрен и Ронгхэйрд занимаются поисками Льера, и, когда они его найдут… придет время королеве сказать речь.