Текст книги "Правдивая ложь"

Глава 19

Дорога к правде – не для избранных, а для мужественных.

Ночная мгла укрыла уснувший замок. Пир давно закончился, а гости и многочисленные прислужники разошлись по своим покоям и углам. Сонное безмолвие нарушалось только уханьем совы да писком летучих мышей. Изредка им вторил протяжный вой волка, доносившийся из окружавшего замок леса, а все живое в замке затаилось в ожидании нового дня. Даже охранники, любившие побалагурить, были на удивление молчаливы. Они внимательно вглядывались в темноту, готовые в любую минуту оповестить замок об опасности. Внезапно от стены донжона отделилась темная фигура и неслышными шагами проскользнула через внутренний двор, скрывшись в проеме стены. Пробравшись через потайной ход, таинственная фигура очутилась около реки, служившей естественной защитой замка с западной стороны.

– Мессир, сюда, я здесь, – послышался глухой голос старого колдуна.

– Сатана и Преисподняя! Корнуолл, когда ты перестанешь заставлять меня таскаться по этим подземельям? И почему опять ночью? Мы могли и завтра встретиться, во время охоты. Ты же знаешь, что после того, как графиня случайно заметила меня ночью после очередной нашей встречи, она приказала усилить охрану. Мне стоило огромного труда остаться сегодня незамеченным.

– Простите, мессир, что вызвал так неожиданно. Мне очень хотелось узнать о решении вассалов графини. Ведь от этого зависят и наши дальнейшие планы… А что касается ночи… Я не мог дольше оставаться в хижине. И это все благодаря хозяйке. После моего внезапного исчезновения ее воины обшарили весь лес. Я еле успел укрыться в чаще, прихватив с собой все необходимое для опытов. И правильно сделал, так как после обнаружения лачуги они ее сожгли… Мессир поделится со мной новостями?

– Безусловно, старый греховодник, – раздраженно заметил господин. – Как не поделиться… Эта ведьма приняла обет, заставив то же самое сделать и остальных.

– Тогда почему вы расстраиваетесь? Скоро замок и земли останутся без хозяйки, и их легко можно будет прибрать к рукам. И в конце концов, вы же этого добиваетесь?

– Корнуолл, и ты думаешь, что графиня оставит замок без присмотра? Как ты наивен!

– Ну конечно, я так не думаю. Насколько я успел узнать, девица обладает завидным здравомыслием. Поэтому она оставит замок на попечении либо дяди, либо Буффона.

В первом случае нам несказанно повезет, во втором – могут возникнуть проблемы.

– Черт побери, ты разумно рассуждаешь, старик. Только я не думаю, что она настолько глупа, что оставит все хозяйство на безродного плута.

– А что, если девица не вернется обратно? Ведь все может случиться. В этом случае вам не составит труда предъявить свои права на него, – многозначительно посмотрев на собеседника, проговорил колдун. – И поверьте, никто не осмелится воспротивиться. Я уж позабочусь о несогласных.

– Об этом не может быть и речи. Проклятая ведьма успела составить завещание, по которому все земли: и отцовские, и графа де Сен-Мора – отойдут короне. А Филипп, поиздержавшийся и обнищавший после похода, с удовольствием вцепится в жирный кусок.

– Что же тогда будем делать?

– Дьявол, а что нам еще остается? – мрачно заметил человек, закутанный в плащ. – Пока ждать. Это единственное, что мы сейчас можем. Мы попали впросак с медальоном, но я намерен отыграться. И тогда мы еще посмотрим, за кем останется последнее слово…

– Дядя, вы вчера были угрюмы на празднестве, – заметила Габриэлла на следующий день, случайно столкнувшись с герцогом возле конюшни, куда пришла после осмотра псарни. – За весь вечер вы не проронили ни слова. Вас что-то тревожит?

– Да, тревожит, моя дорогая племянница, – тяжело вздохнув, признался герцог.

– Возможно, я смогу вам чем-то помочь? Только скажите, и вы увидите, что я не трачу слов понапрасну.

– Меня волнует только то, милая Габриэлла, что я не в состоянии выполнить последнюю волю моего покойного брата.

– Я… я не понимаю, – потупив глаза, сказала девушка. – Объяснитесь!

– В своем последнем послании он просил беречь и защищать вас. А как я могу это сделать, когда вы сами, заметьте, – САМИ, – добровольно лезете в пасть ко льву?

– Вы о походе? – самым невинным голосом спросила девушка, улыбнувшись.

– И не надо улыбаться, – сурово посмотрел на племянницу Раймунд де Карруаз. – Для вас это игра. Вы даже не представляете, что значит терпеть лишения в походе, как тяжело хорошо содержать войско и управлять им. Да и где гарантия, что в этой безжалостной пустыне мы отыщем вашего мужа? Кто может с уверенностью сказать: жив ли он еще? В лучшем случае, мы найдем лишнее подтверждение его гибели.

– Пока я сама не удостоверюсь в смерти Жирарда, для меня он жив, – бросив на герцога негодующий взгляд, произнесла Габриэлла. Потом, немного помолчав, она добавила: – Я понимаю вашу тревогу, дядя. Я неопытна и молода, и к тому же я женщина. Вы отвечаете за меня… Но, дядя, поймите: я уже не ребенок. Несчастья закаляют волю, сердце и душу… Но, – тут она немного задумалась, внимательно посмотрев на Раймунда де Карруаза, – если вы так сильно переживаете и боитесь за меня, тогда можете присоединиться к войску. Ваша опытность и знание восточных земель помогут нам. Вначале я хотела поручить заботы о замке и о моих подданных вам, милый дядя, но теперь, видя, как вы волнуетесь за меня, я изменила решение. Вы будете сопровождать войско, а Буффону, невзирая на его бурные протесты, которые я уже предвижу, я поручу следить за хозяйством.

Одарив герцога очаровательной улыбкой, Габриэлла направилась в часовню.

Раймунд де Карруаз долго не мог прийти в себя от изумления. Он ожидал всего, чего угодно, только не такого поворота событий. Его гнилой душонке претила мысль следовать за сумасбродной девицей на охваченный войной Восток. Не было таких высоких идеалов или такого человека, ради которых он готов был бы лишиться жизни. Нет, он совершенно не собирается погибать в пустыне от жары, жажды или болезней в угоду дерзкой девчонке.

В течение целого дня герцог пытался придумать уважительную причину, которая сделала бы его поездку невозможной, но, как назло, в голову ничего не приходило. А уж после того, как за ужином, в присутствии множества рыцарей и их дам, Габриэлла объявила «радостную» новость, отступать было поздно. Однако не все гости однозначно одобрили эту весть. Некоторые вассалы не понаслышке знали младшего брата своего бывшего сюзерена и отлично представляли его прошлую жизнь. Но, так или иначе, а вопрос о том, что герцог присоединится к походу, был уже решен.

Эта новость ужасно расстроила Буффона, о чем он не преминул сообщить Габриэлле.

– Госпожа, – начал разговор бывший шут, – я твердо вам заявляю, что не согласен оставаться в замке, в то время как вы отправляетесь в чужие края. А вдруг с вами случится какая напасть? Кто защитит вас? Кто даст совет? И кто, в конце концов, поддержит?

– Охранять и защищать меня будут мои вассалы и Готье. А давать советы… если это и потребуется, то, думаю, дядя не откажет них своей племяннице.

– Вот этого я как раз и боюсь, – признался Буффон.

– Ну вот, опять, – улыбнулась Габриэлла. – Когда же закончится ваша вражда?

– Когда он покинет замок и уберется восвояси, – буркнул шут.

– Буффон, ты забываешься! – сурово произнесла Габриэлла.

– Простите меня, госпожа, за дерзость, – понурив голову, ответил тот.

Девушка приблизилась к своему советнику и, потрепав его по плечу, уже более мягко молвила:

– Буффон, покидая замок, я должна быть твердо уверена, что мне будет, куда вернуться. Оставляя свою крепость на твое попечение, поручая тебе заботиться о моих людях, я тем самым оказываю тебе огромную честь. И все потому, что я доверю тебе. Уверена, ты справишься со всем. Мой отец, несмотря на то, что ты был только шутом при нем, высоко ценил тебя и твои советы. Ты умен и мудр, хорошо образован, в твоих жилах течет благородная кровь…

– Я постараюсь оправдать ваши надежды госпожа, – склонившись в почтительном поклоне, проронил Буффон.

– На том и порешим… Аминь!

После принятия обета прошло две недели. Вассалы и простой люд готовились к дальней дороге не покладая рук. Были собраны деньги на поход, большую часть которых Габриэлла выделила из собственной казны. Конюшенные объезжали лошадей, готовили упряжь для волов. Миловидные девицы и почтенные дамы, огорченные отъездом своих возлюбленных и мужей, вышивали для них шарфы. Оруженосцы тщательно проверяли конскую сбрую и оружие своих рыцарей. Рыцари победнее, не имевшие пажей и помощников, но желавшие вместе со всеми отправиться в богатые земли, собственноручно затачивали и полировали дротики и мечи. Коптильные печи, где заготавливались съестные припасы для воинов, дымили днем и ночью, а бондари без устали выделывали дубовые бочки для запаса воды. Из кузниц круглые сутки доносились удары молота о наковальню. Кузнецы торопились, чтобы успеть сделать всю работу к сроку. Времени до отъезда оставалось мало, а дел как будто становилось все больше…

… И вот в одно хмурое холодное утро около замка собралась огромная толпа. Люди были взволнованы предстоящим отъездом. Кто-то в толпе плакал, кто-то произносил напутственные слова. Маленькие ребятишки, не избалованные праздниками и весельем, с любопытством рассматривали франтовато одетых воинов, возбужденно болтали и махали им худыми ручонками. Внезапно лучи солнца прорезали сизые тучи и осветили грозное, хорошо вооруженное войско. Начищенные доспехи, разнообразные по форме шлемы и мечи сияли и горели в золотых лучах. Одежда рыцарей, расшитая гербом Габриэллы (на голубом фоне красовался серебристый единорог, вставший на дыбы, а наверху – золотая королевская лилия), знамена и флаги, украшенные той же символикой, развевались на ветру. Все с нетерпением ожидали Габриэллу. Наконец из ворот замка показалась кавалькада, возглавляемая Габриэллой, величественно восседавшей на превосходной черной лошади. Ее одежда мало чем отличалась от одежды рыцарей: прочная кольчуга, сделанная из высококачественной стали, надетый поверх нее налатный кафтан-джюпон, а сверху – прочное сюрко. На девушке был пояс, на котором висели меч и кинжал. Довершал наряд девушки алый плащ, волнами лежавший на крупе лошади. Замысловатый шлем и щит находились у Готье, оруженосца ее мужа, который, как обычно, держался рядом. За ним следовал Мартин – главный сержант с двумя крепкими воинами. Замыкал эту группу всадников Раймунд де Карруаз. И если глаза юного оруженосца горели от нетерпения и жажды подвигов, то угрюмое лицо герцога не способно было скрыть его подлинных чувств. Вслед за всадниками шли все слуги и дворовые замка. Их возглавлял Буффон, одетый в темные дорогие одежды. Он был глубоко опечален отъездом госпожи, но старался этого не показывать.

Остановившись перед войском и собравшейся толпой, Габриэлла обвела всех взглядом и, явно удовлетворенная увиденным, торжественно произнесла:

– Воины Креста! Настал тот час, когда мы, ведомые верой и надеждой помочь нашим воинам, доблестно сражающимся с магометанами, готовы выступить в поход. Путь наш не будет легок и, увы, не все вернутся домой… Чему суждено быть, то пусть и будет с нами, ибо неисповедимы пути господни и наше дело – следовать ими. Но я клянусь Непорочной Девой Марией, что сделаю все, что смогу, чтобы помочь вашим мужьям, сыновьям и возлюбленным вернуться в родные края. Так попросим Господа нашего указать нам путь и вверим наши жизни его промыслу. Смелым помогает судьба! Храбрых ведет сам Господь!

Глава 20

Побеждает не обязательно правое дело – но дело, за которое лучше боролись.

Уставшие, оборванные, измученные лишениями, отсутствием хорошей пищи и постоянно страдающие от нехватки воды, воины Креста под предводительством принца Эдуарда и примкнувший к ним граф де Сен-Мор со своими вассалами упрямо продвигались вперед. К счастью для крестоносцев, была уже глубокая осень, и южное солнце не палило так безжалостно, как летом. Чем больше проходило времени с момента раскола войска, тем сильнее роптали воины, жалуясь на тяготы похода и требуя скорейшего возвращения домой. Однако, отбив несколько атак неприятеля и не потеряв почти ни одного воина, крестоносцы уверовали в божью поддержку, и настроение в лагере изменилось к лучшему. Все увидели в этом знак свыше. Поэтому, мужественно претерпевая невзгоды, они несколько воспряли духом и безропотно продвигались к поставленной цели. На пути войска находилась крепость Монфор, принадлежавшая Тевтонскому ордену. Эта крепость располагалась в Верхней Галилее, в очень живописном месте. Высокие горы, глубокие ущелья, густая зелень и множество диких животных и по сей день будоражат воображение людей, посетивших эти места. А тогда взгляд неискушенных крестоносцев, привыкших к европейским видам, был просто поражен южными красотами. До появления тевтонцев крепость была лишь хорошо укрепленной фермой. Но завладев ею, рыцари преобразили обычные хозяйственные постройки в мощную цитадель, названную «Монфор», что дословно означает «Сильная Гора». В те годы, о которых идет речь, крепость Монфор стала главной крепостью и штабом Тевтонского ордена на Святой земле.

Подойдя к крепости, принц Эдуард отправил к Великому Магистру ордена посланника с просьбой принять их и позволить отдохнуть несколько дней в стенах крепости перед главным броском на Иерусалим.

Посовещавшись с членами совета, Великий Магистр, Анно фон Зангерсхаузен, все-таки не решился принять в стенах крепости сразу все многочисленное войско, боясь, что вооруженные гости могут захватить ее (как это не раз уже случалось за всю историю крестовых походов), но в то же время МИЛОСТИВО позволил принцу Эдуарду со свитой и графу де Сен-Мору воспользоваться его гостеприимством. Остальным же воинам он разрешил встать лагерем у самых стен Монфора, пообещав снабдить войско всем необходимым. Тем самым Великий Магистр постарался сгладить впечатление от не вполне дружественного приема.

– Мы покорнейше благодарим вас, Великий Магистр, что вы оказали нам любезность и приняли нас, – с легким поклоном начал разговор принц Эдуард, войдя в просторный зал, где собрались верховные лица Тевтонского ордена. – Я и граф де Сен-Мор сердечно приветствуем вас.

– Я также хотеть вас поблагодарить, что оказали нам такую честь, – ответил на любезность любезностью Великий Магистр, немного говоривший на языке франков. – Вы делать великое дело, и мы хотеть вам помогать… Но я хотеть вас предупредить. Мы жить по уставу, и я не терпеть беспорядков, пока вы жить здесь. Это должны вы и ваши воины знать.

– Конечно, Великий Магистр, – заверил его принц, – мы принимаем все ваши условия.

– Хорошо, – кивнул головой в знак согласия Великий магистр Тевтонского ордена. – Тогда мы с удовольствием помогать. Это есть наша великая цель – помогать тем, кто просить.

– Вы и так уже много сделали, Великий Мастер, – склонился перед ним Жирард. – Благодаря вам наши воины обуты, одеты и накормлены. Ваши кузнецы вызвались подлатать доспехи и выковать новые мечи. Наши кони пасутся на великолепных пастбищах. У них вдоволь чистой воды. Чего еще может желать воин Креста?

– Это есть немного, граф, – отозвался Великий Магистр, явно польщенный такой оценкой его милостей. – Но, увы, это есть все, что мы можем себе позволить. Воины султана Бейбарса постоянно совершать набеги в наши края, и мы вынуждены себя защищать.

– Вы уже знакомы с султаном, – произнес Жирард. – Не могли бы вы рассказать о нем? Надо знать своего врага, тогда с ним будет легче справиться.

– О, мы знать немного. Много ходить слухов, но мало есть правда. Я рассказать все, что знать… Бейбарс… Одни говорить, что он в молодости быть рабом, хотя и происходить из знатного тюркского племени, другие, что он есть из крымских степей. Прежде чем стать султаном, он есть много побед одержать. Много предательств и войн пережить. Сейчас он подчинить почти весь Египет и Сирию. Власть у него есть безгранична. Я не могу, где правда, где вымысел, определить. Но знать одно: Бейбарс есть искусный воин и стратег, очень храбр и очень власть любить. Еще я слышать, он есть хитер, как Дьявол, строг к своим воинам и беспощаден к врагам… В 1266 году осаждать султан Бейбарс нашу крепость, но ее так и не захватить. Сила султана расти с каждым днем. Его армия неизменно крепчать. Крепости, которые занимать он, сильно укреплены. В них имеется хорошо вооруженная армия. После смерти его самого страшного врага короля Людовика, султан заявить себя господином и повелителем мира. Поэтому мы ждать опять осады.

– Почему вы так решили?

– Его войско видеть недалеко от Аккра.

– Благодарим вас, Великий мастер, за сведения, – поклонившись, молвил принц Эдуард. – Как бы ни был силен враг, но мы еще сильнее, ведь нас ведет сам Господь.

– Не думайте, что я есть вас отговаривать, Ваше Высочество, – заверил его Великий Магистр, – но ваши силы не есть равны. Король Филипп и король Карл нарушить священный долг, на подачку польститься. Господь гневается за это. Я слышать, не все в Сицилию вернуться. Корабли попасть в страшный шторм.

– Что ж, это лишний раз доказывает, что на все воля Божья, – уклонился от прямого ответа принц. – Чтобы очиститься от всех грехов, мы готовы положить наши жизни во славу веры, – торжественно продолжил Эдуард.

– Вы иметь мужество, – улыбнулся Великий Магистр. – Ваш отец должен вами гордиться.

– Благодарю, – смутившись от похвалы, сказал принц. – Это мой долг… А теперь разрешите откланяться. Дорога была утомительной.

– Разумеется, – закончил разговор Великий Магистр. – Для вас подготовить покои. Имеется все необходимое там. Ваши слуги размещаться рядом. Но вы знать наши порядки. Я хотеть еще раз напомнить: мы жить по уставу: скудное, скромное питание, жесткое ложе, ограничение передвижения, целомудрие и отсутствие развлечений…

– Мы беспрекословно будем выполнять все, Великий Мастер, – ответил Жирард, с почтением поклонившись…

… Около недели воины Креста гостили в крепости Монфор. Великий Магистр сдержал данное обещание и помог франкам тем, чем мог, хотя из-за опасения, что гости могут стать захватчиками, в душе все же желал, чтобы они поскорее покинули его земли. Накануне отъезда Великий Магистр после скромного ужина, устроенного им в честь принца и графа, вызвал молодых людей в небольшой зал для аудиенции. Обменявшись последними любезностями с гостями и еще раз выслушав слова благодарности, Великий Магистр благословил рыцарей на сражение за веру и во имя Христа. На прощание он опять посетовал на то, что слишком мало сделал для воинов Креста.

– Клянусь Святой Елизаветой Тюрингской, но я сделать все, что иметь в силах. Но я не могу воинов с вами отправить. Времена не есть спокойные. Крепость Монфор есть лакомый кусок для султана Бейбарса.

– Мы понимаем вас, Великий Магистр, – промолвил Жирард, – и искренне выражаем признательность за все. Мы будем молить Бога о вашем благополучии…

Покинув гостеприимную крепость с первыми лучами солнца, воины Креста отправились на юг, к крепости Иокнеам, где намеревались сделать последнюю остановку, а возможно, и зазимовать, если погода не будет благоприятствовать походу. Перед решающим наступлением на Иерусалим отдохнувшие крестоносцы были полны решимости сражаться до последней капли крови…

Время тянулось медленно и однообразно. День за днем пролетали, незаметно складываясь в недели. По счастью, погода благоволила воинам Креста, хотя по ночам становилось все прохладнее и прохладнее. Рыцари, немного утомленные передвижением, все равно были преисполнены радужных надежд. После нескольких небольших стычек с магометанами те пока оставили крестоносцев в покое. Ни единого воина, ни следа от копыт не попадалось на пути войска. Ничто и никто не преграждал пока крестоносцам путь к святым местам.

– Что-то мусульманские собаки больше не тявкают, – весело подмигнул воин шедшему рядом товарищу.

– Да никак, испугались, вот и убежали, поджав хвосты, – ехидно ответил тот. – Не удивлюсь, если сам султан сейчас сидит в своем дворце и уже пишет письмо с просьбой о пощаде.

– Согласен с тобой, Луи, – подтвердил третий воин, вступивший в разговор. – Где уж этим свиньям тягаться с нами, отважными рыцарями? Они только и умеют, что хрюкать в своем свинарнике.

Дружный хохот прокатился по рядам крестоносцев. Подобными разговорами рыцари Креста скрашивали однообразие жизни, которую им приходилось вести во время переходов от одной стоянки к другой. Но так думали далеко не все. Принц Эдуард и граф де Сен-Мор с каждым новым днем становились все мрачнее и молчаливее. Отсутствие противника могло говорить только об одном: он сосредотачивает силы где-то в другом месте. Но вот где? Если бы только они могли предположить, что враг, грозный и беспощадный, уже совсем рядом и пристально наблюдает за ними!

– Не нравится мне все это, – как-то ближе к полудню произнес принц Эдуард. После длительного перехода он распорядился на один день разбить лагерь, чтобы дать людям и лошадям передохнуть.

– Согласен с вами, Ваше Высочество, – подтвердил его сомнения Жирард. – Выглядит, как затишье перед бурей. Может быть, послать гонцов? Они узнают, свободен ли путь, а заодно и предупредят правителя крепости о нашем приближении.

– В твоих словах есть здравый смысл, Жирард, – ответил принц, за время похода подружившийся с графом. – Так и сделаем… Ну что? Приступим к трапезе? Прошу, не стесняйся…

Но не успел Жирард ответить на это дружеское приглашение, как в палатку вбежал один из оруженосцев принца, испуганно крича:

– Ваше Высочество! Ваше Высочество! Мамлюки! Там… целая орава…

– Что? Как? Где? Почему мне не доложили об их приближении? – известие так ошеломило принца и графа, что оба некоторое время пребывали в растерянности.

Но, быстро взяв себя в руки, принц Эдуард начал раздавать команды. Потом, повернувшись в Жирарду, произнес:

– Граф, вы знаете, что делать. Мы не раз обсуждали план действий в случае нападения… Удачи, Жирард, и береги себя!

– Вы тоже, Ваше Высочество. И знайте: что бы ни случилось, я рад, что последовал за вами, а не спрятался в кустах под благовидным предлогом. На все остальное – воля Божья…

Битва между крестоносцами и полчищем мамлюков была самой ожесточенной и кровавой за последние несколько месяцев. Воздух полнился грозными криками, лязгом мечей и перепуганным ржанием коней. Благородные животные, испугавшиеся свиста от града стрел, сыпавшихся на воинов Креста обильным дождем, и страшных криков, дрожали всем телом. Мамлюки, невзирая на уверения крестоносцев, отнюдь не были трусливыми псами. Наоборот, с первых минут битвы они показали себя умелыми и храбрыми воинами. Одетые в юшманы[10]10
  Юшман – боевая одежда мамлюков в виде халата или рубашки, подбитая ватой.


[Закрыть] (часто красного либо желтого цвета), кольчугу или джавшаны[11]11
  Джавшан – часть боевого снаряжения мамлюков; доспех, представлявший собой кольчугу, усиленную прикрепленными кольцами или шнуром металлическими пластинами.


[Закрыть], они были более маневренны, нежели крестоносцы, что позволяло им успешно действовать против воинов Креста. Искусно владея мечами, арбалетами, саблями и булавами, мамлюки с самого начала стали теснить войско рыцарей. Те, раздосадованные натиском и ловкостью своих врагов, собрали волю в кулак и бились не на жизнь, а на смерть. Но силы, как ни защищались воины Креста, были неравны. Слишком малочисленным, по сравнению с ордой мамлюков, было войско крестоносцев. Видя свое численное преимущество, мусульмане предприняли попытку окружить неверных. Несмотря на то что первая такая попытка не увенчалась успехом, мамлюки не сдавались. Рыцари тоже держались стойко. Час проходил за часом, а битва продолжалась. Принц Эдуард и граф де Сен-Мор, облаченные в доспехи, проявляли чудеса храбрости. Но, увы, этого было недостаточно для победы. Видя, что угроза быть полностью окруженными мамлюками войском все еще сохраняется, граф принял единственное правильное в данной ситуации решение.

– Ваше Высочество, попытайтесь прорваться с теми, кто еще способен сидеть в седле!

– Ты думаешь, я могу тебя вот так бросить умирать? – прокричал принц, раздавая налево и направо мощные удары мечом. – Моя честь и совесть не позволяют мне бежать с поля боя.

– Но это единственный шанс сохранить хотя бы часть войска… – парировал Жирард. – Ваше Высочество! Время! Ну… вперед же! – воскликнул граф и одним ударом сразил сразу трех противников.

Принц Эдуард бросил в сторону Жирарда прощальный взгляд и пришпорил своего коня. Та часть войска, что еще способна была держаться в седле, последовала за ним под улюлюканье мамлюков, осыпавших их вслед бранью. На поде остались только те, кто уже не мог самостоятельно передвигаться, и убитые. Граф де Сен-Мор, получивший многочисленные раны во время сражения, уже еле держался в седле. Завидев очередного врага, двигавшегося в его сторону, граф все же с трудом приподнял свой меч, но в ту же минуту упал замертво, сраженный ударом по голове…