Текст книги "Правдивая ложь"

Глава 23

Смелым помогает судьба.

Каким же был султан Бейбарс, наводивший ужас на врагов, восхваляемый при жизни и оставивший след в истории?

Согласно историческим свидетельствам, султан Бейбарс был жестоким правителем, хитрым стратегом, умелым и храбрым воином. Он обладал огромным авторитетом среди соплеменников и оказывал большое влияние на политическую жизнь того времени. В хрониках его называют не иначе, как «защитник мусульманской веры». Более того, за годы правления султана были перестроены многие каналы, верфи, военные укрепления. Он способствовал не только развитию торговли между разными государствами, в том числе, и христианскими, но и установлению дипломатических отношений с другими странами. Во время его правления Каир преобразился: была перестроена цитадель, возведен Дворец правосудия, появились новые мечети с минаретами.

Бейбарс был правителем суровым, жестоко каравшим тех, кто не соблюдал законы. Во времена его правления в городе было запрещено курение гашиша, употребление вина считалось большим грехом. Твердой рукой оборвал он нити многочисленных интриг, которые испокон веков плелись во дворцах султанов. Ворота Баб аз-Зувейла нередко бывали украшены головами заговорщиков и непокорных.

Бейбарс был безжалостным, но блестящим султаном своего времени. Беспощадный воин, сумевший стать талантливым политиком, хронистами он воспевался как безупречный воин ислама, преданный служитель Аллаха, послуживший ему мечом, как немногие до него. Многочисленные убийства и узурпирование власти историки старательно оставляли на втором плане…

… После непродолжительного отдыха два корабля крестоносцев (один галеас остался в Акко) стали готовиться к отплытию. Не сказать, чтобы ликование охватило людей, когда они узнали, что им предстоит отправиться прямо «к Дьяволу в глотку», как выразился один из вассалов Габриэллы. Но решимость, с которой девушка заявила о своем желании продолжать поиски мужа, даже если для этого ей придется спуститься в Ад, восхищала рыцарей. В их мужественных сердцах тоже не было места страху.

Условившись, что если они не вернутся через месяц, то оставшиеся на третьем корабле должны отплыть во Францию и сообщить родным и близким дурную весть, крестоносцы на двух галеасах взяли курс на Каир. Была поздняя осень. Холодный северный ветер вздымал высокие, как горы, волны. На многих воинов, да и на Габриэллу, эта сила, эта неукротимая природная мощь моря произвела колоссальное впечатление. Никогда в жизни они, жители лесного района, не сталкивались с такими проявлениями водной стихии, заставившими их трепетать. Два дня бушующее море трепало бедные суда. Но генуэзские моряки, славившиеся своим мореходным искусством, превосходно справлялись со своей работой. Когда море, наконец, утихло, корабли не только остались на плаву, но и сохранили отличные мореходные качества. Залатав в нескольких местах обшивку и восстановив кое-где паруса, моряки вновь придали кораблям первоначальный вид. Чего никак нельзя было сказать о судах, с которыми через несколько дней повстречались корабли франков.

Стояло раннее хмурое утро. Сизые лохматые облака неспешно плыли над морем, казалось, едва-едва не задевая мачты галеасов. Водная гладь была спокойна, только изредка то тут, то там тревожимая легкой рябью. Стояла необычайная тишина, не нарушаемая криком ни одной птицы – странствующих буревестников или альбатросов. Лишь мерный плеск сотни весел нарушал покой этой картины. Внезапно тишину прорезал пронзительный голос впередсмотрящего.

– Корабли! Я вижу корабли! – раздался голос генуэзца.

Капитан и его помощник поспешили на корму. Они взглянули в ту сторону, куда показывал матрос.

– Это мамлюки! – внимательно посмотрев на корабли, проговорил капитан. – Приготовиться к атаке!.. И предупредите графиню де Сен-Мор.

Но Габриэлла, разбуженная криками и движением на корабле, уже подходила к капитану. Через некоторое время к ней присоединился герцог.

– Что происходит? – поинтересовалась девушка, встревоженно оглядываясь по сторонам.

– Это суда султана Бейбарса, – отозвался капитан.

– Насколько они опасны? – осведомился герцог.

– О, не переживайте. Невзирая на численное преимущество, они нам не опасны: мамлюки – плохие мореплаватели. Мы легко уйдем от них.

– А если вызвать их на бой? – спросила Габриэлла. – У нас есть шансы одолеть врага?

– Видимо, вы шутите, госпожа Габриэлла, – с новым любопытством взглянув на девушку, справился капитан.

– Нет, отнюдь, я говорю совершенно серьезно, клянусь Непорочной Девой Марией.

– Позвольте поинтересоваться, госпожа Габриэлла, а зачем? Почему вы хотите напасть на корабли султана?

– Прибыв в Каир, я не хочу выступать в роли просительницы. А вот роль человека, который милостиво пощадит плененных им людей, мне бы подошла. Так вы мне ответите на вопрос, господин капитан?

Тот хитро улыбнулся.

– Мне никогда не приходилось встречать на своем пути такую мудрую синьору, – заметил в ответ капитан.

– Благодарю вас, – улыбка слегка тронула уголки губ девушки. – Итак…

– Можно попробовать, госпожа Габриэлла. У неверных четыре небольшие галеры и одна буста[22]22
  Буста – большой весельный корабль у мамлюков.


[Закрыть]. У них численный перевес, но наши галеасы прочнее и даже вооружены метательными машинами. И если у ваших воинов такие же храбрые сердца, какое бьется в груди их госпожи, победа будет за нами…

Через два часа корабли настолько приблизились друг к другу, что капитан генуэзского флагманского галеаса, впрочем, как и его пассажиры, смог без труда хорошенько разглядеть суда противника. Крики радости волной прокатились по рядам франков и генуэзцев, которые уже некоторое время пребывали в возбуждении, предвкушая необычное сражение. Но что вызвало этот необузданный восторг? Чтобы ответить на этот вопрос, достаточно было взглянуть на состояние мусульманских судов. Недавняя буря, по-видимому, застала неверных врасплох и изрядно потрепала корабли. Два из них находились в совсем плачевном состоянии и еле держались на плаву, так как потеряли паруса и большинство весел. К тому же из-за пробоин в корпусе остойчивость кораблей была нарушена, и вода постепенно заполняла трюмы. Флагманское судно, на котором гордо развевался зеленый флаг с золотым львом посередине – символом султана Бейбарса – охраняли оставшиеся в большей сохранности два корабля.

– Это буста Великого визиря, – внимательно рассмотрев судно, проговорил капитан, не раз сталкивавшийся с ним в море. – Интересно, что он тут делает? К тому же без существенной поддержки флота? Вот уж действительно Бог на нашей стороне…

– Ждем вашего приказания, капитан, – отрапортовал его помощник.

– Вы все еще хотите потопить эти корабли, госпожа Габриэлла?

– Не только потопить, но и взять в плен Великого визиря, – дерзко ответила девушка, на лице которой от волнения пылал лихорадочный румянец. – Так я получу возможность поторговаться с султаном…

– Тогда будьте готовы.

– Мои воины к вашим услугам…

– Слушай мою команду! – отдал распоряжение капитан. – Полный вперед! Будьте готовы немедленно опустить парус, как только мы протараним судно. Приготовить крюки для абордажа! Строжайшая дисциплина! Без моей команды не смейте даже чихнуть! Вперед, дети Крестовы!

Подгоняемые внезапно поднявшимся попутным ветром корабли франков налетели на мусульманские суда, как голодные коршуны на добычу. Но не только попутный ветер с первой минуты склонил чашу весов в сторону крестоносцев. Как потом выяснилось, флагманский корабль мамлюков был почти обездвижен из-за поломки руля, гибели многих гребцов и поломки весел во время бури. Поэтому, как ни хотел Великий визирь избежать нежелательного столкновения с неприятелем, понимая, что его потрепанные бурей суда с ослабленной командой стали слишком уязвимой мишенью, ему это не удалось.

Протараненные разом, два корабля неверных, прикрывавшие бусту, несмотря на все усилия команды, мгновенно пошли ко дну, не успев оказать никакого сопротивления. Оставшись без защиты, флагманский корабль магометан приготовился к бою. Ждать помощи от полузатопленных судов не приходилось, поэтому рассчитывать нужно было только на собственные силы. Окружив бусту с двух сторон и подойдя к ней так близко, что оставшиеся в живых гребцы не могли даже вытащить весла, франки взяли флагманский корабль мамлюков на абордаж. Завязалось сражение не на жизнь, а на смерть. Понимая, что пощады не будет, неверные отчаянно защищали свой корабль, обратив против ненавистных франков всю свою ярость и все свое мастерство. Но искусные воины на земле, когда скакали верхом, в море мамлюки чувствовали себя неуверенно. Однако, встретившись со своим заклятым врагом, мусульмане собрались с духом и решительно набросились на франков. Но крестоносцы, давно ждавшие случая отомстить за поражение, обрушились на неверных лавиной, неистово работая мечами направо и налево. Габриэлла, которая, вопреки уговорам герцога, тоже присоединилась к схватке, не отставала от своих вассалов. Завидев на корме людей в богатых одеждах, она сразу догадалась, что среди них – Великий визирь, – именно тот человек, жизнь которого она собиралась обменять на жизнь мужа.

– Мартин! – крикнула она главному сержанту своих воинов. – Возьми четверых людей и следуй за мной!

Не щадя сил и умело орудуя мечом, девушка, вместе с сопровождавшими ее людьми, стала пробираться к корме, на которой уже закипел ожесточенный бой. Неистово размахивая мечом и ханджаром[23]23
  Ханджар – мамлюкский кинжал, обычно используемый в рукопашном бою.


[Закрыть], Великий Сабах ад-дин ат-Татсуси пытался вырваться из кольца франков, но оно все сужалось и сужалось вокруг него. Пробираясь сквозь упавшие растерзанные тела крестоносцев и мамлюков, Габриэлла внезапно была остановлена криком своего оруженосца Готье.

– Госпожа, осторожнее! – воскликнул он и, оттолкнув ее в сторону, прикрыл собой. Стрела, пущенная умелой рукой, пробила кольчугу и попала прямо в сердце храброму, преданному юноше. Девушка посмотрела в ту сторону, откуда прилетела стрела. За рядами сражавшихся воинов на галеасе мелькнула фигура, закутанная в черный плащ. Постояв несколько секунд, словно в нерешительности, она скрылась с глаз долой. Дьявол вернулся и нанес новый удар…

– Готье! – вскричала Габриэлла, склонившись над оруженосцем. – Мартин, помоги мне!

Подняв угасавшего на глазах юношу, они перетащили его поближе к борту бусты.

– Держись, мой мальчик! – сдавленным голосом проговорила Габриэлла. – Все будет хорошо!

С сожалением взглянув на умиравшего Готье, Габриэлла бросилась на корму. Как разъяренная тигрица, напала девушка на Великого визиря. Ошеломленный таким натиском, тот отступил назад, желая выбрать более удобное место для отражения атаки, но, поскользнувшись в луже крови, упал на спину. Габриэлла тут же воспользовалась положением и занесла над пашой меч, готовая в любой момент пронзить горло неверного.

– Все кончено, Великий визирь! – громко сказала девушка, немного знавшая арабский язык. – Прикажите своим воинам сдаться! Иначе, клянусь Непорочной Девой Марией, я перережу вам горло. Вы ведь так умерщвляете своих врагов?

На какое-то мгновение их глаза встретились. В злых, чуть раскосых глазах магометанина горела жгучая ненависть. Глаза же девушки выражали решимость подтвердить сказанные слова делом. Ледяной ужас сковал нутро мусульманина. Он ни на секунду не усомнился в том, что рыцарь, стоявший над ним, выполнит обещанное.

– Вай’хак! Санах[24]24
  Санах – хорошо (араб.).


[Закрыть], – сквозь зубы проговорил Великий визирь. – Довольно! Убрать оружие!

Мамлюки покорно подчинились приказу. Поднявшись, Великий визирь еще раз посмотрел на стоявшего перед ним рыцаря.

– Вы нас убьете?

– Вас убивать нет резона. Ваших воинов по прибытии в Каир мы отпустим. Но только воинов. А вот вас и ваших приближенных, Великий визирь… Мы обменяем на одного нашего рыцаря.

– Интересно, неужели жизнь этого ничтожного раба вы оцениваете так дорого?

– Ваша жизнь стоит намного дешевле, – с вызовом произнесла девушка. – Взять его! Завтра вы напишете письмо султану Бейбарсу. И молитесь своему Богу, чтобы пленник оказался жив!

– Могу ли я хотя бы узнать имя того храброго рыцаря, отважно сражающегося против могучей армии султана, которой взял меня и моих воинов в плен? – спросил Великий визирь Сабах ад-дин ат-Татсуси вслед уходившей Габриэлле.

Девушка остановилась. Она медленно повернулась и оглядела крестоносцев и троих знатных мамлюков, продолжавших стоять на залитой кровью, заваленной множеством искалеченных тел палубе, в то время как остальных пленных уже связали и отправили в трюм.

– Конечно, Великий визирь, это ваше право…

Девушка сделала знак Мартину, который после гибели оруженосца всегда находился рядом с ней, чтобы тот помог снять ей шлем. Расстегнув замок, сняв кольчужный капюшон-наголовник, а затем полотняный чепец, глазам изумленных неверных предстала прелестная воинственная амазонка. Возглас изумления одновременно вырвался у мусульман, а Великий визирь оторопел от увиденного зрелища.

– Вы хотели знать мое имя, Великий визирь? – осведомилась медленно подходившая в нему Габриэлла. – Что ж, вы узнаете его… Я графиня де Сен-Мор. Граф де Сен-Мор, томящийся у вас в темнице, мой муж. И если он погиб иди ваш султан не пожелает произвести обмен, берегитесь! Ведь и у вас есть семья…

– Ма’ша’аллах[25]25
  Ма’ша’аллах – «Вот что было угодно Аллаху!»; выражение, означающее удивление.


[Закрыть], – пробормотал Великий визирь Сабах ад-дин ат-Татсуси, оправившись от удивления.

Глава 24

Кто просит робко, напросится на отказ.

Луций Анней Сенека (младший)

Отдав распоряжения относительно пленников, Габриэлла направилась в свою каюту. Уже у дверей она обернулась и посмотрела на главного сержанта.

– Мартин, зайди ко мне! – приказала девушка.

– Слушаюсь, госпожа, – ответил тот и, когда дверь за ним закрылась, спросил: – Чем могу быть вам полезен?

– Я хотела спросить тебя, Мартин…

– Я весь – внимание, госпожа Габриэлла.

– Ты не замечал ничего необычного на корабле? – задала неожиданный вопрос девушка, испытывающим взглядом посмотрев на главного лейтенанта.

Тот в ответ недоуменно поглядел на Габриэллу.

– Нет, госпожа, клянусь небом, ничего такого… А почему вы об этом спрашиваете?

Габриэлла, не успевшая снять доспехи, стянула перчатки из прочной оленьей кожи и тяжело вздохнула. Затем она повернулась к Мартину и тихо произнесла:

– Кто-то пытался меня убить. Готье исполнил свой долг, загородив меня от стрелы, пущенной неведомой рукой.

– Что? Кто мог проявить подобное коварство? – всполошился главный сержант. – Вы кого-нибудь подозреваете? Уверен, что это сделали мерзкие сарацины.

– Я не знаю, – нерешительно ответила девушка.

– Тогда почему вы решили, что стрела предназначалась для вас? Шло сражение, и…

– В тот момент, когда Готье упал, мне интуитивно захотелось увидеть того, кто это сделал.

– И?

– Я не увидела… только…

– Что «только»? Говорите, госпожа, говорите! – сгорая от нетерпения, потребовал Мартин.

– В толпе сражавшихся я заметила темную фигуру, завернутую в черный плащ. Я не смогла рассмотреть лица этого человека, так как оно было скрыто капюшоном, и только глаза горели, словно два уголька в ночи. Немного постояв, он скрылся из виду.

– Значит, вы не сможете его узнать?

– Увы, капюшон был низко надвинут… Мартин, я точно уверена, что именно этого человека мне довелось видеть ночью в замке.

– Я немедленно прикажу проверить каждый закуток, каждую щель на корабле, но, клянусь небом, я найду этого таинственного незнакомца, который не перестает преследовать вас.

– Не уверена, что у тебя это получится, Мартин, – с сомнением покачала головой девушка. – И не потому, что ты плохой воин. Этот человек как-то скрывается среди нас. Но вот кто он? Мне кажется, что гибель родителей – его рук дело…

– Я все выясню, госпожа, обещаю.

– Спасибо, Мартин… А пока позови ко мне нашего капитана и герцога де Карруаза.

– Конечно, госпожа, сию минуту.

Когда Мартин удалился, чтобы выполнить распоряжение Габриэллы, девушка, сняв с помощью Арабель кольчугу и подкольчужный кафтан, облачилась в шерстяную котту и сюрко без рукавов, отороченное горностаевым мехом.

– Госпожа, капитан и герцог просят вашего разрешения войти, – проговорила Арабель, выглянув за дверь.

– Проси их, – повелительным тоном молвила Габриэлла, чинно сев на скамью, на которой лежали расшитые подушки.

– Моя дорогая племянница, – начал разговор герцог де Карруаз, – вы совершенно себя не бережете! Но как вы дрались сегодня! Ваш отец гордился бы вами!.. Но так не подобает вести себя замужней даме. Посмотрите на себя! Вы измождены, и я более чем уверен, все ваше тело в синяках. Вы не должны больше сами вступать в бой. Это опасно! Если бы не юный герой, загородивший вас, мы бы уже оплакивали вашу гибель. Вы не представляете, что я пережил, узнав об этом происшествии.

– Все страшное осталось позади, – грустно улыбнулась девушка. – Дядя, но и вы себя не бережете! Взгляните на это: ваша рука и плечо ранены. Так что ваш урок неуместен.

– Пустяки, царапины, – смутился Раймунд де Карруаз. – Разве можно праздновать труса, когда отважная воительница призывает идти на врага.

Щеки Габриэллы порозовели от подобных речей. Она заулыбалась и жестом пригласила мужчин сесть.

– Я попросила вас прийти, чтобы посоветоваться по одному очень важному вопросу. Через день мы будем в Каире. Раз мы имеем на борту высокопоставленных пленников, магометане не станут чинить нам преграды. Но как бы то ни было, мы должны соблюсти все меры безопасности. Капитан Гизольфи, вам уже доводилось бывать в этом городе?

– Да, госпожа Габриэлла. Когда я командовал торговым судном, мне приходилось причаливать к тем берегам. Каир – один из самых богатых и больших городов на Востоке.

– Тогда вы умеете писать по-арабски, не так ли?

– Конечно, госпожа Габриэлла, я обучен языку неверных, так как несколько лет жил среди них.

– Хорошо. Тогда вы напишите письмо султану Бейбарсу с просьбой принять нас в качестве парламентеров, а не врагов.

– Что вы планируете делать с пленниками? – поинтересовался герцог.

– Простых воинов, в том числе раненых, отпущу. Они только исполняли приказы. Паша и Великий визирь останутся на корабле под стражей. И при малейших враждебных действиях со стороны неверных или при нашем заточении вы сделаете то, что обычно делают они с нашими братьями по вере. После чего немедленно отправитесь в Акко.

– «Нашем»? – переспросил герцог.

– Клянусь Непорочной Девой Марией, вы что, собираетесь меня одну отпустить к этим варварам? – изумилась девушка. Пойманный на слове герцог де Карруаз сконфузился.

– Ну, конечно, нет, моя дорогая племянница. Это Я собирался пойти один.

Габриэлла с сомнением посмотреда на Раймунда де Карруаза. Она уже догадывалась о том, что он – обладатель трусливой душонки, не желающий ни во что не вмешиваться в стремлении сохранить собственную шкуру.

– Итак, решено, – подытожила Габриэлла. – Капитан Гизольфи составит послание, и по прибытии в порт мы его отошлем во дворец. И что бы ни случилось, действуйте по оговоренному плану.

– Слушаюсь, госпожа Габриэлла. Разрешите покинуть вас? – спросил капитан. – Мне нужно еще отдать последние распоряжения команде.

– Разумеется, капитан, идите. Дядя, вам тоже не мешало бы отдохнуть. День выдался не из легких.

– Приятных сновидений, моя дорога племянница, – слегка поклонившись и внимательно посмотрев на нее, ответил герцог и удалился.

Габриэлла задумчиво посмотрела ему вслед.

– Что же ты скрываешь от меня? Какие тайные мысли обитают в твоей голове? – вслух произнесла девушка…

… Как и ожидала Габриэлла, послание повелителю Египта и Сирии вызвало во дворце бурю. Султан Бейбарс негодовал. Лучших его воинов, храбрейших из храбрейших, захватила горстка людей под предводительством таинственного рыцаря, который, по словам очевидцев, дерется как тигр, – дерзко и решительно.

– Паша Балак ал-Гази, как это возможно, чтобы пять вооруженных кораблей великого государства были захвачены какими-то лодками неверных?

– Повелитель, поверьте, мы ничего не могли поделать. Буря, в которую мы попали, бушевала несколько дней. За это время наши корабли пришли в негодность, а люди, не привыкшие к морю, совсем обессилели. Но даже в этих условиях мы боролись самоотверженно и защищали каждую зиру[26]26
  Зира – мера длины в мусульманских странах, не имеющая точного значения и примерно соответствующая локтю.


[Закрыть]. Но тот рыцарь, Аллах да покарает этого нечестивца…

– Опять я слышу про этого неверного, – пробормотал султан. – Уж не шайтан ли он в человеческом обличии? Не слишком ли превозносят его, а, паша?

– Увы, нет, Повелитель. Нападение произошло настолько быстро, что никто и не понял, как Великий визирь и другие паши попали в плен. Рыцарь и его воины буквально ворвались на бусту и смели нас.

– Ты сказал, что по приказу того рыцаря мои воины отпущены?

– Да, Повелитель. Вдобавок ко всему, раненым оказали помощь, а потом тех, кто мог самостоятельно передвигаться, также отпустили домой.

– «Почему?» – вот вопрос, который меня волнует больше всего. Нет ли здесь злого умысла или хитрости? В послании неверных говорится, что пленных обменяют на франка, и, причем, только на одного. Что-то здесь не так… Тем не менее, я собираюсь встретиться с ними. Паша, завтра я передам ответ, и вы его лично доставите этому таинственному рыцарю прямо в руки.

– Как прикажете, Повелитель, – с глубоким поклоном ответил паша и, испросив разрешения удалиться, покинул комнату.

– В послании говорится о графе де Сен-Море, – вслух заметил султан, привычным движением проведя по своей бороде. – Странное совпадение. Это как раз тот самый рыцарь, что когда-то поразил меня своей стойкостью и смелыми речами. Помнится, я приказал отдать его на строительство цитадели… Охрана!

– Да, Повелитель, – не глядя на султана, сказал один их телохранителей Бейбарса.

– Немедленно позвать ко мне пашу Санджара абд ал-Латифа.

– Слушаюсь, Повелитель!

Через полчаса в комнату, по которой взад-вперед ходил султан, сгоравший от нетерпения, вошел статный человек. Почтительно поклонившись, он промолвил:

– Повелитель, вы звали меня? Что-то стряслось?

– Да, паша. Прежде всего, ты заставил себя ждать, – свирепо взглянув на пашу, отозвался султан Бейбарс.

– О, клянусь Аллахом, как только я узнал…

– Довольно болтовни! – грозным окриком прервал пашу султан. – Некоторое время назад в Зале Правосудия находился один франк.

После беседы с ним я сохранил ему жизнь, но, за отсутствием выкупа, отправил его на строительство цитадели. Где он сейчас?

– Вы говорите о том кафире, который имел наглость перечить вам, Повелитель? – любезно осведомился паша.

– Я говорю о том храбром рыцаре, который перед лицом смерти не побоялся гнева врага и не дрогнул перед угрозой пыток. Итак…

– Повелитель, – потупив взор, запнулся паша, – дело в том…

– Что стряслось? – нахмурив брови, спросил султан.

– Дело в том, что несколько дней назад этот неверный и еще один франк совершили побег.

– Как это возможно? – чело султана омрачилось. – Под носом у моей личной гвардии?

– Я не могу сказать, что именно произошло в ту ночь… Я не знаю.

– Что? – султан возвысил голос. – Что значит «не знаю»?

– Это произошло поздно ночью, Повелитель. Наутро мы нашли воинов, охранявших пленников, убитыми, а дверь в темницу, где содержались те двое безбожников, открытой. Кандалы лежали рядом с охранниками.

– Почему мне не доложили об этом происшествии? – сурово взглянув на пашу, изрек рассерженный султан. – Вы организовали погоню?

– Вот уже двое суток мои воины рыщут по дорогам, расспрашивая каждого о беглецах. Но пока ничего – никаких следов.

Султан Бейбарс, заложив руки за спину, нервно расхаживал по комнате. По его посуровевшему лицу было заметно, насколько сильно он раздражен. Наконец он остановился.

– Завтра во дворец прибудут неверные, насильно удерживающие Великого визиря и других знатных пленников. Они согласны обменять их на одного плененного нами рыцаря. И надо было такому случиться, что этот франк и является тем самым беглецом, который сумел исчезнуть прямо у тебя из-под носа. Что мне, ЭТО прикажешь говорить завтра неверным? Чтобы потом вся Европа смеялась над султаном, у которого пленники могут уйти тогда, когда им заблагорассудится, не спрашивая на то моего разрешения?

– Конечно, нет, Повелитель…

– Слыханное ли дело: двое безоружных франков восстали и обхитрили хорошо вооруженных искусных воинов! – прервал его султан.

– Мы найдем их. Дайте нам еще один день! Клянусь Аллахом, мы вернем их, иначе моя жизнь не будет стоить и фальшивого динара.

Но и через сутки беглецы так и не были обнаружены. И как ни пытались воины паши напасть на след франков, их ждала неудача. Бывшие пленники бесследно исчезли, словно растворились в воздухе, покинув место своего заточения.

– Ну что, есть новости? – всматриваясь в побледневшее лицо командующего гвардией, спросил султан Бейбарс на следующий день.

– Нет, Повелитель, – опустив голову, ответил паша. – Ничего. Никто не видел их, никто не слышал о них. Мы арестовывали многих людей по подозрению в укрывательстве беглых франков, но все они были отпущены: не было доказательств их причастности к побегу. Я готов понести кару…

– Что ж, ты и понесешь ее. Стража! – крикнул султан Бейбарс. – В темницу его. А завтра утром обезглавить! Вай’хак, паша!

Паша Санджар абд ал-Латиф, понурив голову, безропотно подчинился воле султана. Злобный и жестокий командующий личной гвардией, паша в эти минуты выглядел уже не тем грозным вельможей, который не щадил ни стариков, ни женщин, ни детей. Слухи о применяемых им чудовищных пытках разносились далеко за пределы Египта и Сирии. Поэтому, когда на следующее утро голова паши появилась на воротах Баб аз-Зувейла, народ возликовал, воздавая хвалу Аллаху и прославляя мудрость и справедливость Повелителя.

Но это – события завтрашнего дня, а сейчас султан Бейбарс, стоя на балконе дворца, напряженно думал, глядя на мутные воды великого Нила…

… В назначенный день, известив о своем желании говорить с султаном о судьбе плененных ими людей, франки отправились во дворец. Султан Бейбарс с нетерпением поджидал франков, которые не замедлили явиться в тот самый зал, где две недели назад перед лицом повелителя Египта и Сирии предстал граф де Сен-Мор и где после непродолжительного разговора решилась его судьба. Обстоятельства складывались так, что в том же зале могла решиться и еще одна судьба. Но пока Габриэлла, сопровождаемая герцогом, ничего не знала об этом, и, идя по многочисленным коридорам дворца, только молилась, чтобы ее возлюбленный муж был жив.

– Приветствую вас, – учтиво проговорил султан. – Хотя и не могу сказать, что рад нашей встрече… Мне говорили, что вы знаете наш язык?

– Благодарим за любезный прием, султан Бейбарс, – промолвил Раймунд де Карруаз, слегка склонив голову. – Да, мы неплохо говорим по-арабски.

– Это хорошо. Значит, мы легко поймем друг друга.

– Это будет зависеть от вашего желания миром завершить переговоры, – прозвучал голос, исходивший от другого визитера.

– Я умею признавать поражение, – внимательно посмотрел султан на второго человека; сначала он даже не обратил на него внимания, предполагая, что это оруженосец рыцаря, стоявшего перед ним. – Не всегда удается выиграть сражение, и я сторонник того, чтобы миром решать некоторые вопросы. Как, например, в этом случае. Мир и согласие для побежденных полезны, а для победителей – похвальны.

– Мы тоже сторонники мира, султан. Поэтому будет лучше, если мы перейдем прямо к делу, – подытожил герцог, вполоборота повернувшись к стоявшему чуть поодаль человеку, как бы ища у него поддержки.

– Я также не люблю пустую болтовню. Того, кто много говорит, хотя бы и по делу, редко уважают люди. Шумная река, хотя и полезна, но на нее мало кто обращает внимание… Но прежде чем мы начнем обсуждать вопрос, из-за которого вы здесь, мне бы хотелось узнать имена доблестных рыцарей, которые столь же милосердны, сколь и отважны.

– Герцог де Карруаз и графи…

– Граф де Грассе, – перебил герцога рыцарь.

Султан еще раз испытывающим взглядом оглядел его. Что-то странное было в его манерах. Одет франкский рыцарь был в сюрко с вышитым гербом: вставшим на дыбы единорогом; под сюрко просматривалась кольчуга. Опоясан граф был роскошным поясом, на котором висел меч, а поверх этого наряда был наброшен алый плащ. Как ни старался султан рассмотреть лицо парламентера, ему это так и не удалось из-за низко надвинутого капюшона. «Интуиция мне подсказывает, что это и есть тот загадочный рыцарь, сумевший захватить мои корабли», – подумал про себя султан.

– Мне много о вас рассказывали, граф де Грассе, – немного помолчав, продолжил разговор султан, – и если все это правда, передо мной стоит искусный воин.

– Я не знаю, какие слухи до вас дошли, но боюсь, они слишком преувеличены.

– Я вижу, вы обладаете многими достоинствами, в том числе и скромностью.

– Кто хвастает перед теми, кто его знает, заслуженно поднимает себя на смех, – усмехнулся из-под капюшона рыцарь.

– Не скромность ли заставляет вас прятать свое лицо? – осведомился султан, терзаемый любопытством.

– Прошу простить меня за подобную дерзость, но не всегда враги должны знать друг друга в лицо, – глухо заметил «граф».

– Что же, это ваше право. Тогда перейдем к деду… Из вашего послания я понял, что вы хотите обменять одного пленника на пятерых уважаемых людей нашего государства. Равноценный ли это обмен?

– Мы считаем… – начал герцог, но рыцарь прервал его.

– Да, султан Бейбарс, – твердым голосом заявил рыцарь. – Мы бы согласились обменять даже целую армию на этого человека.

– Странно… Чем же так отличился этот рыцарь, что его жизнь оценивается так дорого? – заинтересованный подобным ответом, спросил султан.

– Позвольте нам не объяснять причину такого внимания к графу де Сен-Мору… Так вы согласны на обмен? – с тревогой в голосе (по крайней мере, так показалось султану) осведомился таинственный рыцарь.

– К моему глубочайшему сожалению, я не могу этого сделать.

– Как? Почему? Разве вам не дорога жизнь вашего друга? Я ведь не ошибаюсь: Великий визирь не просто искусный политик, храбрый воин и мудрый советник, но и ваш давний соратник?

– Великий визирь Сабах ад-динат-Татсуси, действительно, не просто храбрейший воин, – согласился султан. – И я с радостью вновь разделил бы с ним все лишения похода. Но причина кроется не в нежелании помочь другу, советнику и брату. Я не могу исполнить ваше требование потому, что граф де Сен-Мор умер от подученных во время битвы ран в темнице. Мои лекари оказались бессильны.

– Это неправда! Где его тело? – твердо заявил рыцарь, чуть покачнувшись от услышанного известия.

– Мы захоронили его в общей могиле. В то время многих неверных постигла та же участь.

– Нам нужны доказательства, – потребовал герцог, молчавший до сих пор.

– Я предполагал, что вы захотите убедиться в моих словах, поэтому подготовился… Стража! – повелительным тоном позвал султан охрану. Заметив, что рука загадочного рыцаря легла на меч, он усмехнулся: – Вам не угрожает никакая опасность… Принесите вещи графа!