Текст книги "Душа вашего ребенка. 40 вопросов родителей о детях"

Ребенок и свободное время: кто кого?

– Как суббота – так драка! Вам что, заняться больше нечем? – сердится Лена на близнецов.

– Нечем, – хмуро отвечает Сережа. – Телевизор сломался, а комп – этот занял…

– Я не «этот», – поджимает губы Вова.

– А почитать?

– Бэээ!.. – отвечают два голоса.

– А на улицу?

– Да там нету никого. У всех секции.

– Ну что ж, я вам найду секцию на субботу, раз вам нечем заняться.

– Э! Ты чего! Наш единственный свободный день! – наперебой кричат братья.

«Сын-второклассник не знает, чем себя занять, когда появляется свободное время. Будние дни расписаны по минутам, а вот в выходные я должна для него что-то придумать, иначе он заскучает и начнет ныть. Может быть, нужно больше загружать его занятиями?»

Священник Алексий Агапов

Да, этот родительский стон сегодня кому только не знаком! Умение организовать свой досуг – это способность ребенка распорядиться временем с удовольствием и пользой. Мы в детстве с этим справлялись. Почему же теперь все изменилось?

Сейчас время ребенка очень жестко организуется взрослыми, и, если вдруг в режиме образуется зазор, ребенок просто не знает, куда себя деть. Что остается делать родителям? Еще больше загрузить его занятиями? Ну, смотря какими… Если эти занятия будут восприниматься как дополнительная нагрузка, то проблему мы не решим. Просто до поры до времени избавим ребенка от затруднительной ситуации: нет времени, а значит, нет нужды заглядывать в себя и осознавать свою потребность в досуге. Но сама-то потребность от этого не исчезнет.

Мне кажется, нынешнее печальное положение вещей вызвано тем, что дети мало общаются со своими сверстниками там, где детская среда самоорганизуется, например во дворе. Конечно, и мы уже не играли в лапту, в городки или чижа. Родители рассказывали нам правила этих игр и пытались заинтересовать ими, но все это оставалось для нас «играми родителей» и не воспринималось как свое. Зато у нас было много своих коллективных игр: хали-хало, штандер-стоп, «Выше ноги от земли», вышибалы, бояре, прятки, жмурки, казаки-разбойники… Банки для мальчишек, а классики и резиночки для девочек носили ярко выраженный сезонный характер: мы с нетерпением ждали, когда наконец растает снег! Кстати, эта сезонность – одна из черт народной игровой культуры.

Вспомните, дорогие родители: у нас были специальные «зажигалки» для игр («Я придумала игру, а какую – не скажу!»), считалки, ритуалы переключения с игры на игру! Сейчас все это сохраняется, но как в музее: есть специальные сайты и книги с описаниями, можно посмотреть, вспомнить, рассказать детям… Но проку от этого мало: утрачена преемственность, и наш детский мир нынешними детьми уже не воспринимается. Даже если удастся приучить их играть по прежним правилам, искусственно привитое так и не становится родным.

Итак, мы увели детей со двора. И назад, похоже, дороги нет, жизнь изменилась. Что же делать? Если сыну или дочери уже «стукнуло» тринадцать-четыр-надцать лет, придется признать: со многими вещами мы опоздали. Остается работать с тем, что у ребенка есть. Не бояться встретиться с его миром, идти на контакт, без резких оценок обсуждать с ним то, что его волнует – то же виртуальное общение, музыку и фильмы. Эти дети оказались многим обделены, и они тем более нуждаются в общении с родителями (хотя порой и брыкаются весьма отчаянно). Правило: говорить о том, что интересно им, и не спешить с резкими оценками, выражать свое отношение так, чтобы это не оскорбляло и не раздражало. Вот и святой апостол Павел призывает: «Отцы, не раздражайте детей ваших» (Кол. 3: 21). Пусть ваши дети слышат от вас не только критику!

Что же касается дополнительных нагрузок – тоже можно пробовать. Только бы не вышло так, что для ребенка это обернется отказом от собственных потребностей в угоду родительским. В этом случае вас ждет или непрестанное вранье, или еще бóльшая подавленность и зажатость подростка. Но если ему самому понравится этот спорт (музыка или что-то еще) – тогда годится! Шансов на успех больше, если переходный возраст еще не наступил.

Приобщение к фольклору. В фольклорных кружках игры занимают важное положение. Есть надежда, что дети почувствуют к ним интерес. Результат в этом случае бывает очень неплохим. Лучше всего, если в фольклорном коллективе занимаются дети, которые общаются и за его пределами. Тогда они смогут применить полученные навыки и вне занятий.

Походы и лагеря. Что в них хорошо: ребята оказываются в ситуации, когда нет возможности заменить настоящую культурную пищу «фастфудом» телевидения и интернета. Здесь больше возможностей проявить творческую самостоятельность, чему-то настоящему научиться. Например, жизненно необходимо научиться ладить с ровесниками и что-то делать вместе. Суровый быт тоже сплачивает… Одним словом, плюсов много. Нужно только проследить за тем, чтобы коллектив оказался подходящим. В идеале стоило бы начать с того, чтобы отправиться в такой поход вместе со своими детьми.

Чтение. Тоже больная тема. Есть дети (их немного), которые сами почувствовали вкус к чтению. Но если этого не произошло, нужно регулярно читать им вслух. Причем не только пока они сами не научатся, а буквально «до упора» – пока не начнут получать от книг удовольствие или пока не окончат школу. Моими бы устами мед хлебать, правда? Понимаю, сам такой: вечно нет ни времени (у детей, кстати, тоже), ни сил. Но ведь мы пытаемся решить проблему, правда? Тогда не будем жаловаться, а попробуем как-то соответствовать родительскому статусу.

Настольные игры. В последнее время появилось новое поколение игр: «Сет», «Каркассон», «Лабиринт» и им подобные. Дети играют в них с большим интересом. Но нужно начать играть вместе с ними. Пользы от таких игр гораздо больше, чем от компьютерных. Во-первых, рядом с ребенком находятся живые сверстники, а не виртуальные персонажи. А во-вторых, от него здесь гораздо больше зависит: выстраивание сюжета игры, формирование командных предпочтений.

Рукоделие. Для того чтобы наши дети начали рукодельничать, им (и нам вместе с ними!) предстоит пережить настоящую ломку! Но, возможно, им захочется носить на руке красивую фенечку, а потом и собственноручно связанный свитер? Стоит пробовать…

Современные дети чаще настроены не на какие-то занятия, а на получение впечатлений и быстрое достижение целей. И признаемся: мы сами поощряем в них этот болезненный сдвиг. И то и другое, действительно, приносит немалое удовольствие. Но это удовольствие совсем иного рода, его условие – не солидарность с друзьями, а разобщенность, конкуренция: «А то мне не достанется!» Неожиданный для всех нас, но закономерный итог – одиночество и скука. Традиционные же занятия, включая игры, без дружеского союза просто невозможны.

Людмила Петрановская, психолог

Неумение занять себя – это бич детей, привыкших жить в жестко структурированном времени. Их день расписан по минутам, им постоянно напоминают, что делать дальше. В итоге навыка распоряжаться собственным временем у них нет. Как люди, вернувшиеся из армии, где они мечтали: «Вот вернемся на гражданку и столько всего сделаем интересного!», оказавшись вне привычного ритма, порой впадают в апатию и ощущают опустошенность: ничего не хочется, некуда себя деть. С детьми происходит примерно то же самое. Когда вдруг, пусть ненадолго, ежедневная гонка прекращается, они впадают в ступор. Конечно, школьникам нужны развивающие занятия и кружки, но все должно быть в меру.

Бывают ситуации, когда скучно самому ребенку, но случается, что родителям лишь кажется, будто он бездельничает. Если ребенок не делает уроки, не чистит картошку, не играет на скрипке – в их представлении он ничего не делает.

И родители начинают переживать по этому поводу. Им не приходит в голову, что у ребенка должна быть эта возможность – «ничего не делать». Ведь детям, как и всем людям, хочется иногда просто посидеть, подумать, помечтать о чем-то. И если ребенок «ничего не делает», но при этом не выглядит недовольным, переживать не стоит: личное время, когда человек занимается не тем, что нужно, а тем, что хочется ему самому, – жизненная необходимость для каждого.

Если ребенок, не чересчур нагруженный, в меру обладающий свободным временем, вдруг заскучал – ничего в этом страшного нет. Походит, поскучает, потом придумает себе занятие (если, конечно, у него есть в свободном доступе игрушки, книжки, краски и прочие интересные вещи). Ребенок должен получить и такой опыт: если ничего не делать – может стать скучно. Родителям не следует паниковать: «Он не знает, что ему делать!» Люди обычно находят себе занятия в свободное время через этап скуки. Если ребенок ничего не придумывает – значит, ему вполне комфортно. Переживать по этому поводу – то же самое, что оставить ребенка в комнате, где хранятся съестные припасы, и бояться, что он умрет с голоду (речь идет о ребенке без травм, без «психологической задавленности» и т. п.).

Может быть и такой вариант: ребенок, ноя, что ему скучно, просто пытается манипулировать родителями. Есть такие мамы и папы, которые считают: если ребенок ничего не делает – он преступник, а есть – уверенные в том, что, раз их ребенок сидит без дела – значит, это они преступники. Такими родителями можно управлять: стоит им только заметить, что чадо слоняется без дела, они бросают все свои дела и начинают его развлекать.

Конечно, видя, что ребенку скучно, мы можем предложить какое-то совместное занятие, допустим, поиграть в шахматы, в футбол, порисовать, испечь вместе с мамой пирог, починить с папой машину. Бывает, что родители заняты и не могут уделить ребенку время в тот момент, когда ему стало скучно. Не терзайте себя упреками, что вы плохой родитель! Уже с пятилетнего возраста малыш вполне может занять себя сам. Просто время от времени нужно подходить к нему и выражать свои искренние восторги по поводу его рисунка, крепости из пластилина или железной дороги из конструктора. А дальше – возвращаться к своим делам.

Родителям, боящимся учителей

– Вась, может, ты на собрание сходишь? – осторожно начинает Света.

– А что такое?

– Вась, я не могу с Таисией Сергеевной разговаривать. Я ее боюсь. У нее как-то так всегда выходит, что я во всем виновата: Лешкой не занимаюсь, он педзапущенный, сама я дура, делаю все неправильно…

– Свет, ну ты же понимаешь, что это ерунда? Что ей просто трудно с Лешкой? Кто виноват? Естественно, родители.

– Да я понимать-то понимаю. Но она на меня как глянет – я аж съеживаюсь от страха. А Лешка вчера пришел и говорит: «Наша Тася – злая крыса». Нет, ну я ему сказала, что некрасиво так про взрослых говорить. А сама думаю: чего я от мальчика хочу, она такая и есть.

«Мой сын заявил, что их классная руководительница – дура. Я, разумеется, сказала, что он не имеет права так отзываться о старших. Но, честно говоря, я и сама не люблю разговаривать с этой учительницей. Я вообще боюсь учителей, как первоклассница, боюсь ходить на собрания, потому что у сына проблемы с поведением на уроках. Что с этим можно сделать?»

Нина Голуб, психолог

Некоторые мамы часто боятся школы, потому что из-за особенностей своих детей выслушивают от педагогов множество претензий. Вообще часто диалог между родителями и учителями сводится к поиску виновных.

Родители воспринимают замечания учителя как обвинение в личной несостоятельности и защищаются: доказывают, что виноват учитель или ребенок. Ребенка при этом наказывают, а на учителя пишут жалобы. Некоторые, напротив, проникаются чувством «я плохая мать, я во всем виновата», но от этой позиции пользы тоже мало.

Цель вашего общения с учителем – не искать крайнего, а выяснить, что мешает вашему ребенку хорошо учиться и нормально себя вести, и вместе решить, как ему помочь.

Важно разделять себя и ребенка. Если вы еще «мыкаете» («нам поставили двойку»), если всякая детская обида причиняет вам острую боль и желание отомстить – то в этом конфликте вы не взрослый, а ребенок. Вы не можете помочь своему чаду как старший человек: эмоции мешают вам думать и действовать конструктивно. Но родитель в этой ситуации не должен быть «пострадавшим». Он – адвокат и помощник ребенка. Помните, что в конфликте страдают все стороны: плохо не только вам и ребенку, но и учителю. Разговор с ним вообще имеет смысл начать с того, что вы понимаете, как ему трудно.

Первое, что надо сделать, – точно сформулировать проблему: описать ее, а не дать оценку. Не «бездельничает» – а «не пишет классную работу», не «плохо соображает» – а «не умеет составлять уравнения». Уточняйте факты, выясняйте причины поступков: «шумит и скачет на географии по вторникам, поскольку не успевает успокоиться после долгой перемены». Не бросайтесь в контратаку, не дослушав. Не реагируйте гневно, если учитель некорректен, держите в уме цель общения: ваша задача – помочь ребенку, а не доказать, что вы круче.

Следующий шаг – определить, что для решения проблемы могут сделать родители, школа и сам ребенок (например, регулярно созваниваться; отправлять в начале урока географии мыть тряпку и стирать с доски). Если учитель отказывается идти навстречу – просите его предложить свои варианты; в некоторых случаях придется обратиться к завучу или директору. К ним лучше идти не с жалобой (если учитель не нарушает своих должностных обязанностей), а с просьбой дать совет, помочь договориться с учителем.

Если договориться не удалось из-за негибкой позиции учителя – следующим шагом может стать жалоба директору или в управление образования. Иногда, наоборот, стоит поговорить с ребенком и убедиться, что на проблему легче махнуть рукой (дотерпеть до конца года придирки учителя рисования). А иногда бывает нужно менять школу – особенно если попытки наладить диалог упираются в равнодушие педагогов, а проблема требует срочного решения (например, в ситуации травли ребенка в классе).

Не стоит пытаться разжалобить учителя и ссылаться, например, на диагнозы ребенка. Даже если диагнозы и есть, учителю важно знать другое: как работать с таким учеником в условиях массовой школы. Опишите трудности ребенка (нетерпелив, легко смущается, нуждается в дополнительном времени для ответа и т. п.), расскажите, что он помогает вам дома, попросите о помощи в конкретных ситуациях (позволить отвечать устно, отправить умываться, если начинается истерика, и т. п.), спросите, что посоветует педагог. Непременно узнайте, какие сильные стороны есть у вашего ребенка, в чем он успешен.

Иногда поведение действительно выходит за рамки обычного: ребенок угрожает самоубийством, поднимает руку на учителя, бросается на одноклассника с циркулем, на уроках ползает под партами и хохочет – это все примеры из жизни. Он и сам не учится, и всему классу не дает, и создает угрозу для безопасности других детей; здесь уходить от диалога со школой – безответственно.

Родителям обязательно надо искать причину такого поведения, а школе – предложить семье обсудить другие возможные формы обучения (семейное, надомное, по индивидуальному учебному плану).

В общем, не бояться учителя – не так уж трудно. Надо научиться видеть в нем человека и своего союзника – и наладить конструктивный диалог. А это не врожденный дар, а наживное умение.

Римма Галеева, психолог

Ситуации, при которых ребенок ругает учителя, могут быть самыми разными. Сколько лет ребенку? В какой школе он учится? Как у него складываются отношения с мамой? Как он относится к предмету? Когда знаешь все это, легче понять, как реагировать.

Конечно, маме не стоит сразу же давать оценку тому, что сказал ребенок, а попросить изложить факты и вникнуть в суть происшедшего. При доверительных отношениях родители не сомневаются в том, что ребенок говорит правду: «Да, я допускаю, что ты прав, однако не торопись делать выводы; стоит услышать и аргументы другой стороны». Лучше всего родителям самим прийти в школу и посмотреть, в чем дело. «Учительница – дура» – может означать что угодно: и то, что ребенок сомневается в ее умственных способностях, и то, что она ему по-человечески не нравится, и, наконец, то, что он так оценивает ее с нравственной точки зрения – и вот в этом случае непременно надо разбираться.

Если ребенок и в самом деле не считает педагога умным – это, как ни странно, даже менее тревожно, чем все остальное: да, в школе встречаются непрофессиональные, случайные люди. Если вы сами считаете учителя не только непрофессиональным, но и неприятным человеком, то вряд ли сможете скрыть это от ребенка – он все поймет на невербальном уровне, а вас заподозрит в лицемерии. Поэтому до разговора с ребенком попробуйте разобраться сами. Кстати, недостаток профессионализма может быть кажущимся. Возможно, и вы, и ваш ребенок недостаточно компетентны для того, чтобы делать такие выводы. Во всяком случае, не сомневаются в своих суждениях только незрелые умы. Можно поговорить об этом с ребенком.

Тем не менее вы убеждены, что учитель плох. Но почему? Возможно, он просто молод и неопытен – но это пройдет. Или, наоборот, стар и немощен, а работу не бросает из-за нищенской пенсии или страха одиночества. Это тоже можно обсудить: опыт сочувствия детям очень полезен. Если ребенок неправ – надо разобраться вместе с ним, где он ошибся и почему. Если неправ учитель – надо разбираться с тем, что конкретно он сделал: учителя в самом деле могут сделать что-то неприемлемое. И тут надо действовать – с необходимой степенью резкости и в рамках правовой сферы. А вот если ребенок еще маленький, но при этом обзывается на учительницу, то стоит задуматься, все ли с ним в порядке. Для маленьких детей обычно действует своего рода презумпция мудрости взрослого: для него учитель всегда умен и хорош. До ребенка необходимо довести: о любом человеке, причем не только взрослом, лучше отзываться взвешенно и непредвзято.

Взрослые вправе рассчитывать на уважение детей. В нашем детстве еще считалось, что мы должны слушаться взрослых просто потому, что они взрослые; с учителем не надо спорить, его надо слушаться. Сейчас времена поменялись. Взрослый уже не может рассчитывать на уважение только потому, что он старше. Однако он достоин уважения, как и любой человек. Сейчас ученик может не соглашаться с педагогом и спорить с ним; более того, есть школы, для которых право ученика самостоятельно думать и не соглашаться с учителем – базовая ценность. Одаренный ребенок вообще может сопротивляться любому «готовому» знанию: он должен его сам добыть, а не принимать на веру. Однако не каждый учитель к этому готов.

Дети нередко воспроизводят то, что им «транслируют» взрослые. Мы стали свидетелями процесса десакрализации учителя. В нашей стране педагоги никогда не получали больших зарплат, однако их труд воспринимался и ими самими, и обществом в целом как миссия. Сейчас учителям предлагают роль наемных работников, предоставляющих образовательные услуги. Хотя учителя, что бы о них ни говорили, не только учат, но и воспитывают наших детей. Ситуация, когда родители, а вслед за ними дети начинают относиться к учителю как к обслуге и педагог чувствует себя униженным, влечет за собой последствия. Во-первых, учитель будет испытывать соблазн использовать власть над ребенком для моральной компенсации, для самоутверждения. Поэтому родители, отказывая в должном уважении учителю, «подставляют» собственного ребенка. Во-вторых, любое обучение невозможно без элементов принуждения. Если учитель нетребователен к ученикам, то пользы от такой учебы ждать не приходится. Естественным правом на такое принуждение в глазах ученика может обладать только авторитетный для него человек. Наконец, обесценивается само знание, ради которого дети идут в школу. Ведь носитель этого знания не достоин уважения в глазах ребенка.

Родители и учителя – естественные союзники. Однако на успех можно рассчитывать только в том случае, если они будут относиться друг к другу и к ребенку с должным уважением.

Что развивать, интеллект или чувства?

– Наташ, я увидела объявление на автобусной остановке. В центре детского творчества происходит набор на подготовку к школе. Я записала телефон.

– Мама, Мите еще рано! Ему сейчас играть надо, а не цифры учить.

– Наташ, все нормальные дети в его возрасте давно чему-то учатся. Ну посмотри, вон Женя у Васильевых уже все буквы знает и считает до пятнадцати. И на английский ходит.

– А бизнес-образование он еще не получает?

– Ты зря иронизируешь, между прочим.

– Мама, я серьезно говорю! Давно уже пишут, что детей не надо слишком рано сажать за парту, что им это вредно, они от этого вырастают эмоционально недоразвитыми.

– А ты растишь умственно недоразвитого! Это лучше?

«Сейчас столько кружков раннего развития, подготовка к школе начинается чуть ли не с трех лет. Все стремятся как можно раньше напичкать детей знаниями – считают, что это им поможет в дальнейшем. Но не вредят ли эти занятия эмоциональному, душевному развитию ребенка?»

Евгения Пайсон, психолог

Когда родители чем-то занимаются с ребенком, чем угодно – игрой, рукоделием или рассматриванием карточек со слогами, – они сопровождают это эмоциями. Малыша берут на руки, носят, улыбаются ему, берут его пальчики в свои руки, разговаривают, поглаживают, хвалят. И ребенок получает от родителей то, что ему действительно нужно: они проводят это время в общении с ним.

Однако сейчас, к сожалению, чаще получается так, что после трех лет мамы и папы передоверяют эти занятия посторонним людям. И вот это уже совсем неполезно. Трех-пятилетний ребенок к обучению не готов, потому его и не ведут в школу. Ведущая деятельность дошкольников – игровая, и основное развитие до семи лет по-настоящему возможно только в игре. Дошкольники не готовы учиться ни в «урочной», ни даже в игровой форме: они не могут сидеть подолгу, рука не готова писать, ум не готов признавать чужое «надо». Поначалу дети идут на подготовку к школе с энтузиазмом. Но скоро они понимают: эта новая «игра» – скучная и обременительная. Однако ни родители, ни детские образовательные учреждения не предлагают им ничего другого.

Занятия для развития интеллекта, по сути, ничего не развивают: это только впрыскивание ребенку несистемных, бессвязных знаний, не складывающихся в общую картину мира.

Ребенок может выучить все марки машин, потому что восхищается ими. Этот интерес основан на чувственном, эмоциональном восприятии: «Мне нравится!» А может вызубрить названия столиц всех стран мира или химических элементов, благо пособия вроде «Периодической таблицы для грудничков» легко купить, – но это будет не знание, а иллюзия: за ним нет никакого смысла. Ребенок заучивает новые слова как попугай – ему приятно, что его за это хвалят, что можно лишний час побыть вместе с папой и мамой, что он оказывается в центре внимания.

Родители напрасно думают, что эта механически заученная информация потом поможет ребенку в учебе. Вспомните, как мы сами в детстве любили песни на иностранном языке, совершенно не понимая их смысла, и как не задумываясь повторяли за мушкетерами: «Красавице Икуку, счастливому клинку», полагая, что красавицу так и зовут – Икуку… Осознание, понимание смыслов приходит намного позже.

Лучшие учителя в этом возрасте – родители. Если хотите развивать ребенка – ходите с ним в походы и на прогулки, собирайте и разглядывайте травки, записывайте и зарисовывайте. Когда путешествуете – ищите страны и города на карте, отмечайте маршруты. Хотите научить считать – отправляйтесь в магазин и вместе с сыном или дочерью подсчитайте, например, сколько каких конфет можно купить на сто рублей? Все это должно происходить в непрерывном эмоциональном контакте, причем положительном, – так эмоциональное воспитание не будет проходить в отрыве от интеллектуального развития.

Кто-то из моих друзей верно подметил: если ребенок больше обычного скандалит и куксится, значит, ему необходимы новые впечатления – какая-то поездка, поход в зоопарк, в театр или кино. Новые впечатления стимулируют развитие мозга. А «развивалки», на которые ребенка водят, потому что «все хорошие папы и мамы так делают», – нет. Это лишь удовлетворение родительского самолюбия, примитивная дрессировка. Занятия и игры с родителями должны доставлять радость. А вот если приходится заниматься чем-то неприятным или неинтересным – скажем, ребенок терпеть не может обязательную логопедическую гимнастику, – так это как раз тот самый случай, когда лучше передоверить дело профессионалу. И ребенок будет при нем меньше капризничать, и маме останется то, что приносит и ей, и ребенку радость.

Учительствовать родителю не стоит, а вот стать партнером по интеллектуальным играм необходимо. Ведь даже самая нетерпеливая мать не будет обзывать ребенка балбесом, если он не сразу научится играть в лото или шахматы. Любые игры: парочки, домино, бродилки с кубиком, шашки – чрезвычайно важны для эмоционального и интеллектуального развития. Ребенок учится выигрывать, не оскорбляя других, и проигрывать, не теряя достоинства, учится сдерживать эмоции, соблюдать очередь, сравнивать, считать, продумывать ходы – и родители не будут раздражаться, если ребенок им проиграет. Игр сотни, зачем же всегда выбирать самую скучную из них – «подними руку и ответь на вопрос»?

Именно в игре созревает самое главное для школы качество – произвольность, умение делать то, что задали, а не то, что хочется. Если этого нет – нет и готовности к школьному обучению. Готовности к школе научить нельзя, она созревает вместе с ребенком. А родители могут помочь сформировать комплекс знаний об окружающем мире и поддержать ребенка при переходе от дошкольного детства к непростым учебным будням.

Словом, проблема не в том, что интеллектуальное развитие подменяет собой эмоциональное. Проблема в том, что родители сдают ребенка на занятия и умывают руки, считая, что дело сделано, и фактически лишают его жизненно необходимого – общения с самыми важными для него людьми.

Священник Алексий Агапов

Что часто подразумевается под ранним интеллектуальным развитием? Это когда одной из главных задач в иерархии семейных ценностей оказывается стремление загрузить в ребенка побольше знаний и умений ради его конкурентной способности, ради будущего карьерного роста. Такая установка не кажется мне верной. И все же хочется удержаться от однозначного ответа, что эмоциональное развитие важнее интеллектуального. Потому что само это противопоставление – не из детского, а из взрослого мира.

Детство – таинственное время. Такой период, который является определяющим для всей последующей жизни человека. Взрослые всю свою жизнь возвращаются памятью к своему детству, именно в том времени отыскивают и видят «изначальных самих себя». Ребенок стоит перед глобальной задачей – познать мир как целое, как связанность всего со всем. В процессе этого важнейшего делания он со всеми вещами встречается впервые. Впервые узнает, что среди всего «непонятного» бывает еще и такое «непостижимое», такие непрозрачные вещи, с которыми тоже нужно как-то внутри себя поступить, принять и освоить… Весь эпический масштаб детства трудно себе представить и прочувствовать – но в каждом из нас живет этот опыт.

Наверное, под эмоциональным развитием как раз подразумевается это отношение ребенка с непостижимыми вещами, которые каждый познает опытно, но которые нельзя описать на языке точных наук. Любовь (в том числе как выбор: «любо» или «не любо»), радость, печаль, жалость, сострадание… Нет и не может быть ничего важнее этих вещей. Однако в постижении мира и тех самых «связей всего со всем» ребенку предстоит нащупать какую-то опору, сформировать собственный принцип отношения к миру. Пожалуй, именно эта сторона развития ребенка (и как без нее обойтись!) позже станет опознаваться как интеллектуальная и одновременно как определяющая этический и религиозный выбор человека.

Учить ли дошкольника буквам и цифрам? Натаскивать – ни в коем случае. Но помочь узнать – если это интересно самому ребенку – и можно и нужно. Я научился читать в три года. Но это произошло как-то само собой: просто играл в пластмассовый алфавит, спрашивал у родителей, если забыл какую-то букву, скоро научился и полюбил складывать слова. Я многим интересовался и о многом у них спрашивал. Наверное, потому, что не боялся отказа: знал, что всегда услышу спокойное и понятное объяснение. Это было развитие (и интеллектуальное тоже), но совсем не было учебой или натаскиванием.

Я убежден, что помощь дошкольнику в его развитии со стороны взрослых несовместима с нацеленностью на достижение результата. Главным и единственно ценным результатом здесь может быть только добровольная, заинтересованная включенность ребенка в процесс познания – будь то познание своего сердца или силы своего разума. Очень важно позволить нашим детям накопить этот ресурс, оставить им возможность не разменивать драгоценное время детства на мелкие прагматические цели сомнительной ценности. Детство – это подготовка к жизни. Это гораздо серьезнее, чем подготовка к школе и будущей работе. Мы не должны участвовать в такой подмене, выхолащивая детство в угоду собственным амбициям. Иначе дальнейшая жизнь нашего ребенка может оказаться запрограммированно скудной – как растительность на Байконуре.

Именно в детстве впервые человек рисует, как бы мелом на асфальте, вектор христианской перспективы – в жизнь вечную. Это репетиция всей последующей жизни в мире, жизни с другими людьми и жизни перед Богом.