Текст книги "Весенний марафон"

– Обнаглел, обнаглел, – обиженно думал щенок, ворочаясь на своей подстилке. Потом прислушался – хозяин перестал возиться и кряхтеть, задышал ровно. Пес осторожно подошел к кровати, прислушался, тихонько лизнул свесившуюся руку… спит. Минуту спустя он устроился у хозяина под боком, повозился и тоже засопел.

Катерина со Светкой уже третий час сидели на кухне, подводя итоги вчерашнего вечера. Светка пришла домой в три, но ревнивый супруг мирно спал, ополовинив обе емкости – с водкой и с котлетами, так что разборок ей удалось избежать. С утра у Жени болела голова, и он решил перенести обсуждение наболевших вопросов на вечер. Но Светка, приехав с работы, сразу отправилась к Катерине, даже не заглянув домой, тем более что и Лена тоже была у Титовых. Девочки смотрели телевизор и жевали хлеб с маслом, но Катерина на сей раз замечания им не сделала, потому что, по совести говоря, больше и есть в доме нечего: она, увлекшись устройством своей личной жизни, последние несколько дней не только не готовила, но и в магазин не заезжала. Хорошо, что Светка, в очередной раз своевременно наплевав на диеты, купила по дороге «вечнозеленый» рулет в вакуумной упаковке – если сыт, то гадость несусветная, а если с утра ничего не ел, то вполне сойдет за еду.

К сему моменту основные итоги были подведены: Владлен Георгиевич был чрезвычайно мил, шутил и развлекал свою спутницу и между делом намекнул о том, что через месяц собирается в Италию, где среди прочих дел намеревается обновить свой гардероб, и если уважаемая Светлана Анатольевна захотела бы составить ему компанию… Тут Светка теряла дар речи и начинала глупо хихикать от счастья.

Катерину тоже переполняли эмоции. Ивашов в ресторане явно был завсегдатаем, и официанты относились к нему с особым почтением, выделяя его среди прочих и перенося часть этого почтения на Катерину. Весь вечер она ловила на себе заинтересованные взгляды других посетителей – мужчины смотрели оценивающе, женщины – с неприязненным любопытством. Среди них было немало известных людей, к которым Катерина не имела доступа как частное лицо, разве что по долгу службы на пресс-конференциях и приемах «по случаю». Они подходили, здоровались с Ивашовым, перебрасывались какими-то репликами, вежливо раскланивались с Катериной. Она подумала, что мама была бы счастлива, увидев дочь в такой обстановке. Она бы сказала: «Наконец-то!»

Ивашов читал ей стихи, свои и чужие, а еще принял участие в каком-то конкурсе по поводу Дня всех влюбленных и выиграл для Катерины гигантский букет роз, который дома она смогла разместить только в ведре и который Светка теперь с замиранием сердца нюхала и теребила, восхищаясь красотой, громадностью и «вообще». «Вообще» – это неслыханной удачей, которая, по ее мнению, заслуженно выпала ей самой и Катерине.

Но удачу необходимо было закрепить. А для этого наметить перспективы и выработать если не стратегию, то хотя бы тактику. Светку волновал вопрос, почему Владлен Георгиевич по-прежнему называет ее по имени-отчеству и на вы, не делая ни малейших попыток сократить дистанцию. Это, конечно, очень вежливо с его стороны, но как-то… неправильно.

– Может, он того… импотент? – переживала Светка. – Ну и ладно, в общем-то ничего страшного, был бы человек хороший. Или он просто любит по магазинам ходить, а одному ему скучно? Бывает такое? Или все-таки импотент?

Катерина подумала и честно ответила:

– На свете чего только не бывает. Но я лично с таким не встречалась. И потом, не в ресторане же ему тебя хватать за разные места. И не в магазине. Он просто воспитанный человек. Наверное. Вот подожди, поедете в Италию, там все и выяснишь.

– А на какие шиши я поеду? – всполошилась Светка. – Я только из Праги.

– Да уж я думаю, он с тебя не станет деньги трясти, – успокоила ее Катерина. – А в гости он тебя не приглашал? Он женат или как – не знаешь?

– Не знаю… – сразу сникая, удрученно помотала головой Светка.

– Хотя это не важно, – продолжала рассуждать Катерина. – Ты вон тоже замужем, и что? В отличие от меня.

– Ой, Кать, а ты-то как? – вдруг вспомнила Светка. – Олег так и не появлялся?

– А кто его знает, где он? – пожала плечами Катерина. Говорить о муже (бывшем!) ей очень не хотелось, поэтому она резко сменила тему. – Слушай, Свет… Я что спросить хочу… Только скажи мне честно.

Светка всем своим видом выразила готовность говорить правду, правду и только правду.

– Понимаешь, там на меня все смотрели. Ивашов такой человек… публичный, он всегда в центре внимания. Скажи – я не выгляжу замарашкой? Ну, типа со свиным рылом в калашный ряд. А то там такие девочки – если бы не твое платье, я бы вообще не знаю как вечер провела.

– Вот! Я тебе говорила! – воспарила Светка. – А еще туфли. И сумка. И колготки надо было надеть светлее, я уж тебе не хотела под руку говорить. Ты привыкла ходить в джинсах и в свитере, еще смеялась надо мной.

– Я не смеялась! – с досадой возразила Катерина, потому что, бывало, подсмеивалась в душе над Светкиным неуемным желанием бесконечно подбирать туфли к сумкам, искать платья «как в журнале», убиваться по поводу недостаточно прозрачных чулок и «прошлогодних» сапог. Что-то во всем этом было от Эллочки-людоедки, хотя, надо признать, цену за свои прихоти Светка платила нехилую, почти как мадам Вандербильд. Сама же Катерина как женщина независимая и здравомыслящая придерживалась народной мудрости насчет того, что по одежке только встречают, а провожают-то по уму, и тут уж ей, Катерине Титовой, конечно, нет равных. Но ведь есть и другая точка зрения насчет встречи «по одежке»: второго случая произвести первое впечатление у вас может и не быть.

– Хотя, конечно, можно и в джинсах, – увлеченно продолжала Светка. – Важнее туфли и сапоги. Бижутерия. Пойдем в выходной и купим, у меня скидки есть, где надо. А я тебе такую тунику дам, к твоим брюкам будут как раз. На ближайшие раза два тебе хватит. И еще знаешь что, Кать… только ты не обижайся, ладно?

– Не буду, – неуверенно пообещала Катерина, уже готовясь обидеться.

– Маникюр тебе надо сделать. И стрижку другую. Эта хорошая, и тебе идет… но она немодная совсем. Не носит сейчас асимметрию никто.

«Ты еще белье мое не видела, – мрачно подумала Катерина, между красотой и удобством всегда без колебаний выбиравшая последнее. – Значит, я и вправду замарашка. Вот так и выясняется, черт побери!»

– Да нет, ты очень-очень красивая, и все у тебя в порядке, – бросилась ее утешать все моментально понявшая Светка. – Просто у них там женщины… другие, понимаешь? У них и времени больше, чем у нас с тобой, и денег. А салоны там всякие, процедуры, так это – пожалуйста. Только мы с утра на работу, а они – к косметологу, вот и вся разница. Ну ничего! – В голосе Светки прозвучали мстительные нотки. – Вот мы выйдем замуж за их мужчин и тоже будем по салонам шляться. И машины себе купим, чтоб не пешком! И массаж! И шоколадные обертывания! Давай запишемся и вместе пойдем, я хороший салон красоты знаю. Денег кучу угрохаем, но я все равно собиралась. Я не сказала тебе? Меня Владлен Георгиевич в субботу к себе домой пригласил. Так что я все равно в салон собиралась.

Утром следующего дня щенок проводил Василия на работу и остался за хозяина. Он много успел за длинный день: растащил по всей квартире обувь из прихожей, наконец-то разгрыз на куски подаренный соседкой Раисой теннисный мячик, после нескольких неудачных попыток научился залезать с табуретки на подоконник (вот удивится хозяин!), несколько раз храбро облаял взрослых дворовых собак, два раза покушал, начисто вылизав миску, и всласть выспался, отгрыз кусочек обоев (совсем в незаметном месте, возле туалета). А когда совсем стемнело, ушел в прихожую и принялся ждать, предвкушая, как заскрипит дверь лифта, раздадутся знакомые шаги, повернется ключ в дверях – и как он бросится под ноги хозяину! Люди приезжали и уходили в другие двери, он замерз и соскучился, и опять уснул, а когда проснулся, даже немножко поплакал, сидя под дверью.

Но Василий пришел домой только утром.

Сонный щенок сунулся было к нему – и отшатнулся. От любимого хозяина остро пахло чужим человеком. Незнакомый запах заставил щенка встопорщить шерсть на загривке и зарычать – впервые в жизни, он и сам не знал, что умеет так грозно рычать. Но хозяин не обратил на щенка никакого внимания. Мимоходом погладил по голове, но улыбнулся не ему, а своим мыслям, разбрасывая как попало одежду, прошел в спальню и упал на неразобранную постель, так и не сказав ему ни слова. Щенок обиделся так сильно, что даже в кровать к Василию не полез, а гордо устроился на своей тряпке – пусть знает!

Открыв огромную тяжелую дверь, Катерина и Ивашов вошли в конюшню. Было темно, горела только тусклая лампочка. Сразу запахло сеном, кожей и еще чем-то странным, незнакомым для городского носа. Было тихо, где-то рядом ворочался и вздыхал кто-то большой, пока невидимый, но наверняка добрый и нестрашный. Тем более что рядом был Кирилл. Он щелкнул выключателем, стало светлее, и Катерина увидела за невысокой деревянной дверцей ближайшего денника голову белоснежной лошади с прекрасными темными глазами. Она обрадовалась красавице Инфанте как старой знакомой, протянула на ладони приготовленный кусочек сахара. Инфанта деликатно взяла угощение и позволила погладить себя по носу, а потом мотнула головой и потянулась к Кириллу, который стоял поодаль и разговаривал с девушкой-тренером.

– Ирина, вы у Рамзеса кровь на анализ брали? А почему? Я же просил. Завтра сделайте! – вполголоса выговаривал Кирилл. – И сразу отвезите в ветклинику. Ты же понимаешь, что хозяин приедет, с меня и с тебя спросит, а мы что будем мямлить? С Оптикой занималась? И что – сто сорок берет? А Адвокат? Отлично, молодец! Вы оба молодцы!

– Мы даже пробовали делать резкий поворот – на 180 градусов с «чухонца» на «ВБРР». – В голосе девушки явно слышалась гордость.

– Двойная система? – уточнил Кирилл. – И что?

– Проехали чисто! Я специально попробовала, помните, на Кубке России дистанцию второго гита сократили?

– Ты что-нибудь понимаешь? – спросила Катерина Инфанту.

Лошадь подошла поближе, прислушиваясь к ее голосу.

– Ты понимаешь, а я нет, – пожаловалась Катерина. – Ты умеешь поворачивать с чухонца?

– Она умеет, – подтвердил внезапно возникший рядом Кирилл. – Мы с ней в прошлом году на чемпионате России четвертое место взяли. А вот ее родной братец, Коммон-Сенс, между прочим, абсолютный чемпион России. И мы подрастем – и возьмем. Мы еще на Олимпиаду поедем, правда, моя хорошая?

Инфанта наклонила голову и замерла, чтобы Кириллу было удобнее ее гладить.

– А сколько ей лет? И какой она породы? А что такое чухонец? Как их дрессируют? – сыпала вопросами Катерина, восторженно проводя рукой по лошадиной морде.

– Осторожно, – предупредил Кирилл, – она только с виду такая белая и пушистая. Укусит запросто.

– А ты не боишься? – отдернула руку Катерина.

– Нет, – засмеялся Ивашов. – Они своих не кусают. А вот от Рамзеса стараюсь держаться подальше, с ним только Ирина справляется.

– А Рамзес разве не твой? – удивилась Катерина.

– Нет, моих лошадей тут только четыре. Остальных соседи просто в моей конюшне держат.

– Действительно просто, – проворчала Катерина, но так, чтоб Ивашов не слышал. – Делов-то: соседи своих лошадей у меня на конюшне держат. А своих всего четыре.

– Они так держат, для забавы, – махнул рукой Кирилл. – Ну, катаются по выходным. Вот, смотри, Гром – классный жеребец, губернатору на его голову делегация из Туркмении подарила, он чистокровный текинец – и стоит, бедолага, скучает, никому до него дела нет, кроме нас с Ириной, правда? Хороший, хороший, да погоди же ты, я глаз посмотрю… А я своих к соревнованиям готовлю. Хотя Рамзеса тоже можно попробовать, как считаешь, Ир?

– Через годик, – подтвердила Ира. – Если Алексей Петрович захочет.

– Да что он понимает! – отмахнулся Кирилл. – Пусть еще спасибо скажет. Катя, пойдем, я тебя со своими познакомлю. Мои все – голштинской породы. С Инфантой мы работаем уже четыре года, с Резидентом – пока всего несколько месяцев, очень перспективный товарищ, только характер – не приведи Господи! Поехали прошлой осенью на соревнования, погрузили его в трейлер, причем первого, чтоб не нервничал, в отдельный отсек, потом уже остальных – так пока тех двоих заводили, он копытами крышу пробил, представляешь? – Кирилл и Ирина засмеялись, как будто Резидент доставил им несказанное удовольствие, испортив крышу трейлера. – Но зато он сильный, гибкий, и темперамент, конечно, в плюс. Если они с Ириной договорятся, то парень выложится по максимуму. Кстати, голштинцы удачнее всех выступают в конкуре: Метеор полторы сотни европейских конкурсов выиграл и три олимпиады, и в прошлом году чемпионом мира по конкуру тоже голштинец стал… Я тебя заболтал, да? – спохватился Кирилл. – Это я запросто, меня хлебом не корми.

– Нет, что ты, мне ужасно интересно, я такой красоты никогда вблизи не видела, – совершенно искренне сказала Катерина, вертя головой по сторонам и едва удерживаясь, чтобы не задать абсолютно неприличный вопрос: а сколько стоит это его увлечение? Конюшня, открытый манеж с каруселью, закрытый манеж, тренеры, конюхи, ветеринары, трейлер. Еще кузнец, наверное, полагается, и кузня – кто их подковывает-то?

Вообще она уважала увлеченных людей, которые в чем-то разбираются досконально. А увлеченность Ивашова нравилась ей особенно: это тебе не вырезание портретов политических деятелей на рисовых зернышках и не сборка самодельных «хаммеров» из старых «запорожцев» (писала она периодически про всяких любителей), такое хобби поневоле аттестует человека как человека серьезного, финансово состоятельного… и не лишенного романтической жилки. Как будто красавец, плейбой, поэт и миллионер Ивашов еще нуждался в каких-то аттестациях.

Потом они сидели в гостиной, не в той прозрачной и стеклянной, а в небольшой и уютной, с настоящим камином (который, как и породистых лошадей, Катерина до сих пор видела только в кино), с тяжелыми портьерами на окнах, с мягкими креслами и пушистым ковром на полу, причем на этот раз ковер был не настораживающе-белым, а самым обычным. К их приходу кто-то уже зажег камин, и пламя весело потрескивало, перебегая с одного полена на другое, и кем-то был уже накрыт стол, и они с Ивашовым просто пришли и сели, и стали смотреть на огонь и пить вино, и разговаривать. Интересно, но в доме Ивашова она никогда не видела никаких горничных, экономок или кого там еще полагается иметь во дворце. При этом все делалось как бы само собой, по мановению волшебной палочки. И все это тоже напоминало мультфильм «Аленький цветочек», причем она сама была одновременно и в кадре и наблюдала, сидя перед экраном, – странное, признаться, ощущение. А есть она не стала, потому что в сказках принцессы не едят, не наворачивают салат, мясо с картошкой и крупные ломти необычного желтого хлеба, посыпанного тыквенными семечками. Хоть есть очень хотелось, но и имидж надо было поддерживать. Вот до чего дошла, кому сказать – не поверит!

К тому же она должна была внимательно и заинтересованно слушать и подавать ответные реплики, а делать это с набитым ртом (или увлеченно отпиливая кусок мяса) было бы неудобно. Как-то жизнь так сложилась, что с гнущимися пластиковыми ножами и вилками в каком-нибудь «Макдоналдсе» она управлялась куда ловчее, чем со столовым серебром, которое сейчас лежало перед ней на столе. То есть она, конечно, знала, что и как надо делать, но непринужденного изящества использования при параллельном поддержании беседы гарантировать не могла, поэтому она решила сосредоточиться на беседе. Только желтого, удивительно вкусного хлеба все же отщипнула, запивая красным вином – вышло вполне изящно, опять как будто посмотрела на себя со стороны Катерина. А Кирилл увлеченно и вкусно ел, что-то рассказывал, смеялся. Потом стал читать стихи, свои и чужие, и Катерина окончательно распрощалась с мыслью еще что-нибудь утянуть с тарелки. Все-таки она работала в отделе культуры и знала по собственному опыту, что с графоманами, как поэтами, так и прозаиками, следует обращаться особенно деликатно: делать большие глаза, кивать в такт и восхищаться. Впрочем, стихи были вроде бы ничего, и читал Кирилл хорошо, как читают только сами поэты, выделяя не смысл, а ритм и интонации.

– Катька, погоди, я не поняла – что, всю дорогу так про лошадей болтали и стихи читали, а потом он тебя домой отвез? – не выдержав, прервала рассказ подруги о визите в замок принца Ивашова Светка, которой и при обычных обстоятельствах на стихи было глубоко наплевать, а уж в данном случае – с высокой башни. – И все?!

– Все, – кивнула Катерина.

– А… ну… Он к тебе не приставал, что ли? – Светка смотрела на Катерину требовательно и недоверчиво. – Нет? Врешь? Ничего не понимаю! Ну ладно, мы с Владленом Георгиевичем встречались в магазине и в ресторане, там, ты совершенно права, это делать неудобно. Но тебя же он домой позвал! Я думала… И ничего?

– И ничего.

– А почему? Ведь у них же одно на уме, я точно знаю. Мой бы Женечка точно…

– Твой Женечка бросается на все, что двигается, это тоже аномалия, – возразила Катерина и все же нехотя призналась, – я сама, Свет, не понимаю. Я морально готовилась…

– А ты надела, что купили? – вставила Светка.

– Да надела! – с досадой огрызнулась Катерина. – Сидела как дура, все ждала, когда он кончит мне зубы заговаривать и предложит посмотреть интерьер спальни – так, кажется, это делается? Слушала-слушала эти стихи, и правда надоело уже.

– А ты бы сама…

– Сейчас! Мало ли как он отреагирует. Ну я, правда, села так… – Катерина изобразила позу изящную и расслабленную.

– Отреагировал?

– А как же! Переменил тему. Стал рассказывать о своем детстве, как жил с родителями в хрущевке, и как он мечтал о своем доме, чтоб в нем было много-много комнат. Потом спросил, о чем я в детстве мечтала.

– Ты сказала, что как раз о собственном замке с бассейном? У него бассейн есть?

– Да ну тебя! Я сказала, что когда была маленькой, хотела в кино сниматься, и непременно в роли принцессы. Чтоб я в длинном платье с таким воротником сзади, как французская королева, и чтоб все одноклассники видели, как это кино снимается, и завидовали. Потом замуж хотела выйти, и чтобы тоже в платье – так шикарно казалось, а муж не важно какой, я его и не видела в мечтах вовсе, только я и платье.

– Тьфу, чепуха какая, – с досадой отмахнулась Светка. – А он что?

– Ничего. Спросил, замужем я или нет.

– А ты что?

Катерина вопрос подруги предпочла не услышать, потому что очень вовремя щелкнул, выключаясь, чайник, и она принялась увлеченно окунать в кипяток два пакетика на веревочке. Не объяснять же Светке, что она немедленно ляпнула, что да, замужем (а как иначе, не может же такая женщина пропадать невостребованной, а он, Ивашов, – просто так, эксперимент, маркетинговое исследование рынка брачных объявлений журналисткой Титовой). И тут же поняла, что попала в положение еще более идиотское: замужем, а объявления подает, принца ищет с конем и замком, знакомится на полном серьезе, в постель ее потащат – будет не сильно отпираться. Конкретная такая Золушка. Поэтому принялась объяснять, что с мужем как раз на днях развелась, конечно же, по собственной инициативе. Легче не стало, потому что Ивашов заинтересованно спросил – почему.

– Не знаю… – задумчиво сказала Катерина. – Он нормальный мужик. Среднестатистический. Геологом работает. А я перфекционистка, мне надо, чтоб у меня было все самое лучшее.

Она от души жалела, что ввязалась в этот разговор, поэтому решила хотя бы закончить его с пользой для себя и спросила:

– А ты?

– Жена в Лондоне. Дети там учатся. Сюда только на каникулы приезжают. – Ответ был коротким, не чета пространной Катерининой болтовне, и прозвучал без интонаций, позволяющих сделать дополнительные выводы о собеседнике.

Ей опять стало неловко, потому что, разговаривая с малознакомым мужчиной, совершено неприлично «раздеваться» в одностороннем порядке – а Катерина чувствовала себя именно так, – при том, что Ивашов, фигурально выражаясь, даже пиджак не снял, только пуговицу расстегнул…

– Кать, ну чего ты возишься, оставь ты эти пакетики в покое, – окликнула ее Светка, возвращая из гостиной с камином на кухню с дешевеньким гарнитуром из ДСП. – Ты что сказала-то – замужем или нет, я не поняла?

– Да я так… неопределенно, – соврала Катерина. – Потом еще поговорили, все перебрали, и природу, и погоду, потом я из вежливости говорю, что мне пора, а он говорит, что меня Игорь отвезет, вот и все дела.

Это была чистая правда, потому что Катерина не знала, как выйти из неприятной ситуации, а Ивашов ей не помогал, поэтому она постаралась побыстрее закончить вечер, который перестал быть томным.

– Вот блин… – расстроилась Светка. – Тебе тоже какой-то урод попался. Все не по-людски как-то. Наверное, и правда через газету только ненормальные мужики знакомятся. А иначе зачем им? У моего Женьки и то полно баб всегда всяких, а уж у таких, как мы с тобой нашли, и вовсе – выбирай любую, а они на нас с тобой запали, да? Что-то тут не так. Или мы как-то не так все делаем…

Подруги помолчали. Потом Светку осенило:

– Слушай, а давай к психологу сходим! У меня есть знакомый. Может, он нам объяснит. Если не как психолог, то как мужик.

– Нет уж, – отказалась Катерина. – Психологи за деньги дают тебе те советы, которые я сама всем даю бесплатно. Ни одного умней себя не встречала. Болтовня одна. Давай так: этот твой Георгиевич тебя в гости пригласил? На когда?

– На послезавтра.

– Вот сходишь, посмотрим, что и как, тогда и будем думать. А пока у нас мало фактов для обобщения, – подытожила Катерина. – В конце концов, может, они просто приличные воспитанные джентльмены. И не кидаются на женщину только потому, что заплатили за нее в ресторане, у них эти деньги не последние. Другой уровень, понимаешь? Не то что твой Бабин. Он, наверное, икает там дома, мы его который раз вспоминаем.

Светка кивнула, соглашаясь, но в глазах ее явно читалось сомнение. К чему оно относилось – то ли к предполагаемому иканию не раз всуе помянутого супруга, то ли к наличию красивых, состоятельных и при этом сексуально не озабоченных мужчин, – Катерина предпочла не выяснять.

Катерина сидела в своем кабинете и задумчиво следила за пролетающими мимо окна каплями. Если бы ей сегодня на утренней планерке Иван Устинович не вручил коробку конфет и осыпающуюся крупными желтыми шариками ветку мимозы, она бы, наверное, так и не сообразила, что завтра – Восьмое марта. День международной солидарности женщин, придуманный не то Кларой Цеткин, не то Розой Люксембург (муж бы точно сказал – подумалось некстати, он всегда знал ответы на всякие чепуховые вопросы, как в «Что, где, когда?»), Катерина давно и определенно ненавидела. С утра все население послушно разделялось по половому признаку на «М» и «Ж», вторая половина (прекрасная), потупив глазки, ревниво ждала знаков внимания, а первая (сильная) сбивалась с ног, возами закупая жухлые цветы и всевозможную мелкую сувенирную дрянь, пригодную для дарения. При этом количество женщин в любой организации (от группы детского сада до редакции) всегда значительно превышало количество мужчин, поэтому мужчины кряхтели под тяжестью финансового бремени и изнывали от умственных усилий, сочиняя небанальные поздравления. Катерина, которая всегда предпочитала быть единственной и неповторимой, от коллективных празднований всегда по мере возможности уклонялась, а праздник старалась не замечать.

Но ветка с пушистыми желтыми шариками напомнила о том, что завтра начинается вторая неделя весны. А от этого немаловажного в жизни любой женщины события Катерина уклониться не могла. Заканчивалась зимняя спячка, в очередной раз начиналась новая жизнь (вообще новая жизнь начинается гораздо чаще, чем мы привыкли думать, и самое интересное, что от нас это никак не зависит и никаких усилий с нашей стороны не предполагает). Начиналась веселыми каплями за окном, которые стучали о подоконник и разлетались веером сверкающих брызг, воробьиным гомоном, пьянящим запахом талого снега, первыми лужами и мыслями о том, что что-то должно произойти. Что-то хорошее.

Поэтому Катерина сидела и думала, с какой стороны ожидать это хорошее. Неделю назад звонил Олег, сказал, что в июне, как только начнутся летние каникулы, он возьмет Дашку с собой в отпуск, и просил сделать доверенность у нотариуса. На кой черт ему доверенность, если отдыхал он обычно в районе речки Хахапоньки где-то на севере, с приятелями, палатками, удочками и комарами? Но Дашка, обычно не представлявшая себе отдых вдали от телевизора, почему-то весь вечер скакала по комнате и орала от восторга. Катерина подозревала, что дочь владеет большим объемом информации, чем она, но спрашивать ни о чем не стала, очень надо, ей совсем не интересно, чем занимается ее бывший супруг. Захочет – сам скажет. А вообще хорошо: летом ребенок отдохнет, пообщается с отцом, и она, Катерина, отдохнет от Дашки и готовки (которой, по совести говоря, в последнее время занималась отнюдь не усердно). Сегодня после работы они со Светкой пойдут по магазинам, точнее, «поедут на Катерине», как выразилась Светка: кое-что просил прикупить Владлен Георгиевич. Вот точно говорят – с кем поведешься, подумала Катерина. Как-то незаметно она сама полюбила ходить по магазинам, особенно вместе со Светкой, которая все знала, везде имела скидки и выбирала, надо признать, самое лучшее: то, что Катерина покупала без нее, часто так и лежало ни разу не надетым, а навязанное Светкой она носила с удовольствием – и то привезенное из Праги полосатое платье в конечном итоге у Светки выпросила и купила. А сегодня они купят что-нибудь новое, весеннее! А потом пойдут пить кофе и лопать пирожные в свою любимую кофейню! А завтра выходной – за что искреннее и прочувствованное спасибо не то Кларе Цеткин, не то Розе Люксембург от российской общественности (потому что больше ни в каких странах выходной для проведения водораздела между мужчинами и женщинами не дают). И можно выспаться до отказа – спать Катерина любила больше всего на свете, наверное, потому, что ей это редко удавалось. И может быть, завтра позвонит Ивашов, который две недели назад уехал в Москву, как он выразился, «делать денежки»…

Тут резвый бег Катерининой мысли споткнулся и закрутился на месте. Роман с Ивашовым продвигался ни шатко ни валко, он позванивал, дважды они ходили в ресторан и один раз – на спектакль «Сатирикона», билеты во втором ряду стоили пять тысяч, Катерина специально посмотрела в кассе. В общем, все это не выходило за рамки трогательной школьной дружбы, и Катерина совершенно не понимала, чем она заслужила такое отношение. Женского общества Ивашов не чурался, про его романы ходили красивые легенды, про загулы с соратниками по партии и бизнесу – восторженные сплетни. Он был красив, таких красивых мужчин Катерина никогда не видела вблизи в реальной жизни, а тем более – наедине и на расстоянии вытянутой руки. И у нее каждый раз замирало сердце, когда он наклонялся к ней, прикасался, брал за руку, просто оказывался близко… Но ничего не происходило, и это начинало Катерину бесить. Дружба с Ивашовым ей льстила, она привыкла ловить на себе взгляды присутствующих на любой тусовке. И он явно за ней ухаживал, иначе как объяснить потраченное на нее время? Обычно Катерина рассуждала логично и без эмоций, давая себе четкие ответы на поставленные вопросы. Но в этом месте компьютер зависал, а она была уверенным пользователем, не более, и на какие кнопки нажимать, чтобы завершить программу, не имела представления. Все считают, что Катерина – любовница Ивашова, начни отпираться – не поверят. Уж лучше грешным быть, чем грешным слыть – внезапно подумала она и развеселилась. Прекрасно, она сама примет решение в этой странной, непонятной и затянувшейся ситуации. Пусть он только позвонит.

Катерина вскочила и принялась отдирать заклеенное на зиму окно. Вспотела, разлохматилась, вся перемазалась в пыли – но открыла! Высунулась наружу, полюбовалась на лежавший внизу город, вдохнула влажный, упоительно пахнущий весной воздух, подставила руку под летящие капли – и засмеялась от удовольствия. Решено: Ивашова тоже запишем в список ожидаемых хороших событий. Даже если это для него самого будет сюрпризом.

У нее за спиной кто-то открыл дверь кабинета, и внезапно возникший сквозняк ухватил со стола пару листков бумаги, покружив, пристроил на пол.

– Из-звините! Я с-стучал… – пробормотал, переминаясь на пороге, Василий. На сей раз он был в костюме и в галстуке.

– Дверь закрывайте! – засмеялась Катерина. – Я не слышала, окно открывала. Весна.

– В-вот сырки и йогурт, – протянул пакет Василий, откровенно любуясь взъерошенной и счастливой Катериной.

Катерина его любование увидела, и от этого настроение стало еще лучше.

– Спасибо! Зачем вы каждый день-то… – взяла она пакет.

– А м-мне по д-дороге, – соврал Василий, и Катерина немедленно поняла, что соврал. – И п-праздник завтра.

Он вытащил из-за спины букет розовых тюльпанов, поверх бутонов перетянутых резинкой.

Ну конечно, Василий непременно должен этот пролетарский праздник отмечать, улыбнулась про себя Катерина, освобождая цветы от резинок и пристраивая их в вазу к мимозе. И решила сделать ему приятное:

– А вы уже с кем-нибудь познакомились? Будет с кем завтра праздновать?

На лице гостя отразилась борьба мыслей. Задуманная им тонкая интрига развивалась по плану, но в последний момент Василий засомневался. Конечно, женщины ревнивы, и весь его хитрый план опирался именно на это, но Катенька – особенная, не такая, как все прочие, кто знает, как она отреагирует. Вдруг обидится? И что он тогда будет делать? Но решение было принято, и отступать было негоже. Василий тяжело вздохнул и уселся на стул по другую сторону стола. Порылся в кармане – Катерина смотрела с интересом – и выложил на стол изрядную пачку писем.

– В-вот. П-получил, – прихлопнув конверты ладонью, сообщил он. – А как в-выбрать – не знаю. Никому еще не з-звонил, хотел попросить, чтобы вы мне п-помогли. Вы же л-лучше разбираетесь, – вдохновенно врал Василий, внимательно следя за выражением лица Катерины, на котором минутное удивление сменилось улыбкой.

Он с облегчением вздохнул – Катенька не сердится. Жаль только, что улыбка была совершенно искренняя и немного покровительственная. Ну ничего, может быть, прочитает, увидит, сколько женщин предлагают ему знакомство, какие слова пишут – и задумается. Василий подтолкнул пачку писем поближе к Катерине, и она с интересом принялась читать, а он напряженно следил за выражением ее лица.