Текст книги "Дом без номера"

Глава 35
Для кого семья Хлои и Джеффери приготовила запасное имя

Ох, вовремя я вернулся! Разве может Привратник пропустить появление в Доме нового жильца? Тем более, если этот жилец не приходит извне, а рождается здесь?

Тай молодец, но все-таки не быть ей Привратником, разве что его помощницей. А мне казалось, что ее кошачья суть удивительно подходит для этого… Жаль, что я ошибся!

Может, Адам всё же придет? Что-то он не торопится с визитом.

Но давайте вернемся к нашей паре и ко всем остальным, кто переживает ничуть не меньше.

А ты, Дом, говорил: «Справимся!» Да на Джеффери просто смотреть жалко!

Бледный Джеффери уже выкурил все сигареты и теперь пытался скурить соломинку для напитков, которую ему украдкой дала одна из дочек. До этого ему подсовывали конфету и карандаш, но бдительный Мишка успел конфисковать их прежде, чем Джеффери не глядя поднес к ним зажигалку.

Тетушка Софа фыркнула и отобрала сначала соломинку у Джефа, а потом у девчонок всё, что они еще собирались подсунуть папе.

– Софа, ну почему она так долго? – прошептал будущий отец трех дочек.

В больницу, чтобы поддержать Джеффери и Хлою, пришли Мишка, который приглядывал за девочками, и тетушка Софа, которая уже вернулась из Мексики и теперь взяла на себя и девочек, и Мишку, и Джеффери. Последний был способен только переставлять ноги для ходьбы, курить и волноваться.

– Ша, успокойся! Чай, не в пегвый газ гожает!

– Но она же не совсем человек… – тихо простонал Джеффери, намекая на происхождение любимой.

Когда Хлоя плохо себя чувствовала, он всё время боялся, что это прошлое плохо влияет на ее здоровье. И на роды в том числе.

– Успокойся, мы все тут «не совсем люди». Годит как миленькая, еще с ностальгией вспомнишь тихие вгемена!

– Поскорее бы уже начать их вспоминать…

Мишку в это время отвлекла по телефону Мими, которая вместе с остальными друзьями готовила подарок для семьи Хлои и Джеффери. Так как это был настоящий сюрприз, то, понятное дело, о нем знали все.

– Слушай, тут что-то странное творится – роды никак не закончатся! Джеффери уже даже не бледный, а зеленый. Может, Микро позвать?

– Когда посинеет, тогда и позовем. Микро тоже нужно передохнуть. И чего ты хочешь – чтобы он вместо Хлои родильные муки на себя взял?

– Да нет, это я сдуру ляпнул. Прости. Пойду девочек поищу.

Девочки нашлись сами – они стояли у кофейного автомата и препирались с очередью. Очередь возмущалась тем, что близняшки вздумали сцедить из автомата чуть ли не весь шоколад. Им хотелось проверить, сколько его может влезть в судно, которое они прихватили из процедурной. В процедурную девчонкам запретили входить, но, естественно, именно туда они первым делом и забрались. Это же дети!

Казалось бы, у подобных автоматов просто не может быть очереди, ведь внизу есть кафе и можно спокойно купить кофе и шоколада там, но когда в дело вступают дети…

Во-первых, около автомата уже находился один пострадавший – местный охранник. Судя по подтекам на форме, на него пролили молоко. Рядом с ним стояла тетушка Софа и темпераментно объясняла, что если ее девочки решили, что фикус в коридоре нужно поливать молоком именно из этого автомата, значит, этот фикус действительно нужно поливать именно этим молоком. И кому какое дело, что фикус пластиковый, а молока в автомате мало – неужели жалко для бедных крошек молока? И нет, тетушка Софа совсем не мама этим малолетним… девочкам. Но неважно!

Очередь потихоньку разделилась на тех, кто хотел кофе; тех, кому интересно, сколько в судно влезет шоколада и что будет с пластиковым фикусом; тех, кто искренне болел за охранника, и тех, кто не понимал, зачем пристали к бедным детям.

Мишка уже раздумывал, кого спасать – то ли очередь от Софы и девочек, то ли наоборот. Но кофейный автомат решил всё сделать сам: он фыркнул и пронзительно засвистел. Мишка, испугавшись, что сейчас девочек и тетушку Софу обольет кипятком, в два прыжка очутился рядом и отвел их в сторону. Автомат, видимо, обидевшись, что о нем так думают, прицельно выстрелил в Мишку несколькими монетками. Все затаили дыхание – в кого же попадет кофейный фонтан? – но автомат замолчал.

Девочки подобрали монетки и под грозным оком тетушки Софы вернулись к Джеффери. Тот уже перестал бегать между коридором и курилкой и стоял у стены.

– Может, домой пойдете? Сказали, ждать еще долго, – через силу улыбаясь, он обнял близняшек, как всегда обеих сразу, чтобы никому не было обидно.

– Нет! – хором ответили Алина и Карина.

И тут вышел врач и что-то показал Джеффери. Началась суматоха. Все смеялись и поздравляли друг друга; тетушка Софа кому-то звонила, Мишка довольно улыбался, а близняшки пытались подпрыгнуть и рассмотреть, что же там – на руках у папы. Один Джеффери стоял спокойно и лишь переводил взгляд со стены коридора на сверток в руках и обратно. Казалось, всякий раз, когда он поднимает голову и смотрит вперед, то видит не стену, а Хлою за ней. К жене пока не пускали, но мысленно он был рядом. И она, наверное, это чувствовала.

Если бы ребенок тихонько не заворчал, Джеффери, видимо, долго стоял бы так.

Подошедшая, как всегда вовремя, тетушка Софа забрала ребенка из рук отца и наконец-то показала его притихшим близняшкам. Мишка улыбался и удивленно качал головой. А Джеффери всё так же смотрел на стену, только уже не с надеждой, а со странной смесью счастья, благодарности и легкого оттенка страха во взгляде.

Все-таки имени «Марина» придется еще некоторое время побыть запасным, потому что Хлоя родила Джеффери сына. Чему, кстати, никто особо не удивился. При всеобщей уверенности, что родится девочка, обязательно должен был родиться мальчик.

Просто это такие люди и такая семья.

Глава 36
В Джеффери, как в настоящего волшебника, верят все

Вы думаете, что у одинаковых людей одинаковая жизнь? Фр-р-р!

Даже у одного, самого обычного человека она может быть разной, что уж говорить про жильцов нашего Дома. Конечно, у нас есть близняшки и Доктор с братом. Первые родились в Доме, вторые пришли каждый своим путем. Но даже для родных братьев-сестер приход сюда не является правилом. Если человеку не всё равно, где жить, он найдет свой собственный дом. Как Раиса – помните ее? Главное – знать, что он есть. И необязательно этот дом будет тем же, что у близнеца.

Вот как у Джеффери с сестрой – это случилось еще до того, как появилась Хлоя.

Когда у меня будет время – не чье-то, а мое собственное, – я еще подумаю над тем, кто и почему сюда приходит. Но пока у меня есть дела поважнее. И у вас тоже – например, послушать историю Джеффери. Обыкновенного волшебника.

«Просто я работаю волшебником» – в моем случае это звучит совсем не смешно. Я играю волшебника в театре уже одиннадцать лет. Только вдумайтесь – одиннадцать лет играть героя, который исполняет чужие желания! Хотя… Знаете, я не жалуюсь. Видимо, у меня хорошо получается, потому что люди мне верят. И в театре, и в жизни.

Я живу в центре города, на самом последнем этаже одного очень старого дома. Квартира мне досталась от сестры, которая пропала много лет назад. Менять я ничего не стал – здесь по-прежнему обитают две ее канарейки и попугай, хоть и говорят, что птицы так долго не живут; валяются фиолетовые подушки на французских подоконниках круглого эркера, стоит кресло-качалка, развернутое к окнам. У меня иногда спрашивают, не тяжело ли мне жить в бордовых и фиолетовых тонах, а я как-то и не замечаю.

И – да, вы угадали. Сестренка пропала ровно одиннадцать лет назад, как раз тогда, когда я стал работать волшебником. Правда, она и раньше говорила, что я волшебник.

Хотите, расскажу вам эту историю? В ней нет слез и, поверьте мне, нет ни капли сожаления ни с чьей стороны.

Мы с сестрой – двойняшки, я родился на четыре минуты раньше. Вроде бы ерундовая разница, но это здорово сказалось на наших характерах, да и на судьбах тоже. Мы очень-очень разные.

Только не спрашивайте, где наши родители. С этим всё сложно. Нет, они не погибли, просто уехали, когда нам исполнилось шестнадцать лет. Видимо, страстью к путешествиям мы обязаны им. Из этого могла бы получиться долгая и печальная история, но кто рассказывает печальные истории в праздники? И еще больше мне интересно, кто их в праздники слушает?

Я рос этаким перекати-полем: мог пройти вечером после работы мимо туристического агентства – и на следующий день улететь на Камчатку. Правда, с деньгами поначалу существовали определенные проблемы, но сестренка – дама рассудительная и умная, гораздо умнее меня, – посоветовала мне сделать хобби работой, и я стал фотографом. Быстро пошел в гору, много путешествовал, дома бывал очень редко.

У нас сестрой был свой способ связи, мы называли его «телемост» – телепатический мост. Каждый день ровно в десять по питерскому времени я писал ей: «Я выхожу на мост, а ты?» И она отвечала: «А я уже тут! Жду тебя». И мы с ней обсуждали, как прошли дни.

Аля, Алевтина, – совсем другая, непохожая на меня. Она очень спокойная, задумчивая, может часами сидеть у окна и смотреть на улицу. И работа у нее такая же вдумчивая: она гравер по золоту. Создает потрясающие, невероятные шедевры из простого куска желтого металла: эльфийские узоры, кубические картины, целые сонаты и пьесы в золоте. Она садится, закрывает глаза, улыбается, сначала набрасывает рисунок – почему-то на стекле, а не на бумаге, – и только потом начинает работать с золотом. Не поправляйте меня, она не «работала», а именно «работает». Я знаю – все-таки уже одиннадцать лет как волшебник.

Когда я возвращался, то приходил к ней в эту квартиру, и мы вместе забирались на крышу и смотрели на звезды. Я рассказывал ей о том, где был, а она очень внимательно меня слушала.

– Ты – волшебник.

– Я?

– Конечно. Ходишь по своим, неведомым дорогам с тростью и мешком и привозишь разные страны тем, кто не может их увидеть собственными глазами.

Как-то раз я обнаружил потрясающий дом – памятник архитектуры девятнадцатого века, даже не усадьбу, а настоящий маленький дворец. Этот дом так надежно спрятался в лесу, что о нем почти никто не слышал. Я до сих пор не знаю, кто там жил раньше.

А сейчас он принадлежит мне. Я купил его для Алевтины. Но не будем торопиться: истории любят порядок и размеренность.

Я привез Алю в этот дом после ее очередного неудавшегося романа.

– Что мы тут делаем? – всю дорогу ворчала сестренка.

По тропинке она шла как маленький генератор недовольства.

– Скоро узнаешь, – когда нужно, я умею быть живым воплощением терпения.

Мы вышли на поляну, и Алька увидела этот дом: парадную лестницу, потемневшие окна и побитые вазы на крыше. Стены выкрашены в зеленый цвет, но местами краска облезла и стало видно, что раньше дом был желтым. Входная дверь приоткрыта… Вернее, сломана. Она висела на одной петле.

Моя сестра замерла в восхищении.

– О-о-о! Войдем? – глаза Али теперь горели очень знакомой мне страстью. Эту страсть я часто вижу в зеркале.

Мы вошли в дом, и…

Я видел просто дом. Старую, покрытую паутиной люстру, деревянные ступени и пианино – настоящее пианино! – под лестницей. Пол местами проломлен, как будто там тащили что-то тяжелое. Но Аля явно видела нечто другое: она пританцовывала и даже подпевала, смотрела в потолок и рисовала в воздухе узоры. Надо же. На серьезную, спокойную и уравновешенную Алевтину снизошло вдохновение. Она обследовала весь дом, прошлась по спальням, заглянула на кухню, что-то непрерывно напевая.

Пока она ходила по дому, я наклонился и поднял с пола… Я вам потом расскажу, что именно, хорошо?

Вдвоем мы побывали в этом доме еще раз пять или шесть. Сколько раз Аля приезжала сюда без меня, неизвестно, но приезжала.

Долго она не выдержит, я знал. Мне знаком этот блеск в глазах, эта распирающая изнутри энергия, это желание действовать – во мне оно горело всю жизнь. Кажется, теперь его огонек проклюнулся и у сестренки.

– Аля, ну? Ты опять ездила в тот дом?

Она улыбнулась и вытащила паутину из волос. Потом тихо рассмеялась и ушла в ванную. Я успел задремать и проснулся оттого, что почувствовал, как Аля забралась ко мне в ноги, на диван.

– Накупалась, русалка?

– Да. Ты должен мне помочь.

– Как, милая?

– Ты же волшебник! Ты всегда был моим волшебником. Помоги мне, а? Понимаешь… Может, я схожу с ума, но я знаю этот дом! Нет, я не жила в нем в прошлой жизни, я только буду в нем жить. Я брожу по дому и знаю, как там бывает осенью или летом, как скребутся ветки яблони – там есть яблоня, ты ее просто не видел, – в окно спальни на первом этаже. И пианино – я знаю, как оно звучит. И даже знаю, где мой шкафчик… Ну, куда я инструменты складываю.

– Где будет твой шкафчик?

– Нет… уже есть. Я схожу с ума? Нет? Это так сложно объяснить… Вроде я тут, сижу у тебя в ногах, и в то же время я знаю, что живу там. Просто я на время ушла из дома, и он начал стареть. Я проснулась сегодня с мыслью о том, что пора вызвать сантехника: ванная на втором этаже течет. И еще у пианино педаль заедает, надо позвонить мастеру… Я точно знаю, что не схожу с ума. Ты всегда говоришь: «Я знаю», и я злюсь. Но сейчас и я знаю! И думаю, что ты меня поймешь.

Мы с сестрой всегда вместе. Даже когда она в детстве спорила с кем-нибудь, и я был уверен, что она не права, я всё равно принимал ее сторону. Мы вместе, понимаете? Иногда мы вдвоем против всего мира, но это не страшно, потому что у нас есть свой мир. А вместе сходить с ума гораздо интереснее. И теперь я действительно понял и снова встал на ее сторону.

– Ты не сходишь с ума. Смотри! – я встал и протянул ей предмет, найденный во время нашего первого визита в дом.

Перчатку. Лиловую перчатку, которую я подобрал там. Пару таких я привез Але из Марвежоля, и сестренка с ними не расставалась. Она потеряла их год назад, и я точно знал, что это одна из них – сразу после покупки я попросил вышить Алины инициалы по краешку каждой перчатки.

Так что мы опять вместе – на пару сходили с ума.

Я сел напротив Али и спросил:

– Ну что? Поехали?

Сестренка растерянно улыбнулась.

– Куда?

– К тебе домой.

Мы быстро собрались, сели в машину и поехали, хотя уже темнело. Дом был всё так же пуст. И в то же время краем сознания, изнанкой глаз, если хотите, я скорее ощущал, чем видел, что в доме горит свет. Что дверь приоткрыта и на ней висит рождественский венок. И даже слышал, как играет джаз.

– Иди! – я подтолкнул Альку в спину, когда она замерла в испуге.

– А как же ты?

– Это не мой дом, а твой. Я буду приезжать к тебе в гости, если смогу. И не забудь про наш «телемост»! Каждый день в десять вечера, хорошо?

– Я буду… буду стараться. А ты оставайся волшебником, ладно? Пусть не для меня, но хоть для кого-то другого. И не бросай мою квартиру, лучше живи там. Мой дом – он тоже волшебный! – сестра волновалась и спешила выдать мне напоследок побольше ценных указаний.

Я поцеловал ее в нос, и она быстро ушла. Вошла в дверь – и всё.

На всякий случай я обошел весь дом: где-то в глубине души сидело откровенное нежелание верить в чудо. Так бывает – вроде веришь и в то же время пытаешься рационально объяснить увиденное.

С тех пор каждый Новый год я играю в театре волшебника.

Алю я больше не видел. Я потом много раз бывал в этом доме – он выглядит пустым. Но каждый год в наш общий день рождения я приезжаю и оставляю на столе подарок, а на пианино забираю свой. Затейливые хрустальные зверюшки, маленькие пластины с гравировкой… Один раз я нашел там деревянную погремушку и хрустальную люльку – и понял, что стал дядей двух близнецов.

Я всё еще много путешествую и из одного такого путешествия привез Хлою, мою жену. Она очень необычная и отражается в зеркале вместо меня, а я – вместо нее. Но это совершенно другая история, которую вы уже знаете.

Я купил дом для Али, чтобы никто ей не мешал.

Я играю волшебника в новогоднем спектакле, а потом возвращаюсь в квартиру сестры, кормлю птиц, поднимаюсь на крышу смотреть на звезды.

И знаете что? Сегодня у меня родился сын. И там, в роддоме, я получил СМС: «Выходи на мост! Я уже тут!»

Глава 37
Соседний дом

Людям в Доме без номера не живется спокойно. Разве это может не сказаться на домах, что стоят рядом? Я частенько наведываюсь в соседние дворы и порой наблюдаю, как там появляются принцы или принцессы, драконы или оборотни. Это зависит от дня, настроения и даже снов обитателей нашего Дома.

Соседи проходят мимо, сталкиваются на улицах города с нашими жильцами, а иногда попадают через арку в наш двор и случайно, на секунду, заглядывают в сказку. И сказка, прилипчивая особа, тут же начинает с удовольствием повсюду следовать за таким человеком.

Иногда мне кажется, что эти сказки придумывает Бродяга. Иногда – что дело не обошлось без волшебства Джеффери. А может быть, это Хлоя снова решила взяться за старое и вытащила карту из колоды?

Бывает, эти чужие сказки отзываются и в моей душе.

Ну вот, как праздники – так всегда «веселье»!

На этот раз оно заключалось в сломанном мусоропроводе. Пришлось напялить куртку на футболку и джинсы и ворча выползти во двор в обнимку с полным пакетом мусора. Пакет собирался вот-вот порваться, но, видимо, наслушавшись моего ворчания, передумал.

На улице по только что выпавшему снегу ко мне беззвучно подкралась зима и, мягко похлопав по плечу, поинтересовалась: «Ну что ты ворчишь? Что тебе не нравится?» И правда, вокруг царила сказка! Стояла ночь, снег лежал вокруг нетронутым белым полотном, кружился в воздухе вокруг фонарей – искрил, играл, хвастался своей красотой.

Минуту, а может, и две я стояла на ступеньках и, запрокинув голову, любовалась разноцветными искрами. Если смотреть вверх, то снег кажется живым: снежинки гоняются друг за другом, носятся в замысловатом танце. Потом, правда, они нашли занятие поинтереснее – и, собравшись в приличный комок, скопом нырнули мне за шиворот.

Бр-р-р, холодно же!

Погрозив им кулаком и загребая ногами снежный пух, я пошла к помойке, освещенной сразу двумя фонарями. Причем работающими, что было, несомненно, мило с их стороны.

– Ой-ёй!

– Извините, пожалуйста! Я не хотел вас напугать!

Из-за помойного короба вынырнула мужская фигура, закутанная в длинный черный плащ. Вынырнула, напугала, извинилась, а потом еще и душераздирающе вздохнула.

– Еще раз п-п-прошу прощения! Вот, вы уронили…

Незнакомец протянул мне мой пакет с мусором, который я тут же без раздумий швырнула в контейнер.

– Ой…

– Да ладно, не волнуйтесь – не так уж вы меня и напугали!

– Тогда, надеюсь, я вас не очень побеспокою вопросом…

– Гм… Ну, побеспокойте.

Мне стало интересно. Незнакомец, словно набираясь смелости, шмыгнул носом. Еще бы – холодно, снег, слякоть, а он в какой-то легкой хламиде…

– Вы, случайно, принца не ищете?

– Кого?!

– Принца.

– Да вроде нет.

– Жаль… – он снова то ли вздохнул, то ли засопел. – А вы уверены?

– В чем можно быть уверенной, стоя у помойки зимним вечером в кроссовках и пуховике, надетом на пижаму?!

После моей гневной тирады незнакомец окончательно сник.

– Еще раз прошу прощения! – прогундосил он и отступил в тень.

Да он заболевает на глазах!

– Эй, а зачем вам принц?

– Мне? Мне он не нужен… Просто я подумал: вдруг вы ищете прекрасного принца. А я, собственно говоря… Я и есть… принц…

Последовавшие за этим сморкание и шмыганье сделали фразу невнятной и несколько подпортили драматический эффект.

– Вы?! Принц?

– А-а-апчхи! Принц, – подтвердил он, вошел в круг света и стянул с головы капюшон.

И точно – принц! А кто еще может поздно вечером стоять под снегом у помойки в плаще и рубашке с жабо? Мужественное лицо, длинные, рассыпавшиеся по плечам русые волосы, гордый взгляд светло-серых глаз. И сильно распухший красный нос.

Мой взгляд опустился ниже. Мама дорогая – меч! И начищенные сапоги.

– А… А что вы тут делаете, ваше высочество?

Принц оглушительно, но от этого не менее мужественно чихнул.

– Я ищу свою принцессу и будущую королеву. Понимаете, сегодня праздник. Есть поверье, что, если в праздничный вечер выйти из дома и пойти вслед за ветром, то придешь к своей мечте… Я говорю что-то неправильное или смешное? А-а-апчхи!

Стараясь сдержать рвущийся наружу смех, я протянула Принцу носовой платок, который лежал в кармане пуховика, похоже, именно на такой случай.

– Вы правы, ваше высочество: сейчас именно то время, когда исполняются желания. И раз вы проделали такой путь… К сожалению, вы не мой принц, но я точно знаю чей!

Во всяком случае, мне так показалось в ту минуту. И как выяснилось в дальнейшем, я не ошиблась.

– Кстати, меня зовут Наталья. А вы можете не представляться – останьтесь для меня просто Принцем!

При моих словах глаза его высочества просветлели. Впрочем, может, он просто уже окончательно простудился и у него поднялась температура?

– А пока мы будем вызванивать вашу принцессу, прошу вас воспользоваться моим гостеприимством! – я сама не ожидала от себя такой изящной формулировки.

– Спасибо. Гм… Что, простите, вы будете делать с моей принцессой?

Приведя Принца на кухню и всучив ему чашку чая с изрядной долей коньяка, я позвонила сестре.

– Не спишь? Срочно приезжай ко мне!

– Ага, – сказала сестра, совершенно не удивившись, и отсоединилась.

Она давно привыкла к моим закидонам.

Через час я их познакомила, разбудив пригревшегося в кресле Принца. А еще через два месяца в одном очень милом маленьком королевстве, выход в которое по странной иронии судьбы находится прямо за нашей помойкой, сыграли большую и шумную свадьбу.