Текст книги "Дом без номера"

Глава 60
Обиженное зеркало

– Мама, а ты знаешь, что я буду рыжей, когда вырасту? – задумчиво сказала пятилетняя девочка маме, когда они вышли из кафе.

– Почему ты так решила, зайчонок?

– Мне зеркало показало, которое возле вешалки, – пояснила девочка.

Ей не очень хотелось становиться рыжей. Все-таки рыжих принцесс гораздо меньше, чем светловолосых, поэтому девочка немножко загрустила.

– Зеркало показывает тебя, а не то, что ему хочется. И точно не показывает будущее! – назидательно произнесла мама.

На самом деле она сама не очень в это верила. Но кто-то когда-то сказал ей, что родители иногда должны говорить назидательным тоном, так дети лучше запоминают.

– Нет, мам. Ты просто в него не смотрела.

– Пойдем проверим? – неожиданно предложила мама.

Глубоко в душе ей даже хотелось, чтобы дочка оказалась права. Так надоело быть взрослой родительницей, не верящей в чудеса!

Они вернулись в кафе и подошли к зеркалу… и увидели большого рыжего зайца под зонтиком и ухмыляющуюся клоунессу.

– Ой! – прошептала мама.

– Вот видишь. Я не хочу быть рыжей!

– А зайцем, значит, ты хочешь быть, зай… ой… солнышко! Солнышко, не зайчонок, – еще раз повторила мама, словно поставила печать на увиденное: «Одобряю».

– Не пугайтесь. Просто зеркало на меня обиделось.

Судя по отражению, к ним подошел большой зеленый жук. А на деле это оказался всего лишь бармен.

– Почему? – оживилась дочка.

А мама, которая всю жизнь мечтала о чудесах, размышляла: как бы сделать, чтоб на нее тоже обиделось какое-нибудь зеркало? Хотя бы маленькое. В пудренице – в самый раз!

Большой зеленый жук – вернее, бармен – грустно вздохнул.

– Сам не знаю. Как-то раз я в очень плохом настроении протирал зеркало, и потёки на нем всё никак не желали отмываться, а надо было уже открывать кафе. Ну, я и обругал его последними словами… И вот результат.

Он снова повернулся к зеркалу, и там отразился зевающий тигр. Зеркало явно скучало: бармен рассказывал эту историю уже пятый раз только за сегодняшний день, но ему мало кто верил. Согласитесь, трудновато поверить в то, что на кого-то обиделось зеркало!

Мама подумала немного, посмотрела на дочку, которая вдохновенно строила рожи тигру, и решилась:

– А давайте, я его у вас куплю!

Бармен тоже немного подумал. Он, сказать по правде, его побаивался. Но при входе в кафе стояла вешалка, а рядом с ней обязательно должно быть зеркало – так положено.

– А, давайте! Куплю другое.

На следующий день Циля сделала вид, что не заметила подмены. Ей и самой зеркало не нравилось – обиделось оно на Йохана, а отражало всякую чертовщину вместо любого, кто в него заглядывал. Причем, фантазия у зеркала оказалась просто безграничная!

Так обиженное зеркало переехало в новый дом. Оно по-прежнему дуется и отражает всё что угодно, кроме действительности. Но маму и дочку это вполне устраивает.

Глава 61
Далеко не конец

Вы слышите? Это на улице звучит флейта! Нет, мне не кажется. На этот раз – нет.

Дом отпустил меня – и я чувствую такую странную легкость… Я совсем от нее отвык, ну и дела!

Но я не прощаюсь. Возможно, когда-нибудь – в Париже или где-то еще – мы с вами увидимся снова.

Возможно… А теперь мне пора. Я уже попрощался с Домом и жильцами, но всё же передайте еще раз, что я желаю им всем удачи.

Спасибо! Да, мне она тоже пригодится.

Варцлав действительно ушел.

Когда в Доме меняется Привратник, могут начаться беды, катастрофы и проблемы – всё что угодно, начиная с нашествия термитов и заканчивая обрушением лестниц. Когда-то такое случилось с Вавилонской башней. Правда, обошлось без термитов.

Привратник – это ведь не просто тот, кто охраняет Дом. Привратник – это его душа.

После той башни Варцлав долгое время не создавал Дома. Всякий раз, когда он позволял мечте пустить корни в своем сердце, перед его внутренним взором сразу вставала давняя катастрофа. Его проклятие.

Сейчас ему предстояло уйти из своей новой башни – на этот раз не упавшей, а прочно стоящей на улице одного мегаполиса, известного своей склонностью давать приют существам творческим и нестандартным.

В этот раз получилось. Значит, скоро появится следующая!

Варцлав в последний раз поднялся на крышу Дома и посмотрел вниз.

– Моя башня… – Варцлав вздохнул.

Его ждал Париж. И Коломбина.

Она сидела на скамейке и улыбалась. Варцлав спрыгнул с крыши, уже в человеческом облике купил у торговки огромный букет белых хризантем и остановился недалеко от скамейки, почему-то робея.

Коломбина улыбнулась городу, улыбнулась Дому, цветам, которые Варцлав положил рядом с ней на скамейку, и только после этого – ему самому.

– Привет, Бина!

– Привет, Рыжий! – Коломбина зарылась лицом в охапку хризантем и вдохнула аромат.

Варцлав молчал, его янтарные глаза светились.

– Ты достроил свою башню.

– Да. Хочешь посмотреть, какая она внутри? – он поцеловал пальцы Коломбины.

– Нет, не хочу, – она снова улыбнулась и накрыла своей рукой ладонь Варцлава. – Оставайся здесь, со мной. Человеком. Хотя бы на время… Ты привез свою флейту?

– Привез.

– И моя – со мной. Сегодня будем играть вместе, как раньше. Ты не забыл?

– Будем играть, мы с тобой, как раньше… Только не людям. Мы больше не играем для людей, помнишь?

Коломбина кивнула.

* * *

Даже полная Луна вышла сегодня из-за туч, чтобы послушать эту музыку. Ночь тихонько устроилась на пороге полуразрушенной беседки и затаилась, боясь вздохнуть.

Они сидели на крыше. Варцлав позволил Коломбине вести, и девушка заиграла первой, задавая мелодии ритм и общий рисунок. Флейта Коломбины была основой, а флейта Варцлава оплетала ее, делала сильнее и ярче, добавляя страсть и огонь. Они играли, они дарили новую жизнь, забирая старую, выжигая всё, что раньше казалось самым главным. Флейты синхронно замолкали, и в тишине, когда все вокруг переводили дух, создавали прелюдию к тому, что будет вести их по жизни дальше.

Они рассказывали ушедшим, что такое жизнь, – и те ненавидели их за это, потому что вдруг понимали, что и не жили вовсе. А живут по-настоящему только сейчас – пока музыканты играют.

Даже камни впитывали мелодию; даже земля, если б могла говорить, умоляла бы их не останавливаться.

Наступило утро, но обитатели кладбища заметили это, только когда Варцлав и Коломбина опустили флейты.

– Где мы будем играть завтра? – спросила она, обернувшись к рыжему музыканту.

Тот нежно поправил выбившуюся из ее прически прядку, устало поцеловал девушку в плечо и прошептал:

– Где пожелаешь. Теперь у нас много времени.

Варцлав все-таки признал, что ему есть на кого оставить Дом и жильцов.

А еще Варцлав знал, что Бендер останется в Доме навсегда – ведь там живет Карла.

* * *

Бендер стоял на крыше и ждал Мишку, Адама и Марию. Он решил устроить что-то вроде собрания для узкого круга стратегов.

Первым пришел Мишка, а почти сразу следом за ним подтянулись: Адам с Тай; Джеффери и Клик-Клак, в руках у которых были блюда с пирожками, кексами и чем-то еще; Мария, Лорелей и тетушка Софа под руку с Хаимом; Прядильщица и Дядюшка Солнце, которые несли по огромному подносу с чашками и чайниками.

Бендер нахмурился и по привычке заворчал:

– Я тут собирался совет стратегов устроить, а вы – что? Пикник? Посиделки на крыше? Вам бы только есть!

– А вам это мешает? – вежливо удивился Герцог, который пришел последним.

– Да нет, просто… Вам не кажется, что жевать под носом у призрака, который при жизни обожал пирожки – это нечестно? – вдруг улыбнулся Бендер.

Его улыбка, искренняя и задорная, разрядила обстановку, и все шумно завозились, устраиваясь.

– Так что случилось, Бендер? – спросил Мишка, который привык волноваться обо всем и обо всех.

– По сути, ничего. Просто хотел сообщить, что Варцлав уехал и теперь я его заменяю.

– Варцлав… Значит, он все-таки не просто кот? – спросил Клик-Клак, скорее для порядка. На самом деле он чувствовал, что пусть лучше тайны Варцлава так и останутся тайнами.

– Нет, он не просто кот. Он что-то вроде домового, – попытался объяснить Мишка, который вроде понимал, но не до конца, а спрашивать у ехидного призрака стеснялся.

– И теперь вместо него с нами будешь ты? – уточнила у Бендера Лорелей.

– Да. Собственно говоря, я хотел попросить вашей помощи. Я же призрак, тела у меня нет. И кое-где могу не справиться.

– Так и просить не надо! Конечно, мы тебе поможем! – хором воскликнули Джеффери и Клик-Клак.

Остальные одобрительно загалдели.

– Просто будьте пока терпеливее и внимательнее, хорошо? Кто знает, как дальше пойдут дела в этом Доме… В нашем Доме.

Роль старшего с непривычки немного смущала Бендера и, быстро покончив с официальной частью, он просто исчез, чтобы не отвечать на расспросы. Это никого не удивило: к невежливости Бендера уже привыкли, да и жильцы Дома отличались невероятным терпением к чужим недостаткам. Ну, устал призрак, хочет побыть один – с кем не бывает!

Мишка задумчиво пил какао, не чувствуя вкуса.

– Вы думаете о том же, о чем и я?

– А? – встрепенулся Хаим.

– У меня давно вертится в голове одна мысль… Мы все – не совсем обычные люди, ведь так?

– Миша, обычных людей не бывает, – уверенно сказал Адам.

– Просто я подумал… Мы здесь в безопасности. Дом словно охраняет нас. Мы все – такие разные и временами говорим на разных языках, и это всё похоже…

– …на Вавилонскую башню, – неожиданно сказала Тай.

– Мне не нравится это название. Башня-то рухнула! – сморщилась Мария.

– Там пгосто люди дгуг дгуга не поняли, – на удивление тихо произнесла тетушка Софа. Но все услышали. – А наша не гухнет, мы не дадим. У нас совсем дгугой Дом!

Эпилог

Вы заметили, что одна глава пропущена?

Это специально.

В ней должно быть написано, чем теперь занимается Варцлав. Только он ничего про это не расскажет, так что вам придется самим додумывать.

Пусть вместо традиционной надписи «Конец» здесь будет еще одна история – про еще один Дом. Совсем другой, но…

Ведь на самом деле их много, очень много. Просто мы, люди без странностей, их не замечаем. Даже если живем в двух шагах, а то и в них самих.

Глава самая последняя
О старых портретах и новых традициях

Один человек по имени Рони жил в доме, в котором было восемь дверей. И эти многочисленные двери сводили его с ума медленно, но верно. О чем он и решил в один прекрасный день сообщить дочери молочника.

Дочь молочника (ее звали Ани) каждое утро устраивалась на ступеньках отцовского магазина с вышивкой и сидела там до полудня. А Рони приходил без двадцати двенадцать и успевал перекинуться с ней парой слов.

– Я, кажется, окончательно сошел с ума, – печально поведал он Ани вместо традиционного приветствия.

– Бывает. Папа грозится сойти с ума по десять раз на дню. Сегодня, правда, я от него этого еще не слышала, так что приходится отдуваться тебе. По закону сохранения чего-то там, – философски ответила Ани, трудясь над ручкой чайника.

Этот чайник она вышивала, кажется, уже несколько лет. Создавалось впечатление, что по ночам Ани распускает всё сделанное за день, а утром начинает сначала.

– Думаешь, в каждом городе обязательно должен быть сумасшедший? – удивился Рони.

– Конечно. В нашем городе эта роль досталась тебе. Ты живешь в доме, в котором восемь дверей, и до сих пор ни одну не заколотил.

Рони грустно вздохнул и присел рядом. Не заколотил, это да. Мало того, именно из-за этих дверей он всё время везде опаздывал. Сначала запирал их по порядку, потом проходил и проверял, каждую ли запер, а затем возвращался с полдороги, чтобы убедится, что он их все-таки запер все!

– А зачем ты каждый раз открываешь двери, если ими не пользуешься?

– Не знаю. Так делал мой отец, и дед, наверное, тоже. Это же наше фамильное гнездо! Я вернулся с учебы и просто стал поддерживать семейную традицию.

– Может, над вашим родом тяготеет проклятие Незапертых Дверей? – шутливо предположила Ани – не потому, что любила мистику; просто ей очень хотелось поговорить с Рони, неважно о чем.

Он задумался.

– Проклятие? Не знаю… Впрочем… У нас есть таинственный портрет! Может, он во всем виноват?

Ани подняла голову от вышивки.

– Портрет?

– Да! Старинный портрет какой-то рыжеволосой дамы. Он висит у нас в гостиной почти сто лет. Никто уж и не помнит, что это за дама и откуда она взялась, но позади нее нарисован наш дом.

– А двери там открыты или нет?

– Где – там? На портрете?

– Ну да.

– Не помню…

Рони опять задумался. Ани тоже.

В маленьких городах, в какой бы стране они не находились, люди живут привычками и традициями. В дом Рони никто из жителей города традиционно не входил – так принято. Это было настоящее Таинственное Поместье.

Ани, тоже традиционно, уже несколько лет не покидала крыльцо отцовской лавки до полудня.

– А давай сходим и посмотрим? – воскликнули они хором.

– Знаешь, а она красивая! – сказала Ани, разглядывая таинственную картину.

Рони хмуро кивнул. Портрет этой дамы он видел всю жизнь, но только сейчас заметил, что она действительно красива. Рыжеволосая прелестница с веснушками на вздернутом носике весело взирала на мир из-под надвинутой на глаза шляпы, кокетливо вытянув руки вниз и переплетя пальцы так, что казалось, будто она застыла в танце.

А на заднем плане был дом. С запертыми дверями.

– Как ты думаешь, что это значит?

– Не знаю, – пожала плечами Ани.

Они отошли от картины и неловко застыли друг напротив друга. Портрет они посмотрели, а что дальше-то делать?

Рони привык, что Ани – это девушка, сидящая на ступеньках, и дальше погоды у них обычно разговор не заходил. Это сегодня он решил рассказать ей, что из-за проклятых дверей уже почти сошел с ума. Кто угодно свихнется, запирая и отпирая столько замков. И проверяя их потом. И возвращаясь каждый раз, чтобы убедиться, что все они заперты.

Ани всегда была уверена, что рыжие люди некрасивы. Но эта дама на портрете оказалась невероятно хороша! И еще Ани раньше думала, что она сама для Рони – всего лишь дополнение к лавке молочника.

– Давай выпьем холодного чаю! – Рони наконец вспомнил о роли хозяина.

– Давай. А все-таки почему в твоем доме столько дверей? – вдали от родной молочной лавки и жаркой улицы в девушке проснулось любопытство, и теперь она с интересом осматривалась.

Рони пожал плечами:

– Таким его построили. Чтобы нас помучить, наверное!

Сложно объяснить, почему ты делаешь то, что делали при тебе твои родители, и бабушка с дедушкой, и, наверное, их родители и бабушки с дедушками…

– Знаешь, у меня идея!

– Какая?

– Ты заметил, что отпер только одну дверь, когда мы пришли?

– Нет, – Рони удивленно оглянулся.

Он действительно отпер только одну дверь! В тот момент его слишком сильно занимала загадка портрета. Как давно он не забивал голову ничем, кроме проклятых дверей!

– Давай ты будешь отпирать и запирать только эту дверь, а про другие временно забудешь?

– Давай!

На следующее утро Рони шел в лавку молочника и удивлялся собственной легкости. Казалось, его душа выскочила из тела и бежит впереди.

Вообще-то, здесь никто никогда так не ходил. Летом люди медленно переползали из тени в тень, им даже думать было лень в такую жару. А зимой они сновали от дома к дому: разве можно что-либо делать, – тем более думать! – на таком холоде?

Но Рони мог позволить себе бежать по главной улице к Ани, не обращая внимания на удивленные взгляды прохожих. Ведь его восьмидверный дом являлся главной местной достопримечательностью, а он сам – сбрендившим хозяином этой диковины.

Ани ждала его на ступеньках с неизменной вышивкой. Как только девушка увидела, что Рони вприпрыжку пересекает улицу, она тут же опустила голову и начала увлеченно орудовать иголкой, думая совсем не о том, что же у нее получается.

– Ани!

– А?

– Ты представляешь, я так расслабился, что забыл запереть на ночь даже эту единственную дверь!

– И? – от удивления Ани могла говорить только одиночными буквами.

Вам напомнить, что они жили в очень маленьком городе? Тут даже пролитое за обедом вино – сенсация, не то что незапертая дверь.

– Дама исчезла! Представляешь? Портрет пропал!

– Как? Ее украли?!

– Нет. Не думаю… Мне кажется, она… сама ушла! – выпалил Рони.

Он ведь уже говорил, что сходит с ума, так с чего Ани удивляться его словам? К тому же, он действительно был уверен, что рыжеволосая дама с портрета ушла сама.

– А можно посмотреть?

– На что?

– На то место, где висел портрет.

– Конечно!

Рони, галантно подав руку, помог Ани встать, и они пошли к нему домой. По пути Ани выкинула в урну надоевшую вышивку. Она решила, что раз Рони смог не запирать двери, то и она может наконец бросить это набившее оскомину занятие. Все женщины в их семье вышивали. Всегда и везде. Это было такой же традицией, как дверной ритуал в семействе Рони.

– Смотри-ка! Я опять забыл запереть дверь, – удивленно прошептал парень.

Они вошли в дом, всё еще держась за руки. Ани, проходя мимо старинного зеркала, глянула на себя – и окончательно поверила, что рыжие люди могут быть очень красивыми.

Они немного постояли перед пустым местом на стене, где раньше висел портрет.

– Может, повесить сюда зеркало? – неуверенно предложил Рони.

– Не знаю. Это же твой дом. А давай-ка отопрем все двери и проветрим! У тебя тут душновато, если честно.

– Давай. Будешь чай?

– Конечно.

Традиции были и будут всегда, просто на место одних приходят другие. Рыжая дама покинула старинный дом, когда увидела, что туда пришла новая хозяйка и принесла с собой новые порядки.

Теперь летом в доме открывают все двери, чтобы в нем всегда гулял легкий сквозняк. И пьют чай, сидя на ступеньках парадного крыльца…

В Доме Ани и Рони.

Уважаемый читатель!

Дочитав книгу до конца, Вы, наверное, уже можете сказать – понравилась она Вам или нет. Мы будем признательны за любые комментарии к этому роману, которые Вы можете оставить в нашем интернет-магазине http://shop.fantaversum.ru/ или на странице книги http://vkontakte.ru/public30899397.

Если данная книга попала Вам в руки бесплатно, то Вы можете отблагодарить ее автора и издателей, оплатив электронную копию в нашем интернет-магазине. Кстати, там же можно приобрести и бумажную версию.

Покупка книги – это мощный стимул для писателя творить дальше, ощутимое доказательство его востребованности. Поэтому сам факт Вашей поддержки несравним с той суммой, которую Вы заплатите за книгу.

Мы надеемся на новые встречи с Вами на страницах наших книг!

Редакция издательства «Фантаверсум»