Текст книги "Расколдованный круг"

– Рита, я понимаю, что сейчас не тот момент, чтобы навязываться со знакомством, но… Могу я все-таки надеяться, что ты однажды зайдешь? Я тебя не обижу, не бойся, – абсолютно не сочетавшимся с его спортивной фигурой и волевым лицом робким голосом попросил Виктор, остановившись около крыльца.

Тут только Рита сообразила, что у нее нет с собой денег – сумочка осталась в охотничьем домике. Почему-то эта деталь показалась девушке невероятно важной, и она, почти так же стесняясь, как и Долонин, вдруг пустилась в путаные объяснения: она потеряла кошелек, но сейчас вынесет деньги, правда вынесет, пусть Витя только скажет сколько…

– Не валяй дурака, – помогая девушке выбраться из «Нивы», отреагировал Виктор. – Я что, похож на одуревшего от жадности? Человек в беду попал, а я наживаться стану?

– Ах, Рита! – К странной паре, на которую во все глаза таращились служащий гаража и проходивший мимо садовник, подлетела Инна Аркадьевна. – Ты же почти голая! Интересно, а господин Шерстнев знает, что ты разгуливаешь в таком виде?! Среди бела дня, под ручку неизвестно с кем!

Желтоватые глаза Инны Аркадьевны горели поистине волчьим огнем; внезапно Рита поняла, что эта пропитанная до мозга костей снобизмом барынька, вечно пристававшая к Шерстневым с льстивыми уверениями в преданности, на самом деле завидует более обеспеченным соседям и потому ненавидит их. Видневшийся из-под великоватой мужской куртки изодранный подол, растрепанные волосы и окровавленные бинты на ногах отнюдь не вызвали у Инны Аркадьевны даже минимального сочувствия! Нет, соседка углядела лишь, что Рита одета «не по форме», находится в обществе явно не принадлежавшего к их кругу молодого человека и, следовательно, отныне годится лишь на то, чтобы превратиться в объект злобных домыслов и пересудов.

В это время правую ступню Риты, один из порезов на которой был особенно глубок, пронзила такая острая боль, что девушка пошатнулась, еле удержавшись от крика. Очевидно, Виктор мгновенно уяснил себе причину бледности и тяжелого дыхания девушки, – легко подхватив ее на руки, он поднялся на крыльцо.

– Донесу уж тебя до квартиры. – Голос молодого человека продолжал оставаться непринужденным, словно Рита ничего не весила.

– Спасибо, я сама…

– Не бойся, я не попадусь твоим хозяевам на глаза. Как же тебя запугали!

Поддерживая свою выдумку, Рита не стала разубеждать Виктора; наоборот, указала ему в дальний конец вестибюля:

– Лифт для прислуги там.

Увидев свою любимицу на руках у незнакомого мужчины, Анна Осиповна, стоявшая возле технического лифта с тележкой грязного белья, так и ахнула. Рита была не совсем точна, лифт использовался не как черный ход для обслуги, а как грузовой. Анна Осиповна, намеревавшаяся было спустить в расположенную в подвале прачечную только что снятое постельное белье, моментально забыла о тележке, пытаясь выхватить девушку из рук Виктора.

– Риточка, деточка! – причитала женщина. – Где ж ты ножки так поранила? А Геннадий Иванович рано вернулся сегодня… Что-то у него с бизнесом не задалось, уж такой сердитый… О тебе спрашивал… Где, говорит, эта прошмандовка таскается, давно пора вернуться! Давай я тебя в кровать отнесу, бедная ты моя!

– Да вы же меня не удержите. – Риту тронуло волнение Анны Осиповны, до сих пор считавшей ее ребенком, и предстоящее объяснение с отцом вдруг показалось не таким уж и страшным.

– Анна Осиповна, хозяин кофе требует, а Павел Ильич не может найти, куда вы зерна поставили! – на одном дыхании проговорила выглянувшая на площадку из задней двери квартиры Шерстневых Тося. – Ой, Рита! Что это с тобой? А я тебе должна рассказать такое…

Казалось, горничная только сейчас увидела несколько растерявшегося от кипевших вокруг него страстей Виктора; быстро зажав себе рот обеими ладошками, Тося надула щеки и выпучила глаза, словно боясь ляпнуть лишнее в присутствии постороннего.

– Я, пожалуй, пойду… – с легким испугом произнес Виктор. – Только помогу тебе добраться до твоей комнаты! Тебе ведь больно на ногу наступать.

– Мы ей поможем, – поспешно вмешалась Анна Осиповна. – У нас сейчас в доме гроза!

– Александра Геннадьевна заявилась домой с мужиком из низшего общества! – фыркнула Тося, видимо уже овладевшая собой. – Так что если хозяин увидит еще и этого… Рита, а где ты его взяла?

– Я ваш сосед, живу в Вербине, – несколько церемонно разъяснил Виктор.

– Ой, тогда беги быстрей отсюда! – замахала руками Анна Осиповна. – Наш хозяин знаешь кто? Сам Шерстнев! Должен помнить! Ваши всегда его имя да вот Моткова еще на плакатах пишут, когда пикеты устраивают! За общение с тобой он Риточке такое устроит!

Виктор посмотрел на женщин с таким удивлением, будто все трое только что прямо на глазах превратились в персонажей «Маппет-шоу».

– Неужели вы настолько дорожите работой, что готовы терпеть подобное самодурство? – с искренним недоумением наконец выговорил он.

Рите снова почему-то стало неловко.

– Сынок, а это входит в наши обязанности, – просто разъяснила Анна Осиповна. – Да и не так все плохо, как на первый взгляд кажется! Это хозяин у нас нервный. А хозяйка с дочками…

Женщина непроизвольно погладила Риту по голове, и девушку охватил испуг при мысли, что сейчас ее нелепый обман раскроется. Что тогда подумает Виктор? Почему-то его мнение стало очень важным для Риты! К счастью или к несчастью, в этот момент на площадку с искаженным злобой лицом выскочила Шура.

– Тоська, тунеядка! Почему нет кофе? – с ходу завопила она. – А, Ритка, вот ты где! Ну, спасибо! Устроила мне гадость! Погоди, я тебе тоже… О, а что это с тобой случилось? – внезапно оборвав крик, с нехорошим любопытством поинтересовалась она.

Виктор, словно демонстрируя готовность защитить Риту, положил девушке на плечо руку.

– Если бы вы себя видели со стороны… барышня, – с презрением заметил он Шуре. – Постарайтесь научиться держать себя в руках, а то замуж не возьмут! Насколько я понимаю, у таких, как вы, это главная цель в жизни, – добавил он.

Удар пришелся в больное место, и Шура, даже не думая стесняться, разразилась визгливыми рыданиями.

– Иди скорей, а то сейчас начнется, – подтолкнула Виктора Анна Осиповна.

– Рита, ты не забудешь, где меня найти, – уходя, полуутвердительно-полувопросительно сказал молодой человек.

…– Маргарита, я всегда считал, что, в отличие от Александры, ты более-менее разумная девочка, – старательно удерживаясь от крика, выговаривал Шерстнев старшей дочери. Рита, уже помывшаяся и переодевшаяся, смотрела на него с выражением терпеливого недоумения вместо прежней почтительности, и это еще больше заводило отца. – Я жестоко в тебе разочарован! Разве ты не слышала, что не должна ни на минуту оставлять Шуру одну?

– Наде Емельяновой стало плохо. Я была ей нужнее!

– Разве ты врач?

– Нет, но… – Девушка попыталась сформулировать мысль о том, что дружеская поддержка порой бывает ценнее медицинской помощи, и не смогла. Или это холодное выражение, появившееся на лице отца, помешало ей это сделать?

– Доченька, пойми меня правильно, – очевидно, заметил замешательство дочери Шерстнев. – Сейчас такое время, когда всякие там телячьи нежности – недоступная роскошь! Те, кто позволяет себе жалеть кого-то, сидят без гроша. Поверь, я выстрадал это убеждение. Чувствительность – это слабость, а слабых топчут!

– Я, конечно, всего лишь девчонка, не знающая жизни… – с болью произнесла Рита, не в состоянии больше молчать, – но я чувствую, слышишь, папа – сердцем чувствую, что права я, а не ты! И мама тоже поступает правильно, когда помогает людям!

– Дамские сказочки! – нахмурился Шерстнев. – Твоя мама, пора уж посмотреть правде в глаза, просто томится от скуки. Вот и зарабатывает дешевую популярность! И тебя с пути сбила. Подлинная доброта не в том, чтобы вытирать сопли твоей истеричке Надьке, а в том, чтобы не бросать сестру, которая нуждается в твоей помощи!

– Я и не бросила ее, – не сдавалась Рита, больно задетая пренебрежительным тоном, которым говорил отец о маме. – Не вижу, какой вред могла принести Шуре поездка с Анатолием Сергеевичем. В конце концов, он наш преподаватель.

– Я не буду объяснять тебе, что подобные услуги не входят в круг его обязанностей, ты и сама должна это соображать, – грубо заявил дочери Шерстнев. – Но как ты могла, зная моральный уровень сестры и то, как мы с мамой пытаемся уберечь ее от общения с кем попало, оставить Александру наедине с каким-то учителишкой? Еще такого зятя мне не хватает!

– По-моему, этого ты можешь не опасаться, – усмехнулась Рита. – Шура любит Матвея настолько сильно, насколько вообще способна любить! Даже устроила мне сцену ревности. И вообще, почему ты все время ругаешь и преследуешь ее как чужого, враждебного человека!

– Потому что она не оправдала моих надежд, – опасно спокойным голосом объяснил отец. – Я уже почти поставил на этой безобразнице крест. А ты знаешь, что я вкладываю в это понятие! Еще пара выходок – и мои юристы добьются, чтобы Александру признали недееспособной. Пусть продолжает резвиться в специальном учреждении для алкоголиков. Так что, раз уж тебя так соблазняет пример Александры, задумайся над тем, к чему приводит слишком веселая жизнь! – угрожающе закончил отец.

Глубоко оскорбленная, Рита решила обсудить свой разговор с отцом с матерью. «Возможно, будет лучше, если при этом будет и Шура, – подумала девушка. – Пусть знает, на что способен в случае чего папа. Может быть, хотя бы страх за свою судьбу образумит ее!»

– Сейчас сюда заходила эта проныра Инна Аркадьевна, – продолжал между тем Шерстнев. – Глазенки так и сверкают от счастья! Ты вообще думаешь о том, как твои похождения выглядят со стороны, или нарочно решила опозорить меня вконец? С Надей она сидела! Шлялась с каким-то проходимцем по кустам!

– Вот уж этого Инна Аркадьевна знать не может! – вспыхнула Рита.

– Разговаривай еще! Явилась вся рваная… Шлюха!

Рита прижала ладонь к щеке, словно отец оскорбил ее не словами, а пощечиной.

– Почему ты сразу подумал обо мне такую гнусность? Даже не спросил, в чем дело, – с горечью отметила она.

– Да потому, что я прекрасно знаю, каков нравственный уровень нынешних девиц, – фыркнул Шерстнев. – Твои ровесницы нагишом по казино танцуют да стены на Тверской подпирают! Не то что в наше время… Тогда девушки были скромные, соблюдали себя. Я-то думал уберечь вас с Александрой, воспитывал в строгости, да все прахом пошло! – Он безнадежно махнул рукой. – Прямо удивительно, как у этого недотепы Блинова уродился хороший сын. Видно, что от природы заложено, то и вырастет. В кого вы только такие дряни?

– Если хочешь знать, мое платье порвал твой обожаемый Матвей! – выпалила Рита.

– Чушь!

– А вот послушай…

…Рита поведала все, не упуская ни малейшей подробности; стенографическая точность изменила девушке, лишь когда рассказ дошел до встречи с Виктором.

– Я выбежала на шоссе, и меня едва не сбила машина, – коротко закончила девушка. – Водитель пожалел меня, отвез домой. Между прочим, он посоветовал мне обратиться в милицию!

– Зачем ты клевещешь на Матвея? – устало спросил Шерстнев. – Неужели не можешь простить ему, что он выбрал не тебя, а сестру? Какая мелкая месть!

– По-твоему, я сама себя поранила? – удивилась Рита.

– Откуда я знаю! Ты ведь так и не рассказала правду о том, что произошло! Матвей на нее напал, надо же такое выдумать! И ты еще советуешься с первым встречным… Вот в чем беда: ни ты, ни Александра не доверяете самому близкому для вас человеку – мне. Своим умом мечтаете прожить! А вы сначала докажите, что он у вас есть, ум этот! Короче говоря, так. Не хватало, чтобы еще и ты мне нервы трепала, Маргарита! – Голос отца стал сердитым. – Отныне все те меры, которые я решил применить к Александре, можешь считать наказанием и для себя. Никаких денег, звонков, гостей. Из дому ни ногой – только на занятия!

– Спасибо тебе, папа, – с глубокой иронией ответила Рита.

– Не за что, – устало вздохнул Шерстнев. – Хоть бы хны! Совсем очерствела. Иди отсюда.

Рита расплакалась уже в лифте; еле держась на ногах, она пересекла холл и, войдя в свою комнату, сразу повалилась на кровать. Девушка не знала, долго ли она пролежала, заливаясь слезами; не слышала, как заглянувшая в комнату Тося испуганно охнула и пробормотала, что сейчас же сбегает за Зоей Петровной… Чья-то цепкая рука встряхнула лежавшую ничком Риту за плечо.

– Что, зубрилка, кисло стало? А ну-ка расскажи, как тебе понравилось с Матюшей!

Рита рывком села на кровати и, отведя с покрасневшего лица спутанные локоны, уставилась на торжествующе усмехавшуюся Шуру.

– Ты что, подслушивала?

– Вот еще! – вызывающе хмыкнула девица. – Не суди по себе! Я выше этого! Нет, просто это я посоветовала Матюше сбить с тебя спесь. Что, приятно было?

Рите показалось, что весь мир вокруг с грохотом рушится, распадаясь на куски. Обида, презрение, гнев – все смешалось в едином порыве, когда Рита, налетев на сразу растерявшую весь запал сестру, повалила ее на пол и принялась неумело таскать за волосы, царапать, бить по лицу… Вереща от боли и испуга, Шура извивалась как червяк и вдруг, изловчившись, больно укусила Риту за щиколотку. Совершенно машинально Рита провела прием, которому научилась на курсах самообороны, и вбежавшие в этот момент мать и Анна Осиповна испуганно отшатнулись, когда отброшенная сильным ударом Шура с визгом покатилась прямо им под ноги.

– Рита! Я тебя не узнаю! – ахнула Зоя.

Неуклюже поднявшись на ноги, Шура бросилась к ней в объятия.

– Я ей ничего не сделала, мам, – загнусавила девица, возя растрепанной головой по материнской груди. – Только спросила, как дела… А она распсиховалась…

– Ты что же думаешь, – с негодованием обратилась Зоя к старшей дочери, – если папа наказал Шуру, то теперь любой может ее обижать? Как тебе не стыдно! Ты старше, сильнее!

– Да ведь она… – начала было Рита и осеклась. Мамочка, милая, любимая мамочка! Сколько она выстрадала из-за своих избалованных дочек! А ведь у нее больное, слабое сердце. Нет, Рита не сможет сказать ей страшную правду, это просто убьет мамочку…

Видимо, осознав, что Рита по какой-то причине будет молчать, Шура нагло усмехнулась.

– Надеюсь, ты сможешь объяснить свое поведение, – настаивала мама.

– Риточка, а ты случайно не встречалась с Матвеем Андреичем? – осторожно спросила встревоженно поглядывавшая на девушку Анна Осиповна. – Потому что я сегодня узнала…

– Мы встретились, но все обошлось, – устало ответила Рита, как-то сразу догадавшаяся, что Анна Осиповна в курсе дела. Впрочем, сейчас девушка ощущала такую всепоглощающую усталость, что это даже не удивило ее.

Незаметно для стоявшей у нее за спиной матери Шура сделала Рите неприличный жест.

– Что это у вас за секреты? – встревоженно спросила мама Анну Осиповну.

– Я, Зоечка Петровна, должна рассказать вам такое… Давно собираюсь, да Геннадий Иванович приехал, не дал…

– Что там еще случилось? – взялась за виски Зоя.

– Пойдемте в вашу спальню, об этом надо наедине…

– Ну что, зубрилка? – хихикнула Шура, прежде чем уйти из спальни сестры вслед за остальными. – Теперь ты больше не папочкина любимица! Ох как он орал! Просто кайф! Теперь я буду делать что захочу, а тебе больше никто не поверит!

Глава 13

Как ни обидно было Рите признать Шурину правоту, но сестра сделала верный вывод – ни мама, ни тем более папа больше не верили Рите. Анна Осиповна и Тося взволнованно поведали Зое Петровне о подслушанном разговоре, и встревоженная мать не нашла ничего лучшего, чем побежать за советом к Геннадию Ивановичу. Несмотря на то что она уже много раз убеждалась в том, что педагогическими талантами ее супруг не отличается, женщина по намертво усвоенной привычке считала своим долгом сообщать мужу обо всех значительных происшествиях в жизни семьи. Геннадий Иванович решительно отмел обвинения Тоси.

– Я, конечно, осознаю, что Александра отнюдь не святая, – вынес он свой приговор. – Но в то, что утверждает Анна Осиповна, просто поверить не могу. Матвей? Нет, бред какой-то!

– Ты же не думаешь, что Анна Осиповна лжет? – осторожно уточнила Зоя.

– Да, ей я могу доверять, – признал Шерстнев. – Но вот подумай, откуда у Анны эта информация? От Тоси! А ее правдивость мне никто не гарантирует. К тому же не люблю я тех, кто подслушивает…

– Ты же сам заставлял Тосю шпионить за Шурой, – не выдержала Зоя; Геннадий поморщился.

– Как ты любишь громкие слова, Птичка. Не «шпионить», а проследить… А сейчас я ничего ей не поручал! Да еще эта история с пропавшим у Матвея плеером… Выдумала со злости, и все! Не исключено, кстати, что они с Маргаритой попросту стакнулись.

– Гена! Но ведь если это правда… Ты представляешь, какую травму перенесла наша девочка…

– Я сам поговорю с Матвеем, – решил Геннадий Иванович. – Уж я-то разбираюсь в людях! Сразу почувствую фальшь, если Матюша вздумает что-нибудь скрыть. Но тебе, Птичка, я бы не советовал увлекаться Ритиными рассказами. Она совсем с рельсов сошла: таскается с какими-то проходимцами, дерется, дерзит…

После всего случившегося мама стала обращаться с Ритой с особой заботливостью, и это было особенно неприятно: в преувеличенной ласковости девушка чувствовала подтекст, а иногда, поймав тревожный взгляд, которым Зоя, стараясь незаметно, окидывала дочь, Рита готова была закричать от обиды. Анна Осиповна утешала свою любимицу как могла.

Геннадий Иванович в тот же день сдержал обещание и поговорил с Матвеем, который, естественно, все отрицал. После этого атмосфера в доме сгустилась окончательно. Разъяренный Шерстнев в тот же вечер выгнал Тосю. Рита, ускользнув из-под бдительного надзора отца, успела на прощание сунуть горничной около трехсот долларов, больше у нее не было, а кредитку отец заблокировал, к тому же она осталась в сумочке в охотничьем домике.

– Да что ты, не надо… Твоя мама заплатила мне, хоть Геннадий Иванович и возражал, – отнекивалась Тося. – Да мне много и не надо, только бы продержаться, пока новое место не найду. Жалко, рекомендацию дали такую, что… Ничего, пойду в торговлю!

Рита торопливо написала на листке блокнота несколько строк.

– Это телефон и адрес моей хорошей подруги, Нади Емельяновой, – протянула она Тосе бумажку. – Скажи ей, что я очень прошу взять тебя на работу, понимаешь? Да, и обязательно объясни Наде, почему я не могу с ней сейчас общаться…

Это разъяснение было нелишним: когда Надя, не ведая беды, позвонила Рите, трубку снял лично Шерстнев и устроил подруге дочери настоящий скандал. В запале разошедшийся Геннадий Иванович договорился до того, что объявил неповинную Надю чуть ли не совратительницей Риты.

– Вместе шляетесь! Погоди, твой отец обо всем узнает, шалава! – гремел он.

Рита, хорошо представлявшая, какие непростые отношения у Нади с отцом и особенно мачехой, пыталась остановить Геннадия Ивановича, но ей в грубой форме было приказано отправляться к себе и не высовывать носа.

Не успела девушка подчиниться, как к ней ввалилась Шура.

– Вот решила тебя навестить. Ты-то последнее время совсем ко мне не заглядываешь, – с фальшивой любезностью поделилась младшая сестра.

– Уходи, я не хочу с тобой разговаривать, – отвернулась Рита.

– Ах-ах-ах какие мы строгие, – пропела Шура, как ни в чем не бывало усаживаясь на подзеркальник. – Нет, зубрилка, теперь тебе не удастся корчить из себя праведницу! Что, нравится, когда наказывают? Сколько лет мне доставались одни шлепки, а тебе конфеты!

– Прямо Золушка, – усмехнулась Рита. – Ты забываешь только, что наказывали тебя не зря. Никогда не пыталась сдержать свои желания, даже если они мешали другим!

– А разве папа не учит нас, что главное – собственная выгода? – демагогически заявила Шура.

– Ну и какую же выгоду ты получаешь от своих пакостей? – покачала головой Рита. – Пусть меня наказали, но ведь и тебя не простили! И в санаторий ты поедешь проходить курс детоксикации. Как же после этого пьянствовать в ночных клубах?

– Ничего. – Шура беспечно улыбнулась, хотя уголки ее губ недобро подрагивали. – Зато теперь папаня считает, что ты еще хуже меня! Теперь, что бы я ни сделала, ты не сможешь наябедничать!

– От души надеюсь, что мне не придется быть свидетельницей твоих делишек. – Рита вытолкала хихикающую сестру за дверь.

Однако сюрприз, который преподнес на следующий день непослушным дочерям Шерстнев, не оставил девушке даже и такой возможности. Всерьез полагая, что, предоставленные сами себе, девушки немедленно пустятся на поиски приключений, он договорился с управляющим, и тот предоставил ему одного из охранников кондоминиума. Соблазненный возможностью неплохо подработать в свободное от дежурств время, этот угрюмый парень с перебитым носом охотно согласился организовать для Риты и Шуры режим наподобие тюремного. Рита не знала, посвятил ли отец этого здоровяка в суть проблемы, или парнем руководила многолетняя привычка к слепому подчинению, но все попытки своих подопечных завести с ним разговор он пресекал моментально. Ни кокетливые ужимки Шуры, ни вежливые просьбы Риты, казалось, просто не доходили до сознания Димы – так звали охранника. Его обращение с сестрами не было грубым – оно было равнодушным и деловитым, и это, как ни странно, пугало Риту больше, чем угрозы и неприкрытое хамство. «Как будто мы вверенные его попечению коровы, которых Дима гоняет то на пастбище, то на водопой…» Разумеется, ни о каком посещении теннисного корта речь уже не шла. Затолкав своих подопечных в предоставленный ему для этой цели Шерстневым «ягуар» Риты, Дима помчался в сторону Москвы, с ловкостью профессионального гонщика обгоняя попутки.

– Димочка, включи музон, а то мне ску-учно, – капризно протянула Шура. Охранник даже не повернул головы.

Рите было нестерпимо обидно, что транспортировка происходит в ее собственной машине, которая, собственно, уже не принадлежала ей – Шерстнев отобрал у старшей дочери ключи.

«Шурка права, мы теперь с ней в одинаковом положении, – мрачно размышляла Рита. – Ловко! Получается, что ничего из того, что я привыкла считать собственностью, на самом деле не мое! Папа просто позволяет нам пользоваться окружающей нас роскошью. Но малейшее недовольство – и все отобрано. Если бы я работала! Если бы у меня были свои деньги! Тогда никто не посмел бы отнять у меня что-то!»

– Димуль, а у тебя сигаретки не найдется? – промурлыкала Шура. – А то я свои забыла…

Дима словно не слышал ее.

Довезя сестер до университета, он высадил их из «ягуара»; почувствовав свободу, Шура немедленно отправилась искать приятельниц, а Рита подошла к украшавшему стену огромному зеркалу, чтобы поправить прическу. Однако не тут-то было! Не успели сестры сделать по нескольку шагов, как подоспевший Дима ухватил их за локти.

– Ходить будете вместе, под моим контролем!

– Но мы занимаемся в разных аудиториях! – возмущенно озвучила Рита первое пришедшее ей в голову доказательство нелепости подобного решения.

– А в туалет? – одновременно с сестрой вскрикнула Шура.

– В туалет вместе. А по аудиториям я вас буду разводить. После каждого занятия собирать, – отрывисто разъяснил Дима. – На переменах стоять возле меня. Общаться с остальными запрещается. Ясно?

– Ни фига себе! – ахнула Шура, и тут к Шерстневым подошла оживленная, улыбающаяся Таня Прохина.

– Привет, Ритуль! Здравствуй, Шура. Риточка, ты не забыла, что сегодня я отмечаю день рождения? А что это за загадочный незнакомец с вами? Он что, тоже будет у нас учиться?

Рита хотела было ответить, но вдруг почувствовала, как железная рука охранника больно стискивает ее плечо; рядом, очевидно по такой же причине, взвизгнула Шура.

– Отошла от них, быстро! – невежливо заявил охранник Тане. – Разговаривать запрещено!

– Дурдом какой-то, – пожала плечами ошарашенная Таня. – Сами додумались до подобного эскорта или как?

– Таня, не обижайся, это папа… – успела крикнуть огорченная Рита в спину быстро удалявшейся приятельнице.

Вихлявшаяся неподалеку Ванилла, улыбаясь во весь рот, тут же подскочила к странной троице.

– Что, девочки, не повезло? – Очевидно, этой кривляке было известно кое-что о подобной мере воспитания не понаслышке!

Дима молча отстранил ее и поволок едва не плачущих сестер к аудиториям.

– Вы не могли бы не сжимать так мою руку? – спросила Рита, но ответа не получила.

Нади, как ни странно, не было видно. Может, она совсем слегла из-за переживаний?

Преподавательница Жанна Мартиросовна в этот день была неприятно удивлена – обычно ее лекции вызывали у студентов искренний интерес, да и шушуканья она не допускала! Однако сейчас все было по-другому. Немногочисленная аудитория полнилась шуршанием передаваемых записок, то и дело пищали мобильники, передававшие и принимавшие послания; не довольствуясь этим, студенты то и дело переговаривались едва ли не вслух! Среди этого оживления взгляд преподавательницы с одобрением выделил неподвижно сидевшую Риту, сохранявшую каменное молчание.

– «Мировое дерево» встречается во всех религиях мира, – по инерции говорила Жанна Мартиросовна. – Обычно это дуб, но иногда… Настоящее безобразие! Немедленно прекратите возню! Возьмите пример с госпожи Шерстневой – она-то понимает, что такое дисциплина!

Но, к растерянности преподавательницы, ее слова вызвали в аудитории настоящий шквал смеха.

– Шерстнева! – заливалась Анеля. – Еще бы ей не сидеть тихохонько!

– Я с ней теперь и сама говорить не желаю, – высказалась Таня Прохина.

Сначала Рита хотела сделать вид, что ей наплевать на насмешки соучеников, но потом девушка решила, что совершенно не обязана совершать над собой насилие. Зачем? Все равно завтра папа вздумает отправить ее в какое-нибудь лечебное учреждение. Или просто навсегда запрет дома! Так стоит ли собирать волю в кулак, старательно делать вид, что тебе все нипочем? В коридоре наверняка сторожит противный Дима. Ну и пусть! Вряд ли папа дал ему полномочия контролировать учебу Риты!

Быстро собрав свои вещи, Рита выскочила в пустынный сейчас зал и с облегчением отметила, что грозного стража нигде не видно. Наверное, воспользовавшись передышкой, он отправился подкрепиться в находившееся на том же этаже кафе. Прохлада облицованных мрамором стен, прекрасные лица на барельефах, а главное – одиночество успокоили и почти утешили Риту. Девушка задумчиво пробралась в их с Надей любимый закуток за колонной. До окончания лекции было еще немало времени, и Рита принялась разглядывать прохожих на улице. Вот от потока ярко сверкавших на солнце лаком и никелем машин отделился джип, подъехал к университету и припарковался возле ограды. «А ведь это машина Джека», – узнала автомобиль Рита. Подтверждая догадку девушки, из джипа выбрался, по всей видимости, уже освобожденный из-под стражи его владелец; очевидно, опасаясь после недавней стычки попадаться на глаза охране, Джек юркнул за угол здания и скрылся из виду. Рита внутренне передернулась: приятель Ваниллы напомнил ей отвратительного, отъевшегося паука. Несколько минут ничто не нарушало тишины, но вот до слуха Риты донеслись осторожные шаги. Сначала девушка испуганно вздрогнула, полагая, что это возвращается на свой пост Дима, но тут же успокоилась, сообразив, что охранник не стал бы так осторожно красться! Вместо тревоги девушку охватило любопытство; приподнявшись на носки, Рита осторожно пододвинулась к краю колонны.

До Риты долетел шепот:

– Че за секретность? Не могла нормально встретиться? Или Ванилку боишься?

– Да иди ты! Никого я не боюсь. Просто папаня у меня совсем с катушек сошел. Это все из-за Ритки… Мобилу отобрал, представляешь? Хорошо, что у меня еще одна, прошлогодняя, завалялась. Вот я тебе записку и отправила!

– А что за срочность-то?

– Хочешь заработать?

– Сколько? – жадно уточнил противный голос Джека. Шура довольно захихикала:

– А что надо делать, не спрашиваешь? Молодец! Потому что для такого дела нам чистоплюи не нужны! Вот тут телефончик написала. Позвони, Матвей все тебе объяснит. Только смотри не проболтайся ему, что мы с тобой…

– Не боись, – хохотнул Джек. – Что я, не понимаю! Еще работенка сорвется… Ну куда ты?

– Мне пора, – шепнула Шура. – Папаня к нам с зубрилкой сторожа приставил. Настоящий псих!

«Ай да Шурка!» Не успела эта мысль промелькнуть у нее в голове, Рита вышла из своего укрытия. Но сестрицы уже не было, посреди зала одиноко стоял Джек, старательно переписывавший в память своего телефона цифры с бумажки, которую дала ему Шура. Почему-то Рита догадалась, что ничего доброго из очередной затеянной Шурой интриги не выйдет, и, подойдя к Джеку сзади, решительно потребовала:

– А ну отдай записку! И сотри там что успел ввести.

– Ой, кто здесь? – Джек испуганно обернулся, но, увидев Риту, сразу успокоился и нехорошо осклабился: – А-а, драчунья… Реванш хочешь взять?

– Отдай записку, отдай! – повторяя это, Рита мельком удивилась тому, как легко ее оставила привычная находчивость. Все, что смогла сделать доведенная до отчаяния девушка – это вцепиться в руку Джека в попытке вырвать злополучную бумажку. Молодой человек легко увернулся, и Рита оказалась в его объятиях.

– Ага, попалась! – торжествующе засмеялся Джек. – С тебя поцелуй. Будешь знать, как приставать к мужчинам!

Неизвестно откуда материализовавшийся Дима легко оторвал сразу сникшего Джека от Риты.

– Я что, я ничего… Она сама! Это все случайно вышло! – боком отходя в коридор, забормотал незадачливый плейбой.

– Имейте в виду, что я обо всем сообщу Геннадию Ивановичу, – равнодушным голосом предупредил Риту Дима.

Девушка не на шутку испугалась:

– Пожалуйста, не надо, прошу вас…

Наверное, на ее лице было написано такое глубокое отчаяние, что даже охранник сжалился и снизошел до объяснений:

– Вообще-то мне вас жалко. Но Геннадий Иванович платит не за жалость, а денежки мне ой как нужны. Так что пеняйте на себя. Раньше надо было думать, прежде чем свидания любовникам назначать.

– Он не… – возмущенно заговорила было Рита, но тут же замолчала. С какой стати она должна давать объяснения этому доморощенному терминатору? Вот если родители потребуют рассказать подробности происшествия, тогда другое дело…

Но Геннадий Иванович, услышав от Димы подробный доклад о происшедшем за день, не пожелал уточнять у Риты подробности. Он только строго отругал охранника за то, что тот не узнал имя предполагаемого любовника Риты. После того как Шерстнев с горьким торжеством объявил жене о новом преступлении ее любимицы, Зоя Петровна слегла в постель. Перепуганная Анна Осиповна хлопотала возле хозяйки; новая горничная, успевшая получить от Шуры хорошую трепку, уже написала заявление об уходе и теперь примачивала на кухне синяки, и никто не мог проследить, как Шура, точно змейка, выскользнула из своей спальни и направилась к сестре.