Текст книги "Цена вопроса"

Резко задребезжавший холодильник заставил ее подпрыгнуть и схватиться за сердце. Ириша рассердилась: какого хрена ты из себя кисейную барышню изображаешь?! Почему не зажигаешь свет? Рука, протянувшаяся к выключателю, сама собой отдернулась, как будто ее шибануло током: нет, уж лучше в темноте. Вдруг все-таки в доме Татьяны кто-то есть? Муху оттуда не видно, а привлекать ненужного внимания светом она не станет. Необходимо успокоиться, чему поможет недопитое с Шуваловым вино.

Осторожно поведя синим огоньком зажигалки, Ириша отыскала на столе пластиковую бутылку в виде бочонка, стакан и сигареты. Забралась на диван, накрыв ноги старой мохеровой кофтой, и налила полный стакан вина. В бутылке осталось еще почти столько же, этого количества ей хватит за глаза. Цедя душистую «Изабеллу» и куря сигареты одну за другой, Ириша сидела в полной темноте и ждала, когда согреются конечности. Ночь, занятая своими бесшумными делами, отвернулась, устав заглядывать на террасу, где за тюлевыми занавесками тлел огонек сигареты. Вино почти кончилось, когда завибрировал мобильник, лежащий на столе. Экранчик мигнул физиономией Шувалова и тихонько сообщил, что он – «чоколадный заяц».

– Да, Сан Саныч. Доехал?

– Подъезжаю. Ты остыла?

– Практически.

– Спокойной ночи, детка.

– Счастливо.

Ириша одним глотком допила вино и отправилась на боковую. Один из обогревателей она отключила, так как в закупоренной комнате сделалось слишком душно. Подумав, не стала открывать форточку, а газовый баллончик и шокер сунула под подушку: так оно надежнее будет.

Глава 4

Телефон, забытый на террасе, устал вопить, пытаясь разбудить хозяйку, а через некоторое время взвыл сиреной воздушной тревоги: пришло какое-то сообщение. Истошный звук, от которого Иришу умолял избавиться весь офис, все-таки заставил ее открыть глаза. Но, совершив этот беспримерный подвиг, девушка тут же зажмурилась, потому что в ногах, у дивана, стоял человек и молча смотрел на нее.

Вот ты и дожила, Ирина Владимировна, до времени, когда над тобой начала тяготеть дурная наследственность. Пусть не во сне, но тебя стали посещать видения, как и родную матушку. Вчера зеленый змий во множественном числе, с бодуна – мужик. А ведь полагала, что после графских подвигов долго будешь воротить от них нос. Нимфоманка ты, девушка…

Продолжая жмуриться, Ириша на всякий случай ущипнула себя под одеялом за руку. Разрекламированное мировой литературой и таким же кинематографом средство не помогло. Видение не только не исчезло, но осмелилось издать деликатное покашливание. Зато синяк будет знатный! Ничего не оставалось, как взглянуть в лицо действительности. Лицо просматривалось плоховато, так как его что-то частично загораживало.

Ириша села, подтянув колени и одеяло к самому подбородку: лежать перед незваным гостем она сочла чересчур вызывающим. Еще воспримет как поощрение. Что ж это такое? Среднего роста, плечистый и крепкий, визитер ходил (то есть, стоял) отнюдь не в серой футболке и кепке. Его обтягивала длинная рубаха из прочной металлической сетки (кольчуга, – неуверенно подсказал внутренний голос, которому обычно слова не давали), подпоясанная широким ремнем. К поясу был пристегнут более чем солидный меч с круглой гардой. На голове мужика красовался остроконечный шлем, увенчанный белым конским хвостом. Оригинальный головной убор со стрелкой, загораживающей нос, был надвинут на самые глаза. He-видение стояло, расставив ноги в высоких узких сапогах и заложив большие пальцы рук за ремень. Никакой растительности на доступной наблюдению части лица не имелось, улыбки – тоже.

В целом глюк произвел на Иришу очень мрачное впечатление, но она вовремя вспомнила о вчерашней съемке неподалеку отсюда. Может, мужик из массовки? Заблудился? Ага, и от отчаяния забрался в запертый дом, который стоит отнюдь не на отшибе. И теперь нагло мешает почивать одинокой даме.

– Как вы сюда попали? – строго спросила Ириша, надеясь, что голос не дрогнет. Зря надеялась.

Мужик опустил руки по швам и произнес несколько слов на незнакомом языке. Во всяком случае, это не был ни один из широко известных европейских языков. Английский Ириша более-менее знала. Французскую, немецкую или какую-нибудь там испанскую речь тоже опознала бы на слух. Насчет венгерского возникли сомнения, поскольку об этом языке девушке было известно одно – он годится только для общения с лошадьми. Пришлось срочно себя одергивать: сидишь тут, незнамо перед кем в одной безразмерной фуфайке чуть ниже бедер, закутавшись в одеяло, и думаешь о венграх! Нашла время! Внутренний голос напомнил о средствах самообороны, находящихся под подушкой. Ириша, стараясь делать это незаметно, полезла туда правой рукой и с облегчением нащупала баллончик с шокером. Неизвестный мадьяр переступил с ноги на ногу и опять что-то сказал.

– Ни с места! – прикрикнула на него осмелевшая Ириша. – У меня есть оружие!

Правда, не настолько длинное, как у него. С таким тесаком и приближаться незачем: один взмах, и твоя нечесаная голова с плеч. Но если псих, удравший с турнира, сочтет тебя, тепленькую, военной добычей, шокер и пригодится…

– Стой, говорю, где стоишь! – еще громче крикнула она, смелея от звука собственного голоса. Уж что-что, а рабскую покорность сидящие на диване изображать не намерены.

– Говори… больше, – медленно, с очень странным акцентом произнес мужик.

Вот это – пожалуйста! С огромным удовольствием! Ириша, не подбирая выражений, охотно поведала визитеру все, что думает о придурках, которые позволяют себе субботним утром проникать в чужие дома и пугать женщин маскарадными костюмами. Внутренний голос намекал, что не стоит злить ряженого, но хозяйка его заткнула, пригрозив уволить по статье, если еще возникнет без спросу. Пламенная речь получилась не очень связной, но впечатление произвела. Мужик отступил на пару шагов и склонился в изящном поклоне, прижав обе руки к сердцу.

– Нижайше прошу прекрасную даму извинить меня за вторжение, – теперь он говорил бегло, но акцент остался. – Твой покорный слуга глубоко сожалеет, если испугал тебя.

– Не припомню, чтобы я пила с покорным слугой на брудершафт! – рявкнула разбушевавшаяся дама.

– Не понимаю.

Пожалуй, она хватила через край: не везде же существует обращение на «вы». Хрен с ним, не до политеса. Но по-русски после внушения тип заговорил сносно. Вдруг. Почему-то.

– Что тебе здесь нужно? – устало спросила она, не дождавшись подсказки от поставленного на место внутреннего голоса.

Ненормальный тип склонил голову и смиренно произнес:

– Я остро нуждаюсь в помощи.

Не иначе – в психиатрической, но таковую Ириша оказать ему, пока – не буйному, точно не сможет.

– Меч наточить? Кольчугу почистить?

– Отнюдь. Мне нужен проводник и добрый советчик. Я здесь впервые. Так и есть – заблудился, бедняга.

– Обратись в турагентство, к тебе приставят гида.

Нет, все-таки это самый настоящий бред, точнее – бредятина: глупая и ни на что не похожая. Стоит взять тайм-аут, дабы собраться с мыслями. Не мешало бы и все предусмотренные регламентом утренние процедуры совершить. Визитер не думает откланиваться, но и творить беспредел не намерен. Зачем бы ему вступать в дебаты с предполагаемой жертвой изнасилования и жестокого убийства? Давно бы уже приступил к выполнению. Но витязь с конским плюмажем продолжал мяться и шевелить губами, пробуя на вкус корявое слово «турагентство».

– Как тебя зовут, дядя? – прервала дегустацию Ириша.

Покорный слуга встрепенулся, наполовину вытянул из ножен широкое голубоватое лезвие и, с лязгом вернув его на место, оглушительно доложил:

– Теодор Ван Гро! Старший смотритель Долины!

От его манипуляций с мечом Иришу на рысях покинули остатки оптимизма. В горле, и без того не очень смазанном после вчерашних возлияний, воцарилась относительная влажность Сахары. Но старший смотритель подался вперед, ожидая ответного представления, и она, хоть пискляво, с заиканием, выдавила:

– Ир… а!. ина…

– Ираина? – переспросил смотритель. – Прелестное имя.

– Нет! Ирина! Слушай, ты, Федор Иванович Громов, хватит торчать у меня над душой! – пуще вчерашнего разозлилась на собственную трусость Ириша. – Мне нужно встать и одеться! У вас в долине, должно быть, приняты ранние визиты без приглашения, но в Подмосковье за такие выходки можно и по шлему схлопотать!

Она орала, раззадоривая себя криком, и сама не заметила, как вскочила и пошла на мужика прямо по дивану, держа наготове свои прибамбасы. Пропади все пропадом! Если позволять всем желающим бряцать оружием в твоем якобы неприкосновенном жилище…

Не ожидавший такого натиска псих резко отвернулся и вытянул перед собой руки, в которых откуда-то возник длинный плащ, подбитый мехом.

– Оденься, Ирина…

Ой-ой-ой, какие мы стеснительные! И как это кстати! Затормозив на краю дивана, Ириша нажала сразу на обе гашетки. Струя слезоточивого газа ударила Федору Ивановичу в ухо, а разряд от шокера пришелся в металлический локоть. С грохотом, достойным Железного Дровосека, утренний гость обрушился на пол, расставшись с обалденным головным убором. Знай наших! И не таких маньяков видали. Кто к нам с мечом припрется, тот от бензопилы «Дружба» и коня двинет!

Тяжело дыша, она стояла над поверженным врагом. А ничего вражина, симпатичная: белобрысая такая бестия средних лет. Подстричься не мешало бы, и левый глаз покраснел. Точнее – веки, крепко сомкнутые и распухшие. Вот и все, что касается недостатков. Брови и ресницы темные, не слишком крупный нос – прямой…

«Хоть проверь, жив ли он, – вякнул вновь осмелевший внутренний голос. – Если нет, какая тебе разница, породистый труп валяется на полу или не очень?» «Твоя правда, дружок», – покладисто согласилась Ириша. Но дотронуться до тела уговаривала себя еще долго: вдруг притворяется? Бьется ли что под кольчугой, нащупать не удалось, но на мощной шее пульс нашелся. Пациент скорее жив, а это значит, что за пределы необходимой самообороны она не вышла. Уже хорошо.

После долгих поисков по всем ящикам отыскалась крепкая веревка, так необходимая в хозяйстве. Изрядно повозившись, Ирише удалось мужика перевернуть и стянуть ему руки за спиной. Другой конец коротковатой веревки она привязала к ножке дивана морским узлом. Пришлось вспоминать, чем он отличается от бабьего, который проще развязать, но вспомнила. Вытащив из ножен тяжеленный меч ростом ей по ключицу, Ириша решила от греха подальше прикопать оружие на втором этаже. Очень не хотелось туда подниматься, но, как любил говаривать батюшка, в прошлом член КПСС, есть такое слово – «надо». С особенным значением и чувством батя произносил эту фразу, когда мать спрашивала, с какой радости он вчера так надрался.

Наверху она тщательно завернула меч в старенькое покрывало и засунула как можно глубже в одну из маленьких боковых кладовок под скатом крыши. Очень осторожно спустившись, Ира проверила у бесчувственного маньяка пульс – никуда не делся – и накрыла его плащом. Попутно отметила, что мех – не иначе, как шиншилла, и занялась неотложными делами. Очухается сокол ясный – поговорим уже на наших условиях.

Приводя себя в порядок, делая бутерброды, кипятя чайник, Ириша все пыталась придумать, как быть дальше. Пойти по соседям, созвать мужиков и отправить «дядю Федора» в милицию? Самый, казалось бы, разумный вариант, если бы не существенное «но». Даже два.

Первое заключалось в том, что из мужиков поблизости не имелось никого серьезнее Степаныча. Это Ириша могла утверждать с почти стопроцентной уверенностью. И на их улицу, и на соседнюю весной приезжают сплошь бабульки, не желающие отказывать себе в радости поковыряться в земле. Вчера ниоткуда не тянуло запахом шашлыка, а это значит, что более молодой народ остался в городе. Вот наступит летняя жара, когда можно будет купаться, и сюда начнут съезжаться многие.

Степаныча же не хотелось посвящать в свои проблемы категорически. Он видел вчера Шуваловский джип, который теперь отсутствует. У деда больное воображение, что подтверждено опытом многолетнего знакомства. Ему не докажешь, что связанный человек в кольчуге самовольно проник в дом. Степанычу ничего не стоит решить, что она устраивает здесь костюмированные оргии с извращениями, а затем выборочно сдает любовников в ментуру. И донесет свои умозаключения до всего Карманова, а главное – до родителей. Нет, председатель отпадает, а это значит, что любую суету можно затевать только в самом крайнем случае, потому что у него феноменальный нюх на скандалы – сразу припрется.

Второе «но» было чуть мельче, да и то – с какой стороны посмотреть. Иришу распирало тривиальнейшее любопытство, с которым она никогда не умела бороться. Как «дядя Федор» попал в дом, если закрыты и целы все окна, а дверь по-прежнему заперта не только на задвижку, но и на ключ, который смирно торчит в замке? Ведь здесь нет ни трубы, ни даже канализации, через которую он мог бы просочиться. Родная милиция вряд ли отчитается перед ней о проделанной работе. Мужик не казался опасным, поскольку при желании легко мог с ней справиться. Чудной – да, безусловно. Странная речь, странные манеры, одежда…

Существовал, конечно, риск, что товарищ все-таки больной на все извилины, и сейчас у него пик сезонного обострения. Но Ирише как-то не доводилось слышать о сумасшедших, умеющих бесшумно проходить сквозь стены. Если не останется другого выхода, она прибегнет к замечательному средству, каковым является женский крик и визг. Это в доме, который отец утеплил и поставил двойные рамы, можно шуметь, не опасаясь, что потревожишь соседей. Терраса – другое дело, здесь чихнешь и тут же услышишь «будьте здоровы!» со всех сторон. В качестве дополнительной предосторожности Ириша решила открыть наружную дверь, оставив лишь занавеску от ветра и комаров, которые уже начали свои писклявые полеты.

Число сегодня двадцатое, а это хорошо, все должно получиться. Она развела себе еще растворимого кофе и закурила. Взяла телефон, чтобы узнать время. Шит! Мобильник опять сел, просто умер после вчерашних дорожных переговоров и попыток разбудить ее утром. Нужно срочно менять аккумулятор, этот уже никуда не годится. По выходным будильник срабатывает в девять часов. Значит, сейчас десять или чуть больше…

Прихлебывая из высокой кружки кофе, Ириша раздумывала, чем бы заняться, пока «шокированный» гость не очнулся. Или попробовать привести его в чувство? Ни единый звук не нарушал ее размышлений, но, случайно повернув голову, девушка поняла, что все они не стоили выеденного яйца. В двух шагах от нее стоял Теодор Ван Гро собственной персоной.

Осторожно поставив кружку, Ириша положила руку на верный шокер. Этот приятель преподносит сюрпризы один за другим. В голове сами собой сплюсовались цифры, из которых состояла текущая дата: 20.05.06, и сумма вышла премерзкая – тридцать один.

– Имей в виду, – предупредила она, – один шаг в мою сторону – буду кричать. Я умею это делать очень громко.

– Зачем? – с усилием разлепил мужик бледные губы.

Его веки и белки глаз, наоборот, еще не расстались с краснотой и выглядели не самым приятным образом. Все-таки он полоумный, какая жалость. Ириша терпеливо пояснила:

– Чтобы народ сбежался мне на помощь.

– Нет, зачем ты меня ударила? – задал он еще более дурацкий вопрос.

Но Ириша пересмотрела за свою жизнь хренову тучу триллеров, одним из расхожих сюжетов которых был именно такой: отморозок забирается в жилище нормальных людей и начинает над ними издеваться по-черному. Из первоисточников были почерпнуты сведения, которые теперь пригодились. В частности, с психами нужно разговаривать. То, что общаться с ними следует, как с лучшими друзьями, и ни в чем не перечить, девушку не устраивало, но это уже другая тема. Дяденька не против поговорить? Очень хорошо – поговорим.

– Я ударила, чтобы ты не напал на меня.

Покрасневшие глаза выкатились на Иришу с неподдельным изумлением:

– Я? Напал? На женщину?!

Господи, в каком заповеднике таких ангелов разводят? Девушка не нашлась, что ответить на сдавленный лепет, что случалось с ней редко, и сочла за благо промолчать. Просто следила за каждым движением непредсказуемого собеседника, который выглядел и чувствовал себя, судя по всему, неважно. Дядю немного пошатывало, и он оперся пальцами левой руки о столешницу. Если опять обрушится, звону не оберешься. И позицию выбрал неприятную: между ней и дверью.

– Тебе плохо?

– Отвратительно, – признался он.

– Сделай шаг влево, только медленно, – распорядилась Ириша, направляя на мужика шокер.

Тот безропотно повиновался, и она, выскользнув из-за стола, зашла ненормальному за спину:

– А теперь садись на мое место, на диван, и двигайся в самый угол.

Все: вот ты и попался, голубь! Диванчик стоял на террасе аварийный, и тот фрагмент сиденья, куда Ириша задвинула гостя, мог выдержать груз не тяжелее Париса. Под дядей Федором ненадежная подушка провалилась, и он оказался жестко зафиксированным.

– Кофе? Чай? Бутерброды? – радушно улыбнулась хозяйка.

– Мне неудобно сидеть, – пожаловался гость, пытающийся хоть как-то пристроить бесполезные ножны.

– Зато мне теперь удобно.

Поставив перед ним чашку кофе, Ириша уселась напротив и принялась внимательно рассматривать свою добычу. Освещение здесь было куда лучше, чем в комнате при задернутых шторах. Осмотр показал, что в угол она загнала недурной образчик мужественности. Только светло-серые очи от красноты избавить, и пусть продолжает рекламировать горнолыжное снаряжение или любой другой вид здорового образа жизни.

– Рассказывай, Теодор.

– Мы теряем время, – сдавленно возразил он, безуспешно пытаясь принять более достойную позу.

– Невелика потеря. Сиди спокойно, пей кофе и рассказывай. Кто ты такой, откуда и зачем свалился на мою голову, почему нарядился в кольчугу? В общем, выкладывай все, как есть.

Наклонившись вперед – плечи едва возвышались над клетчатой клеенкой, постеленной на столе, – мужик взял обеими руками чашку и поднес ее к носу. На его лице отразилось глубочайшее недоумение:

– Это не кофе. Зачем ты меня обманываешь, Ирина?

– Это – очень хороший суррогат, мы дешевый кофе не покупаем. А я стараюсь не обманывать по мелочам, имей это в виду.

Теодор сделал осторожный глоток, страдальчески сморщился и отставил чашку подальше от себя. Его лицо подозрительно быстро приобретало здоровый цвет и вид. Отечность и краснота вокруг глаз практически сошли, и они блестели теперь вовсе не от слез, вызванных газом.

– Прости, но мне не нравится этот вкус. И мы действительно теряем время, Ирина, его может не хватить. Долго оставаться здесь опасно: как бы не пришли другие…

– Похожие на раскормленных зеленых змей?

– Нет, я имею в виду не их, вьерны безобидны. Когда ты их видела? Куда они делись?

– Так не пойдет, Федя: ты не ответил ни на один вопрос, а уже начал задавать свои. Если намерен продолжать в том же духе, то не трудись. Сейчас выпущу тебя из уютного уголка, и мотай на все четыре стороны.

– А ты?

– Я поеду домой. – Иришу охватило разочарование: день, начавшийся так интересно, обернулся трепом ни о чем. Но Теодор при упоминании об отъезде побледнел, занервничал, бренча кольчугой, и его вдруг стало жалко. Нет, турагентство такому клиенту однозначно не поможет. – Скажи хоть, чудо в звеньях, как ты сюда проник.

– Нет ничего проще!

Он с улыбкой окунул руку в наружную стену террасы, и девушка увидела за стеклом приветливо машущую ей пятерню. Щипать себя больше не хотелось: ей достаточно синяков. Пятерня исчезла из поля зрения и втянулась обратно. Заметив, что дама слегка не в себе, Теодор любезно предложил:

– Показать еще что-нибудь?

– Чуть позже, если не трудно, – возразила Ириша. – А чего тогда дурака валяешь, будто не можешь выбраться из угла?

– Просто стараюсь быть вежливым, – скромно потупился конкурент Копперфильда. – Я и так причинил тебе много неудобств.

Ириша облизала пересохшие губы и медленно произнесла:

– Очень мило с твоей стороны. Но раз уж ты так невыносимо вежлив, почему явился с мечом и вообще вырядился, как на Ледовое Побоище?

– Что-то не так? – насторожился он. – Один из моих помощников недавно жил здесь и объяснил, какая нужна одежда, чтобы не выделяться среди местного населения.

Решившая допить свой кофе Ириша поперхнулась:

– А при каком князе он здесь тусовался, не поведал? Уж не при Владимире ли Красно Солнышко?

– Нет, этого Илья не говорил, – Теодор растерянно побарабанил пальцами по кольчуге, обтягивающей широкую грудь, и вдруг зачастил.

– Послушай, Ирина, все очень серьезно. Что-то случилось, и несколько совсем несмышленых вьернов смогли уйти сюда. Я должен их разыскать как можно быстрее, пока все не встало на свои места. Вьерны здесь пропадут, а они слишком ценны, этого просто нельзя допустить. За ними могут охотиться чужие – очень опасные личности, которым обязательно нужно помешать. А теперь еще выясняется, что в таком виде я сильно отличаюсь от местных жителей. Как у вас одеваются мужчины?

– Примерно, как я, – кивнула ничего не понявшая Ириша на свои джинсы и ветровку.

– Чушь какая! Зачем мужчинам одеваться в женское платье?

– Как раз наоборот: это мы носим то, в чем прежде ходили только мужчины.

– Но почему?

Ириша развела руками:

– Одно из последствий эмансипации. Наши бабушки и прабабушки добились на свои головы «раскобыления», а мы теперь пожинаем плоды и расхлебываем…

Она запнулась, глядя в боковое окно террасы, которое выходило на столь популярный в этот уик-энд участок Татьяны. Тем же курсом, что вчера светящиеся вьерны, по нему медленно двигался серый полупрозрачный силуэт, больше всего похожий на тень отца Гамлета. Теодор, сидящий к тому окну спиной, насторожился:

– Почему ты замолчала?

У девушки вырвался короткий истерический смешок:

– Там привидение…

Вот и ты сошла с ума, подруга. Экая досада. Мысль, приплывшая подобно сонной рыбине, испарилась, резко вильнув хвостом. Потому что Теодор, как сидел, не оборачиваясь, провалился сквозь спинку дивана и стену. Только шпоры на сапогах сверкнули серебром. Ириша метнулась к окну, опрокинув стул. Ее гость на третьей космической скорости проскочил сквозь попавшуюся на пути яблоню и сетку забора. На соседнем участке он очутился вовремя, успев перехватить серое привидение в двух шагах от дома.

Очень любопытно, как они станут драться. Но тут Иришу ждало разочарование, потому что драки как таковой не последовало. Заступив дорогу туманному созданию, Теодор протянул вперед правую руку со сжатым кулаком, а призрак стал метаться из стороны в сторону, будто рвался с привязи. Да так оно и было, скорее всего. И эта невидимая привязь начала медленно, но верно укорачиваться, притягивая растрепанный, панически дергающийся туман к руке человека. «Да какой он, к черту, человек?!» – одернула себя Ириша, наблюдая за схваткой. На пальце Теодора вспыхнул и стал разгораться все ярче красный огонек, в него и затянуло отчаянно сопротивляющееся привидение. Всего, без остатка, как оно ни пыталось вырваться.

Ириша не успела даже отлипнуть от окна, когда Теодор тем же манером, презрев все препятствия, вернулся на террасу. Он был очень бледен и дышал так, словно бегом поднялся на последний этаж «Триумф Паласа». А на среднем пальце его правой руки сиял круглым рубином перстень в строгой платиновой оправе, которого прежде не было. Такую милую безделушку Ириша никак не могла проглядеть.

– Что это было, Теодор? – шепотом спросила она, косясь на перстень.

– Довольно опасная тварь: одна из тех, кто охотится на вьернов. Когда ты их видела?

– Вчера вечером. Время не помню, но уже начало темнеть. Они вошли в тот дом.

– Их там давно уже нет, – махнул рукой Теодор. Он наконец-то расстегнул ремень и снял его вместе с пустыми ножнами, а потом бросил ненужную сбрую на диван. Оттянув ворот кольчуги, укротитель призраков растерянно взглянул на Иришу. – Так ты уверена, что в этом не стоит появляться на людях?

– Абсолютно уверена: в своей броне ты дойдешь только до первого мента.

Железная рубаха осыпалась с него, распавшись на отдельные колечки. Глядя на кучку металлолома у своих ног, Теодор медленно свел ладони, как будто лепил снежок, и звенья бывшей кольчуги собрались в гладкий шар. Теперь на полулежало пушечное ядро внушительных размеров.

– А в этом?

Рассматривая синюю опереточную косоворотку и холщовые штаны, заправленные в сапоги со шпорами, Ириша с сомнением покачала головой:

– Не желательно. Народ решит, что ты удрал с репетиции фольклорного ансамбля. Будешь привлекать повышенное внимание: по улицам у нас так не ходят, только по сцене. В доме есть кое-какая одежда моего отца, но она будет тебе мала.

– Неважно. Покажи, как она выглядит. Мне не обязательно что-то надевать, чтобы изменить костюм.

В этом Ириша после всего увиденного ничуть не сомневалась. Чувствуя легкое головокружение, она пошла в комнату. Поворачиваться к Теодору спиной девушка уже не боялась. Раз он до сих пор не слепил из гостеприимной хозяйки симпатичный колобок с глазками…

Проблема с одеждой разрешилась даже проще. Ирише не пришлось ронять достоинство своей семьи, демонстрируя загадочному гостю вещи, в которые облачался на даче отец. Его любимые выгоревшие треники с пузырями на коленях, линялые майки и рваные джинсы с бахромой остались неприкосновенными, потому что на столике в простенке между окнами нашелся почти свежий журнал. Маменька уважала это издание за красивые сплетни из жизни звезд и обилие иллюстраций к ним, а папенька использовал в качестве растопки для мангала, пока не перешел на покупной уголь.

– На, посмотри, во что одеваются люди, а я пока постель уберу.

Теодор принялся, недовольно хмурясь, листать журнал. Ошарашенное от обилия впечатлений сознание хозяйки, чтобы не удариться в панику, пыталось цепляться за привычные и родные вещи. Вдруг вспомнилось, что все ее родственники и знакомые старшего возраста начинают просматривать газеты и журналы с конца, поскольку долгие годы первые страницы периодических изданий не содержали ничего интересного. Визитеру же об исторических постановлениях партии и правительства известно не было, и он перелистывал журнал с начала.

У Ириши, искоса наблюдавшей за ним, зарябило в глазах – настолько быстро менялся имидж невозможного мужика. Смокинги, спортивная форма, костюмы всех мыслимых фасонов и оттенков чередовались на нем со скоростью переворачиваемых страниц. С сафьяновыми сапогами Теодор расстался не сразу, но их все же сменили удобные серые кроссовки. К моменту, когда Ириша закончила уборку, возле окна стоял длинноволосый блондинистый атлет в классических черных джинсах, ослепительной сорочке с кружевами и пиджаке, в петлицу которого был продет бутон алой розы.

– Нормально?

– Нет, только не это! – выдавила Ириша, стараясь не расхохотаться франту в лицо. – Штаны и обувь подходящие, но верх нужно изменить.

Она подошла к Теодору и отобрала у него журнал:

– Смотри: простая рубашка или футболка, а к ней – легкая куртка. Вот, совсем другое дело, так гораздо лучше и удобнее. Но как ты собираешься искать своих вьернов?

Вопрос Ириша задала уже землянину, хоть и странноватому. Исполненный благородства взгляд светлых глаз и аристократический профиль ассоциировались со средневековьем, а длинноногая поджарая фигура – скорее с тренажерным залом и раздельным питанием. Гибрид качка и менестреля одним плавным движением сел на пол по-турецки и серьезно ответил, вытянув перед собой руки ладонями вниз:

– По следу, Ирина. Они оставили следы, как и все, что происходит на свете. Любой шаг, даже мысленный, даже тот, который не решились сделать, не остается бесследным. Поэтому найти можно все, что угодно. Требуется только желание и умение. У меня есть и то, и другое.

Ириша наклонилась, уперев руки в колени, и стала смотреть, как от неяркого света, исходящего от его пальцев, на полу рисуется картинка. Точнее – план местности. Несколько ровных прямоугольников, в которых она опознала дачные участки, забор вдоль улицы, за ним – лес. Ближние ворота, которые вели на луг и к Сестре, тропинка, тянущаяся вдоль реки, мимо того самого дуба и дальше – туда, где раскинулось за еще одним лесом поле. Почти все участки были нарисованы темными. Только два, Иришин и соседний, чуть светились желто-розовым цветом. Да еще дуб ярко сиял белым. От участка соседей в сторону реки уходили еле заметные зеленые пунктиры. В принципе, вся картинка была размытой, и Теодор поспешил извиниться:

– Более четкого изображения сотворить не смогу. Здесь у вас разлито чересчур много той энергии, которой ты меня ударила. В том или ином виде, но она пронизывает всё вокруг. Эти волны мешают сосредоточиться и очень раздражают. Не понимаю, как вы здесь живете.

Напоминание о молодецком ударе Иришу смутило, и она постаралась направить разговор в другое русло:

– Твои вьерны расползлись кто куда, и собрать их будет непросто. Но меня в первую очередь занимает не сложность поимки. Когда мы… то есть, я вчера приехала, то включила радиоприемник, что стоит на террасе. Не буду утверждать, что прислушивалась, но звуковой фон точно не нарушался сообщениями о зеленых змеях, заполонивших Подмосковье. Они, видишь ли, очень необычны для наших широт, и не могли не привлечь внимания. И прямо здесь вчера никакой паники не наблюдалось, а хоть кто-нибудь вьернов должен был заметить. Следы нечеткие, но ведут они не в лес. Куда эти червяки вообще могли направиться?

– Вьерны всегда тянутся к воде и к людям.

Эта фраза живо напомнила Ирише старый-престарый анекдот о детских страхах относительно доброго дедушки Ленина. Тот, как известно, хоть и умер, но живее всех живых, и очень любит маленьких детей.

– Ты меня убиваешь, друг Теодор. Ближайший отсюда город стоит на реке. Вот тебе и вода, и много людей. Не хочу даже воображать, что там сейчас творится по милости твоих ползучих малюток!

Ненормальный пришелец так же легко, как сел, поднялся на ноги, глядя на Иришу очень странным взглядом. В нем смешались в равных долях покровительственность и почтение – казалось бы, несовместимые вещи. Теодор шагнул вперед, наступив на картинку, которую только что создал, и мягко взял девушку за плечи. От неожиданности она даже не испугалась. Хотела возмутиться и стряхнуть его руки, но передумала. Таких жестов с ней никто никогда не позволял. Хватали – да, но все больше за другие части тела. Как реагировать на пошлые домогательства, Ириша знала, а сейчас растерялась. Оказывается, когда мужчина берет тебя за плечи, одновременно оберегая и собирая в кучку, – это что-то новенькое и особенное, чему не возникает желания сопротивляться.

– Ирина, поверь: то, что ты видела вьернов, не значит, что их увидят все. И того, кто сейчас заточен в моем перстне, способны заметить немногие. Я не случайно оказался сегодня именно в твоем доме.