Текст книги "Цена вопроса"

Глава 9

Теодор проник внутрь неказистого дощатого строения и остановился перед корчащимися в последних судорогах вратами. Воронка уже побледнела по краям. Это означало, что ребята с той стороны удерживают ее на пределе сил, хотя наверняка призвали на помощь вьернов. Случайный коридор такой длины сам по себе редко держится более суток, а Теодор пробыл здесь в полтора раза дольше.

Шагай, старший смотритель! Твои подчиненные заслужили отдых. Самому-то тебе довелось и поспать немного, и поесть всякой гадости, и просто посидеть в маленькой смешной машинке, пока она катила по скверным местным дорогам. А ребята могли не иметь даже таких передышек. Шагай, чего же ты ждешь? Девочка отказалась идти с тобой, а постулат о том, что ее желания совпадают с промыслом Создателя, непреложен. Никто не поймет и не одобрит, если ты сейчас вдруг вернешься, теряя драгоценные мгновения, скрутишь ее, взвалишь на плечо и умыкнешь из этой жизни. Ирина, даже если будет возражать и сопротивляться, то исключительно ради приличий – в этом нет сомненья. Но сам он слишком далеко ушел от самоуверенного неандертальца, хоть сейчас горько жалел о проделанном пути.

Вытянув перед собой руку, Теодор очертил указательным пальцем круг, и в глухой стене сарая образовался иллюминатор, прозрачный только изнутри. Девушка стояла, глядя прямо на него, как будто знала, куда смотреть. Нет, он не в праве. Пусть доживет тот короткий срок, что отмерен ей здесь. Что такое оставшиеся полсотни лет? Жалкая капля в океане вечности, мелкая морщинка на его неподвластных учету волнах. Из них двоих права только женщина. Та, которая дает жизнь и не позволяет до основания разрушить ее безумцам, подобным ему самому.

Уничтожив окошко, Теодор трижды с силой выдохнул из себя загаженный воздух младшего мира, чтобы не принести в Долину ничего лишнего, и нырнул в сужающуюся воронку.

Он кубарем выкатился на своей стороне и не сразу сумел встать на ноги, больно ударившись плечом о дерево, вставшее на пути. В Долине временные врата образовались прямо посреди березовой рощи. Его помощникам пришлось около полутора суток работать под открытым небом. Двое мужчин в одинаковых темно-зеленых комбинезонах с облегчением отступили от врат, предоставив им возможность схлопнуться. Тяжело дыша, оба вытирали платками покрасневшие от нешуточных усилий лица. Более рослый обратился к прибывшему начальству:

– С возвращением, Теодор. Мы уже начали беспокоиться: тебя долго не было. Но на кого ты похож, боже мой!

– На жителя Земли. Илья, твои сведения оказались сильно устаревшими. Я понимаю, друзья, что вам пришлось несладко, но вы пропустили на ту сторону троих. А это больше, чем хотелось бы.

Смотрители потупились под строгим взглядом руководства, которое тем временем облачилось в рабочую форму.

– Прости, господин начальник, – сокрушенно развел руками Илья. – Но если бы ты знал, сколько всего было страстно желающих последовать за тобой, то не стал бы нас упрекать.

– Сколько же?

– Около сотни. Здесь наблюдалось форменное столпотворение. Мы вкалывали в четыре смены, если тебе интересно. И никому мало не показалось.

– Снимаю претензии, можете отдыхать.

– Ты неважно выглядишь. Чем-то расстроен?

– Тоже устал, и одного вьерна мы потеряли, – слегка погрешил против истины Теодор, у которого имелись и другие причины для расстройства.

К группе смотрителей подошел еще один, и начальник вручил ему оба перстня:

– Выпусти малышей, Ник. А охотника следует выслать за пределы Долины, снабдив запретным знаком. Он не должен больше у нас появляться.

– Будет исполнено, – и младший смотритель удалился.

– Все свободны, – произнес долгожданную фразу Теодор. – Увидимся завтра.

Втроем смотрители дошли до берега реки, а там разделились. Илья с напарником направились вниз по течению, а Теодор – в противоположную сторону.

Время в Долине не совпадало с земным. Там, откуда он вернулся, была вторая половина дня, а здесь уже наступил вечер, и солнце скрылось за горами. И сезон в его мире другой – середина лета. Тепло и безветренно, небо чистое, и пока не начало темнеть. Теодор бодро шагал по тропинке, вдыхая ароматы цветущих трав, на которые никогда не покушались косари. Воздух Земли постепенно выветривался из легких, но старший смотритель подозревал, что где-то глубоко тот мир все же останется. Не целиком, конечно, а лишь одной своей частицей. Одной из лучших.

Через полчаса ходьбы показался его дом: двухэтажный, построенный из песчаника, с уютным патио и открытыми террасами с юга и запада. Одна стена, дальняя от реки, почти сплошь увита виноградом. Низкая живая изгородь образует просторный двор, на котором есть место и лужайке, и цветникам, и плодовым деревьям. Хороший дом. Теодор сам его строил, и делал это с любовью.

На лужайке дети, темноволосые мальчик и девочка, играли с собакой. Рыжий остроухий пес метался между десятилетним сыном и его старшей сестрой, пытаясь поймать мяч, который они бросали друг другу. Заметив отца, ребята забыли о мяче, и пес на него тут же набросился, вымещая все свои неудачи. Дети же налетели на Теодора, вопя от радости, и повесились на нем с двух сторон.

– Анна, Серж! Вы уже не маленькие, мне такой тяжести не осилить. Мама дома?

– К соседям ушла, – доложила запыхавшаяся дочь, и не подумав от него отцепиться.

– Я устал, дорогие мои. Когда мама вернется, скажите ей, что я на западной террасе. И заберите у Арго мяч, пока тот его совсем не разорвал.

Он прошел на террасу, с которой была видна река, и без сил опустился в плетеное кресло-качалку, с наслаждением вытянув ноги. Суматошная получилась командировка, выматывающая. Лениво покачиваясь в кресле, Теодор смотрел, как плещется в реке рыба, и перебирал в памяти подробности поездки. Не за все он мог себя похвалить, но кто же знал, что там окажутся настолько скверные условия? А с гидом повезло, это несомненно. Как и то, что господину старшему смотрителю обеспечено немало бессонных ночей.

Молодые вьерны, возбужденные рыбьей возней, тоже затеяли ежевечерние игры. Они высоко выпрыгивали из воды, но, в отличие от рыбы, поверхность реки не баламутили. Среди них наверняка резвились и те, которые совершили безумный вояж на Землю. Некоторые малыши выползали на узкий желтый пляж, по-своему приветствуя Теодора. Опекун, погруженный в раздумья, рассеянно отвечал несмышленым проказникам взмахами руки.

Сзади тихо подошла жена. Обняла за плечи, молча поцеловала в висок. Ее сладкие духи впервые показались Теодору неприятными.

– Добрый вечер, милый. Выпьешь что-нибудь перед ужином?

– Здравствуй, Джасмин. Разве что холодного чая с лимоном.

– Я принесу.

– Спасибо, дорогая.

Он проводил глазами женщину в длинном желтом платье. Ее блестящие иссиня-черные волосы были уложены в античный пучок и оставляли открытой смуглую шею. Дети очень похожи на нее как мастью, так и тонкими чертами лица. Джасмин прекрасная жена и мать: добрая, терпеливая, внимательная. Она не виновата, что прежние чувства давно остыли, и теперь супруги являются скорее старыми друзьями, вспоминая о том, что они еще и любовники, крайне редко. Один Создатель ведает, чего ему стоило удержаться прошлой ночью…

Жена вернулась и поставила на столик рядом с Теодором высокий стакан в ажурном серебряном подстаканнике. Он кивнул, не отрывая глаз от реки.

– Я позову на ужин примерно через полчаса.

– Хорошо.

Держа подстаканник обеими руками, Теодор отхлебнул крепкий освежающий чай. Невольно улыбнулся: как она сказала? Плетеная мебель и серебро. Жена предпочитает золото и мореный дуб. Славная девочка эта Ирина, очень славная. Неброская, вся на полутонах, но такая милая, такая привлекательная. Вспомнив, каким отчаянным взглядом она смотрела вслед, Теодор стиснул челюсти. От этого взгляда ему теперь никуда не уйти, не скрыться. Ничего, он подождет. В следующий раз Ирина не останется на Земле, а в любом из старших миров ее можно будет отыскать. Мы ведь здесь тоже не лыком шиты. Целуя на прощанье тонкую кисть, он оставил маленькую метку, от которой невозможно избавиться. Эта печать и поможет найти ее носительницу, когда наступит время. Потом, в следующей жизни. Только бы Ирина не явилась сюда в мужском обличии – такого черного юмора он точно не перенесет.

Нельзя сказать, что этот беспрецедентный уик-энд подкосил Иришу под корень. Конечно, несколько дней она чувствовала себя отвратительно, а дома, без посторонних глаз даже позволяла себе слезы. Тихие такие, сладкие, в обнимку с котом, который теперь почему-то стал вести себя почти по-человечески.

Сослуживцы отметили, что она сделалась молчаливее, и терялись в догадках. С расспросами не подкатывались, давно усвоив, что Князева свою личную жизнь не обсуждает и проблемами не делится. Но любопытство такое поведение только разжигает. Тома, которая продолжала хаживать в отдел кадров на чашечку кофе, считала себя великим психологом. Она, если не располагала достаточной информацией, включала фантазию. И порассуждать о чужих делах со своей точки зрения любила. Томусик авторитетно заявил в узком кругу бухгалтеров:

– Влюбилась Иришка, точно вам говорю. Отвечает на вопрос, а мысли витают где-то далеко. Заметили, в каком серебре она теперь ходит? Фантастика! Неземная красота! Значит, ухажер солидный и со взаимностью.

– А при чем тогда «влюбилась»? – возразила Юля, самая младшая в бухгалтерии, которая еще не забыла, что значит влюбляться. – Ведь у нее, даже когда смеется, глаза грустные-прегрустные. Мужик богатый появился, не спорю. Просто Ирка мучается: продаваться ему или нет за серебро с перламутром. Лично я бы тоже подумала десять раз. Это вам не бриллианты в белом золоте.

– Девочки, прекратите треп, – строго навела порядок в коллективе вошедшая Ольга Ивановна.

И мясистые девочки неохотно вернулись к обожаемой программе «1С». Перемены, произошедшие с Иришей, не перестали их занимать, но обсуждать пикантную тему вслух бухгалтерини впредь не решались. Всем было известно, как относится мадам Бармина к любым сплетням, и навлекать на свои головы гнев начальства девочки не хотели. А скоро и другая тема подвернулась, куда более животрепещущая. Ни с того ни с сего задержали зарплату, причем всякую, всех оттенков. И когда выплатят, одному богу, единому в двух упитанных лицах, известно. Эти лица даже потолок в своей приемной чинить не начали, отговариваясь безденежьем. Как прикажете жить в таких условиях?

В конце следующей недели, занимаясь после ванны маникюром, Ириша заметила на внутренней стороне правого запястья малюсенькую темную родинку. Прямо там, где бьется пульс. Ее точно раньше не было, а пятнышко, несмотря на размеры, казалось странным по форме.

Придя в понедельник на работу, Ириша попросила у дядечки-снабженца сильную лупу, с помощью которой тот расшифровывал скверно прошедшие факсы. Запершись в своем кабинете, она долго рассматривала через увеличительное стекло руку. Над зачастившим пульсом трепетал крохотный темно-коричневый трилистник.

Господин Ван Гро, уж не ты ли меня пометил? Но почему, ради всего святого, у листочка не четыре лепестка? Одно из колец, обнаруженных в серебряной шкатулке, тоже имело такую форму. Что ж, это уже кисмет. Будем носить.

В конце концов, чем так уж страшны простые числа, которые преследуют её с самого рождения? Не делятся пополам без остатка? Да, пожалуй, именно это и не нравится. Но в бесконечном ряду неделимых и оттого каких-то колючих есть всё-таки одно чётное число – два. Пара. И это утешает. Найдется тебе, Ирина Князева, достойная пара и в этой жизни.

Все у Ириши идет ровно, по плану, как и было задумано. Она окончила подготовительные курсы, а после отпуска успешно сдала экзамены на вечернее отделение института, который был намечен. И сам отпуск в окрестностях легкомысленной Анталии прошел замечательно. Отель – четыре звезды с плюсом, все супер-пупер включено. Чего еще желать? Развлекаловка по полной программе: серфинг, дайвинг, водные мотоциклы, экскурсии, анимация на пляже – всего не перечислишь.

И компания подобралась хорошая прямо с первого дня. Без клоунов и зануд, просто отличная компания. Надюха подцепила озабоченного тяжеловеса со склонностью к фетишизму. Ее коллекция нижнего белья не могла оставить этого давно разведенного бегемотика равнодушным. А за Иришей принялся ухаживать бизнесмен средней руки, чем-то отдаленно похожий на Теодора.

Легкое сходство – даже непонятно в чем: осанке, взгляде, повороте головы? – девушку скорее оттолкнуло, чем привлекло. Но не будь этого сходства, она сразу послала бы мужика далеко и надолго. Все равно никто из живущих здесь не встанет крестом перед ее машиной, заслоняя от опасности. В лучшем случае – приставит телохранителя для таких целей. А это совсем другая песня.

Ириша не поощряла бледную тень Теодора и не оставила ему свои координаты. Она вообще не была расположена заводить сейчас новые знакомства: со старыми бы, потерявшими всякую привлекательность, разобраться. Но Виктор проявил незаурядное упорство и обходными путями, через пляжных знакомых, все-таки вышел на нее. Потом, уже в Москве.

К Ирише потихоньку приходят воспоминания о прежних жизнях. В них маловато радости, зато хватает войн. И в некоторых она участвовала, будучи мужчиной. Находиться в мужском теле Ирише не понравилось. Слишком все грубо, и чересчур зависишь от плотского удовольствия, глумясь над его ценой. А само удовольствие выглядит жалким по сравнению с тем, что выпадает, хоть и реже, на долю женщины. Зато теперь она точно знает, что князем все-таки один раз была. Недолго и не великим, но сам факт радует. Не все же в роли холопки выступать. Такие сны охотнее всего посещают ее на даче. Они не отвлекают от действительности, но немного примиряют с ней.

Открывая вечерами дареную шкатулку, чтобы полюбоваться картинами, на которые не скупится серебряное зеркало, девушка старается не думать о том, получится ли у нее с Виктором что-то путное. Время покажет, а его впереди много. Все равно такие вопросы не поддаются планированию.

Жизнь, еще более насыщенная, чем до встречи с пришельцем, идет дальше. Главное – не позволить ей пройти мимо. Но пока Ириша старается ездить в Карма Нову одна.

Мария Тернова (Воробьева М.Д.)

Май – июнь 2006 г.