Текст книги "Цена вопроса"

Короче, пошлепали Люся с Иришей, держась света фонарей и огибая мутные ручьи, примерно в том направлении, где надеялись встретить родителя. Микрорайон – невелик, отнюдь не нов, застроен и засажен довольно густо. И тут из кустов, привлеченный девчачьим хихиканьем, нежданно-негаданно выполз некий бугай и молча вклинился между подругами. Дядя казался очень странным. У оторопевших барышень сложилось впечатление, что он скорее обкурился или обкололся, чем залил за воротник. Идет себе между ними, поглядывая свысока и гнусно ухмыляясь. И отделаться от неприятного попутчика нет никакой возможности. Разбегаться в разные стороны девчонкам было страшно, да и некуда: кругом сплошные селевые потоки, в которые превращаются улицы после более-менее приличного дождя. И как знать, за кем именно ненормальный торчок пустится в погоню? Ни прохожих, ни патрульных машин… Любимый город занимался, чем мог, а именно – спал себе спокойно.

Так они и шли по лужам, пытаясь уговорить упорно молчащего спутника оставить их вдвоем, и безнадежно окликая Иришиного отца. Вдруг амбал резко остановился и схватил девчонок за шкирки. Ириша набрала в грудь побольше воздуха, чтобы заверещать изо всех сил, но тут же оказалось, что она лежит ничком в грязи, которая воображает себя газоном. Когда смогла подняться на ноги и найти отлетевшую в сторону сумочку, топот мужика уже затих вдали.

– Люсь, – обратилась Ириша к подруге, которая колупалась на противоположном газоне, – я все понимаю, но отчего он так ломанулся?

– А я ему ножницами двинула куда-то в район поясницы.

– Так чего раньше скромничала?

– Ничего не могла с собой поделать: не позволял гуманизм, впитанный еще до молока матери – со спермой отца, – гордо ответила Люся, пряча ножницы в грязную сумку.

С тех пор наученная Ириша вооружается, чем только можно, а без особой нужды и в одиночестве ночами старается не шастать. И это правильно. Но растолковывать своему потустороннему гостю нормы ОБЖ она вовсе не обязана.

– Значит, получается, что я тебя подставил? – это была первая фраза, прозвучавшая после долгой паузы.

Туговато он соображает в условиях младшего мира, но выводы делает верные.

– Сам подставил, сам и выручил, – усмехнулась Ириша. – У меня вообще планида такая: получать от вашего брата больше неприятностей, чем удовольствия. Я сама вызвалась тебе помочь, никто не заставлял. Переживу.

– Я виноват, прости. Следовало догадаться, что привлекать тебя небезопасно.

– Всего предусмотреть невозможно, хватит посыпать голову пеплом.

– И все-таки я должен был, – продолжал гнуть своё Теодор.

– И это – тоже? Взгляни, – кивнула Ириша на панорамное зеркало заднего вида.

Философское настроение слетело с нее, будто сдернутое порывом студеного ветра. Ближе к Москве вдоль шоссе появились фонари, и оно неплохо просматривалось в обе стороны. Далеко позади показалось что-то темное. Смазанное пятно цвета сажи явно не было автомобилем, но постепенно догоняло Муху. Расстояние и трещина на заднем стекле мешали рассмотреть, как следует, но Ириша ни на минуту не усомнилась, что за ними с курьерской скоростью несется очередная неприятность. То, как сжал челюсти пассажир, вглядевшись в зеркало, усилило ее уверенность.

– Бесполезно так гнать, от него не уйти, – проронил он.

– Кто это?

Смотритель скрипнул зубами:

– Черный Всадник.

– Угу, на белого ангела это видение не похоже. Не думала, что лошади способны бегать так быстро. Тебе самое время предусмотреть что-нибудь умное и эффективное!

Преследователь постепенно настигал, и теперь, когда проносился под фонарями, был виден довольно отчетливо. Погоня сама по себе штука отвратительная. Ночная погоня – мерзость в квадрате. Но если за маломощной машинкой с успехом гонится всадник размером чуть меньше Медного, это уже караул в очень солидной степени. И черным его назвали вовсе не в шутку, потому что на исполинском вороном коне восседал негр в одежде соответствующего цвета. За его плечами ветер трепал тяжелый черный плащ, и даже меч в поднятой левой руке не блестел. Всадник-левша надвигался огромными плавными скачками, рассыпая искры из-под копыт.

«Вот бы проснуться вовремя, как это получилось у матери в ее недавнем сне, оставив погоню с носом», – тоскливо подумала Ириша.

– За чем он охотится, Теодор: за кровью или душами?

– За мной. Это мой давний личный недруг. Узнал, что я покинул Долину, и пришел следом, полагая, что здесь со мной легче справиться.

– Он полагает правильно? – поспешила уточнить Ириша.

– Нет, не бойся. Но хорошо бы как-то схитрить, не позволив ему ударить первым.

Ценная мысль, и высказана вовремя. Иришу в сложившейся аховой ситуации безо всяких оговорок устроила бы только одна хитрость: взлететь и скрыться в облаках, помахав черному всаднику ручкой. Но в силу того, что Муха на такие маневры не способна, ничего не оставалось, как резко бить по тормозам. И робко надеяться при этом, что повезет не перевернуться. Всадник, уже практически дышащий в затылок, стал забирать влево, чтобы прижать машину к обочине.

– Держись! – скомандовала Ириша и нажала на тормоз.

Муха испуганно завизжала и вильнула в сторону, но девушке удалось помешать ее нырку в кювет. Пролетевший мимо всадник на миг накрыл машину краем плаща. Вороной не умел тормозить так же резко. Он завизжал куда громче Мухи, скользя по асфальту всеми четырьмя подковами и почти сев на хвост. Фонтаны искр брызнули во все стороны, освещая его тормозной путь.

Теодор, не мешкая, покинул машину через лобовое стекло и побежал вдогонку чересчур разогнавшемуся неприятелю. Он догнал всадника под одним из фонарей, когда тот еще не успел остановиться, с разбегу запрыгнул на круп лошади и мощным ударом выбил седока из седла. В обеих руках у Теодора появилось по длинному узкому мечу, а одет он был теперь в нечто облегающее, подобно костюму аквалангиста, и сверкающее серебром. Лишив противника одного из преимуществ, он спрыгнул на дорогу и широким взмахом рубанул по задним ногам лошади. С воплем, от которого у зрительницы заложило уши, вороной рухнул наземь, а между ним и машиной начался самый бешеный и невообразимый танец, который девушке когда-либо доводилось видеть.

За движениями обоих исполнителей было невозможно уследить. Черный гигант и человек в серебре, едва достающий противнику до груди, кружили по пустынному ночному шоссе в неистовом мелькании лезвий. Завороженной наблюдательнице казалось, что перед ней сошлись в ближнем бое два сумасшедших вертолета, не боящихся сверзиться с небес на землю. Оба сражались молча, только свист и звон трех мечей аккомпанировал смертельному танцу. Силы противников представлялись равными несмотря на столь разные весовые категории. Ирише, увлекшейся захватывающим зрелищем, не сразу удалось расслышать мысль, высказанную робким внутренним голосом. Что будет с ней самой, если победа останется за черным всадником? Трусливую мыслишку о том, что лучше бы ей под шумок убраться с поля боя, девушка не без усилия над собой прогнала. Но как странно, что на шоссе совершенно нет машин. Сколько же сейчас времени? Она достала из нагрудного кармана ветровки телефон и с изумлением узнала, что всего ничего: полпервого. А казалось, что существенно больше…

Тех секунд, на которые Ириша отвлеклась от схватки, оказалось достаточно. Вечно она пропускает самое интересное! Негр-бройлер стоял на коленях и был почему-то без головы. Его туша тяжело завалилась набок, а сэр Теодор милосердно прикончил бьющегося рядом коня. Вот и все. А страху-то нагнал, чертяка здоровенный!

Пока скромный победитель возвращался к машине, его одежда приобрела прежний вид, а тела поверженных врагов расплылись по дороге огромной лужей, напоминающей разлитый мазут. Ириша не отказала себе в удовольствии задать ехидный вопрос:

– И часто в ваших долинах такое случается?

– Бывает, – неопределенно буркнул Теодор, устраиваясь рядом с ней. – Свет и тьма, добро и зло… Темы вечные, знаешь ли.

– Твой вечный недруг воскреснет?

– Обязательно, но не здесь и не сейчас.

Ириша осторожно, на малой скорости форсировала скользкую маслянистую лужу, и только на чистом асфальте прибавила газу. Пассажир опять увлекся своим компасом. Лицо Теодора не выражало ничего, кроме озабоченности судьбой подопечных. Не похоже, что такие бои без правил мужику в диковинку.

– Долго нам еще ехать? – полюбопытствовал он.

– До Москвы – примерно столько же, а дальше не знаю.

– Что это – Москва?

– Большой город, в котором я живу. В нем хватает водоемов, которые так любят твои вьерны. Если они расползлись, кто куда, может не хватить ночи, чтобы собрать ребят вместе.

– Время пока терпит, врата стабильны, – заверил Теодор. – Меня беспокоит другое: смогут ли все они выжить в ваших прекрасных водоемах.

– Ну, здесь я ничем помочь не могу.

Заметив заправочную станцию, на которой наливали вполне пристойный бензин, Ириша решила зарулить и пополнить запасы топлива. Она лихо подкатила к колонке с 95-м (что-нибудь подешевле привередливая Муха кушать отказывалась) и вышла из машины. Усатый дядечка в окошке сочувственно зацокал языком, разглядывая изуродованную «Оку»:

– Кто ж вас так, девушка?

– Добрые люди, вестимо. Они у нас никогда не переведутся. Пожалуйста, двадцать литров.

Заправщик откровенно маялся от скуки и был не прочь развить тему вандализма на дорогах. Ирише не сразу удалось донести до его сознания тот печальный факт, что она торопится, и добиться от мужика, чтобы тот приступил к исполнению должностных обязанностей. Они расстались крайне раздосадованными отсутствием у собеседника элементарной чуткости.

Стало попадаться все больше населенных пунктов, где приходилось сбрасывать скорость, в том числе и Дмитров, богатый светофорами. Оба молчали, занятые своими думами. Ириша не сомневалась, что пассажир кручинится о бесценных беглецах, и эта мысль ее раздражала. Нашел себе бесплатного извозчика! Мотайся тут с ним из конца в конец, неся моральный и материальный ущерб! Девушка покосилась на сидящего рядом Теодора. Нет, не станет она ни о чем расспрашивать. Поговорить хотелось чертовски, но навязываться… Нет.

Перед лобовым стеклом зависла некая бледная тень, и Муха опять заверещала тормозами, норовя спрятаться в кювет.

– Ёханый Бабай! – в сердцах вскричала Ириша. – Да когда ж это кончится?!

Ремнем безопасности Теодор пренебрегал. На этот раз он не был предупрежден о торможении и успел только вскинуть руки, чтобы не приложиться о приборную доску непосредственно лбом. Надо же, а Ириша была уверена, что пассажир просто покинет салон головой вперед. Видимо, ему требуется загадать желание, чтобы препятствие сделалось проницаемым. Сейчас не успел, бедненький.

– Это что еще за создание? – процедила она, изучая нечто, отдаленно напоминающее пока не падшего ангела.

Силуэт, висящий в полуметре над землей, был, несомненно, женским. Длинные волосы реяли вокруг головы, заслоняя лицо. Тонкие руки видение сложило перед грудью, а за спиной у него неторопливо бякали крылья по типу стрекозиных. Ниспадающие бесцветные одежды просвечивали, но за ними не было видно очертаний ног. В общем, балахон с лохматой башкой, вывешенный на просушку.

Теодор с трудом поднял голову, похрустел шейными позвонками и осторожно потрогал нос.

– Она не представляет опасности, Ирина, – пробормотал он.

Женщина-моль отчаянным жестом заломила руки и простонала, явив премерзкий тоненький голосок:

– Как низко ты пал, Тео! Ты связался с человеческой самкой!

– Чего-чего?! – взревела Ириша, дергая заевшую ручку двери. – Да я тебя сейчас голыми руками по капоту размажу! Будут еще всякие Цокотухи обзываться! Господин старший смотритель! Или сам уйми свою летучую профурсетку, или я за себя не ручаюсь!

Теодор крепко схватил ее за руку повыше локтя и не дал выйти из машины. Вид он имел крайне виноватый:

– Успокойся, Ирина, и не обижайся на нее. Это – одна моя бывшая подруга, с которой мы расстались давным-давно. У бедняжки не все в порядке с психикой. Иногда она вспоминает обо мне и устраивает безобразные сцены в самый неподходящий момент. Прости.

– У тебя отвратительный вкус, дядя Федор, раз ты поддерживал отношения с такой… особой. Человеческой самкой меня еще никто не осмеливался обзывать! – продолжала кипятиться Ириша.

Хамоватое видение всё трепыхалось в шаге от Мухи, подобно мокрому тряпью, и невнятно стонало. Но, присмотревшись к Теодору, чья физиономия как-то слишком быстро переходила от бледного вида к пунцовому и обратно, девушка заподозрила, что стоны не так уж нечленораздельны, как ей казалось. Сделавшись в очередной раз бледня бледней, пассажир выскочил на дорогу и вступил со своей бывшей Цокотухой в дискуссию. Дебаты на воющем языке затянулись. Ириша успела взять себя в руки и даже убедилась с помощью пудреницы, что чудесно выглядит. Особенно – для текущего времени суток.

Но вот пришедшая в необычайный ажиотаж ангелица заметалась, а затем резко исчезла. Смущенный Теодор занял свое место и промямлил:

– Мы не могли бы продолжить путь?

– Еще одна такая встреча, и я тебя высажу, – мрачно предупредила Ириша.

– Не сердись, умоляю. Мне не справиться без тебя. Ты – такой славный человечек…

– Возьми свои слова обратно, скотина! Не смей называть меня так! Я тебе покажу человечка! Увидишь, насколько гордо я звучу, черт бы тебя драл!

Сомнительно, что обескураженный таким взрывом Теодор до конца понял его причины. Но можете быть уверены: извинялся он в самых изысканных и смиренных выражениях до тех пор, пока Муха не добежала до Москвы. Вот пусть повыкручивается! Ириша вела машину, надменно вздернув подбородок и не удостаивая пассажира ни единым взглядом. Ты у меня попомнишь «человечка» на все оставшиеся жизни!

Глава 6

– Ладно, – смилостивилась она, тормозя перед въездом на МКАД, – будем считать, что ты условно прощен. Куда ехать дальше?

– А куда ведет дорога? – Теодор уже еле ворочал языком, стертым от многословных извинений.

– Та, которую ты видишь, – указала Ириша на проносящиеся по кольцевой автомобили, – опоясывает весь город, и по ней можно быстро добраться до любого шоссе. Лично я сейчас предпочла бы свернуть направо и поехать домой, чтобы упасть в мягкую постельку и забыться сном. Но мое великодушие не имеет границ, поэтому спрашиваю еще раз: куда тебе нужно, Теодор?

Мужик передернулся, вытряхивая из себя плотно угнездившееся отчаяние. Эта молодая леди с самого утра не устает его удивлять, подкидывая сюрпризы один за другим! Сначала, увидев его возле своего ложа, испугалась, как и полагается женщине. Он-то старался смягчить эффект от своего появления, поскольку вовсе не желал, чтобы дама пугалась чрезмерно. Но она ухитрилась коварно вывести гостя из строя. Еще раз испугалась, когда он, очнувшись, отменил смешные путы и возник рядом с ней. И тут же загнала его в угол, не зная, что смотрителя невозможно удержать ни в одной ловушке. Дальше всю дорогу эта женщина вела себя неправильно, не пытаясь прятаться за широкую спину, и почти не зовя на помощь. Ее реакция на события вызывала у спутника чаще всего оторопь, и его это бесило.

Сам Теодор многие тысячи лет назад начинал свой путь именно в этом младшем мире. Он хорошо помнил те времена, когда приглянувшуюся самку оглушали дубиной по голове, а затем, взвалив на плечо, относили в свою пещеру. А то и по земле волокли, ухватив за ногу (если баба, что случалось частенько, имела солидные габариты). Закончил он возвращаться на Землю вскоре после возведения самой высокой из пирамид на жарком континенте. Женщины к тому времени уже пережили короткий период взлета, когда их превозносили, словно богинь, и вновь опустились до уровня наложниц и прислуги.

В старших мирах, где Теодор успел прожить не одну сотню жизней, дела обстояли иначе. Там женщина была священна и почитаема как источник новой жизни, цену которой все уже не раз познали. Да, обретя память о собственном прошлом, никто не заблуждался, что пришел в мир первый и последний раз. Но тем более ценилось чудо возвращения на свет и возможность пройти очередной отрезок пути. Известно, что только лелеемая и драгоценная женщина может родить и воспитать дитя, которому ничто потом не помешает прожить яркую и не омраченную напрасными сомнениями жизнь. Достойно закончить ее и подготовиться к следующей – той, что начнется в утробе такой же счастливой женщины.

Но если эта особа является типичной представительницей своего пола, что до чего же здесь выродились мужчины? Ведь все на свете взаимосвязано. Всегда существует четкое распределение ролей: кто-то охотится, кто-то – поддерживает очаг. В том или ином виде, но так было и будет всегда…

– Друг Тео, ты не заснул?

– Нет, просто задумался. Скажи: на какие средства ты живешь, Ирина?

– На собственные. В спонсорах не нуждаюсь, – фыркнула она.

– Ты замужем?

– Уже нет. Я в разводе и счастлива этим. Давай, дружище, все-таки решим, куда ехать. Я как-то не готова обсуждать свое финансовое и семейное положение посреди ночи, на дороге и с малознакомым пришельцем.

– Да, ты права, я отвлекся.

Вздохнув, Теодор вытянул перед собой руки, и на лобовом стекле стала проступать карта города, до которого они с таким трудом добрались. Ириша рассматривала неправильный овал, расчерченный паутинками дорог, и никак не могла сориентироваться. Что-то было неправильно, но вот что? Небольшой многоугольник почти в центре, светящийся нервным багрянцем, – это, надо полагать, Кремль. Но река петляет как-то не так, и что это за яркая, пульсирующая точка ближе к юго-западу, неподалеку от которой видны мелкие зеленые штрихи?

– Что-то я не въезжаю, – призналась она. – Покажи, где мы сами сейчас находимся.

Теодор ткнул пальцем в самый низ схемы:

– Вот здесь.

– Теперь ясно. Переверни: ты нарисовал карту вверх ногами.

– Какая разница?

– Север должен быть наверху, – нетерпеливо пояснила Ириша. – Вот, совсем другое дело. Москва-река, Яуза… Синим мельтешит, как я понимаю, Останкинская башня, а наши маленькие друзья окопались на территории ВВЦ. Сидят в каком-нибудь фонтане и радуются.

– А здесь что? – Теодор указал на очень бледную крохотную запятую зеленого цвета, почти сливающуюся с фоном.

– Дай сообразить… – прищурилась девушка. – Скорее всего, это одно из любимейших мест отдыха москвичей: южный берег Крымского моста, где находится парк культуры и горького отдыха. Куда двинемся в первую очередь?

– К парку, тот вьерн на последнем издыхании.

Зря они гнали по ночному городу, рискуя нарваться на свисток какого-нибудь бдительного сотрудника ГИБДД. Видя, что пассажир нервничает и мрачнеет все сильнее, Ириша пренебрегала красным светом и некоторыми другими правилами. Увы, помощь опоздала. Когда Муха остановилась посреди моста, Теодор даже не стал выходить. Лишь взглянул на свой потускневший «показометр» и скрипнул зубами:

– Поздно, он погиб. Нам не хватило буквально нескольких минут.

Ириша тихонько тронула с места, пропуская патрульную машину со включенной мигалкой. А когда та, жизнерадостно завывая, скрылась за поворотом, без затей пересекла двойную разделительную полосу и рванула в обратном направлении. Пассажир неотвратимо погружался в пучину скорби по безвременно почившему вьерну. И надо бы разделить его горе, да некогда.

– Теодор, мы сейчас не на загородном шоссе, где самой большой неприятностью может послужить встреча с черным всадником, – вкрадчиво начала она, заметив, что за Мухой припустилась банда рокеров в количестве семи голов. – Здесь встречаются как стражи порядка, так и его нарушители. Намекаю: фехтовать на улицах не принято. В твоем арсенале имеется что-либо, способное отпугнуть молодчиков, вооруженных цепями и бейсбольными битами? Оторваться мы от них не сможем.

Теодор отвлекся от тягостных переживаний и переключи внимание на догоняющую Муху группу в шлемах с тонированными забралами.

– Что это за рыцари?

– Какие рыцари, очнись! Ночные хулиганы на мотоциклах, которым чем-то не понравилась моя машина.

– Они нападут?

– Обязаловка.

И черт ее дернул поехать огородами, свернув с хорошо освещенной трассы! Удачно срезала, ничего не скажешь! В этих переулках уж точно никто не помешает полупьяным рокерам покуражиться на славу. Это вам не дубнинские любители пикников: от бедной Мушки и ее начинки только мокрое место останется. Проносящиеся мимо каменные джунгли не спешили просыпаться от рева моторов и вырывающихся из-под зеркальных шлемов боевых кличей недобитых могикан.

Внезапно под колеса Мухе метнулась кошка. Ириша резко вывернула руль и выскочила на тротуар, чудом обогнув хвостатую дуру. Любому, даже самому зеленому водителю известно: сбил кошку или собаку, всё – следующим будет человек. Но те, кого она не отказалась бы переехать, пока позади. Правда, это уже ненадолго, потому что Муха как-то странно чихнула и заглохла.

– Остановись, Ирина!

– Чего блажишь? Уже стоим.

Нужно менять автосервис. Этим она и займется, как только выберется из затянувшегося фильма ужасов. Поправочка: если выберется не ногами вперед. Но так халтурить, как это делают ее знакомые Кулибины, просто непозволительно. Не далее, как в четверг слупили с постоянной клиентки неплохую денежку, заверив, что машина в полном порядке!

Свора камикадзе на мотоциклах налетела и окружила, не глуша моторов. Отъездилась ты, девушка. Не жди меня, мама, хорошую дочку…

Теодор успокаивающе похлопал ее по руке и встал на сиденье, явив рокерам верхнюю часть своего туловища, торчащую прямо из крыши машины. Неплохой финт ушами. Ребятки, уже приготовившие велосипедные цепи и дубинки, как-то все дружно остались в седлах. Только парочка особенно впечатлительных девчонок, сидящих за спинами своих кожано-клепаных бойфрендов, с визгом прыснув прочь, затаилась в тени ближайшего мусорного бака.

В поле зрения Ириши остались только джинсы и кроссовки пассажира. Да еще в кривых зеркалах шлемов отражалось нечто несусветное и крылатое. Но вот Теодор, подняв правую ногу, наступил ею на крышу Мухи, а затем подтянул и вторую. Шагнул с крыши на капот, а оттуда спрыгнул на тротуар. Хрен с ними, с новыми вмятинами, все равно кузов годится только на свалку. Теодор, вставший перед машиной в «иксовой» позе, опять сверкал, как робот-трансформер, и существенно подрос. Его руки, воздетые вверх и в стороны, насколько могла разглядеть Ириша, вновь заканчивались мечами, но оружие маскировали широкие развевающиеся полотнища красного цвета. Такой монумент да на Первомайскую демонстрацию совковых времен – все трудящиеся кинулись бы в драку-собаку, чтобы залучить его именно в свою стройную колонну! Чисто помесь памятника Юрию Гагарину и кузнеца, чей труд вечно молод.

Рокеры начали пятиться, скребя каблуками по асфальту и хрипло созывая подруг, осевших за помойкой. Ириша опустила стекло и высунулась наружу:

– Теодор, заступник ты мой! Задержи кого-нибудь из этих орлов, пусть мотор починит!

Серебряный монумент опустил одну руку, указуя концом (как это называется в корриде – мулеты?) на ближайшего мотоциклиста. Тот отклеился от седла и, втянув шлем в кожаные плечи, неуверенно двинулся к Мухе. Похоже, идти молодчику сильно мешало все то, что он сегодня съел и выпил. Если такое количество пива, чипсов и гамбургеров одномоментно покидает организм, походка поневоле становится странной. Остальные герои задом-задом расползлись и вскоре скрылись из глаз.

Ириша не без труда открыла помятый капот и вернулась в кабину. Ее догадка по поводу рекрутированного механика оказалась верной. Лучше покурить внутри, отгородившись ментоловым дымом от оскорбляющих обоняние клозетных запахов. Теодора жалко, так как он остался караулить рокера снаружи. Через время, достаточное для пары сигарет, засранец захлопнул крышку и доложил дрожащим тенором:

– Я все продул и зачистил. Попробуйте завестись.

– Не благодарю, бичико, – проворчала Ириша. – Отойди на три шага: у тебя упало. И пар пошел, и мухи налетели.

Еще недавно такой храбрый в стае пацан, затянутый в черно-красную кожу с бахромой, всхлипнул и отступил от машины. Ириша бережно повернула ключ. Ура: завелась наша Мушка с пол оборота!

– Свободен, мальчик! – крикнула она в окно. – Пулей лети домой, пока дерьмо не засохло!

– Ты был великолепен, – искренне похвалила она Теодора, когда тот, вернув себе обычный облик, занял свое место. – А почему ты не увеличил рост, когда сражался с черным другом?

– Смысла не было. Того, кто хорошо тебя знает, метаморфозами не обманешь. А на умение владеть мечом рост не влияет. Сколько еще нам ехать?

– Сейчас выберемся на проспект Мира, а там уже рукой подать.

Теперь Ириша не торопилась и ничего не нарушала. По словам спутника, оставшейся троице вьернов в облюбованном ими водоеме было достаточно хорошо. Оставив чуть в стороне полстакана гостиницы «Космос» и взмывшую в темное небо ракетку, Муха подрулила к центральному входу на ВВЦ. Три часа ночи, самое глухое время. Все нормальные люди спят, и правильно делают.

– Я пойду с тобой, – заявила Ириша. – Надо немного размяться. Вот только через заборы мне давненько не приходилось лазить.

В старших классах они не раз наведывались сюда небольшими компаниями и с не самыми невинными целями. Летом розы воровали, осенью – яблоки. Пробирались обычно на территорию выставки через Ботанический сад, чтобы не платить за вход. Чинно погуляв, дожидались темноты на укромных скамейках неподалеку от павильона цветов. Нацелуются там до одурения и выходят на дело. Давние вылазки остались в памяти веселыми – даже та, когда пришлось улепетывать от милиции.

Тогда ребята явились за розами вчетвером: Ириша, Надюха и двое парней из их класса – Толик и Витек. Они нарезали две приличные охапки роз, которые мальчишки спрятали под пиджаками, превратившись в потешных дамочек. Витек расположил цветы головками вверх, и у него появился роскошный бюст. Толик сделал наоборот, и казалось, что он на последней стадии беременности. Как же они драпали от двух ментов, подгоняемые свистом! А Витька орал, перекрывая общий хохот, что ему весь фасад искололо, и он ни на что теперь не годится из-за поганых гербариев.

Сейчас, конечно, на подростковый кураж рассчитывать нечего. Случись напороться на какого-нибудь сторожа, она не побежит, потому что просто не сможет. В крайнем случае, наврет что-нибудь глупое. Скажем, что они разыскивают сбежавших из уголка Дурова ученых морских свинок. И вообще, пусть Теодор сам разбирается, она устала. Ириша чувствовала, что сегодняшних приключений уже более чем достаточно. Скорей бы все закончилось, чтобы отправиться домой и приступить к пассивному отдыху. Она вызвалась пойти с Теодором лишь потому, что не желала сидеть одна в машине. Хватит, насиделась уже.

– Через забор лезть не придется, – успокоил девушку господин старший смотритель, – пройдем сквозь него.

– Меня этому в школе не учили, имей в виду.

Ириша вышла из машины, заперла ее и огляделась. Наверно, нужно было припарковаться где-нибудь в стороне. А, шут с ним! Муха прекрасно постоит на этой освещенной плешке – целее будет. Они приблизились к высоким аркам ворот, которые в сей поздний час перегораживали ажурные кованые створки. Людей ни снаружи, ни внутри видно не было.

– Так каким же манером я пройду?

– Встань сзади вплотную ко мне и крепко обними за пояс, – предложил Теодор.

Ириша выполнила распоряжение. О, какой плотный товарищ! Так бы и стояла с ним в обнимку, пусть только личиком развернется.

– Что дальше?

– Шагай в ногу со мной. И-и начали: левой…

В два шага они достигли решетки, и девушка зажмурилась от навалившего вдруг страха. Она чуть не разжала руки, но Теодор крепко ухватил ее запястья и не позволил этого сделать:

– Не паникуй, ничего страшного нет. Давай, правой!

Боже, этот шаг оказался самым отвратительным из всего, что случилось за день! Нет, пересекать решетку было не больно, но Ириша чувствовала каждый чертов прут, медленно проходящий сквозь тело. Каждый, а их было немало. Стало тошно от одной мысли, что выбираться предстоит точно так же. Еще шаг…

– Ты можешь меня отпустить.

Уже? А она так хорошо пригрелась. Ириша нехотя отстранилась, вернув путнику свободу. Вдоль широких пустынных аллей шелестели пятернями листьев цветущие каштаны. Ни души.

– Нам прямо, – заявил Теодор, сверившись с компасом.

– Только идем под деревьями, чтобы не отсвечивать. И лучше воздержаться от громких разговоров. Здесь запрещено бывать ночами.

– Почему?

– Без понятия. Нельзя – и все.

Двое спасателей двинулись по краю левой аллеи, шагая в тени каштанов быстро, но почти бесшумно. Давненько она не посещала выставку. А когда ты вообще, дорогуша, куда-нибудь ходила? Все дела да дела. Ирише стало даже немного жаль, что сейчас она приехала сюда не просто так прогуляться с этим чумовым смотрителем. И что утомлена призраками и погонями до предела, в результате чего даже удовольствия от свежего воздуха не испытывает. Кстати, в салоне Мухи стало что-то подозрительно пованивать бензином, еще час назад этого не было. Хоть бы зеленые червяки нашлись в ближайшем фонтане!

Они миновали центральный павильон, и взорам открылась помпезная композиция «Дружбы народов». Ночью хоровод золотых фигур смотрелся еще более дико, чем при дневном свете. Покосившись на великолепие эпохи победы диктатуры гегемона, Теодор молча повлек спутницу дальше. Значит, не здесь…

– Ребята, сигареткой не угостите? – окликнул их от фонтана голос неопределенной половой принадлежности.

Ириша оглянулась на ходу: нет, табачку попросила не статуя. Уже легче, хотя девушка такому повороту сюжета сегодня не удивилась бы. Среди представительниц дружащих народов маячил черный силуэт средних человеческих размеров. Мужик стоял по колено в воде, раздумывая, вылезать на сушу или нет.

– Кто это?

– Не обращай внимания, идем. Скорее всего, бомж собирает в фонтане монеты.

– Бомж?

– Ну, бродяга, бездомный.

– Ты назвала его таким странным словом…

– Это не слово, бомж – аббревиатура.

– Чушь какая.

– Ничего не поделаешь: новояз.

Ой, как далеко топать! Ириша забыла, что ВВЦ является дистанцией немалого размера. А в «Каменном цветке», как на грех, тоже оказалось пусто. Даже дежурный бомж не поправлял среди струй свое материальное положение. В лужице перед павильоном «Космос» – та же картина.

– Там дальше должны быть еще пруды. Но я не помню точно, как пройти, – расстроено пробормотала Ириша.

– Ничего, найдем. А что это вообще за парк?

– Якобы выставочный центр, но в павильонах последние годы все больше торгуют. Аттракционы разные. Народ гуляет, жует чебуреки и сахарную вату. Слушай, можно я тебя под руку возьму? Ничего личного: просто ноги уже не идут.

– Конечно, Ирина. Прости, я должен был раньше предложить тебе руку. Но ты так упорно стараешься не выглядеть женщиной…