Текст книги "Убийство на Казантипе"

– Не хочу.

– Тогда зубри симптомы «острого живота».

– Что делается. Любимую женщину Фридман за полчаса перевербовал чашкой кофе и шоколадными конфетами «Белочка». Он теперь хороший, а я тупой студент. Костя, пойду утоплюсь, как Анна Каренина. Ты был прав. Не любит она меня, а тут еще и Лариса выговором грозит за всенародный подвиг.

– А ты как думал. Женщинам умные мужчины нравятся. Кулаками махать – много ума не надо, – улыбнулась Алиса.

– Приехали, – прервал разговор Костя. – Он на третьем этаже живет.

Гарик помог выбраться из машины доктору, а когда они вошли в подъезд, Алиса вдруг прильнула к нему и шепнула: «Ты молодец. Я удивлена. Хирурги были в шоке. Только не надо в присутствии посторонних ко мне приставать. Я не хочу, чтоб о твоих шутках докладывали моему мужу».

– Уговорила, – Гарик бесцеремонно схватил Алису за плечи, прижал к груди и поцеловал. Алиса не сопротивлялась. Ей было приятно чувствовать на себе сильные руки восемнадцатилетнего парня, который буквально вдавливал ее в свое тело.

– Мне нравится, как ты целуешься, – прошептала она и вдруг сама, теряя над собой контроль, стала целовать его жадно и страстно. Она не могла ничего поделать с собой. Ей хотелось слиться с ним прямо здесь, в подъезде. Гарик был поражен, его еще никто и никогда так не целовал.

Минут через пять она, наконец, смогла взять себя в руки.

– Только ты ни на что не рассчитывай. Продолжения не будет.

– Будет, – возразил Гарик. Теперь уже он целовал врача. – Все будет. Я настырный и всегда добиваюсь того, что хочу.

– Ты уже возгордился? Завтра я буду совсем другой.

– До завтра еще дожить надо, а сегодня ты моя. Самая ласковая и любимая.

Секс в машине

– Он меня чуть не зарезал, – уже в пятый раз за день пожаловалась водителю Ядвига. – Я пришла в больницу. В самую обычную больницу. И тут навстречу летят два сумасшедших. Руки в крови, глаза лезут из орбит. Я в стороне стояла, я им не мешала бегать по больнице, и один из сумасшедших кидается на меня со стеклом в руке. Он хотел меня зарезать. А ты стоял рядом и даже не шелохнулся! Он меня ударил с такой силой, что я летела три метра. И ты меня не пожалел. Все, я не могу больше. Останавливай машину в лесопосадке. Я хочу успокоиться.

Водитель свернул на проселочную дорогу и остановился в лесопосадке.

– Зиновий, на тебя никакой надежды нет! Меня чуть не зарезали на твоих глазах, а с твоей стороны никакой реакции. И сейчас чего ты ждешь. Бери и успокаивай. У меня руки дрожат от страха.

– Как успокаивать? – спросил водитель.

– А ты не знаешь? Ну, как мужчина может успокоить женщину. Мне тебе что, все объяснять надо?

Водитель робко поцеловал Ядвигу.

– Это не поцелуй, ты как настоящий мужчина поцелуй меня, и все остальное сделай, как мужчина! – возмутилась Ядвига.

Водитель опустил спинку сиденья, уложил на спину Ядвигу и стал целовать женщину закрытыми глазами, чтобы не видеть ее страшного носа.

Инженер Свистунов

Инженер Свистунов никого не ждал. Увидев незваных гостей, он сразу помрачнел и напрягся.

– Руки покажи, профессор! – неожиданно заорал Гарик. – Вверх руки, пальцы разжал!

Гарик быстро обыскал больного и мгновенно вытащил из-за пояса немецкий штык со свастикой на лезвии. После чего швырнул больного на пол, заломив руку.

– Кого убить хотел? – заорал Гарик. – Быстро отвечать, пока не убил.

– Тебя, санитар, и бабу мою. Ты зачем у меня жену увел? Такую красивую!

Больной смотрел на Алису и заливался слезами.

– Тут нет вашей жены. Я врач-психиатр. Буду вас лечить, – проговорила Алиса.

– Мне не нужен врач. Ты моя жена. Он украл тебя. Изнасиловал, надругался! Мне плохо. Сердце. Отпусти, мне лекарство надо.

– Гарик, отпусти его. Ему плохо с сердцем.

– Его нельзя отпускать. У Свистунова обострение. Он опасен.

– Нет. Отпусти больного. Ему надо выпить лекарство.

– Его грохнуть тут надо, тварюгу, жену и ребенка убил, мента покалечил.

– Отпусти, я сказала! – перешла на крик Алиса. – Нельзя так с больными. Он не виноват. Это болезнь.

Гарик со злостью отшвырнул от себя больного.

– Где твое лекарство!? Быстро.

– Я сейчас, я быстро, – больной подбежал к тумбочке и вытащил оттуда опасную бритву. – А теперь, подходи.

– Гарик, у него бритва!

– Я ж тебе говорил, что это за тварь. Беги отсюда! Беги!

– Я не пойду, я не могу!

– Вон отсюда! У него бритва. Ментам звони. Пусть пристрелят эту суку!

Алиса выскочила из квартиры и побежала к машине. Костя переключил рацию на милицейскую волну и вызвал подмогу.

– Боишься! – расплылся в улыбке больной. – Бабу мою украл, а бритвы испугался. У меня острая бритва. По шее чиркну, и все! Труп. А потом я тебя кастрирую, чтобы ты больше не мог прикасаться до моей жены. И бабу твою порежу.

Гарик взял в руки стул.

– Ну, подходи, «ботаник»!

– Я не ботаник! Я – мститель! Джеймс Бонд! – с этими словами Свистунов бросился с бритвой на санитара. В последнюю секунду Гарику удалось разнести на голове больного стул. Свистунов рухнул на пол, но бритву не отпустил.

– Брось бритву, урод! Бритву брось!

Гарик попытался ударить больного вторым стулом, но на этот раз Свистунову удалось увернуться. Пока санитар искал что-нибудь подходящее для очередной атаки, больной, издав дикий крик, бросился с бритвой на Гарика. Бритва проскользнула в двух сантиметрах от лица санитара. Гарику удалось оттолкнуть больного от себя, но он вновь бросился на него, целясь бритвой в горло. Чтобы спасти себе жизнь, Гарик накрыл ладонью бритву и попытался вырвать ее у Свистунова. От острой боли хотелось кричать. На глаза сами по себе навернулись слезы. А Свистунов продолжал резать ему руку опасной бритвой. Стоило разжать руку, и Свистунов смог бы выполнить задуманное. И тут Гарик из последних сил ударил пальцами правой руки по глазам Свистунова. От острой боли псих ослабил давление на руку, и Гарику с большим трудом удалось вырвать у него из рук бритву. В этот момент в комнату ворвались милиционеры с автоматами в руках.

– Не стрелять! – заорал санитар. – Не стрелять!

Милиционеры надели на больного наручники и усадили его в милицейский УАЗ. Рана на руке оказалась настолько глубокой, что Гарика под сиреной повезли в приемный покой горбольницы. В машине Алиса, наложив жгут на предплечье, остановила кровотечение. После чего стала бинтовать ему кисть. Она плакала и просила прощение. Наложив повязку, Алиса обняла Гарика за плечи и стала целовать его нежно и ласково.

На Окраине будет все, как в Европе

Минут через пять Ядвига оттолкнула от себя водителя.

– Ты все делаешь не так. Так только безграмотные дикари делают, а ваша страна идет в Европу. Сейчас я покажу тебе, как это делают в Европе, а ты учись и ничего не бойся. Считай это первым уроком толерантности.

Минут через тридцать Ядвига выпустила из своих рук доведенного до изнеможения любовника.

– Ну, и как. Понравилась Европа? – спросила она.

– Да моя жена ничего подобного со мной никогда не делала, – пробормотал шофер. – А если б я ей такое предложил – убила бы. Она у меня поварихой работает. На спину ляжет, ноги разбросает в разные стороны, и все.

– А по-другому не пробовал свою жену? – внимательно посмотрела на Говорова Ядвига.

– Нет, она не хочет: или так, или спокойной ночи. А ты из меня все соки высосала за полчаса. Никогда не думал, что такое может женщина с мужиком делать.

– Завтра преподам тебе второй урок европейской толерантности. А теперь, все – поехали. И мужу не вздумай ляпнуть о том, что ты тут со мной делал. Он у меня очень ревнивый. И говорить будешь со мной всегда на вы, никакого панибратства. Иначе, он все поймет, и тогда тебе не жить! Ты меня всю понял?

– Всю, – Говоров повернул ключ зажигания и выехал на трассу.

Ядвига подкрасила губки, поправила лифчик и бросила в рот мятную жевательную резинку.

– Зиновий, ты, когда с женой своей это делаешь, бывало так, чтобы она с тобой полностью расслабилась, кричала или сознание теряла?

– Жена у меня повариха, – напомнил Говоров. – И чтобы она сознание потеряла, ей десятилитровой кастрюлей с горячей водой по голове надо врезать, и еще не факт, что поможет. У нее там кость. Вот, у вас голова болит?

– Бывает.

– А у моей – ни разу не болела, ни в праздник, ни в будни. Повариха, короче.

В хирургии

В эту ночь в хирургии дежурил Фридман. Осмотрев рану, он тут же отправил Гарика в операционную.

– Надо руку спасать. Он может остаться без кисти, – проговорил Фридман

Через несколько минут в хирургическом отделении появилась главврач психбольницы Лариса Ивановна. Увидев Алису, она завела ее в пустую ординаторскую.

– Докладывай, что случилось.

– Я виновата во всем. Это я просила отпустить больного, и Гарик выполнил мою просьбу.

– Докладывай по порядку, я потом сама решу, кто прав, а кто виноват.

– Мы приехали к больному. Уже было темно. Больной сразу не понравился Гарику. Он обыскал его и нашел за поясом немецкий штык. Он хотел отвести его в машину, но Свистунов стал симулировать сердечный приступ, и я попросила санитара дать ему лекарство. Он подвел больного к тумбочке, а там лежала опасная бритва.

– Мне не понятно, почему он остался, когда увидел в руках у больного бритву? Почему не ушел с тобой? Он же тебя предупреждал, что бритвы и стекла из рук больных он не выбивает. Он говорил тебе это?

– Да, но я не подумала.

– А ты думать научись перед тем, как персоналом командовать. У нас врачи во время стационирования больных не вмешиваются в работу санитаров. Не царское это дело, потому что завтра больной будет жаловаться врачу на санитаров, а если ты стояла рядом или давала команды персоналу – какой ты судья? Ты такой же враг больного, как и санитар. А тебе лечить больного надо, анамнез собрать. Врач стоит над схваткой. Он в глазах больного высшая справедливость, третейский судья. Это первое. А теперь о том, что скрыто. У каждого человека в этой больнице свои тараканы в голове. Ты знаешь, почему Гарик боится бритвы? Потому, что у него на глазах больной шизофренией перерезал горло санитару из Ялты. Санитар тот умер за три минуты, после чего сотрудники приемного покоя республиканской больницы забили больного насмерть ногами. Их целый год таскали по следователям.

– Я не знала об этом, – ужаснулась Алиса.

– Ты специализацию проходила в отделении неврозов, а настоящая психбольница – это другое. Здесь все на нервах. С одной стороны больные со своими проблемами, а с другой стороны баррикады – персонал с очень непростой биографией. К каждому надо найти особый подход. И главное, помни, нам не нужны герои и избитые до полусмерти больные. Вам надо было закрыть входную дверь и вызвать милицию, и они бы решали, что делать с убийцей. Ты не должна была оставлять санитара одного с опасным больным. У него же бред ревности. Его судили за убийство, он проходил принудительное лечение. Ему место в «крытой» больнице. А теперь, после вооруженного нападения на санитара, он долго не проживет.

– Почему?

– Санитары не любят таких больных. Красная полоса на истории болезни и надпись «Нападение на персонал» – это смертный приговор. И никто этого психа уже не спасет.

– Но ведь бить больных запрещено.

– У нас его никто и пальцем не тронет, а вот в «крытой» больнице на первом посту с ним церемониться не станут. Санитары его убьют за то, что он с бритвой в руках напал на санитара. И им плевать, больной он был или здоровый. Это не обсуждается! И в его проблемах виновата будешь ты. Если бы вы его усадили в машину и привезли в отделение, он бы вернулся домой через месяц.

– Я испугалась, он хватался за сердце, задыхался, я боялась, что он умрет, – прошептала Алиса.

– Дело не в приступе, а в том, что на месте этого больного ты увидела своего мужа. Инженер в молодости был добрый, умный, ласковый, а жена его предала. Она полюбила милиционера, сильного, смелого красавца мужчину, который на ее глазах трех хулиганов скрутил. А в этом городе ничего не скроешь. Ее муж узнал об измене и стал следить за ней. А потом убил жену, ребенка и тяжело ранил любовника своей жены. У нас четверть больных с психозами страдает бредом ревности. Тебе эта история ничего не напоминает? Не настораживает? Твой муж тюфяк, но не такой тюфяк, как ты думаешь. Твоя измена уже сорвала ему крышу, и если ты не прекратишь эту игру в любовь с 18-летним мальчиком, тебя ждет такой же финал.

– Я не изменяла мужу, – закричала Алиса.

– Но ты уже с ним не спишь, ты его не воспринимаешь как мужчину. Все твои мысли заняты другим человеком. И он это видит, чувствует, страдает, но он не может схватить тебя за грудь и вразумить кулаками. И тут ты права, он не способен на мужской поступок. Но когда этот маменькин сынок поймет, что он все потерял, у него сорвет крышу. В лучшем случае, он покончит с собой, в худшем – убьет тебя и ребенка. Десять человек из твоего списка социально опасных страдают бредом ревности, за каждым из них в прошлом убийства. Я понимаю, что после того, как Гарик спас тебя от неминуемой смерти, показав, каким должен быть настоящий мужчина, ты уже не сможешь жить с подкаблучником, с маменькиным сынком. Но у тебя нет выхода, ты должна доиграть эту роль. Ты меня поняла?

– Да, – чуть слышно произнесла Алиса.

– А теперь иди домой, к мужу, – приказала Лариса Ивановна. – И забудь об этом мальчишке. Эта игра в любовь плохо кончится не только для тебя, но и для всех нас.

– Я дождусь конца операции, – заупрямилась Алиса.

– Похоже, до тебя не доходят простые истины. У нас очень опасная работа, а ты своим присутствием толкнула мальчишку на безумный поступок. Он остался один на один с вооруженным больным не потому, что Свистунов нуждался в срочной госпитализации, а потому, что Гарик в твоих глазах хотел оставаться героем, а не трусом, который испугался вооруженного бритвой больного. На бритву он пошел из-за тебя, хотя прекрасно понимал, чем это может закончиться для него. Он же в твоих глазах не простой санитар, он герой! Я вот смотрю на тебя и не могу понять, почему при твоем появлении солидные мужчины превращаются в идиотов. Почтенные отцы семейств, опытнейшие хирурги, пошли у тебя на поводу и чуть не погибли. Завтра будешь охмурять помощника прокурора, их заинтересовало побоище в хирургии.

Вторая ночь в крепости

Говоров подъехал к дому-крепости в половине одиннадцатого. Казимир, услышав звук мотора, выскочил во двор.

– Ну, и где вы пропадали столько времени? – спросил он, подозрительно осматривая Ядвигу.

– Машина на трассе сломалась, – соврала Ядвига. – А ты чего выскочил во двор. Бессонница мучает или изжога?

– Ты у меня самая большая изжога! – неожиданно заорал Казимир. – И этого толерантности учишь и европейским ценностям?! По глазам вижу, преподала уже первый урок! И как ученик, способный или ни разу не грамотный дикарь!?

– Ты меня уже достал своей беспричинной ревностью! – войдя в дом, громко хлопнула входной дверью Ядвига. – Кто тебе дал право меня позорить на глазах охраны и водителя? Что они о нас подумают!? Мы приехали просвещать дикарей, а ты сам ведешь себя, как неграмотный абориген. А еще профессор! Все, я обиделась, и с тобой сегодня разговаривать не буду. Скажи только, ужин сделал?

– В морозилке пельмени, сам лепил!

– Спасибо, пельмени на ночь я не кушаю. У меня фигура.

Ядвига прошла на кухню, сделала себе фруктовый коктейль, добавила туда специальный порошок для «женской страсти» и выпила все это строго по инструкции, в три приема. После чего приняла душ и вылетела из ванной злобной фурией, в боевой раскраске и с горящими глазами. Подскочив к мужу, Ядвига, ни слова не говоря, сорвала с него одежду и швырнула Казимира на кровать, как мешок с песком.

– Вот сейчас мы и проверим, кто кому изменил! Я с Говоровым или ты с его женой, поварихой!

Не ожидавший нападения профессор пытался защитить свое мужское достоинство руками, но был тут же громкой пощёчиной отброшен на спину.

О том, что было дальше, Казимир потом с ужасом вспоминал целый год. Такого неутомимого бешенства и злобы он никогда не видел ни у одной из женщин, в том числе и у Ядвиги.

Через два часа Казимир взмолился о пощаде, но Ядвига продолжала «любить» своего мужа. А чтобы он не засыпал и не терял форму, периодически наотмашь со всей силы била его по щекам.

В четыре утра профессор поклялся всем, что у него есть, в том, что он больше никогда не будет обвинять свою любимую жену в супружеской измене. Он даже предложил составить письменный меморандум на эту тему, но Ядвига ограничилась устной клятвой, несколько снизив накал страстей. В пять утра она успокоилась, и, как ни в чем не бывало, заснула у него на груди с мыслю о том, что в следующий раз будет строго выполнять инструкцию по применению специальной биологически активной добавки «Любовь ведьмы».

В девять утра Ядвига проснулась бодрой и помолодевшей. Она приняла душ, позавтракала и уехала в Казантип заключать договор о создание благотворительного фонда.

Говоров в машине забросал помолодевшую Ядвигу комплиментами и предложил продолжить уроки толерантности прямо с утра. А чтобы им никто не помешал, он долго петлял по проселочным дорогам, пока не нашел скрытую от посторонних глаз поляну. Там они простояли до обеда.

В отличие от супруги, избитый и истерзанный Казимир провалялся в кровати до обеда, после чего долго и с ужасом смотрел на свою опухшую физиономию.

– Первый раз ошибся, – чуть слышно бормотал профессор. – Нет, если б она с кем-то переспала, то на вторую серию у нее просто не хватило бы сил. Хорошо хоть меня до смерти не «залюбила», а то бы так и помер на чужбине на съемной кровати.

Ночная любовь

Домой Алису привезли в два часа ночи. Муж не спал. Он нервно курил на кухне.

– Почему так поздно?

– Я же тебе звонила, у нас ЧП. Санитара в больницу отвезли.

– Может, ты откажешься от этой работы?

– Мы уже эту тему с тобой обсуждали сто пятьдесят раз. Другой работы для меня в этом городе нет. Мне нужно сейчас осмотреть всех социально опасных больных, а потом все станет на свои места. Я буду сидеть в кабинете с медсестрой, выписывать лекарства и осматривать больных. Все. Не будет ни ночных вызовов, ни выездов на дом к убийцам.

– Почему ты меня игнорируешь как мужчину?

– Володя, не доставай меня. Я устала. У меня голова болит. Сегодня был сумасшедший день.

– Докажи, что ты меня любишь, – он схватил за плечи жену и попытался поцеловать ее.

– Не сегодня. Я устала. Уже поздно, – оттолкнула от себя мужа Алиса.

– Я хочу, чтобы у нас все было, как прежде.

Владимир еще раз попытался обнять жену, но она оттолкнула его.

– Ложись. Я скоро приду. Мне нужно умыться.

А потом в постели она лежала, закрыв глаза, и представляла на месте мужа Гарика. Она целовала и ласкала его страстно и нежно. Муж остался доволен.

«Может, Лариса права? – подумала Алиса после того, как Владимир отвернулся к стене и заснул. – Ничего хорошего эта любовь мне не даст. Красивый мальчик, сильный, смешной, кучерявый. В него можно влюбиться, но жить с ним она не сможет. Одни разговоры о том, что она бросила мужа, кандидата наук, ради восемнадцатилетнего санитара, ее добьют. А потом, влюбленность пройдет, и она останется вдвоем с мужем, который младше ее на шесть лет. И Володя не перенесет развод. Он еще может смириться, если она выйдет замуж за солидного мужчину, но восемнадцатилетний санитар из психбольницы – это страшный удар по самолюбию. Лариса специально послала ее на ночь глядя к страдающему бредом ревности убийце. Лариса хитрая баба, она сама положила глаз на Гарика, но она его не получит. Он будет мой, но спать я с ним не стану. Я буду изменять мужу ночами, находясь в его объятиях. Он хочет, чтоб я его любила, как прежде. Он получит эту любовь, только отдаваться я буду не ему, а этому мальчишке. Мне же хорошо было сегодня. Почему бы не повторить сегодняшнюю ночь и в другой раз».

В восемь утра Володя принес кофе и бутерброды в постель. Это был устоявшийся ритуал, после ночи любви Володя приносил Алисе «завтрак в постель».

– Такой, как вчера, я еще тебя не видел. Ты была восхитительна. Я боялся, что ты от меня сбежишь.

– Теперь не боишься?

– Ты же меня любишь. Я видел! Извини, что я тебя ревновал. Теперь у нас все будет хорошо. Это ж надо, приревновал тебя к какому-то санитару! Смешно. Прости! Я больше не буду.

– Вот и ладненько. И не надо меня больше встречать у ворот больницы. Если хочешь сделать приятное, приготовь ужин, убери в квартире. А на выходные забери сына у бабушки, а то он скоро нас забудет.

Книга о гипнозе

Гарик в больнице чувствовал себя героем. Он несколько раз пересказал соседям по палате историю о том, как голыми руками вырвал из рук шизофреника опасную бритву. Молоденькие медсестры, делая перевязки, называли его «наш герой» и откровенно заигрывали, а злобный Фридман прямо в палате принял у него зачет по «острому животу». Приходила к нему на свидание и Лариса Ивановна. Она взяла его правую руку и долго смотрела в глаза, а потом сказала: «Женщины любят манипулировать такими, как ты. Дели на десять, что они говорят, и не теряй голову от любви».

Гарик не удержался и спросил, чем занимается теперь Алиса Викторовна. Ездит ли она к социально опасным больным?

– Мы решили на время закрыть эту тему. Алиса Викторовна сидит на приеме и после кровавой ночи всей душой полюбила своего мужа-инженера. Так что подвиг твой она не оценила. Но ты не расстраивайся. Женщины не отличаются постоянством. Смотри, какие красавицы медсестрички вокруг тебя вьются. Ты для них настоящий герой. Такой момент упускать нельзя.

А на следующем свидание Лариса передала ему толстенную книгу о гипнозе.

– Почитай, тут много интересного, и если ты не хочешь, чтобы тобой манипулировали женщины, научись управлять людьми.

Один раз приходила к нему и Алиса. Она принесла апельсины и была страшно скованной. Гарик надеялся, что она его поцелует, но женщина была официально неприступной.

– Алиса, что случилось? – спросил Гарик, когда из палаты вышли больные.

– Ничего не случилось. Просто я совершила ошибку, которая могла привести к трагедии.

– Говорят, что ты вернулась к своему мужу?

– Я от него и не уходила, – холодно сказала Алиса. – Он мой законный супруг. Забудь обо всем. У тебя своя жизнь, у меня своя. Ты видел, к чему приводят измены.

– Ты боишься, что твой муж повторит судьбу Свистунова? – схватил за руку Алису Гарик.

– Я ничего не боюсь, но я не хочу смотреть на то, как страдают из-за меня близкие люди. Тебе это сейчас трудно понять, но когда ты станешь взрослым, ты поймешь меня.