Текст книги "Пари, леди, или Укротить неукротимого"
Автор книги: Марьяна Сурикова
Жанр: Любовное фэнтези, Фэнтези
Возрастные ограничения: +16
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 14 (всего у книги 18 страниц)
– Господи! Милорд, я ничего не понимаю… О чем вы…
А он вдруг с такой страстью потребовал: «Назови меня Даниаром!» – что Алисия сама не заметила, как исполнила просьбу, выдохнув его имя. А он, бледный, напряженный и с признаками лихорадки, прикрыл глаза и перевел дух, словно получил свою дозу лекарства.
– Нужно хоть раз объясниться откровенно, ведь я ждал этой чертовой взаимности. Послушай, теперь я думаю, что пускай будет так. Безумный выбор, глупый поступок. При стольких правильных решениях вдруг остановиться на девушке из семьи людей, чьи слабости и пороки опозорят даже самого короля, доведись ему влюбиться столь сильно.
Суть речи Даниара начинала доходить до сознания Алис. Однако она не могла взять в толк, действительно ли лорд говорил о любви. О любви к ней? Это откровение ошеломило с той же силой, что и поцелуй, и стало даже более неожиданным, чем если бы сам король вдруг вздумал ей признаться.
– Я не до конца понимаю…
– Прошу не лгать! Не нужно! Ты понимаешь.
Он оборвал резко и тут же отвернулся, принявшись ходить по комнате.
– Разве не к этому все шло? Твой приезд. Страстное желание учиться, возникшее на месте прежнего отвращения к учебе. Впрочем, вполне понятное, если хотеть вовсе не знаний. А затем – блестяще сыгранная беспомощность девушки, которой просто некуда податься. Провокация моего азарта и это пари, как итог. В конце концов, выкупленный долг твоего отца. Скажи, этого твои родственники добивались? Мне не хочется думать, будто ты была столь хладнокровна и расчетлива. Моя ошибка, что подобного исхода я даже не рассматривал. И уверен, что приложил все силы, дабы задавить чувства на корню. Но знаешь, в один момент все вдруг стало не важно. Мне нужно, необходимо, чтобы ты была рядом! Я уже не могу без тебя. Я помешался, и больше нет сил сдерживаться. Согласен на расчет без любви, Алисия. Выходи за меня!
– Боги! – Алис выдохнула в искреннем изумлении. Да, смысл слов был понятен, как и речь о расчете и о глупости подобного выбора. В висках закололо, дышать все еще было трудно. Но нужно начать с чего-то, ответить ему. Алисия попыталась оформить мысли в слова, однако вышло: – Вы правда меня любите?
– Разве это не очевидно? Я позволил затянуть на себе корсет.
Его губы скривились, и в груди кольнуло. Над чем или кем он сейчас насмехался? Но она пропустила шпильку мимо ушей, не позволяя сбиться с выбранного курса.
– И вы считаете, что все, начиная с приезда, спланировано моими родными? С целью добиться от вас предложения? И вам не хочется думать, будто я приняла в этом участие, но вы думаете!
– Кузен и кузина могли повлиять на тебя. Я понимаю. Таков всеобщий порядок вещей, и расчет окружал меня всю жизнь, хотя имелась слабая надежда… Разве мог я полюбить заурядную девушку? Или в этом ошибка? В моем самодовольстве? Я многое узнал о твоей семье, чтобы осознать, насколько они изобретательны. Задумка твоего отца с приданым, карточные долги кузена, изворотливость его жены. Нужно уметь получать товары в кредит, когда кредиторы продолжают снабжать продовольствием в слабой надежде добиться оплаты.
– Кредиторы? Мои родные голодают?! – От паники сильнее заныло сердце. Все, что она слышала сейчас, совершенно не укладывалось в голове, начиная с признания и заканчивая последними откровениями. – Ведь я оставила почти все деньги…
– Которые кузен благополучно проиграл! Ответь: тогда родилась идея вновь выгодно вложить капитал по имени леди Аксэн-Байо-Гота? Или они заранее поведали суть плана, а ты просто согласилась от безысходности?
– Глупости! Не было никакого плана!
– Я просил не лгать. – Он шагнул к столу, Алис отшатнулась. Устало опершись ладонями о столешницу, Даниар задел пальцами край белого конверта. Взглянул на него почти с ненавистью, после продолжил: – Готов погасить все их долги, пускай присылают счета. Я черт знает на что еще готов, но хотя бы минуту побудь откровенной.
– Я всегда была откровенной!
Лорд усмехнулся. Он поднял конверт и, достав из него письмо, протянул Алисии.
– Признаться, я пребывал в сомнении ровно до полученного на днях сообщения.
Узнав почерк, Алис выхватила лист бумаги и с жадностью вчиталась в строчки, силясь понять, что же такое произошло с ее родными, о чем Атильда не написала кузине ни полсловечка.
«Дорогой лорд Даниар, надеюсь, позволено будет вас так называть, ведь существует надежда, что совсем скоро из добрых знакомых мы превратимся в кого-то поближе. Из надежных источников до нас дошли слухи, что вы компрометируете нашу дорогую кузину неподобающим джентльмену поведением. Как честный человек, вы просто обязаны жениться…»
Еще секунду назад Алис казалось, что проглотит письмо до последней строчки, но внезапно она не смогла продолжить чтение. Именно на этом месте споткнулась и подняла голову, чтобы взглянуть на Даниара.
– Полагаете, я во всем этом участвовала? Как-то нарочно провоцировала? Я?
– Разве нет? – Он изогнул брови в своей характерной, так раздражающей ее манере. Вот сейчас он говорил высокомерно и цедил слова.
– Как же вас это задевает, милорд! И вы предлагаете стать вашей женой на подобных условиях?
– Предлагаю. Каков будет твой ответ? – Он скрестил руки на груди и смотрел на нее практически с вызовом, так не вязавшимся со страстной исповедью, услышанной Алис минутой раньше.
– Я за вас не выйду!
– В каком смысле?
– Смысл у отказа всегда один, милорд: нет!
– Нет?
– Да!
– Так нет или да?
– Не пойду за вас! Так понятней?
– И это – разумное решение?
– Это окончательное решение! Окончательное, милорд! И я не собираюсь его менять, несмотря ни на какие разумные доводы. Вы заблуждаетесь на мой счет.
Он сложил руки на груди и молча смотрел на нее. Плечи опустились, будто невидимая тяжесть ощущалась физически, только глаза глядели по-прежнему прямо. Не подходящая ему поза, неправильная, как и сам взгляд, который оказалось сложно вынести. Алисия отвернулась.
– Предупредите Карена, что пора уходить.
Такой голос она уже слышала у него в башне: пустой, безэмоциональный, глухой.
– Он ушел.
– Вы тоже свободны.
Она кивнула и, едва лишь покинула кабинет, со всех ног бросилась переодеваться.
Даниар провожал ее взглядом, наблюдая за ней в окно.
– Она передумает, – произнес он, нарушая непроницаемую плотную тишину, повисшую в кабинете. А от лежащей на стене руки вдруг поползли вверх лиловые трещины.
Если леди и ожидала в ближайшее время услышать чьи-то рыдания, то только свои собственные, а вместо этого пришлось выносить завывания взлохмаченной рыжей домовички, рыдавшей у Шуша на груди.
– Все-все там разнес, – сквозь всхлипывания доносилось до девушки. – Вся стена осыпала-а-ась.
– Это та наружная, что кабинеты и приемную соединяет?
– Она-а-а. Жить-то теперь где-э-э?
– Да чего ты, не приютим, что ли? Вот ледя тебя к себе возьмет. Из-за нее ж стеночки теперь недосчитались.
– При чем здесь я?
– Кто лорду отказал?
– А я должна была согласиться?
– Чего тебе стоило-о-о?
– Вот именно. Самое время уже сговориться. Он ради нее, понимаешь, в бабский наряд обряжается, она для него вовсе неприличную вещь надевает. А прежде б только намекнул, мигом на дуэль вызвала. Невест распугивает на раз, но все туда же. Дважды уже отказала.
– Именно, Шуш! – согласилась с ним Алис. – Первый раз – насмешка, второй – порицание. Как можно дважды испортить предложение руки и сердца? А признание в любви – это ведь нечто особенное, чудесное. Да кто признается так, что ощущаешь себя распоследней пакостью?
– Лорд, кто ж еще. Ты себя пакостью ощутила, пускай и он ощутит? Одни убытки чините, нет бы к согласию прийти.
– С ним к согласию прийти, с этим… с этим… фиолетовым магом!
– Да кто мага фиолетового расстраивает? Маг фиолетовый в расстройстве – это ж урон тако-о-ой. Чего под руку попадется, того потом недосчитаешься. Теперь скитайся без своего угла-а-а.
Алисии было жаль заплаканной домовички, но она не считала, что это веский довод соглашаться с лордом во всем, лишь бы его не расстраивать.
– С ним невозможно договориться, – отрезала леди и направилась к платяному шкафу.
– Так опыта нет, первый раз влюбился! – снова встал на сторону Даниара Шуш. – Вот и чудит его светлость.
– Именно, – поддакнула домовичка. – Сперва бы подсказала ему, научила, а после и отказывала.
– Научила? Это как? «Ваша светлость, вы, конечно, презираете мое происхождение, моих родных, все, что меня окружает, но постарайтесь повторить предложение в более романтичной манере, тогда я непременно соглашусь и всю жизнь буду благодарить вас за проявленную милость».
– А ты чего делаешь? – приметив, как леди выбрасывает из шкафа наряды, всполошился домовичок.
– Вещи собираю. Я должна поехать домой и узнать, что у них случилось.
Стихшие за спиной рыдания заставили леди с подозрением глянуть через плечо. Домовые уставились на нее большими глазами.
– Домой? – переспросил Шуш.
– Как – домой? – уточнила рыженькая домовая.
– Мне необходимо узнать, что произошло.
– А пари? А мы?
– Я вернусь. – В расстройстве Алисия едва не сломала застежку чемодана, пытаясь его открыть. – Шуш, прекрати мне мешать. Я все равно поеду.
– Эх ты, – укорил домовичок. – Все вы, особы женского пола, такие.
– Какие – такие? – тут же возмутилась домовая.
– Такие! Собралась домой, и гори здесь все синим пламенем.
– А коли дома неразбериха творится, тогда как в стороне усидеть? – мигом встала на сторону Алисии оскорбленная домовая. – Лорду, понимаешь, письма шлют, а ей – ни полсловечка. Как не волноваться? Не чужие люди.
– А все равно она не уедет, – заявил Шуш. – Клятва не пустит.
– А вот и пустит.
– А вот и нет!
– Почему это?
– Потому как слово не держит.
– Это где не держит? С работы уходит? Не уходит. Обещания нарушает? Не нарушает. Отпуск берет по семейным обстоятельствам. Об этом в клятве ни полсловечка. И сама сказала, что вернется. Да ей и отпрашиваться не нужно, – совершенно игнорируя то, как Шуш подает ей тайные знаки, распалялась домовая. – Лорд сам в кабинете сказал: «Вы свободны».
Домовичок закрыл лицо ладонью, а Алисия выронила из рук раскрывшийся чемодан и едва успела отдернуть ногу.
– Шу-у-уш, – протянула леди. – И ты молчал?
Она уперла руки в бока и возмущенно глядела на домового.
– А откуда мне было знать?
– Откуда? Значит, когда пришлось искать способ обойти магию лорда и выпустить Хвостика из клетки, ты смог ход с рубашкой придумать, а когда я к родным по важному делу собралась, тебе ничегошеньки в голову не пришло?
– Не нужно от него уезжать. У таких сильных магов, как он, любви может за всю жизнь не случиться. А тут… Да я вон сколько ждал, пока до него дойдет, и то, кабы не костюмчик, сколько бы еще мужик маялся? А ты!
– А я не могу бросить тех, кого люблю, Шуш. И решать проблемы родных за счет лорда не стану!
– Упрямица!
– Ничего она не упрямица, – вновь вступилась за леди домовая. – Съездит и вернется.
– Вернется она, как же, – пробормотал домовой, наблюдая, как Алис продолжает собирать вещи. Домовичка бросилась ей помогать. – Ничего вы не понимаете.
Он отвернулся к окну, за которым сгущались фиолетовые сумерки, и вздохнул.
– Вот и у него на душе тьма сгущается, ни один лучик солнца больше не пробьется.
Не дождавшись ответа на собственные стенания, Шуш посмотрел на занятых дам и горько вздохнул:
– Она уедет, а мы-то с ним здесь останемся.
Если уж радовать человека своим визитом, то лучше это делать пораньше, желательно – подняв будущего счастливца с постели. Пускай первым, что он увидит этим чудесным утром, станет ваше лицо.
Судя по выражению глаз господина Ивэйло, его счастье лицезреть Алисию на пороге комнаты, едва за окнами забрезжил рассвет, уступало лишь его природному чувству такта. Это чувство было настолько глубоко врожденным, что даже после вчерашних поздних возлияний на пару с другом, вызвавшим ректора в трактир с помощью растерянного и заикающегося привидения, Карен даже сделал попытку улыбнуться разбудившей его леди. Вот только соображалось ему с большим трудом, и он никак не мог понять, чего от него хотят, пока Алисия не решила говорить прямо и без околичностей:
– Господин Ивэйло! Мне нужны деньги, чтобы доехать домой. Могу я попросить расчет за месяц?
– Мм, месяц? А когда он заканчивается?
– Через два дня. Но ехать мне нужно прямо сейчас. Экипаж уже ожидает.
– А-а-а. Извините, Алисия, а вы можете попросить у Даниара?
Знатно покутивший накануне ректор не мог сознаться леди, что большая часть денег осталась в цепких ручках хорошенькой трактирщицы, сестры хозяина, чья очаровательная улыбка странным образом размягчала мозг подвыпившего мужчины. И ведь Даниару хоть бы что, пил раза в два больше, а хмурился так, словно ему подносили не самое лучшее вино, а уксус, еще и молчал, точно сыч, а на сладкие улыбки окружающих девушек, становившихся с каждым бокалом все привлекательнее, и вовсе не реагировал.
– Нет! Не могу! – Леди вдруг заволновалась и даже побледнела.
– Эм. – В тяжелой голове, где с большим трудом ворочались мысли, вдруг образовался некий просвет. Все благодаря природной сообразительности Карена, у которого в мозгу что-то щелкнуло, выдав неожиданное объяснение весьма странному и крайне редкому решению Даниара напиться в компании лучшего друга. – Боже! – Он хлопнул себя по лбу и тут же застонал: – Ох.
Господин Ивэйло потер лоб и попытался объяснить свое финансовое неблагополучие ожидающей девушке, зайдя с другой стороны:
– Алисия, скажите, неужели это вина Даниара, что вы решили уехать?
Леди проигнорировала жест, приглашающий пройти в комнату, и упорно осталась стоять на пороге, не желая вдаваться в какие-либо объяснения, скупо обронив:
– Меня вынуждают личные обстоятельства.
– Он мог вас чем-то испугать?
– Нет! – Леди ответила резче, чем стоило бы, и тут же постаралась взять себя в руки.
– Послушайте, Алис. – Карен взял ладонь леди, то ли пытаясь таким образом определить для себя некую точку опоры в покачивающемся пространстве, то ли собираясь успокоить явно расстроенную девушку. – Он, знаете, такой человек. Все держит-держит в себе, а потом вдруг как обрушит на тебя свои… свою… мм… излишнюю эмоциональность, когда не ждешь совсем. Но его можно понять…
– Господин Ивэйло, я еду домой по семейным обстоятельствам, а вовсе не сбегаю от лорда. Он не напугал меня силой собственных эмоций, чувств и непримиримой резкостью взглядов. Его право думать, как хочет, но мои убеждения крепки, и даже при характере Даниара ему не сломить моей воли и этих мировоззрений. Я не собираюсь поддаваться его провокационным методам убеждения, этим объятиям, этим… я не приемлю подобного отношения, особенно когда дело касается выбора между близкими для меня людьми, я…
– Подождите, подождите, – увидев, как разволновалась леди, и совершенно не понимая, о чем она ему сейчас говорит, Карен попытался успокоить Алисию.
Та, в свой черед осознав, что сболтнула лишнее, мигом закончила разговор фразой:
– Я обратилась к вам, поскольку мне нужны деньги на дорогу.
– Э-э… – Ректор оглядел комнату, заметил вчерашний сюртук, порылся в карманах в слабой надежде хоть что-то там найти или хотя бы продемонстрировать, как он старается отыскать, и вдруг нащупал мешочек с монетами.
Вытащив его, Карен наморщил лоб, пытаясь вспомнить, откуда взялись деньги. Он слабо припомнил, что Даниар, кажется, утаскивая друга из-за карточного стола, бросил перед партнером ректора по игре этот мешочек, заявив, что игра окончена, а Карен уходит. Победитель радостно, но честно отсчитал свой выигрыш, а остальное сунул в руку растерянного господина Ивэйло, после чего воспоминания и вовсе смазывались в памяти.
– Вот у меня тут, собственно… Тут, пожалуй, примерно и есть ваша месячная зарплата. Пересчитайте, будьте добры, если недостает, я после обязательно…
– Ах, не нужно, господин Ивэйло, полагаю, здесь хватит на дорогу. Я очень тороплюсь, Карен.
– А вы не проститесь с Даниаром?
– Нет! – И заметив удивление на лице ректора, Алисия ответила уже спокойнее: – Я ненадолго. Всего вам хорошего.
И, вымученно улыбнувшись, поспешила уйти.
Глава 14
Увидеть рабочий кабинет без стены стало для ректора большой неожиданностью. Он и до работы-то добрался с огромным желанием подремать в кресле, если не случится важных дел, однако дела случились сразу все. Продуваемая ветрами комната, стук из приемной, где стену уже начали отстраивать, и отсутствие секретаря оставляли возможность только для вселенской тоски, но никак не для сладкой дремы на пачке неразобранной корреспонденции.
Лорд, который вошел следом за Кареном, удивленным не выглядел, он только потребовал от коменданта организовать процесс восстановления в трех комнатах одновременно.
– Даниар, а почему у нас нет стены? – спросил ректор, понимая, что друг явно в курсе.
– Потому что у нас есть секретарь, – в своей излюбленной манере отвечать малопонятными фразами прокомментировал министр просвещения.
– Эх, если бы, – еще тоскливее вздохнул ректор, увидев бумаги, разнесенные ветром по всей приемной. – Секретаря тоже нет. Кто же станет это сортировать?
Вопрос был риторическим, поскольку догадаться об ответе сложностей не представляло.
Странным образом померкший утренний свет, прежде заливавший открытый всем погодным условиям кабинет, успел насторожить Карена еще до вопроса, вкрадчиво произнесенного лордом:
– Нет секретаря?
– Леди уехала утром, попросила расчет за месяц. Ей требовалось срочно отправиться в дорогу, что-то там дома… – Последняя фраза прозвучала совсем неуверенно, поскольку, когда рядом присутствует фиолетовый маг, а утро вдруг резко сменяется сумерками, каждому может стать не по себе.
– То есть это окончательный ответ? Ответ на признание, сделанное такой ценой, заключается во фразе моего друга, что леди уехала. Без единого слова? Не оставив и пары строк на прощанье?
– Кажется, она… – Карен хотел добавить, что она планировала вернуться, но вопль коменданта, у которого внезапно раскрошилась и рухнула только-только выложенная кирпичная кладка, переключил внимание ректора.
– Хорошо, – Даниар посмотрел куда-то на дорогу, отлично проглядывавшую из-за отсутствия стены. – Как будет угодно леди.
Покачиваясь в дорожной карете и тщетно пытаясь уснуть, Алисия вздрогнула от раздавшегося визга и резкой остановки транспорта. Послышался грохот, и она поспешно выглянула в окно. Дорогу преграждала призрачная гончая, которая и вызвала обморок валявшегося на земле кучера. Только благодаря тому, что это была не первая встреча, Алисия перенесла ее более стойко, особенно когда полная чувства собственного достоинства и превосходства псина потрусила к окошку. В зубах ее был зажат конверт, который и оказался передан леди, взявшей послание дрогнувшей рукой. Подарив хищную улыбку свесившемуся с плеча Алисии Хвостику, потусторонняя тварь вдохновила еще двоих пассажиров кареты притвориться частью внутренней обивки и эффектно истаяла в воздухе.
В короткой записке красовалась всего пара строчек:
«Уезжаете, леди? Скатертью дорога!»
Записка полыхнула фиолетовым пламенем и обратилась старой долговой распиской, а Алисия охнула от нарастающего покалывания в руке.
Браслет, сильно потускневший после прошлого раза и неудачной попытки Даниара отменить пари, вновь замерцал на запястье. Хвостик заволновался, но его попытки вмешаться в процесс, контролируемый его светлостью, на таком расстоянии от объекта клятвы не приносили результата. Браслет светился, то тускнея, то становясь ярче, но, видимо, не нашлись еще те чары, которые был бы не в состоянии развеять взбешенный фиолетовый маг. Вязь на запястье вспыхнула особенно ярко, и рисунок словно раскрылся, как раскрывается настоящий браслет прежде, чем упасть с руки. Этот истаял в воздухе.
Леди недоверчиво потерла руку, но глаза ее не обманывали – чистая кожа без намека на магический символ, а на коленях – долговая расписка отца в целости и сохранности. Над ухом горестно вздохнул Хвостик.
– Он сделал это? – зачем-то уточнила Алис, хотя и так было понятно, что лорд развеял чары. – Но как? Трех месяцев не прошло, а он… Он хоть в порядке? – Алисия вспомнила, как в прошлый раз при вмешательстве муфтеныша его светлость приложило чарами о стену.
Хвостик глядел на нее грустными глазами, и когда Алисия протянула ладони, послушно запрыгнул на них, но тишина, не нарушаемая тембром знакомого голоса, заставила предположить, что либо лорд в конкретный момент молчал, либо расстояние не позволяло зверьку передавать разговоры бывшего хозяина.
– Я уволюсь, я завтра же уволюсь, – причитал комендант, хватаясь за голову.
Карен, сидевший рядом у стены коридора, просто молча созерцал одну большую просторную комнату без каких-либо перегородок, в которой рухнуло абсолютно все. Это хорошо, конечно, что Даниар заранее попросил всех убраться восвояси, поскольку ему нужно было срочно отменить одни слабенькие чары, касавшиеся уехавшей леди. Однако вытаскивать его светлость из окончательно разрушенной комнаты оказалось тем еще удовольствием. Особенно – для расшатанных нервов его лучшего друга, искренне переживавшего за этого невыносимого, а теперь еще и обессилевшего после мощного выброса энергии фиолетового мага.
– Ну что ты за человек? – Карен поудобнее прислонил Даниара к стене и подпер плечом. – Остальные хоть говорят, а ты молча все делаешь. Принял решение, сделал – и гори все фиолетовым пламенем. Хоть бы со мной сперва поделился.
– Леди полностью свободна, что еще тут обсуждать? Ей так противно оказалось мое предложение, что насильно привязывать ее чарами совершенно непозволительно.
– Ты мне и слова-то не говорил ни о каком предложении, – возмутился лучший друг его светлости. – Вообще не понимаю, что между вами произошло.
– Это сколько же восстанавливать! – причитал меж тем комендант, а его помощники, редко наблюдавшие за разрушением магических клятв, старались отодвинуться от Даниара подальше, несмотря на явную усталость последнего. Впрочем, по слухам, фиолетовый маг отлично мог притворяться истощенным, но стоило только потерять бдительность, и он ка-а-ак прыгнет…
– Нужно дать объявление о найме секретаря, – устало проговорил господин министр.
– Но леди собиралась вернуться, – неуверенно ответил Карен, догадываясь, что произошедшее между молодыми людьми оказалось намного серьезнее, чем он предположил вначале, – об этом говорил пустой взгляд его друга.
– Неужели, – хмыкнул его светлость. – Милости просим, секретари у нас долго не задерживаются.
– Ах, дорогая, что у тебя случилось? Ты выглядишь такой осунувшейся! – Атильда причитала над родственницей, в то время как Робин схватился за графин с водой и плеснул расстроенной леди полный стакан.
– Это я к вам ехала, чтобы узнать, как у вас дела, – махом выпив воду, ответила Алис. – Если кратко обо мне, то скажу, что в полном порядке. Поступить в университет смогу только в следующем году, поскольку пари проиграно, а мой отъезд расценен, как попытка сбежать до срока. Это также означает, что меня уволили и с должностью секретаря можно распрощаться. К тому же согласно условиям пари я должна просветить всех знакомых, как важно учиться, и на каждом углу возносить хвалу нашему министру просвещения. Однако я все равно осталась в выигрыше, вернув себе долг отца. Могу делать с ним все, что заблагорассудится, если совесть позволит не оплатить. Теперь ваш черед, Атильда.
– У нас? А что может быть у нас, дорогая? Мы живем совсем спокойно. Как видишь, по-прежнему снимаем жилье. Из старых знакомых мало кого видим, они предпочитают притворяться при встрече, будто куда-то очень спешат, а сюда практически не заходят. Меблированные комнаты не для высокородных особ, а потому у тебя вряд ли будет шанс рассказать им о пользе учебы и нашем министре просвещения.
– Просто отличная новость, кузина! Однако я и сама вижу, как вы живете, а спрашиваю о другом. Но раз молчите, то буду говорить прямо. Робин проиграл оставленные мной деньги?
Побледневшее лицо Атильды и виноватый вид кузена ответили на вопрос лучше любых слов.
– Кузен, как вы могли?!
– Постой, Алисия, не торопись осуждать, – вмешалась Атильда. – Сейчас все тебе расскажем, но сперва присядь к столу, я вижу, что ты очень устала с дороги. Повара у нас больше нет, но могу сама приготовить что-то вкусненькое из твоих любимых блюд.
– Вы даже продукты в долг берете, Атильда, я знаю. Но как, как вы могли! – Алис опустила голову на руки, никогда еще не чувствуя себя более несчастной.
– Я поехал в столицу положить деньги под процент, – начал Робин, а по дороге зашел в клуб выпить стаканчик прохладительного. Стоял такой жаркий день…
– А можно ближе к делу, кузен?
– Я к тому и веду. В клубе мне встретился сэр Дунпель, тот самый, который нынче переехал в город и купил наш дом.
– Новый владелец особняка? – Алис тут же ощутила к неведомому мистеру сильнейшее отвращение.
– Он был там и предложил партию в карты, но я отказался. Выпил стаканчик и поехал в банк. На обратном пути вновь заехал перекусить перед дорогой, а Дунпель был все еще в клубе. Он оказался изрядно навеселе к вечеру и вновь склонял меня к игре. Я не поддавался, Алис, честное слово, но разговор поддержал. Ведь дом нам очень нужен. Хотя я и не представлял, где взять такое количество денег, чтобы его выкупить, однако на всякий случай уточнил, за сколько Дунпель в будущем мог бы его продать.
– А он? – Алисия подалась навстречу и в волнении сжала ладони.
– Он сказал, что особняк ему нравится и он не собирается его продавать ни в ближайшем, ни в далеком будущем.
– Не собирается? Но кузен! Я ведь по закону не могу выйти замуж, не имея за собой этого дома. Согласно воле отца, задокументированной письменно, я должна принести в приданое конкретный особняк, который уже продан. Вот эта проклятая расписка! – Она махнула рукой, в которой сжимала совсем измятую бумагу.
– Я размышлял о том, что дом продан не совсем законно, раз к нему не прилагалась твоя рука.
– Сама расписка составлена весьма спорно! Но карточный долг был, и его выкупила корона, он оказался частично погашен за счет продажи дома. Частично, поскольку я не вышла замуж. Леди и не может выйти замуж за корону, верно? Однако теперь о замужестве не стоит и мечтать, ведь вернуть особняк нет возможности.
– Я потому и предпринял попытку. – сказал Робин. – Сперва уточнил у Дунпеля, не хочет ли он продать и по какой цене. А он ответил «нет», а после вдруг добавил: «Но можем его разыграть».
– Опять? – ахнула Алисия, – И ты согласился? Наступил на те же грабли, что и отец? Его опыт ничему не научил?
– Это был такой шанс! – Робин опустил голову. – Я просто пытался помочь, пытался решить этот вопрос, как мужчина. Позаботиться о тебе и Атильде. Ведь не могла ты и правда остаться работать секретарем.
– А в итоге все проиграл!
– Моя дорогая, ты ешь. – Атильда подвинула жаркое поближе к воспитаннице. – Необходимо восстановить силы.
Она буквально заставила расстроенную Алисию приступить к еде, внимательно следя, чтобы кузина опустошила тарелку. Уж слишком, на ее взгляд, Алис похудела. Щечки впали, кожа просвечивала. Что и требовалось доказать – работа не доводит леди до добра. Атильда знала по собственному опыту, вот только судьба оказалась к ней благосклонна, послав встречу с любимым и любящим мужчиной. Хоть и не без недостатков, конечно.
– Никто не помнит про условие, Алисия, – заговорил Робин. – Ведь долг и правда как будто погашен. Я даже подумал, что если найдется достойный человек и ты соберешься замуж, то избавься от этой бумажки, а с ней – и от дурацкого условия насчет особняка. Благо расписка попала тебе в руки.
– Никто не помнит, Робин? О расписке знают в министерстве! Правда, я удивляюсь, почему до сих пор не распространились слухи. А главное, лорд знает! И это хуже всего! Именно ему я обязана возместить либо деньгами, либо… В общем, деньгами. Чтобы он более не имел наглости утверждать, будто отец меня продал.
– Эм, – Робин замялся, – ты хочешь отдать ему деньги за себя? Но, если следовать логике, то это равно продаже.
– Нет. Продажа – это расплатиться собой.
– Гхм, ясно. А где ты найдешь нужную сумму?
– Пока не знаю. Но обязательно найду, а после вручу ему, как он мне расписку вручил, пускай подавится.
Атильда с Робином молча переглянулись.
– Прости, Алисия, а не было ли лучшим вариантом воспользоваться распиской и выйти замуж за лорда?
– За лорда? За самого чудовищного фиолетового мага? За мужчину, который презирает женщин, а любовь рассматривает, словно ужасную обузу? Кузина, как вы могли написать ему, будто он меня скомпрометировал? С чего вы взяли?
– Но ты ведь на него работала.
– Я работала на двоих мужчин! Или ректору вы тоже такое письмо послали?
– Нет, дорогая, – снова взялся отвечать Робин. – Только о лорде говорят, будто он чересчур свободен в высказываниях и поступках, чему король, кстати, очень потворствует. О втором господине отзываются исключительно как о джентльмене.
– Если бы мы предположили, что лорд Морбей де Феррес выкупил долг твоего отца, тогда потребовали бы жениться на тебе согласно этой расписке, – добавила Атильда.
– Как я счастлива, что вы ничего не знали!
– Но он же отличная партия! Ты ничего не имела против во время вашей первой встречи. Когда же Робин проиграл последние деньги, мы решили, будто это лучший вариант для тебя. По крайней мере ты будешь защищена и не окажешься на улице без средств. Ведь ты так юна.
– Если я и выйду за кого-то по расчету, то точно не за этого лорда. Да за кого угодно, только не за него! И я верю, что девушка в состоянии позаботиться о себе сама. В конце концов, разве учеба дана не для того, чтобы достичь определенного положения в обществе без помощи мужчины?
– Хорошо, дорогая, успокойся, тебя слишком задевает все, что связано с этим лордом. Если хочешь, мы больше не будем поднимать эту тему. – Робин попытался успокоить взволнованную леди.
Атильда же внимательно посмотрела на кузину и очень спокойно, но уверенно произнесла:
– Считать можно что угодно, милая. Иметь альтернативу – всегда хорошо, однако жизнь расставляет свои приоритеты. Мечты и реальность – разные вещи. Вот сейчас ты полагаешь, будто можно выучиться и позаботиться о себе самой, но, во-первых, до поступления ждать почти год, во-вторых, работы ты лишилась, в-третьих, собираешься вернуть деньги лорду, но их у тебя нет. А учебы в пансионе вряд ли достаточно для получения престижного места. Ты же привыкла к определенному уровню жизни и отношению окружающих. Поверь мне: прочувствовать в полной мере, что значит все потерять, ты еще не успела.
– А вам это хорошо знакомо, кузина? По работе в варьете? Там вы приобрели богатый опыт?
Правообладателям!
Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.