Текст книги "Пари, леди, или Укротить неукротимого"

– Алисия, – Атильда выдохнула и отвернулась, – не нужно быть жестокой, моя девочка.

Алис тут же ощутила укол совести и, вскочив, подбежала к кузине и обняла ее.

– Прости меня, Тиль, прости. Я сама не своя. Не понимаю, отчего так зла на весь свет.

– И ты меня прости, нас прости. Мы и правда всегда старались уберечь тебя. И историю эту я конечно же не считала нужным рассказывать. Однако если желаешь узнать все, то слушай.

В некоторых вопросах, особенно интересовавших его величество, король оказывался ужасно нетерпелив. Вот и сейчас, едва Даниар явился, первое, о чем спросил монарх, было:

– Ты определился с невестой?

Сформулировать столь же прямой ответ стало затруднительно. Сказать: «Определился, но невеста против», – да кто ж ему поверит! А особенно монарх, который уже несколько лет подряд терпел уловки лорда по сбеганию из-под венца.

– Я понял, – переведя молчание его светлости, как «я вообще никогда не женюсь, ваше величество, если не поспособствуете», проговорил король. – Ну, тогда спешу обрадовать. Я нашел отличную невесту. Ты будешь в восторге.

На очень скептичное выражение лица Даниара король отреагировал эффектным извлечением из кармана фотокарточки.

– Только взгляни! Вот! Моя родственница. Троюродная племянница двоюродной тетки. Не девушка, а клад. Умница, красавица. Она от тебя в полном восторге, от этой твоей реформы образования. Родня говорит, девица обожает учиться, а о новом министре просвещения им все уши прожужжала. Мол, какой ты замечательный, что решил учредить университет. Вот, кстати, лично передала фотокарточку с просьбой подписать на память.

Даниар принял фотографию и изучил ее с самым задумчивым видом, после черкнул пару строк на обратной стороне и вернул королю.

– Ну, что скажешь? – не дождавшись никакой реакции, уточнил монарх. – Ощущения, впечатления. Ты скоро женишься.

– Кошмар.

– Я, кажется, ослышался? Ты хотел сказать, что кошмарно счастлив? А то, знаешь ли, на днях как раз подумывал открыть ту часть темницы, в которой отец любил подержать придворных хамов, чтоб им неповадно было. И хотя там сейчас погреб, но я распоряжусь перенести бочонки в другое место. Понял?

– Сообразительность пока не отказала, ваше величество.

– Вот и отлично. Тогда надо отметить твою помолвку. Пошли в погреб.

На столе вдруг появилась бутылка домашнего вина, хотя прежде Атильда строго наставляла Алис, что леди может сделать не более трех глотков шампанского из бокала за вечер. Однако поскольку вино сейчас играло роль успокоительного и тонизирующего одновременно (бокальчик для храбрости), мерить его глотками не имело смысла. Робин потихоньку испарился из комнаты, оставив дам беседовать наедине, и Атильда приступила к рассказу:

– Я родилась в семье джентльмена и получила соответствующее воспитание. Однако мой отец никогда не обладал большим состоянием и работать не особо любил, а детей год от года становилось все больше. В конце концов наступили времена, когда каждая из дочерей осталась с самым мизерным приданым. Естественно, нас с нашими манерами и умением только петь да музицировать оказалось сложно пристроить на работу. Скажу тебе, что в молодости я отличалась не то чтобы чарующей внешностью, но мужчин чем-то привлекал мой нрав. Поклонников и предложений хватало, однако это всегда были предложения определенного толка. Руку и сердце воспитанные джентльмены приберегали для более состоятельных девушек. Как итог, в результате очередного отказа одному высокопоставленному лицу этот всеми уважаемый человек пустил обо мне по городу очень скандальный слух. И как же не поверить такому со всех сторон замечательному мужчине с хорошим годовым доходом, родословной и положением в обществе?

Атильда вздохнула и продолжила:

– Мне не стало житья в родном городе, пришлось уйти из дома. Мать не очень-то уговаривала остаться. У нее были еще дочери, всех следовало куда-то пристроить, а моя скандальная репутация бросала тень на всю семью. Денег оказалось только на дорогу. Но чем же можно было заняться, если я ничего толком не умела? Скажу, моя дорогая, я столь отчаянно старалась найти альтернативу самой распространенной профессии для девушки в беде, что боги сжалились. Они подарили мне встречу с мадам Люсьеной, владелицей популярного в то время варьете. Я умела петь, музицировать, танцевать, пришлось лишь изменить репертуар. Новые песни и танцы мне удавались, за что посетители мадам стали называть меня блистательной Жизель. Полагаю, привлекали не только мой голос или исполнение, но и то, что я всегда выступала в маске, а также никогда не соглашалась уединяться с клиентами. Очень строго соблюдала эти два правила. Однако знаешь, как говорится: на любую роковую женщину найдется роковой мужчина. Из тех, что не приемлют отказа и желают заполучить пускай не свое, но во что бы то ни стало. Их не интересуют последствия, их не волнуют разрушенные жизни, их заботят только собственные интересы. Он хотел ночь со мной, а я всеми силами пыталась этого избежать. Он был мне крайне противен. И именно тогда в ответ на молитвы боги послали еще одну счастливую встречу в моей судьбе. Однажды на выступление пришел Робин и, как и многие, изъявил желание познакомиться с блистательной Жизель. Обычно мадам устраивала ужин с почитателями в зале. Я сама ее об этом просила. И знаешь, твой кузен вдруг оказался таким непохожим на остальных встреченных мужчин. Он смущался, робел, но вместе с тем отчаянно и искренне мною восхищался, совершенно не рассчитывая на большее и даже не намекая на приватную встречу, чем покорил. Он был счастлив оставаться моим поклонником, дарить цветы, писать восторженные стихи и письма, полные выражения самых пламенных чувств. Он был так мил и необычен. А потом… Не поверишь, дорогая, Робин сделал предложение.

– А ты сразу его приняла, Атильда?

– Твой кузен подкрепил его вызовом.

– Каким вызовом?

– Он вызвал того человека на дуэль, чтобы постоять за мою честь, можешь себе представить? Настоящий рыцарский подвиг. Конечно, я была сражена окончательно и бесповоротно. Поженились мы тайно и так же тайно уехали из города, поскольку Робин все же оказался метким стрелком.

– Он попал в твоего поклонника?

– Угодил в плечо всего лишь, но оставаться там, поверь, нам не стоило. Мы планировали поехать за границу, когда пришла печальная весть о гибели твоего отца. Робин становился опекуном юной леди, а я, соответственно, приобретала воспитанницу. Можно было уехать, получив по завещанию часть наследства, но разве мы могли бросить тебя одну? Вот и решили придумать всю эту высоконравственную историю про дальнюю кузину, а также перебраться в наш маленький городок, где и находилось имение.

– Ах, Тиль! – Алисия вздохнула и крепче сжала пустой бокал в руках. – Как жаль, что ты не рассказала этого раньше. По крайней мере я бы точно знала, каково мое положение и, может, в некоторых случаях поступила иначе.

– Не смей жалеть о прошлом, девочка. Запомни: ты происходишь из хорошей семьи и получила лучшее воспитание, какое мы могли дать. Поверь: узнай ты правду раньше и начни считать себя хоть в какой-то мере хуже других, то не стала бы такой, как сейчас. Ты могла бы позволить остальным смотреть на себя свысока, хотя многие из них даже твоего мизинца не стоят. Вероятно, я совершала в своей жизни ошибки, наверняка Робин был неидеален, и все мы понимаем, что главная слабость твоего отца очень сильно осложнила всем жизнь, но мы воспитали тебя, как надо, Алисия, мы вырастили ту самую леди, которая достойна в жизни лучшего, а на меньшее не стоит и соглашаться.

– Препаршивейшая идея – жениться. Кто только придумал эти браки? Да того, кто их придумал, нужно немедленно казнить.

Громкий голос призрака сотрясал стены подвала, в то время как почавший бутылочку лучшего вина король грустно вздыхал и бросал выразительные взгляды на Даниара.

– Вот третья моя жена оказалась хуже двух предыдущих. Совершеннейшая ведьма. А все правила, будто королю нужно жениться, и непременно – на страшной принцессе, чтобы связи усилить, дураками написаны! – продолжал вещать призрак, наворачивая круги вокруг бочек.

– Даниар, – шепотом обратился король к фиолетовому магу, с философским видом наблюдавшему за этими полетами. – Ты не мог бы его… попросить уйти, что ли.

– Неудобно, ваше величество. Все же бывший король и ваш прямой родственник. Вдруг обидится?

– Это да. К королям, конечно, и посмертно следует почет и уважение проявлять, однако он такой громкий. Кто бы мог подумать, что прадед облюбовал именно этот подвал.

– Говорят, при жизни он вино уважал.

– Ну, так то при жизни, а посмертно ему от вина никакого проку. Если бы еще оказался приятным собеседником. Зачем ты напомнил ему про изведенных жен? Он же был женоненавистником.

– Я всего лишь пояснил, что мы пришли выпить за мое счастье оказаться помолвленным.

– Но он теперь не замолчит! Я и тебя-то едва слышу сквозь его речи, – тоскливо вздохнул король, вновь прикладываясь к вину.

– Да что там третья! – громче прежнего воскликнул призрак. – Четвертая – и того хуже. Не женитесь, говорю я вам, не женитесь. А коли женитесь, то расскажу, пожалуй, какие способы есть избавиться от жен.

– Даниар, это совсем никуда не годится!

– Почему бы не послушать, ваше величество? Согласно истории способы и правда действенные.

– Я сам знаю, что действенные, потому и слушать не хочу. Он так разглагольствует, что кого хочешь убедит, будто жениться не надо. А нас не нужно убеждать. Я вот вполне доволен королевой, а у тебя просто отличная невеста.

Через пару часов разглагольствований прадеда и спустя пять бутылок превосходного вина, чье благотворное воздействие понижало уровень производимого призраком шума, король стал настроен по отношению к родственнику более благодушно, а в некоторых местах теперь даже кивал и поддакивал.

– Предок как-никак, – объяснял он Даниару. – И ведь умнейший человек своего времени был. О нем тогда так и отзывались… мм. Прозвище народ давал, мне помнится.

– Душегубом прозвали, – ответил хорошо знакомый с историей министр просвещения.

– Ну не-э-эт. Наверняка же отметили иные качества. Ведь умнейший человек был. Да он только способов женоизбавительства сколько штук изобрел!

– Никто не спорит, что умнейший человек. Король на то и король, что плохого не посоветует.

– Конечно! Мы, короли, все такие. Мы мудры и великодушны. Вот ты, например, жениться не хочешь, потому как тебе… тебе что?

– Жалко ни в чем не повинную невесту, ваше величество. Не хотелось бы после изводить.

– Ну вот. Вот. Верно говоришь. Жениться, чтобы потом изводить. Ведь никуда не годится. А потому… что потому?

– Потому жениться не нужно.

– Ну вот… Как не нужно? Совсем?

– А я вам о чем говорю? Препаршивейшая идея – жениться. Кто только придумал эти браки? Да того, кто их придумал, нужно немедленно казнить!

– Король всегда прав, – поднял бутылку Даниар. – Выпьем за короля.

– За короля, – поддержал его величество.

Алисия наблюдала, как Робин с Атильдой складывают в чемоданы вещи, и попутно подавала то одно то другое, а что-то откидывала в сторону. Леди твердо решила – оставаться в родном городке совершенно не имеет смысла. Кузен уже несколько недель искал работу, но так ничего и не нашел. Леди подозревала, что ему было очень неловко исполнять роль попрошайки перед старыми знакомыми. А значит, следовало уехать туда, где людей было гораздо больше, это увеличивало шансы устроиться на новых местах.

– Кузина, соберите все украшения, что еще остались, мы их продадим и рассчитаемся с долгами. Тогда уедем со спокойной совестью, и никто не скажет за нашей спиной, будто сбежали.

Стук в дверь, раздавшийся со стороны маленькой гостиной, невероятно удивил всех троих. Алисия оставила кузенов в спальне, а сама пошла открывать. Изумление выросло в разы, когда Алис увидела на пороге Падулу.

– О дорогая! – Подруга впорхнула в комнату и расцеловала воздух возле щечек леди. – А я сперва не поверила, когда сказали, будто ты вернулась. Решила убедиться собственными глазами. Как же так, Алисия? Ведь ты планировала найти в университете достойную партию!

Алчный взгляд Падулы, радостно обшаривший фигурку леди Аксэн-Байо-Гота, зацепился за еще более постройневшую талию и сделался менее довольным.

– Как я рада видеть тебя! – воскликнула Алисия, картинно взмахнув руками. – Не хочешь ли чаю?

– О нет. Я ужасно тороплюсь. Вот только не могла не заехать к тебе по дороге.

– Как печально, что у нас мало времени мило поболтать, ведь мы как раз готовимся к отъезду в столицу.

– В столицу? Но сезон балов начнется через две недели и пока рано… А зачем вам в столицу? – с подозрением прищурилась Падула. – И почему ты вернулась? Неужели учеба не пошла, а среди студентов не нашлось кандидата в мужья? Дорогая, это же поистине печально!

– Ох, что ты! Предложений оказалось столько, что я попросту сбежала на время, перевести дух. Ну и, конечно, пригласить в столицу кузенов. Хватит уже прозябать в провинции, когда там такие перспективы!

– Но я слышала, дела у вас совсем плохи, – попыталась настоять на своем Падула. – Сорока на хвосте принесла, будто бы Робин искал работу.

– Ах, слухи, слухи, дорогая! Завистники не знают покоя. Но ведь ты не будешь верить всему, что болтают.

– Я очень рада, – с кислой физиономией проговорила подруга, но тут же действительно воодушевилась и еще раз обняла Алисию. – Тогда мы непременно увидимся в столице на одном из балов после начала сезона. До свидания, дорогая, до встречи.

И она радостно упорхнула к ожидавшей на улице карете.

– Сам понимаешь, Даниар, – говорил король, прихлебывая антипохмельный напиток, – королевское слово твердо, точно кремень. Вся загвоздка – в девушке. Юное создание уже обнадежили, а значит, только ее отказ мог бы поправить наше положение.

– Неужели девушка не может отказать?

– Хех, – король сделал еще глоток, скривился и протянул бутыль Даниару, – насмешил. Да ни за что и никогда. Влюблена в тебя, я же говорил.

– Влюблена? – пришел черед лорда хмыкать.

– Конечно! Я не совсем понял, правда, в кого больше – в тебя или созданный тобой университет, но она считает, что ты величайший реформатор системы просвещения. А юным особам, чтобы влюбиться, много ли нужно?

– Невесте уже передали мой автограф?

– Вчера слуге отдал. Думаю, она вложила его в любимый томик стихов и периодически достает, чтобы перечитать. Кстати, что ты написал? Я не смог разобрать твои каракули.

– Это на древнефимийском, ваше величество. Изречение одного мудреца. «Тэо винсо весто». Можно перевести, как: «При двух мудрецах падет храм науки».

– Ну ты, конечно, нашел что написать девушке.

– На фотографии юная особа выглядит абсолютной заучкой.

– Даниар!

– Прошу прощения. Выглядит весьма начитанной.

– Именно. Я так и выбирал. Чтобы составила тебе хорошую пару.

– По этой причине я и написал для нее высказывание из притчи. Если девица столь рьяно приветствует открытие университета, должна перевести крылатую фразу на тему учебы.

– А поясни-ка мне значение этой крылатой фразы, – заподозрив нечто неладное, прищурился монарх.

– Просто древняя притча, ваше величество. Согласно ей, сотни лет назад была предпринята попытка создать прообраз университета. Правитель дал повеление двум самым знаменитым в древней Фимии мудрецам основать храм науки. Он должен был нести свет просвещения и подарить счастье темному народу страны, прародительницы нашего государства.

– Мне это уже не нравится, но продолжай.

– Мудрецы принялись спорить меж собой, каким следует создать этот храм, чтобы он стал истинно великим и принес счастье всем, кто станет в нем учиться. Они спорили столь долгое время, что успели состариться и впасть в маразм, а вот к единому мнению так и не пришли. Храм науки пал, не успев сотвориться. С тех пор выражение чаще используют в ученых кругах как попытку предостеречь. Два мудреца не смогут договориться. Проще говоря, одинаково умные люди едва ли найдут общий язык, ведь каждый будет стараться перещеголять другого. Ваша родственница считает себя достаточно умной, ваше величество?

– Даниар, ты мерзавец! Так разочаровать несчастную девушку! Дал ей понять, что если она достаточно умна, то к тебе и не сунется, ибо не уживетесь? Еще и пригрозил, будто университет попросту развалится, не успев начать работать, коли тебе навяжут столь умную жену?

– Ваше величество, всегда есть третий вариант: она попросту не поймет, о чем было сказано.

– Если не поймет, тогда она полная дура, и это при том, что родственники взахлеб рассказывали, как она занимается саморазвитием, а попутно – меняет кучу наставников, преподающих ей разные предметы. И если они меня обманули, приукрасив достоинства девы, только чтобы навязать тебе, им не поздоровится. А вот если она и правда умна, то…

– То, пожалуй, может и отказаться, дабы, принеся себя в жертву, сохранить для потомков храм науки.

Смерив министра просвещения самым хмурым из своих взглядов, король позвонил в колокольчик. Слуге, примчавшемуся в королевские покои (сюда его величество перенесли поутру из погреба), был дан наказ проверить переданные монарху сообщения.

Одно из сообщений, как оказалось, явилось к королю лично. Взволнованный отец троюродной племянницы двоюродной тетки ожидал с самого утра. Едва ему позволено было получить аудиенцию, как тот прошел на цыпочках в королевскую гостиную и склонился до самого пола. Дрожа от избытка переполнявших его чувств, смиренный слуга его величества рассказал, как его дочь всю ночь корпела над словарями.

– Еле-еле ребус перевела и расшифровала, а потом совсем спать отказалась. Рыдала, восклицала глупости какие-то: что не может позволить будущему не состояться, что ее долг – завершить то, что не удалось древним мудрецам. Стенала, что замуж не пойдет, ваше величество, и костьми ляжет, дабы храм науки наконец обрел материальное воплощение. Еще просится в преподаватели, чтобы помогать, а не мешать лорду на его поприще.

– Все-таки умная, – вздохнул король. – Но какая же дура!

Глава 15

Это был уже третий по счету дом, который Алис нашла по объявлению. И в первый момент она даже обрадовалась тому, что ее экзаменовал хозяин. Две предыдущие хозяйки, едва взглянув на девушку, заявили, что гувернантка им уже не требуется. Зато мужчина явно воодушевился и завел разговор на тему, насколько в наше время востребовано преподавание бытовой магии, особенно девочкам. Особенно если учить берется леди, ведь тогда они непременно освоят и правила хорошего тона. Алисия воспрянула духом, надеясь, что вот – наконец-то! – появилась возможность, как хозяин улыбнулся и добавил, будто хорошая компания может скрасить и досуг одинокого джентльмена.

– У вас есть супруга, – холодно отметила Алис, прочитав в объявлении о подыскивающей дочери гувернантку семейной паре.

– Она часто отлучается, и мне становится очень одиноко.

– Вы не пробовали отлучаться вместе с ней?

– Увольте! На женские посиделки?

– Отлучайтесь на мужские. Это решит проблему одиночества.

– Зачем же отлучаться? Особенно теперь, когда будет причина, чтобы остаться. Приятная компания появится дома.

Алисия грустно вздохнула, как никогда лучше представив себе ощущения молодой Атильды.

– Не появится. – Она поднялась. – Вы не устраиваете меня в качестве компании.

– А кто устраивает? – Хозяин тоже подскочил и преградил дорогу, перехватив девушку за запястье. – Могу надбавить цену. Заплатить, так сказать.

И он пошленько захихикал. Леди только собиралась выдернуть руку, как из дамской сумочки высунулся любопытный нос. Хвостик увидел на руке любимой хозяйки чьи-то чужие пальцы и, недолго думая, тяпнул те, что оказались ближе.

Хозяин заверещал, Хвостик испугался, раздулся, точно шар, пошел фиолетовым свечением и шандарахнул несостоявшегося работодателя электрическим разрядом.

Крик оборвался, мужчина отправился в глубокий обморок, а зверек мигом спрятался обратно в сумку, стоило Алисии укоризненно взглянуть на него. Она собиралась поставить наглеца на место без членовредительства, но не сложилось.

– Потрясающе! – запыхавшийся ректор взмахнул руками и осуждающе посмотрел на невозмутимого лорда Морбей де Феррес. – У нас там уже все заседание без министра прошло, а он здесь, оказывается. Даниар!

– Что? – Его светлость перевел взгляд от белоснежного особняка на своего друга.

– Что ты здесь делаешь?

– Стою.

– Я это вижу! Но почему здесь, когда мы безрезультатно прождали тебя на заседании целый час? Ведь мы отправились в министерство почти одновременно, только ты по дороге собирался заехать в клуб, оставить заявку на секретаря. Так почему я нахожу тебя здесь, на углу какого-то дома?

– А как ты меня здесь нашел?

– В клубе сказали, что ты давно уехал в министерство, мне пришлось вновь отправляться той же дорогой, а потом я увидел твой экипаж и спросил кучера. Он ответил, что лорд решил прогуляться вон в ту сторону, я пошел следом, и вот ты здесь.

– Я здесь. Прогулялся и устал.

– И встал на солнцепеке отдохнуть? Прямо на углу дома?

– Здесь интересный вид.

Карен проследил за взглядом друга и вдруг увидел, как из дверей особняка вышла леди Аксэн-Байо-Гота и аккуратно обошла вдоль стеночки людей в белых халатах, несущих из этого же дома кого-то, подергивающегося на носилках. Высоко держа голову и шагая уверенно, она при этом быстро направилась прочь.

– Это же Алисия! – Карен рванулся по направлению девушки, но Даниар дернул его за руку назад.

– Она. Не вздумай звать.

– Но как же, я хочу поздороваться.

Лорд молча оторвался от стены и последовал за леди, а его друг, в растерянности постояв на месте несколько секунд, устремился за ним.

– Что происходит? Когда она вернулась?

– Я не спрашивал.

– А где ты ее встретил?

– Заметил из окна экипажа.

– Ты следил за Алисией, но не поговорил с ней?

– Мне стало любопытно. Похоже, леди ищет работу в столице. Она посетила несколько домов, но только из третьего кого-то вынесли.

– Даниар. Постой, Даниар! Тебе не кажется, что это смахивает на преследование?

– Больше похоже на манию. Вероятно, я превращаюсь в маньяка.

– Действительно. Ты не приходишь на заседание, потом оказывается, что все это время ты потратил на наблюдение за леди. После чего следуешь по дороге за девушкой, при этом не позволяешь мне ни окликнуть, ни заговорить. Как еще это называется?

– У меня мало опыта в подобных делах, но считаю, это называется одержимостью. Досадное и неприятное чувство.

– А еще пугающее. Особенно когда у тебя такой вид. Черты лица заострились, глаза горят, дыхание поверхностное… Ты влюбился в нашу леди?

– В мою леди, Карен. Только мою. Будешь называть нашей – прибью.

– Прибьешь лучшего друга?

– Хорошо. Немного покалечу.

– Лучшего друга?

– Прекрати давить туда, где должна быть совесть. У фиолетовых магов ее нет.

– Я просто пытаюсь привести тебя в чувство. Остановись или давай догоним Алисию, поговорим с ней, в конце концов, позовем обратно, у нас как раз уволился секретарь.

– Нет! Я не могу ее видеть! – Даниар остановился, провел ладонью по лицу и ухватился рукой за живую изгородь, словно пытаясь удержать себя на месте. Изгородь оказалась колючей, и лорд с руганью отдернул окровавленную руку. – И не видеть – тоже.

Он стряхнул красные капли с ладони. Боль несколько отрезвила, но надолго ли?

– Боже, Даниар! Все так плохо?

– Ты мне скажи, Карен. Тебя тоже отвергала любимая женщина. Насколько все плохо?

– Мне было донельзя паршиво, больно и муторно, а еще – обидно. Однако я не знаю твоих ощущений. Чего ты хочешь?

– Прежде было сильнейшее желание убить… кого-нибудь, я был в бешенстве и хотел, чтобы она больше никогда не показывалась мне на глаза. А теперь, когда увидел, хочется иного: схватить, утащить, заставить… не знаю. Скрыть ото всех, запереть, только самому любоваться ею, дышать, целовать, любить до помутнения в глазах. При всем этом я четко понимаю, что основательно болен. Причем болен женщиной. Это даже не странно, это практически нонсенс. Никто из моих предков, по линии которых передается по наследству магия, не говорил, каково это. Каково для фиолетового мага влюбиться. Как с этим справляться? У них не было опыта. Насколько я знаю, лишь мой прапрадед женился по любви, но он именно заставил, и там все печально закончилось. Прапрадед тоже закончился.

– Он себя убил?

– Сложно сказать, его больше не видели. А я не имел чести с ним разговаривать. Но, пожалуй, стоит вызвать его, пообщаться. Может, от помешательства существует лекарство?

– От такого не существует, но давай пойдем с тобой обратно в клуб, выпьем чего-то успокаивающего, раз заседание все равно закончилось. Идем. Поделюсь с тобой собственным опытом, зачем сразу прапрадеда вызывать?

Университет! Ну надо же! И как ноги ее сюда принесли? Алис была уверена, что больше здесь не появится, но вот шла, шла… Она взялась рукой за прутья приоткрытой калитки и постояла немного, наблюдая за мелькающими среди зеленых деревьев студентами, за лужайкой, на которой расположились веселые компании. Вздохнула, не понимая, отчего грустит. Оттого что не вернулась, как обещала? Она и не вернется, хоть и соскучилась немного по Шушу, Бену, даже по Карену. Но слов: «Скатертью дорога!» и демонстративного разрыва клятвы, обозначившего проигрыш пари, ей хватило. Алисия вновь ощутила гнев вперемешку с разочарованием и крепче схватилась за прутья. Он расценил ее отъезд как побег, хотя Карен должен был передать про семейные обстоятельства. Невыносимый фиолетовый маг!

Обида в душе сменилась тоской, неожиданно покачнувшей привычный яркий и солнечный мир, заглушившей веселые выкрики молодых людей за оградой, к которым еще минуту назад хотелось присоединиться. Противное чувство накатывало периодически, и каждый раз приходилось отгонять его, сосредотачиваясь на более важных вещах. Алис списывала все на сложившуюся ситуацию, которая еще сильнее усложнилась. И ведь Падула совсем скоро узнает правду. Начнется сезон балов, а леди Аксэн-Байо-Гота не посетит ни один из них. И тогда совсем житья не станет, уж верная подруга расстарается. Атильда когда-то решила свои проблемы за счет брака с Робином, но ей и правда повезло. А какие перспективы были у Алис?

– Опять вы! – Громкий возглас вывел из раздумий.

Со священным ужасом на лице по ту сторону ограды замер комендант.

– Вы что, решили вернуться? – От расстройства его рука вместо сердца легла на печень.

– Еще не решила, – Алис гордо вошла в калитку, хотя вовсе не собиралась заходить, – но вот раздумываю.

– И не думайте даже, не думайте! У меня сил нет отстраивать все, что по вашей милости рушится.

– Простите? – возмутилась Алисия.

– Нет, это я прошу прощения, поскольку территория университета закрыта для посещения посторонними личностями. Идите, леди, идите.

– Никуда я не пойду, – тут же пошла наперекор Алисия. – Я собираюсь навестить Ибельнишойнцхена.

– Что? Ни за что вас к нему не пущу!

– Еще как пустите.

– Вы по отдельности бедствие, а вместе – и того хуже!

– Ах вот как?

– Именно так.

– Вот через год сюда поступлю, тогда узнаете!

– Поступите? Да упаси нас бог! Для вас не будет комнаты!

– Выделите как миленький.

– Слава богу, вы уволились, а значит, жильем распоряжаюсь я. Счастье-то какое было, что уехали, ан нет! Вернулась! Не возьмет вас уже никто в секретари, вот!

– А я не особо и стремлюсь. Такого начальства и врагу не пожелаешь.

– Вот и идите себе, леди, идите, подальше от нашего начальства. Займитесь делом: салфеточки вышивайте, книжки читайте, чай пейте. Вам в секретари нельзя.

– А это не ваш университет, чтобы решать, от кого мне нужно держаться подальше. Да и зачем я вообще с вами спорю и трачу драгоценное время?

– Вот-вот. Не спорьте! Идите.

– И пойду. К Ибельнишойнцхену. Пропустите.

– Нет! Ни за что! Не выйдете за ворота, так я силой выставлю.

– Ах, силой?! – Возмущенной Алисии, которой вдобавок к огорчениям этого дня еще и указали на дверь, было совершенно нечего терять. И когда комендант принял угрожающую позу, девушка схватилась за любимый зонтик, однако привлеченный громкими голосами Хвостик высунул мордочку из дамской сумки…

– Я всего лишь хотела увидеться с тобой, – глядя, как Бен затаскивает коменданта в комендантскую и тихонько прикрывает дверь, объясняла Алисия.

– Тяжелый! Кабы не зелье силы, не унес.

– Он в порядке?

– Ну, если не считать того, что в отключке.

– У Хвостика появилась дурная привычка бить электрическим разрядом всех, кто так или иначе мне угрожает.

– Раньше он просто всех кусал, – с опаской глянув в сторону сумочки, крепко завязанной на все тесемки, сказал Бен. Сквозь отверстия периодически высовывался нос или проглядывала пушистая белая шерсть. Зверек возился внутри, тихонько попискивая: то ли просил прощения, то ли, наоборот, возмущался несправедливости.

– А я, знаешь, обиделся, что ты взяла и уехала. Не попрощалась, ни слова не сказала.

– Я не думала уезжать насовсем, так вышло.

– Теперь вернешься?

Алис, задумчиво идущая вслед за студентом, пожала плечами.

– Не уверена. Кстати, Бен, а какие еще зелья у тебя есть?

– Вот никогда не любил эту часть твоего дара. Честное слово. – Карен поежился, глядя, как Даниар достает нож. – Лучше бы мы тихо попили чаю и обошлись без всяких призывов.

– Тогда для чего было заменять чай коньяком?

– Для расслабления. Я несколько испугался за тебя там, на улице.

– Обычный момент слабости, ничего более. Ты застал меня в неподходящее время.

– Да, сейчас ты выглядишь вполне обычно. Но зачем ты вбил себе в голову, будто непременно нужно вызвать предка?

– Для твоего успокоения скажу, что он может и не откликнуться.

– Правда? Я считал, твоей силе призраки не могут противиться.

– Не могут. Но это бывший фиолетовый маг, чья сила сравнима с моей. Он может просто не прийти.

– Пускай лучше не приходит. Меня вгоняют в дрожь твои призраки.

– Всех вгоняют.

Карен оглядел отдельный кабинет, выделенный им в элитном клубе, закуски на столе, бутылку дорогого коньяка, к которому Даниар почти не притронулся, и решил, что отсесть подальше от стола было бы нелишним.

– Кровь тоже пускать обязательно? – спросил он, видя, как лорд подносит острие ножа к ладони. – Это чтобы наверняка? Некий призыв на крови?

– Почти, – кивнул Даниар, которому непросто было в двух словах описать другу все сложности призыва сущности этого уровня. Честно говоря, его отец несколько раз пытался. Хотел выяснить кое-что о фамильных сокровищах, но предок так и не откликнулся.

– Начнем? – Он поднял голову и взглянул на бледного Карена, который крепче прижал к груди бутылку с коньяком и неуверенно кивнул.

По прошествии долгого времени ректору уже стало казаться, что ничего не произойдет и можно перевести дух. Кровь шипела в плошке на столе и практически полностью испарилась. А Даниар зажал прежде кровоточащий порез и наблюдал за ее исчезновением.