Текст книги "Пари, леди, или Укротить неукротимого"

– Больше не получишь, – прозвучало резко, а в словах проскользнула нотка сдерживаемой ярости, но лорд не стал сетовать на того, кто не желал явиться на зов и отвечать на его вопросы. Тело наполнилось усталостью, призыв упрямой и могущественной сущности вытянул немало сил.

Лорд опустил голову, на мгновение прикрыл глаза, о чем-то раздумывая, а когда последняя капля крови на дне плошки зашипела, произнес:

– Я не неволю тебя. Призывы ответить потомку оставлю для тех, кто верит, будто тебе есть дело до оставленных на земле. Просто расскажи о той, которую любил. Расскажи о ней.

Шипение стихло, огонек свечи, горевшей рядом с плошкой, дернулся и погас, Карен потянулся губами к горлышку, зубы стукнули по стеклу, но тут тьма сгустилась. Из фиолетового сумрака соткалась фигура. Она отличалась от обычных, виденных ректором существ, своей непохожестью на призрак. Такой объемный образ, от присутствия которого воздух сделался вязким и тяжелым.

– Звал? – Дух повернулся к Даниару. И в этом повороте и стремительном движении было даже что-то знакомое.

– Расскажи. – Даниар сложил домиком ладони и подпер подбородок.

– О той, кого любил… – Призрак прошелся по комнате. Он не летал, он именно ступал. Степенная, твердая поступь, высоко поднятая голова и прямая спина. Облик непоколебимого, сильного человека, только давно уже неживого.

Карену захотелось узнать, сколько энергии тянет подобное общение из призывающего мага, но он не решился подать голос.

– Как делаем выбор и как это изменить?

– Не изменить, – рассмеялся дух. – Если ты встретил свою женщину, то ничего не изменишь. Ты можешь перестать быть собой? Нет? Ты сделал выбор и полюбил именно ее, потому что ты такой.

– Какой была твоя любовь?

– Она стала моим светом. Среди опустошающего темного дара какая радость – ощутить тепло, сострадание и счастье! Какая редкость встретить истинно светлого человека. А коли встретил, то внутри все будет ныть, пока она не станет смыслом жизни.

– У меня есть смысл жизни!

Даниар ударил по столу, резко поднялся, но покачнулся и вновь опустился на стул. Призрак с наслаждением впитывал силу, которую тянул из призыва мага.

– Существует много того, чем я желал бы заниматься, на что хотел потратить жизнь.

– Твоя зависимость от нее будет расти, – хохотнул дух. – Станет еще хуже. Я не смог с этим справиться. А ты сможешь?

Даниар сжал ладони и уперся в кулаки лбом, но ничего не ответил.

– Страсть оглушает, да? Любовь проникает в кровь. Я ощутил этот привкус. А она тоже не любит тебя?

Призрак снова рассмеялся.

– Нас редко любят. Свет не приветствует тьму. Ее боятся, будь ты хоть в сотню раз лучше тех, кто не открывает тьму миру, а прячет от наивных глаз. Нас отталкивают и не понимают. Я не выдержал, и ты не выдержишь. Нет возможности преодолеть темные порывы души, что заставляют завладеть своим сокровищем. Я заставил ее полюбить и погасил ее свет. Она нашла силы простить спустя многие годы. И спустя века моя душа практически обрела покой. Не беспокой меня больше. Я не откликнусь ни тебе, ни кому-то иному. Прощай.

Тьма рассеялась, Карен громко икнул и сразу выхлебал половину бутылки, а Даниар не замечал ничего вокруг. В голове крутилась фраза предка, на которую он и ответил: «Нельзя заставить полюбить».

Солнце светило столь жарко, что напекло бедному Робину голову даже сквозь шляпу. За неделю жизни в столице деньги практически совсем закончились. И кузен Алисии все надежды нынче возлагал на себя как на мужчину, призванного позаботиться о своих женщинах. Поскольку навыки джентльмена, необходимые для трудоустройства, сводились к умению выезжать лошадей, можно было предложить свои услуги в качестве грума, хоть это безмерно унижало аристократическое достоинство. Как и Алис, Робин привык к совершенно иной жизни, но, в отличие от кузины, был не так молод и не столь полон энтузиазма. Однако на что не пойдешь ради дорогих леди, а потому Робин пошел в клуб.

Он состоял в нем раньше и любил заглядывать на чашечку чая или кофе с коньяком, а иногда – перекинуться в партейку с хорошими знакомыми. Именно в этом привилегированном заведении отец Алис когда-то проиграл свой особняк, а после Робин оставил последние деньги, пытаясь вернуть дом Алисии. Теперь же, не имея возможности оплачивать членский взнос, сэр Аксэн-Байо-Гота из аристократа средней руки и уважаемого джентльмена превратился в обычного просителя и пришел сюда в поисках работы. Толковый управляющий мог подобрать кому угодно что угодно, ведь в элитном клубе не только услуги, но и прислуга должна быть элитной.

Внутри, как всегда в жару, царил приятный полумрак. В большом зале, где обычно собирались представители средней аристократии, поутру было пусто. Да и отдельные кабинеты, предназначенные исключительно для лордов, стояли открытыми.

Робин переступил порог знакомого заведения и мигом припомнил вечер, когда сэр Дунпель, притворившись пьяным и дико уставшим, провел его и обыграл в карточной партии. Это было не по-джентльменски – обманывать подобным образом. То, что Дунпеля подвигнул на этот шаг собственный проигрыш, когда он, решившись предложить партию лорду Морбей де Феррес, продулся подчистую, его тоже не красило. Ясно ведь, что его светлость согласился из расчета преподать урок, дабы неповадно было какому-то сэру впредь заикаться о «дружеской партии».

Кузен Алисии вздохнул в очередной раз, осознав, как здорово прогадал тогда, надеясь вернуть особняк, и ощутил сильнейшее раздражение относительно того, кто особняк у них отобрал, и того, кто нынче им владел. А ведь Феррес еще и отказал Алис в учебе, и с должности ее уволил. Теперь бедная девочка тщетно искала работу и день ото дня становилась все печальнее. Несносный человек и безмерный гордец! Глаза б его не видели.

На этой мысли Робин завернул за угол и столкнулся с идущим навстречу мужчиной.

Шагая уверенно и стремительно, джентльмен едва не сбил сэра Аксэн-Байо-Гота с ног, а после взглянул на него с высоты собственного роста столь надменно, что кузен Алисии в растерянности извинился за столкновение. Брюнет только приподнял брови, словно досадуя, что по коридорам имеют наглость бродить всякие невысокие личности. Поверенный, бегущий следом и сыплющий извинениями на манер бесконечно повторяющегося: «Простите, милорд, вышло недоразумение, ваша светлость, непременно найдем кого-то с более крепкими нервами, просим нас извинить», – заметил Робина и тут же напустил на себя важный вид.

– Сэр Аксэн-Байо-Гота, вы по поводу работы? Я получил записку, – игнорируя то, как покраснел кузен Алис, прекрасно узнавший лорда, он добавил: – Подождите, я должен проводить его светлость.

Его светлость, которому дела не было, что его кто-то провожает, внезапно замедлил шаг. Он обернулся и посмотрел на Робина внимательней.

– Аксэн-Байо-Гота? Я вас не узнал.

– Вы знаете сэра, милорд? – тут же попытался поучаствовать в беседе поверенный, смутно чувствуя, что несколько прокололся с холодным официальным тоном. Робин же, не так давно с гневом размышлявший о лорде Морбей де Феррес, внезапно растерял все обличающие фразы.

– Добрый день. – Он хотел приподнять шляпу, но ладонь ухватила воздух, поскольку головной убор остался на вешалке у входа, и Робин смущенно опустил руку. – Какая неожиданная встреча.

– Действительно, – кивнул Даниар. – Как ваша кузина?

– Алисия? Она вполне, да. Все хорошо. – Слова давались с трудом, а еще выбивало из колеи то, что лорд вообще с ним разговаривает, хотя секунду назад прошел словно мимо пустого места. – Передам ей ваши добрые пожелания.

Ответный взгляд окатил таким холодом, что Робин подавился концовкой фразы.

– Не стоит, – отчеканил его светлость, а после развернулся и продолжил свой путь.

– Как вы посмели его разозлить? – всплеснул руками поверенный, понижая голос до шепота. – Он и так на взводе. Его не устроила ни одна из кандидатур на должность секретаря. А где я возьму человека с железными нервами? – изменив в конце голос и копируя манеру лорда чеканить слова, произнес он. – Ждите меня здесь, я скоро вернусь.

И он бросился лорду вдогонку, а издалека вновь донеслось:

– Просим простить, милорд.

И приглушенное:

– Толку, что вы просите.

Не успел Робин прислониться к стене коридора и приготовиться к ожиданию, как совершенно смущенный и растерянный поверенный вернулся.

– Не будете ли вы… Не пожелаете ли… Его светлость говорит, что не хотел сбивать вас с ног, и, чтобы загладить досадное происшествие, приглашает испить с ним стаканчик прохладительного в отдельном кабинете. Не желаете?

– М-меня?

– В-вас.

Мужчины посмотрели друг на друга, демонстрируя одинаковую степень изумления. Робин сразу ощутил себя не в своей тарелке.

– За то, что сбил с ног?

– Да. Он вас не заметил.

– Право же… – Слова повисли в воздухе, поскольку обоим было понятно, что от таких приглашений не отказываются.

«Хорошо, что сезон балов еще не начался и мало кто из знакомых приехал в столицу, – размышляла Алисия, шагая вниз по улице. – Хотя совсем скоро будет возможность их повстречать».

Все ринутся демонстрировать товар лицом и представлять свету своих дочерей. За возможность попасть на главное событие сезона – бал в королевском дворце, и вовсе драка начнется. Бедный Робин ужасно переживал, будто ему случится увидеть кого-то из бывших друзей непременно в ливрее грума, а Атильда пробиралась поутру на рынок, набросив на голову плотную шаль.

Алисия вздохнула и посмотрела на утопающий в зелени большой особняк, надпись на воротах которого гласила: «Пансион благородных девиц». Родственники, послушав о ее приключениях в частных домах, посоветовали поискать вариант с преподаванием в пансионе. Здесь платили меньше, чем при индивидуальном обучении, но зато и отношение было иным. К тому же на работе обеспечивали формой, учебным материалом, столоваться можно было вместе с пансионерками, и даже предлагалась отдельная комната.

Ох, если бы ее сейчас увидела Падула, то непременно лопнула бы от злорадства. И ведь она будет не она, если до всего не докопается. Естественно, подобный пристальный интерес Падулы к жизни Алисии объяснялся личным мотивом. Или множеством мотивов. Ведь обе леди вечно соперничали друг с другом, и верх одерживала то одна, то другая с переменным успехом. Однако тут стоило вспомнить о главной победе Алисии, когда завидный жених городка сэр Отис обратил внимание на первую из леди.

Хотя женишок был староват, однако состоятелен и имел хорошее происхождение. И вообще все свято верили, что, несмотря на крепкое здоровье и двух пережитых жен, благородный старец вскоре отойдет в мир иной, осчастливив молодую супругу свободой и состоянием. Это особенно влекло к нему девиц на выданье. Алисия первая получила предложение руки и сердца, но столь долго раздумывала над ним, что не успела до продажи особняка. Сэр Отис, едва узнав о ликвидации приданого очаровательной леди, тут же прислал письмо, сославшись на нездоровье и нежелание омрачать будущее счастье юной супруги безвременной кончиной, которую она конечно же станет оплакивать до конца дней своих.

Да, Падула ей этого не забудет. А как только она всем знакомым разнесет весть о плачевном положении семьи Аксэн-Байо-Гота (а она непременно разнесет, не встретив Алис ни на одном балу), так даже те, кто еще поддерживал с ними связь и кто исправно отвечал на письма Атильды, начнут считать их людьми второго сорта. Как вынести это завуалированное холодное презрение при встрече, полные скрытого торжества взгляды или, еще хуже, нарочитое игнорирование, когда тебя словно не замечают, даже если смотрят в упор?

Алисия упрямо тряхнула головой, изгоняя из нее дурные мысли, и толкнула калитку пансиона. Ей все равно, кто и как будет на нее смотреть. Вся эта жизнь в прошлом, а нынче существуют более важные проблемы. Ей нужна работа, и прямо сейчас.

– Милочка, – нарочито манерно растягивая слова, чтобы подчеркнуть свой статус коренной жительницы столицы, которой уже осточертели эти провинциалки в поисках работы, мамзель начальница оглядела девушку с головы до ног поверх дорогой черепаховой оправы сверкающих очков, – многие желают попасть на эту должность, у многих есть образование. А вы, к тому же, еще и не замужем.

– А какое это имеет значение? – удивилась Алисия. – В объявлении ничего не сказано о замужестве.

– Вот видите? Вы еще раз доказали, что совершенно нам не подходите, ведь нужно уметь читать между строк. Более того, вы сейчас огрызнулись!

– Огрызнулась? – Алис даже не знала, чему больше удивилась – простонародному словечку, вылетевшему из уст разодетой мамзель, или его смыслу.

– Конечно! Разве вам неясно, что, устраиваясь на столь желанную многими работу, вы должны уметь вести себя уместным способом.

– Уместным способом? – Манера начальницы пансиона строить предложения намекала на некие глубинные провинциальные корни, поскольку даже в городке Алисии высший свет так просторечно не выражался.

– Что вы повторяете за мной каждое слово? Я лишь убеждаюсь, что столь недалекую девицу принять на едва ли не лучшее место в столице просто невозможно! Вам незнакома субординация! – блеснула мамзель.

«Подхалимство и угодничество», – прочитала между строк леди Аксэн-Байо-Гота, которая, несмотря на заверения хозяйки, быстро усваивала новую информацию.

– Мало того что не замужем, так еще и сидите здесь с таким выражением лица, будто пришли не работу искать!

Когда Алисия только вошла в кабинет, выражение ее лица как нельзя лучше ей подходило, поскольку мамзель подскочила из-за стола с самой ослепительной улыбкой, но едва поняла, что леди пришла устраиваться на работу, как мигом переменила свое отношение.

– Сразу хотите на все готовенькое, а только устроитесь, мигом начнете крутить шуры-муры.

– Вы меня оскорбляете!

– Я оскорбляю? Милочка, это вы своим присутствием оскорбляете дух благородного заведения. Так и вижу за углом тайком пробирающегося по коридорам ухажера.

– У вас богатое воображение, – Алис поднялась, – или же богатый личный опыт.

Непрозрачный намек заставил хозяйку позеленеть.

– Пожалуй, столь блистательное учебное заведение и в самом деле обойдется без не умеющей угождать, незамужней, располагающей не тем типом лица преподавательницы. Знания в данном случае не важны.

– Именно! Что вы сейчас сказали? Как вы смеете? У нас преподавание ведется на высшем уровне.

– Всего хорошего, мамзель.

– Я еще не закончила. Не смейте поворачиваться ко мне спиной!

На этой фразе Алисия захлопнула дверь.

Игра шла уже не первый час. Робин почти не замечал бурных обсуждений за спиной и того, сколько джентльменов набилось в отдельный кабинет. Его внимание было сосредоточено на картах. Ему везло, причем везло крупно, в то время как лорд Морбей де Феррес проигрывал кругленькую сумму.

Честно говоря, как он оказался за одним карточным столом с Ферресом, кузен леди сейчас затруднялся сказать. Сперва просто шла какая-то отвлеченная беседа вроде ни о чем, но, кажется, лорд умудрился вытянуть из Робина все подробности жизни за последнюю неделю. Потом разговор плавно перешел на карты, на игру, а после поступило предложение сыграть дружескую партию. Робин точно помнил, что отказывался. Да, он готов поклясться. Он сказал тогда, что дал обещание кузине и жене более не садиться за карточный стол. А Феррес ответил вроде:

– Дали обещание, понимаю. Досадно, что вам запрещают даже безобидное развлечение вроде игры без ставок.

– Что вы! Никто мне не запрещает.

– Не стоит расстраиваться. Обычное дело, когда женщины во всем решают за мужчину.

И так он это сказал!

– В первый раз вижу, чтобы Феррес крупно проигрывал, – негромко переговаривались зрители за спиной Робина.

– А ему это капля в море.

– Очевидно, лорду наконец-то повезло в любви, раз он начал проигрывать, – хохотнул кто-то.

– Я слышал, его величество наконец-то женит своего фиолетового мага.

– Говорят, она родственница короля.

– Ну тогда Морбею опять повезет.

Даже шутливая манера не могла скрыть завистливый тон.

Робина тут же хлопнули по плечу:

– Повышайте ставку, не мнитесь. Фортуна вам благоволит.

Глава 16

– Что ты расстраиваешься? – спрашивал Бен, заметив, как Алис тщательно размешивает сахар в чашке с чаем, хотя забыла его туда положить. – Нужна тебе такая начальница?

– Не в ней дело – место и правда хорошее. Я столько объявлений просмотрела, прежде чем его нашла. Кроме начальницы, все отлично: условия, зарплата и даже то, что моих знаний вполне достаточно для преподавания.

– Слушай, я вот тут сварил кое-что. Ты когда в прошлый раз про зелья интересовалась, мне как раз в голову мысль пришла. Держи!

– Что это? – Алисия приняла небольшой флакончик зеленого стекла.

– Зелье убеждения. Свеженькое.

– Экспериментальное?

– Обижаешь! На Шуше проверенное.

Алисия перевела взгляд на пустой стул за столиком того ресторана, куда Бен ее водил однажды и где сегодня (разнообразия ради) они не встретили лорда Морбей де Феррес. На стуле сидел домовой, который после отъезда Алисии от скуки сошелся с Ибельнишойнцхеном, и теперь они чудили на пару, дабы жизнь в университете не сделалась невыносимо пресной.

Оба поджидали девушку на выходе из пансиона, зная, что леди решила попытать счастья в этом учебном заведении. Теперь же Шуш бодро поглощал заказанные студентом пирожки и старался не выдать собственного присутствия.

– Хорошее зелье, – подал голос домовичок. – С его помощью Бен меня уговорил Марфе новый веник подарить.

– Марфа – это та домовичка? А веник у вас вместо букета?

– Ага, – хмыкнул Шуш. – Довольная была, чуть не больше, чем когда ее жилье отстроили.

– Я рада. – Алисия снова помешала ложечкой чай.

– Чего опять грустишь? – Студент придвинул к ней сахарницу.

– Даже если устроюсь, когда действие зелья закончится, она снова начнет придираться. Главный аргумент, что я не замужем и непременно начну крутить романы и водить в пансион воздыхателей.

– Если за тем дело стало, это поправимо, – выпалил Бен.

– Что поправимо?

Студент вдруг покраснел и замялся, а Шуш захихикал.

– Это он о замужестве говорит, – сдал парня домовичок.

– О замужестве? Но это вовсе не поправимо! Даже сложнее, чем найти работу. Я теперь едва ли гожусь на роль невесты.

– Кому как, – продолжал подхихикивать домовой.

В ответ Бен отобрал у него тарелку с пирожками и подвинул ближе к Алисии.

Алис перевела большие глаза на студента.

– Подумаешь, жениться, – произнес он, рассматривая скатерть на столе. – Если сильно надо, то запросто.

– Бен? Ты ведь это по дружбе предлагаешь? Из желания помочь, да?

– Да! Нет! – одновременно произнесли студент с домовичком.

Алисия принялась так яростно мешать чай, что расплескала половину.

– Это неправильно, – начала она. – Если мне и будет польза от фиктивного брака, то тебе – только обуза!

– Хи-хи, а кто сказал, что фиктивного? – Домовичок совсем разошелся и при этом ловко увернулся от руки Бена, шлепнувшей воздух.

Алисия выронила ложку, а парень принялся старательно вычерчивать что-то поверх скатерти, словно составлял очередную формулу волшебного питья.

– Чего ты теряешься? – подначил домовичок. – У тебя зелье убеждения готово. У лорда и того не было.

– Шуш! – ахнула Алисия, возмущенная болтливостью домового.

– Какого лорда? – потребовал объяснений студент.

– Всяко не твоего отца.

Имей она шанс уронить еще что-то, леди непременно бы им воспользовалась, но Алис заранее сложила руки на коленях от греха подальше.

– Почему ты не рассказывал? – спросила Алисия, которой и в голову не приходило, будто Бен окажется не рядовым талантливым магом.

– Нарочно делал вид, будто из простых, чтобы не пришлось отбиваться, как тому же Ферресу, – мрачно ответил парень. – Да и я младший сын, фамильный особняк не наследую и наследство – тоже.

– Зато он не фамильный особняк от матушки наследует, – сдал студента всезнающий Шуш. – И наследство по той же линии, как и сама фамилия. Ну, коли отучится и за ум возьмется.

– А ты почему не сказала? – тут же подступился к Алисии Бен, посчитав тему с собственным происхождением закрытой. – Ты по этой причине уехала?

– Я уехала к родным по важному вопросу.

– Да, да, – снова вмешался Шуш. – А вовсе не потому, что противный маг не умеет делать предложения.

– Шуш, сделай милость, замолчи!

– Так все кругом молчат. Кто-то ж должен говорить.

– Ты говоришь не о том и ставишь всех в неловкое положение.

– Небось из ледевского кодекса цитатка? Да кабы мы, домовые, наблюдательностью в людей пошли, какие из нас хранители дома получились бы? Не мнись, соглашайся. Вон жених какой, чуть хуже первого.

– Чем это я хуже?

– У леди нашей спроси, а то ж не торопится соглашаться. Сравнивает небось.

– Я не сравниваю!

– Конечно. Куда там сравнить, коли ты о первом уже и думать забыла.

– Именно.

– Раз сто на дню не думаешь, потому что противный такой!

– Он, кстати, женится скоро, я слышал, – ввернул Бен.

– Как женится? – поразилась Алисия.

– Слухи ходили, на какой-то королевской родственнице.

– А ты и не расстроилась вовсе, да? – Лицо Шуша проявилось, и домовичок подмигнул.

– С какой стати расстраиваться? Нормальная практика – делать предложение сразу нескольким девушкам, вдруг хоть одна согласится.

– Так, стало быть, решили вопрос? Зелье пить не будем? Отличный парень у нас, и от чувств не корежит, как некоторых. Заживете как все, он своими делами занимается, ты своими, и друг другу не мешаете. Загляденье, а не семья.

Атильда прикрыла дверь плотнее, чтобы не беспокоить уснувшую Алисию, и уперла руки в бока.

– Где ты был? – грозно спросила супруга. – Ушел утром, вернулся едва не за полночь. На ногах не стоишь! Ты пил?

– Нет. – Ответ Робина прозвучал едва слышно, и он запустил палец за ворот рубашки, оттягивая его, чтобы глотнуть больше воздуха.

Атильда присмотрелась к бледному, в испарине мужу и тут же решила, что со скандалом можно повременить. Вместо этого она усадила Робина к столу и заварила «чай» покрепче, поставив кружку перед супругом.

– Пей и рассказывай.

Кузен Алисии сделал глоток и закашлялся, а жена заботливо похлопала по спине, отчего кружка едва не вылетела у Робина из рук.

– Вот. – Муж набрал в грудь воздуха, утер лоб рукавом и дрожащей рукой извлек из кармана какую-то бумажку.

– Расписка! Долговая?! – Тиль не смогла заставить себя взять бумажку. – Робин, ты снова играл?

Она схватилась за голову.

– Боги! Ну почему в наследство от дядюшки тебе перешло не умение с видом истинного джентльмена проворачивать разные махинации? Он до самой смерти как сыр в масле катался, а разгребать пришлось тебе и девочке!

– Это не расписка, Тиль. Взгляни! Это чек!

– Чек?

– Да! Посмотри, посмотри на сумму.

У Атильды подрагивали руки, когда она брала плотный прямоугольник с написанной от руки суммой и подписью внизу.

– Ты выиграл? – Она не верила себе, тем более что буквы и цифры прыгали перед глазами. – Я не вижу, сколько здесь. Мне дурно.

Атильда упала на стул, тот заскрипел, и теперь уже Робин попытался напоить жену крепким «чаем».

– Ты выиграл? – снова уточнила она слабым голосом после приличной дозы напитка.

– И проиграл.

– Что?

– Я выиграл состояние, Тиль, состояние! Представить себе не можешь, что это за ощущение. Новая жизнь, лучше прежней, для тебя, для Алисии. Первый бал нашей малышки в столице! Это, это…

– Робин! – Она прервала его бурную речь. – Что ты проиграл?

– Желание.

– Боже! – Атильда сжала виски. – Что за желание? С кем ты играл? Расскажи все по порядку.

– С лордом Морбей де Феррес.

– С ним? – Полное священного ужаса восклицание лучше бранных слов выразило отношение Атильды. Она в один глоток осушила кружку и повторила: – Рассказывай.

– Все начиналось с обычной дружеской партии. Исключительно чтобы не оскорбить лорда отказом. И ставок не было. А затем он совсем немного поставил и вдруг проиграл. После – во второй раз проиграл, и в третий. Дальше – как в тумане. Ставки росли, мой капитал увеличился вдвое. Все кругом галдели: «Давайте, Робин! Не тушуйтесь, Робин. Поднимайте, поднимайте».

– Что потом?

Атильда опустила взгляд на чек и не поверила своим глазам. Робин мог проиграть состояние, но чтобы выиграть! Она зажмурилась и перевела дух, ожидая, что вот сейчас бумажка испарится из пальцев. Открыла глаза. Чек был на месте.

– …и вот он бросил на стол этот чек, небрежно так. А все кругом ликовали. Конечно, тихо, чтобы лорд, не дай боги, не догадался, как они счастливы, но их злорадство просто в воздухе витало. И тут он сказал: «Проклятье, Гота, вы ободрали меня как липку. Мне необходимо отыграться». Джентльмены опять загалдели. Я, право слово, как и они, испугался, что его светлость начнет настаивать на новой игре, чтобы забрать всю сумму обратно. А он равнодушно посмотрел на них, потом на меня, и что-то такое во взгляде… Клянусь, меня в холодный пот бросило.

Атильда представила, как сердце Робина ухнуло в самые пятки, едва он вообразил, что лорд настоит на возможности отыграться. Как отказать? Как сбежать, забрав выигрыш? Тогда и все так называемые джентльмены, что подбивали его играть, начнут насмехаться над трусостью и жадностью. У них странные понятия о чести, у этих благовоспитанных светских мужчин. Сейчас они порицают одного, через секунду – второго, а ты балансируешь на тонком лезвии ножа, поскольку то, что простительно лорду, сэру не прощается.

– «Сыграем на желание?» – сказал он и бросил карты. Я помню, руки ужасно дрожали, когда взял колоду, и я очень пытался, чтобы голос не сипел, когда пришлось уточнить: «Какое желание?» Ох, Тиль, меня до сих пор при воспоминании дрожь пробирает. Он так подавляет! Как Алис на него работала?

– Ты разве плохо знаешь нашу девочку? – Тиль нежно улыбнулась. – У нее железные нервы и стальной характер. Вся в меня. Но не останавливайся, говори, что там было за желание?

– Он сказал: «Решитесь ли, Гота, поставить на кон свою страсть к картам? Дадите клятву никогда более не играть на крупные ставки?» Я опешил, а кругом опять стали перешептываться, что лорд желает взять реванш, и это – месть за проигрыш. Но он никого не слушал и спросил: «А чего хотите вы?»

– И что ты потребовал?

– Прилюдно извиниться перед Алисией.

– Извиниться?

– Да. Первое, что в голову пришло. Сам не знаю, как духа хватило. Меня в жар бросило, едва это произнес. У него такое лицо сделалось, что я даже попытался объяснить. Меня занесло в какие-то дебри о том, как непросто леди искать работу и тому подобное, сейчас и не повторю, что тогда нес, а он оборвал на полуслове.

– Выслал вон?

– Нет. Сказал: «Хорошо».

– Хорошо?

– Просто «хорошо» и показал на колоду: «Тасуйте».

– Боже! Боже! – Атильда поднялась и принялась ходить по комнате. – Боги снова пришли на помощь, снова услышали мои молитвы. Ты проиграл желание, но какое желание. Господи! А что он сделал? Как ты теперь не сможешь играть на высокие ставки?

– Ох, ну там… – Робин побледнел почти столь же сильно, как вначале, когда только явился домой.

– Мы проверили с джентльменами, когда Морбей уехал. Ох, Тиль, дай еще «чайку».

Жена плеснула в пустую кружку, Робин махнул залпом, занюхал рукавом и только тогда набрался смелости рассказать.

– Сели мы к столу, джентльмены выкладывали деньги один за другим, а последним оставался я. Клянусь, все затаили дыхание. Когда доставал чековую книжку, то два раза промахнулся мимо кармана. Думал, либо рука не послушается и цифру на чеке не выведет, либо сам чек исчезнет, всего ожидал, но, честно, и представить не мог, что произойдет такое.

– Какое – такое? – в ужасе воскликнула Атильда.

– Они все окоченели, вот клянусь тебе, Тиль, все до единого! И уставились в одну точку справа от меня. Вот сюда. И вот я поворачиваю голову, а там, там…

– Что там?

Робин сидел, вытянувшись в струнку и ужасно боясь рассказать о том моменте, когда он повернул голову.

– Он сидит, – прохрипел мужчина, – он. П-прозрачный т-такой. П-подмигнул мне и г-говорит: «Сыграем партейку?»

Сэр Аксэн-Байо-Гота закрыл лицо, будто наяву увидев, как рядом с ним, зависнув в воздухе, словно сидел на стуле, и зажимая губами прозрачную сигару, возник Игрок.

О жутком призраке знали далеко за пределами клуба. Говорили, он являлся на беду тем, чей последний миг был не за горами. Баронет средней руки, живший тогда, когда Робин еще не родился, стал легендарным благодаря умению играть в карты. Со всего королевства съезжались, чтобы бросить ему вызов. Это умение его в итоге и сгубило. Рассказывали, смерть его была страшной, а потому и стало плохим предзнаменованием повстречать призрака в клубе, где Игрок когда-то погиб. Робин не стал описывать Атильде, как драпали со всех ног участники экспериментальной партии вкупе с остальными посетителями. Во главе летел хозяин клуба, за ним – официанты, замыкали этот отряд бегунов те, чьи физические данные вообще не позволяли бегать. Робин мог похвастать, что оказался примерно в середине.

– Никаких крупных ставок больше, дорогая Тиль, – прижав к груди пустую кружку, поклялся Робин.

Алисия молчала. Молча она закрепила в волосах драгоценную заколку, не говоря ни слова, окутала полуобнаженные плечи сверкающим газовым шарфом, не произнеся и звука, натянула перчатки и безмолвно отправилась к карете.

Робин шагал сзади, бережно придерживая жену за руку, и вздыхал. Атильда, охрипшая от споров, плотнее застегнула высокий воротник и повторила тяжкий вздох супруга. Уже когда Алис поднялась по ступеням, придерживаемая за руку лакеем, и устроилась внутри кареты, кузен рискнул шепнуть жене:

– Как она себе это представляет, скажи мне, пожалуйста? По ее словам, если лорд будет присутствовать на королевском балу, я обязан вернуть ему картежный долг дяди. Но как?

– Ты вообрази, что было бы, узнай она о твоем выигрыше. Я и правда не представляла, как можно ей рассказать, раз она его на дух не переносит. Честно, но после вашей партии я переменила к нему отношение и искренне благодарна за желание, даже если это была месть.

– Ох, не напоминай, Тиль. Он заставил дать слово, что не расскажу Алис о выигрыше, и после этой недели споров о долге я превосходно понял, почему. Да она всю душу из меня вытрясла, наша милая и хрупкая девочка. Когда она успела вырасти настолько принципиальной?

– Согласна с тобой, будет в высшей степени нелепо, если подойдешь к лорду и предложишь ему его же деньги в качестве оплаты долга.

– Я не могу вернуть деньги, выигранные в карты. Этим я оскорблю Ферреса до глубины души, и он ни за что не спустит оскорбления.

– Может, уговорить ее отдавать частями? Если изучить рынок и вложить часть суммы в прибыльное дело, а сейчас, например, невероятно популярно новое направление, эти летающие поезда, и проценты оформить на лорда, то мы постепенно погасим долг.