Текст книги "Зеро! История боев военно-воздушных сил Японии на Тихом океане. 1941-1945"

Для наших сухопутных сил и надводного флота последовавший за эвакуацией Гуадалканала период принес временное затишье в боевых действиях, отсутствие крупных операций предоставило возможность для перегруппировки и укрепления сил. Однако для морской авиации передышки не было, поскольку мы провели несколько внушительных воздушных атак.

Первая из крупных воздушных операций против американцев была так называемая кампания «I-go», проводившаяся с начала по середину апреля. Стратегическое командование операцией напрямую осуществлял главнокомандующий Объединенным флотом адмирал Исороку Ямамото.

Авиация наземного базирования под командованием вице-адмирала Джинити Кусаки состояла из 190 самолетов, также к операции были привлечены 160 самолетов морской авиации под командованием вице-адмирала Дзисабуро Одзавы. Хотя в кампании «I-go» участвовало существенно больше сил, чем было задействовано на Гуадалканале, в сумме самолетов было меньше, чем в ударной группе Нагумо, разгромившей Пёрл-Харбор.

Воздушные атаки в полную мощь были нацелены на Гуадалканал и юго-восток Новой Гвинеи, в особенности на Порт-Морсби, Ого-Бэй и Милн-Бэй. Похоже, четыре мощных налета принесли желаемые результаты в уничтожении вражеских самолетов и наземных сооружений, но несчастье постигло нас в тот момент, когда новое воздушное наступление набирало мощь.

18 апреля адмирал Ямамото, совершая инспекционную поездку на фронт, находился на борту бомбардировщика с эскортом из девяти истребителей, который над юго-западной оконечностью острова Бугенвиль был перехвачен и сбит истребителями «Локхид Р-38» американской 13-й воздушной армии. Его потеря стала серьезным ударом по Вооруженным силам Японии.

Теперь уже всем нашим военным руководителям стало очевидно, что исход любого боя, будь то на море, на суше или в воздухе, зависит от способности наших истребителей завоевать господство в воздухе. И соответственно, морские и армейские командиры неизменно просили поддержки с воздуха истребителями, способными защитить наши морские и сухопутные силы от вражеской угрозы с воздуха.

Концепцию важности воздушных сражений можно упростить, представив себе схватку огромных воздушных флотов, ядро которых олицетворяют истребители. Истребители, встречаясь с врагом, должны превосходить его по летным качествам и дальности действия. Нужно также приложить все усилия, чтобы обеспечить численное преимущество, ибо превосходство даже на один-единственный истребитель может решить исход крупного боя.

Ко времени начала кампании «I-go» уже было ясно, что происходит исполнение мрачных предвоенных предсказаний относительно конфликта с Соединенными Штатами и Великобританией. Утверждения многих японских военных и промышленных лидеров о том, что «война против Соединенных Штатов и Великобритании наверняка окажется затяжной при небольших перспективах на победу для такой страны с ограниченными ресурсами, какой является Япония», начали сейчас становиться грозной реальностью. В кампании за Гуадалканал стала очевидной неспособность нашего флота найти замену выбывающим в боях Зеро, и эта трещина в стене нашей воздушной мощи с каждым боем становилась все шире и шире. Замена Зеро на каждом фронте становилась все более трудной и так и не достигла величин, запрашивавшихся нашими боевыми командирами. В Японии не было в достаточном количестве других истребителей, чтобы заменить Зеро, и наша воздушная мощь неуклонно истощалась. Среднее производство истребителей Зеро с апреля 1942 года до июня 1943-го составило 221 самолет. Силы врага тем временем росли в чудовищных пропорциях.

Серьезным отставанием в кампании за Гуадалканал была неспособность армии надлежащим образом организовать взаимодействие своей авиации в совместных операциях с частями морской авиации. Флоту нужна была поддержка, по крайней мере до той степени, когда половина всех боевых вылетов выполнялась бы армейской авиацией. К сожалению, это соотношение никогда не соблюдалось, отчасти потому, что большинство операций проводилось над обширными океанскими просторами.

И следовательно, морские истребители, сконструированные для использования авианосцами и первоначально приданные частям флота, были вынуждены сражаться в меньшинстве против всех типов истребителей и бомбардировщиков противника, как авианосного, так и наземного базирования. Гидросамолеты-разведчики и наблюдательные самолеты Зеро были вынуждены отправляться в практически самоубийственные полеты. Из-за нехватки истребителей Зеро от наших летчиков требовались сверхчеловеческие усилия. Качественное превосходство нашей морской авиации уже не было в состоянии компенсировать их количественную нехватку.

В июне 1943 года союзные войска возобновили свои атаки как у Соломоновых островов, так и на Новой Гвинее. В попытке преодолеть мощь вражеской авиации флот бросил в бой сотни истребителей Зеро и бомбардировщиков наземного базирования типа 1 на этот решающий театр, но введение авиации наземного базирования привело лишь к росту бремени на плечах нашего флота.

Наше положение неуклонно ухудшалось, в то время как американская воздушная мощь неумолимо захватывала желанные позиции, за которые она столь неутомимо сражалась. Как много наших «дальновидных» стратегов и военных лидеров вдруг стало открыто сожалеть, что флотская и армейская авиация флота не были слиты в единую координированную силу, как это сделали американцы!

Этот позыв к координированному управлению авиацией был вызван не только желанием упростить нашу командную структуру; неспособность японских войск надлежаще использовать воздушную мощь уже привела нас к потере островов Гильберта. Этот бастион пал в конце ноября 1943 года, и по той же самой причине – отсутствие мощной морской авиации – мы утратили ключевые позиции на Маршалловых островах в феврале 1944 года. Этот урон повлек за собой серьезные угрозы для нашего боевого потенциала на всем Тихом океане.

Эффективность непрекращающихся ударов вражеской авиации возводила проигранный бой до статуса трагедии. Во избежание почти полной потери наших войск в районе Рабаула адмирал Минеити Кога, новый главнокомандующий Объединенным флотом, с неохотой отдал приказ всем частям морской авиации оставить Рабаул – нашу единственную крупную авиабазу на юго-западе Тихого океана, противостоящую продвигающимся войскам противника. 20 февраля 1944 года наша часть [Окумия] последней из всех авиачастей покинула остров, на котором оставались только наши сухопутные войска.

Эти отходы с наших авиабаз следовало рассматривать только как крупные неудачи. Каждая брошенная база означала еще одно продвижение врага к сердцу Японии и еще одну ключевую позицию, с которой противник сможет отправлять свои дальние бомбардировщики. Каждая потерянная авиабаза содержала не только наземные сооружения, переходящие к американцам, но и означала невозвратимую потерю в наших возможностях дальнейшего сопротивления врагу. Более того, те, кто отдавал приказы о поспешных отходах с передовых авиабаз, часто забывали и бросали на произвол судьбы группы наземного обслуживания. Оставляли людей, чей опыт накапливался многими годами, хотя и предпринимались отчаянные попытки их спасения самолетами и подводными лодками. Таким образом, мы навсегда теряли их способность внести вклад в последующие воздушные операции, эта потеря становилась все более очевидной по мере роста давления со стороны врага.

Отсутствие этих бесценных механиков и техников по эксплуатации очень повлияло на действия нашей авиации. Механики, которых спешно готовили по экстренной программе, совершенно не отвечали требованиям своей профессии. Наши и так огромные трудности возрастали из-за того, что малоопытные механики были вынуждены работать с самолетами, которые выпускались в спешном порядке. В слишком многих случаях летчики и члены экипажа становились жертвами вражеских пушек, потому что в решающий момент боя подводили детали самолетов.

Мы как бы оказались в порочном замкнутом круге, из которого, казалось, не было выхода. Нехватка новых истребителей приводила к тому, что мы часто должны были отправлять в бой лучших пилотов на изношенных и поврежденных самолетах. Тем самым их шансы на выживание в бою с врагом, чья сила возрастала с каждым днем, резко падали.

В то время как вражеские атаки и наши собственные недостатки вели к неуклонному истощению нашей боевой мощи, американцы могли наносить удары и сражаться, как им пожелается. Хотя флот все еще обладал двумя линкорами-монстрами «Yamato» и «Musashi», каждый весом почти 74 тысячи тонн и с девятью 18-дюймовыми орудиями, мы были вынуждены тщательно приберегать нашу мощь для самых решающих сражений.

Глава 18
ОПЕРАЦИЯ У ОСТРОВА ГУАДАЛКАНАЛ: ОЦЕНКА АМЕРИКАНСКИХ БОЕВЫХ САМОЛЕТОВ

Первым страшным соперником, с которым столкнулся истребитель Зеро, был четырехмоторный «Боинг В-17» «Летающая крепость». Перед войной, как сообщалось, на острове Лусон было размещено тридцать пять тяжелых бомбардировщиков, но большинство этих самолетов было уничтожено на земле до того, как закончился самый первый день войны. Немногие «В-17», которым удалось взлететь в воздух, были атакованы численно превосходящими их истребителями Зеро и сбиты до того, как наши чересчур энергичные пилоты успели изучить их характеристики.

В период между этими первыми атаками и успешным завершением кампании в Голландской Ост-Индии в марте 1942 года самолеты «В-17» все чаще прерывали наши операции своими неожиданными бомбовыми ударами. Их большой радиус действия в 750 морских миль позволял им летать с баз, бывших вне пределов досягаемости для наших бомбардировщиков наземного базирования типа 96 и 1, на которые флот возлагал такие высокие надежды.

Благодаря великолепной защите, которую обеспечивали их пулеметы калибра 12,7 мм и протектированные топливные баки, огромной грузоподъемности и большому радиусу действия, самолеты «В-17» продолжали терзать наши войска своими смелыми и настойчивыми атаками. Наши командиры считали, что «В-17» является единственной надеждой противника в почти безысходном положении, в котором он очутился в начальный период войны.

Сразу же после занятия нами Рабаула в конце января 1942 года американские бомбардироващики «В-17», базировавшиеся в Порт-Морсби, совершили ряд настойчивых дневных и ночных налетов, засыпав наши объекты дождем бомб. Истребители Зеро авиакорпуса Тайнань – ветерана боев, воевавшего без перерыва с начала войны, – тучей бросились на перехват и уничтожение больших бомбардировщиков.

Но вскоре пилоты Зеро обнаружили, что им противостоит самолет, способный неплохо защищаться сам, а один из них сумел перенести ужасные повреждения от пулеметов и пушек Зеро. Во многих случаях «боинги» бесстрашно летали на свои бомбежки и разведку, несмотря на то что Зеро роились вокруг них, и эти Зеро часто гибли от огня тяжелых пулеметов врага.

В ходе патрульного полета в мае 1942 года «Летающая крепость» обнаружила японский десантный конвой, идущий в направлении Порт-Морсби. Это напрямую привело к ожесточенной битве в Коралловом море. Если бы не потрясающий радиус действия «В-17», многие наши операции были бы успешно проведены, и мы бы не столкнулись с вражеским сопротивлением.

Сражение за Мидуэй в июне 1942 года тоже обязано «дальнобойным» «В-17», которые прочесывали поверхность океана в поисках наших военно-морских сил вторжения и сообщали по радио мощной американской бомбардировочной авиации местонахождение наших кораблей. В кампании за Гуадалканал передвижения наших войск были постоянно под назойливым взором экипажей «В-17». Мы поняли, что почти невозможно скрыть наши действия в пределах 700 морских миль от любой базы, которая может принять «Летающую крепость», и в пределах 800 миль от баз, с которых могут взлетать бомбардировщики «Консолидэйтед В-24 Либерейтор». Летая в любое место по своему выбору, «В-17» и «В-24», казалось, почти не обращали внимания на пытающиеся их перехватить Зеро.

Видный китайский стратег Сун однажды мудро заметил: «Те, кто знает врага так же хорошо, как самих себя, никогда не потерпят поражения». Ничто лучше не подтверждает это историческое утверждение, чем разведывательные полеты бомбардировщиков «В-17» и «В-24», которые вознаградили американцев потрясающим превосходством в полыхавшей на огромных пространствах войне на Тихом океане.

Годами японский флот придерживался стратегической концепции, установившейся по традиции: малые японские войска могут одерживать победы над превосходящим по силе противником до тех пор, пока мы знаем о силе противника и его передвижениях, при этом оставаясь скрытыми. Как только «В-17» и «В-24» начали постоянно кружить над нашими кораблями, аэродромами и учебными объектами, ситуация кардинально изменилась. Мы сами оказались в положении нашего традиционного соперника, ограничены теми же самыми рамками, которые мы всегда рассматривали как слабость противника.

Оказавшись в невыгодном положении от того, что каждое наше движение хорошо известно врагу, мы были вынуждены отказаться от давно заготовленных планов и прибегнуть к применению в бою массового натиска. В современной войне сила количества может перевесить ценность качества, где можно на решающий участок бросать новые пешки настолько быстро и до тех пор, пока это позволяют накопленные резервы, особенно в боях на море и в воздухе, где не человек, а машина играет такую решающую роль. Механическая мощь в подавляющем количестве также напрямую влияет на боеспособность сухопутных войск, чья судьба в войне на Тихом океане зависела единственно от морских перевозок и снабжения.

К сентябрю 1942 года разведчики «В-17» и «В-24» стали серьезной проблемой, и японский флот пользовался всеми возможными средствами, чтобы уничтожить назойливых бродяг. В разгар кампании за Гуадалканал наши пилоты лезли из кожи, но так и не могли добиться ощутимых результатов в росте числа сбитых американских бомбардировщиков. Только подавляющее численное превосходство Зеро позволяло сбивать «Летающие крепости», и было мало надежд, что мы получим истребители с более мощным огневым оснащением, чем нынешний Зеро.

Хотя «В-24» не имели аналогичной «В-17» защиты в отношении общего количества огнестрельного оружия и других характеристик, эти два самолета были уникальными по своей способности отражать атаки вражеских истребителей. Ни Британия, ни Германия, ни Япония не производили бомбардировщиков, способных так успешно защищаться, как это могли «Летающие крепости» и «либерейторы».

Мы считали, что тяжелые американские бомбардировщики с их огромной мощью самозащиты и поразительной агрессивностью в бою, проистекающими из гигантской экономической мощи и национальной политики, которая во все времена характеризовалась агрессивностью, внесли наибольший вклад в победу над Германией и Японией.

До того как мы смогли отыскать удовлетворительное решение проблемы, связанной с «Летающими крепостями» и «либерейторами», перед нами возникла новая трудность: в небе появились армейские двухмоторные истребители «Локхид Р-38 Лайтнинг».

Хотя и американские «Кертисс Р-40 Томагавк» и «Белл Р-39 Аэрокобра» тоже отличались высокими скоростями пикирования, а морской «Грумман F4F» демонстрировал хорошую маневренность, общий боевой потенциал этих самолетов отставал от уровня, достигнутого Зеро. Как и эти истребители, «Р-38», впервые использованные в боях против Зеро, не отличались ничем особенным, кроме скорости на больших высотах и очень большой скоростью пикирования.

Дебют «лайтнингов» состоялся на Соломоновых островах в конце 1942 года. Скоро они стали появляться во все возрастающих количествах, часто соперничая с нашими истребителями Зеро. К великому восхищению наших летчиков, пилоты «Р-38» не боялись ввязываться в драки с Зеро, которым удалось сбить много вражеских самолетов.

Стало очевидно, в контрасте с последующими боями, что американцы сами еще не узнали наиболее позитивные качества больших, тяжелых «Р-38» и что этот самолет вначале чаще ошибочно использовался в бою, чем правильно пилотировался.

Скоро, однако, тяжелый урок при виде горящих «Р-38» изменил ситуацию. Американцы незамедлительно прибегли к новой тактике, которая позволяла использовать превосходство «Р-38» при полете на большой высоте. Как только вражеские летчики узнали о падении боеспособности Зеро при подъеме на большие высоты и его неспособности пикировать на больших скоростях, мы тут же столкнулись с врагом ужасающей мощи.

Зеро больше уже не могли вести успешные бои с «Р-38», разве только в самых необычных условиях, которые, к сожалению, представлялись весьма редко. «Р-38» вели патрулирование на больших высотах, недоступных для Зеро. Их огромная скорость на большой высоте позволяла им маневрировать до тех пор, пока не будет занята наиболее выгодная позиция, а затем эти большие истребители бросались с небес вниз, чтобы разнести вдребезги беспомощные Зеро.

Характерный гул двух моторов «Р-38» стал и знаком, и ненавистен японцам по всему югу Тихого океана. Нашим группам наземного обслуживания, особенно занятым сервисом истребителей Зеро, оставалось только в бессилии потрясать кулаками, когда «Р-38» с ревом на высокой ноте безбоязненно пролетали над Буином на острове Бугенвиль, Рабаулом и другими базами юга Тихого океана.

Также можно часто было услышать летчиков, ругавшихся на эти стремительные истребители, щеголявшие своими блистательными характеристиками. Летчик «Р-38» находился в положении, которому можно было только позавидовать. Он мог сам выбирать, когда и где ему вступить в бой и на своих собственных условиях. В таких обстоятельствах «лайтнинг» становился одним из наиболее смертоносных из всех вражеских самолетов.

Если «Р-38» собирались вступать в бой с нашими истребителями, Зеро приходилось ждать до тех пор, пока те не начнут атаковать на самых благоприятных для себя условиях. Победа японцев была возможна только в том случае, когда вражеские истребители согласятся на драку. Однако, поскольку пилоты «Р-38» могли выбирать точное место и время боя, такие возможности представлялись крайне редко.

Есть в этом уроке «„Р-38“ против Зеро» фундаментальное различие между воздушными боями и теми, которые случаются на суше или на поверхности моря. Единственно возможное средство начать крупное воздушное сражение в нужное время заключается в обладании самолетами, превосходящими авиацию противника. Для повышения шансов на успех в бой должно вводиться максимально возможное число самолетов.

Поскольку японская морская авиация занималась долгими и усердными приготовлениями к достижению количественного и качественного превосходства задолго до начала военных действий, эти два требования в первой фазе войны еще можно было удовлетворить. Но через короткое время враг свел на нет наше количественное превосходство, и через год после начала войны качественное превосходство висело на волоске и быстро таяло.

Вначале наше победоносное шествие по Тихому океану было омрачено только одним незначительным инцидентом на острове Уэйк, но затем наша морская авиация стала чаще, чем обычно, испытывать трудности в воздушной войне, которая стала складываться в пользу противника.

Первым одномоторным американским истребителем, бросившим нашему Зеро серьезный вызов, был «Чанс-Воут F4U Корсар». Поначалу наша морская разведка сообщала, что это истребитель авианосного базирования, который не прошел квалификационные испытания из-за плохих технических характеристик для посадки. Но главные американские контрнаступления, начинавшиеся с Гуадалканала, шли с участием этого истребителя, поскольку были в наличии наземные базы.

Очень скоро великолепные качества «корсара» стали слишком очевидными, и враг быстро увеличил контингент этих истребителей в кампании за Соломоновы острова; наибольший рост наблюдался в феврале 1943 года, когда мы оставили остров Гуадалканал.

Будучи быстрее, чем Зеро, в горизонтальном полете и владея неизмеримо большей скоростью пикирования, «корсары» скоро стали огромным источником тревог для наших истребителей. Пока число «корсаров» в боях было не слишком велико, истребителям Зеро удавалось справляться с вражескими самолетами. Но когда общее число «корсаров» увеличилось, количественно уступавшие Зеро попадали в серьезные переделки, и японское командование истребительным корпусом констатировало крупные потери, причиненные этими стремительными американскими морскими истребителями. «Корсар» стал первым одномоторным истребителем, который явно превзошел Зеро по боевым качествам.

В ходе кампании на островах Гильберта в сентябре 1943 года состоялся дебют нового истребителя «Грумман F6F Хеллкэт». Этому морскому истребителю предстояло оказаться одним из самых страшных соперников Зеро.

В наших первых сообщениях о новом истребителе «хеллкэт» отмечалось, что его конструкция явилась результатом тщательного изучения американцами истребителя Зеро, захваченного на Алеутских островах весной 1942 года. Отчасти это было справедливо, поскольку в конструкции «хеллкэта» философия экономии веса соблюдалась в степени, не имевшей аналогов ни в одном из других американских самолетов того времени.

Несомненно, новый истребитель был в любом отношении выше Зеро, за исключением маневренности и радиуса действия. На нем было более тяжелое вооружение, он превосходил Зеро в наборе высоты и пикировании, мог летать на больших высотах и был лучше защищен, имея протектированные топливные баки и броню. Подобно «уалдкэту» и «корсару», новый «грумман» был вооружен пулеметами калибра 12,7 мм, но брал с собой намного больший запас боеприпасов, чем другие истребители.

Из многих американских истребителей, с которыми мы встречались над Тихим океаном, «хеллкэт» был единственным самолетом, который мог достойно постоять за себя в схватке «истребитель против истребителя». Американцы утверждали, что с «хеллкэтом» флот США впервые с начала войны обрел способность вступать в ближний бой с японскими Зеро. Любимым американским маневром было отправить пару истребителей в атаку на Зеро в глубоком пике, во время которого достигается высокая скорость; как только Зеро оказывается в диапазоне обстрела вражеских пулеметов, «хеллкэты» открывают огонь, с ревом проносятся мимо и делают резкий разворот, чтобы удалиться.

Из многих американских самолетов «хеллкэт» стал единственным, конструкция которого создавалась уже после атаки на Пёрл-Харбор, а затем его поставили на массовый конвейер для использования на Тихом океане. До прекращения выпуска в конце 1945 года было построено более десяти тысяч истребителей «F6F».

Как и «корсар», «хеллкэт» был оснащен двигателем воздушного охлаждения «Double Wasp» мощностью 2 тысячи лошадиных сил. Чем мощнее мотор истребителя, тем лучше его функциональные характеристики. Это особенно справедливо для истребителей, которым необходима способность резкого набора высоты. При увеличенной мощности двигателя истребитель может улучшить свое вооружение, быть оснащен протектированными баками, броней и иным оборудованием не в ущерб своим боевым качествам.

Японские конструкторы слишком запоздали в своих работах по созданию практичных, мощных авиационных двигателей, и между тем, что мы могли произвести, и лучшими образцами из Соединенных Штатов зияла большая пропасть. При всем нашем усердии мы не могли соперничать с великолепной продукцией американских технологий. В 1944 году компания «Мицубиси» приступила к массовому производству двигателей «Ha-42» мощностью 2 тысячи лошадиных сил, но вес двигателя воспрепятствовал его успешному применению на истребителях.

Командир звена капитан 2-го ранга Митугу Кофукуда из 6-го авиакорпуса, расквартированного на авиабазе в Буине, участвовал в сражении за Гуадалканал в течение семи месяцев с начала высадки американского десанта. Позднее капитан Кофукуда издал многостраничные записи, которые он вел во время всей кампании, что позволяет под необычным углом взглянуть на деятельность авиации и воздушные бои в тот период: «В продолжение всей операции на Гуадалканале американская армейская и морская авиация участвовала в боях с японскими войсками. Большинство истребителей, с которыми мы столкнулись во время вторжения, составляли морские „Грумман F4F Уалдкэт“ и армейские „Кертисс Р-40 Томагавк“, но число истребителей „F4F“ резко возросло после начала сражения. В начале боев в умеренных количествах наблюдались „Р-39“, но их постепенно заменили на большие истребители „Локхид Р-38 Лайтнинг“. „Чанс-Воут F4U Корсар“ принимали участие в операции на Гуадалканале лишь в ее конце.

Короткие и толстые „Грумман Уалдкэт“ показывали в основном те же характеристики, что и наши истребители Зеро, но вражеские самолеты оказались почти во всех аспектах хуже Зеро. Однако из-за общего сходства схватки между „уалдкэтами“ и Зеро были весьма нечасты. В этих боях японские пилоты имели решающее превосходство, поскольку Зеро были более маневренными, чем их оппоненты, и могли набирать высоту и летать быстрее, чем „уалдкэты“.

Первоначальные нетрудные победы, которые Зеро добивались в начальный период войны, наделили этот самолет „загадочными“ свойствами – загадочными, конечно, лишь для американских пилотов. Удивительная маневренность и скорость Зеро, позволившие уничтожить сотни вражеских самолетов, казалось, укрепляли американских летчиков во мнении, что в ближнем бою Зеро непобедим, если противники сражаются при равных количествах.

В самом деле, наши пилоты докладывали, что, когда группы вражеских истребителей замечали соединение Зеро в том же числе, что и они, американцы обычно отказывались принять бой и уходили. Такие наблюдения делались в основном в районе Соломоновых островов, хотя, естественно, не всегда можно было полагаться на вражескую скромность. Во многих случаях мужественные пилоты противника не только пикировали на наши группы, будучи в равном числе, но и без колебаний атаковали наши группы истребителей и бомбардировщиков, даже значительно уступая в численности.

Однако нельзя отрицать тот факт, что наши летчики были полностью уверены в своей способности в любом случае выйти победителем из любой воздушной схватки, в которой у нас с врагом были равные силы. Эта уверенность не была привилегией лишь одних летчиков, ее разделял и штаб военно-воздушных сил.

Когда нашим Зеро приходилось вступать в бой, будучи числом в два раза меньше врага, обычно возникала свалка, в которой противники, как правило, несли примерно равные потери.

Поскольку маневренность армейских истребителей „Р-38“ и „Р-40“ была заметно ниже, чем у Зеро, скоро вражеские летчики поняли, что лучше избегать ближнего боя, в котором они явно уступали. Хотя „Р-40“ обладали приблизительно такой же горизонтальной скоростью, что и Зеро, им не хватало нашей скорости набора высоты, и они не могли соперничать с Зеро в ближнем бою.

По этой причине летчики „Р-40“ пользовались своим преимуществом в скорости пикирования и почти всегда прибегали к тактике „стреляй-беги“. И „Р-40“, как правило, избегали боя до тех пор, пока не добьются преимущества в высоте, которое позволяло им пикировать на группы Зеро, изрыгая огонь из всех стволов и улетая прочь на скорости пикирования, недоступной для Зеро.

Вскоре после появления на театре военных действий большие и тяжелые истребители „Р-38“ научились пользоваться своим преимуществом в скорости на больших высотах и других летных качествах, включая большую, чем у Зеро, скорость пикирования. Их тактика стала состоять в том, что самолеты пикировали с больших высот, врезались в группы Зеро, ведя огонь из своих крупнокалиберных пулеметов и пушек, а затем взмывали ввысь так, как не мог себе позволить ни один Зеро. Используя свое преимущество в летных качествах, они редко попадали в позицию, в которой их могли вынудить вступить в ближний бой. Похоже, у пилотов „Р-38“ существовало правило не вступать в бой с Зеро на скорости ниже, чем 300 миль в час, на которой Зеро страдал от замедленного действия элеронов.

В некоторых случаях группы „Р-38“ снижались со своих огромных высот на большой скорости пикирования, начальная атакующая волна рассеивала наши Зеро. Другие группы следовали за первой со своих выгодных позиций, чтобы врезаться в разбросанные и дезорганизованные группки Зеро, нанося при этом неожиданно тяжелый урон.

В кампании при Гуадалканале принимали участие и одномоторные морские бомбардировщики – двухместные пикирующие „Дуглас SBD Донтлес“ и трехместные торпедоносцы „Грумман TBF Эвенджер“. Двухмоторные бомбардировщики включали армейские „Норт Америкэн В-25 Митчелл“ и „Мартин В-26 Марадер“. Иногда Зеро встречались морские летающие лодки „Консолидэйтед-Вулти PBY Каталина“. Хотя данные об их соответствующих боевых характеристиках отсутствуют, ни один из этих самолетов не оказался трудным соперником для Зеро.

Вообще-то говоря, труднее всего для Зеро было сбить четырехмоторные бомбардировщики „В-17“ и „В-24“. Из-за их протектированных топливных баков их было трудно поджечь 20-мм снарядами пушек Зеро. Наши летчики-истребители скоро поняли, что „В-17“ и „В-24“ трудно подбить, если не попадешь в пилотов или не выведешь из строя другие жизненно важные части самолета.

Ожесточенное сопротивление, которое тяжелые американские бомбардировщики оказывали нашим истребителям, в отличие от наших собственных средних бомбардировщиков наземного базирования, слишком часто становившихся легкой добычей для вражеских истребителей, стало самой серьезной проблемой. По моему мнению, которое разделяют многие японские боевые офицеры, способность „В-17“ и „В-24“ защищаться и выполнять боевые задания, невзирая на противодействие истребителей противника, стала фактором, решившим окончательный исход войны.

Значительное число этих бомбардировщиков стало жертвой наших истребителей Зеро, но уничтожить эти самолеты можно было лишь после настойчивых и беспощадных атак, обычно за счет больших потерь наших собственных истребителей. Анализ наших воздушных боев с этими бомбардировщиками четко показывает, что они редко погибали после обычной атаки немногими истребителями.

Война продолжалась, и способность этих бомбардировщиков к самозащите становилась почти немыслимой; мощь их оборонительного огня, скорость, оперативный потолок и способность выдерживать удары наших истребителей постоянно удивляли наших летчиков.

Ко времени, когда на фронте появились американские бомбардировщики „Боинг В-29 Стратофортресс“, мы достигли определенного успеха в увеличении огневой мощи наших истребителей и перехватчиков. Тем не менее, даже эти меры запоздали, потому что „В-29“ олицетворяли впечатляющий прогресс в сравнении с грубоватыми „В-17“, а мы не могли идти в ногу с достижениями американского самолетостроения.