Текст книги "Зеро! История боев военно-воздушных сил Японии на Тихом океане. 1941-1945"

Мы оказались в ужасной ситуации. Я не мог решить, был ли это британский линкор или на самом деле „Kongo“. Я бывал на „Kongo“ три года назад и сейчас пытался восстановить в памяти внешний вид линкора. Признаться по правде, я не изучал до деталей конструкцию британских кораблей, а вместо этого занимался американскими военными кораблями. А мои познания в британских кораблях были весьма скупы.

Что еще более осложняло ситуацию, это непрекращавшиеся сигналы с третьего самолета нашей эскадрильи: „Не наш ли это флот?“ И второй, и третий бомбардировщики наблюдали за моим самолетом, ожидая моего решения. Даже если бы перед нами был наш флот, у него не было бы иного выбора, кроме как открыть ожесточенный огонь, когда какие-то самолеты готовятся его атаковать. А наши бомбардировщики только что атаковали. Нельзя полагать, что флот вражеский, только на том основании, что он защищается и обстреливает наши самолеты.

Моя эскадрилья вновь запрашивала у меня указаний, что делать. А я не знал, что делать. К этому времени наши бомбардировщики достигли идеальной точки для начала торпедной атаки. Сейчас мы летели на высоте 1700 футов. Облачность неуклонно сгущалась, и видимость пропорционально ухудшалась. Для нас было бы невыгодно атаковать корабли с кормы. Наша авиагруппа дерзко кружила вверху под защитой облаков и вновь проверила расположение наших целей. Отсюда линкор был очень хорошо виден. Я почувствовал облегчение. Теперь я был уверен, что корабль под нами – не „Kongo“.

От нервного возбуждения меня вновь охватила дрожь. Мы развернулись и опять вернулись в облачный покров. Чтобы обмануть противника, мы, летя в облаках, изменили курс и в конце концов выскочили из них ниже нижней кромки, готовые к атаке. Это было возможно, потому что слой неоднородной облачности располагался между 1000 и 1700 футами.

Мы начали атаку с высоты 1000 футов с расстояния примерно в полторы мили от противника. Как только мы выскочили из защитного слоя облаков, вражеские артиллеристы заметили нас. Флот ощетинился очень плотным заградительным огнем, пытаясь сорвать атаку до того, как будут пущены торпеды. Небо было полно разрывов зенитных снарядов, от которых самолеты вовсю трясло.

Второй линкор уже начал двигаться зигзагом, пытаясь уйти от бомб, и совершал в этот момент крутой правый поворот. Угол цели все уменьшался и уменьшался, так как нос корабля постепенно поворачивался в моем направлении, отчего мне становилось все сложнее направить торпеду в корпус судна. Походило на то, что ведущий торпедоносец будет вынужден атаковать из самой неудобной позиции. Но это позволило другим самолетам, следовавшим за мной, торпедировать цель в самой лучшей позиции.

Воздух был полон белого дыма, рвущихся снарядов и трасс, исходящих от зенитных пушек и пулеметов. Из-за яростного заградительного огня я спустился чуть ли не до морской поверхности. Индикатор скорости показывал более 200 узлов. Не помню вообще, как я управлял самолетом, как целился и на каком расстоянии от корабля, когда я выпустил торпеду. В пылу атаки я рванул рычаг спуска торпеды. Я действовал почти подсознательно, тут включились в работу долгие месяцы интенсивных тренировок.

Перед самолетом неожиданно возник контур огромного линкора. Пролетая очень близко к возвышавшейся корме, я сделал резкий поворот и умчался от корабля. Начал делать в воздухе большой круг по часовой стрелке, поспешно выводя стонущий бомбардировщик по восходящей крутой спирали. Несколько снарядов разорвалось поблизости от нас. Моторы все еще надсадно ревели, а мой самолет получил незначительные повреждения. Я резко набрал высоту и выровнял самолет, пока мы все еще оставались в облаках. Перевел дух и заставил свои напряженные мышцы расслабиться.

Вдруг мой наблюдатель, спотыкаясь, пробрался ко мне через узкий проход, крича на ходу: „Командир! Командир! Произошло ужасное!“ Когда я с удивлением взглянул на него, он заорал: „Торпеду не удалось сбросить!“ Как будто меня с ног до головы окатило ледяной водой. Торпеда все еще оставалась с нами! Я заставил себя успокоиться и сразу же изменил курс. Сделаем еще один заход.

Я начал снижаться, по-прежнему находясь в облаках. Вторая торпедная атака могла оказаться очень опасной, вражеские артиллеристы уже наготове и, должно быть, поджидают нас. Мне было вовсе не по душе вновь лететь сквозь шквал зенитного огня, который будет еще плотнее, чем до этого. Мы спустились ниже нижней кромки облаков. И оказались по борту вражеского линкора, который только что начал выполнять широкий разворот. Удача была на нашей стороне – просто лучше не бывает!

Я дал полный газ, чтобы набрать максимальную скорость, и полетел на бреющем полете над самой водой. На этот раз я с силой рванул рычаг спуска торпеды. Под аккомпанемент пуль и осколков, барабанивших по корпусу, я ощутил сильный толчок после того, как торпеда сбросилась и погрузилась в воду. С нашей стороны непростительно было не заметить отсутствие толчка при первой торпедной атаке.

Командир 1-й эскадрильи сообщал по радио о результатах атаки. „Много прямых попаданий торпед. Ведущий линкор сильно накренился, но возвращается в нормальное положение“ и так далее. Поскольку я не был в состоянии установить лично результат атаки, я просто радировал: „2-я эскадрилья завершила свои торпедные атаки“.

Я подождал, пока соберутся бомбардировщики моей эскадрильи. В пылу боя мы были сконцентрированы только на том, чтобы добиться прямых попаданий торпед во вражеские корабли. Мы не обращали внимания ни на что, кроме того, как разрядить свои торпеды в британские линкоры. Мы даже забыли позаботиться о собственной безопасности. Однако, как только торпеды были пущены, к нам вернулась способность проанализировать ситуацию. Самолеты были окутаны трассами пуль и разрывами зенитных снарядов, и то и дело по фюзеляжу и крыльям барабанили пули и осколки. Каждому из нас казалось, что все пушки нацелены только на его самолет. И тут пришел страх за свою собственную жизнь.

Разве нельзя это считать нормальной человеческой реакцией, тревогой за свою жизнь? В этом отношении пилоты более крепки, нежели остальные члены экипажа, потому что у них слишком много забот по управлению своим самолетом. Похоже, что члены экипажа не могли спокойно усидеть на месте, пока бомбардировщик прорывался к врагу, устремляясь прямо в оранжевые и красные вспышки, вырывавшиеся из стволов его пушек. Им надо было чем-то заняться, отвлечься, иначе страх все пересилит.

Позже стрелки рассказывали мне, что они едва удерживались от того, чтобы не открыть огонь по вражеским линкорам и прочесать палубы пулями. В прежние дни наших бомбардировочных рейдов на Чунцин и Ченду самым неприятным для летчиков был промежуток между выходом на цель и сбросом бомб. Когда бомбардировщики оказываются в клещах зенитного огня, а снаряды начинают рваться сверху и снизу, кислый запах пороха заполняет всю кабину. Он проникает в ноздри и заставляет сердца сжиматься от страха. Снаряды рвутся так близко, что ты можешь оказаться следующим. Только после того как освободимся от боезапаса и умчимся с поля боя, мы можем позволить себе расслабиться. В этом отношении торпедирование и бомбометание с горизонтального полета – прямо противоположные вещи.

Я накренил свою машину и стал изучать поле сражения с высоты. Белый дым поднимался из второго большого линкора. Это было следствием прямого попадания бомбы примерно за двадцать минут до нашей атаки; цель поразила эскадрилья бомбардировщиков лейтенанта Йосими Сираи авиакорпуса Михоро. Бомбардировщики произвели свою атаку с высоты 11 700 футов, и в ходе первого же захода на цель бомба весом 550 фунтов поразила цель. Во втором заходе еще две такие же бомбы упали одна рядом с другой.

Группа авиакорпуса Михоро, которой командовал лейтенант Хатиро Содзи, фактически вылетело с аэродромов во Французском Индокитае уже после того, как мы взлетели. Эскадрилья лейтенанта Сираи авиагруппы авиакорпуса Михоро, которая первая приступила к бомбежке вражеских линкоров, вылетела через тридцать минут после нас. Однако ее курс был проложен по прямой к расположению флота противника, и она первой прибыла к назначенному месту, немедленно атаковав противника.

Шестнадцать бомбардировщиков из эскадрилий торпедоносцев авиакорпуса Гензан примерно в течение девяти минут атаковали торпедами британские корабли. Один из самолетов 1-й эскадрильи сразу после пуска торпеды был подбит, пилоту каким-то образом удалось сохранить контроль над бомбардировщиком, и в конце концов он направил свой искалеченный самолет во вражеский корабль.

Примерно четыре минуты спустя восемь бомбардировщиков из эскадрильи торпедоносцев авиакорпуса Михоро послали свои торпеды во второй по размерам линкор. Лейтенант Такахаси из 2-й эскадрильи в первой атаке не смог освободиться от торпеды. Выйдя за пределы зоны обстрела вражеской артиллерии, он развернулся и вновь ринулся в смертельный шквал огня, извергаемый вражескими кораблями. И снова торпеда не сошла с направляющих. Каким-то чудом бомбардировщику лейтенанта Такахаси удалось остаться целым в этом море зенитного огня. Позднее выяснилось, что механизм пуска торпед был поврежден осколками, и его заклинило.

Сразу же после самолетов авиакорпуса Михоро двадцать шесть бомбардировщиков типа 1 эскадрильи торпедоносцев авиакорпуса Каноя атаковали эти два линкора. Их вел в бой капитан 2-го ранга Ситизо Мияти. Атаки самолетов авиакорпуса Каноя продолжались свыше двадцати минут. Два бомбардировщика, выпустив торпеды, совершили таран американских кораблей. За период чуть менее одного часа пятьдесят бомбардировщиков наземного базирования атаковали два линкора, с ревом один за другим освобождаясь от своих торпед. Эффект от торпедных атак выражался в постепенной потере кораблями скорости и управления.

Когда эскадрильи торпедоносцев авиакорпуса Каноя закончили свои атаки, две эскадрильи бомбардировщиков авиакорпуса Михоро заняли позиции прямо над вражеским флотом, который безуспешно пытался ускользнуть от непрекращавшихся торпедных атак. Бомбардировщики авиакорпуса Михоро летели на высоте 8400 метров, с которой выполняли бомбометание.

К этому времени „Repulse“ представлял собой искореженный остов. Он все еще медленно двигался, неуклонно теряя скорость. Его боевая мощь была практически уничтожена, и его уже можно было исключить из разряда целей, достойных внимания. Еще какие-то минуты, и он пойдет ко дну. По всей очевидности, „Prince of Wales“ оставался невредимым и яростно защищался с помощью своей противовоздушной артиллерии. И он был выбран в качестве следующей цели для бомбежки. Было сброшено четырнадцать бомб весом 1100 фунтов каждая, некоторые из них поразили вражеский корабль. Бомбы попали прямо в центр линкора.

Наша эскадрилья израсходовала все бомбы. Пытаясь достичь точного попадания в „Prince of Wales“, ведущий эскадрильи случайно нажал на рычаг пуска бомб. Он находился еще вдали от линкора противника, когда посыпались его бомбы. Остальные самолеты эскадрильи, завидев, что бомбы с ведущего самолета летят вниз, немедленно сбросили и свой бомбовый груз, который без всякого вреда для врага упал в море.

Самолет младшего лейтенанта Хоаси уловил драматические последние моменты двух линкоров. Минута за минутой он кружил над подбитыми кораблями и передавал по радио яркий отчет о том, что происходило под ним. Через двадцать минут после поражения торпедами „Repulse“ начал погружаться в волны. В 14.20 огромный корабль затонул. Несколькими минутами спустя страшный взрыв расколол „Prince of Wales“. И через двадцать минут после того, как „Repulse“ ушел под воду, „Prince of Wales“ начал свое последнее погружение и быстро исчез.

Все пилоты и члены экипажей бомбардировщиков возвратились на базы счастливыми и охваченными гордостью за одержанную победу. Мы с удовольствием слушали радиодонесения младшего лейтенанта Хоаси, когда он рассказывал, как тонули горящие и взрывающиеся вражеские корабли.

А на аэродромах во Французском Индокитае для атаки вражеских кораблей готовилась вторая волна бомбардировщиков. База была не в состоянии получить точную информацию о ходе сражения и готовилась предпринять вторую массовую атаку. Однако, как только на ней получили рапорты с самолета младшего лейтенанта Хоаси, кружившего над полем боя, атаку отменили.

Наблюдая за потоплением „Prince of Wales“, Хоаси заметил восемь истребителей противника, мчавшихся к месту событий. Их запоздалое появление уже было бесполезно, ибо и „Repulse“, и „Prince of Wales“ уже исчезли под волнами. Хоаси немедленно устремился под защиту ближайших облаков. Пока вражеские истребители безуспешно разыскивали его самолет, он искусно избежал своих преследователей и благополучно вернулся на базу.

Это было для нас большой удачей на самом деле. Если бы Хоаси не смог подтвердить результаты сражения, наши последующие операции базировались бы на допущении, что эти два могучих корабля все еще не уничтожены. Свобода наших действий была бы серьезно ограничена, потому что мы бы не рискнули посылать сухопутные войска в те районы, где дальнобойные орудия британских кораблей могли бы их уничтожить.

Высокое искусство наших летчиков, которое позволяло отвоевывать каждую возможную милю ради увеличения радиуса действия их бомбардировщиков, скоро проявилось весьма впечатляющим образом. Мы опасались, что многие наши самолеты будут вынуждены совершать посадки на Кота-Бару, поскольку нам приходилось летать за пределы вычисленной „точки без возврата“, а потом ввязываться в воздушные бои, где расход горючего особенно велик. Но в действительности ни одному самолету не пришлось совершать вынужденную посадку на Кота-Бару, и все бомбардировщики смогли вернуться на свои базы в Индокитае.

Более того, не вернулись только три самолета, которые были подожжены во время потопления вражеских кораблей! И всем трем самолетам удалось врезаться в линкоры. Это была великая и славная победа».

Последующие расспросы пилотов свидетельствовали о том, что быстроходный крейсер «Repulse» был атакован тридцатью пятью торпедоносцами и восемью обычными бомбардировщиками. Самолеты авиакорпуса Гензан выпустили по «Repulse» семь торпед, из которых четыре попали в корабль. Из более чем двадцати торпед, выпущенных в «Repulse» самолетами авиакорпуса Каноя, по крайней мере десять взорвались при столкновении с кораблем. Четыре из семи торпед, выпущенных авиакорпусом Михоро, достигли цели. Шестнадцать 550-фунтовых бомб было сброшено на «Repulse» авиакорпусом Михоро, одна попала в корпус, а две упали совсем рядом.

«Prince of Wales» атаковали пятнадцать торпедоносцев. Самолеты авиакорпуса Гензан послали девять торпед, четыре из которых попали в корабль. Каждый из шести бомбардировщиков авиакорпуса Каноя сбросил по торпеде, добившись четырех попаданий в «Prince of Wales», а одна попала в эсминец эскорта. Восемь бомбардировщиков авиакорпуса Михоро сбросили на линкор четырнадцать 1100-фунтовых бомб, две из них попали точно в цель. Остальные девять бомбардировщиков того же авиакорпуса сбросили восемнадцать 1100-фунтовых бомб, но все промахнулись.

В общей сложности во время атак было выпущено сорок девять торпед. Более двадцати шести из них поразили линкоры, а одна – эсминец эскорта. Из шестнадцати сброшенных 550-фунтовых бомб только одна попала прямо в цель. Была сброшена сорок одна бомба весом 1100 фунтов (из них восемнадцать преждевременно), и было достигнуто два прямых попадания.

Вначале «Repulse» был атакован самолетами авиакорпуса Михоро под командой лейтенанта Хатиро Содзи, который первым сбросил бомбы на «Repulse» в 12.45. Первая торпеда попала в «Repulse» в 13.22. Крейсер пошел под воду в 14.20. В 13.14 первые четыре торпеды врезались в «Prince of Wales». Линкор затонул точно в 14.30. Наш самолет-разведчик, остававшийся над полем боя, чтобы убедиться в уничтожении двух британских боевых кораблей, в 15.00 заметил восемь приближающихся вражеских истребителей и немедленно покинул место событий.

Бой при Малайе оказался плодотворным не только в плане уничтожения двух самых мощных боевых кораблей Британии в этом регионе. Полученный опыт отличался от того, что был извлечен в Пёрл-Харборе, где ничего не подозревавший вражеский флот стоял на якоре и был захвачен врасплох.

Британское командование хорошо знало о том, что японская авианосная ударная группа совсем недавно атаковала Пёрл-Харбор и добилась потрясающих результатов, а надводный флот практически не принимал участия в разгроме, учиненном американским военным объектам. То, что британцы не сумели извлечь урок из этих событий и обеспечить свои драгоценные линкоры защитой с воздуха, повлекло для них самые серьезные последствия. Это было тем более удивительно, учитывая, что с того момента, как наши самолеты-разведчики обнаружили местонахождение британского флота, серьезно угрожавшего операциям японских сухопутных войск, было очевидно, что мы предпримем интенсивную воздушную атаку на «Prince of Wales» и «Repulse».

Совершенно невероятно, что два боевых корабля остались абсолютно неприкрытыми от атак с воздуха. Если бы британские истребители перехватили наши бомбардировщики и торпедоносцы, наша атака оказалась бы под серьезной угрозой, а корабли противника, возможно, избежали бы уничтожения.

Бой при Малайе ярко продемонстрировал факт, что флот без авиационной поддержки беспомощен против воздушных атак противника. Линкор, долгое время правивший морями, был сброшен с пьедестала и стал обычным кораблем, подлежащим уничтожению путем атаки с воздуха.

Глава 10
ОПЕРАЦИЯ У ОСТРОВА УЭЙК

На следующий день после потопления «Prince of Wales» и «Repulse» в 100 милях от Сингапура наш флот потерпел единственное за первые месяцы войны поражение. Ошеломляющая победа воздушной мощи над военно-морской, что было продемонстрировано в сражении у Малайи, все еще с воодушевлением праздновалась в Японии, когда наши силы вторжения, атаковавшие небольшой островок Уэйк, были с треском разбиты малыми силами оборонявшихся американцев и были вынуждены спасаться бегством.

Учитывая количество войск, собранных для вторжения на Уэйк, и тощую группу защитников, результат оказался самым оскорбительным из всех, которые когда-либо терпел флот.

Во время этой операции наш флот отчаянно нуждался в каждом имевшемся авианосце, и для десанта на Уэйк 11 декабря в наличии не было ни одного свободного авианосца. У флота не было носителя истребителей, способного достичь остров с ближайшей японской базы на Кваджелейн, то есть в 600 морских милях от Маршалловых островов.

Наступательная фаза операции против американского гарнизона на острове Уэйк выражалась в непрерывных атаках примерно тридцати бомбардировщиков в течение трех дней с 8 по 10 декабря.

11 декабря был выдвинут десант для захвата острова. Командующий 6-й эскадрой эсминцев контр-адмирал Садамити Кадзиока командовал десантом. В его распоряжении находились десантные войска, состоявшие из легкого крейсера «Yubari» с шестью эсминцами и судами сопровождения, а также легких крейсеров «Tenryu» и «Tatsuta» под руководством контр-адмирала Кухинори Марумо.

Вражеская артиллерия на острове Уэйк оказала столь ожесточенное сопротивление десанту, что крейсер «Yubari» был поврежден, а эсминец «Hayate» был потоплен, что вынудило атакующую группу отдалиться за пределы досягаемости вражеского огня.

Кроме того, в число защитников острова входили четыре истребителя «уалдкэт» корпуса морской пехоты Соединенных Штатов. Наши корабли находились во власти этих нескольких истребителей, совершавших непрерывные пулеметные обстрелы и бомбежку наших кораблей. В результате этих атак серьезные повреждения получили легкие крейсеры «Tenryu» и «Tatsuta» и был потоплен наш эсминец «Kisaragi». Потопление эсминца косвенным образом было вызвано бомбежкой малыми американскими истребителями, поскольку одна из их бомб взорвалась посреди глубинных бомб, складированных на палубе, и в результате мощный взрыв расколол корабль на части. Самолеты «уалдкэт» среди немногих американских истребителей были наиболее активными в первые дни войны. Их летчики оказались доблестными воинами.

После того как уверенность десанта в успехе пошатнулась вследствие ожесточенного сопротивления береговой артиллерии и налетов юрких истребителей «уалдкэт», контр-адмирал Кадзиока отвел флот на Кваджелейн (Маршалловы острова), где было можно произвести перегруппировку и подготовиться к новой атаке. Полностью осознавая серьезность ситуации, главнокомандующий Объединенным флотом адмирал Исороку Ямамото приказал адмиралу Туити Нагумо оказать помощь адмиралу Кадзиоке в проведении операции вторжения на остров Уэйк. В то время адмирал Нагумо возвращался домой после сокрушительной атаки на Пёрл-Харбор.

15 декабря 2-й авианосной эскадре контр-адмирала Тамоны Ямагути в составе авианосцев «Soryu» и «Hiryu», эскортируемых четырьмя эсминцами, было приказано немедленно направиться в район к северу от острова Уэйк для участия во второй атаке десанта. Тем временем наши бомбардировщики наземного базирования беспрерывно бомбили, но мало чем помогли тому, чтобы избавиться от беспокоящих атак истребителей «уалдкэт».

К 21 декабря 2-я авианосная эскадра Ямагути находилась примерно в 200 морских милях к северо-западу от острова Уэйк. Ямагути бросил в атаку восемнадцать пикирующих бомбардировщиков типа 99 (Валь) в сопровождении восемнадцати истребителей Зеро. Плотная облачность не позволила истребителям Зеро ввязаться в бой с вражескими истребителями «уалдкэт».

На следующий день восемнадцать бомбардировщиков типа 97 (Кейт) под охраной восемнадцати Зеро вновь бомбили Уэйк. Поскольку истребители Зеро под командой лейтенанта Масару Суганами не обнаружили в воздухе истребителей противника, они стали расстреливать позиции врага на бреющем полете. Эти атаки велись одновременно с рейдами бомбардировщиков.

Пока истребители действовали на малой высоте, группа бомбардировщиков лейтенанта Хэйдзиро Абэ подверглась неожиданной атаке одного-единственного истребителя «уалдкэт». Вражеский летчик искусно прятался от наших Зеро, оставаясь скрытым в соседних облаках, и пикировал, нападая на бомбардировщики, пока Зеро обстреливали наземные позиции. До того как Зеро долетели до места события, два бомбардировщика уже были сбиты. Зеро быстро уничтожили «уалдкэт», и больше самолеты оборонявшейся стороны уже не взлетали.

Как только мы достигли господства в воздухе над островом, ответственность за высадку легла на наземные силы вторжения плюс воздушное прикрытие. Мощная береговая артиллерия противника, которая была так эффективна в борьбе с первым морским десантом, сейчас уже не могла проявить себя в полную силу, так как наши бомбардировщики и истребители только и ждали момента для атаки после того, как обнаруживались орудийные позиции.

При непрерывной поддержке пикирующих бомбардировщиков с авианосцев «Soryu» и «Hiryu» наши десантники 23 декабря ринулись в атаку на остров. Настолько велико было их желание смыть с себя позор за провал первой атаки, что они захватили остров в тот же день.

Как известно из американских военных документов, ставших доступными после войны, 21 декабря авианосец «Saratoga» контр-адмирала Флетчера находился в 600 морских милях к северо-востоку от Уэйка. Этот корабль стремился на помощь к осажденному американскому гарнизону. Не была бы спешно направлена 2-я авианосная эскадра контр-адмирала Ямагути к Уэйку или если бы приказ контр-адмиралу Кадзиоке задержался на несколько дней, вторую попытку высадки смогли бы отбить с помощью сил, подоспевших на американском авианосце.

Однако наше позорное поражение в первой десантной операции (и это было единственное поражение в начальный период войны) и ценные уроки, обретенные столь высокой ценой, похоже, были быстро забыты. Япония была в таком состоянии эйфории от победных вестей, накатывавшихся волнами со всех уголков Тихого океана, чтобы обратить внимание на горькие уроки острова Уэйк.

В контрасте с нашей неспособностью полностью усвоить уроки этого сражения и битвы у Малайи для повышения нашей боевой эффективности Соединенные Штаты честно и открыто проанализировали свои поражения первых дней войны. Понимая, что исход войны на Тихом океане будет решаться не на земле и не на море, а в воздухе, Соединенные Штаты мобилизовали все ресурсы и отдали высший приоритет массовому производству военных самолетов и расширению своих военно-воздушных сил.