Текст книги "Настоящая фантастика – 2012 (сборник)"

– Задняя дверь не отпирается, – сообщил Педро, появляясь в коридоре. – Я уж и ножом пробовал, и ломиком… Бесполезно!

– И потолочное оконце, – отозвалась из туалета Розалия. – Дева Мария, ну и мрак там! Будто Конец Света!

– А как насчет подпольного лаза? – крикнул Педро.

– Глухо. – Рубен вышел из кухни, сдирая с себя густую паутину. В руках у него была полная бутылка виски. – Можно подумать, люк землей завалило…

– Превосходно! – истерично расхохотался Папа Артур. – Мы в ловушке. Они обложили нас по полной! – Он сделал винт пальцами, и Рубен с готовностью расплескал по стаканам. – Может, попробовать разобрать крышу, а?

И тут Давид подал голос. Он сидел с девочками перед телевизором. На экране беззвучно скакал Элвис Пресли. Телевизор был обесточен, но работал. Почему-то это никому не казалось странным.

– Не получится, мистер Ковач, – сказал Давид. – Они никого не выпустят.

– А ты почем знаешь, малой? – накинулся на него Папа Артур.

– Они мне сказали.

– Когда это?

– Только что.

– Как они могли тебе что-то сказать, если, кроме нас, никого в доме нет?

Вместо ответа Давид постучал себя по голове.

– И давно ты с ними так разговариваешь? – прищурился Папа Артур.

– Давно. Только раньше я этого не понимал. А теперь понимаю.

– О Господи! – пробормотал Папа Артур. – Женщина, ты слышишь, что говорит твой выкормыш?

– Он еще слишком мал, чтобы верить ему, – испуганно сказала Антония.

– Э, брось, – отмахнулся Папа Артур, – малой знает, что говорит. Это ведь из-за него все заварилось. Отдать им его – и все дела! Представляю, сколько денег они за него отвалят!

– Отдай его им, – поддержала Розалия. – Ну что это, в самом деле, такое? Только начала жизнь налаживаться, а ты хочешь все испортить. Бог послал тебе чудесных, красивых дочерей, – не девочки, загляденье! О них ты подумала? Вот о чем у тебя должна голова болеть. Ну зачем, зачем тебе этот найденыш? Ведь он не человек даже… может, вообще не тварь Божья… – Она осеклась. – Дева Мария!! – Собственные, нечаянно вылетевшие слова так поразили ее, что она размашисто перекрестилась, поцеловала сжатый кулак и с суеверным страхом оглянулась на Давида.

– Говорил же я, не надо было его брать! – провыл с кухни Рубен.

– А не то, – добавила Розалия с угрозой, – они придут и сами его заберут. Скажи ей, Педро!

– Это правда, – кивнул Педро. – Они церемониться не будут. Руби, помнишь День независимости? Вот то-то и оно.

Антония почти не слышала их. «Если я действительно люблю его, – думала она, – я должна желать ему счастья, со мной или без меня. Но я не хочу терять его. Значит, я люблю его для себя? Неужели я предпочту видеть его несчастным, лишь бы он был со мной? Но даже если я оставлю его себе, он все равно умрет! Да, но хотя бы несколько лет он будет со мной. В конце концов мы все умрем и изменимся. В этом нет ничего страшного. Так почему бы не сейчас? Нет! Я не хочу!.. не хочу!.. Да, мы умрем. Но это потом… когда-нибудь… Да, мы изменимся. Изменимся для жизни новой, вечной. Но это будет жизнь человеческая, жизнь с Господом нашим Иисусом. А какую жизнь дадут ему ОНИ? Жизнь звездного скитальца?..»

– А ты, Давид? – проговорила она с болью в голосе. – Что скажешь ты?

Давид втянул голову в плечи и сказал тоненьким, просительным голоском:

– Ты ведь не обидишься, мамми? Я хочу… хочу летать.

* * *

На этот раз пришелец принял облик Элвиса Пресли. Он появился из мрака в ярком прямоугольном проеме, по периметру которого пробегали веселые разноцветные огоньки. На нем был белый, вышитый разноцветным бисером наряд. На полном лице черные бакенбарды и солнцезащитные очки в широкой пластмассовой оправе, похожие на карнавальную маску. Не хватало только микрофона в руках.

– Хэлло, дорогуша, – приятным баритоном приветствовал он Антонию. – Как делишки? Все клево? – Повернулся к Розалии: – А ты, толстушка? Все ништяк?

Розалия возмущенно фыркнула, но ничего не сказала. Антония подумала: может быть, это какой-то другой пришелец? Слишком уж он не похож на того, первого. И разговаривает гладко…

– Друзья! – бодро воскликнул Элвис, обращаясь ко всем сразу и делая такое движение руками, как будто хотел обнять их. – Я искренне рад, что вы пришли. Прошу вас, проходите. Чувствуйте себя как дома.

– Я никуда не пойду, – резко сказала Антония.

Элвис ослепительно улыбнулся ей, и вдруг все пропали. Исчез светящийся прямоугольник, исчезли Розалия и Педро, исчез Папа Артур, исчез Рубен с Давидом на руках, исчезли Присцилла с Кассандрой. Свет погас, и Антония осталась одна во мраке.

В следующую секунду светящийся прямоугольник появился снова, как будто открылась дверь в праздничный зал, и из этой двери, в сопровождении улыбающегося Элвиса, выбежали вприпрыжку Присцилла и Кассандра. Казалось, для них прошло гораздо больше времени, чем для Антонии, быть может, несколько часов или суток. И это время пролетело для них не худшим образом. Девочки выглядели счастливыми, они улыбались, в руках у них было по вафельному рожку с мороженым: у Присциллы – с клубничным, у Кассандры – с шоколадным, как раз какое они любили. За девочками из светящегося прямоугольника вышел Рубен с Давидом на руках, почему-то совершенно голым.

Антония подумала растерянно: «Они вернули мне Карамельку? Они вернули его мне?..» Она перевела недоуменный взгляд на пришельца. Он широко улыбался. В черных очках отражались, зажигаясь и медленно угасая, цветные гроздья фейерверков, очевидно гремевших когда-то на концертах поп-идола. Антония даже обернулась невольно, чтобы убедиться, что никто за их спинами не отмечает день рождения или День независимости.

– Мамми! Мамми!! – закричали девчонки, прыгая вокруг Антонии с мороженым в руках. – Давид – лягушка! Он – лягушка! Ты знала? Ты знала, мамми?! Они сделали вот так, а потом вот так, – и из него выпрыгнула лягушка! Она прыгала, вот так, вот так, вот так! Потом дядя Элвис поймал ее и посадил в стеклянную банку. Он сказал, что Давид поведет их корабль. Мамми, ты ведь знала, что Давид – лягушка?

Она, ни слова не понимая, глядела на мужа.

Рубен торопливо выступил вперед и поставил Давида на веранду.

– Вот, – смущенно проговорил он. – Они сказали, теперь он здоров. Они вылечили его. У них страшно развитая медицина. Ты не рада?

Антония не знала, радоваться ей или нет. Ее сын, ее маленький Давид, ее сладкая Карамелька стоял перед ней, живой и здоровый… здоровый! В чем же дело?

Это был не маленький Давид.

Он выглядел совершенно как маленький Давид: то же лицо, те же льняные волосы, те же голубые глаза… И он, наверное, мог любить, плакать, смеяться… Но это был не маленький Давид. От него не исходило аромата. Это был кто угодно, только не ее сладкая Карамелька.

Она снова перевела взгляд на улыбающегося Элвиса.

– Но ведь вы сказали… – пролепетала она. – Значит… вы обманули меня? Вы просто хотели заполучить Давида?

– Да, мы обманули вас, – легко согласился тот. – Нам нужен был наш. У нас есть теперь наш. Мы можем путешествовать среди звезд. Вы счастливы?

В светящемся прямоугольнике обозначилось движение. Элвис предусмотрительно шагнул в сторону, и из проема вывалился Папа Артур. Увидев Антонию, он захохотал, как безумный.

– Смотри, недотрога, я богат! Богат!! – закричал он, потрясая пачками денег; от него пахло виски. – Здесь сто купюр по миллиону долларов каждая. Ты видела когда-нибудь миллионную купюру? Теперь все шлюхи в Сан-Диего мои! Мои!! – Взбрыкнув ногами, он промчался мимо испуганно разлетевшихся в стороны девочек и пропал во мраке.

Из светящегося прямоугольника вышел Педро.

– Держи, одежда твоего сына. – Он сунул тряпки в руки Антонии, а из светящегося прямоугольника уже выплывала, пылая гневом, тучная Розалия.

– Идем, Педро! Милосердие Божие беспредельно, но оно не распространяется на нехристей. Домой! Домой!!

Они тоже сгинули во мраке.

Остались, если не считать улыбающегося Элвиса, только Антония и Рубен, Присцилла и Кассандра. И то, что больше не было маленьким Давидом.

– Хэлло, – приветливо сказал Элвис, пятясь в светящийся прямоугольник, как заправский шоумен, твердо усвоивший, что, уходя со сцены, нельзя поворачиваться спиной к зрителям. – Как поживаете? Надеюсь, все о’кей?

Дожидаться ответа он не стал – просто исчез вместе со светящимся прямоугольником.

Пространство вокруг выгнулось дугой. И тут же стало светло, как и положено днем.

Корабль пришельцев поднялся над домами, заскользил над пустырем, забирая с собой грозовую тучу, превратился в крошечное пятнышко – и улетел, весело кувыркаясь в голубом небе.

Андрей Бочаров
Частота 100,0 МГц FM

Ярчайшей из звезд радиоэфира, ФЕЕричной Миле О’Каде

Уже полгода я живу только ожиданием звонка или письма от нее. Хотя знаю, что она не нарушит свое слово.

Поворот рубильника. В помещении включается свет, и одновременно загораются десятки лампочек на синтезаторах частоты. Синтезаторы должны заранее прогреться, чтобы установился стабильный температурный режим. Остальные приборы можно включить и перед самым началом наблюдений. Пусть пока в лаборатории будет потише. А то много тут разной аппаратуры понаставлено.

До прохода пульсара PSR 0329+54 через диаграмму направленности радиотелескопа ДКР-1000 в Пущино остается еще полчаса. И дел у меня пока особых нет.

Последние несколько лет практически все время провожу на наблюдениях. Именно провожу, по-другому не скажешь. Раньше из Москвы не так часто выезжал. На самом деле тут все прекрасно без меня обойдутся. А я здесь – скорее для очистки совести. Ведь не бездельничаю, а участвую в эксперименте. Но это просто самообман. Дело в том, что я уже не способен, как раньше, сидеть сутками за письменным столом и рисовать на бумаге бесконечные вереницы формул. Да, на мои работы пока еще ссылаются. В прошлом году неожиданно позвонил какой-то профессор, приехавший из США по делам в Москву. Сам он с Камчатки, но давно перебрался в Штаты. «Мне так хотелось бы с Вами встретиться, ведь Вы же – классик». Это я-то – классик? Самому смешно. Вчера, разбираясь на книжных полках, обнаружил толстенькую книженцию, изданную Институтом космических исследований АН СССР. Про распространение радиоволн в межзвездной плазме и алгоритмах оптимальной обработки регистрируемых сигналов. Это то, чем я раньше занимался. Посмотрел на обложке – кто автор? Оказалось, что я. Как-то совсем тоскливо стало. Уже до частичной потери памяти допился, так получается. Помню, что собирался такую работу написать, даже какие-то черновички набрасывал. А выходит, что все-таки написал и даже до типографии довел. И забыл напрочь об этом… всего-то за семь лет. За те семь лет, что живу один… без Ирины.

У меня уже давно не было ни одной серьезной научной работы. Редкие статейки, где список соавторов иной раз по объему больше самой статьи. «Еще раз к вопросу о возможности уточнения значения производной изменения периода излучения…» Ни на что большее уже не способен.

Вот и остается как-то имитировать научную деятельность постоянным участием в радиоастрономических наблюдениях. Наблюдать можно только ночью – днем сильная радиозасветка неба от тысяч передатчиков. Радиостанции, телетрансляторы, служебная связь. Все небо загадили радиошумом. Только по ночам и можно космические источники наблюдать. А ночью-то – все обычно поспать хотят. Поэтому сотрудники только довольны, когда говорю, что опять подежурю один. Ночь – мое время. «Но сейчас ваше время и власть тьмы…» Днем отосплюсь, пока коллеги результаты наблюдений обрабатывать будут.

В помещении никого. Полумрак, только помигивают десятки сигнальных лампочек. Обычно всегда припасаю на ночь литровую коробку дешевого вина и пакет апельсинового сока. Нравится мне такой коктейльчик, пусть на вид он и не очень. Но апельсиновый сок маскирует привкус дешевенького вина. А то приличное, увы, мне теперь не по средствам.

Делать ничего сейчас особо и не надо. Пришел заранее, включил часть аппаратуры на прогрев. Потом, минут за пятнадцать до начала сеанса наблюдения, надо щелкнуть тумблерами еще на нескольких блоках и убедиться, что ни из одного из них дым не пошел. Тут ведь старье все в основном, – результат финансирования науки по остаточному принципу. А потом можно вообще полностью расслабиться, запись начнется и закончится в автоматическом режиме.

Одно время, пока мозги совсем не заплесневели, всю ночь проводил на сайтах знакомств в Интернете. Думал, что еще могу себе девушку найти, а почему бы и нет? С кем-то потом и в реале пересекался. Даже какие-то отношения были, только заканчивались всегда быстро. Причем ведь очень хорошие девушки попадались, ну как на подбор. С одной из них даже пару месяцев встречался. Удивительная девушка, словно из другого мира. В прошлом – известная танцовщица. Теперь – балетмейстер, с чуть ли ни мировой славой. К ней на прием иностранные импресарио за месяц записывались. А она у меня дома пыль многолетнюю с книжек на полках вытирала.

Не помню уже точно момент – время и место, – когда я вдруг все понял. Так со мной нередко бывает, кстати. Когда долго мучает какая-то проблема, иногда даже неделями, месяцами. И вдруг – раз… и видишь ответ. Ничего удивительного тут нет, ведь подсознание упорно прокручивает внутри себя даже те мысли, которые сознание принимать не хочет.

Что увидел? Кусочек правды. Понял, что ищу… точнее, кого. И почему так поверхностны и быстротечны были все мои последние романы. Хотя какие там романы, так – милые рассказики на пару страничек. И главное, мне стала очевидна полная безнадежность поисков.

А дело все в том, что мне нужна та единственная девушка, которая давно осталась в прошлом. И именно поэтому – у меня есть прошлое, но нет настоящего и будущего. Почти машинально иду по жизни вперед. Но с повернутой назад головой.

Удивленно поднятые ресницы, немного застенчивый взгляд светло-серых глаз с маленьким карим пятнышком в одном из них. А ведь тогда она уже была… Звездой.

Поэтому давно забросил все эти сайты знакомств. Сейчас только с одной, совсем молоденькой девушкой переписываюсь, и то скорее по инерции. Люда Адишова. Из какой-то тьмутаракани – то ли Нижневартовск, то ли, наоборот, Верхоянск.

Пару лет назад она написала что-то восторженное по поводу моей анкеты на сайте. Да, интересную анкету для сайта знакомств тогда вполне еще мог наваять. Чтобы и много буковок, и читалось влет. Сейчас, наверное, и на такой подвиг не способен. Вот уже два года мы по ночам переписываемся. Книжки для чтения рекомендовал ей на свой вкус, посылал любимые песенки, что-то рассказывал о том, как живу. Ну и она в ответ писала про свою немудреную жизнь в каком-то бесконечно далеком городишке. Даже обменялись телефонами, но руки все не доходили ей позвонить, хотя и обещал как-нибудь… при случае. Чувствовалось, конечно, что она в меня влюбилась. Впрочем, что значит в меня? В буковки, возникающие в небольшом окошке. Интересный собеседник, не чета ее знакомым… Довольно известный ученый, радиоастроном. И мои старые рассказы ей очень понравились. Было и такое дело раньше – пописывал забавные рассказики под настроение. Когда общаешься со сверстниками, которые не могут соорудить предложение больше чем из двух слов… из которых при этом три будут матерные. То я для нее – как пришелец из иного мира. Поначалу мне это интересно было. Словно свежий ветерок подул. Милая наивная девочка… Очень красивая, кстати, – часто присылала новые фото, так что имел возможность убедиться. А потом уже и к ней стал интерес терять. Почти по инерции переписку еще продолжаю.

Конечно, иной раз бывает так тоскливо, когда поворачиваешь ключ в замке… И знаешь, что никто тебя дома не ждет. Дети выросли, и никому, по сути, в этом мире ты не нужен. И единственное, почти мазохистское развлечение – на даче растапливать баньку своими старыми научными работами. Думаю, еще лет на пять точно хватить должно.

Ладно, хватит рефлексировать. Подключаю второй синтезатор частоты. Сигнал с выхода смесителя – на усилитель с колоночками. Поставлю музычку какую-нибудь на ночь. Тоже красиво, если вдуматься. Использовать уникальную антенную систему с приемниками, охлаждаемыми жидким азотом, чтобы музыку послушать. Правда, обычно эти радиостанции слушать тошноватенько. Сплошная попса и по-кретински веселые диджеи. Обычно просто наугад щелкаю кнопками на синтезаторе, вдруг попаду на какую-нибудь приличную радиостанцию.

– Ваши приемники настроены на частоту ровно сто и ноль десятых мегагерц эфэм. Приветствую на «Соточке», красавцы и красоточки, – раздается в колонках голос очередного такого диджея, – не проходите мимо, в эфире будет – Лима!!!

У меня сразу рвотный позыв, протягиваю руку, чтобы переключить частоту… и тут слышу в эфире Ее голос:

 
Потерявшийся в ночи… давай немного помолчим.
С тобой послушаем мы вновь… лучшую песню про любовь.
 

Буквально секундная пауза. Но я уже знаю, что сейчас услышу. Привычные аккорды, знакомые слова. «Так вот, теперь сиди и слушай – он не желал ей зла…» Конечно же, группа «Високосный Год»… «Лучшая песня о любви»:

 
Какая, в сущности, смешная вышла жизнь.
Хотя что может быть красивее,
Чем сидеть на облаке и, свесив ножки вниз,
Друг друга называть по имени.
 

Так вот, Ее голос… Похожий голос был только у одной женщины. У Ирины. Она была теле– и радиозвезда. И голосов у нее было несколько, для разных случаев жизни. Когда звонил на телестудию и трубку брала именно она, то каждый раз не узнавал. Этот официально-деловой голос был мне совсем не знаком. Для меня у нее был другой голос… очень милой девочки… удивительной девочки. С той поры прошло уже семь лет. И теперь каждый день, часам к одиннадцати вечера, я должен полностью заправить все свои внутренние емкости различными спиртосодержащими растворами, чтобы тупо не выть волком на Луну…

И тут опять в эфире возникает волшебный голос:

 
Коль для любви уже ты стар,
То ночью наблюдай пульсар.
 

На несколько секунд впадаю в полный ступор, когда слышу слово «пульсар». Бывают же такие совпадения. Хотя как-то уж слишком…

 
Но если ты еще живой,
Послушай музыку со мной.
Что у нас в прошлом – всех не касается…
А наше шоу – пусть продолжается!!!
 

Как всегда, мурашки по спине. Заранее, еще только от предвкушения чуда. Поскольку опять знаю, какая песня сейчас будет в эфире…

 
Empty spaces – what are we living for
Abandoned places – I guess we know the score.
 

Фредди Меркьюри. «The show must go on». Помню, как делал подстрочник для Ирины. Она английский совсем не знала, учила в школе немецкий. Потом как-то снова его откопал, для этой девочки… для Люды. Наваял ей тогда письмо на пару страниц, объяснял, откуда пошла эта фраза – «Представление должно продолжаться». Девиз бродячих артистов. Представление должно продолжаться всегда… в любую погоду, в любом случае. Ты можешь умереть на сцене, только свою роль все равно обязан доиграть до конца…

Опять в эфире дурацкая реклама… снова тот же ведущий-кретин:

 
Известно, разумеется, вам всем,
Что вы – на частоте Сто точка ноль эфэм.
На «Сотку» привела тебя планида,
Когда в эфире – фееричная О’Шида!!!
 

Лима О’Шида была со мной до утра. Именно со мной. Она выбирала мои любимые песни. Упоминала мимоходом какие-то вещи, которые вряд ли могли быть столь значимы для кого-то другого. И этот удивительный голос. На какой-то момент показалось, что в эфире Ирина. Но этого быть не могло. Потому что не могло быть уже никогда. А от последней реплики Лимы в эфире я остолбенел уже надолго:

 
И жизнь твоя пронзительно пуста…
Ведь только в памяти жива еще доныне
Давно уже угасшая звезда.
Та самая звезда… по имени – ИРИНА.
 

Лима исчезла из эфира ровно в четыре. И чудо закончилось. Очередной тупой диджей, дурацкая реклама, попса, шансон… обычная для нашего эфира помойка.

Весь следующий день я прожил как в тумане. Хоть и после бессонной ночи, но днем уснуть никак не мог. Лима словно повернула во мне какой-то рычажок; дала возможность посмотреть со стороны на мою нынешнюю жизнь, если это существование можно назвать жизнью.

На следующий вечер я пришел в лабораторию на час раньше, чем обычно. Первым делом сразу включил приемник со вторым синтезатором. И только треск радиопомех в эфире.

Тогда я пробил в Яндексе радиостанцию «Сотка». Ответ – ноль результатов. Радиостанция 100,0 FM – ноль результатов. Лима О’Шида – ноль результатов!!!

Наконец, сообразил посмотреть на шкалу синтезатора частоты. И остолбенел, увидев цифры – 94,73 МГц. Мне стало уже просто плохо…

Быстро надеть наушники с микрофоном – и в Skype. У нас ночь, значит, в Штатах – день. Вызов абонента «Сергей Демиденко». Серега… Выпускник легендарного ФизТеха. Вместе работали когда-то. Я называл его – Маэстро. Потрясающие способности. Пусть по количеству научных работ – со мной и не сравнить. Он мог за пару минут нарисовать на перфокарте формулу, которую я бы выводил неделю. И бросить потом перфокарту в мусорное ведро.

А я аккуратно собирал все свои черновички в папочки. Из черновичков – препринтики. Из препринтиков – статьи. Из статей – монографии. «Ну, Вы же – классик…»

Зато в Штатах он за год бизнес наладил. Теперь миллионами ворочает.

Гудки в наушниках… Серега, ну возьми же трубку.

– Привет. Надо же. Какие люди мне так запросто звонят…

– Серега. Есть пара минут? Срочное дело.

– Для тебя всегда есть. Грузи вопросом.

– Может ли сигнал вещательной радиостанции в метровом диапазоне… около 100 мегагерц… перелезть на другую частоту?

– Тебе не лениво такие вопросы задавать? Теоретически может. Сам лучше меня знаешь – это же известный результат. У меня дома даже есть эта статья с автографом автора. «Дуальность частоты-времени при нелинейном преобразовании метровых волн в возмущенной ионосфере». Только ведь это, если не путаю, – гармоника третьего порядка малости. На простом ресивере не поймаешь. Вот если в Пущино. И на ДКР-1000. И со сверхчувствительным приемником. И абсолютно точно настроиться на нужную частоту. То тогда, может, и получится…

Еще не могу понять – почему, но у меня уже холодок в сердце.

– Серега, что за работа? Какого года? Кто автор?

Подозрительно долгая пауза. Интернет опять подвис, что ли? Потом снова голос Сереги в наушниках:

– Знаешь, давай прямо сейчас тебе приглашение сделаю. Попрошу знакомого в посольстве, чтобы с визой не было проблем. Подберем хорошую клинику, сделаем томографию головного мозга, ну и все остальное. Все расходы – за мой счет, не боись.

– Серега, что за ахинею ты несешь? Какая клиника, какая томография? При чем тут все это?!

– При том, что это – твоя статья!!!

Быстро прощаюсь, даю отбой в Skype. Мимолетная мысль: да, от алкоголизма томография – лучшее лекарство. Уж рассмешил так рассмешил. Снова лезу в Яндекс. Хорошо хоть свою фамилию еще помню. Нахожу статью. Кидаю на принтер – такой текст сложно воспринимать прямо с экрана монитора.

Пискнул компьютер – новое сообщение. «Вам письмо от Люды Адишовой». Вот только ее писем мне сейчас не хватало! Открываю сообщение. «Доброго Вам времени суток. А у меня есть новости для Вас)). Вы не поверите…»

И тут теряю контроль над собой. Не прочитав письмо до конца, пишу очень резкий ответ:

«Люда, извини. Но я просто не вижу никакого смысла в дальнейшей переписке. Мне это не нужно. Мне это не интересно. Найди себе ровесника. И оставь меня в покое».

Отправляю письмо. Заодно удаляю свой профиль на сайте знакомств вместе со всей перепиской за несколько лет. Пошли вы все… Сейчас в этом мире для меня существует только Лима.

Беру листки с распечатанной статьей. И пытаюсь понять, что там автор… в смысле я… понаписал когда-то.

Если бы это была чужая статья, вряд ли бы смог в ней разобраться. Но в памяти еще что-то осталось. Потом там привычная система обозначения переменных, сам стиль изложения.

Словом, получается такая картина. Если ионосфера находится в аномально возмущенном состоянии, например сильная вспышка на Солнце, то у сигнала, передаваемого радиостанцией, возникают новые гармоники. На другой частоте, но с неизменной фазой. А фаза – это частота, умноженная на время. Частота – ниже, время – соответственно, ушедшее вперед.

А если по-простому, то существует возможность принять сигнал на более низкой частоте, но из опережающего времени. Из Будущего!!!

Тогда я как-то не обратил внимания на такую возможность, поскольку мощность этой новой, побочной гармоники на несколько порядков меньше, чем у сигнала на основной частоте. Но если вы принимаете сигнал не на обычный ресивер. А на километровую антенную систему со сверхчувствительным приемником. То, при значительном возмущении нижних слоев ионосферы, теоретически это возможно.

В состоянии полного ступора откидываюсь в кресле. Получается, что радиостанция «Сотка» и Лима О’Шида еще только будут… навскидку – лет так через пять-семь.

Снова звуковое уведомление о новом письме. Мне сейчас все по барабану, но машинально открываю его. Опять от Люды Адишовой. Достала она уже сегодня!

Не волнуйтесь. Это мое последнее письмо Вам. Никогда… Вы слышите – никогда больше Вам не напишу!!! Я сейчас удалю свой почтовый ящик с Вашим адресом. Ваш номер из телефонной книжки я уже стерла. И даже выкинула старую сим-карту.

Думала – сегодняшний день будет самым счастливым в моей жизни. Так хотела поделиться с Вами моей радостью. Хотела Вас поблагодарить. А Вы…

Мне сегодня пришло письмо. Месяц назад послала на наш областной конкурс «Ищем новых звезд» диск, который я подготовила. Составила программу… из тех песен, что Вы мне присылали. И сегодня мне пришло приглашение. Стажировка на самом популярном у нас радиоканале.

Я сейчас поклялась себе, что сделаю все возможное и невозможное, чтобы Вы когда-нибудь услышали мой голос в эфире. Раз уж Вы даже ни разу не удосужились мне позвонить, хоть и обещали.

Придумала себе псевдоним для эфира. Запомните его. А еще лучше – запишите. Меня всегда друзья называли не Людой, а Милой. Поэтому сначала решила – пусть будет Мила Адишо.

А потом словно услышала чей-то голос. Все должно быть – наоборот. Раз я начинаю новую жизнь. Совсем другую.

Я буду не Мила Адишо. А Лима О’Шида!!!

Вы запомнили – Лима О’Шида?!

Я так Вас любила. А теперь – прощайте навсегда. Слышите – навсегда!!!

Когда-то Ваша Люда.

Теперь уже не Ваша Лима.

Уже полгода я живу только ожиданием… Звонка или письма от Лимы. У меня не осталось никаких ее контактов. Хотя знаю, что она не нарушит слово, которое дала себе и мне…