Текст книги "Настоящая фантастика – 2012 (сборник)"

– Вижу тебя я, – изрек великан. – Чувствую запах я. Вонь нижнего мира, и едкий пепел волшебной свечи, и еще… знакомый аромат. Беглая душа! Давно не встречал здесь таких.

– А я никогда не видел таких, как ты. – Беглец немного помедлил. – Что с тобой приключилось?

– Крокодил зовусь я. Был среди Первых, кто творил мир из темноты и грез. Создали существ, и то, что растет и говорит, и то, что безгласно. И воду создали и твердь. Свет желал творить я, но не дано было мне. Другим доверили создать лучезарный сосуд. Гнев испытал я и проглотил светоч. Тогда мрак окутал землю и ужас воцарился. Наказан был я. Прикован к стволу. Из чрева моего выходит утра свет и, древо обогнув, воротится назад. Тогда глотаю его и наступает ночь. Так длятся дни.

– Когда же ты освободишься?

– Сокрыта истина. Вечность прозреваю я. Без конца, без края.

– Как ты поступишь со мной?

– Мог бы съесть тебя я.

– Тогда ты не услышишь моей истории, о могучий.

– Одиночество гложет меня, а не голод. Расскажи мне, что знаешь. Потом посмотрим.

– Я на костях толчен, на крови мешен. Владыка на час и жертва на век… – начал беглец. Он старался рассказывать подольше с подробностями, только бы отсрочить смертный час. Гигант слушал. Глыбы его век легли на глаза, и казалось, что чудовищный страдалец дремлет. Вокруг царила тишина. Ничто не двигалось. И только новорожденный светоч медленно смещался, огибая ствол древа.

– Но вот я очнулся и понял, что свеча Иирда прогорела, а крона еще далеко. Тогда мне и посчастливилось встретить тебя, о могучий, – беглец замешкался, не зная, стоит ли пересказывать гиганту сцену рождения светоча. В тот же миг глаза Крокодила открылись.

– Изрядная история. Теперь вижу, что похожи мы. Ты и я.

– Ты по-прежнему хочешь съесть меня?

– Это было бы неплохо… но нет. Помогу тебе я. Рок да не сбудется!

Крокодил сделал могучий вдох, и беглецу показалось, что сейчас он все же окажется в желудке великана. Шар его тела приблизился к огромным, точно створки ворот, губам. Из глубин естества гиганта исходил ровный сухой жар. Беглец живо вспомнил родильную печь в Безнадеге. Шар его тела вращался и кувыркался, покуда в груди великана рождался неистовый ветер. А затем Крокодил выпятил нижнюю губу и дунул. Жаркий вихрь родился от его усилий. Он закружил беглеца и понес все выше, выше.

– Прощай! – загремел ему вдогонку голос Крокодила. – Судьбу создай свою!

Крона стремительно приближалась. Беглец испугался, что поранится о нижние ветви. Однако этого не случилось. Вихрь ослаб и, достигнув листвы, раскололся на тысячу теплых ветерков. Вокруг простирался удивительный мир, наполненный легкомысленным шорохом листвы, ажурными тенями и неярким светом. Ветви дерева казались столь же длинными и неохватными, что и корни. Они бесконечно расходились в стороны, истончаясь и дробясь, создавая невероятный асимметричный узор. Иные из них были тоньше волоса, а другие столь широки, что на них располагались целые миры. Беглец видел карликовые леса, поля и горы. Из трещин в стволе сочилась влага, образуя самые настоящие реки, что струились серебряными нитями вдоль великанских ветвей и порой обрушивались невероятной красоты водопадами. Некоторые из ветвей были обжиты. Над коричневой твердью коры поднимались островерхие шпили колоколен, стены крепостей, пестрели крыши городов и селений. По дорогам двигались крохотные путники. На одной из ветвей шла война. Тысячи блестящих блох сходились на бранном поле, от сожженных домов и угодий поднимались столбы черного дыма.

Чем выше поднимался беглец, тем плотнее сплетались ветви. Вскоре он достиг того места, где полет был невозможен. Беглец снял печати и принял свою прежнюю форму, мягко опустившись на одну из ветвей. Он принялся карабкаться, пробиваясь сквозь плотно растущие древесные руки. Из последних сил он проталкивался в узкие щели и очень удивился, когда поросль резко закончилась.

* * *

Он стоял в зале, полом которому служили туго сплетенные ветви дерева, а крышей – бездонное небо. В чистой синеве медленно плыли огромные сонные рыбы. Их крупная блестящая чешуя отражала крону дерева и маленького растерянного беглеца. Перед ним был предел. Край света. Дальше идти некуда.

Он огляделся вокруг и тут же увидел высокий белый трон и женщину, сидящую на нем. Она была обнажена, ее рыжие волосы струились вниз по плечам, огненными струями осеннего багрянца вплетались в зелень ветвей. Ее руки вросли в подлокотники трона, большая красивая грудь мерно вздымалась, ноги были призывно разведены, и на их перекрестье сияло открытое лоно. Листва перед женщиной раздалась и набухла двумя зелеными наростами. Сотканные из тугих веток коконы лопнули одновременно и на свет вышли два карлика. Приземистые, коренастые, одинаковые, они были обладателями огромных гениталий. Женщина что-то сказала, и один из карликов тотчас набросился на нее. Некоторое время они совокуплялись, а затем карлик издал протяжный крик, задрожал всем телом, изливаясь без остатка, и вдруг упал навзничь. Он был мертв. В то же мгновение зеленый ковер породил еще одного приземистого любовника, и они вдвоем с оставшимся карликом из первого помета схватили своего мертвого близнеца и потащили его к отверстию в ветвях, раскачали и швырнули вниз. Будет серым пожива!

Карлики вернулись к трону, и один из них немедленно шагнул к женщине, стремительно возбудился и вошел в нее мощно и грубо, резко ускоряя темп.

Беглец вспомнил слова торговца и двинулся вперед. Когда очередные два карлика потащили своего мертвого партнера к обрыву, беглец шагнул к женщине.

– Кто ты? – спросила она и улыбнулась, откровенно разглядывая его достоинства.

– Я на костях толчен, на крови мешен. Король на час и жертва на век.

– Чего ты желаешь?

– Я желаю… тебя.

– Нет ничего проще, – женщина призывно улыбнулась, – но ведь ты знаешь цену?

– Знаю.

– Тогда иди ко мне.

После этих слов беглец испытал сильное возбуждение. Он подошел к рыжеволосой женщине вплотную и соединился с ней. Раз, другой, третий. Позади возмущенно кричали недовольные карлики. Помимо своей воли беглец ускорил темп и уже готов был закончить, без остатка отдавая свои силы Вышней, но вдруг что-то больно укололо его в руку и отсрочило последний спазм. Он продолжал двигаться и теперь мог контролировать себя. Погружаясь раз за разом в зовущее лоно, беглец словно уменьшался в размерах. А прикованная к трону женщина все увеличивалась, неподвижная, словно статуя. Вскоре он уже стоял у подножия гигантского монумента. Там, где минуту назад было неутомимое лоно Вышней, располагались высокие врата, облицованные розовым мрамором, украшенные огромными кровавыми рубинами. Разведенные в стороны створки стремительно закрывались. Земля содрогнулась. Это очередной карлик пошел на приступ. Беглец бросился вперед, спасаясь от гигантского, будто таран, уда. Он бежал так стремительно, как никогда не бегал. В последний миг он едва успел проскочить между створками. И оказался во тьме. Но это была не пустая бессмысленная тьма. Это был красноватый влажный мрак начала. А потом был свет, и была боль, давление… Мир кончился и начался заново.

* * *

Фельдшер в белом халате принял кричащего малыша, аккуратно поднес его к мойке. Профессиональным движением омыл новорожденного и, наконец, завернув ребенка в свежую пеленку, передал его на руки матери. Счастливая роженица робко взяла дитя, прижала к груди.

– Посмотрите, какой он милый. Мое солнышко, моя крошка. Ну, разве он не прелесть? – обратилась женщина к врачам и ко всему миру. И врачи немедленно заверили мать, что ее первенец просто прекрасен.

– Смотрите-ка! У него на ладошке родимое пятно. Похоже на птицу, – восхитилась молоденькая медсестра.

– Да, милая, – доктор огладил упругий зад своей ассистентки, – это значит, что у мальчика будет необычная судьба.

Олег Силин
Строго по рецепту

Из крана текла сладковатая вода.

Уж сколько лет на Вингайте, а все не могу привыкнуть.

Я глянул в зеркало, решил не бриться. Говорят, щетина придает мне мужественный вид. Правда, эти слова принадлежат повару Фуджисаки, а он, как и все японцы, не в меру льстив. В зеркале отражался мужчина лет тридцати, с короткой стрижкой и небольшими ушами. Я улыбнулся, затем нахмурился. Дурацкое выражение лица. На фотографиях себя видеть не могу. А девчонкам нравится, и не поймешь – то ли моя морда, то ли статус «владелец бара». И этот самый бар надо через полчаса открыть.

Работа недалеко, погода хорошая, можно и прогуляться. Большую часть пути я иду по набережной, наслаждаясь свечением Риксена и отражением башен в радужной пленке реки Ло. Нравится мне Марианнаполис, тут есть где развернуться: перевалочная база тридцати миров, один из наибольших космопортов, масса туристов, а значит – куча шальных денег. Только успевай.

Передо мной площадь со сквером и круглым фонтаном. Рядом крупная пересадка, народу здесь – завались, а рядышком бар – завалиться. Конечно, пока открыл, от бюрократов натерпелся, но теперь в «Золотом сиянии» свободных мест, считай, не бывает.

По вингайтской традиции дверь отъехала в сторону. Звякнул колокольчик. В полутемном зале японец протирал столы. Увидев меня, он заулыбался и раскланялся:

– Доброго здравия, Кейто-сан. Вы прекрасно выгрядите сегодня.

– Спасибо, Фуджисаки-сан. Все ли в порядке?

– Не изворьте беспокоиться, все замечатерьно.

– Отлично. Отдохни, я закончу.

– Вы очень юбезны, Кейто-сан, – японец раскланялся, бросил тряпку на стол и убежал.

По-моему, он тут и ночует. То есть проводит первые два тайм-сета. Никогда не удавалось прийти раньше него. Ну и ладно.

Я протер барную стойку, насвистывая какой-то мотивчик. Оглядел ряды бутылок: полных, опорожненных наполовину и с жидкостью на донышке. Вот что плохо на Вингайте – мало настоящих ценителей. «Мохито», «Терра Нову» или «Смерть Терминатора» заказывают едва ли раз в месяц. Зато местное пиво и сцеженный сок айековы идет на ура. И водка тоже. Да и дорого завозить с Терры настоящие калуа, гренадин или бейлиз. Вот и придумываем заменители: водку со сгущенкой, вишневый сок с гвоздикой и полугодовую айекову. Все равно клиент не почувствует разницы. А тот, кто почувствует, пойдет не в «Золотое сияние», а в рестораны Верхнего Яруса.

– Привет, Кейт.

– Привет, Лоли.

Девушка чмокнула меня в щеку и ушла в служебку переодеваться. Парни с ума по ней сходят. Еще бы: высокая брюнетка, носит откровенные черные платья с кружевами, черно-белые гетры и туфли на высокой подошве. Готик Лоли. Ее так и зовут. Неофициально. По айдикоду она Герта Лоли. Но разве это важно?

Пятнадцать часов, время открываться. Начался третий тайм-сет, вечерний. Через два-три часа бар наполнится, и я буду вертеться белкой, наливая пиво, водку и айекову. Но сейчас – расслабляюсь.

Лоли вернулась.

– Отлично выглядишь, Рори-тян, – передразнил я нашего повара. Официантка хихикнула.

– Фудж с комплиментами тебя опередил. А вот ты – не очень хорошо смотришься. Побрился бы.

Вот и верь после этого японцам.

– Да ладно, не пятница. Четверг. Клиенты обойдутся. Все равно только на тебя и смотрят.

– Ну, как знаешь, Кейт. Что там с нашим заказом?

– Оформляют. Должны привезти со дня на день.

– Жду не дождусь. Ты все уши этим кофе прожужжал.

Звякнул колокольчик, и Лоли пошла к первым клиентам. Кофе она ждет. Конечно, и не только она.

Кофе-тритипак, очень редкий рецепт. Мало где подается, поскольку требует специального оборудования, кучи ингредиентов и некоторых особых навыков. Ингредиенты я могу найти, навыками обзавелся еще на Терре. Правда, с тех пор прошло лет семь, но сложные рецепты мне все еще по плечу. По крайней мере, я так думаю. Сертификат мастера по кофе-тритипаку где-то пылится. А вот оборудование… оборудование надо доставать. Сейчас для бара везут за полцены аппарат с Аршана. Надеюсь, эта рухлядь будет в рабочем состоянии.

Я наливал пиво и подавал мелкие закуски, не особо отвлекаясь от мыслей. Руки сами прекрасно знали, где стоят бокалы и сколько надо держать краник открытым. Один раз пришлось включить мозги – какой-то мелкий зентарвиец решил вкусить «Глубокое бурение». Вкусил. Хорошо, что у нас не одна туалетная кабинка.

– Эй, Хадсон!

Часы показывали семнадцать. Прибыл Капитан Пунктуальность.

– Привет. Тебе как всегда?

– Конечно.

Каждый четверг ровно в семнадцать часов в бар приходит капитан Урусов из разведслужбы Терры. За новостями и просто потрепаться «за жизнь» с соотечественником. Он русский, потому без потрепаться не может. Я крикнул на кухню, чтобы Фудж пошевеливался.

– Слушай, Хадсон, можно вопрос?

– Как будто если я скажу «нельзя», ты не спросишь.

– Так не по службе.

– Ну, валяй.

– Почему тебя все зовут Кейт?

Я даже полотенце уронил.

– Имя такое. Кейт. Кейт Хадсон.

– Извини, конечно, но ведь это – женское имя? Так актрису звали, я проверял.

В общем, сделал вид, что ищу полотенце, а сам тихо-тихо под стойкой ругал дотошного русского. Но когда вылез – на лице была улыбка и готовность сотрудничать.

– Это мой папаша учудил. Назвал ребенка в честь любимой актрисы. Ума хватило.

Урусов оторопел.

– Налить?

– Угу.

Водки на два пальца, ломтик лимона. Русский махнул, крякнул, закусил.

– Бедняга.

– Да ничего. Мне повезло – существует и мужское имя Кейт. Пишется только по-другому. Кей-и-ай-ти-эйч. Это в латидзи. Так и записали. В кирите разницы нет.

– Ого. Не знал. Не лингвист.

Не знал он. Все ты знал, капитан, решил на реакцию посмотреть.

– Урусову-сан! – Возле стойки возник японец и мелко закивал. – Специариный брюдо. Вам.

Он поставил тарелку с чем-то жидким, красным и дымящимся перед капитаном. Русский вытаращился на него.

– Это что?

– Это борищи! Табэта… пириятного аппетита!

Повар испарился.

– Как он это делает? Ну-с, сейчас попробуем.

– Не боишься?

– После вашего бейлиса? Ни в жизнь.

Капитан ухватил ложку, решительно зачерпнул и отправил в рот. По его виску пробежала капля пота.

– Хадсон… минералки… чего-нибудь…

Я достал из холодильника кусок сыра.

– Съешь. Лучше, чем минералка.

Русский прожевал.

– Это, конечно, борщ. В чем-то. Кроме перца. Ух. Блин.

– Даже не спрашивай, из чего это. Фуджисаки – великий мастер по заменителям.

– Не буду. А спрошу я…

Дальнейший наш разговор малоинтересен непосвященному. Чисто профессиональная беседа о посетителях бара. Зачем капитану эта информация? Все просто: Марианнаполис в качестве базы избрали гиарцы. А они не очень хорошо относятся к Терре. Совсем нехорошо. Вот капитан и выспрашивает о настроениях да происшествиях. С барменами часто беседуют самые разные гуманоиды, особенно в конце четвертого тайм-сета. Любая информация может быть кстати.

Это я так понимаю. Урусов, конечно же, не говорит. Только раз в цикл оставляет сумму – как он выражается «за терпение к своему обществу». Ну и за выпивку расплачивается.

С обязательной программой справились за час и теперь перебрасывались ничего не значащими фразами, наблюдая, как Лоли изящно порхает между столами. Ближе к восемнадцати бар заполнился. Вингайтцев большинство, остальные из разных уголков союза. Пара терран, зентарвийцы, урикасцы, в уголочке пристроились полугуманоиды с Кталаха. Обычный, хороший вечер, наполненный шумом разговоров, рюмочками фуриосакэ, звоном пивных бокалов и редкими проблесками настоящей работы – коктейлями.

Тут-то они и приперлись.

Дверь сдвинулась, и в бар ввалился десяток парней в ярко-красной форме с белыми нашивками. Этих ребят нельзя спутать с кем-либо еще: длинные ноги, короткое, по сравнению с ними, тело; круглые лица с заостренными подбородками и огромными глазами. Гиарцы.

– Эй, бармен, у тебя есть тут «Кристалл Гиара»? – спросил главный. – В любом приличном заведении он должен быть. Хотя, бармен… ты же терро? Наверняка у терро нет «Кристалла». Что вообще может быть у этих терро?

Собственно, в этом весь Гиар. Полнейшее презрение ко всем, кто не похож на них, особенно к жителям Терры. К нам за то, что хоть чем-то на них похожи.

– За деньги у меня найдется все. За большие – и «Кристалл Гиара» найду, – спокойно ответил я.

– У тебя шумно. Пусть освободят помещение. Мы хотим отдохнуть.

Я пожал плечами.

– Они тоже хотят отдохнуть. Не стоит мешать, уважаемый, мест хватит.

– Терро, ты не понял, – гиарец улыбался. От их улыбок девушки впадали в полубессознательное состояние. Только вот эта ничего хорошего не сулила. – Мы хотим отдохнуть. Без всяких остальных недо…

Тут гиарца перебила Лоли, бросившаяся тому на шею с воплем: «Какой милашка!»

– Кейт, давай им нальем первую за наш счет, Кейт, ну смотри какие лааааапушки!

«Не дури, Хадсон, – читалось в холодных глазах официантки. – За ремонт не расплатимся».

И что еще оставалось делать? Включаем «радушие» и:

– Присаживайтесь, господа, присаживайтесь. За наш счет каждому стаканчик высококачественной трехлетней айековы.

Стоит ли говорить, что талантливый японец делает «трехлетнюю» из полуторагодовой?

Гиарцы перестали шуметь. Это временно, конечно. Сейчас выпьют и придерутся еще к чему-нибудь. Их не изменить. Сложные клиенты.

Впервой, что ли?

Часа полтора спустя к стойке, пошатываясь, привалился их главный.

– Эй, терро, что у тебя есть необычного?

– Смотря откуда. Есть очень редкое виски с Терры, есть совсем чуть-чуть сладкой настойки на дуборехах с Канако, кроме того, могу предложить чистейшую 85 % воду с Артезии. После нее любая другая вода кажется затхлой и лишенной божественного вкуса. Из закусок стоит обратить внимание на брисский сыр особого хранения, а также фирменное блюдо нашего шеф-повара – вкуснейший борщ по-восточному.

Сидящий в уголке Урусов содрогнулся. Гиарец уставился на меня огромными глазами.

– А может, ты и кофе-тритипак умеешь готовить?

Его коллеги засмеялись. Я протер барную стойку.

– Испробовать кофе, уважаемый, приходите через неделю. Как раз привезут оборудование, и я с удовольствием приготовлю вам прекрасный тритипак.

Воцарилась тишина. Гиарец икнул.

– Что-что? Ты, терро, будешь готовить кофе-тритипак?

– Приходите и убедитесь.

– Я приду. Уж будь уверен. Готовься, терро. Хаэйлам, рун!

Солдаты вскочили и выбежали на улицу. Старший гиарец погрозил с порога.

– Смотри мне.

Он вышел. В помещении сразу загомонили. Вооруженные гиарцы надоели хуже стаи муханов, но против них выступать не решались. Урусов пересел ближе.

– Хадсон, ты в своем уме?

– Я сдавал экзамен на Терре. Все для кофе мы давно купили. Оборудование доставят завтра. Подсобишь с таможней, капитан?

– Куда ж деваться. – Русский снял кепку и повертел в руках. – Еще не хватало конфликта между Террой и Гиаром из-за какого-то кофе.

Аппарат привезли только в среду в конце третьего тайм-сета. Дюжие рабочие внесли два здоровых короба с предупреждающими надписями «Хрупкие вещи» и забросили их в угол. Мне стало дурно. Если оборудование по пути с Аршана на Вингайт точно так же швыряли – ему хана. А завтра, когда появятся гиарцы, хана будет и всему бару. И откуда они взялись на наши головы?

Делать нечего, придется как-то выкручиваться. Причем – ночью, сейчас у нас масса посетителей.

Одну коробку я вскрыл и застонал. В ней лежала куча заботливо упакованных деталек и объемная инструкция. Сыграй в конструктор. Если тебе повезет и руки растут из верхней части тела, то на выходе получишь автомат для кофе-тритипака.

Уже после закрытия бара я распаковал все коробки и разложил детальки ровным слоем по столам. На это с любопытством смотрела Лоли:

– Кейт, неужели ты все это соберешь?

– Придется. Когда-то я неплохо решал головоломки.

– Сам справишься?

– Ты иди. Только завтра приди не к открытию, а к началу второго сета. Вдруг не справлюсь.

– Не проблема. – Она чмокнула меня в щеку. – Молодец, что побрился, – и ушла.

Я заглянул на кухню, повара не нашел. Не беда, сварю кофе сам. Обычный черный, без тритипаков. Вернувшись с чашечкой в зал, я решил почитать инструкцию. Тут и ждал удар под дых: она оказалась на аршанском. А я его, скажем так, понимаю лишь слегка, поскольку знаю родственный карнийский.

«Хоть чертежи есть, и на том спасибо», – подумал я. Допинг в виде кофе оказался более чем кстати. И надо из подсобки вытащить старенький терминал – в Сети полазить.

Эпические подробности сборки оставим за кадром. Скажу лишь, что запас ругательств на всех известных мне языках исчерпался задолго до окончания процесса.

Около девяти пришла Лоли. Оглядела здоровенный пузатый агрегат, возвышающийся на барной стойке.

– Это он?

– Это, трам-та-ра-рам, он, собственной, тара-рам, персоной.

– Вау. Никогда бы не подумала.

– Что?

– Что ты так ругаться можешь.

– Еще бы. Я почти сутки на ногах.

– Пойди домой, отдохни.

– Нет. Тут еще эту махину надо подключить-отладить. Знаешь что, – я нашарил в кармане ключи, – сходи ко мне, принеси диплом по этому тритипаку. Он на полке под бумагами. И подушку прихвати, может, в подсобке передремлю часок.

– Хорошо.

Девушка развернулась и, цокая каблучками, ушла. Я хмыкнул – вот так между делом Готик побывает у меня дома. И меня там нет. Судьба удивительно несправедлива.

Я еще минут пять предавался философским размышлениям, пока не сообразил, что банально туплю и ничего не делаю. Вздохнув, начал проверять основные узлы агрегата – три воронки, коллектор, измельчитель, кипятильник. Вроде бы нигде не напутал.

Вытащил и перебрал ингредиенты. Корица, ваниль, яйца, ром, сироп из ормотара, новогреческий мускат, кофе тарразу, лико и эбер, другие пряности и специи. Разложил все по коробочкам. От усталости и запахов мутило. Еще надо бы найти высокие бокалы, трубочки, зонтики и заказать черный лимон.

Звякнул колокольчик. Лоли.

– Диплом принесла. Подушку тоже. Кейт, – она, прищурившись, смотрела на меня. – Кейт, иди спать. Остальное я сделаю.

– Хорошо. Купи черных лимонов. Все-все, иду.

В коридоре встретился японец:

– Доброе утро, Кейто-сан! Вы отрично выгрядите.

– Спасибо, Фуджисаки-сан.

И когда этот льстец успел появиться?

Спалось плохо. Ко мне приходили скалящие зубы гиарцы, требовали тритипак с морбасианским коктейлем, медом и молоком. Грозили оружием. Во сне я ронял бокал, после чего приходил Урусов и, качая головой, говорил о гибели Терры. Я просыпался через каждые пятнадцать-двадцать минут в холодном поту. Наконец мне это надоело, и я вышел в зал.

Лоли сидела на высоком стуле у бара и листала журнал. Не поднимая глаз, сказала: «Лимоны за стойкой».

Пришло время генеральной репетиции.

Часы показывали начало четырнадцатого. Я снял с полок несколько бутылок. Готик удивилась:

– Столько выпивки? Для кофе?

– Нет. Я давно его не делал, надо потренироваться. Хочу размять кисти, сделать десяток коктейлей.

Шейкер я уронил на четвертом круге. Расслабился, сноровку потерял. А для тритипака нужна точность до секунды. Вольешь смесь чуть раньше или позже – испортишь вкус, цвет и аромат. Сложный рецепт.

К десятому коктейлю я почувствовал себя увереннее. Руки не дрожали, движения приобрели четкость и плавность. Я выстроил стаканы с разноцветным содержимым.

– Лоли, первым клиентам повезет – раздашь им по коктейлю бесплатно. И себе возьми.

– Который из них «Смерть Терминатора»?

Я указал на широкий стакан с желто-коричневой жидкостью.

– Осветленный коньяк, немного сока, кусочки шоколада и вишенка. Вишенка, правда, в холодильнике. Достать?

– Не надо. – Девушка лихо выпила коктейль, зажмурилась. – А неплохо. Кофе-то попробуешь сделать?

– Конечно.

– Хочу это видеть.

Стало быть, ингредиенты на бочку. То есть на стол. Аппарат засвистел, нагреваясь. Я сделал первую эберскую смесь, засыпал в воронку, залил пятьдесят миллилитров воды. Теперь у меня есть минута, чтобы соорудить вторую. Она готовится в шейкере из продуктов с планеты Лико. Шейкер в одной руке, вторая наготове.

Через минуту аппарат пыхнул и тоненькой струйкой выдал первую часть. Ее в широкую посуду, добавить содержимое шейкера, засыпать кофе лико. Второй цикл, минута и одиннадцать секунд.

За это время надо прокалить тарразу с корицей, добавить ваниль, а также приготовить третью ромовую смесь. Заранее сделать нельзя, вся тонкость рецепта в последовательном приготовлении.

Вторая смесь, черная и густая, с резким мускатным ароматом. Добавляем ромовую начинку и залитый водой – пятьдесят миллилитров! – тарразу. Теперь – на тринадцать секунд поместить в почти готовый тритипак кусочек черного лимона. Тринадцать – и не больше! Затем быстро-быстро на третий цикл – минута и восемнадцать секунд.

Лоли, округлив глаза, смотрела за манипуляциями.

– Обалдеть. Кейт, ты гений.

– Спасибо, – я ухмыльнулся. – Наконец-то ты это разглядела.

– Тьфу на тебя!

Аппарат пискнул и заморгал оранжевой лампочкой. Я дернул рычаг, и в заранее приготовленный высокий бокал полился кофе. Выглядел он правильно: черновато-коричневый, густой, с мощным ароматом корицы и муската. Последний штрих – тонкий слой белого ликера «Улатрэ» поверх кофе. За счет консистенции слои не смешиваются. Теперь зонтик и трубочка. Кофе-тритипак готов.

– Кажется, получился.

– Кейто-сан, Рори-тян, мясо и овощи привезри. Помогите старому Фуджисаки занести.

– Да, идем.

– Кейт, а кофе? – подняла бровь Готик.

– Ничего с ним не станется. Пойдем.

С продуктами мы провозились довольно долго, оставленный на стойке тритипак остыл. Я подогрел его паром, и мы с Лоли приступили к дегустации. Кажется, навык не потерялся – напиток вышел что надо.

– Это просто… это невероятно! Хадсон, ты точно гений.

– Теперь ему цену надо сложить.

Мы посмеялись. Звякнул колокольчик. В «Золотое сияние» пришел первый клиент.

Ровно в семнадцать явился капитан Урусов. Чуть более подтянутый и чуть более нервный, чем обычно.

– Оно? – русский ткнул пальцем в сверкающий бок кофе-машины.

– Как есть оно.

– Сделаешь чашечку?

– Двести восемьдесят талеров.

Капитан сел неестественно прямо.

– Нет, спасибо. Я скорее ваш «борщ» съем.

– Как угодно. Эй, что там за шум? – крикнул я.

В углу зала Готик Лоли ругалась с кталаханцем. Девушка, услышав мой голос, прибежала к барной стойке. Кталаханец, размахивая щупальцами, увязался за ней.

– Эта… эта, – голос Лоли дрожал, – эта сволочь распускает щупальца и белькочет что-то. Я не понимаю! Да отвянь ты!

Полугуманоид вился за спиной официантки, поглаживая открытый участок кончиками щупалец. Как раз в том месте, где у Готик красовалась татуировка на пиратскую тему: кракен, утаскивающий парусник в воду.

Я прислушался к бормотанию.

– Лоли, он говорит, что узнал родственника на картинке.

– Что? – девушка оторопела. Любвеобильный полугуманоид забормотал еще быстрее, татуировка полностью скрылась за тентаклями.

– Он спрашивает, не согласишься ли ты продать портрет его пра-какого-то-там-дедушки, – перевел я сквозь смех. – Этот кусочек хитина с гравировкой?

– Да как!.. Скажи этому склизкому вонючему уродливому обдолбышу, что я…

Лоли не договорила. Дверь отъехала, звякнул колокольчик, и в бар вошли гиарцы. Хотя правильнее будет сказать «заняли помещение».

Длинноногие парни рассыпались по залу, держа оружие напоказ. От дверей к стойке образовался живой коридор. Разговоры в баре утихли. Кталаханец убрался в уголок и не отсвечивал.

В дверях появился мальчишка в белоснежном костюме. Он, поигрывая стеком, шел ко мне. Капитан Урусов мигом пожелтел и выпучил глаза.

Возраст гиарца сложно определить по внешнему виду. Этот мальчик мог с равным успехом быть как учеником второй ступени, так и заканчивать пятую. Судя по наглости вторжения и подобострастным взглядам, на кофе в «Золотое сияние» пожаловала хоть и юная, но немалая шишка.

Парнишка залез на барный стул и уставился на меня огромными синими глазищами.

– Это ты делаешь кофе-тритипак? Редкое умение. Мне доложили, что ты настоящий мастер с дипломом. – У парня оказался мелодичный голос, журчащий, чуть повышающийся в конце фразы. Его глаза цепко осмотрели бар, впились в рамочку с сертификатом. – Отрадно, что не солгали. Что же ты молчишь?

– Прошу прощения. Рад приветствовать ценителя, прибывшего с такой помпой.

– Ах, это, – парнишка махнул рукой, – это мои подчиненные. Не обращай внимания. По статусу положены, понимаешь? Я представлюсь. Реуш Осори, командую местным флотом.

Крупная шишка, говорите? Слыхал я об этом юном стратеге… Но чтобы вот так, запросто, в мой бар? Даже спина взмокла.

– Какая честь, – пробормотал я. – Ваше Превосходительство…

– Бармен, не стоит. – Реуш подпер голову ладонью. – Ну же, я хочу попробовать этот чудо-напиток. Приготовь его.

– Дело в том, господин Осори, что этот напиток – алкогольный. Возможно…

– Это что-либо меняет? Я же сказал – приготовь его.

– Сию минуту.

– И рассказывай, что ты делаешь.

– Всенепременно.

Кажется, я превратился в трех маленьких Кейтов Хадсонов. Первый рассказывал рецепт гиарскому стратегу, второй ловко управлялся со смесями, а третий порывался упасть в обморок. Мало ли, сейчас как отравлю пацана. Вдруг у него аллергия на алкоголь или на какие-то ингредиенты тритипака? Потом межрасовый скандал, флот Гиара на орбите Терры, ультиматумы… Страшно, аж жуть. Но руки-то делают.

Перед Реушем возник высокий стакан, наполненный черно-коричневой жидкостью с белой полосой сверху.

– Прекрасный кофе-тритипак на основе чистейшей воды с Артезии. Пьется через трубочку. Вуаля!

Юный гиарец «прищурился» – его глаза стали чуть меньше.

– Бармен, я пью кофе с сахаром. Подай сахар.

– Но тритипак…

– Баааар-мееен.

– Прошу. – Из-под стойки я достал прозрачную сахарницу с мерной крышкой. – По вашему вкусу.

Гиарец четыре раза наклонил емкость. Небольшая кристаллическая горка медленно проваливалась сквозь ликер. Реуш Осори задумчиво помешивал напиток трубочкой. Белые полосы ликера завертелись в черном кофе. Я сжал зубы. Спокойно, лучше молчать.

– Какой интересный напиток. Бармен, надеюсь, ты не собирался меня отравить?

– Конечно же, нет.

– Тогда выпей. – Синие глаза смотрели очень требовательно. В их глубине виднелись белые искорки. Охранники за плечами гиарца выросли раза в два.

– С удовольствием.

Очень вязкий и густой кофе, приторно сладкий вкус, почти не чувствуется мускатного аромата. Что-то не так! Что-то очень не так!

Я открыл глаза. Знакомая подсобка. Коробки, упаковочный материал, старые журналы. Под головой подушка. Ее принесла Лоли из квартиры. Уфф, кажется, вся история с Реушем Осори – всего лишь сон. И примерещится же такое – пацан, командующий флотом.

Внимание привлек толстый пакет, лежащий на столе. Запечатан. Сверху изящным почерком написано мое имя. Я разорвал упаковку.

Бумага с гербом Гиарской Республики. Очень плотная, с голограммами защиты.

«Сим удостоверяется, что гражданин Федерации Терра, Луна и сопредельные планеты Кейт Дэвид Хадсон, айдикод по требованию, вступает в право собственности Третьим Дальним Флотом Республики Гиар. Право передается Реушем Осори на основании…»