Текст книги "Глаза из серебра"

Пленник отлетел назад и сильно ударился о каменную ступеньку у входа в камеру. Он лежал там, ошеломленный, широко раскинув руки и ноги. Наталия сделала шаг вперед, подняла правую ногу, намереваясь ударить его по промежности, но он лежал и смотрел на нее. В его лице смешались боль и удивление, и она остановилась. Она понимала, что надо еще раз ударить его и убежать, но она остановилась и медленно опустила ногу на пол.

Секунды ей хватило, чтобы понять, в чем дело. И поняв, правой рукой закрыла себе рот, а левую прижала к груди.

«Глаза! Они из серебра».

Она медленно опустилась на колени.

– Скажите, кто вы.

Искусственные глаза человека широко раскрылись, он моргнул и снова опустил голову на камень. Он что-то бормотал по-илбирийски, но слишком тихо, она не поняла, и качал головой:

– Ведь вы тасота Наталия Оганская, да?

– Да. А вы кто такой?

Она повторила вопрос, но в свете лампы уже увидела его лицо, и ответ был не нужен.

– Тебе больно? – Человек, дрожа, протянул к ней свои золотые руки ладонями вверх. – Я подумал, что причинил тебе боль.

– Да не такую сильную, как я тебе. – Наталия потерла горло. – Твоя удавка разорвалась.

Человек с усилием сел:

– Да. Я почувствовал запах твоих волос, в общем, она сломалась до того, как я успел причинить тебе боль.

– Ты понял, что это я?

– Я понял, что это не стражник. – Он едва улыбнулся. – Они ведь не моются, и сейчас я этому рад. Я рад, что тебе не больно. Я бы никогда…

– Причинил, причинил, Малачи Кидд. – Она отодвинулась назад и встала. – Обещание-то нарушил.

– Я же сломанный человек, Наталия, вот и нарушил обещание. Ты же меня знала… раньше. Что со мной произошло… Я уже не тот, с кем ты танцевала в Муроме.

– Понятно. Глаза из серебра; руки из золота. – Она скрестила руки на груди. – В Муром, значит, не мог приехать; но во Взорин все-таки сумел. Тоже на службе своего короля?

– Долг моему Богу, Наталия. Он этого потребовал. – Кидд уже сидел, обхватив колени руками. – Я приехал бы в Муром, но ведь я стал другим. Как я мог вернуться к тебе таким, каким стал?

Сердцем она почувствовала смысл его слов. По его тону она поняла, что ему стало недоступно то, чего он так хотел.

– Малачи, я так ждала, чтобы ты вернулся в Муром за нами. Какое имеет значение, что с тобой произошло, для меня только ты имел значение.

– Да, Наталия, я понимаю твою боль и обиду на меня. Но после Глого я совсем переменился. Не только глаза. – Кидд отбросил с лица седые волосы. – Прежде чем лишиться зрения, я получил видение от Господа. И с тех пор всю жизнь старался делать то, чего, по моему разумению, Он ждет от меня.

Она нетерпеливо постукивала носком туфли, под ногами у нее хрустела солома.

– И я не могла помочь тебе в этом?

– Не думаю, Наталия, но вот твой приход, то, что ты открыла камеру – для меня это знак, что Господь, несомненно, желает не то, что я думал. – Жрец Волка откинулся назад и, опираясь о стену, медленно поднялся на ноги. – При условии, конечно, что ты готова помочь мне выполнить мое задание.

– И чего требует от тебя божественное видение?

– В Аране произошло воплощение Кираны Доста. – Малачи потянулся вперед и положил ей руки на плечи. – Господь послал меня охранять его.

– Да разве это в твоих силах? – Наталия отстранилась от него. – Дост в новом воплощении уничтожит Крайину.

– Нет. Господь не для того привел меня сюда, чтобы я стал Немико-в-Капюшоне для вашего государства.

Пути Господа неисповедимы, но предательство – не его путь. Я не знаю, какова роль Доста в будущем Крайины. Я просто знаю, что Дост для Крайины важен. – Малачи смотрел на нее так, как будто действительно видел своими серебряными глазами. – Мне нужно, чтобы ты мне верила, Наталия.

– Как можно верить человеку, который признался, что оказался тут для помощи демону, который рвется захватить нас?

Малачи улыбнулся, и в его улыбке она увидела отблеск их общего прошлого:

– Я ведь не стал врать тебе, Наталия, про мою миссию, а мог бы. Нас не должна разделять ложь.

– Забыл, как нас разделило твое нарушенное обещание? А ведь только что я напомнила тебе о нем.

Малачи усмехнулся – разве можно забыть эту его усмешку!

– Я ведь обещал вернуться в Крайину. Вот я и здесь.

– Но ты обещал вернуться в Муром, Малачи.

– Я же слепой. Мне же не сориентироваться по карте.

Наталия хоть и сдерживалась, но не могла не рассмеяться:

– И вправду! Вообще чудо, что ты оказался здесь!

– Ну да, мое появление сильно удивило князя Арз-лова.

Спокойная уверенность голоса Малачи и его теплая улыбка успокоили ее ярость и страх.

«Он в порядке. Он вернулся, значит, доверять можно ему, а не князю Арзлову и Григорию».

Она поколебалась минуту. Ее воспоминания о нем, не заслоненные Григорием, остались со времени совместной игры в шахматы. И эти воспоминания говорили, что не следует сомневаться ни в нем, ни в его честном слове, ни в уме.

– Решено! Поверю тебе, Малачи Кидд, по крайней мере, на сегодня. Твоя миссия не принесет пользу моему народу, но это ерунда по сравнению с тем, что ему грозит в настоящее время.

– Нападение на Гелор? – понимающе кивнул Кидд.

– Откуда знаешь? Это было в твоем видении?

– Нет. Позже объясню. А сейчас нам надо бежать. – Кидд поднялся на ступеньку, ведущую к двери. – Надо достать ялик для этирайнов. Если ты будешь прокладывать маршрут, я смогу управлять.

Она отрицательно покачала головой:

– Князь Арзлов весь транспорт этирайнов запер в ангар.

– Придется импровизировать. Нужно какое-то транспортное средство и парус. Придумаем что-нибудь, когда выберемся отсюда.

– Согласна. – Наталия взяла его под руку. – В своих мечтах о нашем будущем, до того, как ты был ранен, мне и в голову не могло прийти, что я совершу побег из своей страны, да еще с тобой.

– И я не думал. Однако после того, как я тайком сбежал из своей империи и нелегально пересек Аран, я предвижу еще и не такое. – Откашлявшись, Малачи двинулся вслед за ней из камеры. – Как ты догадалась, мы отправимся в Гелор. Мы станем международными беглецами.

– Конечно, полковник Кидд, мне следовало догадаться. – Наталия улыбнулась и прижала к себе руку Малачи.

«Я уезжаю во вражеское государство, чтобы не дать моему любовнику его захватить, чтобы слепой жрец Волка смог спасти жизнь человека, который может уничтожить мое государство. – Она на секунду рассмеялась. – Вряд ли мой отец предполагал такое, когда предложил мне съездить во Взорин».

– Что ты увидела смешного? – Кидд сжал ее руку.

– Ну, Малачи Кидд, когда закончится наше приключение, в следующий раз для свидания со мной тебе все-таки придется приехать в Муром. – Широко улыбаясь, она вела его по коридору темницы. – Если у нас выйдет то, чего мы задумали, отец меня никогда больше не будет выпускать из дому.

Глава 50
Дом правительства, Дилика, Пьюсаран, Аран, 4 маджеста 1687

Робин Друри изящно отсалютовал, стоя перед принцем Тревелином.

– Брат Робин Друри прибыл для доклада, ваше высочество.

Тревелин ответил четким приветствием.

– Просим, просим, брат Робин, вольно. Надеюсь, вы знакомы с его высочеством принцем Аграшо из Дугара.

Робин заложил руки за спину и шире расставил ноги:

– Да, ваше высочество, я имел удовольствие быть в одном обществе с принцем на обратном пути из долины Куланга. – Этирайн смотрел с высоты своего роста вниз на округлую фигуру монарха. Аграшо переодели; швы его нового одеяния почти лопались на нем, тесное ему кресло под ним буквально трещало. — Рад видеть вас снова, ваше высочество.

Аграшо небрежно махнул Робину рукой, как бы отпуская его, и, не поднимая глаз, отщипывал ягоды с кисти винограда, лежавшей на его животе.

Принц Тревелин за своим рабочим столом листал пачку бумаг.

– Мистер Друри, я прочел ваш отчет о налете на долину Куланг. Вы представили полнейший доклад о разрушении завода. Вот тут вы сообщаете об останках двух-трех паровых машин на сталелитейном заводе. Вы уверены в точности своих ваводов?

– Да, ваше высочество. Тревелин чуть улыбнулся:

– Принц Аграшо предполагает, что вы просто не имеете представления о том, что вам попалось на глаза.

– Прошу прощения у принца, ваше высочество, но я работал на каретном заводе Лейкфорта, четыре года я проработал кузнецом, изготавливал рессоры. Я достаточно хорошо знаю многие сталелитейные заводы. Даже после разрушений, которые произвел «Сант-Майкл», не ошибусь. Это был сталелитейный завод, точно такие же были в Илбирии десять лет назад. И он был оборудован паровыми машинами.

Аграшо, причмокивая, жевал виноград, но Робину показалось, что он начал бледнеть.

– В отчете вы отмечаете наличие оружия на складах.

– Да, ваше высочество, я видел кольчуги, шлемы, кукрисы, много талварсов, наконечники для копий и кольчуги для коней. Мы привезли несколько ящиков этого добра. Все оружие высокого качества, изготовлено из стали, какую производят на современных заводах.

– И принца Аграшо вы захватили прямо посреди всего этого?

– Именно, ваше высочество, – кивнул Робин. Тревелин выпрямился в своем кресле:

– Брат Робин, вас может удивить заявление нашего гостя. Принц говорит, что он узнал о существовании этого завода только сегодня утром. Он приехал из Ку-ланга и случайно открыл его существование.

– Вы ведь знаете, что это так и есть, – принц Аграшо пальцем погрозил сначала Тревелину, потом Робину. – Вы должны мне верить.

– Сэр, несмотря на заявление принца, скажу вам, что когда мы его нашли, он рыдал в три ручья – как же, разрушена такая серьезная работа.

Аграшо изо всей силы отшвырнул пустую виноградную ветку.

– Я буду протестовать! Вы верите словам этого простого солдата больше, чем моим! Я – Аграшо, властелин всего Дугара. Я не лгу.

«Нет, конечно, для этого у тебя есть слуги».

Робин хмуро глядел на толстяка. Когда тот перестал унижаться и просить сохранить ему жизнь, которой, кстати, ничего не угрожало, он начал оплакивать потерю завода. Потом он оплакивал состояние своей одежды и просил дать ему другую, чтобы переодеться. После этого он принялся оплакивать то обстоятельство, что «Сант-Майкл» превратил его коттедж в костер.

Тревелин потер рукой выбритую часть макушки:

– Принц Аграшо, я верю брату Робину Друри. Я верю ему потому, что его слова совпадают с другими отчетами о вашем заводе, которые я получал ранее. Все отчеты говорят об одном: вы охотно сотрудничали с контрабандистами, ввозившими технологию, запрещенную к вывозу из Илбирии; способствовали созданию запрещенной в Аране промышленности и милитаризации Дугара. Все эти три факта обвиняют вас в главных нарушениях законов Илбирии и конституции Дугара.

– Вы меня не можете казнить! Я Аграшо.

– Эти слова, сэр, мы напишем на вашей эпитафии. – Тревелин поднялся с кресла и наклонился через стол к Аграшо. – Вы не глупы, хотя решили притворяться глупцом. Вы рискнули – и проиграли. Казнь за эти преступления для вас проблематична, но вполне реальна. На ваше счастье, я верю, что брат Робин мог ошибаться. А также капитан Хассет и все остальные члены команды «Сант-Майкла». Допустим, завод разместили в долине Куланга без вашего ведома. Допустим, до вас дошли слухи, и вы отправились выяснить.

– Так могло быть? – в смятении хлопал глазами Аграшо.

– Конечно. На вашем месте я бы не придавал этим глупым слухам значения, пока…

– Да, глупые слухи, пока…

– Пока мне не назвали бы имя. Полагаю, если бы я услышал имя человека, илбирийца, организующего все это, мне бы стало любопытно. Я бы отправился из Ку-ланга в долину и нашел завод. Я приказал бы его закрыть; но тут появляется «Сант-Майкл» и сравнивает его с землей. – Тревелин взглянул на Робина. – Совпадает это с тем, что вы слышали и видели, брат Робин?

– Думаю, совпадает, ваше высочество, – согласился Робин.

– Так я и думал, брат Робин. – Илбирийский принц перевел взгляд на своего гурского коллегу. – На вашем месте я бы решил сообщить это имя генерал-губернатору Арана, чтобы с преступниками поступили соответствующим образом. Иначе взаимное непонимание может ухудшить отношения между Дугаром и властями.

Аграшо попытался наклониться вперед, причем его подбородки на секунду опустились на живот, но тут же снова откинулся на спинку кресла.

– Именно это я и старался сообщить вам, принц Тревелин. Именно так все и было.

– А имя, ваше высочество?

– Он был представителем фирмы «Торговля и Транспорт Гримшо». – Голос Аграшо превратился в заговорщический шепот. – Его звали Кобб Веннер.

Глава 51
Дейи Марейир, Гелансаджар, 4 маджеста 1687

Рафигу Хасту было никак не унять дрожь, которую он приписывал усталости, не допуская мысли, что так проявляется страх, от которого у него сжималось все внутри.

– Нимчин Дост, я должен признаться тебе в неудаче.

Золотой человек сидел, наклонившись вперед на своем тигрином троне, вспыхивали серебряные полоски на его теле.

– Принц Аграшо отклонил нашу просьбу соблюдать нейтралитет?

– Намного хуже. – Рафиг гневно сверкнул глазами на илбирийца, стоящего по правую руку Доста. – Принц Дугара просто дурак, но он мог стать нашим союзником из страха перед твоей силой. У него был гигантский… – Рафиг поискал точное слово, но в языке истану такого слова не оказалось. – Гигантское место, где делают сталь. Дюжины дюжин кузнецов выковывали там оружие и доспехи.

Крайинец, стоявший слева от Доста, переглянулся с Урией.

– Завод.

На лице Урии тут же выразилось удивление. Он сказал что-то по-илбирийски, но из всего им сказанного Рафиг узнал только слово, которое слышал от Аграшо.

– Да, фактория. Так это назвал Аграшо. Его строили два года и детали привозили к ним из Илбирии.

Дост поднял руку, призывая к молчанию своих двух гостей-иностранцев.

– Аграшо собирался применять это оружие и доспехи, чтобы сражаться против нас? Я не совсем понял.

– Нет, милорд, вовсе нет. – Рафиг набрал воздуха в грудь. – Пока я был у него в фактории, в долине появился огромный воздушный корабль. Огромный! Можно скакать целый день на быстром коне и не убежать из-под его тени. Он создал громовые облака, из них на факторию сыпался металл. Ураган из первого облака разрушил факторию, второе облако продолжило то, что сделало первое. Потом они уничтожили мелкие кузницы и все, что еще оставалось в долине. Потом по веревкам спустились люди в серебряной одежде и захватили в плен Аграшо.

Дост медленно откинулся на спинку кресла.

– Может такое быть? – спросил он по-крайински. – Мог ли воздушный корабль из Илбирии так легко опустошить поселение в долине?

Урия кивнул:

– Воздушный корабль «Сант-Майкл» сейчас стоит в Аране. Он самый мощный в мире. Если гуры вооружались и их завод работал на паровых машинах, ввезенных из Илбирии, я не сомневаюсь, что такова и была тактика – быстро и жестко.

– Как можно победить такое мощное оружие? Свилик пожал плечами:

– Обстреливая с земли паровыми пушками. Еще их могут атаковать охотники с других воздушных кораблей; даже ялики этирайнов могут превратиться в брандеры и вызвать пожар на воздушном корабле. Воздушные корабли нельзя считать неуязвимыми, часто у них ограничена дальность полета: им же надо заправляться углем на заправочных станциях, да и много припасов не захватишь.

– В Крайние есть такие корабли?

– Кое-что есть, но не такие большие, как «Сант-Майкл». Самый большой во Взорине – это «Зарниц-кий». он в два раза меньше «Сант-Майкла».

Дост помолчал. Он невидяще смотрел на Рафига. Молчание его испугало Рафига – неужели Доста чем-то можно удивить? До сих пор все, что ему рассказывали, Нимчин Дост знал заранее, но сейчас он сделал паузу – значит ему встретилось что-то неожиданное.

Дост закрыл глаза, потом открыл и слабо улыбнулся Рафигу:

– Да, твои новости меня не обрадовали, надо подумать. Через неделю сюда соберутся приглашенные вожди.

За это время мы вчетвером должны создать план захвата «Зарницкого».

Валентин Свилик отрицательно покачал голловой.

– Я пленник, но я не предатель.

– Нет, Валентин, конечно, нет, я и не прошу тебя об этом, – глаза Доста ярко вспыхнули. – Пойми меня: если мы не сможем захватить Гелор и устоять против Крайины, тогда в мире разразится эпоха войн, по сравнению с которыми война с Лескаром была только жалкой прелюдией. Не выживет ни один народ: ни твой, ни мой, ни даже твой, Урия.

Глава 52
Замок Пиймок, Взорин, округ Взорин, Крайина, 4 маджеста 1687

Стоя на балконе своего кабинета, Василий Арзлов облизнул указательный палец правой руки, потом подставил его к ветру. Палец остыл с левой стороны, и Василий улыбнулся.

«Восточный ветер дует ласково, со скоростью две-три мили в час. Даже на самодельном подобии ялика этирайнов они легко доберутся до Гелора».

Быстро сделав предварительный расчет, он убедился, что Наталия и Малачи будут в Гелоре к девятому маджеста, за полторы недели до прибытия туда гусар.

Он усмехнулся.Его план развивался лучше некуда. Непредсказуемость Григория Кролика означала, что его лучше устранить. Гусары и ополченцы Сонесни могли победить стоящие во Взорине войска под командованием Арзлова, но только если они были бы в полном составе. Сражение за Гелор ослабит войско Кролика, и войска Взорина запросто расправятся с ними.

Конечно, Василий не предполагал, что возникнет такая необходимость. Кролик возьмет Гелор, и войска Арзлова потребуются только в качестве подкрепления. Тогда Василий арестует Кролика, обвинит его в предательстве и казнит. И тасота Наталия подтвердит, что Кролик действовал на свой страх и риск. А Гелор тем временем окажется побежденным, и Взорин станет провинцией, а Василий станет такарри.

Решение Наталии отправиться в Гелор было очевидным: она захочет остановить Григория. С преимуществом в десять дней Кидд и Наталия предупредят Шакри Авана, и гелансаджарцы смогут подготовиться к обороне, которая ослабит гусар. По слухам, Шакри Аван суеверен и полный идиот, но зато Кидд не дурак. Даже слепой сможет организовать оборону, что позволит обескровить гусар до того, как они возьмут город.

Василий думал: интересно, какова будет реакция Кидда, когда он узнает, что в Гелоре нет этирайнов. Арз-лов наслаждался, разыгрывая роль дезертира по другую сторону стены от Кидда. Илбириец очень ловко выпытал историю дезертирства. Но самым красноречивым для Арзлова оказалось молчание, последовавшее за признанием, что Кролик в прошлом, организовал засаду для илбирийца. Его шок был очевиден, хотя потом жрец Волка довольно быстро опомнился и продолжал свой допрос.

В принципе, не имеет значения, что Кидд думает на самом деле, – для Василия вполне достаточно того, что Кидд выступит на стороне гелансаджарцев: Конечно, Наталия будет защищать Малачи. Но Арзлов запросто убедит ее отца, что она одурела под влиянием чувств. Присутствие жреца Волка в Гелоре было изобличающим само по себе. Наталия и Кидд – оба расскажут о гусаре-дезертире, со слов которого они знали о наличии этирайнов в Гелоре, – эту историю будут отрицать даже гелорцы, – и их рассказ послужит доказательством, что Кидд, который был в прошлом разведчиком, оказался в Гелоре с беззаконными целями и был вынужден придумать такую неубедительную историю в свое оправдание.

Василий отдавал себе отчет, что его план не столь изящен, как хотелось бы, но это теперь уже не важно. Цель оправдывает средства, а взятие Гелора – цель сама по себе значительная. Доказательства илбирийской экспансии в центральном Аране покажут тасиру, что Илбирия – вот истинная угроза для империи. Заняв свое место в совете такарри, Василий сможет воспользоваться своим влиянием и направить тасира против его настоящего врага в мире: короля-Волка. В благодарность он попросит у тасира того, чего, по его словам, собирался просить у Кролика, оказавшегося на троне. Того, чего не смог достичь Фернанди, совершит Василий Арзлов, и тогда его имя будет жить вечно в анналах истории.

«Я уеду из Взорина простым князем. Через месяц я стану такарри, а через год – победителем всей Юровии».

На этом кончается Книга Медведя.

Книга III
КНИГА ТИГРА

Глава 53
Северный Гелансаджар, 5 маджеста 1687

Малачи сдирал корку с апельсина, ощущая его сладкий запах. Золотые кончики его больших пальцев стали твердыми, и пальцы превратились в плоские лопасти, идеально подходящие для очистки фрукта от кожуры. Он без труда чистил апельсин, отбрасывая кусочки кожуры налево, так чтобы не попасть в Наталию и внутрь их самодельного ялика. Он не видел ни ее, ни их транспортного средства, но ощущал свое положение относительно них и старался бросать кожуру за борт.

– Наталия, ты отлично придумала, – он радостно кивал головой. – Ты нам обеспечила и транспорт, и кормежку.

Прерывающимся от радости голосом она сказала:

– Повторяю: это не моя, это, скорее, твоя заслуга. Ты сам сказал, что нам нужен деревянный ящик, к которому можно будет приделать парус. И первое, что мне попалось на глаза утром на улице, – эта крытая повозка продавца фруктов, даже с тентом из парусины. Я ему предложила золотые Крайины, и он согласился.

Малачи забросил в рот дольку апельсина и прожевал. Ему подумалось, что обмен повозки на деньги был не так прост, но в пересказе Наталии это прозвучало как пустяк. Он всегда знал, что у нее сильная воля, но раньше она была просто молодой женщиной, которая за двенадцать лет разлуки стала именно такой личностью, какой и обещала стать с юности.

Улететь из Взорина было совсем не просто. Парусиновый навес превратился во вполне пригодный парус, но ветер не всегда дул в нужном направлении, и тогда приходилось менять тактику полета: Малачи поднимал ялик высоко в воздух и потом снижался, но очень осторожно. Повозка была не более приспособлена для полетов, чем жернов, но Малачи во всех тонкостях знал магию аэромансеров, и Наталия все время таскала парус с места на место, чтобы лететь в нужном направлении, так что Малачи удавалось добиваться успеха.

Их очень утомлял полет, состоявший из непрерывных взлетов и падений, но, к счастью, у них оказались съестные припасы. Им повезло, что в качестве ялика достался фургон с фруктами: груз съедался, и ялик становился все легче. Оба они старались не задумываться, что будет, когда съедят груз. У Малачи просто не хватит сил поднимать ялик, но к тому времени они рассчитывали уже оказаться в Гелоре.

Они летели почти весь первый день, и в сумерках Наталия сообщила, что вдали виднеется гора, очевидно, Джебель-Квирана. Через некоторое время полета она заметила лагерь гусар. Чтобы разминуться с ними, Малачи изменил курс, полетели на юго-восток, к горам Гелан. Они решили, что двигаться будут только ночью, а днем прятаться. Кроме того, лететь днем жарко, а ночами им поможет более прохладный воздух, стекающий с гор на гелансаджарскую равнину. В прошлую ночь бриз дул на юг, и они оказались ближе к цели.

При первой встрече и изумленном взаимном узнавании между ними возобновились откровенные товарищеские приязненные отношения. Но теперь они несколько изменились под влиянием необычных обстоятельств вылета из Взорина и дурных предчувствий. Когда-то они были друзьями, но за последние двенадцать лет оба изменились, они теперь, по сути дела были чужими друг для друга. В полете времени хватало только на обмен разрозненными фразами. Каждый из них не ожидал, что другой настолько изменился, и отсюда возникло некоторое обоюдное разочарование, чуть ли не обида на то, что надежды не оправдались.

«Смешно не понимать, что сам ты с годами изменился, но все же ждешь, что другой-то остался прежним, несмотря на все прошедшие годы. Приятно открывать в другом что-то неожиданное, но зато столько диссонансов!»

Малачи также ощущал ее разочарование, время от времени она не могла сдержаться и не намекнуть на свою обиду. Он очень хотел исцелить нанесенную им рану, но его удерживало ощущение ее боли, глубоко скрытой в душе. Его не удивляла ее осторожность в чувствах, которая держала его на расстоянии, и он понимал, что так, наверное, правильно.

«Я так долго прожил один, я не умею обращаться с сильными чувствами, какие нас когда-то связывали».

Он надеялся, что они сумеют сохранить хотя бы нейтральные отношения, которые снова могут превратиться в дружбу.

Малачи подтянул колени к животу, откусил кусочек апельсина:

– Прости меня, тасота Наталия, что заставил тебя страдать. Действительно, я непростительно поступил.

– Малачи, да все я понимаю. – Но ее ломкий голос выдал ее истинные чувства. – Ведь тебя ослепили.

– Да, ослепили, я слеп ко многому, мне не нужно ничего кроме тебя. Из-за любви к тебе я решил отказаться от тебя, решил, что этим я тебя защищаю. – Малачи опустил веки, боясь испугать ее серебряным блеском глаз. – Двенадцать лет назад я совершил дурной поступок – поверил, что Бог предназначил меня для особой миссии, и отвернулся от тебя и других людей. Я думал, что если я посвящу свою жизнь служению Ему, то мне никто не нужен. Конечно, я был неправ, но не хотел в это верить. И не желал понять, что, отвернувшись от друзей, я причинял им такую же боль, как и себе.

Теперь ее голос послышался со значительно более близкого расстояния:

– Ты ничего мне не должен объяснять.

– Должен, тасота Наталия, потому что я поступил с тобой жестоко, и причина этого – мое самомнение. В Илбирии я жил в Сандвике, учился и преподавал то, что мог, – военное дело и теорию магии. Я приходил на защиту ученических проектов и буквально уничтожал их творения. Они меня так боялись, что проклинали мои серебряные глаза, а я этим гордился. Я принижал достоинства всех лучших учеников Илбирии, убеждая себя, что исполняю Его волю.

Он затолкал в рот последний кусочек апельсина.

– Знаешь, чем я оправдывал свою жестокость к ученикам? От души верил, что в результате моих поучений они станут лучшими солдатами. Даже если я и был прав в своих рассуждениях, все равно моим поступкам нет оправдания.

– Значит, ты поступал так ради их блага.

– Ну да, но надо было требовать больше от себя. – Малачи позволил себе тень улыбки. – Я гордился, что я хоть и слепой, а лучше многих. В глубине души я понимал, что они не станут оспаривать моих упреков – из жалости ко мне, ну, я и расходился вовсю. Через какое-то время, когда они все глотали мои оскорбления, я уже был уверен, что они просто не в состоянии мне ответить. Но этой весной все изменилось.

– Почему?

– Я был на обсуждении проекта, в котором теоретически рассматривалось нападение Крайины на Гелор.

– Случайно, да?

– Да, чистое совпадение, но тема проекта тут не важна. Я изменил параметры проекта, выбранные студентами – его авторами, изменил обстоятельства, предлагаемые ими, и стал им указывать, почему их анализ неверен. И один из этих ребят ответил мне на вызов. Он сказал мне, что я поступаю нечестно. Он сказал мне, что их проект оптимален при заданных ими условиях, при доступных им данных, и я понял, что он прав. Я осознал, что подвожу студентов и себя, я не оправдываю ожиданий Господа. И взял этого студента себе в помощники.

Он покачал головой:

– Мы вместе добрались до Истану, чтобы спасти Доста.

– Но в темнице Взорина его не было.

– Не было. В Дрангиане его забрал Дост. И сейчас я не знаю, где Урия и жив ли он.

– Если он оказался достаточно сильным, чтобы добраться до Истану, почему ты думаешь, что его уже нет в живых?

– Может, и жив, он ведь был наполовину крайинец.

– Ну и хорошо; это служит мне хорошим предзнаменованием в нашей нынешней ситуации. – Наталия это произнесла легким тоном, но Малачи почувствовал, что в душе она неспокойна.

– Несомненно. Поскольку мы будем вместе, я хочу, чтобы ты знала – я совершил невероятную глупость, что не поехал к тебе в Муром, хоть и был слепым.™ Он вздохнул. – Я твой должник не только за это, и надеюсь, мы сможем все же быть друзьями.

– Малачи, я тебя так любила, и так было больно, когда моя любовь умерла! – Она тяжело вздохнула. —

Сейчас я старше, умнее, надеюсь, и способна понять, хотя бы частично, причины твоего поступка. И я тоже хочу быть тебе другом. Иначе невозможен наш марш-бросок.

– Наталия, я уже понял, что ты изменилась. Ты мне нравишься такой, какой стала.

– Ты, Малачи, должен понять одно. – Ее голос немного сел. – Я люблю Григория Кролика, а он – меня.

– Ага, понял, – Малачи высосал дольку апельсина, прожевал ее и выплюнул семечки.

И вздрогнул, осознав юмор ситуации: она объявляет о своей любви к человеку, который его ослепил. На долю секунды ему захотелось раскрыть ей предательство Кролика, но он не стал.

«Чего я этим добьюсь? В прошлом я ее покинул, заставил страдать, а теперь стараюсь оправдать свой поступок, обвинив в моей беде любимого ей человека? Возможно, ее любовь его изменила, спасла. Жестоко было бы все рассказывать, я уже и так ее обидел – на всю жизнь хватит».

Но некоторым образом эмоциональный подтекст ее слов вызывал сомнение в их смысле. Ему показалось, что отчасти она хотела этими словами уязвить его, чего и добилась, но за этими словами скрывалась и ее собственная уязвленность.

«Наталия явно полюбила Кролика, но она больше не уверена, что он отвечает ей тем же. Характерен сам факт: вот мы с ней летим в Гелор, чтобы остановить гусар Кролика при нападении на город. Разве это не говорит о том, что она сомневается в чувствах и намерениях Кролика? – Он встряхнул головой и удержал себя от желания подвинуться к ней и заключить в объятия. – Ничего не могу я сделать. Могу только молиться, чтобы ей хватило сил пройти через все испытания, которые предстоят».

– Я очень хорошо помню Григория Кролика. Ему крупно повезло, что завоевал твою любовь. Желаю вам

1 всего возможного счастья. – Он заставил себя улыбнуться. – Прошу тебя об одной любезности. – Да?

– Вот какой: если я буду поступать в известной тебе манере, и тебе станет неприятно, прошу тебя – прикажи мне перестать. – Он повесил голову. – Не хотелось бы огорчать тебя больше.

– Обещаю, и прошу об ответной любезности.

– Говори.

Ее голос стал озорным:

– После того, как ты уехал из Мурома, я наняла учителей и выучила илбирийский, чтобы говорить с тобой на твоем родном языке. – Она теперь заговорила по-илбирийски. – Уроки стоили целое состояние, платил тасир, и я хотела бы воспользоваться возможностью попрактиковаться.

– Ты потрясающая женщина, Наталия.

– Раз так говорит слепой жрец Волка в пустыне, – громко рассмеялась Наталия, – может быть, в его словах есть крупица правды.