Текст книги "Неисправимый грешник"

В некоторых случаях он способен был дать себе отчет в том, что причина его гнева – элементарная ревность. Ревность к Сидделу, к секретным связям этого человека с Флер. Он целый день размышлял о том, какие отношения их могли связывать.

Тот факт, что Флер выслеживала Сиддела, заставил его сделать вывод, от которого у него раскалывалась голова, что она была отвергнутая любовница, продолжающая цепляться за мужчину, которого потеряла, и отказывала другим по причине любви к нему. Одна только уверенность в том, что Сиддел заграбастал бы состояние Флер, если бы появилась возможность, уже приводила его в состояние бешенства.

И вот сейчас, под занавес дня, который начался так отвратительно, а затем получил еще более неприятное развитие, он вдруг сделался объектом любопытства и сочувствия. Судя по тому, что он понял из передающихся шепотом сплетен, с Флер приключилась подлинная катастрофа. Когда Шарл отыскала его, он попытался найти способ уменьшить нанесенный ущерб.

– Этого недостаточно, – огрызнулась Шарл. – Ты хоть знаешь, что произошло?

–  Я кое-что подслушал и представляю, как все будет подано завтра. Моя жена внезапно потеряла контроль над собой во время банкета, истерично разрыдалась, ее вывели в холл, а затем герцогиня Эвердон спровадила ее домой, что бы другие не слышали ее стенаний. И, по слухам, не было никаких причин для проявления подобных эмоций, кроме ее неуравновешенной психики.

–  О Господи, это все так преувеличено! Завтра болтуны и сплетники будут рассказывать, что она пыталась выпить яд.

– Да. Фартингстоун будет в восторге.

Шарлотта шагнула вперед, поставила руки на бедра.

– Все было отнюдь не беспричинно, ты, жалкая пародия на мужа! Она увидела серьги!

– Что ты имеешь в виду?

– Аметистовые серьги, которые приносила тебе в долговую тюрьму! Она увидела их на баронессе!

– Ты хочешь сказать, что Флер устроила сцену по причине ревности?

– Она не устраивала сцен! Она вела себя великолепно, если учесть, насколько она была потрясена. Самое худшее во всей этой истории то, что она винит себя, а не тебя.

Разумеется, она не может винить его. Она не посмела бы. Если бы он возобновил любовную связь с баронессой, она не смогла бы против этого возражать.

К тому же баронесса не была его любовницей, что делало всю эту драму смехотворной. Почти столь же ироничной, как и тот факт, что он застал ее этим утром с мужчиной.

Он рассмеялся бы, если бы его не душил гнев.

– Ты зол на нее, – заметила Шарлотта.

– Ты чертовски права.

– Вероятно, ты полагаешь, что она должна относиться к этому мудрее. Она не была в обществе некоторое время и отвыкла от того, что от многих мужчин можно ожидать не верности.

У Данте было искушение объяснить все Шарлотте и обелить себя.

– Если ты хочешь оскорблять меня и дальше, то приходи для этого завтра. А сейчас я удаляюсь и иду к своей жене.

Глава 17

Флер лежала в темноте и чувствовала себя совершенно несчастной. К образам целующихся Данте и баронессы добавились другие. Она как бы со стороны увидела, как глупо вела себя этим вечером.

Она подумала о Шарлотте, которая собирается утром устроить взбучку Данте. Нужно встать пораньше, прийти к Шарлотте и попросить, чтобы она ничего не говорила Данте о причине ее вчерашнего срыва. Уж лучше пусть все сочтут ее поведение странным и неадекватным, чем истину узнает Данте.

Поскольку она не спала, то сразу же услышала стук в дверь. Стук был громкий и резкий – вероятно, в расчете на то, чтобы ее разбудить, если она спала.

Флер села на кровати и потянулась за розовым халатом. Стучали не в дверь, выходящую в коридор, а в ту, которая соединяла их спальни.

Она на цыпочках прошла гардеробную. Стук был требовательный, в ритме стаккато. Он прекратился в тот момент, когда Флер остановилась перед дверью, затаив дыхание. Вероятно, у стучавшего лопнуло терпение.

– Открой дверь, Флер, если ты не хочешь, чтобы я все выговорил в коридоре и об этом узнали слуги. – Голос его был негромким и напряженным, словно он знал, что она стоит рядом с дверью и слышит его.

Флер повернула ключ. Дверь распахнулась. Данте стоял, подняв руку и опираясь о косяк двери. Он снял сюртук и галстук, в полутьме белела его рубашка, на которую падал свет от свечи, стоящей на умывальнике.

В его лице и позе не было ничего от беззаботного прожигателя жизни.

–  Ты пришла в себя?

Флер кивнула.

–  Но я очень устала.

– Не сомневаюсь. Тем не менее я должен отнять у тебя некоторое время. – Он шагнул в гардеробную. В призрачном мерцании свечи она видела его сердитое лицо.

Он вытащил ключ из двери.

– Я успел возненавидеть эту дверь. Я совершил ошибку, настояв, чтобы ты заперла ее. Это одна из нескольких оплошностей, которые я допустил в отношениях с тобой. – Он бросил ключ в свою комнату, и тот звякнул, упав в таз. – Я не хочу, чтобы она впредь запиралась.

Флер не знала, что ей делать или что сказать. Они стояли в гардеробной, глядя друг на друга.

– Этот халат смотрится не столь привлекательно без лунного освещения. Я говорил тебе, чтобы ты купила какие-нибудь вещи посимпатичнее.

– Это излишне, поскольку я сплю, когда ты возвращаешься домой. .

– Ты очень стараешься, чтобы так происходило. Тем не менее, несмотря на все твои усилия мы оказались друг перед другом. – Он показал жестом на гардероб. – Ты надевала что-то другое в ту ночь в Дареме. Где оно?

– Я не думаю…

– Надень это, Флер.

Она подошла к гардеробу и извлекла ночную рубашку и халат для будуара.

Он внезапно оказался рядом с ней, и она ощутила давящее присутствие мужчины среди ночи. Его руки стали расстегивать голубые пуговицы на халате.

Она представила, как он делал то же самое с баронессой, и ей снова захотелось разрыдаться.

– Я не нуждаюсь в твоей помощи.

– Не возражай, Флер. Это не та ночь, когда ты должна напоминать мне, чего нам не следует делать.

Слегка прикасаясь к ней, он стянул с нее халат. Его пальцы едва дотронулись до ее кожи, когда он развязал ночную рубашку и уронил вниз. Раздевание как бы утверждало его право на интимность.

Флер потянулась было за рубашкой, но его рука сжала ей запястье, остановив ее. Она замерла с вытянутой рукой, чувствуя его близость.

Она не смотрела на него, но ощущала его взгляд на себе. Света в гардеробной было мало, но достаточно для того, чтобы он мог видеть ее наготу.

– Позволь мне надеть ночную рубашку, Данте.

Он снял с нее чепец, и волосы ее рассыпались.

– Данте…

– Не спеши. Для меня такое удовольствие смотреть на тебя нагую.

Она закрыла глаза, чтобы вынести это испытание. Несмотря на унижение, она почувствовала нарастающее возбуждение, исходившее от него и захватывающее ее тело.

– Я настаиваю, чтобы ты оставалась в таком виде, – сказал Данте. – Я хотел бы, чтобы ты вышла на свет и я мог любоваться тобой часами. У меня чертовски мало прав в этом браке, но это право по договору у меня не было отнято.

– Ты проявляешь жестокость.

– Я причиняю тебе боль?

– Меня это сильно смущает.

Он отпустил ее запястье и взял ее за подбородок.

– Ты испытываешь не только смущение, но и возбуждение. Ты думаешь, я этого не вижу? – Он отпустил ее. – Пойдем теперь в мою комнату.

Флер дрожала, надевая на себя шелковую ночную рубашку. Она не была в его комнате с того момента, как та стала его владением. Ничего от ее гостиной здесь не осталось, и она удивленно разглядывала украшенную резьбой кровать с темно-зеленым пологом и стол, заваленный его личными вещами.

Он опустился в кресло, уверенный в своей мужской силе, как и прежде. Флер предпочла остановиться в некотором удалении. Она скрестила руки и притворилась, что изучает новую обстановку.

– Шарл и ее подруги хорошо позаботились о тебе сегодня. Я выразил им благодарность.

– Я знаю, что вела себя глупо и это будет на руку Грегори с его ложью. Если ты хочешь сказать мне, что я очень некстати заварила эту кашу, то лучше не трудись. Я бичевала себя весь последний час.

– Я стремился к тебе вовсе не для того, чтобы отчитывать тебя. Я хочу понять, отчего ты потеряла самообладание.

– Я слишком устала.

– Шарл сказала, что причина несколько иная. Она считает, что ты была потрясена, решив, будто у меня любовная связь с баронессой Далри.

Флер была настолько удручена, что не могла поднять глаз от пола. Жаль, что Шарлотта не сдержала слово и не дождалась завтрашнего утра.

– Она права? Увидев серьги, ты до такой степени расстроилась?

Флер не могла признаться, что была настолько глупа и неправомерно ревнива.

– Понимаешь, Флер, мы сами создали маленький ад для себя, разве не так? Ты обещала никогда не ревновать меня, но теряешь самообладание, едва заподозрив, что увидела мою любовницу. Я обещал никогда не делить с тобой ложе, но не помышляю ни о чем другом.

Он думал об этом и сейчас. Это читалось в его глазах и во всем его теле. Это ощущалось в воздухе. Она говорила себе, что в безопасности с ним, но сейчас в это совершенно не верила.

– Я должна была предвидеть, что в бальном зале может оказаться одна из твоих любовниц – бывших, а возможно, и нынешних. Я просто не подумала об этом и потому была так ошеломлена. В будущем я это учту. Вполне понятно, что ты сердит, но это никогда больше не случится.

– Я вовсе не сержусь за то, что ты ревнуешь.

– Я не имею права и знаю это.

– Да, ты не имеешь права. Тем не менее ты стала ревновать при малейшей улике. А вот я видел, как ты встречалась с мужчиной этим утром. Моя ревность имеет более существенные основания.

О Господи, он шел за ней этим утром гораздо дольше, чем она предполагала. Если он знает о той ее встрече, значит, был в церкви.

Она прошлась по комнате, обдумывая ответ. Ей не хотелось, чтобы он видел ее вышагивающей, но он заставлял ее нервничать. От него исходила сильная аура, она наполняла комнату, безжалостно окутывала ее. Его спокойный тон не мог скрыть его настроения, в его взгляде читалось намерение, о котором она не смела и подумать.

– Не стану лгать, – начала она. – Ты прав. Я встречалась с мистером Сидделом этим утром. Наверняка ты должен понимать, что мы не… что это невозможно.

– Ты так заявляешь.

– Ты мне не веришь? Господи, ты задаешь вопрос, не солгала ли я тебе? Ты считаешь, что я могла столь бессердечно разыгрывать тебя, когда предложила этот брак?

– Я не знаю, во что я отныне верю. Мало что в этом браке оправдало мои ожидания, и ты ведешь себя нечестно в некоторых отношениях.

– Я честна сейчас. Мистер Сиддел и я не связаны альянсом подобного рода. Мы даже не друзья. Мы встречаемся на деловой основе.

– И что это за дело?

– Я не могу тебе этого сказать.

– Стало быть, ты не сообщишь мне. Ты намерена швырнуть мне назад наше соглашение, если я стану настаивать? Как я уже сказал, эта ночь не для этого.

Флер почувствовала себя в западне. Она судорожно искала слова, которые могли бы его умиротворить.

– Сиддел – твой советник по использованию наследства?

– Да, можно сказать так.

– В таком случае тебе нужно найти другого. Ты не должна иметь никаких дел с этим человеком. Никакого общения, никаких встреч. Если тебе нужен советник, обратись к Хэмптону. Если ты хочешь получить совет по делам, тебе с удовольствием поможет Сент-Джон, а когда вернется Верджил, он будет самым лучшим консультантом, которого ты когда-либо способна найти. Хью Сидделу нельзя доверять. Будь я проклят, если я позволю тебе встречаться с ним.

Он не имел понятия, о чем просит. Нет, что требует.

Все ее возражения испарились, стоило Данте подняться с кресла и шагнуть к ней. Она немного отошла, чтобы сохранить дистанцию.

Однако это не помогло. В считанные секунды она оказалась у стены, а он – стоящим перед ней.

– Тебе не по душе мои советы в отношении Сиддела?

– Да, не по душе.

– Ты испытываешь добрые чувства к этому человеку?

– Нет, я уже сказала тебе. Тем не менее эти дела должны быть только в моей компетенции.

– Нуда, из-за нашего соглашения.

То, как он это произнес, а также пронзительные искры в его глазах и опасная улыбка заставили Флер вжаться в стену.

– Если ты закончил, то я пойду спать, Данте.

Он оперся рукой о стену на уровне ее груди, блокируя ей путь к маленькой двери.

– Еще не закончил. Есть еще несколько вещей, которые я хотел бы сегодня тебе сказать, Флер.

– Так скажи. – Флер хотела, чтобы он не находился так близко от нее. Когда он сидел в кресле, а она шагала по комнате, она могла не смотреть ему в лицо, сейчас же избежать этого было невозможно.

– Она не является моей любовницей. Я вернул ей драгоценности, потому что они принадлежали ей и я не нуждался в ее щедром жесте после того, как мы поженились. Они ее, и она вправе надевать их, когда ей вздумается.

Флер рассердилась на себя за то, что сердце ее наполнилось радостью при этом заявлении. Удивительно, как легко развеялась ее печаль. Насколько же порабощены ее чувства!

Однако ощущение унижения не развеялось.

– Тогда я отдаю Грегори победу и даже не имею никаких оправданий. Это была поистине ужасная ночь.

Кончиками пальцев он отвел несколько прядей волос от ее лица.

– Я не согласен. Я узнал, что ты ревнуешь ко всем моим любовницам, которых мне позволено иметь в этом браке. Я рад узнать это. Это меняет все.

Его прикосновение заставило ее насторожиться. Ее тело ощущало идущее от него тепло.

– Я не вижу, каким образом это может все менять.

– Мы оба отдали свои права, когда мы говорили в том дворе. Ты отдала право на ревность, хотя до сих пор продолжаешь ревновать. Я отдал право хотеть тебя, но до сих пор схожу с ума от желания. Это могло бы каким-то образом работать, если бы не возникла одна проблема. Ты тоже желаешь меня, иначе ты бы не ревновала. Если бы не это, мой интерес к тебе угас бы.

– Это моя вина.

– Это вина моя, потому что я решил, что смогу защищать женщину и в то же время не хотеть ее. – Он прикоснулся к ее подбородку. – Это соглашение не может действовать сейчас, когда мы знаем правду о том, что существует между нами, Флер. Я не намерен впредь продолжать жить таким образом.

Она снова ощутила тяжесть в сердце. Он хотел освободиться от этого фальшивого брака. Хотел освободиться от нее.

– Мы можем устроить так, чтобы вообще не видеть друг друга. Даже живя вместе в одном доме, это возможно организовать. После того как Грегори отступит, ты переедешь в другое место. Если… если ты не пожелаешь сотрудничать вместе с ним, чтобы добиться расторжения брака. Если ты до такой степени чувствуешь себя несчастным, я не стану оспаривать это решение.

Ее пугала подоплека этого расторжения, но, если Данте настаивает, она не будет возражать. Он прав, их женитьба оказалась совсем не такой, как они ожидали.

–  Это не то решение, Флер, которое меня устраивает. Мы женаты, и я думаю, что нам пора вести себя так, как и положено людям, состоящим в браке.

–  Не по-настоящему…

–  Не по-настоящему женаты. Именно это ты хочешь сказать. Я не настоящий муж. Наше соглашение заставляет тебя думать таким образом. Так же, как и эта запертая дверь. Нам пора признать, что мы женаты. – Он дотронулся кончиками пальцев до ее щеки. – Надо также признать, на сколько мы желаем друг друга.

–  Это лишь сделает нас несчастными.

Он поцеловал ее и выждал, чтобы поцелуй подействовал, а ее сердце приняло то, о чем просило тело.

– Разве это делает тебя несчастной, Флер? Когда я обнимал тебя в саду, это было тебе неприятно?

Она смотрела в разрез его рубашки, расстегнутой на груди, испытывая смятение чувств. Радость и благодарность сталкивались с воспоминанием о страхе, настолько сильном, что она способна была окаменеть.

– Несчастными мы станем позже. Я не могу дать тебе того, чего ты хочешь.

Он не ответил. Она подняла на него глаза. Выражение его лица поразило ее. Мужчина, который никогда не знал отказа у женщин, внимательно смотрел на нее, оценивая ее силу и слабость.

Он приподнял ее и снова поцеловал, вложив в поцелуй всю свою страсть. И эта страсть почти уничтожила корни страха в ней, однако она знала, что он в ней все-таки способен возродиться, И хотя она ответила на поцелуй, чувствуя, как набухли и обрели особенную чувствительность ее груди, она тем не менее знала, что даже Данте Дюклерк не способен победить то, что в ней живет.

Он обнял ее, стал целовать в плечо и шею, в то время как руками через шелк ласкал ее тело.

– Дверь останется незапертой, Флер, и мы разделим ложе.

– Нет. Ты обещал…

– Я не собираюсь насиловать тебя, но я никогда не обещал, что не сделаю попытки преодолеть в тебе то, что вынуждает тебя мне отказывать.

– Это невозможно преодолеть.

– Будь я проклят, если соглашусь с этим.

Он стал яростно целовать ее, как бы подтверждая свою гневную решимость. Одной рукой он властно обхватил ее ягодицы, прижал ее тело к своему, а другой накрыл ей грудь.

Сладостные ощущения охватили ее тело и наполнили пульсирующим теплом. Возбуждение, которое он столь искусно в ней вызвал, почти всецело завладело ею. На какое-то время, в тот момент, когда он гладил ей сосок, ей показалось, что они находятся за зеленой изгородью в Дареме и что это удовольствие будет ограничено во времени и безопасно.

Данте перестал целовать, однако его пальцы продолжали щекотать и тискать ей грудь. Она открыла глаза и увидела, что он наблюдает за ее реакцией.

Вожделение, написанное на его лице, испугало Флер. Она внезапно осознала реальное положение дел. Они были отнюдь не за живой изгородью. Они находились в его спальне, на сей раз он не остановится.

Опять набежала волна ненавистного страха. Должно быть, Данте это увидел и понял, потому что стал снова ее целовать, как бы желая своей страстью остановить эту волну.

И ему это почти удалось. Ей передалось его теплое пламя, отогнав все другие чувства и оставив лишь ощущения близости и удовольствия.

Он притянул ее к себе еще плотнее и понес на кровать.

– Ты будешь спать со мной в эту ночь. В моих объятиях.

Однако она не могла лгать себе. С каждым шагом ее страх возрастал, угрожая ей тем, что она лишится чувств.

Ей отчаянно хотелось поверить в то, что она способна победить его. Воспоминание о том, как она спала с ним в Ньюкасле, едва не вызвало в ней слезы умиления и радости. Но если она сейчас окажется в его постели, все будет совершенно иначе. Все будет ужасно и унизительно.

Ее натура одерживала верх, убивая удовольствие и радость, делая ее несчастной, и она подумала, что никогда снова не будет чувствовать себя счастливой.

Она прижала руки к его груди.

– Пожалуйста, не надо, – прошептала она, пытаясь скрыть то, насколько напугана она была.

– Я ведь сказал, что не стану тебя насиловать. Нет причин бояться.

Причины для страха были. Это был не деликатный друг Данте, предлагающий целомудренную близость. Это был мужчина Данте, король чувственности, страстно ее желающий.

Она еще сильнее уперлась ему в грудь, и он вынужден был отпустить ее.

– Я не хочу этого.

– Флер, ты этого хочешь.

Она повернулась и бросилась к двери.

– Что-то во мне не хочет этого, Данте, и даже ты не сможешь его одолеть.

Глава 18

Данте уже был в столовой, когда Флер спустилась вниз. Ей хотелось бы знать, спал ли он так же плохо, как и она.

В течение получаса она медленно потягивала кофе, а он читал газеты и почту. Казалось, комната была наполнена событиями вчерашнего вечера. Тишина сделалась как бы их продолжением.

Она однажды поймала на себе его взгляд. В нем не чувствовалось и тени раскаяния. Ни малейшего желания отступить. Он принял решение относительно брака, и ее бегство ничего не изменило.

Он забрал у нее ключ, так что она не могла теперь запирать дверь. Она ожидала, что однажды ночью он войдет через гардеробную к ней и сделает попытку соблазнить ее.

Это безнадежно. Она хотела, чтобы было иначе, но все обстояло именно так.

Уильямс объявил, что пришла сестра Данте. Шарлотта вошла в столовую, извиняясь за свой ранний визит.

– Если ты пришла, чтобы продолжить меня отчитывать, то в этом нет необходимости, – сказал Данте. – Я объяснил Флер, что баронесса не является моей нынешней любовницей.

Это дерзкое заявление обескуражило Шарл.

– Вот как.

–Да, именно так, – подтвердил Данте, поднимаясь из-за стола. – Поскольку вы хотите обсудить в деталях перипетии бала, я не стану вам мешать.

Он вышел раньше, чем Шарлотта успела что-либо произнести.

Она взяла Флер за руку:

– Надеюсь, никакого скандала не было, когда он вернулся домой. Он выглядел очень рассерженным, уходя с бала.

– Он был недоволен, что вполне понятно, тем более что, по его словам, она не является его нынешней любовницей. – Флер не преминула точно процитировать его слова. Они как бы оставляли возможность того, что в настоящее время его возлюбленной была другая женщина.

– То, что ты так посчитала, вполне извинительно. Любая женщина на твоем месте сделала бы точно такой вывод.

Не любая. Этого не сделала бы женщина, которая доверяет мужу, как Шарлотта Марденфорду и как Диана Сент-Джону. Женщина, которая разделяет страсть с мужем, а не требует, чтобы он искал удовлетворения на стороне. Которая соглашается на близость с ним, а не бежит прочь.

– Я рада видеть тебя в добром настроении, потому что вам с Данте в скором времени предстоит совершить короткое путешествие. Если бы он не ушел так поспешно, я бы сообщила ему новость.

– Путешествие? Куда?

– В Суссекс. – Шарлотта вынула из ридикюля письмо и помахала им. – Оно пришло сегодня утром из Леклер-Парка. Верджил и Бьянка вернулись.

У Флер заныло в груди.

– Это просто чудесно.

– Пенелопа решила остаться в Неаполе. Верджил уверяет меня, что она возвратится в полном здравии и что он объяснит все, когда нас увидит.

– Он дал понять, что знает о нашем браке? – слабым голосом спросила Флер.

– Он ничего конкретного об этом не говорит, но думаю, что слуги ему рассказали. Данте, по всей вероятности, пожелает туда съездить, если это не нарушает ваших планов.

Флер вдруг захотелось, чтобы весь ее деловой журнал был заполнен позициями о не терпящих отлагательства планах, которые не позволяют ей выехать в Суссекс. Хотя бы в течение нескольких недель.

Последний день как-то изменил ее мироощущение, смысл которого она до конца не понимала. Если ей предстоит увидеть Леклера, то мир вообще перевернется вверх дном.

В их поле зрения появилась обширная, в духе средневековья, усадьба. Перед домом играли два мальчика, бросая вверх камешки и наблюдая за тем, насколько высоко они взлетают.

Звук приближающегося экипажа отвлек их от этого занятия. Младший, которому по виду было года четыре, запрыгал и замахал руками.

– Кого-то очень разволновал твой визит, – сказала Флер.

– Это Эдмунд, – ответил Данте. – Старшего зовут Милтон. Младший обожает меня, хотя я и не понимаю, за что.

– Вероятно, он знает, что ты не станешь его отчитывать, если он бросает камешки о стену дома.

Оба мальчугана загородили дверцу кареты, когда та остановилась, так что Данте с трудом удалось выбраться. Эдмунд потянул его за сюртук и стал рассказывать о больших кораблях, новом пони, противном учителе и тайном месте на берегу озера, где он вчера видел маленькую змею.

Данте сжал ладонями лицо малыша и наклонился к нему:

– Мы скоро увидим нового пони, а днем отправимся и поищем еще змей. А сейчас в карете находится леди. Отойдите в сторонку, чтобы она смогла выйти, и поприветствуйте ее, как это делают юные джентльмены.

Милтон протянул руку, чтобы помочь Флер сойти. Не в пример белокурому Эдмунду он был черноволосым и голубоглазым, как и его отец.

–  Добро пожаловать, тетя! Мы пока не должны знать, что дядя женился, но я подслушал, как дворецкий сообщал папе эту новость.

–  Женился? – Эдмунд в ужасе посмотрел на Данте. – Скажи Милтону, что он ошибается.

Данте положил руку мальчику на плечо и слегка стиснул его:

– Помни, как делают юные джентльмены, Эдмунд.

Эдмунд, слегка изменившись в лице, поклонился:

– Мы рады вас приветствовать.

Флер наклонилась к расстроенному маленькому джентльмену.

– И я очень рада познакомиться с тобой, Эдмунд. – Она заговорщицки подмигнула ему. – Мистер Дюклерк взял с меня слово, что я не буду вмешиваться в такие важные мужские дела, как пони и змеи, так что я вряд ли буду для тебя помехой.

На лице малыша расцвела улыбка облегчения.

–  Ой, ну тогда – добро пожаловать!

–  Именно, добро пожаловать, – сказал чей-то взрослый голос.

Флер подняла голову и встретилась с пронзительным взглядом голубых глаз виконта Леклера.

Рядом с ним стояла улыбающаяся Бьянка, его жена. Пока по ступенькам сбегали вниз две девочки, спеша присоединиться к братьям, Бьянка обняла Флер.

– Эта новость оказалась для нас чудесным сюрпризом. Мы так рады, что Данте нашел свое счастье.

Флер играла свою роль предельно старательно. Кстати оказалась и суета с детьми и багажом. Леклер и Данте обменялись тихими репликами. Поскольку они оба засмеялись, можно было предположить, что этот визит не будет настолько уж неприятным.

– Проходите, – сказала Бьянка. – Я провожу вас в ваши комнаты. Я хотела поместить вас вместе, но Верджил настоял, чтобы каждый из вас имел свою.

Флер посмотрела на Леклера, который поднимал Эдмунда.

Бьянка, как выяснилось, не знала истины. Леклер же сделал свои выводы.

Две лошади бежали по полю. Милтон ехал на новом пони. Данте гарцевал на мерине, держа перед собой в седле Эдмунда.

Флер наблюдала за ними с террасы дома. Даже со столь далекого расстояния она могла видеть, какое удовольствие получают от езды все трое.

– Моя жена позволяет малышу ездить на лошади только со мной, Данте или с ней. Из всех вариантов я меньше всего беспокоюсь, когда он едет с моим братом.

Флер вздрогнула и обернулась. Леклер стоял в нескольких футах от нее и тоже наблюдал за всадниками.

Флер огляделась вокруг, ища Бьянку, но ее нигде не оказалось. Они были на террасе вдвоем.

– Кажется, он очень любит Эдмунда, – сказала Флер.

– Он идеальный дядя, умеет устраивать заговоры с ними против нас. Каждому мальчишке понравилось бы иметь такого дядю. – Леклер подошел к Флер поближе. – Он тоже их любит и получает не меньшее удовольствие от игр с ними. Если у кого и есть темперамент отцовства, то это у Данте.

Флер сглотнула и продолжила наблюдение за лошадьми. Данте устроил небольшую гонку и позволил Милтону и пони выиграть забег.

– Он мой брат, Флер. Мой брат.

Флер закрыла глаза, услышав, каким тоном это было произнесено. Он был охвачен тревогой оттого, что она не приняла во внимание их прежнюю дружбу, заманив Данте в брак, не пощадила его из уважения к той их дружбе.

–  Я ведь не ошибаюсь? Ты предложила ему женитьбу на таких же условиях, как когда-то мне?

–  Я была предельно честна. Я не обманывала его. Он знал, какой будет договор, прежде чем сделать свой выбор.

–  Он был по уши в долгах, и ты бросила ему спасительную веревку. Тут вряд ли можно говорить о выборе.

–  У него были другие возможности, разве не так? Он мог опереться на друзей. Мог обратиться к тебе. Он предпочел этого не делать. Он знал, что обретет и что потеряет в случае этой женитьбы.

–  Он не имеет понятия, что потерял, потому что никогда этого не имел, а посему не может осознать цену утраты. – Леклер жестом показал на своих сыновей и брата. – Однако он скоро начнет задумываться об этом. Нет детей. Нет близости с женщиной, которую он любит и с которой хочет всегда быть вместе. Он приговорен существовать все отведенное ему время, заводя случайные романы и не имея стержня в жизни. С постоянным юношеским брожением в крови.

Она оторвала взгляд от лошадей и стала смотреть на траву под террасой. Ей хотелось сказать Леклеру, что он ошибается, что Данте мало интересуют подобные вещи.

– Я боялась твоего возвращения, – сказала она. – Я знала, что ты это не одобришь и станешь винить меня в том, что злоупотребляю его добрым отношением.

Леклер положил руку на ее ладонь, опирающуюся на каменные перила.

– Я не виню тебя. Я прошу прощения, если это прозвучало как обвинение. Я лишь хочу счастья для него и для тебя.

Ей было приятно его прикосновение. Целомудренное и ласковое, оно всегда выражало дружескую привязанность и доверие. До Данте (скорее всего ошибка, должно быть Леклер ) он был единственным мужчиной, которого она могла вынести.

Она полагала, что у них будут такие же дружеские отношения с Данте. Однако Данте действовал на нее не так, как Леклер. Как ни один другой мужчина. И это вело их к беде.

– Ты объяснила ему все, Флер? Я думаю, что это поможет, если он поймет причину.

Она наконец решилась взглянуть на него. Его красивое лицо выражало готовность понять и заботу, в нем не было гнева. Он был старше Данте всего на два года, но тем не менее всегда был старшим братом в семье, даже тогда, когда был жив первенец и носил титул. Ответственность легла на него уже в молодом возрасте, и если бы Бьянка не вошла в его жизнь и не перевернула бы все вверх дном, он состарился бы до срока.

– Разумеется. Он понимает, что я такова от природы, и дело не в моем выборе.

– Я имею в виду, объяснила ли ты, почему ты такая?

– Этому нет объяснения, Леклер. Я родилась такой.

Он вскинул голову и некоторое время внимательно смотрел на нее, словно она сказала нечто любопытное.

–Да, я понимаю, что вряд ли тебе хочется над этим много размышлять, – проговорил он. – Пошли найдем Бьянку. Она очень хочет узнать подробности похищения от тебя. Она считает это весьма романтичным.

– В таком случае ей просто неизвестна вся история.

– Нет, Флер. Только трое из нас будут знать об этом.

Данте понимал, что рано или поздно между ним и Верджилом состоится мужской разговор. Так он обычно называл бурные приватные беседы, которые у них периодически возникали. Обычно Верджил приходил в бешенство от долгов Данте и из-за его дурного поведения. Данте рассматривал эти беседы как плату за то, что он брат виконта, и за размер жалованья, которое позволяло ему вести приемлемый образ жизни.

На сей раз, однако, мужской разговор должен был существенно отличаться от предыдущих.

И Данте предпочел бы его избежать.

У него были другие дела в графстве, и днем он взял из конюшни лошадь и отправился в путь через парк. Он доехал до холма, который служил границей имения, и посмотрел на огромный соседний дом.

Он ехал к нему через поле, которое выглядело хорошо ухоженным, и обратил внимание на пару коттеджей, которые были построены после того, как он последний раз видел эту недвижимость.

Дворецкий взял визитную карточку Данте и повернулся, чтобы проводить его в библиотеку.

Светловолосый мужчина лет тридцати пяти застегивал фрак, когда они туда вошли.

– Дюклерк, – воскликнул мужчина, – какой приятный сюрприз!

Данте поприветствовал Найджела Кенвуда. Это был кузен Бьянки и второй баронет Вудли – этот титул был дарован королем деду Бьянки.

–  Поздравляю с женитьбой. Выражаю искреннюю надежду, что ты справишься с претензиями Фартингстоуна, – сказал Кенвуд. Он сел в красивое кресло возле фортепьяно. Кенвуд великолепно играл на этом инструменте. Данте надеялся, что музыка давала ему утешение, пока он жил здесь в глуши и безвестности.