Текст книги "Неисправимый грешник"

Глава 21

– Все именно так, как, по твоим словам и должно быть. Мир вне этих стен не существует. И только мы двое находимся внутри. – Флер прижалась к Данте. – Когда они вернутся?

Ее слова вывели его из состояния блаженной удовлетворенности, в котором он пребывал.

– Я дал им достаточно денег, чтобы они отправились в театры и таверны на целую ночь.

Он повернулся на бок и подпер голову рукой. Ее красота приводила его в восхищение. Равно как и ее мужество. Ей самой понадобилось проявить волю, сделать собственный выбор. Его покоряло то, что она проявила такое бесстрашие ради того, чтобы разделить любовь с ним.

Она была решительна, великолепна, изумительна.

«Я хочу иметь семью».

Ее нежная белая кожа казалась более изысканной, чем самые дорогие ткани. Он легонько гладил ей плечо и руку, она прислушивалась к его прикосновениям, смежив веки.

«Я хочу тебя».

Никогда в жизни он не слышал более лестных для себя слов. Их произносили другие, но не так и не по этой причине. Он тоже ее хотел, и тоже совсем иначе, чем раньше.

«Вот насколько я тебе доверяю. Нет необходимости подвергать это испытанию».

Он никогда не забудет эти удивительные слова.

«Я хочу быть замужем по-настоящему».

Данте взглянул на письменный стол и вспомнил о письме, находящемся в ящике. Оно было от Фартингстоуна и ожидало его, когда он вернулся утром. Этот человек предлагал провести переговоры, и Данте догадывался, какое направление они могли принять.

Данте поцеловал Флер, чтобы выбросить из головы мысли о Фартингстоуне и его интригах.

Флер повернулась к нему, она выглядела очаровательно сейчас, когда волосы ее были распущены, а наготу прикрывала лишь тонкая простыня.

– А чего хотел Бершар? Ты говорил, что расскажешь мне чуть позже.

Казалось, что после этой встречи прошла целая вечность, хотя минуло лишь несколько часов.

–  Бершар от моего имени навел некоторые справки.

–  Ты просил его об этом?

–  Нет. У него есть некоторый опыт в таких делах, и он проявил инициативу по праву друга.

–  Подобно тому, как Сент-Джон и мистер Хэмптон пррявляют инициативу и наводят справки обо мне. У тебя очень преданные друзья. Хотя они и несколько бесцеремонны.

–  Можно сказать и так.

–  Так какие же справки навел мистер Бершар? Они касаются меня?

– Он навел справки о Фартингстоуне. И узнал, что тот, будучи молодым человеком, получил наследство, которое составляет часть собственности в Дареме, граничащей с твоей. Он живет на свои доходы и пользуется уважением.

– Мы уже знаем об этом.

– Однако остальное гораздо более увлекательно. Фартингстоун не всегда был столь трезвым и добропорядочным. У него была бурная юность, и тогда считали, что из этого молодого человека не выйдет ничего путного. Тетя Бершара помнит его еще с того времени и рассказывает, какая удивительная и внезапная трансформация произошла с ним, когда Фартингстоуну должно было стукнуть тридцать лет. Эта перемена была столь разительной, что о его прошлом все забыли. Я предпочел бы, чтобы он продолжал играть, пить и губить себя, вместо того чтобы изображать из себя респектабельного джентльмена, в то же время пытаясь засадить меня в тюрьму и запятнать мою репутацию. Свет быстро создает о людях мнение. Осмелюсь сказать, что Маклейн более порядочен, чем Грегори, однако же Маклейн пользуется в свете дурной славой, а Грегори Фартингстоуном все восхищаются.

Данте был рад, что Флер пыталась понять самые важные моменты, даже если она иногда переоценивала их значение. Когда она посмотрела на Данте Дюклерка, его оптимизм ослепил ее.

– Если это все, что он смог тебе рассказать, то это не слишком интересно. Было что-либо еще?

– Кое-что. – Данте не был уверен, что хочет затрагивать остальные моменты. Во всяком случае, сейчас. На этом ложе.

– Мне очень любопытно, так что ты должен рассказать.

Он снова погладил ее по плечу и отвернул лицо в сторону, чтобы не видеть ее реакции. Хотя и не был уверен, что это ему удастся.

– Еще он обнаружил, что Фартингстоун и Сиддел связаны друг с другом. Не слишком тесно, и это, возможно, ни о чем не говорит.

Она некоторое время молчала.

– Ты просил его навести справки о мистере Сидделе, Данте?

– Я спросил его, имеет ли он основание думать, что они друзья.

– Они не друзья.

– Флер, твой отчим узнал, что ты была в том коттедже. Сиддел как раз тот, кто мог ему сказать об этом. Если он это сделал, значит, ему было известно, что Грегори находился в графстве в ту ночь. Возможно, что именно Сидел подслушал разговор в соседней комнате в ночь перед этим.

Наклонив голову, Флер взглянула на Данте. Нельзя сказать, что она была сердитой – она была очень задумчивой.

– И какие выводы сделал мистер Бершар?

– Фартингстоун не связан явной дружбой с Сидделом. Однако он дружил с дядей Сиддела. Они вместе пользовались дурной славой.

– Как ты и Маклейн?

– Да, как я и Маклейн. Благополучие Сиддела зависит от его наследства, полученного от этого дяди.

– Или от его деловых акций. Я подозреваю, что с их помощью он значительно увеличил состояние.

– Не столь очевидно, что он так успешен в бизнесе. Бершар не смог найти убедительных доказательств его везения в финансовых делах, несмотря на сохраняющуюся за Сидделом репутацию удачливого предпринимателя.

– Можно не сомневаться, что он держит их в тайне.

– У Бершара есть способы узнать секреты, если он хочет этого. Он наводил справки для правительства, когда был моложе. И есть люди, которые готовы поделиться с ним малодоступной информацией.

Данте видел, что Флер взвешивает сказанное, хотя выражение ее лица не изменилось.

В тот вечер, когда был бал, он потребовал, чтобы она не пользовалась услугами Сиддела как севетника. Она отреагировала отрицательно на это требование, и он не был уверен, что она послушает его сейчас.

Флер посмотрела ему прямо в глаза:

– Он вообще тебе не нравится, да?

– Повторяю, я не считаю, что ему можно доверять.

– Дело не только в этом. Ты становишься очень суровым, когда говоришь о нем. Даже сейчас ты помрачнел.

– Вероятно, это потому, что меня интересует вопрос, продолжаются ли твои отношения с ним.

Она коснулась тонкими пальцами его лица, провела ими по щеке и подбородку.

– Что значит для тебя этот человек?

Данте остановил движение Флер, взял ее руку в свою и провел большим пальцем по тыльной стороне ее ладони.

Она ожидала его ответа, но готова была понять его, если ответа не последует. Если же он поцелует ее, то вопрос вообще будет забыт.

– Несколько лет назад ряд лиц стали шантажировать известных людей. Их действия пресек мой брат. Я полагаю, что одним из шантажистов был Хью Сиддел, но избежал разоблачения.

На лице Флер отразилось удивление.

– Это очень серьезное обвинение, Данте.

– Я не предам его гласности до тех пор, пока не получу убедительных доказательств. И весьма сомнительно, что я их когда-либо получу.

– Если у тебя нет доказательств, как ты можешь…

– Он знает вещи, о которых ему не было бы известно, если бы он не участвовал в этом сам. – Данте заколебался и сказал себе, что не будет ничего хорошего, если он все расскажет. Однако его порыв оказался сильнее желания оградить себя от возможной боли.

Флер ничего не сказала. Не возразила и ни на чем не настаивала. Она лишь молча наблюдала за ним. Лицо её было серьезное и задумчивое. В глазах читались беспокойство и тревога.

– Я невольно помог им, Флер. Женщина среди них использовала мое влечение к ней, чтобы получить доступ к некоторым документам, которые затем были использованы для шантажа двух мужчин. Эти мужчины застрелились.

Он никогда этого никому не рассказывал. Никогда не произносил вслух. Это прозвучало даже гораздо зловеще, чем он ожидал. На сердце у него было тяжело, словно не хватало воздуха.

Флер снова погладила его по лицу.

–  Преступление было совершено ими, а не тобой. Никто не может предвидеть до конца, что произойдет. Ты не должен бичевать себя…

–  Один из застрелившихся мужчин был мой старший брат.

Флер участливо посмотрела на Данте.

Она понимала. Он больше не должен ничего говорить. Ее честные ясные глаза, казалось, проникали в глубину его мыслей, а сердце ее чувствовало, какую вину он испытывал.

И в то же время ее взгляд каким-то непостижимым образом изменил положение вещей. Это доброжелательное молчание сняло груз с души за то старое воспоминание. То, что он разделил эту боль с другом, принесло некоторое умиротворение в его исстрадавшуюся душу.

Флер придвинулась поближе и обняла его, положив мягкую щеку ему на грудь.

– Мы все-таки позволили внешнему миру вторгнуться в наши пределы, – тихо сказала она. В ее тоне прозвучала легкая грусть.

Не внешний мир. Их мир. Тот мир, в котором они жили, полный людей и событий, которые повлияли на их жизни, их женитьбу. Впрочем, Данте понял, что она имела в виду.

Он тихонько потянул за простыню. Она медленно сползла, постепенно обнажая тело. Данте стал ласкать это тело, при этом его рука повторяла путь сползающей вниз простыни. Он прижал Флер к своему сердцу.

– Я знаю способ, как заставить этот мир уйти прочь, Флер. Я знаю место, где он не может нас найти.

– Да, – прошептала Флер. – Возьми меня туда, Данте.

На следующий день Данте сидел в кабинете, ожидая появления визитера. Он мало бывал в этой комнате и сейчас впервые собирался вести здесь деловые переговоры.

Он всегда избегал серьезных финансовых операций, которые ассоциируются с кабинетами. Будучи совсем молодым человеком, он считал их скучными и утомительными, которые лучше отдать на откуп старым или таким обязательным людям, как его брат.

Он разглядывал гравюры Пиранези, украшавшие одну из стен, и картину Каналетто с изображением Большого канала Венеции на другой стене. Если подобные встречи войдут в привычку, он оставит гравюры, а вот Каналетто нужно убрать.

Открылась дверь, и Уильяме принес визитную карточку.

– Весьма великодушно с вашей стороны принять меня, – сказал Фартингстоун, едва войдя в кабинет. – Хочу выразить надежду, что вы и я сможем по-дружески уладить все проблемы, которые стоят перед нами, таким образом, чтобы это было в интересах и на благо дочери Гиацинты.

Они расположились в креслах. Фартингстоун. оглядел кабинет и улыбнулся, увидев картину.

– А, Каналетто. Я помню, как мистер Монли купил его. Мне нравится его искусство. Это великолепный образец, смею заметить.

Данте разглядывал этого мужчину с постным лицом, которому нравился унылый Каналетто, и пытался представить, как тот гонялся за голыми девицами в летнем саду. Слух об этой давнишней вакханалии дошел в свое время до тети Бершара.

– Вы хотите обсудить какие-то важные проблемы, —подсказал Данте.

Выражение лица Фартингстоуна сделалось очень серьезным.

– Я сожалею, но, на мой взгляд, вы не подозреваете об истинном состоянии здоровья Флер. То, что я должен вам сказать, может повергнуть вас в шок.

– Считайте, что я подготовил себя к самому худшему.

Фартингстоун изобразил некоторое смущение и замешательство, прежде чем сообщить дурные вести.

– Я обнаружил, что, перед тем как вы заключили с ней союз, ее поведение было даже более странным, чем раньше. Среди прочих экстравагантных поступков она посещала бордели и ходила по городу безо всякой защиты, так что ее даже однажды арестовали.

Он стал в деталях рассказывать Данте об этих событиях, а Данте тем временем размышлял о том, кто из слуг донес ему об этом.

– Похоже. оба эти эпизода случились давно.

– Тем не менее это вряд ли может служить добрым предзнаменованием, сэр. А вот и более поздние примеры, к тому же более серьезного характера. – Фартингстоун наклонил голову и сделал страдальческое лицо. – Ее поймали в тот момент, когда она пыталась украсть. Всего лишь чай, не более того. Вряд ли она так нуждается в нем, и это тем более печально. Нам известно, что она совершает в одиночку прогулки по городу и ведет себя как воришка, что говорит о плачевном состоянии ее здоровья.

– Я знаю об этом инциденте. Она ничего не украла. Там было недоразумение.

– В самом деле? В таком случае как объяснить ее пребывание в подсобной комнате «Сигар диван»? Уж лучше пусть она признается в краже. Ее объяснение только усугубляет ситуацию. Я имею в виду ее ссылку на то, что она увидела, как туда вошел брат, которого она давно не виде ла. Ведь у нее никогда не было брата. – Фартингстоун удрученно покачал головой..– Я подозреваю, что временами она живет в вымышленном мире.

– Фартингстоун, у меня нет подтверждения того, что моя жена живет в каком-то ином, не нашем мире. Я не наблюдал ничего такого, что позволило бы усомниться в ее здравомыслии.

Фартингстоун устремил на Данте взгляд, словно перед ним сидел по меньшей мере недалекий человек.

–  Полагаю, что вы недооцениваете неутешительности ее душевного состояния, сэр. Вы вынуждаете меня принять меры, которых я надеялся избежать.

–  Если вы намерены что-то предпринять, не вините в этом меня. Эта беседа состоялась не по моей просьбе.

–  Выслушайте меня. В ваших интересах сделать это. – Фартингстоун попытался одновременно изобразить изумление, убежденность и сожаление. – У меня есть основания считать, что она вступила в союз, помимо вас, еще с одним человеком. – Он вперил в Данте взгляд, ожидая реакции.

Данте позволил паузе затянуться, чтобы снять драматический эффект. Сейчас он наконец понял, кто организовал ту слежку за Флер.

–  Вы удивительно спокойны, сэр, – надменно проговорил Фартингстоун. – Если вас не интересует ваше благополучие, то хотя бы не будьте безразличны к своей репутации.

–  Меня в одинаковой степени интересует и то, и другое. Я лишь не могу понять, чего вы ожидаете от меня и зачем вы пришли ко мне с этой информацией.

–  Вы ответственны за нее. Я не одобрял этот брак. Я могу пойти дальше с вопросом о том, была ли она правоспособна заключать его. Полагаю, что если я сделаю это, используя факты, о которых только что вам сообщил, в дополнение к тому, что я знал раньше, то выиграю дело.

–  Сомневаюсь.

–  Имея эти новые доказательства, я вполне уверен в успехе. Однако меня прежде всего интересует благосостояние Флер. Если бы я был убежден, что она в надежных руках, что ее муж понимает необходимость контролировать ее, чтобы ее собственность была сохранена, я мог бы отказаться от длительных юридических тяжб. В конце концов, она не может ничего предпринять без вашего согласия. Вы должны подписывать каждый контракт или сделку. Закон предоставляет вам полноту власти, несмотря на ее иллюзию о том, что она обладает независимостью.

Выражение лица Данте не изменилось, хотя наконец-то Фартингстоун сказал нечто интересное.

Фартингстоун знал о приватном соглашении в отношении наследства Флер. Это означало, что Флер кому-то об этом сказала. Данте догадывался, кто это мог быть. Ее консультант должен был быть уверен, что она контролирует свое состояние, иначе любые советы будут бессмысленны. Она сказала Сидделу, и вот теперь об этом знал Фартингстоун.

– Сэр, надеюсь, вы понимаете смысл того, о чем я говорю? Я знаю, что вас мало интересуют финансовые дела, однако…

– Я понимаю значение этого для меня. Мне любопытно, насколько важно это, по вашему мнению, для вас.

Фартингстоуна прорвало.

– Ее бесконечные продажи недвижимости должны быть прекращены! Земля – лучшая из инвестиций! Некоторое время назад она говорила о продаже земли в Дареме. Я полагаю, что это неразумно!

– Ее благосостояние – это единственное, что вас беспокоит в отношении Флер?

Фартингстоун оскорбился. Однако он сдержал готовое выплеснуться возмущение и почти застенчиво покачал головой:

– Вы сообразительны, сэр. Я всегда говорил, что вас недооценивают. Вы вынуждаете меня на откровения.

– Вы вовсе не обязаны мне все объяснять.

– Нет, возможно, это к лучшему. Должен признаться, что у меня есть свой скрытый интерес. Я не только оплакиваю поспешность продажи земель. Мне не нравится то, как будет использоваться часть из них.

– Вы имеете в виду школу.

– Моя земля примыкает к ней. Это будет отнюдь не школа для детей джентльменов. Она планирует создать второй Итон, не так ли? Здесь будут отбросы общества, мальчишки с дурными манерами, не знакомые с дисциплиной. Иначе говоря, это создает угрозу и для моей собственности.

В этот момент Фартингстоун нравился Данте еще меньше, чем раньше. Ему захотелось рассмеяться. Если Фартингстоун был честен, если все его махинации объяснялись лишь этой причиной, это означало, что Флер вышла замуж лишь потому, что ее сосед не хотел, чтобы школа для мальчишек портила ему вид, когда он на лошади объезжает свое хозяйство.

– Я надеюсь, что продажа пока что не состоялась. Что ни одна сделка не была подписана.

– Нет, не была.

Фартингстоун не смог скрыть облегчения.

– Я хотел бы, чтобы вы удержали ее от продажи этой земли и строительства школы, – сказал он. – Скажем, за две сотни фунтов, чтобы эта земля осталась в виде фермы. Я подсчитал, что в случае продажи сумма будет та же. Помогите мне, и вы получите эти деньги и одновременно сохраните ренту.

Это была явная взятка, однако весьма любопытная. Двух сотен фунтов недостаточно для поддержки школы, но если бы Флер продала эти угодья и внесла деньги в трест, доход был бы тот же самый.

Картофелеобразный нос Фартингстоуна покраснел, пока он ожидал ответа. Было видно, асколько он взволнован и возбужден.

– Мне требуется некоторое время, чтобы обдумать предложение, – сказал Данте.

–Для длительного обдумывания времени нет. У нее готов проект строительства здания. – Он испытующе посмотрел на своего собеседника и хитро спросил: – Или вы не знали об этом?

Данте внезапно понял, почему он не любит деловые мероприятия. Не сами дела его утомляли и были неприятны, для него, а те люди, с которыми необходимо общаться. Такие, как Грегори Фартингстоун.

– Ваше предложение интересно. Я сообщу вам о своем решении, – сказал он, поднимаясь с кресла.

– Надеюсь, что скоро. Как я уже сказал, я не стану представлять материалы в суд, поскольку это может причинить неудобства как ей, так и вам. Я ожидаю, что мы избежим этого.

Взятка, а теперь еще и угроза.

– Уверяю вас, что я приму решение быстро.

Фартингстоун ушел, и Данте расположился за письменным столом. Когда-то Флер положит ему сюда на подпись контракты, касающиеся школы. Он предполагал, что это произойдет примерно через год, но, судя по всему, это не так.

Пора было выяснить, до какой степени его жена ослушалась его, пока они не были по-настоящему женаты. И еще ему надо узнать, что она собиралась делать с этой недвижимостью.

Глава 22

Флер сидела за секретером, трудясь над письмом. То, что она услышала о Сидделе из уст Данте, ее насторожило. Она не могла отрицать, что приведенные факты достаточно убедительно свидетельствовали против него. Ей не делало чести то, что она определила Сидделу столь важную роль в своем большом проекте.

Пора было потребовать от него отчета и, если он его не представит, освободить Сиддела от его обязанностей.

Неожиданное появление Данте заставило ее вздрогнуть. Флер резко повернула голову, услышав звук его шагов.

Она отложила перо и повернулась к нему, одновременно закрыв секретер.

Она постаралась сделать это небрежно, чтобы не вызвать у него подозрений, однако это не получилось. Флер поняла это по взгляду Данте.

Он остановился возле нее, лицо его было озабоченным. Одной рукой он открыл секретер.

– Тебе вовсе не нужно прекращать работу из-за того, что я оказался здесь, моя дорогая.

При открытой крышке можно было видеть ее недавно полученную почту и листы бумаги. А также письмо, которое она только что писала. Данте не стал смотреть на все это, но Флер боялась, что он мог увидеть обращение к мистеру Сидделу, которое она вывела в верхней части чистого листа.

Он погладил ее по лицу – совсем как делал это тогда, когда они занимались любовью; вид у него был сосредоточенный и задумчивый, и Флер поняла, что за этим стоит не только чувственное желание.

– Что-то случилось, Данте?

– Я размышляю, действительно ли ты хочешь, чтобы мы были по-настоящему женаты, Флер.

– Полагаю, что после вчерашнего совершенно очевидно, что я этого хочу.

– Я говорю не только о сексе. Да и ты тоже тогда, в гардеробной, говорила не только об этом. В браке есть и другие стороны, не только общее ложе.

Ей стало не по себе. А тут еще этот раскрытый секретер! У нее сердце оборвалось, когда он жестом указал на бумаги.

– Ты занята чем-то, во что не хочешь посвятить меня.

Она небрежно перетасовала бумаги, как бы демонстрируя, что они не представляют никакой важности. Это позволило ей запрятать письмо мистеру Сидделу.

– Я занимаюсь письмами, как это обычно делают женщины. Тебе это было бы неинтересно.

– Твоя обычная корреспонденция мне в самом деле показалась бы скучной. Но определенная часть твоей жизни меня чрезвычайно интересует. Не только из практических соображений или потому, что я несу ответственность за тебя как муж. Это очень важно для меня. Я не познаю тебя до конца, если не буду в курсе твоих планов.

Он обвинял ее в стремлении утаить нечто важное от него. В том, что она отдает ему тело, но не душу. В течение последних двух дней она испытывала чувство вины, когда думала о большом проекте. Настоящее замужество превращало этот проект в большой обман.

Его рука скользнула по поверхности секретера. С удивительной точностью она извлекла письмо к мистеру Сидделу.

– Я говорил тебе, чтобы ты больше не общалась с ним, Флер.

Оцепенев, она закрыла глаза. Неповиновение Данте не казалось столь ужасным грехом до того, как они не были по-настоящему женаты и она зарезервировала за собой право на личную жизнь в их контракте. Все изменилось сейчас, и это письмо стало предательством.

Флер понимала и чувствовала это. Не случайно после получасовых мучений на листке появилось всего две строчки.

– Ты как-то сказала мне, что у тебя есть цель в жизни, Флер. Она помогает тебе чувствовать себя энергичной и молодой. Если тебя лишить ее, жизнь твоя потеряет смысл. Я хотел бы знать побольше об этом, как твой муж и любовник, поскольку это так важно для тебя. Если в это дело вовлечен Сиддел, я хочу знать, каким образом.

– Ты настаиваешь, что должен знать?

– Да. И надеюсь, что ты хотела бы поделиться этим со мной. Если ты разделила со мной свои страхи, я рассчитываю, что ты способна поверить мне и в этом.

Флер подняла на него глаза. Она обещала Сидделу ничего не говорить мужу, но с тех пор она взяла на себя гораздо более серьезные обязательства. Своим телом и сердцем. Она дала такие обещания, о которых не знал даже Данте, выбрав тот вид брака, который она хотела. Вот почему ей было так трудно писать это письмо. Она не желала обманывать мужа. Не хотела подвергать риску свой брак.

Она поднялась и подошла к сундуку в углу.

– Я была намерена рассказать тебе, когда все образуется. Т ы должен был выслушать это. Иначе как бы ты подписал документы?

– Ты боишься, что я не сдержу обещания?

– Думаю, что ты всегда их выполняешь. Однако если ты узнаешь это до того, как все будет устроено, я опасаюсь, что ты решишь, будто мои планы неразумны, и попытаешься им помешать. – Она открыла сундук. – Не только неразумны, а слегка безумны. Как у женщины, которая не вполне в здравом уме.

– Нет ничего безумного в проекте школы, Флер. Я советовал тебе отложить его, но вовсе не говорил, что школу не следует строить.

Флер извлекла из сундука свитки бумаг.

– Дело не только в школе, Данте.

Он последовал за ней в спальню. Она бросила свитки на кровать. Взяв самый большой, развернула его.

Это был план внушительного здания с четырьмя уровнями. Комнаты предназначались для различных целей. Внизу был указан адрес архитектора, проживающего на Пиккадилли. Должно быть, именно там за ней следил лакей.

– Школа, – сказал Данте. Более грандиозная, чем он ожидал.

– Это только предварительный план. Должны быть внесены изменения, и еще много надо над этим поработать.

– Ты сделала это недавно? Хотя я и сказал, чтобы ты отложила это.

– Я хотела посмотреть, как будет выглядеть здание. И оценить расходы.

– Значит, у тебя не было намерения откладывать. – Нельзя сказать, что он был по-настоящему сердит, однако он не скрывал своего недовольства.

– Нет, я не собиралась откладывать.

Она хотела идти дальше и организовать продажу земли, чтобы финансировать эту школу. Она была намерена представить ему документы для подписи, которые, по его мнению, он не должен подписывать ради ее же блага. Когда он находился в долговой тюрьме, Хэмптон предсказывал подобное развитие событий и возникновение конфликта между честью и ответственностью.

– Я не могла отложить, – сказала она. – Остальная часть проекта должна была осуществиться либо вскоре, либо никогда. Если бы об этом стало известно, школа сделалась бы всего лишь приложением. Школа была моим частным мотивом всего остального.

– Остального?

– Это все здесь. – Она развернула лист размером поменьше. Это оказалось картой графства Дарем.

Данте склонился над ней.

– Что означают эти маленькие квадраты с цифрами вдоль этих линий?

– Участки земель. Цифры означают, чье это владение. Вот видишь, под номером один – мое владение. Это владение Грегори, оно под номером два, и так далее.

Он заметил цифру один на некоторых крохотных участках, иногда значительно удаленных от ее крупного владения.

– Ты прикупила некоторые из этих земель?

– Именно так я распорядилась деньгами от продажи земель.

Она продавала одни участки и покупала другие. Это было бы не столь заметно, если бы не ее намерение продать также земли Дарема. Очевидно, она полагала, что будет легче осуществить одну большую продажу вместо многих.

– Прежде всего ты должен знать, что я понимаю: мой план рискованный, – сказала она. – Я ожидала определенного сопротивления с твоей стороны. Вот почему я хотела дождаться, когда все встанет на свое место, полагая, что это будет очень скоро.

Данте приподнял карту, чтобы изучить ее внимательнее: Эти маленькие участки находились на флангах карты. Две длинные, похожие на синусоиду линии шли от центра, сходились, затем устремлялись к побережью, образуя букву Y. Точка соединения находилась как раз на земле Флер.

– Что здесь рискованного? Ты продаешь землю, чтобы обеспечить доходом школу. Все кажется очень даже простым.

– Одной выручки с продажи земли недостаточно, что бы содержать школу. Требуется много денег для того, что бы поить-кормить всех мальчишек.

Данте увидел еще одну линию, похожую на Y, которая тянулась от Дарлингтона до города Стоктона.

– Я использую выручку от продажи земли для новых инвестиций. Вот это и есть рискованная часть.

Данте едва слышал ее. Он сосредоточенно смотрел на карту. И внезапно понял.

Эти линии существовали здесь вовсе не для того, чтобы помочь Флер связать купленные ею участки земель. И это не обычные дороги для экипажей. Они обозначались совсем иначе.

– Так что это за рискованные инвестиции? – спросил Данте, заранее предвидя ответ.

Флер подошла поближе и обвела пальцем букву Y.

– Это должна быть железная дорога, Данте.

Железная дорога.

Его жена, безгрешная Флер Монли, отказавшаяся вступать в брак и посвятившая жизнь оказанию помощи отверженным, планирует построить железную дорогу.

Он перевел взгляд на Флер. На его лице одновременно читались гордость и тревога.

– Это более чем рискованно. Это почти неисполнимо.

– Не совсем так.

– Это Сиддел втянул тебя в это?

– Эта идея целиком моя. Вот посмотри. – Она показала на карту. – Вот здесь, в центре Дарема, залежи угля. Это всем известно уже целое столетие. Но его трудно транспортировать к побережью, и местность не подходит для строительства каналов. Если будет железная дорога, уголь можно доставлять к побережью, и начнется освоение месторождений.

– Ты должна везти уголь в Хартпул, а не в Ньюкасл.

– Землемер сказал, что будет легче идти этим путем. Не придется пересекать земли, которыми владеют члены «Гранд альянса». Я не думаю, что они это позволят.

Карта упала на кровать. Данте смотрел на Флер, чувствуя, что ошеломлен гораздо сильнее, чем хотел в том признаться.

Она спроектировала это самостоятельно. Она разглядела потенциальные возможности и заплатила за прокладку маршрута этой железной дороги.

Она не только школу собиралась финансировать. У нее была большая цель.

–Я полагаю, что ты отнесешься к этому неодобрительно. Многие люди не благоволят к железным дорогам. И считают их вредными. Однако они никуда не денутся от них.

– Как долго ты занимаешься этим?

– Два года. Я думала об этом раньше, а когда земля перешла ко мне после смерти матери, я стала планировать. Вначале это была просто игра, я хотела оценить, имеет ли эта идея какие-то перспективы.

– Совершенно сама? И никто вообще не помогал?

– Поначалу я прибегла к советам.

– Сиддела?

– Нет, не мистера Сиддела. Мистер Герни ответил мне на несколько вопросов. Он брат миссис Фрай, и…

– Квакер Герни? Финансист? Он твой тайный консультант? Он поддерживает все это?

– Он дал мне несколько советов. Поначалу. Ему достаточно одной дороги. Тем не менее он смог подсказать мне, какая прибыль может быть получена.

Огромная прибыль, если все сработает. Колоссальный ущерб в случае провала. Данте не были известны детали, но он знал, что линия Стоктон – Дарлингтон, в которую он вложил капитал, обошлась в сто тысяч фунтов стерлингов. А длина запланированной Флер буквы Y намного, даже очень намного больше.

– Ты права, Флер. Если бы ты принесла мне это на подпись, я потребовал бы массу объяснений. Я не могу подписать бумаги, пока с ними не разберусь.

Флер села на кровать и отрешенным взглядом посмотрела на карту.

– Я объясню тебе все, Данте, но думаю, что вряд ли теперь буду просить тебя подписать. Я сделала одну очень серьезную ошибку.

– Сиддел.

–Да.

–  Каким образом он оказался втянут в это дело?

– Я знала о его способности образовывать партнерские группы инвесторов. Поэтому, когда он пришел ко мне, предложив купить любой участок земли, который я хотела бы продать, – а он слышал о моих недавних планах, – я решила возобновить наше знакомство, чтобы затем осуществить свой план. Сейчас я пытаюсь понять, знал ли он о других людях, у которых есть аналогичные планы и которые хотели бы купить мою землю.

– Думаю, что скорее всего он сначала разговаривал с тобой по поручению Фартингстоуна. Не могу сказать, есть ли у Фартингстоуна собственный план постройки железной дороги или же он просто не хочет, чтобы здесь была школа.

Флер принялась сворачивать чертежи.

– Я тоже задавала себе вопрос, не по просьбе ли Грегори он обратился ко мне. Мне очень хотелось бы знать, действует ли он в союзе с Грегори.

– Уверен в этом, Флер. Я только что имел беседу с Фартингстоуном. Он знает о нашем соглашении. Знает, что ты уверена в том, что способна осуществить свои планы без моего одобрения и что я согласен поставить свою подпись.