Текст книги "Синяя лилия, лилия Блу"

13

На следующий день после школы Блу сидела за столом, с ложкой в одной руке и «Лисистратой» в другой (эту пьесу ей нужно было разобрать к уроку литературы).

 
                     Выходят за порог нечасто женщины:
                     Одной о муже надо позаботиться,
                     Другой смотреть за слугами ленивыми,
                     У этой дети, той пора белье стирать…
 

Серый дождик заглядывал в окна тесной кухоньки.

Блу не думала о «Лисистрате». Она думала о Ганси и Сером Человеке, о Море и пещере воронов.

Вдруг на стол упала тень, которая по форме и размеру в точности совпадала с ее кузиной Орлой.

– Я понимаю, что Моры нет, но это не значит, что нужно прятаться от всего света, – сказала Орла вместо «привет». – Кстати, когда ты в последний раз ела что-нибудь, кроме йогурта?

Иногда Блу не переносила Орлу. И сейчас был именно такой случай. Не глядя на кузину, она ответила:

– Не лезь.

– Черити рассказала мне, что Ти-Джей сегодня позвал тебя на свидание, а ты просто уставилась на него.

– Что?

– Ти-Джей пригласил тебя на свидание. А ты просто уставилась на него. Дошло?

Орла уже давно окончила школу, но по-прежнему поддерживала дружеские отношения со всеми своими бывшими одноклассниками и кавалерами, а совокупные усилия их младших братьев и сестер позволяли ей быть в курсе нынешней школьной жизни Блу. Хотя бы отчасти.

Блу пришлось изрядно задрать голову, чтоб посмотреть на рослую кузину.

– В столовке Ти-Джей подошел ко мне и пририсовал член единорогу у меня на тетрадке. Черити имела в виду именно этот инцидент?

– Не изображай тут Ричарда Ганси Третьего, – ответила Орла.

– Потому что если она имела в виду именно это, то – да, я просто уставилась на него. Я не поняла, что это было приглашение на свидание из-за члена.

Орла величественно раздула ноздри.

– Хочешь совет? Иногда люди просто пытаются быть дружелюбными. Нельзя требовать, чтобы они все время говорили о глубоких вещах. Они просто общаются.

– Я тоже общаюсь, – возразила Блу.

Инцидент с Ти-Джеем не расстроил ее, хотя она предпочитала не знать, какого пола ее единорог. После случая в столовке Блу лишь почувствовала себя старше всех в школе.

– Ты не возражаешь? Я хочу дочитать, пока не приехал Ганси. («О боги! Как мучительно!»)

– С людьми можно просто дружить, – настаивала Орла. – Мне кажется ненормальным то, насколько ты влюблена сразу во всех своих «воронят».

Орла, конечно, не ошиблась. Но она не понимала, что Блу и «воронята» все были влюблены друг в друга. Она ничуть не меньше была помешана на них, чем они на ней и друг на друге. Они анализировали каждый разговор и каждый жест, превращали каждую шутку в долгоиграющий прикол, проводили вместе каждую минуту, ну или думали о том, когда наконец встретятся. Блу прекрасно сознавала, что дружба может быть не настолько всепоглощающей, ослепляющей, оглушающей, сводящей с ума, возбуждающей. Просто теперь, когда у нее была именно такая дружба, она не хотела иной.

Орла щелкнула пальцами между Блу и книгой.

– Эй. Именно об этом я и говорю.

Блу заложила книжку пальцем, чтобы не потерять страницу.

– Я не просила совета.

– Да, и напрасно, – сказала Орла. – Что, по-твоему, произойдет через год? Все твои парни отправятся в крутые колледжи, а где будешь ты? Здесь, в Генриетте, с людьми, с которыми ты раньше не удосуживалась поболтать.

Блу открыла рот и закрыла. Глаза Орлы победоносно сверкнули. Она знала, что дошла до сути.

На улице послышалось знакомое ворчание старого «Камаро», и Блу вскочила. Она бросила ложку в раковину.

– Мой шофер приехал.

– Временный шофер.

Блу взорвалась и запустила стаканчиком из-под йогурта в мусорное ведро.

– Орла, что это? Зависть? Или что? Ты не хочешь, чтобы я к ним привязывалась, потому что… пытаешься уберечь меня от душевной боли? А ты знаешь, что́ еще временно? Жизнь.

– Ой, пожалуйста. По-моему, ты говоришь…

– Возможно, мне следовало распространить свою любовь сразу на нескольких матерей! – Блу схватила жакет и затопала по коридору к двери. – Если бы я не любила ее так сильно, то, наверное, не страдала бы, когда она ушла! У меня были бы запасные родители, и каждому принадлежал бы крошечный кусочек моей любви, и если бы один из них пропал, я бы даже не заметила! А может, вообще не следует никого и ничего любить! Ведь так гораздо проще, честное слово! Нет любви – нет и разочарований. Я заключу свое сердце в башню!

– Да успокойся, блин, – сказала Орла, вышагивая за ней в сабо на платформе. – Я не это имела в виду.

– Знаешь, что мне кажется, Орла? Что ты надо мной просто издеваешься… – и тут Блу врезалась в Ганси, который вошел в прихожую.

На мгновение она ощутила запах мяты и твердость его груди, а потом резко отстранилась.

Ганси высвободил часы из вязаного жакета Блу, за который они зацепились.

– Привет. А, Орла.

– «А, Орла», – нелюбезно передразнила та.

Ганси не знал, что грубость предназначалась не ему. Он поморщился.

Калла крикнула сверху:

– Заткнулись все!

– Ты еще припомнишь этот разговор и извинишься передо мной, – сказала Орла. – Не забывай, кто ты такая.

Она развернулась с максимальным изяществом, насколько позволяли ей длинные ноги и массивные сабо.

Ганси был слишком деликатен, чтобы допытываться о причине ссоры.

– Увези меня отсюда, – попросила Блу.

Снаружи был унылый день, мокрый и холодный – поздняя осень наступила слишком рано. Мэлори сидел на переднем сиденье «Кабана»; Блу одновременно пожалела и обрадовалась, что он тут. Он не позволил бы им совершить какую-нибудь глупость.

Она сидела рядом с Псом и смотрела в окно, пока они проезжали мимо Моул-Хилл по пути к Куперс-Маунтин. Блу чувствовала, как ее дурное настроение растворялось в хмари снаружи. Кусок мира за окнами сильно отличался от Генриетты. Местность была сельская, вполне окультуренная. Больше коров, меньше лесов. И очень бедно. Дома, стоявшие вдоль шоссе, размером уступали трейлерам.

– Я не очень на это надеюсь, – сказал Ганси, обращаясь к Мэлори.

Он потрогал плечо: дождь проникал в машину, даже несмотря на закрытое окно. Капало и на приборную панель под зеркальцем заднего вида. Мэлори стряхнул воду с карты, которую держал в руках.

– Я исползал эту гору год назад и не нашел никакой пещеры, – продолжал Ганси. – Если она там есть, это чей-то секрет.

Блу подалась вперед, и Пес тоже. Она сказала:

– Есть один очень хитрый способ, с помощью которого здешние обитатели выясняют чужие секреты. Мы спросим.

Ганси встретился в зеркале заднего вида взглядом с ней, а потом с Псом.

– Ну, секреты Адама узнать нетрудно.

– Я не имею в виду людей типа Адама.

Блу знала, что с сельским населением данной части штата Вирджиния связаны два отчетливых стереотипа – добрые соседи, которые одалживают друг у друга сахар и знают все обо всех, и грубые работяги, которые стоят на крыльце с ружьем и ругают черных, когда напиваются. Поскольку сама она до мозга костей принадлежала первой категории, Блу до подросткового возраста не верила в существование второй. Школа научила ее, что в одной семье два типа почти никогда не встречаются.

– Слушайте, – сказала она. – Когда приедем, я покажу домá, куда имеет смысл постучать.

Куперс-Маунтин оказалась скорее горкой, чем настоящей горой; впечатляла она в основном за счет своего внезапного появления посреди скудно населенной равнины. На склоне располагалось небольшое поселение. Остальное пространство занимали разбросанные далеко друг от друга фермы. Блу направила Ганси мимо первого ко вторым.

– Люди, которые живут в деревне, обычно не знают никого за ее пределами, – пояснила она. – А пещер в деревнях не бывает. О, вот это – то, что нужно. Ты, пижон, лучше подожди в машине.

Ганси слишком хорошо сознавал собственное пижонство, чтобы спорить. Он направил машину по длинной гравиевой дорожке, которая упиралась в белый фермерский дом. Косматый пес безо всякой породы – или всех пород сразу – выскочил откуда-то и залаял, когда Блу вылезла из машины под дождь.

– Эй, – сказала ему Блу, и пес немедленно убрался под крыльцо.

На стук открыла пожилая женщина с журналом в руках. Вид у нее был дружелюбный. Впрочем, по опыту Блу, каждый, кто жил на уединенной старой ферме, обычно выглядел дружелюбно – вплоть до того момента, когда переставал.

– Чем могу помочь?

Блу заговорила, старательно подделываясь под местный акцент:

– Честное слово, я ничем не торгую. Меня зовут Блу Сарджент, я живу в Генриетте. Мне задали проект по геологии. Я слышала, где-то поблизости здесь есть пещера. Вы не могли бы указать, где она?

Она улыбнулась, как будто уже получила помощь. Если Блу чему-то и научилась, работая официанткой, выгуливая чужих собак и будучи дочерью Моры Сарджент, так это тому, что люди обычно становятся такими, какими тебе хочется их видеть.

Женщина задумалась.

– Что-то такое я слышала, только не припомню… спроси лучше Уэйна Бауэра. Он хорошо знает округу.

– А где он живет?

Женщина указала по диагонали через шоссе.

Блу показала большой палец. Женщина пожелала ей удачи.

Уэйна Бауэра не было дома, а его жена ровным счетом ничего не знала про пещеру, зато посоветовала Блу спросить у Джимми, который живет вон там, дальше по дороге: он копает канавы, а в канаве, сами знаете, чего только не найдешь. Джимми тоже ничего не знал, однако вспомнил, что Глория Митчелл что-то такое говорила в прошлом году. Глории они не застали, зато застали ее старшую сестру, которая уточнила:

– Это, стало быть, вам нужна пещера Джесса Диттли?

– Не надо так задаваться, – сказал Ганси, когда Блу пристегивалась.

– Надо, – ответила та.

Ферма Диттли стояла прямо у подножия Куперс-Маунтин.

Дом с просевшей крышей был окружен полуразобранными машинами и старыми диванами, погрузившимися в заросли. Брошенные покрышки и разбитые кондиционеры вселили в Блу такое же чувство, как тесная кухня, она же ванная, она же прачечная на Монмутской фабрике – желание прибраться и навести порядок.

Вылезая из машины, она крутила в голове имя Джесса Диттли. Что-то такое сидело у нее в глубинах памяти, но она не могла вспомнить, что именно. Старый друг семьи? Сексуальный маньяк из газеты? Персонаж из детской книжки?

На тот случай, если Джесс Диттли оказался бы вариантом номер два, Блу нащупала в кармане розовый выкидной нож. Она сомневалась, что ей на самом деле придется кого-нибудь ранить, но предпочитала приготовиться.

Она взошла на покосившееся крыльцо с четырнадцатью пустыми молочными бутылками и десятью кошками и постучала. Прошло немало времени, прежде чем дверь открылась – и изнутри вырвался клуб табачного дыма.

– БЛИН! ТЫ КТО?

Блу задрала голову. Джесс Диттли посмотрел на нее сверху вниз. В нем было больше двух метров росту, и он носил гигантскую белую майку – Блу повидала их немало, но такую встретила впервые. Лицо у него было доброе, хотя и удивленное, а оглушительный голос (подумала Блу) являлся результатом вместимости грудной клетки, а вовсе не злых намерений. Он уставился на футболку гостьи, которую та смастерила из лент и колечек от банок с газировкой, потом на ее лицо.

– Я очень рада с вами познакомиться, – сказала Блу и заглянула мимо него в дом.

Там стояло столько кресел, сколько она не видела никогда в жизни (хотя повидала немало). Но ничто не намекало на то, где она могла раньше слышать это имя.

– Вы Джесс Диттли?

– Я ДЖЕСС ДИТТЛИ. А ТЫ ЧТО, СОВСЕМ НЕ ЕЛА ОВОЩИ В ДЕТСТВЕ?

Блу действительно была ростом всего метр пятьдесят – и не ела овощи – зато она произвела кое-какие изыскания и выяснила, что то и другое не связано. Она сказала:

– Мне просто не повезло с генами.

– ЭТО ВЕРНО.

– Я приехала, поскольку в округе говорят, что у вас есть пещера.

Он задумался. Почесал грудь. Наконец посмотрел на мокрый «Камаро», стоявший на изрытой ямами подъездной дорожке.

– А ЭТО КТО?

– Мои друзья, – ответила Блу, – которые тоже интересуются пещерой. Если она существует.

– СУЩЕСТВУЕТ, – Джесс громоподобно вздохнул. – СКАЖИ ИМ, ЧТОБ НЕ СИДЕЛИ ПОД ДОЖДЕМ.

Они и так, теоретически, не сидели под дождем – во всяком случае, правое плечо Ганси было от него защищено, но Блу не стала спорить и жестом велела остальным зайти.

Внутри было примерно так же, как снаружи. Полуразобранные механизмы, мертвые растения в пересохших горшках, пыльные одеяла, валяющиеся по углам, кошки, выглядывающие из раковин. Пасмурная погода делала комнаты серыми, бесцветными и мрачными. Дом оставлял какое-то странное впечатление – то ли коридоры были слишком узки, то ли шли под уклон, то ли что-то еще в них было слегка не так.

Джесс Диттли. Это знакомое имя сводило Блу с ума.

В гостиной Мэлори опустился в коричневое кресло, не моргнув и глазом. Ганси остался стоять. Кажется, его слегка мутило.

Блу села на пуфик. Джесс Диттли остался стоять у карточного стола, уставленного пустыми стаканами. Он не предложил гостям выпить.

– ЧТО ВЫ ХОТИТЕ ЗНАТЬ ПРО ПЕЩЕРУ?

Прежде чем они успели ответить, он мрачно добавил:

– ОНА ПРОКЛЯТА.

– Ого, – отозвался Мэлори.

– Проклятья меня не особенно смущают, – сказал Ганси. И его утонченный вирджинский акцент прозвучал изящно и вычурно по сравнению с выговором Джесса. – Она где-то здесь, поблизости?

– ПРЯМО ТУТ, – сказал Джесс.

– О! А вы не знаете, какой она длины? – спросил Ганси – и в ту же секунду Блу дружелюбно поинтересовалась:

– А какое на ней проклятие?

– В НЕЙ ПОГИБ МОЙ ОТЕЦ. И ОТЕЦ МОЕГО ОТЦА. И ОТЕЦ ОТЦА МОЕГО ОТЦА. ОНА, МОЖЕТ, И ВОВСЕ ТЯНЕТСЯ БЕСКОНЕЧНО. А ТЫ, ЗНАЧИТ, ИЗ АГЛЕНБИ?

– Да, – коротко ответил Ганси.

– ПСИНА ХОЧЕТ ПИТЬ?

Все посмотрели на Пса. Тому на вид было слегка нехорошо.

– Если вам нетрудно, – сказал Мэлори.

Джесс пошел за водой. Ганси и Блу переглянулись.

– Как-то это неожиданно зловеще.

– Ты правда думаешь, что тут проклятие? – спросила она.

– Конечно, – ответил Мэлори. – Пещера расположена на силовой линии. Привидения, молнии, черные зверюги, провалы во времени.

– Для нас – просто силовая линия. Для остальных – проклятие, – озадаченно закончил Ганси. – Ну конечно.

Джесс вернулся с выщербленной стеклянной миской, полной воды. Пес принялся жадно лакать. В «Камаро» плохо работала выхлопная труба, отчего все, кто в нем ехал, мучились от жажды.

– А ЗАЧЕМ ВАМ МОЯ ПЕЩЕРА? В ОКРУГЕ ПОЛНО ПЕЩЕР И БЕЗ ПРОКЛЯТИЯ.

Ганси ответил:

– Мы исследовали подземную систему и в какой-то момент не смогли пробраться дальше. Теперь мы пытаемся найти другой вход. Может быть, через вашу пещеру удастся пройти.

Правда отлично сработала.

Джесс вывел их через заднюю дверь, и они погрузились в туман.

Снаружи хозяин казался еще больше, чем думала Блу. Ну или теперь было проще сравнить его размеры с размерами дома и убедиться, что дому недоставало масштаба. Шагая через обширное коровье пастбище, Джесс не прятал лицо от дождя. Эта невозмутимость показалась Блу благородной, хотя оказалось трудно следовать его примеру, если дождь капает у тебя с ушей.

– Эта погода напоминает мне ту жуткую гору, куда я лазил с одним парнем по имени Пелэм, – проворчал Мэлори, раскрывая зонтик и держа его над собой и Блу. – Четырнадцать километров пешком, и все ради какого-то камня, который с определенного ракурса напоминал собаку. Этот Пелэм не умолкая болтал про футбол и про свою девушку – ужасно, ужасно.

Широко шагая под уклон, Джесс привел их к забору, увитому колючей проволокой. По ту сторону забора, на скалистом склоне холма, торчало разрушенное каменное строение неопределенного возраста. Оно было без крыши, площадью метров в шесть. Хотя в нем остался всего один этаж, и тот обвалился, отчего-то оно производило впечатление высокого, как будто раньше было больше. Блу попыталась представить его изначальное назначение. Крохотные окна казались малоподходящими для жилого дома. Будь это не Вирджиния, а какое-нибудь место постарше, Блу решила бы, что перед ней развалины каменной башни.

– ВОТ ОНА.

Блу и Ганси переглянулись. Лицо Ганси гласило: «Мы же объяснили ему, что ищем пещеру?» Лицо Блу ответило: «Однозначно».

Джесс палкой притянул к земле верхний ряд колючей проволоки, чтобы они могли через нее перебраться – все, кроме Пса, который трусливо остался позади. Затем, поскальзываясь на мокрых листьях, они полезли на холм. С задней стороны здания в старую дверную коробку была вделана относительно новая дверь, запертая на замок. Джесс достал ключ, который протянул Блу.

– Я? – удивилась та.

– Я ВНУТРЬ НЕ ПОЙДУ.

– Очень благородно, – заметила Блу.

Она не то что волновалась; просто с утра она как-то не приготовилась к тому, что ей придется иметь дело с проклятием.

– ОНА УБИВАЕТ ТОЛЬКО ЛЮДЕЙ ИЗ НАШЕГО РОДА, – уверил ее Джесс. – РАЗВЕ ЧТО В ТЕБЕ ТЕЧЕТ КРОВЬ ДИТТЛИ.

Блу сказала:

– Вряд ли.

Она сунула ключ в замок, и дверь открылась.

Внутри росли молодые деревца и валялись камни – а посреди всего этого была дыра. Она ничуть не напоминала заманчивое отверстие пещеры в Кабесуотере. Она была меньше, чернее, обрывистее, с неровными краями. Подходящее место для тайны.

– Посмотри на эту пещеру, Ганси, – сказал Мэлори. – Интересно, кто сказал вам, что она тут есть?

– Оставьте самодовольство для Джейн, – посоветовал Ганси.

– Не лезь туда, – предупредила Блу, пробираясь среди обломков. – Вдруг там осиные гнезда.

– С ВИДУ ОНА СТРАШНАЯ, – сказал Джесс, пока Блу всматривалась в темноту. Внутри царил полный мрак, который казался еще непрогляднее в пасмурный день. – НО ОБРЫВА ТАМ НЕТ. ТОЛЬКО ПРОКЛЯТИЕ.

– Откуда вы знаете, что дальше нет обрыва? – спросила Блу.

– Я ТУДА ЛАЗИЛ ЗА ПАПАШИНЫМИ КОСТЯМИ. ПРОКЛЯТЬЕ НЕ ЗАБЕРЕТ ЧЕЛОВЕКА, ПОКА НЕ ПОДОШЛО ВРЕМЯ.

С такой логикой трудно было спорить.

– Нам можно туда зайти? – спросил Ганси. – Не сейчас, а потом, когда мы вернемся с нужным снаряжением.

Джесс посмотрел на него, затем на Мэлори и, наконец, на Блу.

– ВЫ МНЕ НРАВИТЕСЬ, ТАК ЧТО…

Он покачал головой:

– НЕТ.

– Простите, вы сказали «нет»? – уточнил Ганси.

– Я ПО ВСЕЙ СОВЕСТИ НЕ МОГУ ВАС ТУДА ПУСТИТЬ. НУ, ВЫХОДИТЕ. Я ЗАПРУ ДВЕРЬ.

Он взял ключ из застывших от удивления пальцев Блу.

– Мы будем очень осторожны, – пообещала она.

Джесс закрыл дверь, как будто не расслышав ни слова.

– Мы могли бы заплатить за беспокойство, – осторожно предложил Ганси, и Блу пнула его по лодыжке – достаточно сильно, чтобы оставить грязный след на брюках. – Господи, Джейн!

– НЕ ПРОИЗНОСИ ИМЯ ГОСПОДНЕ ВСУЕ, – предупредил Джесс. – ВЫ, РЕБЯТА, ЛУЧШЕ ПОЛАЗАЙТЕ ГДЕ-НИБУДЬ В ДРУГОМ МЕСТЕ.

– Но…

– КОРОТКАЯ ДОРОГА ДО ШОССЕ – ЧЕРЕЗ ПОЛЕ НАПРЯМИК. ХОРОШЕГО ДНЯ.

Их прогоняли. Невероятно, но их прогоняли.

– Ну и ладно, – сказал Мэлори, пока они шагали по мокрому полю, уныло ссутулившись. – Не больно-то и хотелось умереть в пещере.

– Что дальше? – спросила Блу.

– Сейчас нам, видимо, надо поторапливаться. Ну, скорей, скорей, – сказал Ганси. – Полагаю, мы найдем способ его убедить. Или нарушим границу владений.

Когда он забрался в машину, Блу вдруг поняла, что на нем школьный свитер, а плечи забрызганы дождем, совсем как у призрака, который она видела на дороге мертвых. Ганси мог умереть на этом поле – и ее, типа, предупредили. Но она даже не задумалась об этом.

Невозможно обратить время вспять.

14

– Здесь написано «органический сыр чеддер из Новой Зеландии», – сказал Гринмантл, закрывая за собой дверь.

В отсутствие света снаружи в пустом коридоре тут же стало темно. Поднеся сверток к лицу, чтобы разглядеть этикетку, и говоря громко, чтобы его было слышно в доме, Гринмантл продолжал:

– «Неострый сыр чеддер сделан из свежего фермерского органического молока. Ингредиенты: молоко коровье, соль, закваска – типа, Дэйв Брубек, Уорхол и все такое, – коагулирующий фермент». О, это уже мейнстрим.

Он бросил пиджак на стул у входной двери, а потом, немного подумав, и брюки. Сексуальное влечение у Пайпер напоминало медвежий капкан, брошенный в лесу. Почти невозможно найти, если ищешь нарочно, но стоит быть готовым на тот случай, если наступишь случайно.

– Надеюсь, твое молчание означает, что ты достаешь печенье, – сказал Гринмантл, заходя на кухню.

Но причиной молчания Пайпер было вовсе не печенье. Она стояла у стола, с очень обиженным видом, в розовых штанах для йоги и с пистолетом, приставленным к голове.

Упомянутый пистолет держал в руке бывший сотрудник Гринмантла, Серый Человек. Они с Пайпер вырисовывались силуэтами на фоне окна, выходившего на пастбище. Серый Человек выглядел неплохо – здоровый, загоревший – как будто жизнь в Генриетте и бунт пошли ему на пользу. Пайпер явно злилась – не на Серого Человека, а на Гринмантла.

Серый Человек появился позже, чем ожидал Гринмантл.

Но, по крайней мере, наконец он пришел.

– Тогда, наверное, я сам достану печенье, – сказал Гринмантл, кладя сыр на стол. – Простите за неподобающий вид.

– Не двигайтесь, – сказал Серый Человек, подбородком указав на пистолет.

Он был черный, грозный на вид, хотя Гринмантл понятия не имел, что это за модель. Серебристые казались ему куда менее опасными, хотя он подозревал, что это заблуждение может навлечь на него неприятности.

– Не двигайтесь.

– Да брось, – раздраженно сказал Гринмантл и повернулся, чтобы взять с другого стола доску. – Ты не застрелишь Пайпер.

– Ты уверен?

– Да, я так думаю.

Гринмантл достал печенье, тарелку и нож и поудобнее разложил их на столе. Прищурив один глаз, он отрезал ломтик сыра.

– Как по-твоему, это правильный размер? Или надо тоньше? А вот печенье, с которым нам придется его есть.

– Это не кусок, а кирпич какой-то, – сказала Пайпер.

– Извини, нож не очень острый. Мистер Грей, я серьезно. Пистолет. Вам не кажется, что это чересчур драматично?

Серый Человек не опустил оружие. Оно продолжало выглядеть опасно, как и тот, кто его держал. Он отлично умел запугивать одним своим видом, но, в любом случае, самой устрашающей вещью в этой комнате была суть его профессии.

Мистер Грей спросил:

– Зачем вы здесь?

Танец начался.

– Зачем я здесь? – повторил Гринмантл. – Меня гораздо сильнее удивляет, зачем вы здесь. Тем более что вы внятно сказали мне, что украли мое имущество и сбежали в Вест-Палм-Спрингз.

День выдался отвратительный – сначала он пообщался с Ломоньером, затем проклятые перуанские ткани застряли на таможне, прежде чем он успел хотя бы взглянуть на них, а потом еще приперся Серый Человек.

– Я с самого начала сказал вам правду. Этого оказалось недостаточно.

Гринмантл яростно отсек еще кусок сыра.

– Ах да… правду. Напомните, которую? Ну конечно. Когда вы сказали мне, что артефакт, который, по слухам, находился здесь больше десяти лет и который можно было довольно-таки уверенно проследить вплоть до злополучного Ниалла Линча, вообще не существует. Помнится, эту правду я отверг. Интересно почему? Мое сокровище, ты не помнишь, почему я решил, что это вранье?

Пайпер прищелкнула языком.

– Потому что ты не полный идиот?

Гринмантл ткнул ножом в сторону жены. Супруги. Возлюбленной. Партнерши.

– Да. Именно. Теперь я припоминаю.

Серый Человек произнес:

– Я сказал вам, что это не артефакт, и продолжаю на этом настаивать. Грейуорен – не вещь, а феномен.

– Не пудрите мне мозги, мистер Грей, – любезно заметил Гринмантл. Он сунул в рот крекер с сыром и, жуя, продолжал: – Как вы думаете, откуда я узнал, как называется эта штука? Мне сказал Ниалл Линч. Чертов бахвал. Он считал себя неуязвимым. Налить вам вина? Я привез с собой то негуманное красное. Настоящий шедевр.

Серый Человек невозмутимо посмотрел на него. Фирменным взглядом убийцы. Гринмантлу всегда хотелось быть загадочным наемным убийцей, но карьера киллера неизбежно бледнела по сравнению с возможностью иметь надежное алиби, внушать восхищение своей репутацией, водить «Ауди» с особой табличкой, на которой стояли буквы ГРНМНТЛ, и ездить за сыром в те страны, где гласные буквы наряжали в шапочки, вот так: ê.

– Чего вы хотите от меня? – спросил мистер Грей.

Гринмантл ответил:

– Будь у нас машина времени, я бы велел вам отмотать назад и сделать то, о чем я просил с самого начала, но, увы, этот корабль ушел и уже не вернется. Не откроете вино? Я его всегда затыкаю пробкой. Нет? Ладно. Наверно, вы понимаете, что вам придется послужить примером.

Он пересек кухню и сунул печенье с сыром в рот Пайпер. Второе он предложил Серому Человеку, который отказался – и не опустил пистолет. Гринмантл продолжал:

– Ну, что подумают другие, если я позволю вам уйти безнаказанным? Ничего хорошего не выйдет. Поэтому, хоть мне и приятно было с вами работать, полагаю, что вас в конце концов все-таки придется уничтожить.

– Ну так застрелите меня, – бесстрашно сказал Серый Человек.

Этот тип был настоящим произведением искусства. Наемный убийца, портрет в интерьере. Но все его благородство лишь подтвердило то, что Гринмантл и так уже знал: в городе были вещи, которые Серый Человек считал более важными, чем собственная жизнь.

– Ох, мистер Грей. Дин. Ну зачем? Мертвых никто не помнит. Уж вы-то знаете, как это работает, – сказал Гринмантл и откусил еще сыра. – Сначала я просто поболтаюсь здесь. Поизучаю. Полюбуюсь видами. Выясню, где тут лучшие кафе, осмотрю достопримечательности, понаблюдаю за тем, как вы спите, разузнаю обо всем, что имеет для вас значение, найду женщину, в которую вы влюбились, придумаю наилучший способ уничтожить все вышеперечисленное публично и самым мучительным способом. И так далее, и тому подобное.

– Дай еще печеньку, только сыра поменьше, – попросила Пайпер.

Он дал.

Серый Человек сказал:

– Если вы собираетесь разрушить мою жизнь в любом случае, у меня нет никаких поводов не застрелить вас и Пайпер прямо сейчас.

– А, вы заговорили грубо, – произнес Гринмантл. – Как в старые добрые времена. Есть, конечно, еще один вариант, мистер Грей. Вы можете передать мне Грейуорен, как я и просил, потом мы снимем короткое видео о том, как вы отрубаете себе указательный палец, и поставим точку.

Он простер руки, словно богиня правосудия, держа в одной руке нож, а в другой кусок сыра.

– Или – или.

– А если Грейуорена нет?

Гринмантл сказал:

– Мы возвращаемся к варианту публичного уничтожения всего, что вам дорого. Второй вариант – американская мечта.

Серый Человек, казалось, задумался. Любой другой человек к этому моменту уже перепугался бы, но, возможно, у Серого Человека просто не было эмоций.

– Мне надо подумать.

– Конечно, – сказал Гринмантл. – Я дам вам неделю. Нет, девять дней. То есть три плюс три плюс три. А пока вы думаете, я продолжу изучать город. Спасибо, что заглянули.

Серый Человек отошел от Пайпер, не опуская пистолет, и исчез за дверью позади нее.

Некоторое время стояла тишина.

– Разве там не кладовка? – поинтересовался Гринмантл.

– Нет, придурок, это дверь гаража, – с привычной нежностью ответила Пайпер. – Из-за тебя я пропустила йогу. Что я скажу тренеру? Господи, в меня целились из пистолета. Кроме того, я давным-давно велела тебе выкинуть эти трусы. Они совсем растянулись.

– Да, – сказал Гринмантл. – Угадай почему.

Пайпер ушла, и на кухне остался только ее голос.

– Я устала от твоих хобби. Это худший отпуск в моей жизни.