Текст книги "Спасать или спасаться? Как избавитьcя от желания постоянно опекать других и начать думать о себе"

Та любовь, которую мы дарим и принимаем, будет усилена любовью, которую мы дарим самим себе.

1. Как вы относитесь к себе? Напишите об этом. Включите в это описание те черты, которые вам нравятся или не нравятся в себе.

2. Перечитайте написанное.

Глава 12
Учитесь искусству принятия

Я хотел бы внести предложение: давайте посмотрим в лицо реальности.

Боб Ньюхарт, из «Шоу Боба Ньюхарта»

Большинство психически здоровых людей всячески расхваливают и поощряют принятие реальности. Это цель многих видов психотерапии, как, собственно, и должно быть. Посмотреть в лицо тому, что есть, и примириться с ним – это акт благотворный. Принятие приносит покой. Часто оно становится поворотной точкой для перемен. Но гораздо проще это сказать, чем сделать.

Люди вообще, не только созависимые, ежедневно сталкиваются с перспективой либо принятия, либо отвержения реальности в каждых конкретных обстоятельствах. Нам приходится многое принимать в ходе нормальной жизни – с того момента, когда мы открываем утром глаза, и до того момента, пока мы не закроем их вечером.

Наши нынешние обстоятельства включают следующие пункты: кто мы есть, где мы живем, с кем или без кого мы живем, где работаем, на каком транспорте ездим, сколько у нас денег, каковы наши обязанности, что нам следует делать для удовольствия, а также любые возникающие проблемы.

В некоторые дни принятие этих обстоятельств дается легко. Это происходит естественно. Прическа укладывается, дети ведут себя примерно, начальник отличается здравомыслием, с деньгами все в порядке, в доме чисто, машина не ломается, и мы любим своего супруга или партнера. Мы знаем, чего ожидать, и то, чего мы ожидаем, приемлемо. Это нормально.

В другие дни все может складываться не так хорошо. В машине отказывают тормоза, крыша течет, дети стоят на ушах, мы ломаем руку, лишаемся работы, наш супруг говорит, что больше нас не любит. Что-то случилось. У нас проблема. Все стало иначе. Все меняется. Мы что-то теряем. Наши нынешние обстоятельства уже не так комфортны, как прежде.

Обстоятельства изменились, и нам приходится принимать новую ситуацию. Мы можем поначалу реагировать, отрицая перемены, проблемы, утрату – или сопротивляясь им. Мы хотим, чтобы все стало так, как прежде. Мы хотим, чтобы проблема была быстро решена. Мы хотим снова чувствовать себя комфортно. Мы хотим знать, чего ожидать. Мы больше не в ладах с реальностью. Это неловкое ощущение. Мы временно утратили равновесие.

Мы, созависимые, никогда не знаем, чего ожидать, в особенности если мы в близких отношениях с алкоголиком, наркоманом, преступником, азартным игроком или любым другим человеком с серьезной проблемой или компульсивным расстройством. Нас бомбардируют трудности, утраты и перемены. Мы терпим разбитые окна, пропущенные встречи, нарушенные обещания и откровенную ложь. Мы теряем финансовую защищенность, эмоциональную защищенность, веру в людей, которых любим, веру в Бога и веру в себя. Мы можем лишиться нашего физического благополучия, материальных благ, способности наслаждаться сексом, репутации, социальной жизни, карьеры, самоконтроля, самооценки и самих себя.

Мы теряем уважение и доверие к людям, которых мы любим. Иногда мы даже лишаемся своей любви и преданности человеку, которого когда-то любили. Это обычное явление. Это естественное, нормальное последствие болезни. Об этом говорится в буклете «Руководство для родственников алкоголиков»:

«Любовь не может существовать без измерения справедливости. Любовь также должна иметь сострадание, что означает – терпеть человека или страдать вместе с человеком. Но сострадание не означает страдание из-за несправедливости человека. Однако именно от несправедливости чаще всего страдают семьи алкоголиков» (1).

Несмотря на то, что несправедливость – обычное дело, от этого она не становится менее болезненной. Предательство может быть ошеломительным, когда человек, которого мы любим, совершает поступки, глубоко нас ранящие.

Вероятно, самая болезненная утрата, с которой сталкиваются многие созависимые, – это утрата мечтаний, полных надежд и порой идеалистических ожиданий, касающихся будущего. Эту потерю принять труднее всего. Когда мы смотрели на своего ребенка в родильной палате больницы, мы возлагали на него определенные надежды. И среди них не было надежды на то, что у него будут проблемы с алкоголем или наркотиками. Такой мечты у нас не было. В день нашей свадьбы у нас были мечты. Будущее с любимым было полно чудес и обещаний. Это было начало чего-то великолепного, чего-то теплого, чего-то такого, на что мы долго надеялись. Эти мечты и обещания могли быть высказанными или невысказанными, но у большинства из нас они были.

«У каждой пары все начинается по-разному, – писала Дженет Войтиц в статье из книги «Созависимость, неотложная проблема». – Несмотря на это, процесс, который возникает в брачных отношениях, отягощенных химической зависимостью, в сущности оказывается одним и тем же. В качестве стартовой точки давайте взглянем на брачные обеты. Большинство свадебных обетов включает следующие утверждения: в горе и в радости… в богатстве и в бедности… в болезни и в здравии… пока смерть не разлучит нас.

Может быть, с этого и начинаются все беды. Вы действительно имели это в виду, когда произносили брачный обет? Если бы вы в то время знали, что у вас не будет радости, а будет только горе, не будет здоровья, а будет только болезнь, не будет богатства, а будет только бедность, сказали бы вы, что ваша любовь того стоит? Может быть, вы и сказали бы «да», но что-то я в этом сомневаюсь. Если бы вы были настроены скорее реалистично, чем романтично, вы бы интерпретировали эти обеты так: через беды, равно как и через радость, – имея в виду, что плохое будет преходящим, а хорошее – постоянным. В этот договор вступают добровольно. Оглядываться назад нет никакого смысла» (2).

Мечты у нас были. Многие из нас держались так долго, цепляясь за эти мечты и переживая одну потерю за другой, одно разочарование за другим! Мы бросали вызов реальности, потрясая этими мечтами перед истиной, отказываясь верить ей и принимать что-либо меньшее. Но однажды истина догнала нас и наотрез отказалась «откладываться в долгий ящик». Это было не то, что мы хотели, что планировали, о чем просили или на что надеялись. И уже никогда не будет. Мечта мертва и больше не вздохнет.

Некоторые из нас пережили крах мечтаний и надежд. Некоторые из нас могли столкнуться с неудачей чего-то крайне важного – такого, как брак или другие значимые отношения. Я знаю, как болезненна перспектива утратить любовь или лишиться мечтаний. Нет ничего такого, что мы могли бы сказать, чтобы сделать это менее болезненным или уменьшить нашу скорбь. Это очень больно – видеть, как наши мечты разрушаются алкоголизмом или любой другой проблемой. Эта болезнь – сама смерть. Она убивает все, включая наши самые благородные мечты. «Химическая зависимость разрушает медленно, но верно», – пришла к выводу Дженет Войтиц (3). Как это точно! Как это прискорбно точно! И ничто не умирает медленнее и болезненнее, чем мечта.

Даже выздоровление влечет за собой потери – множество изменений, которые мы силимся принять (4). Когда супруг-алкоголик становится трезвым, все меняется. Меняются шаблоны отношений. Наши созависимые характеристики, то влияние, которое созависимость на нас оказала, – это утрата представления о себе, которой мы должны взглянуть в лицо. Хоть это и благие перемены, они все равно остаются утратами – потерей того, что было для нас утешением. Эти шаблоны стали фактом наших текущих обстоятельств. Раньше мы, по крайней мере, знали, чего ожидать, даже если это означало – не ожидать ничего.

Утраты, с которыми многие созависимые должны сталкиваться каждый день, принимая их, огромны и непрерывны. Это не те обычные проблемы и потери, с которыми большинство людей сталкивается в ходе нормальной жизни. Это утраты и проблемы, вызванные людьми, к которым мы неравнодушны. Хотя они являются прямым результатом болезни, болезненного состояния или компульсивного расстройства, они могут казаться преднамеренными и злонамеренными актами. Мы страдаем от рук тех, кого любили и кому доверяли.

Мы постоянно находимся в состоянии нарушенного баланса, силясь принять перемены и проблемы. Мы не знаем, чего ожидать и когда. Наши нынешние обстоятельства постоянно меняются. Мы можем ощущать утраты или перемены во всех областях. Мы злимся; наши дети расстроены; любимый или супруг ведет себя как сумасшедший; машина продана, никто из нас не работает уже не первую неделю; в доме беспорядок, а деньги тают.

Эти утраты могут навалиться одновременно, а могут возникать постепенно. Положение может временно наладиться, а потом мы вновь теряем машину, работу, дом, деньги и отношения с людьми, которых любим. Мы осмелились надеяться – и вот наши мечты вновь разбиты вдребезги. И не важно, что наши надежды опирались на безосновательное предположение, что эта проблема каким-то волшебным образом исчезнет. Разбитые надежды – это разбитые надежды. Разочарование – это разочарование. Утраченные мечты – это мертвые мечты, и все они приносят боль.

Принять реальность? Да мы половину времени даже не представляем, что такое реальность! Нам лгали; мы лгали сами себе; и голова у нас идет кругом. А в остальное время… смотреть в лицо реальности – это просто больше, чем мы можем выдержать, больше, чем может выдержать любой.

Отрицание – неотъемлемая часть алкоголизма или любой серьезной проблемы, которая является причиной непрерывных потерь. Нам слишком многое приходится принимать; нынешние обстоятельства нас ошеломляют. Часто мы настолько погружены в кризисы и хаос, пытаясь разрешить проблемы других, что слишком заняты, чтобы что-то там принимать.

Однако когда-то нам придется примириться с тем, что есть. Если мы хотим, чтобы наша жизнь изменилась, мы должны принять реальность. Если мы хотим заменить утраченные мечты новыми мечтами и вновь чувствовать себя психически здоровыми и спокойными, мы должны принять реальность.

Пожалуйста, поймите, что принятие не означает приспособления. Оно не означает капитуляции перед прискорбным и несчастным положением вещей. Это не означает, что нужно принимать злоупотребления любого сорта или мириться с ними. Это означает, что мы признаем и принимаем свои обстоятельства, включая себя и людей в нашей жизни, такими, какие мы и они есть.

Только в этом состоянии мы обретаем покой и способность оценить эти обстоятельства, осуществить подходящие перемены и решить свои проблемы.

Человек, подвергающийся злоупотреблениям, не примет решений, необходимых для того, чтобы покончить с этими злоупотреблениями, до тех пор, пока не признает эти злоупотребления. Этот человек должен перестать делать вид, что злоупотребления каким-то волшебным образом прекратятся, должен перестать притворяться, что их не существует, перестать придумывать оправдания для их существования.

В состоянии принятия мы способны ответственно реагировать на свое окружение. В этом состоянии мы получаем силу менять то, что можем менять. Алкоголики не могут бросить пить до тех пор, пока не примут свою беспомощность перед лицом алкоголя и своего алкоголизма. Люди с расстройствами питания не могут решить проблемы с едой, пока не примут свое бессилие перед едой. Созависимые не могут измениться до тех пор, пока не примут свои созависимые характеристики – наше бессилие перед другими людьми и обстоятельствами, которые мы так отчаянно пытались контролировать. Принятие – это высший парадокс: мы не можем изменить себя до тех пор, пока не примем себя такими, каковы мы есть.

Вот выдержка из книги «Как чтить себя», где говорится о самопринятии.

«…Если я могу согласиться с тем, что я есть тот, кто я есть, что я чувствую то, что я чувствую, что я делаю то, что я делаю, – если я могу принять это вне зависимости от того, нравится мне это или нет, – тогда я могу принять себя. Я могу принять свои недостатки, свои сомнения в себе, свою низкую самооценку. И когда я могу принять это, я встаю на сторону реальности, вместо того чтобы пытаться с ней бороться. Я больше не завязываю свое сознание узлом, чтобы поддерживать самообман, касающийся моего текущего состояния. И таким образом расчищаю дорогу для первых шагов по укреплению своей самооценки…

Пока мы не можем принять как факт то, чем мы являемся в каждый момент нашего существования, пока мы не можем себе позволить полностью осознать природу нашего выбора и действий, пока не можем признать истину в своем сознании, мы не можем измениться (5)».

Мой опыт также показывает, что Высшая сила неохотно вмешивается в мои обстоятельства, пока я не приму то, что она мне уже дала. Принятие приходит не навсегда. Оно относится к текущему моменту. Но оно должно быть искренним и идущим от сердца.

Как мы достигаем этого мирного состояния? Как нам смотреть на мрачную реальность, не зажмуриваясь и не отводя глаз? Как принять все утраты, изменения и проблемы, которыми заваливают нас жизнь и люди?

Нельзя сказать, что это происходит без пинков и воплей. Мы принимаем, проходя пять этапов. Элизабет Кюблер-Росс вначале определила этапы этого процесса и сам процесс как способ, которым умирающие принимают смерть – высшую утрату (6). Она назвала это процессом скорби. С тех пор профессионалы в области психического здоровья заметили, что люди проходят через эти этапы всякий раз, как сталкиваются с любой утратой. Утрата может быть незначительной (выпавшая из кармана пятидолларовая банкнота, неполучение ожидаемого письма), а может быть и серьезной (потеря супруга в результате развода или смерти, увольнение с работы). Даже позитивные изменения влекут за собой утраты – мы покупаем новый дом и уезжаем из старого – и означают прохождение через следующие пять стадий (7).

Принятие реальности не означает приспособления. Это означает, что мы признаем и принимаем людей и обстоятельства такими, какие они есть.

1. ОТРИЦАНИЕ

Первая стадия – отрицание. Это состояние шока, онемения, паники и вообще отказа принять или признать реальность. Мы делаем что угодно, чтобы вернуть ситуацию к прежнему состоянию или притвориться, что эта ситуация вообще не случилась.

Эта стадия отличается сильной тревогой и страхом. В число типичных реакций отрицания входят: отказ верить реальности («Нет, этого не может быть!»); минимизирование важности потери («Подумаешь, большое дело»); отрицание любых чувств, вызванных потерей («Мне все равно»); или психологическое избегание (сонливость, суета, компульсивные поступки и лихорадочная деятельность) (8).

Мы можем чувствовать себя несколько отстраненными от самих себя, наши эмоциональные реакции могут быть невыразительными, не существовать вообще или быть неприемлемыми (смех – когда следовало бы плакать; плач – когда следовало бы радоваться).

Я убеждена, что мы совершаем бо́льшую часть своих созависимых поступков на этой стадии – зацикливание, контролирование, подавление чувств. Я также полагаю, что во многом именно с этой стадией связано наше ощущение «сумасшествия».

Мы чувствуем себя сумасшедшими, потому что лжем самим себе. Мы чувствуем себя сумасшедшими, поскольку верим в ложь других людей. Ничто не сводит нас с ума быстрее, чем ложь. Вера в ложь подрывает саму основу нашего существа. Глубокая, инстинктивная часть нас знает истину, но мы отталкиваем эту часть прочь и говорим ей: «Ты не права. Заткнись».

По словам консультанта Скотта Эглстона, мы приходим к выводу, что, коль скоро мы так подозрительны, значит в нас что-то фундаментально неправильно и мы сами, равно как и наше самое сокровенное, интуитивное существо, не достойны доверия.

Мы отрицаем то, что отрицаем, не потому, что мы глупы, упрямы или дефектны, мы даже не лжем себе сознательно. «Отрицание – это не ложь, – объяснял Ноэль Ларсен, квалифицированный психолог-консультант. – Это непозволение себе знать, в чем состоит реальность».

Отрицание – это пугало жизни. Это как сон. Мы не осознаем своих поступков, пока не совершим их. На каком-то уровне мы по-настоящему верим в ту ложь, которую твердим самим себе. И на то есть причина.

«В моменты сильного стресса мы захлопываем свое осознание – эмоционально, иногда интеллектуально, а время от времени и физически, – объясняла Клодия Джюэтт в книге «Как помочь детям справиться с разлукой или утратой». – Включается встроенный механизм, чтобы отразить разрушительную информацию и не дать нам «перегреться». Психологи говорят, что отрицание – сознательный или бессознательный защитный механизм, который все мы используем, чтобы обойти, уменьшить или предотвратить тревожность, когда ощущаем угрозу. Мы захлопываем свое осознание, не давая войти в него информации, которую было бы слишком трудно знать» (9).

Отрицание – амортизатор для души. Это инстинктивная и естественная реакция на боль, утрату и изменения. Оно защищает нас. Оно отражает удары жизни до тех пор, пока мы не сможем привлечь другие копинг-ресурсы.

2. ГНЕВ

Перестав отрицать утрату, мы переходим к следующей стадии – гневу. Наш гнев может быть разумным или неразумным. Мы можем иметь все основания пылать яростью – а можем иррационально набрасываться на что угодно и кого угодно. Мы можем винить себя, Бога и всех остальных в нашей утрате. В зависимости от природы утраты мы можем быть немного раздражены, сердиты, откровенно гневаться или биться в судорогах сотрясающей душу ярости.

Вот почему попытки призвать человека к порядку, «показать ему свет» или рассмотреть серьезную проблему часто приводят не к тому, чего мы ожидали. Если мы отрицали ситуацию, то не перейдем непосредственно к принятию реальности – мы перейдем к гневу. Поэтому нам нужно очень ответственно подходить к серьезным столкновениям разных точек зрения.

«Профессия, предполагающая приведение людей в чувство, срывание их масок или принуждение взглянуть в лицо отрицаемой истине, – весьма опасное и деструктивное призвание, – писал Джон Пауэлл в книге «Почему я боюсь сказать тебе, кто я?». – Человек не способен жить с каким-то осознанием. Он старается так или иначе защитить свою психику, сохранить ее нетронутой с помощью какой-то формы самообмана… Если фрагменты психики останутся несклеенными, кто подберет их заново и сумеет вновь собрать пазл?» (10).

Я не раз была свидетельницей пугающих и жестоких поступков, которые совершают люди, когда, наконец, сталкиваются с долго отрицаемой истиной. Если ситуация серьезна, нам необходимо обратиться за профессиональной помощью.

3. ТОРГ

Успокоившись, мы пытаемся заключить сделку с жизнью, с собой, с другим человеком или Богом. Если мы сделаем то-то и то-то, или если кто-то другой сделает то-то и то-то, тогда нам не придется страдать от потери. Мы не пытаемся отсрочить неизбежное; мы пытаемся предотвратить его.

Иногда сделки, о которых мы ведем переговоры, разумны и продуктивны: «Если мы с супругом обратимся к консультанту, нам не придется переживать разрыв наших отношений». Иногда наши сделки абсурдны: «Я когда-то думала, что, если я буду поддерживать в доме порядок или достаточно хорошо вымою холодильник на этот раз, мой муж больше не будет пить», – вспоминает жена алкоголика.

4. ДЕПРЕССИЯ

Когда мы видим, что со сделкой ничего не получилось, когда мы наконец уже не в силах больше бороться, удерживая реальность на расстоянии, и когда мы решаем признать, что жизнь подложила нам свинью, мы становимся печальны, иногда ужасно подавлены. Такова сущность скорби: оплакивание во всей его полноте. Это то, чего мы любой ценой старались избежать. Это время плача, и это больно.

Эта стадия процесса начинается, когда мы смиряемся, говорит Эстер Олсон, семейный консультант, которая работает с процессом скорби – или, как она это называет, «процессом прощения». Скорбь исчезнет, говорит она, лишь тогда, когда весь процесс будет пройден и проработан.

5. ПРИНЯТИЕ

Вот и все. После того как мы закрывали глаза, брыкались, вопили, пытались договориться и, наконец, прочувствовали боль, мы приходим к принятию.

«Это не безропотная и безнадежная капитуляция, не отказ от борьбы или потеря смысла, хотя приходится слышать и такие утверждения, – писала Элизабет Кюблер-Росс. – Принятие не следует считать радостной стадией. Это почти вакуум чувств. Такое ощущение, что боль ушла, борьба окончена…» (11).

Мы примиряемся с тем, что есть. Мы вольны остаться; мы вольны уйти; мы вольны принимать любые решения, которые нужно принять; мы свободны! Мы приняли нашу утрату – не важно, мелкую или значимую. Она стала приемлемой частью наших нынешних обстоятельств. Мы свыклись с ней и нашей жизнью. Мы приспособились и реорганизовались. Мы вновь комфортно ощущаем себя в нынешних обстоятельствах и с самими собой.

Нам не просто комфортно в нынешних обстоятельствах и с переменами, которые мы претерпели: мы даже полагаем, что нам в некоторой степени на пользу перенесенная утрата или свершившееся изменение. Даже если не вполне можем понять, каким образом это случилось и почему. Мы обретаем веру, что все хорошо и что мы выросли благодаря этому опыту. Мы глубоко уверены, что наши нынешние обстоятельства – во всех их подробностях – именно таковы, какими они должны быть в настоящий момент.

Несмотря на свои страхи, чувства, муки и растерянность, мы понимаем, что все нормально. Мы принимаем то, что есть. Мы успокаиваемся. Мы перестаем бегать, уворачиваться, контролировать и прятаться. И мы знаем, что только с этой точки мы можем двигаться вперед.

Так люди принимают реальность. Помимо словосочетания «процесс скорби» консультант Эстер Олсон использует термины «процесс прощения», «процесс исцеления» и «способ, которым работает с нами Бог». В нем нет ничего особенно утешительного. В сущности, он вызывает чувство неловкости и порой причиняет боль. У нас может возникать ощущение, что мы распадаемся на части. Когда этот процесс начинается, мы обычно переживаем шок и панику. Проходя через его стадии, мы чувствуем растерянность, уязвимость, одиночество и изоляцию. Обычно в нем присутствует чувство утраты контроля, равно как и надежда, которая порой нереалистична.

Вероятно, мы проходим через этот процесс, сталкиваясь с любым фактом жизни, который не приняли. Человек созависимый или химически зависимый может проходить через разные стадии процесса скорби в связи с несколькими утратами одновременно. Отрицание, депрессия, попытки заключить сделку и гнев могут обрушиваться на нас разом. Мы можем не понимать, что́ мы пытаемся принять. Мы можем даже не знать, что стараемся принять ситуацию. Мы можем просто чувствовать себя так, будто сходим с ума.

Это не так. Внимательно ознакомьтесь с этим процессом. Весь процесс может завершиться за тридцать секунд, если речь идет о небольшой потере; он может длиться годами или даже всю жизнь, когда утрата значительна. Поскольку это просто модель, мы можем проходить через стадии процесса не совсем так, как я это описала. Мы можем переходить с одной стадии на другую и обратно: от гнева к отрицанию, от отрицания к торгу и обратно к отрицанию. Вне зависимости от скорости и маршрута, которым мы движемся по этим стадиям, мы должны пройти через каждую из них.

Элизабет Кюблер-Росс говорит, что это процесс не только нормальный, но и необходимый, и важна каждая его стадия. Мы должны отражать удары жизни отрицанием до тех пор, пока не будем лучше подготовлены, чтобы справиться с ними. Мы должны пережить стадию гнева и обвинений, пока не изгоним их из своей системы. Мы должны пытаться договориться, и мы должны плакать. Не обязательно позволять этим стадиям диктовать наше поведение, но каждый, ради своего благополучия и конечного принятия, должен провести индивидуально приемлемое время на каждой стадии. Джуди Холлис цитировала Фрица Перлза, отца гештальт-терапии: «Единственный выход – пройти насквозь» (12).

Вне зависимости от скорости и маршрута, которым мы движемся по стадиям принятия, мы должны пройти через каждую из них.

Мы – существа стойкие. Но во многих отношениях мы хрупки. Мы можем принять перемены и утраты, но это происходит в нашем собственном темпе и нашим собственным способом. И только мы и Бог можем определить скорость этого процесса.

«Здоровы те, кто скорбит, – пишет Дональд Андерсон, служитель церкви и психолог, в книге «Лучше, чем благословение». – Лишь недавно стали мы осознавать, что отрицать скорбь – значит отрицать естественную человеческую функцию, и что это отрицание иногда приводит к мрачным последствиям, – продолжает он. – Скорбь, как и любая искренняя эмоция, сопровождается определенными физическими изменениями и высвобождением некой психической энергии.

Если эта энергия не растрачивается в нормальном процессе скорби, она становится разрушительной, оставаясь внутри человека. Наказанием за непроработанную скорбь могут быть даже физические заболевания… Любое событие, любое осознание, которое содержит ощущение утраты, может и должно быть оплакано. Это не означает жизнь в непрестанной печали. Это означает готовность признать честное чувство, вместо того чтобы вечно отгонять боль смехом. Признавать печаль, которая сопровождает любую потерю, не только позволительно – это здравый выбор» (13).

Мы можем дать себе разрешение проходить через этот процесс, когда сталкиваемся с утратами и изменениями, даже небольшими утратами и изменениями. Не будьте строги к себе. Это иссушающий, изнуряющий процесс. Он может лишить энергии и выбить из равновесия. Наблюдайте, как проходите через стадии, и чувствуйте то, что необходимо чувствовать. Разговаривайте с людьми, с надежными людьми, способными обеспечить вам утешение, поддержку и понимание, в которых вы нуждаетесь. Проговаривайте все вслух, проговаривайте все до конца.

Лично мне помогает благодарить Бога за утрату – за мои нынешние обстоятельства – вне зависимости от того, что я чувствую или что я о них думаю. Многим людям помогает «Молитва безмятежности». Понимание этого процесса помогает нам оказывать бо́льшую поддержку другим, оно дает нам способность решать, как мы будем себя вести и что делать, чтобы позаботиться о себе во время прохождения этого процесса.

Учитесь искусству принятия. В нем много скорби.