Текст книги "Ворон и голубка"

Глава 15

На следующий день они добрались до побережья Девоншира. Экипаж пересек границу графства со стороны Дорсета и, держась проселочных дорог, достиг Дартмута, расположенного к северо-востоку от Сторми-вуда. На случай, если за Блек Рейвном и Блуотером наблюдали, решено было, что Брендон должен скрываться в Стормивуде день-другой и не показываться на люди, пока не будет найден настоящий похититель ожерелья; и хотя поиски могли затянуться, Брендон не терял присутствия духа.

– Не волнуйся, сестричка, – сказал он Синаре, когда та умоляла его быть поосторожнее. – Я сделаюсь невидимкой.

Когда беглецы оказались в роще, где был убит Феликс, Брендон подал Мерлину руку:

– Постою здесь, пока не скажешь, что я могу спокойно войти в дом. И поверь, нет слов выразить мою благодарность за все, что ты сделал для меня. Мерлин пожал его ладонь.

– Твоя помощь может мне понадобиться быстрее, чем ты думаешь.

Ведя лошадь в поводу, Брендон бесшумно, как призрак, исчез среди деревьев. Лунный свет серебрил дорожки сада. Синара и Мерлин медленно направились к дому. Гидеон Свифт уже завел карету с лошадьми в конюшню. Никем не замеченные, они подошли к погруженному в тишину дому.

– Я послал из Безингстока нарочного к твоей матери. Ей, конечно, не терпится увидеть сына, и думаю, она уже здесь.

Синара хотела подняться на крыльцо, но Мерлин удержал ее:

– Осторожней. Мы не знаем, что ожидает нас в доме.

– Те, что были прошлой ночью? – вздрогнув, прошептала Синара. – Или человек, который прикрывается твоим именем?

Мерлин мрачно кивнул, подкрадываясь к двери. Заглянув в окно, он махнул Синаре, и та мгновенно присоединилась к мужу. Дом затих в угрюмом молчании, и неудивительно – слуги, видимо, не желали здесь оставаться на ночь. Приехала ли мать? Что, если ее здесь подстерегала опасность?

Синара с тревогой сообразила, что она и Мерлин, должно быть, отчетливо видны при свете луны. Вдруг преследователи скрываются в густых зарослях, окружающих поместье?

Резкий порыв ветра пронесся в ветвях деревьев; листья тревожно зашуршали. Синара вгляделась во тьму, но никого не увидела. В эту минуту Мерлин потянул ее за угол дома. Отыскав ключ, лежавший на выступающем из стены камне, от открыл кухонную дверь.

– Здесь всегда хранится запасной ключ на случай, если один потеряется, – пояснил он. – Конечно, в доме постоянно кто-то есть, но все же…

Мерлин, не договорив, повел жену за собой. Ощущая, как напряжен муж, она еще больше встревожилась.

В очаге тлели угли, вода в чайнике была еще горячей.

– Хочешь есть или пить? – спросил Мерлин, но Синара покачала головой. Страх терзал ее, и в таком состоянии ей было не до еды.

– Я хочу знать, что с мамой, – прошептала она.

– Она, должно быть, в голубой спальне для гостей. Это лучшая комната в доме.

Синара, настороженно прислушиваясь, последовала за мужем в темную прихожую. Тяжелая гнетущая тишина царила повсюду. Ковер на лестнице заглушал шаги, и Синара с бешено стучащим сердцем ступила в коридор второго этажа. Нигде ни звука. Лунный свет пробивался через высокое окно, и женщина легко отыскала дверь в голубую комнату.

Держа наготове пистолет, Мерлин встал за спиной Синары. Постучав, она вошла. В спальне было темно, но пружины кровати скрипнули.

– Мама? Это я, Синара. Мы приехали с…

– Дорогая! Это в самом деле ты?! – раздался сонный голос Эстеллы. Пошарив на ночном столике, она разыскала трутницу и зажгла свечи.

Мерлин из деликатности остался за дверью, а Синара подбежала к кровати.

– Мы привезли Бренда, мама. Он прячется в лесу и ждет, пока мы дадим ему знак войти.

– Бренд здесь?

Эстелла благоговейно сложила руки. Лицо ее осветилось радостью и помолодело. Синара только сейчас осознала, как счастлива, оттого что им удалось освободить брата. Эстелла вскочила и поспешно натянула халат, домашние туфли и огромный чепец.

– Где он? Он не ранен? Я должна немедленно увидеть Бренда!

– Нужно подождать, пока мы не приведем его сюда. Сейчас вернемся!

– Мы?

– Мерлин ждет за дверью.

– К чему столько предосторожностей? – подозрительно спросила Эстелла, когда Синара выглянула в коридор, прежде чем дать матери пройти. Не желая лишний раз расстраивать Эстеллу неприятными подробностями, Синара решила не говорить всей правды:

– Власти наверняка разыскивают Брендона, мама. Мы не знаем, кто может слоняться здесь и пытаться выследить его. Вот и все.

– Ха! – рассмеялась Эстелла. – Какой чужак может появиться в этом Богом забытом месте, среди леса? Только слуги, да и те не очень охотно! Со дня смерти Росса им ненавистен этот дом, и я их не осуждаю!

Но тут она узнала Мерлина и замолчала:

– О, здравствуйте! Благодарю, благодарю вас! Вы не представляете, как я счастлива, что Брендон наконец на свободе!

– Ему, без сомнения, не терпится вас увидеть, – сухо пробормотал Мерлин. – Вам лучше дожидаться в маленькой гостиной, сейчас я его приведу.

Эстелла была готова запротестовать, но тут же передумала:

– Свечи зажигать тоже нельзя? – спросила она.

– Не стоит, – покачал головой Мерлин. – Чем меньше людей будут знать о появлении Брендона, тем лучше. Будем бодрствовать по ночам и спать днем.

– Мы скоро сумеем оправдать его и избавить от подозрений, – заявила Эстелла с убежденностью, которую не могла разделить Синара. Но она молила Бога, чтобы мать оказалась права. Она пошла за Эстеллой в маленькую гостиную. Минут через десять в дверь постучали. Появился Брендон, растрепанный, усталый и грязный. Но при виде матери он восторженно заулыбался. Эстелла всхлипывала от радости, повторяя его имя. Мерлин и Синара весело переглянулись. Глядя на мужа, Синара не могла скрыть чувства огромной нежности. В горле стоял комок. И хотя впереди ждало немало трудностей, будущее уже не казалось таким мрачным. Неужели то, что с ней происходит, называется любовью? Возможно…

Брендон рассмеялся:

– Мама, ты настоящая лейка!

И взяв из рук матери платок, вытер ей щеки.

– Я уже не думала, что снова увижу тебя!

Взяв сына за руку, она подвела его к дивану и усадила, словно Брендон опять превратился в маленького мальчика.

Мерлин задернул тяжелые шторы и зажег свечи.

– А теперь позволь мне хорошенько поглядеть на тебя! – объявила Эстелла, пристально изучая лицо сына, пока тот не начал вырываться.

– Похудел, осунулся, – причитала она. – Нужно что-то немедленно предпринять!

Синара опустилась на диван рядом с братом. Трое Хоторнов сидели рядом, а Мерлин устроился напротив, в кресле.

– Расскажи все, что случилось в ночь ограбления, – потребовал он. – Кстати, где добыча?

– На Боу-стрит, полагаю, – заметил Брендон, глубоко вздохнув. – Я собирался пройтись по клубам с лордом Эбершемом и Уайтли Динмором. Как вам известно, я учился с ними и никогда не имел случая усомниться в честности этих людей. Мы всегда были лучшими друзьями.

– Насколько я знаю, у них безупречная репутация, – вмешался Мерлин. – Ты можешь припомнить каждую подробность?

Брендон, пожав плечами, бросил смущенный взгляд в сторону матери:

– Я был под мухой, и сами понимаете, в голове что-то… словом, события, не совсем отчетливо отпечатались в памяти. Сначала все собрались у меня, сделали пунш, выпили. Не хвастаясь, скажу, я большой мастак в этом деле…

– Продолжай, Бренд. Мы все знаем, что твой пунш очень крепкий, – перебила Синара.

– Примерно в десять вечера все отправились в Уайт-клуб поужинать, но хоть убейте, не помню, что мы ели.

– Что случилось потом? – спросил Мерлин, так подчеркнуто спокойно, что Синаре захотелось хорошенько встряхнуть брата за пустую болтовню.

– Играли в карты. Я выиграл кругленькую сумму у Брукса, а потом мы перебрались к Ватье, где я потерял весь выигрыш – всего за одну ставку.

Эстелла поджала губы, а ее щеки еще больше побледнели. Хотя она всегда питала слабость к Брендону, но все же не собиралась закрывать глаза на его выходки. Синару восхищало ее мужество.

– Потом мы, если не ошибаюсь, оказались на вечеринке в каком-то поместье, в Кингстоне, графство Суррей. Там собралось так много гостей, что их лица расплывались перед глазами. Имен тоже не помню. Короче говоря, к себе я вернулся на рассвете.

Брендон смущенно откашлялся:

– Со мной была… э-э-э… как это… райская птичка.

Эстелла, охнув, начала обмахиваться платочком, словно в комнате внезапно стало душно. Брендон неловко заерзал.

– Мама, ты уверена, что хочешь слышать остальное?

Эстелла величественно выпрямилась.

– Признаюсь, я шокирована, но чего другого и ожидать при подобных обстоятельствах? Так и знала, что в скандале замешана женщина!

– Но через несколько часов она ушла. Потом меня бесцеремонно разбудили, когда полиция – сыщики полицейского суда – ворвались в дом. Мой камердинер не смог их остановить. Они вломились в спальню и начали рыться в вещах. Честно говоря, я ужасно обозлился, – уныло усмехнулся Брендон. – Завопил, чтобы они убирались; голова раскалывалась так, что приходилось сжимать ее руками. Представляете, как я был ошарашен, когда один из сыщиков вытащил из своего кармана колье из рубинов с бриллиантами.

– Это послужило подтверждением, что ты его украл, – монотонно пробормотала Эстелла. Брендон кивнул.

– Меня обвинили в том, что я снял его с шеи леди Фиделии на вечере, когда повел ее погулять по саду, а потом сбежал. Но скорее всего женщина… неизвестная уличная женщина, сунула в мой карман ожерелье, пока я спал. Теперь ее, конечно, не найти. Ясно одно: кто-то взял ожерелье леди Фиделии и подложил мне, чтобы обвинить в воровстве. Бриллианты стоят десять тысяч фунтов, никогда не видел таких прекрасных камней.

– Фиделия азартно играет; она вдова с запятнанной репутацией, – проворчал себе под нос Мерлин, потирая щеку. – За последние несколько лет сменила множество любовников.

И прищелкнув пальцами, добавил:

– Даже Феликс пользовался ее благосклонностью.

– Вы, кажется, весьма хорошо осведомлены о леди Фиделии, – сухо заметила Эстелла.

Но Мерлин холодновато взглянул на тещу:

– Я достаточно наблюдателен, мадам. Но почему ей понадобилось впутать тебя во все это, Брендон?

– Возможно, она считала, что я в самом деле украл ожерелье. Мне точно известно, что Фиделия отчаянно нуждается в деньгах, и, вероятно, колье – ее единственная ценность.

– Или же она притворилась, что вне себя от отчаяния, пока прятала его в твой карман, – вмешалась Синара.

– Не пойму, какая ей от этого польза, – пожал плечами Брендон. – Хотя потеря ожерелья вряд ли доведет ее до работного дома, не отдаст же она его просто так, и для чего, спрашивается?

– А что, если кто-то заплатил ей, чтобы она отдала колье? – вмешался Мерлин. – Так или иначе, именно лондонская шлюха подложила его тебе. Это наиболее логичное объяснение. Если бы мы смогли найти ее, наверняка получили бы все необходимые ответы.

– Все равно что искать иголку в стоге сена, – фыркнул Брендон. – Сам знаешь, сколько… э… женщин слоняется по лондонским улицам.

– Именно там ты… нашел… ? – спросил Мерлин, искоса взглянув на Эетеллу. Брендон кивнул:

– Она стояла в полумиле от моего дома, готовая пойти куда угодно. – Он покраснел. – Послушай, Мерлин, такие подробности не для дамских ушей!

Эстелла чопорно поджала губы, а Синара смущенно опустила глаза. И только Мерлин остался невозмутимым:

– Ну что ж, – объявил он, – прошу прощения, если оскорбил ваши чувства, леди. Однако, если мы хотим когда-нибудь узнать тайну, нужно проверить каждую нить, ведущую к разгадке.

– Возможно, у леди Фиделии найдутся ответы на некоторые вопросы. Хорошо бы узнать, где она сейчас. Тогда мы с Синарой могли бы нанести ей визит.

– Уверен, что она весь сезон провела в Лондоне, – сказал Брендон. – Вывозит в свет какую-то подозрительную племянницу – балы, рауты, музыкальные вечера, приемы – словом, весь набор развлечений.

– Тогда мы, возможно, найдем ее в столице. Мерлин обернулся к Синаре:

– Не хочешь ли поехать в столицу? Думаю, леди скорее согласится говорить с тобой, чем со мной.

– Если это может помочь Брендону, конечно, – кивнула Синара.

– Я не хотела бы, чтобы ты общалась с такой легкомысленной женщиной, – вмешалась Эстелла. – Подобное знакомство может испортить твою репутацию.

– Вспомни, мама, я теперь замужняя женщина, – пробормотала Синара, краснея. – Однако сомневаюсь, что леди Фиделия сможет нам чем-то помочь, скорее потребует выдать Брендона.

В комнате воцарилось молчание. Каждый был погружен в собственные невеселые мысли, и, казалось, Брендону суждено навсегда остаться изгоем, беглецом, скрывающимся от закона.

Эстелла, сжав руку сына, заговорила:

– Не можешь поточнее описать, как выглядело ожерелье?

Брендон немного подумал:

– Насколько припоминаю очень красивая безделушка. Когда полиция арестовала меня, пришлось как можно пристальнее рассмотреть ожерелье. Я сказал, что никогда не видел его раньше. Большие восьмиугольные бриллианты, всего семь, окруженные камнями поменьше. В центре – рубиновая подвеска необычной формы, в виде капли. Рубин граненый, густо-красный, как старое вино. Кольцо, соединяющее подвеску с колье, держит в клюве изящная летящая птичка из мелких бриллиантов. Великолепная работа, если хотите знать.

– La Hirondelle! – вскрикнула Эстелла, конвульсивно вцепившись в руку сына. – У нее на груди маленький рубин?

Все выжидающе уставились на Брендона.

– Да… кажется… но не вполне уверен.

– Существует только один такой кулон… сделанный много лет назад во Франции для моей прапрабабушки, – задыхаясь, пробормотала Эстелла. La Hirondelle по-французски – ласточка. Подвеска символизирует жертву, принесенную моим прапрадедом во время воины в Испании, при Людовике XIV. Мой далекий предок, беззаветно любящий страну и монарха, продал поместье, чтобы помочь королю продолжать войну. Он потерял все, и король наградил его этим колье. Крохотный рубин в груди птицы означает кровоточащее сердце, и страдания заставили его превратиться в большой камень-скорбь, слишком глубокую, чтобы ее можно было вынести. Людовик понял всю самоотверженность жертвы своего подданного. Ожерелье, браслет и серьги той же работы всегда принадлежали семейству Морне. Видите ли, в нашем гасконском поместье было много ласточек.

Лицо пожилой женщины все больше бледнело, и Брендон поспешно обнял ее за плечи:

– Мама, это не может быть то ожерелье. Оно затерялось во время революции. Ты сама нам говорила.

– Это правда, – кивнула Эстелла. – Все – богатство отца, состояние, приобретенное дедом, – исчезло в хаосе революции. Я приехала во Францию нищей.

– Но леди Фиделия могла купить колье у кого-то во Франции, – задумчиво протянул Мерлин, – наверняка драгоценности не были уничтожены, а просто конфискованы и проданы, чтобы финансировать новое правительство.

Эстелла выпрямилась.

– Я знаю, знаю, это La Hirondelle. Но почему, после стольких лет, оно обнаружилось в кармане Брендона?

– Это странное совпадение я объяснить не могу, – отозвался Мерлин, – но появление ожерелья, если оно, конечно, то самое, вызывает у меня тревожное чувство…

– Возможно, дело тут не в обыкновенном воровстве, – пробормотала Синара, вздрогнув от страха и тяжелого предчувствия.

Глава 16

Ранним утром, сразу после того, как первые лучи солнца осветили землю, Мерлин, Синара и Эстелла отправились в Блек Рейвн. Брендон, совершенно измученный, крепко спал в комнате для гостей, в Стормивуде, Гидеон Свифт остался приглядеть за ним.

Синара мечтала лишь об одном – поскорее приехать и отдохнуть. Эстелла, неестественно выпрямившись, си дела напротив дочери; внутреннее напряжение не давало ей прикрыть глаза и задремать.

– Ничего еще не кончено, – прошептала она. – Брендон, сыночек… теперь за ним охотятся власти…

– Брендон уже не ребенок, мама, – сухо заметила Синара. – И ни слова никому об этом. Никому, слышишь? Даже Тильди. – Она хорошо знала, что мать совершенно не способна хранить тайны. – Его безопасность зависит от нашего молчания.

Эстелла кивнула, словно деревянная кукла:

– Не беспокойся, я рта не открою.

Мерлин клевал носом в углу, и Синара снова почувствовала щемящую боль в сердце. Во сне он выглядел таким юным и беззащитным, и совсем не зловещим. Экипажем правил один из грумов Мерлина, не знавший, зачем они едут в Блек Рейвн. Слуги считали, что хозяева только вернулись из Лондона, куда ездили за покупками.

Как только обсаженная кустами дорога стала шире, вдали показались первые коттеджи Блек Рейвна. На одном конце деревни был старый постоялый двор «Утка и ласточка», деревянное здание с черепичной крышей, подвал которого служил чем-то вроде местной тюрьмы. На другом конце возвышался шпиль скромной каменной церкви, рядом с которой виднелись замшелые позеленевшие надгробные памятники и плиты.

Путешественники собирались отправиться прямо в Блек Рейвн, но карета замедлила ход около гостиницы. Мерлин встрепенулся:

– Что случилось?

Экипаж остановился, он спрыгнула на землю и, о чем-то поговорив с кучером, сунул голову в окно:

– Лошадь захромала. Нужно запрячь новую. Не хотите выпить кофе или чаю, пока мы ждем?

Эстелла рассеянно кивнула. Она выглядела бледной и осунувшейся.

– Кофе, если можно.

Когда Мерлин вошел в дом, она вцепилась в руку дочери:

– Все время думаю о Брендоне. Я так волнуюсь за него! По-твоему, в Стормивуде ему не грозит опасность?

– Он знает, чем грозит поимка, и будет очень осторожен. Если сыщики доберутся до него, он никогда не узнает, кто был настоящим вором.

Потом обе дамы сидели в тяжелом молчании, пока не появился Мерлин. За ним шла служанка с подносом, на котором стояли чашки с дымящимся кофе. Синаре очень хотелось пить, но она сделала маленький глоток, чтобы не обжечься, а муж улыбнулся ей поверх головы служанки. Неожиданная нежность во взгляде заставила ее поспешно глотнуть огненную жидкость, и Синара скривилась от боли. Невозможно было долее отрицать силу ответного чувства в ее сердце, силу, которая росла с каждым днем.

Мерлин снова подошел к кучеру, а Синара постаралась быстрее допить кофе. Небо прояснилось, золотое сияние залило небо и землю. Клочья оставшегося кое-где тумана еще висели на деревьях.

Синара залюбовалась цветущими геранями во дворе гостиницы, но вскоре из задумчивости ее вывел громкий смех. Чья-то тень упала на открытую дверцу кареты, и горбатый старик, показавшийся Синаре смутно знакомым, уставился на нее. Глаза под красными веками сильно слезились, лицо было обветренным и морщинистым, седые пряди волос высовывались из-под грязного колпака. Синара заметила, что старик держит в руке бутылку и заметно покачивается. Ухмыляющийся рот открывал гнилые зубы.

Эстелла, охнув, отпрянула вглубь кареты. Но незнакомец смотрел лишь на Синару.

– Госпожа смерть, – пробормотал он, как показалось Синаре, с французским акцентом. – Помяни мои слова, твой брак с Мерлином Сеймуром уже стоил жизни не одному человеку. Oui, он виновен в их гибели, миледи. Вы сделали ужасную ошибку, и теперь снова прольется кровь.

– О чем ты говоришь? – рассердилась Синара. – Не имеешь права…

– Еще больше крови прольется, и все из-за тебя, – угрожающе проворчал они, едва не падая, поковылял в дом. В этот момент подошел Мерлин и мертвой хваткой вцепился в руку старика.

– Он оскорбил тебя? – процедил Мерлин. Синара задохнулась, слишком потрясенная, чтобы ответить, но Эстелла кивнула:

– Обычный бред безумца.

Старик вырвался и удивительно бодро метнулся за угол гостиницы. Мерлин бросился было следом, но вышедший на порог хозяин остановил его:

– Он безвреден, милорд. Просто спятивший французский матрос, бродит повсюду, появляется и исчезает, как туман с моря. Живет у нас с самой революции.

Мерлин неохотно вернулся.

– Он испугал дам, мистер Кобб. Знаете, как его имя?

– Он называет себя Жан, это все, что мне известно. Бродяга и пьяница, больше ничего. Предсказывает судьбу любому, просят его об этом или нет.

Мерлин нахмурился, но решил оставит все как есть:

– Хорошо. Если лошади готовы, надеюсь, можно продолжать путь.

Колеса экипажа загремели по вымощенному брусчаткой двору.

– По-моему, я видела этого человека раньше, объявила Синара, ни к кому не обращаясь.

– Где? – расстроилась Эстелла. – Я не хочу, чтобы ты общалась с подобными личностями!

– В лесу Гейрлок Вудз, – пояснила дочь. – Как-то утром я каталась верхом с Бобби, младшим конюхом, а этот старик выбежал из чащи прямо на дорожку, перепугав лошадей.

– Я велю слугам разыскать бродягу, – мрачно пообещал Мерлин. – Не желаю, чтобы он тебя преследовал.

– Спасибо за заботу, Мерлин, но какой-то старый пьяница не может меня устрашить.

– Зато может что-нибудь другое, из ряда вон выходящее… особенно потому, что слуги в Блек Рейвне и здешние обитатели враждебно к нам относятся.

– К тебе, – поправила Синара, но, увидев боль в глазах мужа, опять пожалела о неосторожных словах.

В карете стояла неловкая тишина. Синара мечтала поскорее добраться до замка – там по крайней мере можно было запереться в спальне и хорошенько все обдумать. Столько всего произошло с тех пор, как они покинули Блек Рейвн. Она так устала, но все же на душе было легко – ведь брат наконец свободен.

– Прости, – прошептала она мужу одними губами, но не смогла заставить себя извиниться вслух.

Миссис Эверелл с кислым видом приветствовала хозяев в прихожей и, полностью игнорируя Мерлина, неодобрительно уставилась на Брембла, который, очевидно, был крайне взволнован и, переваливаясь, спешил с другого конца коридора.

– Доброе утро, Брембл, – приветствовала Синара, но дворецкий не заметил госпожу, а уставился в окно, на лакея, разгружавшего багаж, и будучи не в силах сдержаться, воззвал к Богу.

– Что стряслось? – спросил Мерлин.

– О, Господи, кто-то снова вырыл несколько ям в саду, милорд. Мы поставили там сторожа, как вы велели, но неизвестный дважды нападал на него и сбивал с ног, а наутро мы находили эти… разрытые клумбы… Я приказал, чтобы по ночам дежурили несколько человек, но люди слишком запуганы, чтобы выходить из дома после захода солнца. – Он подошел ближе к Мерлину: – Это мужчина в сером плаще, милорд. Прошлой ночью я прятался за дверью, ведущей в подвал, и следил за цветником, где растут розы. Хотя было темно, я ясно видел серый плащ в свете фонаря… такой же, как у негодяя, который пробрался тогда в замок. Я пригрозил ему мушкетом, и он бросился бежать… а я… уже не так проворен…

– Бедный Брембл, – вздохнула Эстелла, прижимая руку ко лбу. – Боюсь, еще одной подобной новости мне не вынести.

Синара предостерегающе взглянула на мать, боясь, что та проговорится. Эстелла по рассеянности легко может выдать тайну Брендона.

– Ты устала, мама. Тебе следовало бы прилечь. Я позову Тильда.

Но горничная уже успела появиться наверху лестницы.

– Ой, как я рада вас видеть! – воскликнула она. – Здесь все идет шиворот-навыворот после вашего отъезда. Люди вопят и падают в обморок, и все из-за каких-то несчастных ям в саду.

– Можно подумать, ты сама ни чуточки не испугалась, Тильда, – упрекнул Мерлин, вручая Бремблу плащ и шляпу.

– Ни чуточки, – подтвердила горничная, гордо вскинув голову, и повела Эстеллу в спальню.

Несмотря на усталость, Синара вышла посмотреть, что творится в цветнике. С моря дул ветер, мгновенно растрепавший волосы.

– Кто бы ни делал это, его цель – вывести нас из равновесия, – задумчиво произнесла она.

– Только ли это, вот что интересно? – вмешался Мерлин, . глядя на неглубокую впадину под ногами. Эти ямы имели уже разную форму и не походили на могилы.

– Либо этот странный землекоп ищет что-то, либо стремится уничтожить нас, как уничтожил наш сад, – заметила Синара. Но муж скептически поглядел на нее:

– Уничтожить? Сильно сказано, впрочем, возможно, ты права. Или этот человек хочет прогнать нас отсюда.

– Но ты – новый граф Рейвн, и если бросишь поместье, оно будет потеряно для семьи.

– Звучит так, словно «бросил» означает «умер», – слегка презрительно процедил Мерлин. – Такие пессимистические мысли тебе не к лицу, дорогая жена.

– Но мы снова и снова убеждаемся в ненависти к тебе слуг.

– Верно, но почему они желают избавиться от меня? Я обращаюсь с ними по справедливости.

– Наверное, считают дурным делом… – начала Синара и поскорее опустила глаза.

– Служить убийце, – бесстрастно докончил Мерлин.

– Я не это имела в виду, – жалко пролепетала Синара, хотя именно эта фраза едва не слетела с языка. – Я очень устала и мысли путаются.

Мерлин резко повернулся на каблуках:

– Я не должен был позволять тебе выходить в сад. Иди, отдохни. И ничего не бойся, я сам буду охранять сегодня цветник, на случай, если негодяй снова заявится.

– Готова поклясться, он не явится теперь, когда мы вернулись.

Мерлин бросил на жену быстрый, пронизывающий взгляд:

– Пожалуй, и это верно. Но все же мне смертельно хочется придушить мерзавца.

Холодно попрощавшись, они расстались в холле. Синара поднялась в свою комнату умыться и прилечь, а Мерлин направился в кабинет. Синара проспала почти весь остаток дня. Закатное солнце золотило море, когда она, наконец, открыла глаза. Не зная куда деваться от беспокойства, она поспешно выпила кофе, принесенный Тильди из кухни, съела горячий омлет, кусочек хлеба, намазанный маслом, и сразу почувствовала себя лучше. Подойдя к окну, Синара оглядела усыпанную галькой землю вокруг замка и, заметив Мерлина, решила поговорить с мужем, чтобы попытаться устранить отчужденность, вновь возникшую между ними. Мерлин, в куртке и высоких сапогах, решительно направлялся к конюшням.

– Прокачусь-ка я верхом, чтобы немного освежиться, – объяснила она, отказавшись от муслинового платья с завышенной талией, которое горничная успела вынуть из гардероба. – Подай лучше амазонку.

Полчаса спустя Синара уже шла к конюшням, сжимая кнут. Ветер трепал перья на шляпе, широкие юбки обвивались вокруг ног. Прохладный воздух бодрил, и ее настроение, словно по волшебству, сразу же улучшилось.

В конюшне оставался только Бобби Блек, старательно подметавший стойло. Застенчиво улыбнувшись, он низко поклонился.

– Хозяин уехал кататься верхом? – спросила Синара.

Юноша кивнул.

– Ты не видел, в каком направлении он поехал?

– Вдоль берега, по дороге в Гейрлок Вудз. И, поколебавшись, добавил:

– Хозяин очень рассердился, когда узнал, что мистер Маггинс исчез из поместья в тот день, когда вы отправились в Лондон.

Дурное предчувствие вновь сжало сердце. Значит, именно Маггинс преследовал их в тот день на дороге.

– Я поеду за лордом Сеймуром. Не проводишь меня, Бобби?

– Конечно, поспешно заверил парнишка, снова краснея.

– Мистер Маггинс велел мне во всем слушаться вас, пока его не будет.

– Вот как? – сухо бросила Синара.

– Я говорил хозяину, что не думаю, будто мистер Маггинс вернется. Он взял с собой все вещи. Но я не имею понятия, куда он отправился, знаю только, что по Дартмутской дороге.

– У меня создалось впечатление, что мистер Маггинс не питал особой симпатии ко мне или хозяину.

Синара удивилась себе: с чего вдруг она сплетничает со слугой, но… но любые сведения могли помочь объяснить причину бегства Маггинса.

– Мистер Маггинс ни с кем особенно не откровенничал. У него не было друзей, только приятели, с которыми можно выпить.

Плотно сжав губы, словно испугавшись, что слишком много сказал о своем непосредственном хозяине, Бобби побежал седлать коней.

Синара оглядела конюшню, отмечая беспорядок и запустение. Повсюду грязь и пыль, седла и сбруя нуждаются в чистке и починке.

– По-моему, мистер Маггинс не слишком много внимания уделял работе, – заметила она вернувшемуся Бобби.

– Нет… Мистер Маггинс много пил, миледи, – пролепетал он и опустил глаза, – все беды от бутылки. Я стараюсь, как могу, убрать стойла, накормить и вычистить лошадей. Сами увидите, миледи, кони все здоровы и сыты.

– Конечно, – ласково улыбнулась Синара, – Суоллоу просто сверкает.

Небо над Лайм Бей окрасилось оранжевым цветом от медленно опускавшегося за горизонт солнца. Скоро совсем стемнеет, и, пожалуй, лучше ограничиться короткой прогулкой. Бобби держался сзади, на расстоянии, но Синара остановилась на узкой тропинке, идущей вдоль скалистого гребня, и подождала, пока он не поравняется с ней, что Бобби и сделал, правда, крайне нерешительно – слишком большое почтение он питал к хозяйке.

– Ты слыхал о ямах в саду, не так ли, Бобби? Знаешь что-нибудь об этом?

Бобби нахмурился и покачал головой.

– Не понимаю, кто мог сотворить такую черт… ужасную вещь, миледи. – Он почесал голову, сбив на затылок засаленную шляпу. – И я не видел в деревне никого из пришлых.

– Ты там часто бываешь? – спросила Синара, огибая заросли утесника. Мать Бобби, кухарка, жила в замке, и юноша вечно торчал на кухне, когда не работал в конюшне.

– Иногда я выполняю поручения мамы. Я знаю всех в деревне, поскольку тамошние люди либо служат в замке, либо работают на полях.

Синара задумчиво кивнула.

– Ты когда-нибудь разговаривал с Жаном, сумасшедшим французом?

– Да, этот человек каждому знаком. Когда я родился, он уже жил тут. Безвредный старый дурак, который рад заработать несколько шиллингов, выполняя всякую случайную работу. Скорее всего он был когда-то матросом, пока не свихнулся от пьянства.

– Это предсказатель судьбы, – запротестовала Синара, – который напророчил мне мрачное будущее.

Бобби искоса глянул на хозяйку. Юноша был слишком застенчив, чтобы посмотреть ей в лицо.

– Предсказатель, говорите? Да, это одна из его привычек.

– В самом деле? А каковы же другие?

– Ну, он иногда взбирается на крышу гостиницы, особенно если напьется, цепляется за флюгер и орет французские песни. Иногда свалится и заснет в курятнике моей тетки. Раньше у Жана был ослик Троттер, но однажды старик заснул в тележке, прежде чем успел распрячь Троттера, и проснулся уже в окрестностях Сидмута. – Бобби хмыкнул: – После этого он продал осла.

Оба были так заняты разговором, что едва заметили, как очутились в лесу. В чаще царили сумрак и ледяная сырость, и Суоллоу недовольно фыркнула от такой внезапной перемены обстановки.

– Он никогда не предсказывал тебе судьбу? – продолжала Синара.

– Нет, этим здесь занимаются цыгане. Дважды в год они разбивают лагерь в долине, в нескольких милях к западу, на земле лорда Бартона. Мне как-то пообещали даже, – виновато улыбнулся юноша, – что я получу важную должность.

Синара была так близко, что смогла похлопать Бобби по руке.

– Ни минуты в этом не сомневаюсь. По правде говоря, я хотела научить тебя читать и писать и разрешить пользоваться библиотекой в Блек Рейвне. Посмотрю, что можно сделать для устройства сельской школы.

Глаза молодого конюха зажглись радостью, а веснушки, казалось, засветились.

– Спасибо, миледи! Я немного умею читать, викарий показал, но было бы здорово выучиться писать.

– Я буду учить тебя и других молодых людей в поместье. Передай им, чтобы были готовы, – пообещала Синара, – размышляя, как будет занята целые дни генеральной уборкой замка и уроками. Если бы только над ее головой не висело такое зловещее облако! Неужели Синара никогда не освободится от этого?